Оглашению подлежит: СССР-Германия 1939-1941 (Документы и материалы)
      Составитель-переводчик: Юрий Георгиевич Фельштинский.
      Предисловие ВЯЧЕСЛАВА ДАШИЧЕВА
      В течение полувека в строгой тайне в архивах Министерства иностранных дел хранятся важнейшие дипломатические документы по истории советско-германских отношений кануна Великой Отечественной войны. Официальные публикации документов МИД СССР как заговоренные останавливаются на роковой дате -- август 1939 года. И не случайно. Именно в этом месяце был подписан пакт о ненападении между Советским Союзом и гитлеровской Германией.
      В сборнике публикуются наиболее важные документы и материалы германского министерства иностранных дел, касающиеся советско-германских отношений апреля 1939 -- июня 1941 года.
      ОТ СОСТАВИТЕЛЯ
      В предлагаемом читателю сборнике публикуются наиболее важные документы и материалы, касающиеся советско-германских отношений апреля 1939 -- июня 1941 года. В основу сборника положены два вида источников. Первым являются дипломатические документы германского министерства иностранных дел. В 1948 году они были изданы на немецком и английском языках государственным департаментом США *. Все дипломатические документы, используемые в данном сборнике, заимствованы из этой публикации американского правительства. В дополнение к этому в сборник включены некоторые материалы, опубликованные в газете "Правда". Они, с одной стороны, иллюстрируют открыто пронацистскую политику, которую вело в тот период Советское правительство, а с другой -раскрывают принципы работы советской пропагандистской машины и советской тайной дипломатии. Дипломатические документы, включенные в сборник, печатаются без каких-либо сокращений. О сокращениях, сделанных составителем сборника в материалах, заимствованных из "Правды", указано в каждом отдельном случае. Переводы всех документов сделаны составителем. Примечания, сделанные составителем, помечены сокращением "Примеч. сост.", в то время как примечания, сделанные редакторами сборника "Национал-социалистическая Германия и Советский Союз. 1939--1941" на немецком языке, помечены сокращением "Прим. ред. нем. изд.", а идентичного сборника на английском языке -- сокращением "Примеч. ред. амер. изд.". Ряд сокращений, встречающихся в немецком оригинале документов, при переводе расшифрованы и даны полностью. Документы сборника "Нацистско-советские отно-шения. 1939--1941" помечены порядковыми номерами.
      Юрий Фельштинский доктор исторических наук
      * Das nationalsozialistische Deutschland und die Sowjetunion, 1939--1941. Akten aus dem Archiv des Deutscher! Auswartigen Aruts, Department of State. 1948; Nazi-Soviet Relations, 1939--1941. Dokuments from the Archives of The German Foreign Office, Department of State, 1948.
      РОКОВОЕ РЕШЕНИЕ СТАЛИНА
      Почти полстолетия советских людей держали в неведении и преднамеренно вводили в заблуждение относительно того, как два величайших диктатора в мировой истории -- Гитлер и Сталин -- разыгрывали за спиной у народов игру вокруг заключения пакта о ненападении. Пакта, сыгравшего зловещую роль в развязывании второй мировой войны, пагубные последствия которого до сего времени лихорадят мировое сообщество. Тщательно скрывался от общественности и тайный сговор диктаторов о перекройке карты Европы и разделе между ними сфер влияния на огромных территориях между Балтийским и Черным морями.
      Факты скрывались и искажались, несмотря на то, что еще на Нюрнбергском процессе, а также в опубликованном на Западе в 1948 году сборнике "Национал-социалистическая Германия и Советский Союз. 1939--1941" были обнародованы немецкие и советские документы из архива министерства иностранных дел фашистской Германии, сорвавшие покров тайны с того, что скрывалось за пактом 23 августа 1939 года. С тех пор эти свидетельства прочно вошли в историческую литературу и публицистику, в политический обиход стран Запада. Только рядовой советский человек до последнего времени ничего не знал о них и был лишен возможности составить правильное суждение о событиях кануна мировой войны и последующих лет. Монополизированная пропаганда и "командно-административная" историография, полностью подчиненные интересам восхваления и оправдания деяний и злодеяний Сталина и партийной олигархии, из года в год уродовали общественное сознание, создавали в нем ложные представления о подлинном смысле и последствиях безрассудных шагов сталинской политики.
      Но и после смерти тирана в силе оставался запрет на правду о пакте 1939 года и советско-германском
      сотрудничестве в 1939--1941 годах. На виду у всего мира высокопоставленные представители официальной политики, нисколько не смущаясь, выставляли себя лжецами, пороча авторитет страны и вызывая со всех сторон недоверие к ней. Это продолжалось даже и после того, как в Польше в начале 80-х годов, а затем и в советских Прибалтийских республиках были перепечатаны давно известные на Западе документы из гитлеровских архивов. Для сокрытия истины не было уже никаких видимых оправданий. Теперь эти фальсификаторы истории превратились просто в посмешище в глазах мировой общественности.
      Все это нанесло громадный политический и моральный ущерб стране: сохранялись завалы в советско-польских отношениях; в Прибалтийских республиках возбуждался ажиотаж вокруг событий 1939--1940 годов, быстро росли сепаратистские настроения; многие советские руководители, такие, как Брежнев, Суслов, Громыко и иже с ними, воспринимались на Западе, да и среди народов Восточной Европы, Прибалтики как опасные хранители и продолжатели сталинского имперского мышления и экспансионизма.
      Лишь после первого Съезда народных депутатов СССР, на котором была создана комиссия народных депутатов по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года, начался поворот к правде, процесс постижения истины. Этот процесс протекает мучительно и медленно, в остром противоборстве демократических и консервативных сил, преодолевая страшную инерцию имперского мышления, извращенных или просто невежественных представлений, личных интересов тех, кто в прошлом создавал мифы вокруг пакта 1939 года, кто в силу своих великодержавных амбиций до сих пор считает, что оправдание сталинской политики 1939--1940 годов отвечает "государственному резону". Очень показательно в этом отношении, как на протяжении последних трех-четырех лет изменялась официальная трактовка вопроса о секретном дополнительном протоколе к пакту 1939 года. Сначала в строгом соответствии со сталинскими аргументами утверждалось, что этого протокола не существует в природе, что его "выдумала буржуазная пропаганда". Затем была пущена в ход версия, будто он не найден в советских архивах. Потом было сделано допущение, что,
      возможно, между Сталиным и Гитлером была достигнута устная договоренность о разделе сфер влияния в Европе и это нашло отражение в многочисленных косвенных документальных и прочих свидетельствах. Затем было признано, что, скорей всего, протокол был все же подписан, но после войны его по указанию Сталина или Молотова уничтожили. Наконец, на втором Съезде народных депутатов СССР в декабре 1989 года был признан, хоть и не без возражений многих депутатов, неоспоримый факт подписания Молотовым и Риббентропом 23 августа 1939 года секретного протокола о разделе сфер влияния между гитлеровским и сталинским руководством. Оказалось, что в архивах МИД СССР хранится датированный апрелем 1946 года акт о передаче подлинника этого протокола на русском и немецком языках, подписанный сотрудниками аппарата Молотова.
      Восторжествовала правда. "...Переговоры с Германией по секретным протоколам,-- говорится в постановлении Съезда народных депутатов СССР от 24 декабря 1989 года,-- велись Сталиным и Молотовым втайне от советского народа, ЦК ВКП (б) и всей партии, Верховного Совета и Правительства СССР. Эти протоколы были изъяты из процедур ратификации. Таким образом, решение об их подписании было по существу и по форме актом личной власти и никак не отражало волю советского народа, который не несет ответственности за этот сговор"*. Съезд осудил факт подписания секретного дополнительного протокола от 23 августа 1939 года, других секретных договоренностей с Германией и признал их юридически несостоятельными и недействительными с момента их подписания.
      Раздел сфер влияния между Гитлером и Сталиным был коварным заговором против народов Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы, Польши и Румынии. Гитлер предоставил эти страны частично или полностью в распоряжение Сталина в обмен на согласие последнего дать фашистской Германии свободу рук в войне против Польши, Франции и других стран Западной Европы. Поэтому сам по себе раздел является частью более важной и широкой проблемы, связанной с преступной игрой диктаторов с огнем и заведомым курсом на развязывание европейского и мирового военного конфликта. Разница между
      * Известия. 1989. 27 декабря.
      ними в данном случае состояла в том, что Гитлер и его клика планомерно готовили грабительские походы против народов Европы с целью их закабаления, а Сталин и его подручные стремились использовать агрессивные замыслы Гитлера в своих "классовых" интересах, неразрывно слившихся с великодержавными амбициями, для ослабления и подрыва мощи капиталистического Запада в целом. Гитлеровская военная машина застыла в конце августа 1939 года у светофора на польских границах в ожидании зеленого сигнала, чтобы ринуться вперед по дороге войны. Сталин, подписав пакт о ненападении с Гитлером, дал зеленый свет агрессии.
      Мог бы вермахт двинуться вперед, если бы Сталин сказал: "Нет, я не стану заключать пакт о ненападении с фашистской Германией и не дам германским войскам свободу рук против Польши и Франции. Не пытайтесь меня обмануть: если Россия не свяжет Германию на востоке, то вермахт, обрушившись всей мощью на Францию, быстро расправится с ней, а затем, обеспечив свой тыл, повернет против России. И тогда ей плохо придется. Ведь весь стратегический опыт первой мировой войны говорит о том, что Советский Союз не должен подвергать себя такой смертельной угрозе. Его безопасность неразрывно связана с безопасностью Франции". Не исключено, что и в этом случае авантюрист Гитлер развязал бы войну. Но она развивалась бы в очень неблагоприятных для Германии условиях и неизбежно привела бы к образованию против нее коалиции из СССР, Англии, Франции и США. Существовавшие между ними противоречия отступили бы на задний план перед лицом угрожавшей им всем нацистской опасности, как это случилось с большим опозданием позже, после 22 июня 1941 года. К этому с неумолимой логикой обязывали геополитические особенности расстановки сил между главными актерами на европейской политической и стратегической сцене. Сталин этого не понял. Не понял, очевидно, в силу отсутствия у него достаточных внешнеполитических знаний и опыта, а также вследствие извращенности его мышления, отягощенного классово-идеологическими догмами и предрассудками. Этим очень ловко воспользовался Гитлер для осуществления своих планов поочередного разгрома в "блицкригах" главных европейских держав, стоявших на пути к установлению германского господства над Европой. В этом, собственно,
      и состоял трагизм самоубийственной и антинациональной по своей сути внешней политики Сталина в самый ответственный период европейской истории, когда решались судьбы войны и мира. Последующий ход событий продемонстрировал это со всей очевидностью. Не подлежит никакому сомнению, что между договором от 23 августа 1939 года и нападением фашистской Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года имеется самая непосредственная связь. Этот пакт подготовил почву для агрессии против СССР и поставил нашу страну в критический момент в отчаянное положение международной изоляции.
      "Вождь народов" не мог в силу своей необразованности понять, что английская политика всегда руководствовалась принципом: "у нас нет друзей и врагов, у нас есть лишь национальные интересы". Он судил об английской, как, впрочем, и о французской политике по "мюнхенцам" -- Чемберлену и Даладье и не хотел замечать, что после захвата Германией Чехословакии в марте 1939 года в политике Англии и Франции наступил резкий поворот в сторону сближения с СССР на антигерманской основе. Верные шансы создать совместно с западными державами антигитлеровскую коалицию были упущены. Сталин предпочел договориться с Гитлером против Англии и Франции. Второй роковой просчет Сталин совершил, продолжив свою ориентацию на сотрудничество с Гитлером, после того как в мае 1940 года Франция была разгромлена и Черчилль -сторонник решительной борьбы с гитлеровской Германией и союза с СССР -сменил Чемберлена на посту английского премьера. Даже неискушенному было ясно, что, освободившись на Западе, Гитлер обрушит очередной удар на Советский Союз. Надо было срочно менять всю политику и идти на сближение с Англией и США, тем более что последние протягивали Москве руку. Вместо этого Сталин продолжал снабжать Германию стратегическим сырьем для ведения войны и в ноябре 1940 года послал Молотова в Берлин на переговоры, где речь шла о присоединении Советского Союза к Антикоминтернов-скому пакту. Более абсурдное решение трудно себе представить.
      Сталин, а затем и его последователи постарались сделать все, чтобы оправдать перед историей решение о заключении пакта с Гитлером и сотрудничестве с
      фашистской Германией. Основные их аргументы в пользу этого решения, на десятилетия определившие направленность советской пропаганды, историографии и публикаций по этому вопросу, заключаются в следующем:
      правящие круги Англии, Франции и США стремились в 1938--1939 годах направить гитлеровскую агрессию против Советского Союза, и, если бы не пакт 1939 года, возник бы единый фронт западных держав и Германии против первого социалистического государства;
      после разгрома Польши Гитлер мог бы при попустительстве западных держав напасть на Советский Союз, но пакт 1939 года предотвратил такое развитие событий;
      гитлеровская агрессия против СССР сопровождалась бы образованием второго антисоветского фронта на Дальнем Востоке в лице Японии;
      советско-германский пакт был необходим, поскольку Англия и Франция не желали союза с СССР и сорвали переговоры в Москве в августе 1939 года;
      договор 1939 года позволил Советскому Союзу отсрочить войну и укрепить свою оборону;
      с 1 сентября 1939 года по 22 июня 1941 года вторая мировая война носила империалистический характер с обеих сторон, и благодаря пакту 1939 года Советский Союз смог стоять в стороне от империалистической бойни.
      Эти аргументы в защиту договора 1939 года не выдерживают критики, если внимательно проанализировать факты, документы и действительный ход событий в их совокупности. Ложен в своей основе главный аргумент, что Советскому Союзу угрожал в 1939 году единый фронт западных держав и Германии и что с Англией и Францией невозможно было добиться соглашения об объединении усилий против гитлеровской агрессии. Пересмотреть сложившиеся стереотипы в трактовке событий 1939--1941 годов оказалось не просто даже в последнее время. Это показала дискуссия на втором Съезде народных депутатов СССР вокруг решения комиссии по политической и правовой оценке советско-германского договора 1939 года. В решении комиссии констатировалось: "Истекшие полвека дают возможность критически осмыслить каждый эпизод перехода Европы от мира к войне, тщательно выверить всю совокупность фактов до и после августа 1939 года. К такому прочтению истории нас обязывает память о бесчисленных
      жертвах и горе, не обошедших ни одну советскую семью от Балтики до Камчатки. В этой переоценке ценностей не может быть ни запретных тем, ни поставленных выше правды личностей" *.
      Вся правда о внешней политике Сталина в 1939-- 1941 годах еще не сказана. Чтобы ее раскрыть, необходимы не только немецкие, но и советские архивные документы. Именно последних не хватает для углубленного и взвешенного исследования одного из самых драматических периодов истории Европы. То обстоятельство, что эти документы более 50 лет хранятся под спудом и к ним до сего времени нет доступа, говорит о глубоком неуважении к народу тех, в чьем распоряжении они находились и находятся. Такая позиция власть имущих обеднила наше общество, нашу историческую науку и политику.
      Исследователям предстоит еще пролить свет на многие оставшиеся неясными и спорными вопросы. Среди них можно было бы назвать такие: когда у Сталина возникло решение заключить договор с Гитлером -- в середине августа, как официально утверждается, или намного раньше, как свидетельствует, например, его выступление на XVIII съезде ВКП(б) в марте 1939 года; от кого исходила инициатива заключения договора -- от Сталина или от Гитлера; каковы были подлинные намерения и мотивы Сталина при заключении договора; почему Сталин предпочел договор с Гитлером поискам соглашения с Англией и Францией; как Сталин оценивал общую политическую и стратегическую ситуацию в Европе в 1939 году и после; какова была позиция и влияние других советских политических и военных деятелей по германскому вопросу в 1938--1939 годах -- Молотова, Жданова, Ворошилова, Литвинова и других. Все эти вопросы ждут своего решения,
      * * *
      Предлагаемый вниманию читателей сборник основан, с некоторыми дополнениями, на подготовленной департаментом США публикации 1948 года "Национал-социа
      * От комиссии Съезда народных депутатов СССР по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 г.
      листическая Германия и Советский Союз. 1939--1941. Документы из архива германского министерства иностранных дел". В том же году публикация была переведена во многих странах Западной Европы и стала одним из основных документальных источников для изучения предыстории второй мировой войны и советско-германских отношений.
      Конечно, это далеко не все документы и материалы, относящиеся к данной теме. Не говоря уже о документах из советских архивов, они могли бы быть дополнены интересными документами, опубликованными в официальном 42-томном издании протоколов и документов Нюрнбергского суда, в многотомном совместном издании США, Англии, Франции и ФРГ "Документы германской внешней политики. 1918--1945" и др.* В совокупности с мемуарами и дневниками Риббентропа, Вайцзекера, Хильгера, Геббельса, Гальдера и других деятелей "третьей империи" можно составить весьма полную картину того, как планировалась и осуществлялась германская политика в 1939--1941 годах.
      Немецкие документальные и мемуарные свидетельства проливают свет и на советскую политику. Так, например, из публикуемых в настоящем сборнике документов видно, что именно советские политики выступили весной 1939 года инициаторами советско-германского сближения и упорно добивались его. В меморандуме статс-секретаря МИД Германии от 17 апреля 1939 года излагается его беседа с советским послом в Берлине Мерека-ловым. Вайцзекер приводит, в частности, его слова о том, что "Советская Россия не использовала против нас существующих между Германией и западными державами трений и не намерена их использовать. С точки зрения России нет причин, могущих помешать нормальным взаимоотношениям с нами. А начиная с нормальных, отношения могут становиться все лучше и лучше". В последующие месяцы временный поверенный в делах Астахов давал понять германской стороне, что смещение Литвинова означает поворот в советской политике, что в англо-советских переговорах Англия вряд ли получит желательные для нее результаты. 5 июня посол Германии
      * Подробно о документальных источниках по политике и стратегии гитлеровского руководства сказано в моей книге "Банкротство стратегии германского фашизма". М., 1975. Т. 1. С. 13--26.
      в Москве Шуленбург докладывал в Берлин: "...фактом является то, что господин Молотов почти что призывал нас к политическому диалогу. Наше предложение о проведении только экономических переговоров не удовлетворило его".
      Читателю интересно будет узнать из документов о закулисных сторонах сталинской внешней политики и советско-германских отношений в 1939--1941 годах.
      Вячеслав Дашичев,
      доктор исторических наук,
      профессор
      И. В. СТАЛИН: ИЗ ОТЧЕТНОГО ДОКЛАДА
      10 МАРТА 1939 ГОДА НА XVIII СЪЕЗДЕ ВКП(б) 1
      ...В наше время не так-то легко сорваться сразу с цепи и ринуться прямо в войну, не считаясь с разного рода договорами, не считаясь с общественным мнением. Буржуазным политикам известно это достаточно хорошо. Известно это также фашистским заправилам. Поэтому фашистские заправилы, раньше чем ринуться в войну, решили известным образом обработать общественное мнение, т. е. ввести его в заблуждение, обмануть его.
      Военный блок Германии и Италии против интересов Англии и Франции в Европе? Помилуйте, какой же это блок! "У нас" нет никакого военного блока. "У нас" всего-навсего безобидная "ось Берлин -- Рим", т. е. некоторая геометрическая формула насчет оси. (Смех.)
      Военный блок Германии, Италии и Японии против интересов США, Англии и Франции на Дальнем Востоке? Ничего подобного! "У нас" нет никакого военного блока. "У нас" всего-навсего безобидный "треугольник Берлин -- Рим -Токио", т. е. маленькое увлечение геометрией. (Общий смех.)
      Война против интересов Англии, Франции, США? Пустяки! "Мы" ведем войну против Коминтерна, а не против этих государств. Если не верите, читайте "анти-коминтерновский пакт", заключенный между Италией, Германией и Японией.
      Так думали обработать общественное мнение господа агрессоры, хотя не трудно было понять, что вся эта неуклюжая игра в маскировку шита белыми нитками, ибо смешно искать "очаги" Коминтерна в пустынях Монго
      лии, в горах Абиссинии, в дебрях испанского Марокко. {Смех.)
      Но война неумолима. Ее нельзя скрыть никакими покровами. Ибо никакими "осями", "треугольниками" и "антикоминтерновскими пактами" невозможно скрыть тот факт, что Япония захватила за это время громадную территорию Китая, Италия -- Абиссинию, Германия -- Австрию и Судетскую область, Германия и Италия вместе -- Испанию,-- все это вопреки интересам неагрессивных государств. Война так и осталась войной, военный блок агрессоров -- военным блоком, а агрессоры -- агрессорами.
      Как могло случиться, что неагрессивные страны, располагающие громадными возможностями, так легко и без отпора отказались от своих позиций и своих обязательств в угоду агрессорам?
      Не объясняется ли это слабостью неагрессивных государств? Конечно, нет! Неагрессивные, демократические государства, взятые вместе, бесспорно сильнее фашистских государств и в экономическом, и в военном отношении.
      Чем же объяснить в таком случае систематические уступки этих государств агрессорам?
      Это можно было бы объяснить, например, чувством боязни перед революцией, которая может разыграться, если неагрессивные государства вступят в войну и война примет мировой характер. Буржуазные политики, конечно, знают, что первая мировая империалистическая война дала победу революции в одной из самых больших стран. Они боятся, что вторая мировая империалистическая война может повести также к победе революции в одной или в нескольких странах.
      Но это сейчас не единственная и даже не главная причина. Главная причина состоит в отказе большинства неагрессивных стран, и прежде всего Англии и Франции, от политики коллективной безопасности, от политики коллективного отпора агрессорам, в переходе их на позицию невмешательства, на позицию "нейтралитета".
      Формально политику невмешательства можно было бы охарактеризовать таким образом: "пусть каждая страна защищается от агрессоров, как хочет и как может, наше дело сторона, мы будем торговать и с агрессорами,
      и с их жертвами". На деле, однако, политика невмешательства означает попустительство агрессии, развязывание войны,-- следовательно, превращение ее в мировую войну. В политике невмешательства сквозит стремление, желание -- не мешать агрессорам творить свое черное дело, не мешать, скажем, Японии впутаться в войну с Китаем, а еще лучше с Советским Союзом, не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут,-- выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, "в интересах мира", и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия. И дешево, и мило!
      Характерен шум, который подняла англо-французская и североамериканская пресса по поводу Советской Украины. Деятели этой прессы до хрипоты кричали, что немцы идут на Советскую Украину, что они имеют теперь в руках так называемую Карпатскую Украину, насчитывающую около 700 тысяч населения, что немцы не далее как весной этого года присоединят Советскую Украину, имеющую более 30 миллионов населения, к так называемой Карпатской Украине. Похоже на то, что этот подозрительный шум имел своей целью поднять ярость Советского Союза против Германии, отравить атмосферу и спровоцировать конфликт с Германией без видимых на то оснований.
      Еще более характерно, что некоторые политики и деятели прессы Европы и США, потеряв терпение в ожидании "похода на Советскую Украину", сами начинают разоблачать действительную подоплеку политики невмешательства. Они прямо говорят и пишут черным по белому, что немцы жестоко их "разочаровали", так как, вместо того, чтобы двинуться дальше на восток, против Советского Союза, они, видите ли, повернули на запад и требуют себе колоний. Можно подумать, что немцам отдали районы Чехословакии как цену за обязательство начать войну с Советским Союзом, а немцы отказываются теперь платить по векселю, посылая их куда-то подаль-ше.
      Я далек от того, чтобы морализировать по поводу политики невмешательства, говорить об измене, о предательстве и т. п. Наивно читать морали людям, не признающим человеческой морали. Политика есть политика, как говорят старые, прожженные буржуазные дипломаты. Необходимо, однако, заметить, что большая и опасная политическая игра, начатая сторонниками политики невмешательства, может окончиться для них серьезным провалом.
      Таково действительное лицо господствующей ныне политики невмешательства...1
      1 Цит. по кн.: Сталин И. Вопросы ленинизма. 2-е изд. М., 1946. С. 569--572. Именно эта речь, в частности те места ее, где Сталин указал, что Антикоминтерновский пакт направлен не против СССР, а против Англии, Франции и Соединенных Штатов, по замыслу Сталина, должна была быть расценена Гитлером как приглашение начать советско-германские переговоры о нормализации отношений между двумя странами. (Примеч. сост.)
      1. МЕМОРАНДУМ СТАТС-СЕКРЕТАРЯ МИД ГЕРМАНИИ
      Берлин, 17 апреля 1939 г. Статс-секретарь No 339
      Русский посол -- в первый раз с тех пор, как он получил здесь свой пост 1,-- посетил меня для беседы, касавшейся ряда практических вопросов. Он подробно остановился на вопросе, который, как он сказал, кажется ему особенно важным, а именно -- о выполнении заводами "Шкода" определенных контрактов на поставку военных материалов2. Хотя сами товары, о которых идет речь, явно не представляют собой особой ценности, посол рассматривает выполнение обязательств как проверку того, действительно ли мы желаем в соответствии с недавним заявлением, сделанным ему (Мерекалову) начальником отдела министерства Вилем, поощрять и расширять наши экономические отношения с Россией. Вопрос об этих контрактовых поставках будет далее рассмотрен в другой инстанции.
      В конце разговора я намекнул полпреду на то, что сообщения о русско-англо-французском военно-воздушном пакте и т. п. в настоящий момент явно не способствуют проявлению доброй воли с нашей стороны и созданию атмосферы для доставки военных материалов в Советскую Россию. Господин Мерекалов воспользовался этими словами для поднятия ряда политических вопросов. Он выспрашивал, какого мнения придерживаются здесь о настоящем положении дел в Центральной Европе. Когда я сказал ему, что, насколько мне известно, Германия является единственной страной, которая в нас
      1 Полпред Мерекалов вручил свои верительные грамоты 5 июня
      1938 г. (Примеч. ред. нем. изд.)
      2 Соглашение о поставке СССР чехословацких военных материалов
      было заключено генеральной дирекцией заводов "Шкода" и отделом
      внешних заказов Народного комиссариата внешней торговли СССР в
      Праге 6 апреля 1938 г. (Примеч. сост.)
      тоящее время не бряцает оружием в Европе, он спросил меня о наших отношениях с Польшей и о якобы происходящих на германо-польской границе вооруженных столкновениях. После того как я опроверг последнее утверждение и сделал некоторые сдержанные комментарии относительно германо-польских отношений, русский посол спросил меня, что я действительно думаю о германо-русских отношениях.
      Я ответил господину Мерекалову, что мы, как все знают, всегда хотели иметь с Россией торговые отношения, удовлетворяющие взаимным интересам. Мне кажется, что в последнее время русская пресса не присоединяется к антигерманскому тону американских и некоторых британских газет. Что касается германской прессы, то господин Мерекалов мог выработать свою собственную точку зрения, поскольку он конечно же следит за ней очень внимательно.
      Посол в этой связи заявил примерно следующее:
      Политика России всегда прямолинейна. Идеологические расхождения вряд ли влияли на русско-итальянские отношения, и они также не должны стать камнем преткновения в отношении Германии. Советская Россия не использовала против нас существующих между Германией и западными державами трений и не намерена их использовать. С точки зрения России, нет причин, могущих помешать нормальным взаимоотношениям с нами. А начиная с нормальных, отношения могут становиться все лучше и лучше.
      Этим замечанием, к которому Мерекалов подвел разговор, он и закончил встречу. Через несколько дней он намерен посетить Москву.
      Вейцзекер 1
      1 В документах сохранена Транскрипция имен предыдущих изда-ний. (Примеч. ред. данного изд.)
      2. ГЕРМАНСКИЙ ПОВЕРЕННЫЙ В ДЕЛАХ В МОСКВЕ -- В МИД ГЕРМАНИИ
      Телеграмма
      Москва, 4 мая 1939 -- 20 час. 45 мин. Получена 4 мая 1939 -- 22 час. 00 мин.
      Телеграмма No 61 от 4 мая
      Указ Президиума Верховного Совета СССР от 3 мая о назначении Молотова наркомом иностранных дел с одновременным оставлением за ним поста председателя Совета Народных Комиссаров публикуется советской прессой под фанфары.