Вступая в договор с Мефистофелем, Фауст говорит о своем изначальном стремлении к недозволенному и недоступному людям знанию как о главной причине своего рокового решения. "После того как я положил себе исследовать первопричины всех вещей, среди способностей, кои были мне даны и милостиво уделены свыше, подобных в моей голове не оказалось и у людей подобному я не мог научиться, посему предался я духу, посланному мне, именующемуся Мефостофилем... и избрал его, чтобы он меня к такому делу приготовил и научил" (гл. 6). На все, что Фауст ни пожелал бы от него узнать, дух должен отвечать "без утайки" (гл. 3).
      Много раз автор говорит о "дерзости" или о "высокомерии и гордыне" своего героя, который "окрылился, как орел, захотел постигнуть все глубины неба и земли" (гл. 2). "И это отступничество его есть не что иное, как его высокомерная гордыня, отчаяние, дерзость и смелость, как у тех великанов, о которых пишут поэты, что они гору на гору громоздили и хотели с богом сразиться, или у злого ангела, который ополчился против бога и за это, за его гордыню и высокомерие, прогнал его господь. Ибо кто дерзает подняться высоко, тот и падает с высоты" (гл. 5).
      Эта концепция "грехопадения" Фауста как дерзости человеческого разума, который, предоставленный себе, восстает против бога, как древние титаны греческой или как сатана христианской мифологии, и тем самым неминуемо становится жертвой дьявола, также характерна для автора народного романа, человека, воспитанного на религиозных идеях Лютера и его последователей. После реакционного политического поворота Лютера в период крестьянской революции 1525 года в мировоззрении немецкого реформатора элемент рационалистической критики церковного предания все более вытесняется охранительной тенденцией, противопоставляющей наивную и слепую веру в Христа и евангелье гордым и дерзким ухищрениям человеческого разума.
      Высказывания Лютера по этим вопросам, как показал Эрих Шмидт, представляют идеологический фон народной книги {См.: Erich Schmidt. Faust und das sechzehnte Jahrhundert, стр. 9-10; Faust und Luther, стр. 573-577.}. "Лютер, - пишет Эрих Шмидт, - в своих более поздних сочинениях называет разум, частичному раскрепощению которого он сам когда-то содействовал, "бестия" (Bestia), "госпожа умница" (Frau Kluglin), "господин умник" (Meister Kluglin), "умная распутница - природный разум" (Die kluge Hur, die naturliche Vernunft)". "Ratio" для него "невеста дьявола", "прекрасная распутница" (die schone Metze), Которой вера должна "свернуть шею", "задушить зверя" (erwurget die Bestien). Лютер постоянно ратует против "великой дерзости" человеческого разума, против "тщеславия" и "стремления к почестям". Он сравнивает таких возгордившихся людей, как и народная книга, с "огромными, сильными великанами древности, которые громоздили гору на гору и строили вавилонскую башню". Дьявол охотно выбирает в жертвы "такие головы, которые имеют кое-какие способности и сразу же осмеливаются думать и рассуждать обо всем по своему усмотрению". "В Виттенберге, - вспоминает Лютер, - немало студентов, которые пробыли здесь каких-нибудь полгода, а им уже кажется, что превзошли они все науки и умнее меня". "Чем выше подымаются люди, чем у них разум более проворный и острый", тем они "меньше думают о вечной жизни". "Так те, кто имеет несколько больше рассудка, чем остальные, люди ученые, теологи, юристы, поэты, сделавшие себе имя своими писаниями, воображают, что они головами своими выше самого неба".
      Лютер решительно осуждает в современном ему богословии всякие попытки разумом проникнуть в природу божества (die Gottheit auszuspeku-lieren). "Диспуты" и "рассуждения" о предметах, о которых в библии ничего не сказано, - об элементах и небесных сферах, о создании и падении ангелов и т. п. (т. е. именно те "тайны", которые особенно интересуют Фауста и являются предметом его бесед с Мефистофелем) - представляются немецкому реформатору "спекуляцией о ненужных вещах" (Specutieren von unnotigen Sachen). Эти "порхающие духи" (Fladdergeister).T. е. люди легкомысленные, склонные к фантазиям, "охотно мудрствуют (speculieren) о разных высоких предметах, хотели бы проделать дырку в небе, чтобы высмотреть, что такое господь бог и чем он занимается". "Как можем мы быть столь дерзки и безумны, чтобы порхать (fladdern) выше головы своей над облаками, мудрствовать (speculieren) о божьем величестве, его сущности и воле, о предметах, слишком высоких для нашего слепного, безумного разума, непонятных и непознаваемых для нас?". И Лютер заканчивает сравнением, опять перекликающимся с народной книгой: "Они, как легкомысленные охотники за сернами, низвергаются в пропасть и ломают себе шею".
      Но гнев Лютера вызывает не только рационализм в вопросах богословия, характерный в особенности для его идейных и политических врагов, протестантских "еретиков", возглавлявших крестьянскую революцию 1525 года, он ополчается и против "мирских людей" (Weltmenschen), которых противопоставляет "людям духовным" (geistige Menschen), т. е. против ученых-гуманистов, которых он, вероятно, молчаливо осуждал уже в Эрфурте, в студенческие годы, в пору своих страстных религиозных исканий. Он называет их "эпикурейцами", подразумевая под этой бранной кличкой одновременно и философское свободомыслие и связанный с ним в его представлении вольный, "мирской", образ жизни. "Эпикурейцы", к которым в своем полемическом сочинении он причисляет и своего бывшего друга Эразма Роттердамского, это те, кто не верит в воскресение и вечную жизнь. "Эпикурейцами (Epicurei) они назывались у язычников; поэты считали их свиньями и так и называют их свиньями". Говоря не раз об "эпикурейцах и свиньях" (Epicurer und Sau), Лютер вспоминает шутливый стих Горация: "свинья из стада Эпикура" (Epicuri de grege porcus). Не случайно это выражение Лютера подхватывает и народная книга (гл. 57), относя его к Фаусту, к его "свинской и эпикурейской жизни" (sauisches und Epicurisches Leben).
      При этом подразумевались и традиции античного материализма, возродившиеся у мыслителей итальянского Ренессанса. Лютер полемизировал против учения Аристотеля, что мир не создан и будет существовать всегда, а душа человека смертна и умирает вместе с телом. "Премудрый человек Аристотель заключал, будто мир существует от века". "Учит этот несчастный в лучшей своей книге "О душе", что душа смертна, как и тело". Эти осужденные христианским богословием взгляды Аристотеля и эпикурейцев Мефистофель в народной книге не случайно пытается внушить Фаусту в одном из диспутов. На вопрос Фауста о том, каким образом бог сотворил мир и как был сотворен человек, он дает Фаусту "безбожный и лживый ответ": "Мир, мой Фауст, никогда не рождался и никогда не умрет. И род человеческий был здесь от века, так что не было у него начала" (гл. 22). Под влиянием подобных идей доктор Фауст "жил эпикурейской жизнью, день и ночь не помышляя ни о боге, ни об аде или дьяволе, решив, что душа и тело умирают вместе" (гл. 10). "Он думал, что не так черен дьявол, как его малюют, и не так жарок ад, как о том рассказывают" (гл. 4). Как показал Эрих Шмидт, и здесь автор народной книги повторяет сказанное Лютером в "Застольных беседах" об "эпикурейцах". "Они думают, что дьявол не так черен, как его малюют на картинах, и что ад не так жарок, как об этом проповедуют попы" {Erich Schmidt. Faust und Luther, стр. 573, прим. 2.}.
      Так, потеряв веру, "безбожный" Фауст и принял свое "отчаянное решение".
      Сопоставление народной книги о Фаусте с приведенными выше полемическими высказываниями Лютера против дерзновения разума и "мирской" философии наглядно показывает, что в романе Шписа в искажающем освещении узкого и догматического лютеранского благочестия отразились большие, прогрессивные явления эпохи Возрождения - эмансипация разума человека от церковной догмы и личности от узкой церковной морали; и хотя эти явления изображены автором под знаком отрицания и осуждения, они проступают в его романе сквозь его ограниченное церковным мировоззрением восприятие, помимо его сознательного намерения, в типическом и впечатляющем художественном обобщении.
      По уровню своих познаний и своего мировоззрения составитель народной книги, человек своего времени, мог удовлетворить стремление своего Фауста к безграничному знанию только "диспутами" с Мефистофелем на темы космогонии и космологии в банальном освещении средневековой богословской "науки", а удовлетворение чувственных потребностей человека должно было представляться ему, в соответствии с традицией народной легенды, только как нагромождение роскошных пиров, веселых попоек, распутства и колдовских приключений. В этом смысле молодой Энгельс справедливо указывал в своей, статье "Немецкие народные книги", что "сказание о Фаусте низведено до уровня банальной истории о ведьмах, прикрашенной обычными анекдотами о волшебстве" {К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений. М., 1956, стр. 348.}.
      Тем не менее образ кудесника Фауста уже в этой первой литературной обработке народной легенды обнаруживает в зародыше те черты, которые в дальнейшем развитии сказания в творческой обработке Марло, Лессинга и Гете могли сделать этот образ художественным воплощением дерзновенных исканий человеческой мысли.
      4
      Народная книга о Фаусте сразу же после своего появления имела большой успех. Об этом говорит документ того времени: письмо книжного посредника, брауншвейгского церковного регента Лудольфа Людерса своему заказчику, графу Штольбергу-Вернигероде от 30 X 1587 (Тексты, I, 32). То же подтверждается чрезвычайно большим числом как новых изданий, так и перепечаток (Nachdrucke), которые были обычным явлением при отсутствии охраны авторского права {Библиографию изданий народной книги см.: Zarncke, стр. 258 и сл. Pllsch. Volksbuch, Einleitung, 4, Bibliographie, стр. XLVI-LV. - Engel. Faust-Schriften, стр. 57-108.- Julius Dumcke. Die deutschen Faustbucher. Leipzig, 1891.- Дополнения: "Das Volksbuch vom Doktor Faust, herausg. v. Josef Fritz". Halle, 1914, Einleitung, стр. XI-XXXIII. Faust-Bibliographie, bearb. v. H. Henning, T. I, Berlin, u. Weimar, 1966, стр. 108 сл. - Научные издания см.: Комментарии, стр. 379.}. Первое издание Шписа 1587 года, [А] перепечатывалось в разных издательских центрах Германии 4 раза. В 1588 году вышло переиздание, сделанное самим Шписом. Однако еще в 1587 году под именем Шписа появилось новое издание книги [В], по-видимому "пиратское", содержащее 8 дополнительных глав (всего 76),. с новыми приключениями, заимствованными из разных источников. Прочие главы кое-где переставлены и подправлены: в частности, при указании места рождения Фауста - "из Роды близ Веймара" - добавлено в угоду устной традиции: "другие говорят - из Кундлингена". Третье издание Шписа 1589 года, "заново пересмотренное и расширенное многими добавлениями" [С], содержит по сравнению с первым 5 новых глав (всего 73), но без добавочных глав издания В. К дополнениям этого издания принадлежат приключение в Ауэрбахском погребе и эрфуртские главы (см. Тексты, II, Дополнения, 1). Издание С перепечатывалось различными книгопродавцами еще 4 раза. Наконец в 1590 году Шпис выпустил еще одно издание [D], контаминированное из текста А и С, которое также было повторено еще три раза {Библиографию и филологическое исследование изданий С и D дает Иозеф Фритц в своем переиздании текста С. См.: "Das Volksbuch vom Doktor Faust. Nach der um die Erfurter Geschichten vermehrten Fassung, herausg. u. eingeleitet von Josef Fritz". Halle, 1914, стр. VII-XLIV.}. Весьма вероятно, что существовали и другие перепечатки, которые до нас не дошли.
      Книга о Фаусте имела широкий международный успех. Вскоре последовал ряд переводов на другие языки, в основе которых лежат различные печатные редакции, сперва самого Шписа, а в XVII-XVIII веках - его продолжателей: нижненемецкий (Любек, 1598), английский (вероятно, уже в 1588-1589 годах, второе издание в 1592 году, затем три других издания до 1636 года, см. ниже, стр. 318), голландский (Эммерих, 1592) и фламандский (Антверпен, 1592). Всего в Нидерландах до XIX века включительно народная книга переиздавалась более 30 раз {См.: B. H. Van't Hooft. Das hollandische Volksbuch vom Doktor Faust. Haag. 1926 (с обширной вводной статьей и библиографией переизданий).}. О широкой популярности, которой пользовалась легенда о Фаусте в Нидерландах, свидетельствуют местные ее приурочения - к замку Ваарденбург (Гельдерн), к Леювардену (Фрисландия) {Там же, стр. 93 и сл.}, а также довольно многочисленные ее отражения в изобразительном искусстве XVII века: гравюры Рембрандта, которые традиция связывает с образом Фауста, гравюры и рисунки других нидерландских художников его времени - И. Сихема (Фауст и Мефистофель в образе монаха, Вагнер и Ауэрхан), Адриана Матама (Фауст, Мефистофель и Елена) и др. {Там же, стр. 110-136 (Zur Faustikonographie).} Этой популярности, как и в Германии, особенно содействовали труппы бродячих комедиантов, а в более позднее время кукольный театр (см. ниже, стр. 338).
      В 1598 году книга Шписа переведена была на французский язык Виктором Кайе (Pierre Victor Palme Cayet, 1525-1610). Переводчик - ученик философа Рамюса, пастор-кальвинист, обратившийся в конце жизни в католицизм, доктор богословия и историк, знаток большинства европейских и многих восточных языков - сам был ославлен своими врагами как "чернокнижник". Его перевод содержит ряд самостоятельных дополнений и переиздавался около 15 раз {См.: Dedеуan, vol. I, стр. 98 и сл. - Научный перевод на французский язык см.: Fаligan, стр. 78-130. - Художественное переложение - в книге фольклориста Сентива; см.: Р. Saintyves. La legende du Docteur Faust, изд. 4-е. Paris, 1926.}.
      В 1617 году появился чешский перевод Кархезиуса (Carchesius латинизованный псевдоним, настоящее имя Kraus von Krausenthal); в Чехии (Праге) легенда о Фаусте также получила своеобразное местное развитие {См.: Kraus, стр. 4-5. - Ernst Kraus. Faustiana aus Bohmen. Zeitschrift fur vergleichende Literaturgeschichte, NF., Bd. XII, 1898, стр. 61-92.}.
      К более позднему времени относятся переводы польский (без года), шведский (1674), датский (1689) и ряд других {См.: Engel. Faust-Schriften, стр. 108-114.}.
      "Виттенбергская" версия сказания, популяризированная Шписом, вызвала яростные возражения Лерхеймера в позднейших изданиях его сочинения "О колдовстве" (1597 и сл.; Тексты, I, 33), Однако эти возражения мало отразились на дальнейшей судьбе сказания; продолжатели Шписа ограничились лишь незначительными поправками.
      В 1599 году вышла "История Фауста" Георга Рудольфа Видмана {Научные издания см.: Комментарии, стр. 389.}, который, как уже было сказано, кроме Шписа или предшествующей ему рукописи, имел и самостоятельные источники. Книга Видмана состоит из 93 глав и содержит ряд новых эпизодов; в то же время в ней чрезвычайно расширен религиозно-моральный комментарий, выделенный после каждой главы в особый раздел под заглавием "Напоминание". "Напоминания" Видмана, кроме проповеди христианского благочестия, содержат довольно много примеров и параллелей к соответствующим эпизодам, интересных для современного исследователя как материал по "демонологии" XVI века. Образ Фауста у Видмана снижается, черты "титанизма", присущие эпохе Возрождения, заслоняются благочестивым суеверием составителя.
      Объемистая и тяжеловесная книга Видмана успеха, по-видимому, не имела. Она не переиздавалась в течение нескольких десятилетий, хотя и вытеснила Шписа. Лишь в 1674 году она появилась в обработке нюрнбергского врача И. Н. Пфитцера, которая переиздавалась 6 раз (в последний раз в 1726 году) {"Faust's Leben, herausg." v. A. Keller. Bibliothek des literarischen Vereins in Stuttgart, N 146. Tubingen, 1880. - Fausts Leben in Pfitzers Bearbeitung, herausg. v. H. Duntzer. Collection Spemann. Berlin u. Stuttgart, 1881.}. Редакция Пфитцера является дальнейшим отходом от ренессансных традиций, еще наличествовавших у Шписа. Пфитцер снижает образ Фауста; в то же время он сокращает Видмана, в особенности в части ученых "диспутов" и "путешествий", умножая, однако, его религиозно-моральные примечания.
      В числе новых эпизодов Пфитцер вводит рассказ о любви Фауста к "простой девушке, красивой, но бедной", которая соглашается принадлежать ему только в законном браке. Этим мотивировано желание Фауста жениться и последующее столкновение с Мефистофелем, о котором рассказывала старая народная книга (гл. 10). Сожительство с греческой Еленой служит возмещением, которое Фауст получает от дьявола за вынужденный отказ от честной любви и законного брака.
      В этом эпизоде хотели видеть источник "трагедии Гретхен" в "Фаусте" Гете. Однако вряд ли есть основание для такого предположения, тем более, что не доказано самое знакомство Гете с Пфитцером или со следующей за ним обработкой народной книги в период первоначального замысла его "Фауста" (1773-1775).
      Под влиянием немецкого Просвещения находится последняя обработка народной книги, автор которой скрылся под псевдонимом "Верующий христианин" (Christlich Meynender) {"Das Faustbuch des Christlich Meynenden, nach dem Druck von 1725, herausgt v. Siegfried Szamatolski". Stuttgart, 1891 (Deutsche Literaturdenkmal des 10. u. 19, Jhs., Bd. 39).}. Она вышла в свет в Франкфурте и Лейпциге в 1725 году и представляет сильно сокращенный, сухой пересказ Пфитцера. Длинные поучительные богословско-моральные отступления предшествующих авторов составитель выбрасывает, сохраняя, однако, морализующую тенденцию, которая сочетается с элементами рационалистической критики чудесных происшествий народной легенды, характерными для просветительского рационализма XVIII века. Тем не менее эта последняя редакция народной книги о Фаусте выдержала около 10 переизданий, из которых последнее датированное вышло в свет в 1797 году. Его издатель извиняется перед просвещенным читателем за содержание книги, которое представляется ему устарелым: "В наш просвещенный век ни один разумный человек уже не верит в чародеев и в колдовские заклинания, в особенности потому, что колдунов и колдуний теперь уже не сжигают, а те фокусы, которые ранее считались волшебством, в настоящее время объясняют естественными причинами... Для нас эти обманы и вымыслы не имеют никакой цены, разве только, что они помогут нам развлечься в часы досуга, если мы не знаем, как заполнить их чем-нибудь лучшим" {Там же, стр. XVIII.}.
      Следует отметить, что в читательском обиходе XVIII века народная книга о Фаусте, как одно из произведений "низовой", лубочной литературы, имела хождение только в переработке "Верующего христианина" и Пфитцера. Только в этой форме Гете и его сверстники могли познакомиться с народным романом о Фаусте, когда от широко популярной народной кукольной комедии они пожелали обратиться к печатной "истории Фауста". То же относится и к молодому Энгельсу. Видман и в особенности Шпис были совершенно забыты. Характерно, что первое (оригинальное) издание книги Шписа 1587 года [А] сохранилось лишь в одном цельном экземпляре P частных руках и в трех неполных экземплярах в библиотеках Вены, Будапешта и Вернигероде. Как Шпис, так и Видман, стали известны исследователям по специальным научным изданиям с 1846 года {Kloster, II. стр. 931-1073 (Шпис, редакция В); стр. 273-804 (Видман).}. Первое издание Шписа [А] было воспроизведено факсимиле Вильгельмом Шерером {"Das alteste Faustbuch. Mit Einleitung von Wilhelm Scherer". Berlin. 1884 (Deutsche Texte alterer Zeit in Nachbildungen, II).} и в дальнейшем неоднократно печаталось в критических изданиях {Библиографию см.: Комментарии, стр. 379.}.
      В результате широкой популярности народной книги о Фаусте она не только пополнялась новыми эпизодами, но вскоре получила продолжение. Для авантюрных романов в таких случаях характерно появление серии новых приключений любимого публикой героя, либо, в случае его смерти, использование в аналогичной сюжетной роли его сына, а иногда и внука, по принципу генеалогической циклизации. Для Фауста, по характеру сюжета, обе эти возможности исключались, поэтому героем такого продолжения становится его ученик и наследник его искусства Кристоф Вагнер.
      Вагнер упоминается в народней книге о Фаусте как его фамулус, т. е. как студент, по обычаю средневековых немецких университетов помогающий своему профессору как ассистент и одновременно взятый в дом для мелких услуг. Нет никаких данных о существовании такого лица в традиции народного сказания, фольклорной или письменной. Но в народный роман он был введен вместе с другими реалистическими реквизитами бытового окружения средневекового ученого. Книга Шписа называет его "отчаянным негодником", которого "господин тешил надеждой, что сделает из него многоопытного и ученого мужа" (гл. 9). Он упоминается неоднократно как единственный свидетель колдовских проделок Фауста. В конце книги Фауст завещает ему свое имущество и свои волшебные книги и разрешает после смерти учителя описать его жизнь и трагическую гибель. Здесь дается и завязка возможного продолжения. Фамулус просит учителя передать ему свое искусство. Фауст обещает ему помощь злого духа, носящего имя Ауэрхан, который является, по желанию Вагнера, "в образе и обличии обезьяны" (гл. 61).
      Эта завязка была вскоре использована автором продолжения народной книги о Фаусте, которое появилось уже в 1593 году под пространным заглавием: "Вторая часть истории доктора Иоганна Фауста, в которой описан: Христофора Вагнера, бывшего ученика Фауста, договор с чертом по прозванию Ауэрхан, являвшимся ему в образе обезьяны, его приключения и проделки, совершенные им с помощью дьявола, и его страшная кончина. С добавлением интересного описания Новых островов, какие там люди живут, какие плоды произрастают, какая у жителей религия и как они служат своим идолам, а также о том, как их угнетают испанцы. Все это заимствовано из оставленных им сочинений и напечатано так, как занимательно для читателя, Фридериком Скотом Толет, ныне проживающим в П. 1593" {"Ander Teil D. Johann Fausti Historien, darin beschrieben ist: Christopheri Wagneri, Fausti gewesenen Discipels aufgerichter Pact mit dem Teufel..." 1593. Переиздано: Kloster, II, стр. 1-186, по изданию 1714 года.}.
      Как и книга о Фаусте, история Вагнера, по заявлению автора, составлена "по его посмертным бумагам". Автор этот скрылся под псевдонимом Fridericus Scotus Tolet; псевдоним должен направить мысль в сторону Испании, с которой связан большой раздел книги; Толедский университет, как уже указывалось, имел славу центра обучения магии. Место издания обозначено только инициалом "Р" (Прага? Париж?). Цель этой маскировки - возбудить интерес читателя и защитить автора от возможных нареканий со стороны духовной цензуры.
      В своей основной части история Вагнера, как обычно бывает с подобными "продолжениями", не имеет самостоятельных источников. Она состоит, по образцу народной книги о Фаусте, из "ученых" разговоров между Вагнером и его духом, занимающих относительно мало места, и из приключений, представляющих новые вариации старых приключений Фауста. Вагнер также совершает полеты по воздуху (верхом на петухе), кормит своих гостей яствами и винами, которые доставляют ему духи, и услаждает их слух волшебной музыкой и пляской, морочит торговцев, крестьян и евреев, отрубает головы и приставляет их обратно к телу, и т. п. Если Фауст наворожил одному рыцарю при дворе императора оленьи рога, то Вагнер награждает оскорбившего его на пире дворянина и его жену рогатыми головами быка и коровы; если Фауст, получив за малую плату разрешение покушать сена, съедает у крестьянина целый воз, то Вагнер, испросив позволения глотнуть вина, выпивает целую бочку, а прожорливая обезьяна Ауэрхан за 6 пфеннигов поедает у садовника в Падуе все его апельсины. Проделки Вагнера имеют характер гораздо более грубый, чем приключения Фауста, нередко вульгарный и бесцельно жестокий, сопровождаются потасовками, поножовщиной и убийствами. Составитель пытается перещеголять своего предшественника: договор с дьяволом Вагнер заключает на вершине "большого Блоксберга" (т. е. на горе Брокен в Гарце, где, по народному преданию, собираются ведьмы), местом его подвигов являются Вена, Падуя, Флоренция, Неаполь и т. п.
      В то же время автор всячески подчеркивает, что Вагнер - кудесник, гораздо более низкий по рангу, нежели его прославленный учитель. Он не находит нужным присвоить ему ученую степень доктора. Еще при жизни Фауста Вагнер пытается вызвать духов, но неудачно, и спасается от смерти только благодаря помощи своего учителя. После гибели Фауста он вызывает духа Ауэрхана, сопровождающего его в дальнейшем в образе обезьяны (в соответствии с книгой Шписа); с ним он тоже заключает договор, который состоит из 12 пунктов, предусматривающих все подробности его эпикурейской жизни и все формы его магической власти над духами - сроком на 30 лет. Но лживый, как все злые демоны, Ауэрхан обманывает свою жертву: поскольку Вагнер, участвуя в делах Фауста, давно уже предался черту, он и без договора - в его власти, поэтому Ауэрхан обещает ему только 5 лет срока, будет являться к нему от времени до времени, когда свободен от других дел, и выполнять пункты договора всецело по своему усмотрению. Этим снижением образа героя мотивируется комический и вульгарный характер последующих эпизодов.
      Единственное, в чем составитель книги идет своими самостоятельными путями, это обширный раздел (гл. 37-40). в сущности выпадающий из основной темы романа о чернокнижнике и содержащий описание путешествия Вагнера в "недавно открытый Новый Свет" (Тексты, II, Дополнения, 3). Заглавный лист книги, представляющий, по обычаю того времени, краткое изложение ее содержания, особо отмечает это дополнение. С помощью своего духа Вагнер совершает воздушное путешествие через океан в Вест-Индию (India Occidentals) - в Кубу (Кумана), Никарагуа, Перу и на Канарские острова. Главы эти содержат богатый и интересный географический и этнографический материал - о климате, растительном и животном мире Центральной Америки, в особенности же о нравах и образе жизни индейцев, их одежде и вооружении, семейных обычаях, плясках, религиозных обрядах и верованиях. Материал этот, в основном исторически правдивый и отнюдь не фантастический, почерпнут, по-видимому, из испанских источников, причем по своей тенденции он отнюдь не благоприятен для испанцев-колонизаторов. Автор книги, как и его герой, негодуют по поводу неслыханных, бесчеловечных жестокостей испанцев по отношению к покоренным и порабощенным туземцам. "Эта страна в то время была еще очень населена, но потом в ней сильно свирепствовали кровожадные испанцы. Так, на острове, называемом Доминико [т. е. Сан-Доминго], они оставили в живых около пятисот человек, не более, тогда как прежде их насчитывали пятнадцать сотен тысяч". Наряду с конквистадорами автор обвиняет и католическую церковь. "Хотя монахи и убеждали их, что они должны бросить своих богов, они все же не соглашались, говоря, что христианский бог - злой бог, ибо его дети, которые почитают его, целиком погрязли во зле". Религиозное свободомыслие самого автора звучит в словах "короля" одного из индейских племен, сказанных в ответ монаху-миссионеру: "Зачем ему верить в Христа, который умер? Он будет верить в свое солнце, которое никогда не умирает". Колдовские проделки Вагнера отступают в этих главах для автора на задний план, соответственно чему он поясняет читателю: "Когда Вагнер увидел простоту и благочестие этих добрых людей, не захотел он обижать их своим колдовством, не стал их мучить, ушел от них и пришел дальше".
      Народная книга о Вагнере издавалась в конце XVI века четыре раза, известны и позднейшие переиздания, вплоть до 1814 года. Существуют два нидерландских перевода начала XVII века, напечатанных в Голландии (Дельфт) и во Фландрии (Антверпен). Известна и драматическая обработка этой книги в форме народной драмы и кукольной комедии, по образцу Фауста {Библиографию изданий см.: Engel. Faust-Schriften, стр. 294-312: III. Christoph Wagner. Faust .s Famulus. - Ср. также: Комментарии, стр. 389.}.
      Непосредственно вслед за народной книгой Шписа появляются основанные на ней стихотворные обработки сказания. Эпизод вооруженной стычки между виттенбергскими студентами, прекращенный волшебством Фауста (гл. 41), сохранился в кратком стихотворном переложении (три строфы по 12 строк) в рукописном собрании поэтических произведений нюрнбергских мейстерзингеров под фамилией Фридрих Беер и с датой 1 июня 1588 года {См.: J. Bolte. Ein Meistersingerlied von Dr. Faust. Euphorien, I, 1894, стр. 787788. - Tille. N 36. стр. 76-77.}. Но еще раньше, 15 апреля того же года, сенат Тюбингенского университета оштрафовал и посадил в карцер двух студентов как авторов "истории Фауста" и издателя Hockius'a за напечатание этой книги {Постановление см.: Tille, Э 37. стр. 77.}. Речь идет о стихотворном переложении книги Шписа, которое было издано Александром Хокком (Hock) в Тюбингене и помечено 7 января 1588 года и инициалами стихотворцев {См.: Zarnсkе, стр. 269 и сл.}. Написанное так называемым ломаным стихом с парными рифмами (Knittelvers), в стиле популярных в бюргерской литературе XVI века стихотворных "шванков", оно является точным и сухим пересказом книги Шписа, за которым авторы следуют без существенных отступлений и дополнений. Книга сохранилась лишь в одном экземпляре в Копенгагенской библиотеке {Перепечатано: Kloster, IV, стр. 1-216.}. Вероятно, издание было конфисковано: первый, симптоматический для дальнейшего случай прямого вмешательства духовной цензуры (какой и была в XVI веке цензура университетская) в распространение "богохульного" сказания о продаже души дьяволу.
      К более позднему времени относятся так называемые народные баллады о Фаусте {См.: A. Tille. Die deutschen Volkslieder vom Doktor Faust. Halle, 1890. - Ср. также: Engel. Faust-Schriften, стр. 114-137: Volkslieder vom Doctor Faust (Э 115-136).}. Впервые образец такой баллады был напечатан в 1806 году романтиками Арнимом и Брентано в известном сборнике "Волшебный рог мальчика" ("Des Knaben Wunderhorn") под заглавием "Доктор Фауст, печатная листовка из Кельна" ("Doktor Faust, fliegendes Blatt aus Koln"). Гете, рецензировавший сборник, отметил:;"Глубокие основные мотивы, могли бы, пожалуй, быть разработаны лучше". Действительно, кельнский текст сильно искажен. В настоящее время известно четыре немецких текста этой баллады, значительно лучше сохранившиеся, также в печатных "листовках" для народа (fliegende Blatter), все без даты; остальные три изданы в Австрии, где баллада о Фаусте была известна и в устном исполнении.