Легенда Тристане и Изольде

В 1501 г. появился испанский "Дон Тристан из Леониса". Все эти книги, по-видимому, столь часто переиздавались на протяжении эпохи Возрождения {Укажем лишь даты переизданий французского романа: ок. 1494, ок. 1499, ок. 1506, 1514, 1520, 1533, 1586 и др.}, что возникла потребность как-то подновить, пересказать по-новому привычный и всем хорошо знакомый сюжет. Так появились трагедия Ганса Сакса "Тристан" (1553) и роман Жана Можена "Новый Тристан" (1554).
      Совершенно несомненно, что легенда о Тристане и Изольде имела достаточно широкое хождение - в виде "народных книг" и прочих лубочных изданий - и в следующие столетия. Однако вопрос этот еще плохо изучен, а книги эти - не собраны. Из большой же литературы сюжет нашей легенды уходит, и надолго. Он появляется в ней лишь спустя более чем два столетия: в 1776 г. предприимчивый граф де Трессан начинает публиковать свои довольно плоские переработки старинных рыцарских сюжетов; в 1789 г. наступает очередь и "Тристана".
      Вообще, обострения интереса к нашей легенде связаны с двумя значительнейшими направлениями и эпохами в истории западноевропейской литературы - романтизмом и символизмом.
      Действительно, в первой трети XIX столетия появляется целая череда обработок нашей легенды - от незавершенного опыта Августа Шлегеля (1800) до книг Ф. Рюккерта (1839) и К. Иммермана (1840). Все эти произведения появляются на фоне все растущего интереса к Средневековью, его решительной переоценки и углубленного изучения. Рассматриваемое еще совсем недавно - в эпоху Просвещения, - как варварское и грубое, Средневековье в трактовке романтиков обнаруживает совершенно иные черты: оно становится средоточием глубокой поэтичности и одухотворенности. Среди прочих персонажей средневековой литературы, рожденных к новой жизни после веков забвения, почетное место занимает и Тристан из Леонуа. Нельзя не заметить, что как раз в это время происходят глубокие сдвиги в истолковании легенды. Именно теперь Изольда занимает то полноправное место, рядом со своим возлюбленным, какое отведено ей, скажем, в замечательной музыкальной драме Р. Вагнера, созданной в 1857-1859 гг. Отметим также, что в первой трети XIX столетия начинается действительно научное изучение нашей легенды. У его начала стоит молодой Вальтер Скотт, издавший в 1804 г. с обширным критическим аппаратом и интересной статьей английскую поэму "Сэр Тристрем" {См.: Б. Г. Реизов. Творчество Вальтера Скотта. М.-Л., 1965, стр. 61-62.}. В 30-е годы к легенде обращается французский литератор, друг Проспера Мериме, Франсиск Мишель (1809-1887) {F. Michel. Tristan. Recueil de ce qui reste des poemes relatifs a ces aventures. Londres-Paris, 1835-1838, 3 vols.}. В эти же годы появляются многие научные издания отдельных средневековых памятников, связанных с легендой, и их переводы на новые языки.
      От романтиков интерес к легенде наследуют прерафаэлиты и затем символисты. Отметим здесь поэмы Мэтью Арнольда "Тристан и Изольда" (1852) и Алджернона Суинберна "Тристрам из Лионесса" (1882), а также драму Эрнста Хардта "Шут Тантрис" (1906), с успехом шедшую на европейских сценах в начале нашего столетия. В России ее ставил В. Мейерхольд, и эта постановка (по отличному переводу П. Потемкина) оказала влияние на А. Блока - и на замысел его неосуществленной драмы "Тристан", и на "Розу и крест" {См. А. В. Федоров. Вокруг драмы А. Блока "Роза и крест". - "Philologica". Исследования по языку и литературе. Памяти В. М. Жирмунского. Л., "Наука", 1973, стр. 344-349.}. Нельзя не упомянуть здесь изысканные гравюры Одри Бердслея, изображающие героев легенды. Прерафаэлитов и символистов легенда о Тристане и Изольде привлекла не только остротой и неразрешимостью конфликта, не только "прирожденным ей элементом страдания" {А. Н. Веселовский. Избранные статьи. Л., 1939. стр. 129.}, но и некоей скрытой "тайной", разгадать которую до конца никому не дано.
      На исходе XIX столетия и в наше время изучение легенды о Тристане и Изольде оформилось в специальную отрасль медиевистики. Ряд выдающихся ученых посвятили ей свои значительные исследования - от статей по частным вопросам до обобщающих трудов. Перечислять здесь имена этих ученых вряд ли целесообразно. Не только потому, что этот список оказался бы слишком длинным, но и неизбежно неполным: ведь каждый год появляются все новые работы, посвященные печальной истории юноши из Леонуа и его верной возлюбленной.
      Т. М. Судник
      "Повесть о Трыщане" в познанском сборнике XVI в.
      Белорусская "Повесть о Трыщане" занимает начальные 64 листа Познанского рукописного сборника XVI в., хранящегося под Э 94 в Публичной библиотеке им. Э. Рачиньского (бывшая библиотека графов Рачиньских) в Познани {Микрофильм Познаньского сборника XVI в. имеется в Секторе истории белорусского языка Института языкознания АН БССР.}. Кроме "Повести о Трыщане", представляющей единственную дошедшую до нас восточнославянскую версию этого сюжета, сборник содержит в своем составе переводные "Повесть о Бове" (лл. 65-86; наиболее ранний из сохранившихся восточнославянских списков) {В. Д. Кузьмина. Рыцарский роман на Руси. (Бова, Петр Златых Ключей). М., 1964, стр. 24 и сл.} и "Историю об Аттиле, короле Угорском" (лл. 87-112 об.), а также "Летописец Великого княжества Литовского и Жомойтского" {См. Полное собрание русских летописей, т. XVII. Западнорусские летописи. СПб., 1907, стр. 227-356.} (лл. 113-146), рассматривающийся как наиболее типичный список полной редакции второго белорусско-литовского летописного свода {В. А. Чамярыцкi. Беларускiя летапiсы як помнiкi лiтаратуры. Мiнск, 1969, стар. 60.}. Конец сборника включает ряд сделанных другими руками записей разнообразного содержания (два акта, заметка об унии 1569 г., родословная Трызны), завершаемых фамильными заметками Унеховских, землевладельцев Новогрудского воеводства, которым несколько десятилетий принадлежала рукопись.
      Первое упоминание о сборнике аналогичного содержания находим у Ю. Немцевича, который опубликовал писанный латиницей летописный отрывок о женитьбе короля Сигизмунда Августа на Варваре Радзивилл, сопроводив его ссылкой на находку в библиотеке Виленского университета в 1819 г.: "Kopia z ulomku dziejow dawnych, ktorego pocz%tek taki: Powiest о Witiezach z knih Jserpskich, a zwtaszcza о slawnym Rycery. Trygaczania, о Janczaiocie, о Bowie, i о inszych. Daley zas znayduje sie Latopis W. X. Litt. i Zmudzkiego, poczynajacy sie roku od St. sw 5526" {J. U. Niemcewicz. Zbior pamiftnikow historycznych о dawney Polszcze, t. I. Warszawa, 1822, str. 391-394. Воспроизведено в книге: М. Balinski. Pisma historyczne. Pamietniki о krolowej Barbarze, cz. 1. Warszawa, str. 257-260.}.
      Однако вряд ли на этом основании можно думать, что в распоряжении Ю. Немцевича был тот же познаньский экземпляр: ведь в таком случае латинскую транслитерацию названия и опубликованного текста следовало бы приписать Ю. Немцевичу, что, судя по некоторым написаниям, маловероятно. Скорее всего нужно предположить, что в библиотеке Виленского университета хранился в свое время другой список того же сборника, сделанный латиницей. Заметим, что по ряду написаний, отличных от Познаньского сборника, публикация Ю. Немцевича сближается с тем же летописным отрывком (написанным, однако, кириллицей), помещенным в "Сборнике Муханова" {"Сборник Муханова". М., 1836, стр. 140-141. (В примечании сказано, что подлинная рукопись хранилась в Радзивилловском архиве).} (вплоть до одинаковой описки: poczat - початъ вместо poczal - мочалъ {По поводу ошибочного написания початъ Т. Нарбут, поместивший текст из "Сборника Муханова" в приложении к "Хронике Быховца", замечает, что оно свидетельствует в пользу того, что копия П. Муханова восходит к образцу, написанному "польскими буквами" ("I wzieto za t"). См. Т. Narbutt. Pomniki do dziejow litewskich. Wilno, 1846, str. 79-80.}). Вопрос о том, существовал ли другой список сборника, остается все же не до конца ясным, так как кроме публикации Ю. Немцевича каких бы то ни было следов его нет.
      В Библиотеке Рачиньских рукопись была обнаружена О. М. Бодянским {О. М. Бодянский. О поисках моих в Познанской публичной библиотеке. - "Чтения в Обществе истории и древностей российских", 1846, кн. I, стр. 3-32.}. В своем сообщении об этом О. М. Бодянский сделал обзор содержания сборника и воспроизвел небольшие извлечения из текста.
      Начало филологическому" изучению Познанского сборника было положено исследованием А. Брюкнера {A. Bruckner. Em weissrussischer Codex miscellaneus der Graflich-Raczynski'schen Bibliothek in Posen. - "Archiv fur slavische Philologie", 1886, Bd. IX. S. 345-391.}, содержащим наряду с описанием состава и палеографии подробную характеристику лингвистических особенностей, которые делают эту рукопись одним из самых ценных памятников по истории белорусского языка. Путем сравнительного текстологического анализа А. Брюкнер установил непосредственный оригинал "Истории об Аттиле короле Угорском" - польский перевод с латинского, выполненный Циприаном Базыликом и изданный в 1574 г. Соотнесение этого указания с данными владельческих записей позволило приурочить написание сборника к последней четверти XVI в., точнее к 80-м годам XVI в.
      Что касается вопроса об оригинале "Повести о Трыщане" (как и "Повести о Бове"), то А. Брюкнер приходит к выводу о достоверности прямого указания, содержащегося в самом заглавии, что рыцарские повести взяты "съ книгъ сэрбских". Основанием для такого предположения (при том, что сербские источники повестей не сохранились) послужили выявленные А. Брюкнером лексические сербизмы, проникшие в белорусский перевод: белегъ 'знамение' безъ иного белега 30; нетакъ 'слабый' - и былъ нетакъ раненъ wтъ медьведа дикого 37; зафалено ти буди всими витези 47 об (наряду с даковано ти будь wт всих витезеи 47 об), зафалено ты будь всими витезми 54 об; плел А 'род' - и прыступившы плема корола Бана рекли 32 об; кружки 'ограда, барьер' при частом полонизме шранки - с кимъ еси кружки делилъ 33; част(ъ) 'честь' - за часть божю 50 об, за част божю 57; штокъ 'остров' - к чорному шстрову штоку 54 об; прыличныи 'подобный' - ничего есми такъ приличного не виделъ 55; и ряд других примеров {Там же, стр. 374.}. Здесь же А. Брюкнером рассматриваются и неясные слова, которые предположительно могут восходить к сербскому источнику; крыжнакъ - wдин зрадливыи крыжнак 54; скокъ - два скока 60 об.
      Через посредство сербского оригинала, как полагает А. Брюкнер, в текст "Повести о Трыщане" проникли итальянские слова: прынчып 'правитель', морнар 'моряк', что может служить указанием, в свою очередь, на первоисточник сербского списка.
      К тому же выводу относительно оригинала белорусских повестей о Тристане и Бове приходит и А. Н. Веселовский, который посвятил этому вопросу специальное исследование и осуществил публикацию (до сих пор единственную) трех повестей Познаньского сборника {А. Н. Веселовский. Из истории романа и повести. Материалы и исследования. Выпуск второй. Славяно-романский отдел. Сб. ОРЯС АН, т. 44, Э 3, СПб., 1888.}. Сближая повести о Тристане и Бове с сербской "Александрией" и "Троянской притчей" в стилистическом и содержательном плане, А. Н. Веселовский предполагает единую родину первоисточников для этого круга памятников - область Боснии и северной Далмации, куда относит И. В. Ягич сербскую "Александрию" {V. Jagic. Em Beitrag zur serbischen Annalistik mil literaturgeschichtlichet Einleitung. "Archiv fur slavische Philologie", Bd. II, 1876/7, S. 24-25.}. Дополнительное фактическое основание для такой локализации сербского подлинника "Повести о Трыщане" А. Н. Веселовский видит в характере транслитерации собственных имен на -us, -es, -is, -as, передаваемых, как и в Александрии, через ж, ш (ср. Кандиэшъ - Gandaries, Сегурадеж - Segurades, Пелишъ - Felis, Самсиж - Lasancis и т. п.).
      Разбор текста "Повести о Трыщане" и последовательное сличение его со старопечатным французским прозаическим романом и итальянским переводом по изданию Полидори позволили А. Н. Веселовскому сделать предположительные выводы о характере искомого сербского текста. Последний, по всей вероятности, не был точным переводом итальянского оригинала (отличавшегося от версии Полидори), но содержал элемент самостоятельной переделки, выразившейся в сокращении и изменении заключительной части.
      В позднейших исследованиях по истории белорусского языка предположения А. Брюкнера и А. Н. Веселовского сомнений не вызывали {E. Ф. Карский. Белорусы, т. III. Очерки словесности белорусского племени. 2. Старая западнорусская письменность. Пг., 1921, стр. 76 и сл.}, и в настоящее время датировка Познанского сборника 80-ми годами XVI в. и вывод о сербском оригинале белорусского перевода двух рыцарских повестей являются общепринятыми. В будущем более подробный лингвистический анализ, по всей вероятности, лишь подтвердит дополнительными фактами и уточнит (в плане диалектной локализации сербского оригинала) эти выводы.
      Так, сейчас в дополнение к перечню лексических сербизмов А. Брюкнера можно указать, по крайней мере, еще следующие случаи: радити, нарадити в значении 'сделать, приготовить', ср.: wна тое трутизны не радила 9 об; тот виненъ, хто тую трутизну нарадилъ 9 об; она была нарядила тую трутизну на Трыштана 10; на кого ecu тую трутизну нарядила 11; на мою веру соб? ecb смерть нарядила 11; заболъ, прыболъ в значении 'помчался', ср.: и шн забол к нему 31 об; вселъ на конь и прыболъ за ним борздо 33 {Последний пример особенно интересен, так как в Загребском Академическом словаре переносное значение 'побежать' для глагола pribosti иллюстрируется единственным примером, который был записан как раз в Далмации. См. Rjecnik hrvatskoga ill srpskoga jezika. Dto XI. U Zagrebu, 1935.}.
      Одна из важных задач дальнейшего изучения памятника состоит в том, чтобы выяснить, в какой мере сербский оригинал повлиял на морфологию и синтаксис переводных повестей {По мнению А. И. Журавского (см. А. 1. Журауст. Псторыя беларускай лiтаратурнай мовы, т. 1, Мiнск, 1967, стар. 267), сербским влиянием может, в частности, объясняться сравнительно широкое употребление в "Повести о Трыщане" кратких форм прилагательных в определительной функции (конструкции типа: знаме б?ло, велика шкода). Ср.: доброго рыцэра и см?ла 5; вино у флашы св?тло 5 об; велику добрать 19; и т. п.}.
      Для истории белорусского языка "Повесть о Трыщане" представляет исключительный интерес. В этом памятнике, самый жанр которого обусловливает независимость от архаизирующих источников, свободу и разнообразие стилистики, на общем фоне церковнославянской письменной традиции отчетливо проступают черты живой белорусской речи конца XVI в. {Чрезвычайно широкое проникновение в памятник живой речевой стихии Е. Ф Карский (Указ. соч., стр. 78) объясняет еще и тем, что данный текст представляет собой не точный перевод, а скорее пересказ сербского оригинала, переводчик же, как полагает Е. Ф. Карский, был светским человеком, "мало знакомым с церковнославянскими книгами".} Показательна в этом отношении уже крайне непоследовательная орфография, допускающая наряду с традиционной нормой многочисленные фонетические написания. Так, в памятнике преобладают написания, передающие отвердение шипящих и р в языке того времени: жыв 1; нашолъ 1 об; узречэм 1 об; говоры 2; деръжы, жывотъ 3 об; потешылъ са 4 об; застрашыл 5; заслужыла 5 об; закрычала 5 об; уморылъ 5 об; бачылъ 6; защытила 8 об; товарыша 11, узрышъ 24 об; и др. Неслоговое у в начале слова перед согласной систематически передается через в: сА вродилъ 2 об; вмомъ 3 об; вбивайте 3 об; вгожаи 6; вмолкла 6; вморыти 7. Протетическое в обозначено в написаниях: ув-одну 1; ув-окно 1 об; ув-огонь 2; ув-острове 10 об; и т. п.
      Морфология и синтаксис "Повести о Трыщане" также характеризуются сосуществованием архаичных письменных форм с живыми новообразованиями {См. А. I. Жураускi. Указ. соч., стар. 266-269.}.
      Для памятника (возникновение которого относится ко времени после Люблинской унии 1569 г.) характерно обилие полонизмов {См. В. Ф. Крыучык. Палашзмы у слоужкавым саставе беларусюх перакладных аповесцей XVI ст. (Пазнансю зборшк). Даследаванш па беларускай i рускай мовах. MIHCK, 1958; а также: A. Zurawski. Uwagi о pozyczkach polskich w jgzyku pismiennictwa bialoruskiego XVI i XVII wieku. - "Slavia orientalis", 1961, Э 1.}, которые широко процикли в словарь (ср. трутизна, милость 'любовь', истота 'сущность', шправца, опатръность, мешкати 'жить', волати, кревныи, окрутнъш, звлаща, прудко, едачне и т. д.) и нашли отражение в морфологической и синтаксической системе.
      В настоящей публикации текст "Повести о Трыщане" воспроизводится по изданию А. Н. Веселовского, при этом: устаревшие графические знаки заменены современными; на конце слова устранен ъ, введено й; -ся, где это возможно, присоединено к глаголу; предлоги пишутся отдельно от следующего слова; система пунктуации приближена к современной норме; в соответствии с принятыми в настоящее время принципами публикации, пагинация дается не по страницам (как у А. Н. Веселовского), а по листам рукописи.
      ПРИМЕЧАНИЯ
      ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ
      Публикация, В научных целях, различных относящихся к периоду Средних веков литературных памятников, излагающих легенду о Тристане и Изольде, ведется уже по меньшей мере полтора столетия. И в этой области, как и в области изучения и интерпретации легенды, сложилась устойчивая научная традиция. Принципы издания средневековых текстов за этот срок, естественно, менялись. В настоящее время принят принцип выбора наиболее авторитетного источника текста (т. е. той или иной средневековой рукописи), исправляемого по другим, менее надежным источникам, причем, эти исправления и конъектуры неизменно оговариваются в примечаниях и выделяются типографски (курсив, скобки и т. п.). При переводе мы пользовались наиболее надежными научными изданиями (иногда несколькими), сохраняя их прочтение и толкование спорных мест, их членение материала и т. д., но не указывая всех конъектур, т. к. последние во многих случаях носят чисто языковый характер.
      Однако, современные текстологические принципы, непреложные в научном издании, оставляют в тексте немало лингвистического разнобоя, отразившего не только процесс становления норм литературного языка (что интересно и важно), но и простые описки и ошибки переписчиков, не всегда достаточно хорошо понимавших переписываемый текст. Эти явные ошибки и описки в переводе не воспроизводятся.
      Как известно, в памятниках средневековой письменности написание собственных имен не было упорядоченным и стабильным. Не только в пределах одного произведения, но буквально на одной и той же странице мы находим совершенно разные, часто очень далекие друг от друга ономастические варианты, относящиеся к одному и тому же персонажу. В нашем издании этой, быть может, и очаровательной своей бесхитростностью, но весьма неудобной пестроты мы старались избежать. Избежать прежде всего в рамках каждого отдельного произведения (за исключением имен второстепенных персонажей, идентификация которых не всегда бесспорна). Мы старались избежать и разнобоя в группах памятников одного языка и одной эпохи. Но в данном случае унификация коснулась лишь имен самых главных персонажей (Тристан, Изольда, Марк); кроме того, она не затронула валлийские тексты, отразившие первую стадию письменной фиксации легенды, когда устойчивая (относительно, конечно) традиция только еще вырабатывалась. Известной унификации подверглись и имена персонажей в разноязычных версиях; так, мы отказались от написания "Марко" или "Тристане" в итальянском романе (по соображениям благозвучия), но оставили там Изотту (как и Исонду в скандинавской саге). То есть, мы стремились, где это возможно, сохранить колорит эпохи или языка. Идентичность этих вариантов очевидна и не требует пояснений (например, Говернал-Горвенал-Гувернайль-Курневаль и т. п.); когда же эта идентичность не вполне ясна, это оговаривается в примечаниях.
      Нумерация стихотворных строк и главок прозаического текста, отсутствовавшие, конечно, в средневековых памятниках, даются нами по тем критическим изданиям, по которым осуществлялся перевод. Это же относится и к разбивке на абзацы, которые, наоборот, в средневековых текстах обычно выделялись при помощи буквиц, миниатюр и т. п., но делалось это крайне произвольно, непоследовательно и часто не считаясь с логикой повествования.
      При переводе и комментировании всех французских стихотворных версий, помимо указанных ниже, мы использовали следующее издание: "Les Tristan en vers". Edition nouvelle comprenant texte, traduction, notes critiques, bibliographic et notes par Jean Charles Payen. Paris, 1974.
      ТРИАДЫ ОСТРОВА БРИТАНИИ
      Печатается по изданию: "Trioedd Ynys Pridein. The Triads of Britain". Ed. by R. Bromwich, Cardiff, 1961. Это издание осуществлено по двум основным валлийским рукописям ("Белая книга Ритерха" и "Красная книга Хергеста"), поэтому ряд "Триад" приводится нами в двух вариантах, сильно отличающихся друг от друга.
      1 Герайнт - один из популярных персонажей валлийского фольклора и "мабиноги" (памятники валлийского средневекового эпоса). Во французской традиции он зовется Эреком (например, у Кретьена де Труа).
      2 Кей (Кай, Кекс и т. д.) - персонаж артуровских романов, заимствованный из валлийского фольклора. В романной традиции он был сенешалем (т. е. дворецким) короля Артура.
      3 Бедуир - персонаж валлийских народных сказаний, кравчий Артура. Ему соответствует Бедивер французских куртуазных романов.
      4 Ессилт (или Ессилд) - т. е. Изольда. Ф. Лот ("Romania", XXV, 1896, пo 1, р. 18-19) и К. Циммер ("Zeitschrift fur franzosische Sprache und Literatur", XIII, 1891, no 1. S. 73-75) возводят это имя к англо-саксонскому Ethylda; Ж. Лот (J. Loth. Contribution a l'etude des Romans de la Table Ronde. Paris, 1912, p. 23-30) предполагает также возможным воздействие германского Ishild.
      5 Придери - популярный герой валлийских средневековых сказаний. Предполагают, что он явился аналогом Персеваля-Парцифаля куртуазных романов.
      6 Аннон - потусторонний мир в представлениях древних кельтов.
      7 ... сыну... - Далее пробел в рукописи.
      8 Овайн - это Ивен (или Ивейн), герой многих романов Круглого Стола.
      9 Гвенуйфар-Гвенивера-Геньевра артуровских романов.
      10 Три Рыцаря Чародея... - Этот отрывок - из другой рукописи, находящейся в богатейшей коллекции валлийских текстов Пениарта, которая хранится ныне в Кардиффе, в Национальной библиотеке Уэльса (так наз. Peniarth Ms 127). Нами приведена из этого отрывка четвертая "триада", имеющая отношение к Тристану.
      ПОВЕСТЬ О ТРИСТАНЕ
      Это произведение (отрывок?) сохранилось в составе целого ряда рукописей, в том числе три относятся ко второй половине XVI в. Они находятся в Национальной библиотеке Уэльса (Кардифф) - в старом собрании рукописей (ок. 1550 г.) и в коллекции Пениарта (1565-1616 гг. и ок. 1566). Есть еще поздняя копия 1749 г. (Кардифф). Перевод сделан по публикации Ж. Лота ("Revue celtique", XXXIV, 1913, no 3, p. 365-387).
      1 Келидон. - Предполагают, что имеется в виду лес, расположенный в Южной Шотландии.
      2 Голуг Хафдид. - Имя этого валлийского аналога служанки Изольды Бранжьены означает: "Луч Летнего Дня".
      3 Бах Бихан - в переводе с валлийского: "Маленький Малыш".
      4 ...двоюродный брат Артура... - Это родство подтверждается другими валлийскими источниками (например, мабиноги "Видение Ровабуи").
      5 ...либо - В рукописи пропуск нескольких слов; Ж. Лот предлагает предположительное чтение: "либо его захвачу".
      8 ... честь. - Текст восстановлен по другой рукописи из коллекции Пениарта - Pen. 147.
      7 Енглин - краткое стихотворение эпиграмматического характера. Этот жанр был довольно распространен в валлийской средневековой поэзии.
      8 Гвалхмаи - это прототип Говена артуровских романов.
      9 ...не откажись рука держать клинок... - По-видимому, Гвалхмаи ранен или слишком утомлен от непрерывных поединков, в том числе, возможно, с Тристаном.
      10 ... что лучший брать достоин... - У кельтов отличившийся в бою воин получал обычно лучшую долю добычи или еды на пиру.
      ФРАГМЕНТ ПОЭМЫ О ТРИСТАНЕ
      Перевод сделан по публикации Ж. Лота в его книге: J. Loth. Contribution a l'etude des Romans de la Table Ronde. Paris, 1912, p. 112-123. Фрагмент содержится в так называемой "Черной книге Кармартена" (XII в.) - сборнике древневаллийских текстов. Содержание фрагмента поддастся лишь самой приблизительной интерпретации.
      1 Хоть мил мне брег... - Повествование ведется от лица женщины, оплакивающей гибель Тристана и своего собственного возлюбленного.
      2 ... воспоминанье о позоре. - Подразумевается мнимая измена возлюбленного.
      3 Кехейк. - Можно предположить, что это аналог Каэрдина (брат Изольды Белорукой) нашей легенды. В этом случае говорит либо Бранжьена, служанка "первой" Изольды, либо другая женщина, ревнивый муж которой погубил Тристана и Каэрдина.
      4 ... листки несет струя потока. - Ср. в нашей легенде щепки, которые Тристан пускает по течению ручья, протекающего через комнату Изольды, чтобы вызвать возлюбленную на свидание.
      5 Страшись же, карлик... - Возможно, героиня фрагмента обращается к карлику, любовником жены которого стал Каэрдин, покинувший Бранжьену.
      Беруль
      РОМАН О ТРИСТАНЕ
      Роман Беруля сохранился в единственной рукописи второй половины XIII в., принадлежащей ныне Парижской национальной библиотеке (Э 2171). Собственно, сохранилось только 32 листа in-folio, без начала и без конца. Первые листы рукописи сильно испорчены. Содержание начала романа пересказывается затем в переведенном в нашем издании тексте. Роман Беруля несколько раз становился предметом критического издания - в 1823 г. (Герман фон дер Хаген), в 1835 г. (Франсиск Мишель), в 1903 г. (Эрнест Мюре), в 1939 г. (Альфред Эверт), в 1974 г. (Ж. Ш. Пайен). Перевод для настоящего издания выполнен по публикации А. Эверта ("The Romance of Tristan", by Beroul, ed, by A. Ewert. Oxford, 1939) с уточнением по последнему переизданию публикации Э. Мюре (Beroul. Le roman de Tristan, 4е edition revue par L. M. Defourques. Paris, 1969).
      1 Король проклятья карле шлет. - Наш перевод начат с 265 стиха романа. На первых двух листах рукописи (ст. 1-280), которые во многих местах сильно повреждены и не поддаются прочтению, рассказывается о свидании Тристана и Изольды у ручья под сосной и о разыгранном любовниками объяснении, которое должно убедить короля Марка в их невиновности. Марк подслушивает их разговор, сидя в ветвях развесистой сосны, куда он забрался по совету злонамеренного карлика, донесшего на любовников. Следует заметить, что роль доносчика не случайно предоставлена карлику: в эпоху Средних веков любое физическое уродство считалось божьей карой, а его носители наделялись всяческими отрицательными чертами характера.
      2 Сегосон - герой популярной в Средние века легенды, карлик, горбун, ставший любовником жены римского императора Константина (274-337) и жестоко наказанный за это.
      3 Фросин. - Как полагают исследователи, это имя может быть истолковано как "Жаба", что лишний раз говорит об отрицательном отношении к этому персонажу.
      4 ... тем проклятым... - т. е. трем баронам, врагам Тристана.
      5 ... за Люцифером, Орионом... - Люцифером в Средние века называли иногда "утреннюю звезду" - планету Венеру; Орион - созвездие в экваториальной части неба, рядом с созвездием Тельца. Таким образом, карлик Фросин наделен знанием астрологии, что считалось в эпоху Средних веков подозрительным и опасным.
      6 Говернал - воспитатель и оруженосец Тристана. Изначально его имя писалось несколько иначе (Горвенал), но под влиянием этимологического переосмысления (Воспитатель, "Гувернер") превратилось в Говернала и даже, в ряде памятников, Гувернала.
      7 Он на смерть бился, дабы стала я королевою твоей. - Намек на бой Тристана с драконом, обложившим страшной данью Ирландию. Отец Изольды обещает победителю дракона руку своей дочери и половину королевства; Тристан от этой половины отказывается, берет Изольду, но не для себя, а для дяди.
      8 ... ни монетки... - В оригинале назван "безант", золотая монета, которую чеканили в Византии (откуда и название); это была единственная золотая монета, имевшая хождение в ту эпоху.
      9 Святой Мартин - популярный католический святой; он был епископом Тура и жил в IV в. Менее популярен был другой святой с тем же именем - папа Мартин I (649-655).
      10 ... как от дани... - т. е. дани ирландцам, за которой приезжал богатырь Морхольт.
      11 Тристан в покое дяди спит... - Как полагают исследователи, в данном случае герой осуществляет свое право королевского спальника. Но он остается в комнате короля и тогда, когда там находится королева. Это спальникам не разрешалось; для Тристана делается исключение как для племянника и спасителя страны от тяжкой дани.
      12 Кардуэл - одна из резиденций короля Артура; ее отождествляют с современным Карлайлем, городом на севере Англии, на границе с Шотландией.
      13 Денье - очень мелкая монета, имевшая хождение в Средние века на территории Франции.
      14 Перинис - это друг Тристана, паж Изольды.
      15 Моим злодеям дал бы бой... - т. е. Тристан согласен на оправдательный поединок, что было в обычае эпохи.
      16 Динас - крупный феодал на службе у Марка (его сенешаль). Он решительно принимает сторону Тристана и поддерживает его в борьбе с баронами. В замке Динаса Тристан не раз находит убежище.
      17 Святой Фома - один из двенадцати апостолов, тип сомневающегося, не принимающего все на веру человека. Поэтому именем Фомы клялись тогда, когда хотели подчеркнуть надежность своих слов.
      18 Блио - длинный плащ, обычно стягиваемый у талии поясом.
      19 ... в них золотые шнуры блестят. - Т. е. вплетенные в волосы шнуры из золотой парчи, поддерживающие прическу.
      20 Лансиен - замок в королевстве Марка, одна из резиденций короля, наряду с Тинтажелем.
      21 Ивен - Характерно, что предводителю прокаженных Беруль дает имя одного из прославленных рыцарей Круглого Стола, о котором сохранилось валлийское "мабиноги" и которого Кретьен де Труа сделал героем своего романа "Рыцарь со львом".
      22 Беруль читал об этом сам... - Здесь впервые автор романа называет себя по имени (Berox); еще раз он назовет себя в стихе 1792. Никакими достоверными сведениями об этом писателе современная наука не располагает.