Приносят - оказывается это специально протушенные яйца быка. А хозяин еще и говорит, что прямо с корриды... Мне блюдо это очень понравилось. Я там, в тот момент, с одной симпатичной испаночкой любовь крутил. Гордая такая, нипочем не даст, пока не... Ну да не об этом речь! - Вот именно! - у Каро было зверское лицо. Ведь Генрих опять осмелился наступить на больное место. - Так вот, привожу свою донну в то заведение. Заказываю себе снова то же блюдо. Решил свою брюнеточку удивить. Приносят мне заказанное блюдо. Смотрю. Что такое? От теленка, что ли, от молочного отрезали? Зову хозяина. Ругаюсь. А тот мне в ответ - это блюдо специальное, с корриды. Так и называется - "Ядра с корриды" (Перевод с испанского не совсем удачен. Звучало почти поэтически). И не всегда там быка побеждают, бывает, что и наоборот, бык в победителях оказывается! - Так это что, из тореадора, что ли? - Ну да. Делать нечего. Пришлось испробовать. И так мне те тушенные тореадоровы яйца понравились, что я рецепт у повара за немалые деньги купил. И все мечтал приготовить, да не из чего было. А тут услышал про твои проблемы с голосом. И решил - тебе, как другу, добро сделаю, да и сам полакомлюсь... Каро стоял в некоторой растерянности. Генрих, воспользовавшись моментом, бросился наутек. Придумывать следующую забаву. И придумал.
      * * *
      В тот же день, к вечеру, он вновь завалился к новоиспеченному басу. И начал вновь... - Давай рассуждать, как юристы. Тебе ведь обещана декастрация? Правильно? А количество раз не оговорено! Таким образом, если сейчас тебя кастрировать, то нечистому, для сохранения статус-кво, придется вновь тебя лечить. Если повторить это пару раз, то он поймет, что проще выделить тебе сразу бочонок эликсира. Я берусь его убедить! - Ага, значит, ты собираешься перед каждым выступлением в опере отрезать мне... - Ну и что же, - пожал плечами Генрих, - чего не вытерпишь ради высокого искусства! - А отрезанные куски моей плоти ты будешь тушить и поедать? - Знаешь, я тут на досуге все обдумал, - Генрих говорил с какой-то явно заинтересованной интонацией, жестикулируя и помахивая указательным пальцем перед лицом Каро, - мы можем открыть заведение, ресторацию такую роскошную, будут крупные деньги. Выручку разделим по-честному, напополам, ну я вообще то хотел шестьдесят процентов... - Я никогда не дам тебе до себя даже дотронуться! Генрих ничего не ответил, изобразил разочарование. Потом попробовал осторожно, с опаской, дотронуться пальцем до Каро и едва уклонился от удара кулаком. - Ладно, ладно, я беру свое предложение обратно! - Так-то лучше будет... - Но, послушай, если не я, найдем женщину с соответствующими наклонностями, купим ей острые ножницы... - начал Генрих, но увидев зверское выражение на лице Каро, умолк. Потом все-таки продолжил. - Ну, хорошо, найдем женщину без наклонностей, будем ей деньги платить. Назначим яйцерезкой... Это была последняя капля. Пришлось покинуть помещение...
      * * *
      На следующее утро вновь является Генрих. Уже без ножниц. Будит Каро, садится, как ни в чем не бывало, к нему на постель и заявляет, что придумал, как делу помочь. - Что же ты еще такого придумал? - спрашивает Каро недоверчиво, даже не скрывая ненависти. - Смотри, какую штуку я тебе принес показать! - говорит Генрих и вынимает такой странный механизм, состоящий из таких меленьких железных листочков, приставленных друг к другу. Они образовывали две полосы, между которыми находился подвижный замочек. Это было изобретение одного гениального механика какого-то древнего царства и было предназначено для одежды императрицы. Та была столь благодарна изобретателю и столь восхищена его умом, что приказала вставить это устройство ему прямо в голову, предварительно распилив череп. Так, чтобы она могла демонстрировать сей великолепный мозг иностранным послам, открывая его одним движением руки. Увы, бедняга почему-то не выжил после этой операции... Генрих между тем продолжал, - Хитрая штука, почти волшебная. Смотри, ведешь замочком с эту сторону - соединяется, в другую - расходятся! - он продемонстрировал действие устройства, - Прямо чудо! - Да, удивительный механизм, - согласился еще ничего не подозревающий Каро. - Мне за эту штуку парижские портные столько бы золота отвалили - вздохнул Генрих, - но долг есть долг, раз уж вовлек тебя в эту историю, надо выручать. Придется пожертвовать этим чудо-механизмом ради тебя (В.К.: Наверное, стоит пояснить, что удивительный механизм, принесенный Генрихом, был хорошо известной в наше время, но совершенно неведомой в XVIII веке молнией). - Не понял! - Каро уже почувствовал подвох. - Ну, чего тут непонятного, - пожал плечами Генрих, - мы твоих круглых друзей на эту штуку приделаем. Как захочешь по дамам пройтись, раз, Генрих продемонстрировал смыкание металлических змеек, - и все у тебя как надо. А надо в опере спеть, - Генрих скорчил гримасу, открыв и скривив рот, - два! - он повел замочком в другую сторону, размыкая полоски, - и ты снова поешь тенором! - Ты что же, хочешь мне их... пристегнуть этой штукой? - Ага, разве не здорово? - С меня хватит! - воскликнул Каро, вскочил с кровати и выхватил неизвестно откуда шпагу. - Мы что, драться будем, что ли, - удивился Генрих, проворно вытаскивая свою коротенькую, под рост, шпажонку. - Да, и насмерть! - заорал Каро и бросился на моего юного друга, размахивая шпагой. Генрих отбил пару ударов, а потом просто выскочил из комнаты, успев запереть снаружи дверь. - Вернись, трус! - закричал ему вслед Каро. Потом выглянул в окно. Генрих стоял уже на улице. Причем эта рыжая скотина нагло улыбалась. - А ты неплохо фехтуешь, - крикнул Генрих и начал махать шпажонкой, имитируя бой, - советую поступить в армию. Фельдмаршалом станешь, если яйца ядром не оторвет!
      * * *
      Каро подумал - подумал, и... пошел в армию. А что было делать? Ни денег, ни голоса больше не было, славы - подавно. Сидеть в долговой тюрьме? Армия была наилучшим выходом. К тому же Каро твердо решил умереть мужчиной! Конечно, все уже ожидают грустного рассказа о том, как в первом же бою первое же вражеское ядро оторвало так дорого доставшиеся Каро мужские достоинства? Чего мотаете головой? Известно, что в боевых условиях первый же осколок первого взорвавшегося, все-равно-в-каком-месте снаряда попадает точно в бутыль с медицинским спиртом... Но, нет! Ничего подобного не случилось. Каро сделал удачную карьеру, показал себя неплохим солдатом и офицером. Умер он через пять лет. Заразившись сифилисом... Думаете, на этом конец? Как бы ни так! Наш друг Генрих присутствовал на похоронах. Не знаю, каким образом, но перед тем, как крышка гроба была заколочена, он ухитрился вложить в руку не способного теперь к сопротивлению покойника тот самый документ... Вообще, Генрих, как вы поняли, прескверный мальчишка. Для которого ничего святого не существует. И за что только я его так люблю? Итак, продолжим. Куда уж дальше, если героя повествования похоронили? Ну, если ты атеист и не веришь в загробную жизнь, можешь дальше не слушать. Интересно? Тогда я продолжаю. Скажу сразу, общий настрой у тех, кто проводит так называемый суд на том свете, достаточно веселый. С одной стороны, вникая в житейские дела, по-другому и нельзя, а то с тоски повесишься! Да и чего печалиться, ведь у покойников уже все позади... - Гляди-ка, какая рожа недовольная! - воскликнул пробегавший посыльный, потом остановился и начал рассматривать Каро, - и с бумагой какой-то в руках! Держу пари, что это индульгенция какая-нибудь... - Бумаги, подписанные неофициальными лицами, вроде папы римского, недействительны! - монотонно произнес судья. - Это не индульгенция, это - договор... - растерялся Каро. - Дай посмотреть! - сказал посыльный, выхватил бумагу, прочитал и начал истошно хохотать, потом, не выдержав, сполз на пол, держась за живот. Вот умора! Одно дело, когда шутишь и слегка подкалываешь испуганно озирающиеся души только что прибывших. А тут, представьте, появляется личность с документом, из которого явствует, что данный субъект продал свою душу дьяволу со всеми вытекающими отсюда последствиями. Что тут началось. Собрались все-все. Читали документ, животы надорвали от смеха. Потом начали пужать сковородками раскаленными да крюками острыми. Каждый стремился внести лепту в это веселье, придумывал свою, оригинальную страшилку. Одному Каро было не до смеха, он и так шел сюда обречено. А тут еще стал всеобщим посмешищем. Когда веселье поутихло, Каро осведомился, что же тут было смешного. И разве его не собираются отправить в преисподнюю? Тогда судья, собрав все остатки серьезности, объяснил, что преисподняя - это такое, как бы точнее выразиться - лечебно-восстановительное учреждение, предназначенное для лечения тех заблудших душ, которые сами стремятся получить данное лечение. Причем лечение исключительно добровольное. Ведь у людей есть комплекс вины, греха. И помочь справиться с этими переживаниями могут те, кто работает под началом Люци. В основном, лечение - это беседы, психоанализ как теперь говорят. Как? Дело добровольное? Каро страшно удивился. А ему еще и говорят, что попасть в преисподнюю трудно, просто так туда пускают только в самых тяжелых случаях, остальные ждут своей очереди. А с такими делами, как у Каро, даже на очередь не поставят - не с чем! А документ? Подпись? Ну что же... Если Сам подписал, так и быть, можешь отправляться... Каро и глазом моргнуть не успел, как его переправили в ад. Там его уже ждали. Ведь слухи распространяются в момент. Тем более, такие, почти анекдотические. Как раз на следующий день должен был состояться большой ежегодный бал-карнавал. Чего греха таить? Каро со своей неуничтожимой бумагой стал гвоздем программы. Чуть ли не героем. Часть славы и поздравлений досталась и Генриху, которого приглашали по традиции каждый год на этот карнавал. В конце концов, единственный за всю историю договор с Сатаной был вывешен на самое видное место, дабы в течение последующих веков им могли любоваться все желающие. А над Каро судьба вновь подшутила. В следующем рождении он стал женщиной и родил, вернее - родила, двадцать пять штук детей... (1997)
      kuptzov@mail.ru www.chat.ru/~rfi/ Василий Купцов
      ТРУДНО БЫТЬ БОГОМ...
      - Что за книжку ты читаешь? - спросил старый Нойдак молодого геолога. - "Трудно быть богом" называется, - паренек несколько смутился, - ну, это сказка такая... - Ну и как, трудно быть богом? - спросил старый колдун. - Трудно! - засмеялся геолог, - Но я бы попробовал! - Правильно! - согласился Нойдак, - Молодым везде у нас дорога! - А старикам - везде у нас почет! - засмеялся парень, - Тебе сколько лет, Нойдак? - Ой, много! Много лет... - колдун покачал головой и развел руками. - Сто лет будет? - продолжал подтрунивать геолог. - Да поболе! - Да ну? - парень смеялся уже в открытую, - и сколько? - А вот, сколько у тебя пальцев на одной руке, да на другой руке, столько и сотен лет живу! - Ну, ты прямо как Квазимодо, нет, нет, как Калиостро! Вот! Он тоже всем рассказывал, как с Цезарем беседы вел, да Клеопатру целовал! А ты был, дедушка, с Цезарем знаком? - Не, не был... - А Клеопатру целовал? - Нет... - Чего ж ты так? Никак сплоховал? - Ой, сплоховал! - покачал головой Нойдак, - Совсем глупый у тебя голова, парень, Москва учился, а не знаешь, что Цезарь жил четыре руки пальцев сотен лет тому назад, а мне всего то две руки пальцев сотен будет... Как же Нойдак с ним знаком мог быть? - Да? - молодой геолог был несколько обескуражен, ведь старик неожиданно обнаружил некоторые познания в истории. Впрочем, парень быстро нашелся, Ну, а с кем ты знаком был? Наполеона хоть видывал? - На поле он чего делал? Парень непонимающе посмотрел на старого колдуна. Что-то не так было! Ага, да ведь старый хрыч подловил его на слове. Оказывается, он не так уж плохо владеет великим да могучим русским языком! Придуряется, понятное дело... - Ну, лады! А хоть с Иваном Грозным парой слов перекидывался? - Иоанну Васильевичу? Колдовал, как же, - спокойно сообщил Нойдак. - Да... А еще кому? - Да много кому, всех не упомнишь... Владимиру, тому, что каганом был, колдовал, Александру, того, которого Невским прозвали - тоже... Да я старый уже, не помню уж ничего, - и старик хитро прищурился. - Да, хорошо тебе, - парню и не верилось, и хотелось поверить в эти сказки, - я бы тоже попробовал бы... Ну, вот хоть богом побыть, - взгляд геолога вновь обратился на перечитанную в сотый раз книжку братьев Стругацких. - Нет, богом быть плохо! - неожиданно высказался старый колдун. - А ты что, пробовал? - Ой, пробовал! - И что? - Ой, сплоховал... - А ты расскажи! - А где шайтан-вода? - Да нет у меня никакой шайтан-воды! - однако ж, парень уже догадался, чего именно требует старый колдун. - Обманывать плохо! - сказал Нойдак грозно. - Сейчас Нойдак колдовать будет, а горелый вино в стеклянной бутылке с надписью "Столичная" само о себе скажет! - Это как? - молодой геолог даже испугался. - А так! - Нойдак поднял бубен, встряхнул его, затряс, бормоча про себя какие-то тайные слова. Бубен зазвенел в каком-то странном ритме, от которого у молодого геолога мурашки пошли по телу. То, что произошло дальше, можно воспринимать по-разному. И с точки мистической, а можно - и вполне научно объяснить. Короче, парень услышал вдруг, как заветная бутылка в его рюкзаке начала мелко дрожать и позванивать, как будто откликаясь на зов колдовского бубна старого Нойдака. Дольше паренек не выдержал, вытащил бутылку, и, вздыхая, сорвал пробку. После того, как большая часть содержимого поллитровки была испита и заедена каким-то местным салом, о происхождении которого лучше было не думать, Нойдак устроился поудобнее и начал свой рассказ...
      * * *
      Грозный всемогущий Ыгыз был богом древним-предревним, а потому уставшим и злым на весь свет. Но мечты посидеть где-нибудь на бережку речки с печеным барашком в руках и умным собеседником в зубах... или наоборот - да не все ли равно, в конце концов - все эти мечты оставались только мечтами. В самом деле, бросишь свое хозяйство хоть ненадолго, так столько всего сразу накопится - денек отдохнешь, потом век не расхлебаешь. - А ты найди себе кого-нибудь на подмену, - посоветовал ему его южный сосед Кришнявишня. - А кого? - переспросил Ыгыз. - Может, ты подменишь на недельку? - Да что ты! - замахал руками южанин, - У самого забот полон рот... - А может, свободен кто? Вон, Буддабарахта все спит и спит, может разбудить? - Нет, опасно! - Что, разгневается? - Да нет, не в том дело, - вздохнул Кришнявишня, - Просто есть мнение, и хоть я с ним не согласен, однако ж, есть вероятность... Короче, говорят, что он спит, а мы все ему на самом деле снимся. И он сам себе снится! - И если его разбудить... - Мало ли чего получится! Так что лучше не рисковать, хотя, как я уже говорил, сам-то я не верю во всю эту чепуху... - Ну, а мне-то что делать? Ты ж говорил - найди себе временную замену? - Ну и найди... Какого-нибудь смертного... - Простой смертный не справится! - Тогда найди мудреца, - пожал плечами Вишнякришня. - Да где в моих краях мудреца-то найти? - вздохнул Ыгыз. - Возьми моего, у меня их полно, все по пещерам сидят, да волосы с ногтями отращивают - силы набираются! - Нет, - решил Ыгыз, - я уж лучше плохонького, да своего! Чужой такого нагородит...
      * * *
      Недолго думал Ыгыз. Да ведь, по правде говоря, выбирать-то было не из кого. Короче, старее да мудрее Нойдака все равно в округе никого не было! И явился всемогущий бог Нойдаку, и изложил свое предложение, от которого, сами понимаете, отказаться Нойдаку было никак нельзя. Потому колдун сразу же и согласился. Ну, рассказал Ыгыз ему все - как и что делать, за чем следить, куда смотреть, чем повелевать. А на последок - о самом сложном поведал: - Будут тебя люди просить - сделать то, боженька, сделай се... Ну, ты в меру сил старайся им помогать, а то к другим богам обратятся, да все жертвы мимо нас пойдут! Ну, последние инструкции давал Ыгыз уже скороговоркой - не терпелось в отпуск смыться... Так и остался старый колдун Нойдак за бога. Уселся на небе, свесил ноги с облачка и занялся делами... Все было бы ничего, так бы и управлялся Нойдак со всем хозяйством божественным, да совсем людишки его своими просьбами замучили. Сначала Нойдак еще чего-то там пытался делать, потом уши заткнул и решил не слушать! Но вот, увы, сколько уши не затыкай, а те, кто поближе живет да погромче кричит - все одно слышны... На беду прямо под Нойдаковым облачком устроились жить два соседа, оба земледельцы, труженики. Засеяли они свои поля - один рис посадил, другой, в десяти шагах от него - хлопок. Посадили, да начали, как положено, богу молиться, да разные там мелкие жертвы - на тебе, боже, что мне негоже приносить. Первый богу молитву возносит: - Великий, всесильный Боже, на тебя вся надежа! Посадил я рис на поле своем, а рису водица надобна, да побольше! Пошли, Боже, дождь, да не один, много дождей пошли, пусть льют они каждый день сплошным потоком, дабы рис мой уродился урожаем обильным, а уж за мной не постоит, и барашка, и козленка в твою честь пожертвую, и идолов твоих по углам своего жилища выставлю, и губы их да будут в масле каждый день... А второй сосед первому как бы подпевает - ведь, как назло, начали они молитву одновременно, и просит, и умоляет... - О Великий и Грозный Бог Небес! К тебе взываю с просьбой моей! Ведомо тебе - а тебе ведь все ведомо - что усадил я свои поля хлопком белым, и жду - не дождусь урожая обильного. Но ведь знаешь ты, Господи, как опасен дождь для хлопка моего! Охрани, Боже, мои поля от ливней, пусть не единая капля дождя да не падет с небес твоих! Пусть будет сушь да зной лето все... И буду я тебе благодарен тогда благодарностью великой, и жертвы тебе вознесу, и барашка, и козлика на алтаре твоем зарежу, и идолы твои омыты кровью жертвенной будут, и хвалу тебе возносить на все четыре стороны света и я, и семья моя весь год будет! Послушал Нойдак одного, только собрался дождь на землю пролить спохватился, выслушал другого, думал зноя подбавить - да вспомнил о первом... Не знает старый колдун, как ему быть. А эти злыдни, те, что внизу, на земле, все молятся и молятся, все просят и просят, да каждый свое. Нет, чтобы хоть как-то договориться... Заткнул Нойдак уши еще крепче, думает - не, угомонятся, ночь ведь на дворе уже. Какое там - им вроде и спать-то не охота, все свое талдычат! Короче, так и провел Нойдак ночь без сна и отдыха. А потом - еще день работы. Настала следующая ночь. И что вы думаете? А то! Соседи вновь за моленья, у Нойдака голова разламывается, спать хочется, а тут еще проблему с дождем решать. Рука то к дождю тянется, то к зною... И был третий день, и была третья ночь бессонная. А как утро настало, почуял Нойдак, что теперь ему все равно. Не стал он ни дождик вызывать, ни зноя подбавлять, а что-то в злости великой заорал и все на небе попереворачивал. И пошел с неба град - величиной с куриное яйцо - каждая градина. И побил посевы обоим соседям. Тут уж расстроился Нойдак не на шутку - ведь чего наделал! А тут, на беду, Ыгыз из отпуска возвертается. Ну, думает старый колдун, теперь мне несдобровать... Но признался во всем честно, рассказал древнему богу, все как было! - Ай, сам я во всем виноват! - покачал головой Ыгыз, - Так все надоело, так отдохнуть хотелось, что и забыл показать-рассказать, где у меня самое важное для божеского дело хранится. Вот, смотри, Нойдак, на будущее будешь знать. Здесь хлопок божественный, им уши на ночь затыкают, а здесь воск им поверх замазывают, и ни одна сволочь своей молитвой не побеспокоит... - Но ведь то, что я послал град - плохо сделал? - Отчего ж плохо? - пожал плечами великий Ыгыз, - Теперь они про все свои глупости забудут и молиться будут, чтобы больше града не было. А его и не будет - вот я, ничего не делая, им любим да почитаем стану! - Так, значит, и боги иной раз не выдерживают? - догадался Нойдак, - Тоже град... - Если бы град!? - махнул рукой Ыгыз, - Тут иной раз так на все эти моленья осерчаешь... - И что? - Нойдак в глубине души предчувствовал ответ. - А как ты думаешь, землетрясения да смерчи-ураганы с чего бывают? - и старый бог хитро прищурился, именно так, как прищурился Нойдак, заканчивая этой фразой свой рассказ... (1999)
      kuptzov@mail.ru www.chat.ru/~rfi/ Василий Купцов
      КРАСИВАЯ ВСЕ-ТАКИ ЭТО ШТУКА - СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ!
      Старому Нойдаку не спалось. Годы, как никак... Да и было о чем подумать этот новый, двадцатый век принес интересные штучки, вот, вроде этого маленького радиоприемника. Старый шаман слушал радио и качал головой. Войны, опять войны... Сколько живет Нойдак на этом свете - все одно и то же! Где-то снаружи послышался странный рокочущий звук. "Может Шайтан-птица летит?" - подумал старик. Шум становился все громче. Залаяли собаки... - Гости, никак! - сказал Нойдак самому себе. Понятно, что самому себе, ведь в чуме кроме него никого не было... Но то была не Шайтан-птица. Шаман некоторое время с удивлением рассматривал эту небольшую штуку, наделавшую столько шума. "Ага! вспомнил Нойдак, - Да это же Шайтан-нарты!". Про Шайтан-нарты старику уже рассказывали, но сам он ее никогда прежде не видел. Такие нарты - вроде как обычные, но сзади - такой гудящий и дующий Шайтан, вертится сам собой, крутится... - Эй, папаша, где здесь Нойдак, который колдун? - не торопясь поднять зад с сиденья, спросил нелепо закутанный в меха мужчина лет этак тридцати. - Моя Нойдак, - ответил Нойдак. При встрече с незнакомыми, он обычно сразу начинал играть в "Моя твоя не понимает!". - А я Сергей Палыч, вот! - и, заметив, что данное представление не произвело на старика ровно никакого впечатления, добавил, - понимаешь, браток, я... И незнакомец, сдернув варежку, как-то странно выгнул пальцы на руке, будто стремился обхватить что-то такое, чего на самом деле не было. "Тоже шаман, наверное..." - подумал шаман. - Чум заходи, Сергий Палыч, - пригласил Нойдак незнакомца, подтвердив слова приглашающим жестом руками. - Э, времени нет, дед, - Сергей Палыч слегка выставил вперед нижнюю губу, - дело у меня к тебе! - Нойдак слушает, - конечно, старику не понравилось такое отношение к гостеприимству, - но чуме теплее. - Лады! - согласился мужчина и проследовал вслед за Нойдаком в чум. - Так вота, я сюда по своим делам, мож - тундру вашу куплю, а мож - и не стоит она того... - У кого купишь? - удивился Нойдак. - Э, были бы баксы, а продавец найдется! - осклабился гость, вновь делая магический жест пальцами. - Да не за тем я полтораста камэ к тебе пропахал! Слухай... Бабу я с собой привез, да пообещал ей, еще в столице, что тут Северное сияние такое есть, что не хуже чем по ящику прибалдеть можно. Вот неделю уже здесь, а ваши все это сияние никак не показывают! Меня уже и самого разобрало. А эти гуторят - мол, не сезон. Какое "не сезон". У меня на одной руке камешков, - мужчина сунул под нос Нойдаку руку, каждый палец, на которой был украшен перстнем с большим блестящим камнем, - что любой сезон купить можно! Я им так и сказал - вот поеду к лучшему колдуну, да куплю Северное сияние. Да и потом, - Сергей Палыч облизнулся, - будет что вспомнить, как расскажу, что Северное сияние покупал, все наши с зависти скикнутся... - Нойдак твоя не понимает, - покачал головой старый шаман, хотя, на самом деле, уже начал понимать, что именно от него хотят. - Я ж тебе русским языком гуторю, вот! - мужчина вновь сунул под нос Нойдаку руку со скрюченными пальцами, - Новый русский я, понятно? - Понятно, понятно, новый - не старый, - закивал Нойдак. - Делай мне Северное сияние дед, я плачу! - Нойдак не будет делать Северный сияние, - покачал головой шаман. - Как это не будет? Я что, зря сюда три часа перся? Меня ж продуло всего... Ты ж колдун? - Колдун, шаман... - Самый старый и мудрый? - Самый старый... - Отчего ж, не можешь, что ли? - Северный сияние делать - дух Северное сияние, Джыз-Быз, вызывать! - Так вызови своего Джыз-Быза! - Джыз-Быз большой жертва надо! - Так давай, жертвуй! Я - плачу! Чего там - оленя, двух оленей? - Джыз-Быз большой жертва надо! - повторил Нойдак, качая головой, Нойдак не будет вызывать Джыз-Быз! - Как это не будет? Будет, будет! - явно подделываясь под чей-то голос, передразнил "новый русский", - вот это видал? И Сергей Палыч извлек откуда-то из-под груды напяленных друг на друга меховых одежд небольшое ружьецо. - Нойдак видел, это - наган называется, - Нойдак запнулся, вспоминая недавние события, Чеку и так далее. - А, нет, маузер, маузер большой, наган маленький... - Эк тебя понесло... - даже удивился "новый русский", - Точно - старый ты хрен! - Ой, старый... - покачал головой Нойдак. - Так тебе что, жизнь не дорога? - спросил Сергей Палыч насмешливо и сунул под нос шаману уже не руку, а ствол. - Нойдак старый, Нойдак пожил... - Ах, старый, пожил... Ладно, тады я для начала твоих собак постреляю, потом - оленей... - Ой, плохой человек, как можно собак стрелять? - А я постреляю! - Ой, не надо... - Тады вызывай своего Джыз-Быза, зови, да погромче, пока мой "Глок" голоса не подал, у него он громкий! - Не надо Джыз-Быз... - Выбирай, дед, или Северное сияние, или постреляю твоих лаек! - Ой, что делать? Что делать? - запричитал Нойдак. - Чего делать, чего делать... А подать сюда духа! И что б с сиянием этим, еж твою..., поторопился, иначе я этого духа... Скажу браткам, они из твоего духа душу вынут! Нойдак взял бубен и нехотя вылез из чума. Сергей Палыч довольно улыбался - в самом деле, уж если он и с думцами, и с администрацией президентской запросто управлялся, ему ли какого-то колдунишку не уломать?! Старый шаман, между тем, взялся за дело. С того момента, как он смирился с неизбежностью сего деяния, наступило спокойствие и даже некоторая деловитость. Возможно, Нойдак просто не думал сейчас о последствиях, стуча в барабан и повторяя заученные на протяжении веков заговоры. Наконец, было названо имя Джыз-Быза. Шаман, назвав заветное имя, замер на месте. Сергею Палычу показалось, что он смотрит кино, а сейчас пленку почему-то остановили. Он даже хотел потрогать - для проверки - замершего в колдовском экстазе Нойдака, но тут случилось это самое. Явился дух. Великий дух Северного сияния Джыз-Быз. Некоторые утверждают, что нет природного явления, более прекрасного, нежели Северное сияние. Но если бы эти "некоторые" увидели бы духа-покровителя "самого прекрасного явления природы", они бы прибавили к определению еще и такую строчку: "но нет чудища более безобразного, чем дух этого сияния...". Едва Сергей Палыч взглянул, запрокинув голову, на лицо духа, как его тут же стошнило. Куда там "чужим" и "хищникам" шварцнеггеровским... Да за такую харю в Голливуде не один миллион баксов отвалили бы! И лишь подавив приступ тошноты, "новый русский" сообразил, наконец, что чудище, к тому же, еще и весьма велико. Метров пять в высоту, не меньше, и плечи - соответственно. Три ноги, каждая на четырехпалой куриной лапе с кривыми грязными когтями - с бивень слона, не меньше, длиной... - Ты посмел вызвать меня, жалкий старикашка? - пророкотал дух-великан. - Нойдак вызывал, - подтвердил шаман. - Ну, это тебе даром не пройдет! - заявил дух, - Говори, чего звал? Показать меня, что ли? - Этот русский... Новый русский, - поправился Нойдак, - Он Северный сияние хочет! - Кто много хочет, тот мало получит! - захохотал Джыз-Быз, - Хотя... Ты закон знаешь? Чем за Северное сияние платят? - Нойдак знает, - вздохнул шаман. - И согласен? - Согласен, согласен! - не дав ответить Нойдаку, выкрикнул Сергей Палыч. - Ну, так я жду... - и Джыз-Быз облизнулся. - Чего хошь - все куплю! - пообещал "новый русский". - Ему человеческий жертва нужен, - вздохнул Нойдак. - Человеческий? - удивился Сергей Палыч и спохватился - Как человеческая? - Таков закон, - вздохнул старый колдун. - Вот именно, таков закон! - подтвердил дух, - Вас тут двое... Так кто их вас жертва? - Он! - взвизгнул Сергей Палыч, указывая на Нойдака. - Пусть я, - вздохнул Нойдак. Джыз-Быз взял Нойдака своей безобразной рукой, поднес к трем дыркам, по всей видимости, заменявшим нос. Понюхал, повертел, попереворачивал. - Вы чего это мне мясо тысячелетнее подсовываете? - спросил дух грозно, Его даже собаки грызть не будут, весь засох и высох! Третий сорт... Джыз-Быз неожиданно проявил некоторые современные познания. Нойдак оказался на земле, упал удачно, не расшибся... А чудище уже протягивало лапу к "новому русскому". Сергей Палыч, выхватив "Глок", открыл стрельбу в Джыз-Быза. - Ох, какой цыпленочек, - почти ласково молвил дух, заграбастав продолжавшего стрелять "нового русского" огромной ладонью, - ишь, клюется... Какой пухленький, какой жирненький, пташечка ты моя... - и Джыз-Быз попытался пощекотать продолжавшего биться Сергея Палыча уродливым пальцем. - А может, не надо? - спросил Нойдак робко. - Надо, старик, надо! - дух еще немного полюбовался на "нового русского", потом вздохнул. - Я бы еще с ним побаловался, в клети подержал... - и добавил прочувственно, - Вот только голоден больно! С трехметровой высоты слышался визг, летели вниз одежды из драгоценных шкур. Потом раздался жуткий вопль - и тишина. Нойдак не стал смотреть, как Джыз-Быз разделывает "нового русского" подобно жареному цыпленку. Один раз когда-то видывал - и хватит! - Хорошо... - облизнулся дух, - Но мало! Ты... Того, если кто еще захочет Северного сияния, то не стесняйся, приглашай! Кстати, Северное сияние... Все как положено, есть жертва - будет и сияние. Небо вокруг вспыхнуло и занялось разноцветными огнями. А Джыз-Быз исчез, будто его здесь и не было. Нойдак, слегка ошалевший, любовался переливающимися цветами грандиозного небесного явления. Да, Джыз-Быз постарался на славу, такого прекрасного сияния не бывало уже давным-давно... - Да, красивый штука Северный сияние, - сказал Нойдак самому себе, потом, вздохнув, добавил, - жаль, полюбоваться некому... (1999)
      kuptzov@mail.ru www.chat.ru/~rfi/ Василий Купцов
      РОЖДЕННЫЙ ТОЛСТЫМ ЛЕТАТЬ НЕ СМОЖЕТ!
      Что-то долго стояла тишина. К чему бы это? Был бы ребенок маленький, позвал бы я старшего братца да наказал - пойди, мол, посмотри, чем младший занимается, да вели немедленно это дело прекратить! У меня детей нет, но есть воспитанник. Ему уже шестнадцать вот-вот скоро, но беспокойства - не меньше, а гораздо больше, чем от младенца малого. И все случаи, когда мой парень затихал, приводили к немалым беспокойствам да заботам. Хотя, конечно, и я сам не сахар, время от времени люблю почудить... Но, как говорил Юпитер - мне можно, а другим - ни-ни! Алиган сидел шкафу и читал книжку. По его отсутствующему взгляду можно было заключить, что на этот раз он не просто погрузился в очередной фэнтэзийный мир, он, можно сказать, в нем уже потонул, лежит на дне и пускает пузыри! - Ну и как? - спросил я, намериваясь тем самым вытянуть сознание мальчишки из глубокого омута фантастики. - Почему люди не летают как птицы? - вздохнул Али. - Потому что, в отличие от птиц, многие из них будут какать с высоты прицельно!