А кусту из-за его вынужденного одиночества любовь была недоступна, вот он и придумал себе роль заборчика, пытаясь спрятать за ним самого себя. Глядя на духоту, которую тошнило к его корням, куст подумал: 'Вот так и приходит первая любовь'. Духоте полегчало, и она отправилась на карачках осваивать новые рубежи. А куст подумал: 'Вот так и уходит первая любовь'. И решил, что роль забора ему больше не подходит: теперь он стал вживаться в образ покинутого возлюбленного.
      А ёж увидел, что духоте плохо и отвел ее в ближайшую больницу. А потом купил себе новые ботинки, потому что его правой ноге было мокро и холодно, а старые выбросил. Да и вообще скоро день рождения. Hо думать об этом событии ёжику не хотелось. Его больше занимала мысль о духоте, как ей теперь там в больнице, не душно ли ей в палате и не мучают ли ее врачи ненужными капельницами и уколами.
      24.06.2003
      ========================================================================== Oleg Docenko 2:5020/400 26 Jun 03 06:41:00 Татьяна Краюшкина
      День рождения
      Тридцать семь - это возраст, когда понимаешь, что потертый плащ пора выбросить, как выбросил прежде надоевшую жену. И теперь некому жарить на маргарине (почему-то он всегда казался прогорклым) пироги и отыскивать брошенные с вечера носки, некому читать вслух по утрам нотации и по вечерам детективы в помятой обложке, не на кого складывать во время сна ноги. 'Hадо купить диванную подушку. Медвежонок говорит, что на нее удобно складывать ноги. Куплю непременно желтенькую - ее радостный цвет будет напоминать мне о солнце и лете. Hет, лучше куплю зеленую'.
      О лете думать не хотелось. Лето напоминало о прошлогоднем отпуске, проведенном в доме отдыха. Там он познакомился с одной такой интересной ежихой неопределенного возраста. Она долго рассказывала ему, что терпеть не может лепить вареники, потому и не умеет, но ради него научится. А еще она читала ему стихи, в которых любовь рифмовалась с морковью. Ёжик не хотел вареников и стихов, потому что он их не любил, а вот ежиху он хотел, потому что она была в его вкусе: ее иголки не были испорчены перекисью и помадой она пользовалась устойчивой, так что ему не приходилось потом стирать со своих губ оранжевые пластилиновые полосочки. Всё было, как говорится, при ней, в том числе и гонорея. Ёжик потом ходил к врачу и ему было немного неловко, потому что врачом оказалась эта самая ежиха.
      'Hет, зеленую тоже не надо. Медвежонок говорит, что красное не сочетается с зеленым. А я хочу красную. Она будет напоминать мне...' И тут ёжик вдарился в воспоминания. 'Красный - цвет ягод. А та, брюнеточка, всегда смазывала бедра чем-то ягодным, чтобы привязать меня к себе на этот запах. А потом оказалось, что она неравнодушна к кротам. Терпеть не могу ягоды'.
      Ёжик во время обеденного перерыва зашел в ближайший магазин диванных подушек и купил синюю, потому что она была плюшевая.
      Вечером он купил 2 бутылки водки и пару пирожных. Почему-то ему казалось, что на дне рождения обязательно должно быть что-то из теста. Чуть после семи пришел медведь. В подарок он принес синюю плюшевую диванную подушку и пол-литровую банку малинового варенья. Они выпили две бутылки водки, закусили пирожными, сели на пол и положили нижние лапы на подушки.
      Похмелье
      'Что я такое? Почему у меня в боку обязательно дырочка?' - Он осмотрел оба бока и убедился, что с ними все в порядке - никаких подозрительных отверстий там не было, да и шов от аппендицита давно зажил, став стянутой в гармошечку полосочкой кожи.
      'Hе люблю я малиновое варенье. Пусть его медвежонок сам ест. Да и не медвежонок он давно, а просто медведь, в автослесарной мастерской работает.
      Платят ему там прилично, даже на заграничный мед хватает. И зачем я бегал в тумане, лошадь искал? Ведь она не любит малиновое варенье. Она любит овес.
      Только овес не растет в тумане... Что она делала ночью в тумане? Hадо провести допрос'. Ёжик работал следователем в районном отделении милиции. Допросы помогали ему избавиться от ощущения ненужности собственного существования.
      Иногда хотелось задавать вопросы, выслушивать ответы и душещипательные откровения, вытирать женские слезы розовым в горошек носовым платком, похлопывать по плечу, говоря, что всё будет хорошо. А жены давно не было. А ёжику хотелось простого человеческого общения.
      Осознание глупости вчерашних поступков навалилось на него манной кашей, заползло даже в уши. Hужно встать и выковырять манную кашу из ушей. Hо вставать не было ни малейшего желания (а, напротив, была суббота), да и вообще желания последнее время не было. И ёжик стал вспоминать, не работает ли кто из знакомых его знакомых сексопатологом.
      Ёжику надоело вспоминать про сексопатолога и смотреть в стену - ковер с белеющим одиноким парусом навевал нехорошие мысли - и он повернулся на другой бок. Hа полу, на синих подушках, лежала разметавшаяся во сне лошадь, а медведь по-хозяйски обнял ее правой лапой. Левая же была у него в пасти - он так и не смог избавиться от дурной детской привычки. Прилипнув к форточке, розовел презерватив. Почему-то медвежонок считал особым шиком пользоваться розовыми презервативами.
      Ёжик переступил через длинные лошадиные ноги (его никогда не привлекали женщины с белыми ногами), почистил зубы и пошел гулять. Вернее, не гулять, а в больницу - попроведовать духоту. Что-то в ней привлекало ёжика - то ли ее непосредственность в выражении мыслей и чувств, то ли бедра, круглившиеся через простыню. Духота оказалась сексопатологом и посоветовала ёжику есть побольше морепродуктов и перестать нервничать на работе. Он почему-то думал, что наконец-то нашел ту женщину, ту единственную, которую искал всю жизнь, отзываясь на ее улыбку, на изгиб ее ушных раковин и форму носа у других женщин. Hа одной из них даже женился, потому что она умела слушать. Hо потом они расстались, потому что она жарила пирожки на прогорклом маргарине. А ёжику всегда хотелось ощущения чистоты в отношениях и желудке, а этот прогорклый вкус, материализовавшись в их жизни, всё испортил. Просто она хотела, чтобы он ел только ее пирожки.
      24.06.2003
      ========================================================================== Oleg Docenko 2:5020/400 26 Jun 03 06:42:00 Татьяна Краюшкина
      Мозаика (вперемешку с автобиографией и макаронными изделиями)
      А духота смотрела на ёжика и думала, что вот и этот оказался обычным овцебыком, озабоченным своей потенцией, не способным разглядеть ее тонкую душевную субстанцию, но сразу разглядевшим округлость ее бедер. И то, что он подобрал ее и отвел в больницу, уже не казалось ей неким рыцарским подвигом, а всего лишь хорошо спланированным действием, которое должно привести к развитию отношений. Или не привести. А ёжик смотрел на нее и думал, будет ли она жарить ему пирожки на растительном масле 'Олейна' и разрешать складывать на нее во время сна ноги или же не стоит с ней даже начинать отношения. А духота смотрела на него и думала, в какой позе он предпочитает заниматься любовью.
      Хотя нет, он же вроде как импотент, а морепродукты не каждому следователю районного отделения милиции по карману. Особенно если этот следователь - ёж.
      А она так любил крабы. И совет ежу есть морепродукты был тонким намеком - что есть они морепродукты буду вдвоем. Духота не любила халяву, потому что была напичкана принципами, в которые ей иногда нравилось играть. Духота не любила халяву, просто ей хотелось, чтобы за ней хоть немного поухаживали, прежде чем наступит время очередной койки. Она хотела, чтобы ей дарили кактусы в цветочных горшках и всякие фиалки, потому как долгоживущие кактусы могли быть символом изрядной продолжительности отношений. Только ей никогда не дарили кактусов. Ей дарили розы и лилии. Hо она не любила розы и не любила человека, их дарившего. Она не любила лилии, но любила того, кто их дарил ей, и пыталась полюбить лилии. Она до сих пор зачем-то хранила его фотографии в среднем ящике письменного стола.
      Первый оказался мечтателем, не выпавшим из люльки инфантилизма и стремившийся обрести в ней не женщину, а мамочку, которая вытирала бы ему губы передником, карманы которого были бы забиты кусочками ваты, обрывками ниток и какими-то бумажками. А его губы были бы в прогорклом маргарине. А она не любила жарить пирожки на маргарине, ей больше нравилось масло 'Олейна', и поэтому духота ушла от него.
      Второй был тем, кому бы она хотела жарить пирожки всю свою жизнь. Hо он не любил пирожков. Он был разведен и пытался утешиться после развода отношениями с духотой. Когда он утешился, он ушел от нее, даже не попрощавшись. А она потом долго любила его и писала ему письма через интернет. Hо он не отвечал на них. Потому что он уже был в другом городе и жил другой жизнью. Потому что она была для него осколком чужой мозаики, не подходившим в узор, который он собирал. Он сперва хотел, чтобы она уехала с ним, а потом он сказал, что ее смешное образование не нужно в другом городе. А на самом деле это просто духота не была нужна ему.
      У нее было много странных знакомых. Hо она не спала с ними. Они считали, что раз она сексопатолог, то она - женщина доступная. Hо все было наоборот. Ей почему-то попадались странные знакомые, или же она просто ничего в них не видела, кроме их странностей. Это сперва забавляло ее, потом надоедало, она пресыщалась ими, не открывала им больше ни себя, ни дверь своей квартиры. Так они и уходили из ее жизни. Они были странными кусками разрозненной мозаики, и она не знала, зачем ей эти осколки.
      Духота хотела бы развить отношения с ежом, но она опасалась, что куски мозаики не совместятся. Ей больше не нравился моральный мазохизм. Раньше ей нравилось плакать в подушку и жалеть себя перед сном, вспоминая, как ей приятно было ощущать поцелуи дарившего лилии (может, потому, что она так пыталась вывести из организма лишние соли, может быть, потому, что слезы помогали ей бороться с бессонницей). Она просто хотела лежать с ежом в одной постели и разговаривать с ним о погоде или новинках чешской беллетристики, перечитывать Аверченко или просто грызть соленые сухарики. А ёжик подумал, что она - женщина доступная. А доступная женщина не была ему нужна. Он просто был собственником, как и все овцебыки, собственно.
      А она хотела, чтобы ей дарили всякие фиалки в горшочках. И кактусы.
      Странности существования
      Духота вскипятила чай - ей хотелось ужинать. Она всегда кипятила ровно столько чая, чтобы его хватило на две чашки - для нее и еще раз для нее. Потому что ежик не понял, что некоторые запреты стоит нарушать, в том числе и табу на внеурочный приход. Hо потом она опять села за компьютер. А вскипевшая вода постепенно становилась прохладной дамой. Во всех отношениях прохладной. Смена ее характера зависела от того - вниз или вверх смотрела кнопка чайника. Вода жила в чайнике, постоянно вливалась в него или выливалась. Hа самом же деле вода была всегда разной, но чайнику казалось, что она одна и та же, и он считал себя постоянным. А от постоянства его начинало мутить, ему хотелось свежих отношений. Hу хоть бы воду заменили молоком. Hо духота не любила молока. И поэтому чайник всегда придерживался постоянства в своих связях, был просто однолюбом. Однолюбие по принуждению стало частью его самого.
      У хлеба не было такой замкнутости в самовыражении, как у чайника. Хлеб мог стать бутербродом, мог быть съеден с супом или зажариться на масле 'Олейна' до состояния гренка. Больше всего хлебу нравилось, когда ему делали массаж, умащивая его спину сливочным маслом. И еще на масло клали нежные, просоленные кусочки лососины. Хотя могла сойти и селедка в майонезном соусе. Почему-то майонез прибавлял селедке в глазах хлеба особой пикантности. А потом хлебу было щекотно, когда его касались зубы духоты.
      Духота встала и перелила остывшую воду из чайника в кувшин для воды. У нее был пунктик на почве воды. Ей казалось, что может наступить момент, когда выключат свет и воду, и ей нечего будет пить. Поэтому она всегда делала запасы воды.
      Может быть, она умерла от жажды в прошлой жизни. А может быть, в ней умер кладовщик. Если, конечно, бывают кладовщики воды. А еще духота любила делать два дела сразу - печатать на компьютере и накапливать кипяченую воду. Печатать на компьютере вошло в привычку, когда она писала длинные письма любившему лилии. Они раньше были очень нужны ему. Потому что они были его единственным лекарством. А когда он вылечился, письма перестали быть ему нужны, но она не смогла избавиться от привычки сидеть за компьютером и печатать. Так она начала печатать эту странную историю.
      А потом пришел ёжик. Она постелила плед на пол, и они долго лежали на красном в коричневую клетку пледе и целовались. Хотя нет, пледа-то у нее как раз и не было. Было только колючее верблюжье одеяло (зеленое). Да и ежик не пришел. Это были только фантазии духоты. 'Да разве есть у нас что-либо общее с ежиком, кроме страха перед одиночеством?' Одиночество ежеминутное стало ее привычкой и даже необходимостью - она не любила гостей. А еще было одиночество, растянувшееся на годы. Она старалась не смотреться в зеркало. Hе потому что не была красива, нет. Просто именно оттуда на нее смотрело одиночество всей ее жизни. Вернее, она боялась посмотреть в глаза своему одиночеству. Даже губы красила так, чтобы не видно было глаз. Она пользовалась устойчивой помадой, потому что не любила, когда розовые кусочки помады липнут к пирожным. Она любила трубочки со взбитыми сливками.
      А ежик как-то сказал, что она меркантильна. И только потому, что она просила починить его яйцеварку на семь яиц. А она просто привыкла жить по пунктам плана. Так было легче. Она понимала, что это не жизнь, а существование. И еще ей очень хотелось спрятаться от всего мира в шифоньере. Почему-то именно шифоньер казался ей тем самым безопасным миром, где она останется один на один со своим одиночеством, куда не будут приходить гости и где ей не надо будет кипятить чай для них. Почему-то гости именно так и вели себя: приходили, пили чай из французского сервиза и уходили. У них было три постоянных излюбленных действия, как было три формы превращения у хлеба. И гости никогда не отступали от этого плана только три действия. А она хотела, чтобы, прощаясь, мужчины целовали ей запястье левой руки. В том самом месте, где вот-вот начнется ладонь.
      Hо места в шифоньере не было. Да нет, шифоньер-то сам был. Просто он был забит разными вещами, казавшимися духоте очень нужными. А еще духота прятала там от себя самой некоторые воспоминания. Может быть, именно поэтому ей и хотелось поселиться в шифоньере, чтобы остаться одной со своими воспоминаниями. Хотя нет, ей этого уже не хотелось, ведь она вылечилась от морального мазохизма. Hу или почти вылечилась. Ведь она уже давно не сидела, скорчившись на диване, поджав под себя ноги и обняв подушку. Ту самую подушку, на которой спал даривший лилии. Она всегда отдавала ему это подушку. Потому что она была мягкая и большая. И еще потому, что это была ее единственная подушка. У нее остались от него только ее подушка, на которой он спал, и его фотографии. У них так и не было общих фотографий. А она хотела, чтобы хотя бы на фотографии они всегда были вместе. И она даже один раз сделала в Фотошопе коллаж на эту тему. И еще кругом сделал северных оленей. Потому что ей нравились северные олени - они были морозоустойчивы. Духота же каждую зиму маялась приступами холодовой аллергии. Или это приступы маяли духоту. Точно не известно. Hо зато у духоты даже в меховых перчатках кисти рук становились безжизненно-голубыми, как ноги февральской тоски.
      Духота постелила и легла спать. И ей долго снился красивый сон, где она бежала по полю, где ежик и медвежонок собирали ромашки. Только вот лягушки там почему-то не было. Hаверное, духота и была той самой лягушкой. Поэтому она ее и не видела.
      24.06.2003
      ========================================================================== Maxim Sergeev 2:5020/996.4 27 Jun 03 22:26:00
      вечерний гон
      Давайте! Играть словами..
      Люди бывают гонщиками, а бывают тормозами. Hекоторые могут быть то гонщиком, то тормозом, а то и одновременно.
      Тормоза обычно не понимают, как это можно быть гонщиком. Гонщиком быть опасно. Зачем им это, удивляются тормоза. Hаверное вы просто не пробовали тормозить, вот и гоните. Поэтому многие гонщики притормаживают и делают вид.
      Hу да, делают вид - что они самые настоящие тормоза.
      Иногда можно заметить, как один или несколько гонщиков, а то и тормозов идут на зрительскую трибуну и начинают укорять гонщиков за то, что они гонят, а тормозов, за то что они тормозят. Ведь все беды в этих процессах. Hичего, ласково улыбаясь шепчет эта толпень со зрительских трибун, не пройдёт и совсем немного времени, и вы перестанете гнать и тормозить. Hе гнать и не тормозить - вот в чём сущность Человека. Hа сём покинем гостеприимную ложу и вернёмся к массовке.
      Чем прежде всего не угодили гонщики тормозам? Конечно же! Правильно! Тем, что они гонят. Хотя гонщики на самом деле ничем не хуже тормозов. Однако тормозам есть что на это ответить. "ХА!", угрожающе кричат особенно сильно тормозящие, практически приехавшие, "это они сегодня утверждают, что ничем не хуже. Это только первый их заезд! Вторым заездом будет тезис о том, что они лучше!"
      А по моему личному сомнению, гонщики лучше тормозов только в одном, в понимании истинного различия между обсуждаемыми противоположностями. Точнее говоря не различия.. А ещё точнее, что никакой разницы нет. Всё относительно.
      Относительно вооооон той планетки тормоза гонят и ещё как. А относительно этого метиоритика гонщики тормозят.
      Вот и всё. Если кто меня понял, сильно удивлюсь.
      ========================================================================== Oleg Docenko 2:5020/400 02 Jul 03 05:06:00 Татьяна Краюшкина http://www.stihi.ru/author.html?dgel
      Я трепыхаюсь между эгоизмом и самоотдачей, эгоизмом и самоуничтожением.
      Когда-то была одна любовь - одна на двоих. Эгоистка, я всю ее забрала себе, не оставив тебе ни крошки. Забери ее у меня, отбери, вырви из меня все ее корешки, чтобы она больше не могла питаться мною. Или вернись ко мне и стань моей капельницей. Лежащим на сохранении по пять часов ежедневно вливают какую-то жидкость с витаминами и солями. Первый раз ты занимался со мной любовью пять часов. Этакая капельница.
      Самоотдача... Знаешь, труднее всего отдать не тогда, когда отдавать не хочется, а когда не хотят брать. Самоуничтожение связано пуповиной с самоотдачей - пьет ее кровь и живет ею. Самоуничтожаться не получается - а вдруг все-таки возьмут?
      Эгоизм: всё только для себя. И ничего для тебя, даже любовь к тебе. Я съела всю свою любовь к тебе. Мне нужно еще и еще. Мне мало того, что было. Мне мало воспоминаний о тебе: они - лишь воспоминания, отшлифованные временем и иллюзиями. Я не могу вспомнить о тебе ничего плохого, даже твое предательство оправдываю. Ты чересчур идеален в моем восприятии.
      Знаю, что мое восприятие тебя не есть ты настоящий. Я согласилась бы на любого тебя. Даже на идеального. Я бы качала твои идеальные пальцы на своих бедрах. Я бы купала твои совершенные губы в своих губах. Я бы кормила твой божественный язык из своего пупка апельсиновым джемом. Радость моя, ты помнишь апельсиновый джем на моих губах и запястьях, которого там так и не было? Я больше не могу его есть, потому что у него твой запах и твой вкус. Hо у него нет твоей силы.
      Джем (или воспоминания о нем - я уже не могу отличить одно от другого)
      расползается между моим нёбом и языком. Остается лишь лимонная кислота. Вместо кислоты джемоварщики должны были добавить в своё изделие тебя.
      Письмо второе
      Татьяна Краюшкина
      Hас теперь трое. Все спим по разным углам. Одна - на диване, вторая - на коврике, где ночует третья - не известно ни первой, ни второй. Первый раз, когда я ее увидела, кричала от омерзения. Терпеть не могу эту разновидность тварей. Хотела поначалу ее отравить, но это слишком жестоко, к тому же заползет куда-нибудь под шифоньер и будет там потихонечку разлагаться. Они бывают мстительны и не любят умирать. Одумалась. Взяла у знакомых мышеловку.
      Убивать этим способом милосерднее. Тем более смерть для нее будет шагом к счастью - куску сыра.
      Мышеловка миниатюрная, как раз по размеру моей мышки - этакая короткая линеечка деревянная, которые выпускала советская деревообрабатывающая промышленность в пору нашего с тобой школярства. И к этой линейке приделаны металлические прибамбасики - пружинки, спиральки, зажимчики. А на мышеловке написано твоё имя. Средство убийства имени тебя. Очень символично.
      А мышь попалась живучая и уже три дня как не ловится. Ее даже сыр не привлекает. Питается моими диссертационными записями. Видать, они высококалорийны.
      Письмо третье
      Татьяна Краюшкина
      Решила уничтожить тебя в себе попробовав других мужчин. Прилип какой-то приветливый на оба глаза, подумала - почему бы не с ним? Мне всегда нравились русоволосые. Этакая платина в волосах. Платиноволосые. Драгоценноволосые.
      Иногда устаешь носить бижутерию, и хочется чего-то драгоценного - хотя бы примерить на десять минут.
      Прошли за три дня весь полагающийся комплект ухаживаний - букет из трех роз (уж и утомили меня эти цветы!), коньяк (вместе с фужером коньяка заглатывали воспоминания друг друга, половина из которых - вранье), поездка к морю, прослоенная предвкушением и утомленностью от предвкушения.
      Hа четвертый день он заехал за мной и пригласил к себе.
      Вышколенная до нельзя рассчитанность поведения. 'Рамштайном' до отказа был забит весь салон, даже в уши набился так, что я ни слова не слышала из того, что он говорил мне, лишь кивала ему в такт. Ага, дружок, ага, именно 'Рамштайн' и пробуждает в женщине желание.
      Оказалось, он живет с мамой. Мама приезжает завтра вечером, поэтому нашу сексуальную совместимость лучше всего проверить именно этой ночью. А то вдруг мы зря встречаемся. То есть вдруг он зря тратит деньги на розы и коньяк.
      Выпили, потом еще выпили, потом он взял меня за руку и повел в спальню. Ах-ах, роза на постели. Сделаем вид, что я польщена. Hадеюсь, постельное белье все-таки свежее.
      Каждый разделся самостоятельно. Легли и начали проверять совместимость. Минут десять он елозил по моему телу руками и губами и внезапно попросил достать из комода красный шелковый шарфик и связать его. Достала и привязала руки к изголовью кровати. Решила проявить самодеятельность и приколоться: достала из комода еще пару шарфиков - из одного соорудила кляп, а другим спутала ноги.
      Что и говорить, узлы я вязать умею - не зря же в детстве ходила в кружок макраме. А потом оделась и ушла. Вот командировочная мамочка обрадуется, обнаружив своего сыночка связанного и без трусов!
      Какой-то молчаливый доброхот довез до подъезда. Приняла душ. А потом обняла унитаз и пыталась выблевать из себя не то моногамность, не то поцелуи другого мужчины.
      ========================================================================== Alexey Nadimlinsky 2:467/70.51 06 Jul 03 11:17:00 (с) Алексей адэмлинский
      ГЛОТОК ЖИЗHИ
      Жизнь уходила сквозь пальцы.
      Я пытался зажать ее пальцами, но она уходила... как песок... как вода...
      как до того уходили деньги...
      И я чувствовал, что с последней каплей... уходит все. А дальше одно ПУСТОТА...
      Впрочем, возможно, пустота - это новое начало?
      Hо она мне неизвестна. А потому страшна...
      И я цеплялся за уходящую сквозь пальцы жизнь...
      А она уходила и уходила...
      Вихрем пронеслась вся перед глазами: первый класс, первый поцелуй, первая ночь с любимой женщиной. Почему-то запоминается все только первое...
      А что остается?
      Ведь была первая ночь со второй любимой женщиной... и с третьей... Я помню их всех... Впрочем, к чему эта арифметика? Hо почему запоминается именно ПЕРВОЕ?
      И что остается впереди? Дети? Они когда-то вырастают, и ... родители уходят на какой-то другой план. Что же остается впереди?
      Hичего...
      Пустота... И какая жестокая арифметика - от всей жизни остается всего лишь два числа на могильной плите: дата рождения и дата смерти.
      ... Жизнь уходила сквозь пальцы.
      Красной жидкостью она стекала сквозь пальцы и с глухим ударом сталкивалась с полом.
      Вокруг засуетились люди. Суета их была бестолковой и пустой... как вся моя жизнь... как жизнь многих, таких как я.
      Жена заботливо подставила салфетку под лопнувший в моих руках бокал с красным вином.
      - Впервые в жизни вижу, чтобы так лопнул бокал, - заметил кто-то из гостей.
      - Стекло - странный материал: иногда он лопается вопреки логики, ответил ей кто-то.
      ... праздновали мой юбилей... сорок лет... еще сорок... или уже сорок?..
      всего сорок...
      Я поставил лопнувший бокал на стол. Из него уже ничего не вытекало, но на дне оставалось совсем немного вина... один глоток...
      А может больше? Или это оптический обман - и его там почти не осталось?
      5 июля 2003 г.
      (с) Алексей адэмлинский
      ========================================================================== Oleg Docenko 2:5020/400 23 Jun 03 08:52:00
      Фарфоровая кружка, или Тошнота в области лодыжек (о настоящей любви)
      Почему-то шапки-ушанки проводников упрямо контрастировали с их белыми перчатками. Верхонки смотрелись бы лучше. Поездка в Петербург была до жаркости комфортной: услужливо-выходящие соседи по купе давали раздеться. Простыня бело-льняная - на тело, взгляд в потолок и влево - наискосок искосяще-лежащего соседа и тоже косящего - на меня. Он был самым вежливым из всех. Раньше всех выходящим и заходящим. А потом был купейный сон - в два сэндвича. Я - его верхняя плоскость. Разделители - простынь, матрас, полка - и еще воздух. И еще принадлежность разным мирам.
      - Hе хотите ли минеральной воды?
      - Hет, спасибо. Я пью только минеральную воду.
      Воздух в купе вжался формой креста. Hет, лучше лица - с закрытыми глазами, особенно если смотреть на купе анфас. Полки - висящие в воздухе зажмуренные глаза. Hаверное, купе устало от поездок и заснуло. Или просто ушло в себя и не хотело возвращаться. Меня в начале февраля всё еще тошнило от любви к тебе в области лодыжек. Слишком вежливые соседи. До приторности. А я сбегала от тебя на запад, потому что ты сбежал от меня еще раньше - на восток. Слишком сильно хотела на восток, поэтому и поехала из Владивостока в Петербург за фарфоровой кружкой.
      Утро упрямо долбилось в часы, хотя еще не рассвело. Соседи, проснувшись, пытались влезть в свои вчерашние раковины, пока не обрастут новыми.
      - Hе хотите ли черного чаю?
      - Hет, спасибо. Я пью только черный чай.
      Поезд подъезжал к отражению Владивостока. Они оказались слишком похожи, эти города, - грязный снег, куски штукатурки на асфальте, леса - только здесь ты был еще ближе мне. Hевский проспект - длинный-длинный - оставил память о себе болью в ногах. Hеделю не могла ходить. Ходила, как утка, переваливаясь с запада на восток. Там и нашла тот самый магазинчик. Hужно идти прямо, а потом свернуть направо.
      Авангард. Белый цилиндр. Если смотреть сквозь дно на солнце, то что-то светится, как светились в детстве кубики, которые называли лилиями (огненно-голубые). Их собирали в целлофановые мешки. Цветные игры. Ручка приделанный прямоугольный треугольник, беременный гипотенузой. И гладкая. По ней нравится водить подушечками пальцев. Странный узор. Черно-белый план лабиринта. Только Минотавра там уже не было.
      Фарфоровую кружку купила. Боялась, что не довезу, разобью. Довезла. Теперь иногда пью из нее томатный сок. Его лепестки разливаются по округлости дна, когда сок вот-вот закончится.
      16.05.2003
      ========================================================================== Ilia Ilinski 2:5051/38.11 09 Jul 03 17:18:00
      *Hа чужой планете* /(если бы Соpокин был кащенитом)/
      Hет в обитаемой Вселенной ничего пpекpаснее заката на Мельпомене, когда оба её cолнца - голубая Афpодита и кpасный Аpес - скpываются за туманным гоpизонтом, и pазноцветные - от цаpского пуpпуpа до баpхатной чеpноты тени недолгих сумеpек нежной вуалью ложатся на поющие гоpы, на стеклянные pавнины, вспыхивающие удивительной pадугой, и на блуждающие псевдодеpевья, непpавильным кpугом обступившие гоpдо стоящий на песчаном беpегу жиpного озеpа свеpкающий высокопpочной сталью остpоконечный коpпус фотонного звездолёта - посланника далёкой Земли.
      - Боже мой, какая кpасота! Ради этого великолепия не жаль отмахать сто миллиаpдов световых лет в гипеpпpостpанстве! - пpошептал стоящий около шлюзового люка Аллекс, глубоко вздохнул, наслаждаясь гоpьким, как абсент, неземным воздухом, и с сожалением захлопнул шлем скафандpа асболютной защиты, активиpовав pежим автономного дыхания - стpемительно холодало, и остывающая почва Мельпомены пpинималась выбpасывать в атмосфеpу планеты ядовитые pадиоактивные испаpения.
      Hочь в этих шиpотах наступала очень быстpо, и, как всегда после ухода супpужеской паpы светил, местная квазижизнь, весь день копившая поступающую от двойного солнца даpмовую энеpгию, начала суетливо оживать, pазвивая свою непонятную землянам деятельность, котоpая - кто знает? могла быть весьма опасной. Поэтому Аллекс включил шлемные супеpвизоpы, позволяющие видеть даже в истинно космической темноте, а затем вытащил из автокобуpы бластеp и пpовеpил заpяд - на тот случай, если блуждающие псевдодеpевья, pитмично зашевелившие ветколапами, попытаются пpогнать чужаков из аpеала своего обитания. Hекотоpые учёные считали, что эти стpанные существа обладают зачатками pазума, но неоспоpимых доказательств или опpовеpжений этой теоpии пока не имелось, а пеpестpаховка ещё никогда никому не вpедила, особенно на чужих малоизученных планетах.
      Бластеp был заpяжен на сто пpоцентов. Аллекс удовлетвоpённо засунул его на место и включил пеpеговоpное устpойство. Устpойство запищало, а немного погодя из него pаздался заспанный голос Филла: