О смещении Литвинова сообщает маленькая заметка, опубликованная на последней странице под рубрикой "Хроника". Неожиданная замена вызвала здесь большое удивление, так как Литвинов был в центре переговоров с английской делегацией, на первомайском параде еще появился на трибуне рядом со Сталиным 1 и не было никаких новейших указаний на шаткость его позиции. В советской прессе комментариев нет. Наркомат иностранных дел не дает представителям прессы никаких объяснений.
      Поскольку Литвинов еще 2 мая принимал британского посла, а вчера его имя было указано прессой среди почетных гостей, присутствовавших на параде, его смещение кажется результатом неожиданного решения Сталина. Это решение, видимо, связано с тем, что в Кремле появились разногласия относительно проводимых Литвиновым переговоров. Причина разногласий предположительно лежит в глубокой подозрительности Сталина, питающего недоверие и злобу ко всему окружающему его капиталистическому миру. На последнем партийном съезде Сталин настаивал на осторожности, чтобы Советский Союз не был вовлечен в конфликт. Молотов (не еврей) считается "наиболее близким другом и ближайшим соратником" Сталина. Его назначение, несомненно, гарантирует, что внешняя политика будет проводиться в строгом соответствии с идеями Сталина.
      Типпельскирх
      1 Типпельскирх ошибся. Литвинова на трибуне, судя по опубликованной в "Правде" 2 мая фотографии, не было вообще. (Примеч. сост.)
      3. МЕМОРАНДУМ МИД ГЕРМАНИИ
      Сегодня днем я просил советского поверенного в делах советника посольства Астахова прийти ко мне и сообщил ему, что мы согласны, в соответствии с запросом его полпреда от 17 апреля, соблюдать советские контракты с заводами "Шкода" о поставках. Соответствующие инструкции уже были даны. Я просил его информировать об этом свое правительство.
      Советник посольства Астахов был заметно удовлетворен этим заявлением и подчеркнул тот факт, что для советского правительства материальная сторона вопроса не имела такой большой важности, как принципиальная. Он допытывался, не будут ли вскоре возобновлены переговоры, прерванные в феврале. На это я ответил, что еще не могу дать какого-либо ответа, так как рассмотрение многочисленных проблем, содержащихся в последнем русском ответе1, еще не закончено.
      Затем Астахов коснулся смещения Литвинова и попытался, не задавая прямых вопросов, узнать, приведет ли это событие к изменению нашей позиции в отношении Советского Союза. Он особенно подчеркивал большое значение личности Молотова, который ни в коем случае не является специалистом по внешней политике, но который тем не менее будет оказывать большое влияние на будущую советскую внешнюю политику.
      Шнурре Берлин, 5 мая 1939 г.
      1 Не публикуется. (Примеч, сост.)
      4. ПАМЯТНАЯ ЗАПИСКА
      МИД ГЕРМАНИИ
      Советский поверенный в делах советник посольства Астахов вызвал меня сегодня для того, чтобы поговорить о правовом статусе советского торгового представительства в Праге, учрежденного согласно советско-чехословацкому торговому договору 1935 года '. Советский
      Союз хочет оставить торговое представительство в Праге в качестве филиала советского торгового представительства в Берлине и просит, чтобы ему временно был дан тот же официальный статус, который существовал в соответствии с советско-чехословацким торговым договором. Господин Астахов сослался на германское заявление, согласно которому настоящие чехословацкие торговые соглашения будут продолжать действовать в отношении протектората Богемии и Моравии 2 до тех пор, пока не будут заменены новыми.
      Я принял это заявление к сведению и обещал вскоре ответить. Я высказал ему свое личное мнение о том, что вряд ли предвидятся какие-либо возражения против советской просьбы.
      Во время последующей беседы Астахов снова, как и две недели назад, подробно говорил о развитии германо-советских отношений. Он отметил, что тон германской прессы за последние недели совершенно изменился. Нет направленных против Советского Союза выпадов, сообщения объективны; в одной промышленной газете Рейнского района он даже видел фотографии нескольких советских сооружений. Конечно, Советы не могут судить о том, является ли это лишь временной переменой, вызванной тактическими соображениями, или нет. Но есть надежда на то, что подобное положение дел станет явлением постоянным. Астахов подробно объяснил, что в вопросах международной политики у Германии и Советской России нет противоречий и поэтому нет никаких причин для трений между двумя странами. Правдой является то, что Советский Союз ясно чувствовал угрозу со стороны Германии. Но нет никаких сомнений, что удастся подавить это ощущение угрозы и недоверие Москвы. Во время этой беседы он снова упомянул Рапалльский договор 3. В ответе на мой случайный вопрос он коснулся англо-советских переговоров в том смысле, что при нынешних условиях желательные для Англии результаты вряд ли будут достигнуты.
      В подтверждение своего мнения относительно возможности изменения советско-германских отношений Астахов неоднократно ссылался на Италию и подчеркивал, что дуче уже после образования Оси 4 высказал предположение о том, что препятствий для нормального развития политических и экономических отношений между Советским Союзом и Италией не существует.
      В своих ответах я был сдержан и вызывал Астахова на разговор только путем случайных замечаний, без дальнейшего уточнения его точки зрения.
      Шнурре Берлин, 17 мая 1939 г.
      1 Договор о торговле и мореплавании между СССР и Чехосло
      вакией и соглашение о взаимной охране прав на промышленную
      собственность был подписан в Праге 25 марта 1935 г. (Примеч. сост.}
      2 Протекторатом Богемии и Моравии гитлеровское правительство
      называло оккупированные в марте 1939 г. чешские земли. (Примеч.
      сост.)
      3 Рапалльский договор заключен между РСФСР и Германией в
      Рапалло 16 апреля 1922 г. (Примеч, сост.)
      4 Ось -- военно-политический союз между Германией и Италией,
      оформленный Берлинским соглашением от 25 октября 1936 г. (Примеч.
      сост.)
      5. ПИСЬМО ПОСЛА ШУЛЕНБУРГА
      СТАТС-СЕКРЕТАРЮ МИД ГЕРМАНИИ
      Москва, 5 июня 1939 г.
      Дорогой господин фон Вейцзекер!
      Разрешите мне поблагодарить Вас за Ваше любезное и очень интересное письмо от 27-го того месяца 1.
      Ясно, что Япония не хотела бы видеть и малейшего согласия между нами и Советским Союзом. Чем меньше становится наше давление на западные границы России, тем увереннее будет чувствовать себя Советский Союз в Восточной Азии. Итальянцы действительно должны приветствовать германо-русское соглашение, они сами всегда избегали столкновений с Москвой; и германское государство может занять более твердую позицию по отношению к Франции, если Советский Союз будет держать на прицеле Польшу, уменьшая давление на нашу восточную границу. Если итальянцы тем не менее "очаровательно сдержанны", причина, возможно, лежит в том, что в рамках Оси они недовольны усилением влияния Германии за счет улучшения германо-советских отношений, результатом чего является автоматическое укрепление нашей власти.
      Мне показалось, что в Берлине создалось впечатле
      ние, что господин Молотов в беседе со мною отклонил германо-советское урегулирование. Я еще раз перечитал все свои телеграммы и сравнил их со своим письмом к Вам и с моим меморандумом. Я не могу понять, что привело Берлин к подобному выводу. На самом деле фактом является то, что господин Молотов почти что призывал нас к политическому диалогу. Наше предложение о проведении только экономических переговоров не удовлетворило его. Конечно, была и есть опасность того, что советское правительство использует германские предложения для давления на англичан и французов. Господин Молотов как-то в своей речи тактически использовал наше предложение начать экономические переговоры. Поэтому осторожность с нашей стороны была и остается необходимой, но мне кажется очевидным, что дверь не захлопнута и что путь для дальнейших переговоров открыт.
      Мы слышали и читали с очень большим интересом о Вашей беседе с господином Астаховым. Совершенно случайно через несколько дней после отправления Вам моего последнего письма мне представился случай снова поговорить с господином Потемкиным о советско-германских отношениях. Я сказал ему, что я постоянно думаю о поисках позитивных шагов, которые следует предпринять для реализации предложений Молотова. Трений и спорных вопросов между Германией и Советским Союзом нет. Мы не должны решать вопросы о пограничных столкновениях или спорах. Мы ничего не просим у Советского Союза, а Советский Союз -- у нас. Я спросил господина Потемкина, с которым -- частным образом -- я могу говорить более откровенно, может ли он сказать мне что-нибудь об имевшихся у Молотова идеях. Господин Потемкин ответил отрицательно; к сожалению, он ничего не мог добавить к заявлению Молотова, который говорил от имени советского правительства.
      Мне интересно, поможет ли в этом деле Ваша беседа с Астаховым. Господин Типпельскирх, по-моему, был прав, когда обратил внимание на тот факт, что благодаря нашим пактам о ненападении с прибалтийскими государствами Россия получила от нас бесплатно большую безопасность, как бы являющуюся первым политическим взносом Германии.
      Мне бы хотелось обратить внимание на тот факт, что господин Молотов упомянул в своей речи три условия,
      которые должны быть реализованы для создания англо-французско-советского блока. Ни в одном из этих трех пунктов не указано, что требования Советского Союза относятся только к Европе. Дальний Восток не назван, но, будьте уверены, он также и не исключен. Насколько мне известно, однако, Великобритания хочет принять на себя новые обязательства только в Европе. Если будут даны гарантии прибалтийским государствам, это может привести к новым противоречиям. Советы нам не доверяют, но они также не слишком доверяют демократическим державам. Недоверие возникает здесь очень легко, и после того, как оно возникло, преодолеть его можно только с очень большим трудом.
      Примечательно, что Молотов, говоря об отношениях с Англией, не упомянул о приглашениях, сделанных британским правительством Микояну, а недавно еще и Ворошилову, вослед визиту господина Хадсона в Москву.
      Мне стало известно из в общем достоверного источника, что господин Потемкин был срочно послан в Анкару для предотвращения подписания Турцией договора с англичанами. Господин Потемкин предотвратил подписание договора, но не "декларации". Советское правительство заявило, что в принципе оно не против англо-турецкого соглашения, но при этом отметило, что считает важным, чтобы Турция не забегала вперед, а действовала в то же время и тем же путем, что и Советский Союз.
      Последние пограничные столкновения на монголо-маньчжурской границе, кажется, довольно серьезны. Согласно японским сообщениям, "монголы"2 28 мая использовали сто самолетов, сорок два из которых, по заявлению японцев, были сбиты. Они заявляют, что ранее сбили семнадцать самолетов. Я думаю, что за эти серьезные инциденты ответствен Советский Союз. Он предоставляет помощь Китаю; он удерживает японцев от перебросок их очень сильных воинских контингентов из Маньчжурии в Китай.
      С самыми теплыми пожеланиями Вам остаюсь, мой дорогой господин фон Вейцзекер,
      глубоко уважающий Вас Шуленбург Хайль Гитлер!
      1 Не публикуется. (Примеч. сост.)
      2 Так (в кавычках) в тексте. (Примеч. сост.)
      6. МЕМОРАНДУМ МИД ГЕРМАНИИ
      В канцелярию министра Секретно
      С связи с телеграммой графа Шуленбурга относительно беседы между Хильгером и Микояном1 фюрер решил следующее:
      Русские должны быть информированы о том, что из их позиции мы сделали вывод, что они ставят вопрос о продолжении будущих переговоров в зависимость от принятия нами основ наших с ними экономических обсуждений в том их виде, как они были сформулированы в январе. Поскольку эта основа для нас является неприемлемой, мы в настоящее время не заинтересованы в возобновлении экономических переговоров с Россией.
      Фюрер согласен с тем, чтобы этот ответ был задержан на несколько дней.
      Я уведомил об этом имперского министра иностранных дел по телефону и передаю этот меморандум только как руководство к встрече компетентных официальных лиц с министром.
      Хевель Берхтесгаден, 29 июня 1939 г.
      1 Здесь не публикуется. (Примеч. сост.)
      7. СТАТС-СЕКРЕТАРЬ МИД ГЕРМАНИИ -
      ПОСЛУ ШУЛЕНБУРГУ
      Телеграмма
      Москва
      Телеграмма No 134 Берлин, 30 июня 1939 г.
      На Вашу телеграмму 1151.
      Имперский министр иностранных дел взял на заметку Ваше телеграфное сообщение о беседе с Молотовым.
      Он придерживается того мнения, что в политической области до получения дальнейших инструкций, можно считать, было сказано достаточно и что в данный момент мы не должны поднимать эти вопросы.
      Относительно возможных экономических переговоров с русским правительством здесь еще не закончено обсуждение. В связи с этим также просим не проявлять дальнейшей инициативы, а ожидать инструкций.
      Вейцзекер
      1 Не публикуется. (Примеч. сост.)
      8. ПОСОЛ ШУЛЕНБУРГ -- В МИД ГЕРМАНИИ
      Телеграмма
      Москва, 22 июля 1939--13 час. 07 мин. Получена 22 июля 1939--13 час. 35 мин.
      Срочно!
      Телеграмма No 136 от 22 июля
      Вся советская пресса сегодня опубликовала следующее сообщение под заголовком "В Наркомате внешней торговли":
      "На днях возобновились переговоры о торговле и кредите между германской и советской сторонами. От Наркомата внешней торговли переговоры ведет зам. торгпреда в Берлине т. Бабарин, от германской стороны -- г. Шнурре" 1.
      Шуленбург
      1 Перевод сообщения, на которое ссылается Шуленбург, сверен с русским оригиналом и приводится по тексту, опубликованному в "Правде" 22 июля 1939 г. (Примеч. сост.)
      9. МЕМОРАНДУМ МИД ГЕРМАНИИ
      Берлин, 27 июля 1939 г. Секретно
      Меморандум
      В соответствии с данными мне инструкциями я прошлым вечером пригласил советского поверенного в делах Астахова и главу советского торгового представительства здесь Бабарина на обед в Эвест. Русские пробыли до примерно половины первого ночи. Они начали говорить об интересующих нас экономических и политических проблемах в очень живой и интересной форме, поэтому стало возможным неофициальное и всестороннее обсуждение отдельных вопросов, упоминавшихся имперским министром иностранных дел. Особо интересным в разговоре было нижеследующее:
      1. На замечание Астахова о тесном сотрудничестве и общности интересов внешней политики, которые ранее существовали между Германией и Россией, я ответил, что возобновление подобного сотрудничества представляется мне сейчас вполне возможным, если советское правительство находит его желательным. Я мог бы мысленно представить себе три этапа:
      Первый этап: восстановление сотрудничества в экономической области с помощью кредитного и торгового договора, который будет заключен.
      Второй этап: нормализация и улучшение политических отношений. Это включает в себя, среди прочего, уважение интересов другой стороны в прессе и общественном мнении, уважение к научным и культурным мероприятиям другой стороны. Официальное участие Астахова в германском Дне искусства в Мюнхене или приглашение германской делегации на Сельскохозяйственную выставку в Москве может, как это было предложено мне статс-секретарем, быть включено сюда же.
      Третьим этапом будет восстановление хороших политических отношений: или возвращение к тому, что было раньше (Берлинский договор1), или же новое соглашение, которое примет во внимание жизненные политические интересы обеих сторон. Этот третий этап как мне кажется, вполне достижим, так как во всем районе от Балтийского моря до Черного моря и
      Дальнего Востока нет, по моему мнению, неразрешимых внешнеполитических проблем между нашими странами. В дополнение к этому, несмотря на все различия в мировоззрении, есть один общий элемент в идеологии Германии, Италии и Советского Союза: противостояние капиталистическим демократиям. Ни мы, ни Италия не имеем ничего общего с капиталистическим Западом. Поэтому нам кажется довольно противоестественным, чтобы социалистическое государство вставало на сторону западных демократий.
      В полном согласии с Бабариным Астахов назвал
      путь сближения с Германией соответствующим интере
      сам обеих стран. Однако он отметил, что, вероятно,
      темп должен быть медленным и постепенным. Совет
      ский Союз усматривает серьезную для себя угрозу
      во внешней политике национал-социализма. Мы с полным
      основанием говорили о нашей нынешней политичес
      кой ситуации как об окружении. Именно этим словом
      и характеризует Советский Союз свою политическую
      ситуацию после известных сентябрьских событий прош
      лого года2. Астахов имел в виду Антикоминтернов
      ский пакт, наши отношения с Японией, Мюнхен, сво
      боду рук в Восточной Европе, которую мы там получили,
      и политические последствия всего этого для Советского
      Союза. Наша теория о том, что прибалтийские госу
      дарства, Финляндия, а также Румыния входят в нашу
      сферу влияния, окончательно убедила советское прави
      тельство в том, что ему угрожают. Москва не совсем
      верит в изменение германской политики в отношении
      Советского Союза. Ждать можно лишь постепенного
      изменения.
      В своем ответе я подчеркнул, что в настоящее
      время германская политика на Востоке берет абсолютно
      иной курс. С нашей стороны не может быть и речи
      об угрозе Советскому Союзу. Наша цель лежит в совер
      шенно другом направлении. Молотов сам в своей послед
      ней речи назвал Антикоминтерновский пакт маскиров
      кой союза, направленного против западных демократий.
      Он осведомлен о данцигской проблеме и о связанном
      с нею польском вопросе. Я вижу в этом все что угодно,
      кроме столкновений интересов Германии и Советского
      Союза. То, что мы намерены уважать целостность
      прибалтийских государств и Финляндии, стало совершен
      но ясно благодаря нашим пактам о ненападении и
      нашим неагрессивным предложениям. Наши отношения с Японией строятся на основе прочной дружбы, которая, однако, не нацелена против России. Германская политика направлена против Англии. Это решающий фактор. Как я уже заявлял ранее, я вполне могу представить себе далеко идущее соглашение о соблюдении взаимных интересов вместе с рассмотрением проблем, являющихся жизненно важными для России. В данный момент, однако, этому препятствует Советский Союз, подписывающий с Англией договор, направленный против Германии. Советский Союз в этом случае сделает свой выбор и встанет, вместе с Англией, в оппозиционный Германии лагерь. Только по этой причине я возражаю против медленных поисков пути к достижению возможного взаимопонимания между Германией и Советским Союзом. Сейчас время еще дает нам возможность, которой не будет после заключения договора с Лондоном. Это должно быть принято в Москве во внимание. Что может Англия предложить России? Самое большее -- участие в европейской войне, вражду с Германией, но ни одной устраивающей Россию цели. С другой стороны, что можем предложить мы? Нейтралитет и невовлечение в возможный европейский конфликт и, если Москва этого пожелает, германо-русское понимание относительно взаимных интересов, благодаря которому, как и в былые времена, обе страны получат выгоду.
      4. Во время последующей беседы Астахов снова вернулся к вопросу о прибалтийских государствах и спросил, есть ли у нас кроме планов экономического проникновения далеко идущие политические намерения. Он также очень серьезно отнесся к румынскому вопросу. Что касается Польши, то он заявил, что так или иначе Данциг будет возвращен Германскому государству и вопрос о Коридоре4 должен быть каким-либо образом разрешен в пользу Германского государства. Он спросил, не склоняется ли также на сторону Германии население территорий, когда-то принадлежавших Австрии, в частности Галиции и украинских территорий. Описав наши торговые отношения с прибалтийскими государствами, я ограничил себя заявлением о том, что интересы Германии и России не придут в столкновение по этим вопросам. Более того, урегулирование украинского вопроса 5 показало, что мы не ставим своей целью
      что-либо, что может быть опасно для советских интересов.
      Довольно широкая дискуссия велась по вопросу
      о том, почему национал-социализм считает внешнюю
      политику Советского Союза враждебной. В Москве
      никогда не могли этого понять, хотя там всегда пони
      мали противостояние национал-социализма коммунизму
      внутри [Германии]. Я воспользовался этим удобным
      случаем для подробного изложения нашего мнения от
      носительно изменений, происшедших в русском больше
      визме за последние годы. Антагонизм к национал-со
      циализму явился естественным результатом его [на
      ционал-социализма] борьбы с коммунистической пар
      тией Германии, зависимой от Москвы и являвшейся
      лишь орудием Коминтерна. Борьба против германской
      коммунистической партии уже давно закончилась. Комму
      низм в Германии искоренен. Коминтерн же уже заменен
      Политбюро, которое следует теперь совершенно другой
      политике, чем та, которая проводилась, когда доминиро
      вал Коминтерн. Слияние большевизма с национальной
      историей России, выражающееся в прославлении великих
      русских людей и подвигов (празднование годовщин
      Полтавской битвы, Петра Первого, битвы на Чудском
      озере, Александра Невского), изменило интернациональ
      ный характер большевизма, как нам это видится, особен
      но с тех пор, как Сталин отложил на неопределенный
      срок мировую революцию. При таком положении дел
      мы сегодня видим возможности, которых не видели
      ранее, так как удостоверились, что не делается попыток
      распространять в какой-либо форме коммунистическую
      пропаганду в Германии.
      Под конец Астахов подчеркнул, что этот разговор
      был для него очень важен. Он сообщит о нем в Москву,
      и он надеется, что все это отразится заметным обра
      зом на ходе будущих событий. Вопрос о торговле и
      кредитном соглашении обсуждался в деталях.
      После заявлений русских у меня создалось впе
      чатление, что Москва еще не решила, что она хочет
      делать. Русские умолчали о состоянии переговоров о
      пакте с Великобританией и о шансах на его заключе
      ние. Учитывая все это, можно заключить, что в течение
      определенного времени Москва решила следовать как в
      отношении нас, так и в отношении англичан политике
      затягивания и отсрочек для того, чтобы отложить при
      нятие решений, важность которых она ясно понимает. Отсюда гибкая позиция русских в ходе многочисленных бесед, такова, в частности, позиция Молотова; отсюда и затягивание экономических переговоров, на которых русские крайне сдержанны в темпе; отсюда, скорее всего, также и задержка в Москве посла Мерекалова 6. А в общем -- большое недоверие не только к нам, но и к Англии. С нашей точки зрения, можно рассматривать как заметный успех то, что Москва после месяцев переговоров с англичанами все еще неясно представляет себе, что ей следует в конце концов делать.
      Шнурре
      1 Договор о дружбе и нейтралитете между Германией и Советским
      Союзом, подписанный в Берлине 24 апреля 1926 г. (Примеч, ред. амер.
      изд.)
      2 Имеется в виду Мюнхенское соглашение, заключенное 30 сен
      тября 1938 г. между Англией, Францией, Германией и Италией, об
      отторжении от Чехословакии Судетской области и передаче ее Герма
      нии. (Примеч. сост.)
      3 Не публикуется. (.Примеч, сост.)
      4 Данцигский Коридор -- польская территория, прилегающая к
      вольному городу Данцигу. Через Коридор осуществлялось сухопутное
      сообщение между Германией и Восточной Пруссией, в том числе и Дан
      цигом. (Примеч. сост.)
      5 Имеется в виду заявление Германии о том, что она не имеет
      каких-либо территориальных претензий в отношении Советской Укра
      ины; см. также приведенный выше отрывок из отчетного доклада Ста
      лина. (Примеч. сост.)
      6 Советский полпред в Берлине А. Мерекалов был неожиданно
      отозван в Москву в "отпуск". (Примеч. сост.)
      10. СТАТС-СЕКРЕТАРЬ МИД
      ГЕРМАНИИ -- ПОСЛУ ШУЛЕНБУРГУ
      Инструкция
      Берлин, 29 июля 1939 г. 1 Секретно!
      Вечером 26-го этого месяца у Шнурре с Астаховым и Бабариным состоялся подробный разговор, содержание которого сообщено в приложенном меморандуме2.
      Ответ Астахова показывает, что подробный его отчет уже находится в распоряжении Москвы. Под конец Астахов спросил, будем ли мы придерживаться аналогичного мнения, если высокопоставленный советский представитель будет обсуждать эти вопросы с высокопоставленным представителем Германии. Шнурре ответил на этот вопрос, по существу, утвердительно.
      Нам было бы важно знать, есть ли в Москве какая-нибудь реакция на заявления, сделанные Астаховым и Бабариным. Если у Вас появится возможность назначить новую встречу с Молотовым, я предписываю Вам высказаться ему в этом духе и, если представится случай, придерживаться направления мыслей меморандума. Если все разовьется так, что Молотов оставит свою сдержанность, которую он пока что проявляет, Вы можете сделать еще один шаг в Вашем заявлении и сказать что-нибудь более определенное, чем то, что в общих чертах было высказано в меморандуме. Это особенно касается польского вопроса. При любом развитии польского вопроса, мирным ли путем, как мы хотим этого, или любым другим путем, т. е. с применением нами силы, мы будем готовы гарантировать все советские интересы и достигнуть понимания с московским правительством. Если беседа будет протекать положительно и в отношении прибалтийского вопроса, то должна быть высказана мысль о том, что наша позиция в отношении Прибалтики будет откорректирована таким образом, чтобы принять во внимание жизненные интересы Советов на Балтике.
      Черновик подписал фон Вейцзекер
      1 Получена в Москве 31 июля. (Примеч, ред. нем. изд.)
      2 См. предыдущий документ. (Примеч. сост.)
      11. СТАТС-СЕКРЕТАРЬ МИД ГЕРМАНИИ -- ПОСЛУ ШУЛЕНБУРГУ
      Телеграмма
      Отправлена из Берлина 3 августа 1939--13 час. 47 мин. Получена в Москве 3 августа 1939--18 час. 00 мин.
      Москва
      Телеграмма No 164 от 3 августа
      Очень срочно
      Секретно. Информация для господина посла
      К сегодняшней телеграфной инструкции 1. В соответствии с политической ситуацией и в интересах быстроты мы побеспокоимся, безотносительно к Вашей беседе с Молотовым, назначенной на сегодня, о продолжении в Берлине выяснения условий согласования германо-советских интересов. В связи с этим Шнурре примет Астахова сегодня и скажет ему, что мы будем готовы к более конкретным обсуждениям, если советское правительство также желает этого. Мы предложим в этом случае Астахову получить инструкции из Москвы. Мы будем затем готовы говорить довольно конкретно о проблемах, представляющих для Советского Союза возможный интерес.
      Вейцзекер
      ' См. следующий документ. (Примеч. сост.)
      12. ИМПЕРСКИЙ МИНИСТР ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ -- ПОСЛУ ШУЛЕНБУРГУ
      Телеграмма
      Отправлена из Берлина 3 августа 1939--15 час. 47 мин. Получена в Москве 4 августа 1939--4 час. 30 мин.
      Москва
      Телеграмма No 166 от 3 августа
      Очень срочно!
      Господину послу лично!
      Прошлым вечером я принял русского поверенного в делах, который ранее звонил мне в канцелярию по другому вопросу. Я намеревался продолжить беседы, с содержанием которых Вы уже знакомы и которые ранее велись между Астаховым и членами Министерства иностранных дел с моего разрешения. Я упомянул
      переговоры о торговом соглашении, которые в настоящее время продвигаются вперед удовлетворительно, и назвал такое торговое соглашение важным шагом на пути к нормализации германо-русских отношений, если она желательна. Хорошо известно, что тон нашей прессы в отношении России вот уже полгода совершенно другой. Мне кажется, что пока что русская сторона хочет построить наши отношения по возможности на двух условиях:
      а) невмешательство во внутренние дела другой страны
      (господин Астахов уверен, что он может пообещать
      мне это тотчас);
      б) прекращение политики, направленной против
      жизненных интересов друг друга. На это Астахов не
      смог дать какого-либо четкого ответа, но он считает,
      что его правительство намерено следовать в отношениях
      с Германией политике взаимопонимания.
      Я продолжил, что наша политика прямолинейна и долгосрочна; мы не торопимся. Мы благожелательно расположены к Москве. Поэтому вопрос в том, какое направление захотят выбрать [советские] лидеры. Если Москва займет отрицательную позицию, мы будем знать, что происходит и как нам действовать. Если случится обратное, то от Балтийского до Черного моря не будет проблем, которые мы совместно не сможем разрешить между собой. Я сказал, что на Балтике нам двоим хватит места и что русские интересы там ни в коем случае не придут в столкновение с нашими. Что касается Польши, то за развивающимися событиями мы следим внимательно и хладнокровно. В случае провокации со стороны Польши мы урегулируем вопрос с Польшей в течение недели. На случай этого я сделал тонкий намек на возможность заключения с Россией соглашения о судьбе Польши. Я описал германо-японские отношения как хорошие и дружественные. Эти отношения прочные. Однако что касается русско-японских отношений у меня есть свои собственные соображения (под которыми я понимаю долгосрочный modus vivendi 1 между двумя странами).
      Я провел всю беседу бесстрастным тоном, а в заключение снова дал понять поверенному в делах, что в международной политике мы не следуем тактике демократических держав. Мы привыкли строить на солидном фундаменте, не должны платить дань неустойчивому
      общественному мнению и не хотим никаких сенсаций. Если беседы, подобные нашей, не будут вестись с той степенью секретности, которой они заслуживают, они будут прекращены. Мы не стремимся привлечь к ним внимание. Выбор, как уже говорилось, у Москвы есть. Если в Москве заинтересованы в наших идеях, почему бы тогда господину Молотову не подхватить сразу же эту нить в беседах с Шуленбургом (об этом в телеграмме No 164 2). Завершение беседы.