Но что же выводит систему из равновесия, не даёт ей прилипнуть к одному из полюсов и окостенеть? Опыт сравнительно изолированных культур показывает, что лишь собственной метакультуры и памяти о прошлых состояниях своей культуры, когда фаза культурного цикла была иной, для этого недостаточно. Появляется насущная потребность в условном образе иной культуры с иными установками и ориентациями, которым следует либо подражать, либо отталкиваться от них. Образ этот условен, целиком порожден потребностями ивменения доминанты развития собственной культуры по мере исчерпания прежде плодотворных её установок, он имеет мало общего с реальным праобразом этой "иной культуры". Но и без реального контакта с культурами, строящимися на иных основаниях, он не мог бы возникнуть. Существенно при этом не усвоение реальных черт или сторон чужой культуры, а само признание её наличия, знание о том, что она есть, что собственная культура не является единственно возможной, а её основы - естественными, не допускающими ничего иного. Если в культуре и происходят революции, то самой эпохальной из них было осознание этого многообразия и полицентризма. Это даёт толчок к быстрому развитию почти статичной архаической культуры. Мысль же о единственности, а значит самодостаточности и непогрешимости собственной культуры ведёт к её грехопадению и вырождению.*
      ______________ * Топоров В.Н. Пространство культуры и встречи в нём.//Восток-Запад. Исследования. Переводы. Публикации. Вып. 4. М.:Наука, 1989, с.9-10
      Этот условный образ иной, непохожей, чаще всего - прямо противоположной культуры является своеобразным "мифом контркультуры". Конркультура же явление отнюдь не последнего столетия, когда она конструировалась намеренно, на "теоретической основе", с выпуском манифестов и научным обоснованием. Нет, контркультура - неотъемлемый элемент любой, даже самой канонической и конформистски ориентированно''' культуры, необходимое условие её существования, наблюдавшееся уже в самых архаичных обществах. Многие исследователи (Ю.Н. Давыдов. К.Г. Мяло и др.), ведущие знатоки контркультуры, явно пишут о своём предмете с внутренним омерзением, хотя контркультура - непременный элемент всякой живой культуры, без неё культура деградирует. И контркультура должна быть им благодарна за вдумчивую критику - ибо дорвавшаяся до власти контркультура первым делом запрещает самое контркультуру, а затем канонизирует классику, что уже и для классики смертельно.
      Потребность в "Образах Иного", олицетворяющих "наоборотную". перевёрнутую" культуру для осознания нормы в собственной культуре (для сравнения: дети осознают и закрепляют овладение нормой, создавая "нескладушки-перевёртыши") выражена уже в почти статичных культурах. где носителями "наоборотности", помимо карнавальных архаических хэппенингов, выступают соседи,* представители определённых профессиональных каст или же социальных ролей внутри группы и т.д.**
      ______________ * Посвященная видению соседей глава книги Б. Дэвидсона "Африканцы" называется "Люди, живущие вверх ногами". ** См., например, главу "Конфликт и порядок" в книге В.Б. Иорданского "Хаос и гармония". М.:Наука, 1982, с.156-183
      Примечательно, что Виктор Тэрнер, подробно описавший роль ритуального хаоса и нарушения всех норм в поддержании структуры социума, прямо указывал на сродство этого состояния, названного им "коммунитас", у традиционных социумов и в тех молодёжных субкультурах, в частности, битников и хиппи, которые сознательно ориентированы на создание субкультуры. Как подметил В. Тэрнер, "члены презираемых или бесправных этнических либо культурных групп играют главные роли в мифах и сказках как представители или выразители общечеловеческих ценностей... Все эти мифические типы структурно занимают низкое или "маргинальное" положение, и. однако, они представляют то, что Анри Бергсон назвал бы "открытой моралью" в противовес "закрытой", являющейся, по сути, системой замкнутых, структурных, партикулярных групп... В закрытых или структурных обществах именно маргинальный, или "приниженный" человек, или же "чужак" часто символизируют, по выражению Дэвида Юма, "чувство к человечеству".*
      ______________ * Тэрнер В. Символ и ритуал. М.: Наука, 1983, с.183
      "Лиминальность, маргинальность и низшее положение в структуре, -продолжает Тэрнер, - условия, в которых рождаются мифы, символы, ритуалы, философские системы и произведения искусства. Эти три культурные формы снабжают людей набором шаблонов или моделей, являющимися на определённом уровне периодическими переклассификациями действительности и отношений человека к обществу, природе и культуре".*
      ______________ * Там же, с.199
      Качели "коммунитас - структура", описанные В. Тэрнером, являются одним из примеров периодической смены культурной доминанты ради поддержания жизнедеятельности социальной системы. При этом В. Тэрнер оговаривает, что хотя его внимание сосредоточено на традиционных доиндустриальных обществах, коллективные параметры, коммунитас и структуру можно обнаружить на всех ступенях и уровнях культуры и общества особенно же в молодёжных субкультурах.*
      ______________ * Там же, с.185
      Для представителей "наоборотного мира" характерна травестийность облика и поведения, символическая перестановка правого и левого, верха и низа (в том числе и в обобщённом плане, как кощунство: ср. "телесный низ" и его роль в карнавальной культуре по представлениям М.М. Бахтина), лицевой и изнаночной стороны, мужского и женского и т.д. - подразумевается, что символическое переворачивание одного из знаков выражает перемену местами целых семантических рядов, в которые эти признаки входят. Всё это выступает как атрибуты мира контркультуры. и несогласие с господствующими нормами издревле получало знаковое выражение в отождествлении себя с представителями "наоборотного мира" контркультуры.* И если в архаических обществах контркультура была представлена, помимо периодических карнавальных действ с участием всех членов общества, такими постоянными носителями, как люди, связанные с пограничными зонами между социальным. и мифологическим мирами, порядком и хаосом, то в более поздних социумах - теми, кто был связан с иными этническими культурами, в том числе и вымышленными, когда разбойные ватаги уходившей в набег молодёжи воспринимались как реальный этнос, наделявшийся всеми чертами с обратным знаком: "народ" яга, или жага в представлении народов банту, "племена" чичимеков в Мезоамерике, "народы" Гог и Магог в христианской и Йаджудж и Маджудж в мусульманской традиции, - речь не идёт о спорности или реальном существовании тех или иных полулегендарных народов или об их действительных прототипах. Здесь важно отметить необходимость, насущность самих подобных представлений о существовании беззаконных и неправедных, отвергающих все принятые нормы народов. Наличие таких представлении жизненно важно для общественного сознания любого социума. Поэтому отрицание господствующей культуры обычно выражалось в демонстративной идентификации себя с воплощёнными в иных, в том числе и презираемых этносах вывернутыми наизнанку нормами собственной культуры. Это присуще как социальным маргиналам, так и культуре в целом в период смены фазы культурного цикла. А.Дж. Тойнби, например, полагал, что все мировые религии порождены радиацией иной культуры, суть же этого явления видел в том, что отчуждённый "внутренний пролетариат" жаждет культурно-психологического обособления и находит его в попавшем извне откровении.** Пример растафари и "Нации ислама" показывает, что такое откровение порой просто придумывается, чтобы заявить о высшей степени социального протеста - неприятии самой цивилизации, разрыве с ней и отнесении себя к иной цивилизации. Тойнби понимает условность этой солидаризации с открыто чужой и чуждой для господствующей социальной системы культурой, он называет подобное заимствование созданием Внешней Утопии, Другого Мира ради отрицания существующего положения вещей, а вовсе не для усвоения на деле чужой картины мира.***
      ______________ * Происходит это на совершенно стихийном и неосознанном уровне, особенно в группах с навязанными насильственно правилами, где знаковое искажение должно выразить внутреннюю свободу: "отказники" в исправительных колониях и "деды" в армии равным образом выражают неподчинение норме. В начале 70-х тульи парадных фуражек стали широкими, и если ранее в них стремились вдеть проволочный обруч, чтобы расширить, то теперь стали заужать. Красноармейцы в октябре 17 года стали носить винтовки на ремне прикладом вверх. ** Toynbee A. A Study of History. Abridgement. L. etc.:Oxf.Univ. Pr.,1962, p.426428, 431 *** Idem., Civilization on Trial and The World and the West. N.Y.: Meridian Book, 1958, p.143
      Особенно велика роль контркультуры в динамично развивающихся культурах, постоянно сталкивающихся с угрозой чрезмерного, гибельного развития изначально благотворных установок. Контркультура, воплощённая в "Образе Иного", служит для коррекции цивилизационного развития. При этом, особенно на низших уровнях культуры, это проявляется в упаднических, деструктивных и регрессивных по отношению к господствующей культуре формах. Но это вырождение как раз и служит симптомом исчерпанности старых форм и хотя и несёт опасность полной деградации культуры, но одновременно необходимо для нормальной жизнедеятельности культуры, ибо не только вызывает в обществе переполох и осознание кризисного этапа в развитии культуры, но и обеспечивает появление среди уродливых в подавляющем большинстве мутантов и новых, здоровых и жизнеспособных культурных феноменов. Не случайно Ф. Ницше. сам явившийся симптомом подобного кризиса смены культурных установок Запада, подметил этот парадокс одним из первых, посвятив ему параграф "Облагорожение через вырождение" в работе "Человеческое, слишком человеческое".
      Желание определенных слоев, не удовлетворённых доминирующей культурой, отождествить себя как раз с теми проявлениями иных культур. которые в данном обществе вообще не рассматриваются как культурные феномены, воспринимаются как выражение "антикультуры", "бескультурья" и т.д., - это желание является симптомом кризиса культуры. Но кризис - как раз и есть единственно возможный способ существования посттрадиционной культуры. Собственно, культура знает лишь два состояния: кризис и маразм. Как нас всех учили - и правильно учили - философская мысль возникает в результате кризиса и разложения сознания и форм мышления, свойственных родовому обществу, кризиса мифологического сознания. С тех пор и пошло... Вообще культура - всегда риск, проход по грани. Именно периоды расцвета часто ведут к опасности сорваться в пропасть, не удержавшись на этой грани, балансируя между двумя неустранимыми крайностями. Иными словами, самые опасные периоды в развитии культуры - это периоды взлёта, расцвета, высокого парения духа. Кстати, именно в эти периоды появляется и наибольшее число "неприглядных", "эпатажных" "больных" форм культуры, в частности, художественной. Поэтому "больные" явления в культуре - симптом здорового общества, больные и деградирующие социумы "болезненных" форм искусства не имеют, пробавляясь искусством, до идиотизма здоровым.
      Если в элитарной культуре основой для контркультурного мифа служит условный Восток - "Индия духа", что в наибольшей степени нашло отражение в нашем веке в творчестве Г. Гессе, то в низовой культуре Запада это образ "чёрной культуры", связанный с африканской диаспорой и в гораздо меньшей степени - непосредственно с Африкой. Впрочем, "чёрная культура" послужила "Образом Иного" и для богемного крыла европейской и североамериканской интеллигенции. Очевиднее всего это проявилось в явлении десятых-двадцатых годов, называемом в западном искусствознании "негритянским кризисом". Как подметил В.Б. Мириманов, стадиальное несоответствие не стало помехой равноправному диалогу: "Более того. "негритянский кризис" 30-х гг. выглядит во многом как настоящая аккультурация, в которой роль превосходящей культуры играет традиционная африканская культура".*
      ______________ * Мириманов В.Б. Искусство Тропической Африки. М.: Искусство, 1986, с.248
      Свидетельством реакции академической культуры на "негритянский кризис" служат, например, сетования персонажа романа Алехо Карпентьера "Превратности метода" Именитого Академика: "Париж, как утверждал Именитый Академик, превращается в Рим Элагабала и распахивает двери перед всем, что кажется диковинным, необычным, азиатским, варварским. первобытным. Скульпторы-модернисты вместо того, чтобы черпать вдохновение в великих стилях эпох. млеют от восторга перед всякой кустарщиной, доэллинистическими, грубыми и примитивными поделками. Находятся и такие, что коллекционируют уродливые африканские маски, взъерошенные колючие амулеты, зооморфических идолов - поистине изделия людоедов".*
      ______________ * А. Карпентьер. Превратности метода. М.: Молодая гвардия. 1978, с.34
      Х. Ортега-и-Гассет пишет по этому же поводу: "Новый стиль во многом сформирован сознательным и доставляющим художнику удовольствие отрицанием стилей традиционных... Траектория искусства окажется непонятной, если не принимать в расчёт... это негативное настроение, эту агрессивность и издевку над старым искусством. Бодлеру нравилась чёрная Венера именно потому, что классическая Венера - белая".*
      ______________ * Ортега-и-Гассет X. Дегуманизация искусства. //Человек. М., 1990, №2, с. 106
      "Вульгаризация и варваризация" манер и искусства как примета кризиса цивилизации стала темой ряда параграфов главного труда Арнольда Тойнби, писавшего о "негритянском кризисе" так: "Каждый уважающий себя современный скульптор, не нашедший близкого по духу убежища в Византии, обратился к Бенину: и не в одной лишь глиптике западный мир, чьи творческие ресурсы давно иссякли, стал искать свежего вдохновения в варваризме Западной Африки. Западно-африканская музыка и танец, как и западно-африканская скульптура, через Америку были импортированы в сердце Европы. Неспециалисту бегство в Бенин или Византию кажутся в равной мере неспособными привести современного западного художника к обретению вновь его утраченной души. Однако, пусть он и не сможет спасти этим самого себя, он может осознанно послужить спасений других".*
      ______________ * Toynbee A. A Study of History. Abridgement. L. etc.:Oxf.Univ. Pr.,1962, p.466-467
      Л. Сенгор даже утверждал, что Артюр Рембо открыл ценности негритюда, так комментируя выписку из дневника поэта: "Здесь в нескольких словах определена эстетика Негритянского Искусства, которое в очередной раз оставит отметину на мировой эстетике XX в. и на вышедшем из неё немецком импрессионизме".* Как известно, сам Рембо удалился в Харар, где и провёл конец своей недолгой жизни.
      ______________ * Senghor L. The Revolution of 1889 and Leo Frobenius. // Africa and the West. The Legacies of Empire. N.Y. etc.: Greenwood Pr., 1986, p.82
      К. Каунда также связывал эмоциональное начало с африканской культурой, находя африканское мышление у Водсворта и других поэтов "озёрной школы".
      Не все, однако, согласны с позицией Сенгора, судящего с точки зрения распределения общих ценностей и качеств всечеловеческой культуры по локальным культурам. Большинство исследователей считают, что под видом "чёрного искусства" Запад открывает собственные ценности. Как считает Пол Бохэннен, "не следует опрометчиво заключать, что глядящие одновременно в разные стороны женщины Пикассо или что-то ещё в его работе - это копия чего-то, открытого им в африканском искусстве. Прямое стилистическое влияние было невелико, хотя позднейшие критики и смогли кое-что обнаружить. Скорее, то, что произошло с открытием африканского и другого экзотического искусства? - это обнаружение способа сломать барьеры, поставленные европейскому искусству традицией".*
      ______________ * Bohannan P. Africa and Africans. Garden City (N.Y.): Nat. History Pr.,1964, p.154
      Очевидно, что обращение к "африканским" мотивам в искусстве авангарда это попытка актуализировать приглушённые в данный момент в собственной культуре её потенции. Это не всегда осознаётся и самими отрицателями европейской культуры: "Хотя все вспышки нравственного аффекта разыгрываются внутри культуры, бунтовщику всегда кажется. что его бунт прокатывается на улице, за её оградой".* Само наличие в европейской культуре генетически заложенных "варварских", "экстатических" начал было показано Ф. Ницше в вышедшей в 1872 г. работе "Рождение трагедии". Открытие (вернее, декларация) Ф. Ницше "диониссийского начала" в античной культуре было тогда воспринято как выпад против европейской культуры. Не случаен параллелизм в обращении культурного критицизма к экзотике и к собственным корням. Как полагает Али Мазруи, "в некоторой степени, через восприятие африканской культуры западный мир стремится возродить ценности Древней Греции".**
      ______________ * Пастернак Б.Л. Охранная грамота. // Собр. соч. в 5-ти томах. Т.4, М.: Художественная литература. 1991, 209 ** Mazrui A. A World Federation of Cultures: An African Perspective. N.Y.: The Free Press, 1976. p.415
      В этой связи примечательyf мысль Ю.М. Лотмана и 3.Г. Минц о том, что несмотря на наличие в любом целостном человеческом сознании и мифологического, и дискурсивного мышления, образующих взаимно корректирующие друг друга структурообразующие оппозиции, европейский тип мышления, воплотившийся в позитивистской науке XIX века, не может разглядеть в современной европейской культуре мифологическую составляющую, т.к. избранный ею метаязык даёт возможность разглядеть лишь письменные дискурсивные культурные тексты*. Культура с иначе выстроенным метаязыком могла бы не замечать как раз другой элемент целостного мышления, и в этой связи очевидна роль, которую сыграло для самопознания западной культуры изучение африканской и других "экзотических" культур. Сравнивая норму и узус (спонтанное, неосознанное употребление), В.М. Живов отмечает, что "прежде всего норма отмечает то. что может быть нарушено, т.е. то, что актуально мыслится как способное быть иным,... норма в культуре описывает преимущественно те элементы, которые существенно по-другому представлены в системах культур, соприкасающихся с данной".**
      ______________ * Лотман Ю.М., Минц 3.Г. Литература и мифология. // Труды по знаковым системам. Вып. XIII. Тарту: Тарт. ун-т. 1981. с. 35-55 ** Живов В.М. О внутренней и внешней позиции при изучении моделирующих систем.// Вторичные моделирующие системы. Тарту: Тарт. ун-т, 1979. с.7
      Как бы развивает эту мысль Робин Хортон, считающий, что основы бытия не постигаются без метаязыка и метамышления, построенных с оглядкой на другую культуру, изучение же традиционного африканского мышления может поставить по-новому и представить в новом свете многие пробемы, волнующие европейскую философию. Робин Хортон пишет: "Большинство европейцев подозревают, что научное мировоззрение с той аурой, которой оно окружает даже обыденную культуру, лишило нашу жизнь некоторых важных составляющих. Мы подозреваем, что утратили нечто крайне нам необходимое. Мы и сами не в силах осознать, что же это за "нечто"... Будучи неспособными найти в нашем собственном обществе уголок, в котором бы наверняка не действовали чары научного мировоззрения, мы никогда не можем быть уверенными, что обнаружили утраченное "нечто". Возможно, те из нас, кто приехал в Африку не из финансовых или карьерных соображений, а из смутных побуждений, которые мы и определить-то вряд ли смогли бы, как раз и пытаются найти это загадочное "нечто"".*
      ______________ * Africa and the Widег World. The interrelationship of Area and Comparative Studies. Oxf. etc.: Pergamon Press. 1967, p. 237
      Иными словами, обращение "чёрной культуре" обусловлено уже тем, что динамика исторического процесса делает временным "превосходство" любой из систем культурных установок. Для осознания ограниченности собственной культуры и в попытке выйти из неё возникает насущная потребность в альтернативной культуре - именно так, а не как "антикультуру", следует воспринимать понятие контркультура.
      Примеров подобного обращения можно было бы перечислить уйму - от Вальяна, "славного африканского путешественника", с которым Карамзин пытался встретиться в Париже и который, по словам Русского путешественника, хулил вслед за Руссо европейскую культуру и противопоставлял ей быт африканцев,* и до О. Иоселиани, снявшего замечательный фильм "И стал свет" о жизни африканской деревни - словно эхо собственной ранней "Пасторали" с любованием бытом грузинского села. Ограниченность подобного обращения к Африке отмечается в критической саморефлексии Андрея Белого: "Жизнь на Западе связана с интересом к истории: изучение быта народов Европы поднимает темы кризиса жизни, культуры, мысли - ещё до Шпенглера. Осознание кризиса растет постепенно: цивилизация видится мне упадком культуры: в противовес ей я выдвигаю культуру арабов, увиденную романтически: я волю разрушения буржуазной культуры, отворачиваясь от неё, я увлекаюсь остатками патриархального арабского быта, не видя, что корни последнего гнилы: ...я как бы закрываю глаза свои арабской фесою, сев впиною к Европе на пёстренький кайруанский ковёр, отделяющий меня от суровой действительности".**
      ______________ * Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. Повести. М., 1980, с.412 ** Андрей Белый. Между двух революций. Воспоминания. В 3-х кн. Книга 3. М.,1990, с.365-366
      2. Растафари в молодёжных субкультурах Запада.
      Ещё отчётливее, нежели в поисках мастеров "элитарной" культуры, роль "Образа Иного" выражена в собственно контркультурах, намеренно стремящихся к отрицанию доминирующих ценностей. Автор классического и "основополагающего" труда по теории контркультуры Теодор Роззак называет это явление "вторжением кентавров", используя мифологический эпизод с появлением на пиру у лапифов перепившихся и устроивших дебош кентавров. Контркультурой Т. Роззак называет "культуру, столь радикально отличающуюся от всего, допускаемого господствующими в обществе представлениями, что для многих она культурой-то вовсе не выглядит, но обретает тревожный облик варварского вторжения".* Типичным примером Роззак считает раннее христианство, а манифестом контркультуры - послания апостола Павла. Недаром на излёте движения "детей цветов" хиппи обратились к Христу.
      ______________ * Roszak Th. "The Making of a Counter Culture. Reflections on the technocratic society and its youthful oppositlon. L: Faber & Faber, 1971, p.42
      Кстати, как выброс всего тёмного и необузданного, таящегося в подсознании, торжество гибельной бесовщины, трактуют контркультуру большинство её крупных знатоков и исследователей (Ю.Н. Давыдов и К.Г. Мяло уже упоминались). Видный востоковед и африканист Б.С. Ерасов* также с неприятием и отвращением относится к распространённым на Западе попыткам использования приёмов африканской "чёрной магии" для подавления личности новоевропейского типа, подчинения её надличностному началу. К сожалению, при всей неприглядности многих проявлений контркультуры, такой подход упускает из виду необходимость деструктивных тенденций для здоровой жизнедеятельности общества и однозначно положительно оценивает многие продолжающиеся в пороках несомненные достоинства европейской цивилизации. Жизнеспособна лишь система, включающая антисистемные элементы - иначе система стагнирует. Здесь уместно напомнить, что и сама новоевропейская личность у многих достойных людей вызывала не меньшее омерзение - и как-то всё равно неплоха, и даже не потому, что притерпелись (примером неприятия возрожденческой личности может служить, например, глава "Оборотная сторона титанизма" в книге А.Ф. Лосева "Эстетика Возрождения"). Пожалуй, более того - не от контркультуры, а от культуропоклонничества следует ждать беды и разрушения культуры. Одним из гибельных поползновений культуропоклонничества является тотальная эстетизация действительности, причём используя критерии уже не живой и трепещущей, а эстетически освоенной ("потребленной", "освоенной", "увековеченной") культурной эпохи. Опыт XX века даёт пищу для размышлений в этом духе - недаром Н.Я. Мандельштам заметила, что "орхестры и фимелы" Вячеслава Иванова обернулись лагерной самодеятельностью.**
      ______________ * К несчастью, с 2001 уже покойный. По горькой иронии и те, и другие были примером подобного поиска культурной альтернативы, но уже с Западом в роли "Иного" и "Востоком" в себе как объекта отрицания: вряд ли лукавил Ю. Давыдов, говоря, что под видом критики "новых левых" и контркультуры он всю жизнь казал тайный кукиш родной партии. Что до Б. Ерасова, то и его интерес к Востоку шел "от противного" - от стремления к идеалу независимого и просвещенного европейского джентльмена. И те, и другие даже не стремились к беспристрастности, но создавали собственную мифологию, каждый по-своему болея в первую очередь за нашу страну. ** Мандельштам Н.Я. Вторая книга: Воспоминания. М.: Моск.рабочий, 1990, с.332
      Из двух контркультур среднего класса (а их отличает большая по сравнению с субкультурами рабочей молодёжи и деклассированного юношества рефлексивность и сознательное использование знаков и образов) - битников и хиппи - вторая строила идеальный образ человеческой культуры, опираясь на условные представления об американских индейцах и - в философском плане - на "мудрость Востока". Если не считать обыгрывания уже на позднем этапе ямайского растафари, то отношение к "чёрной культуре" у хиппи сдержанное - о причинах речь пойдёт позже. Растафари для хиппи как раз и является отрицанием многих черт "чёрной культуры". Битники же, на эксплицитном уровне вовсю и всуе использовавшие обрывки дзэн-буддизма (чань) и других восточных учений, на уровне жизненного стиля создали образ раскованного, открытого полноте бытия и противопоставленного миру конформистов "чёрного человека" своеобразный неоруссоистский миф.
      Примером тому - знаменитое желание героя романа Дж. Керуака "На дороге" (1957 г.) стать чернокожим, т.к. мир белых не даёт ему вдоволь восторга, вдоволь мрака, ночи упоения. Другой писатель-битник, Норман Мейлер, в знаменитой статье "Белый негр" выстраивает два семантических ряда, соответствующих делению на "бунтарей" и "обывателей":
      негр - белый
      ночь - день
      кривая - прямая
      убийство -самоубийство
      марихуана - алкоголь
      hip - square
      Очевидно, что интерес к "чёрной культуре" здесь вызван не ею самой, но желанием находящегося внутри социокультурной системы "бунтаря" вырваться из неё через самоотождествление с ценностями, считающимися периферийными, маргинальными или внесистемными. Говоря о Великом Отказе молодёжной революции. Т. Роззак заключает: "Если в этосе Чёрной власти и есть нечто привлекательное для белой молодёжи, которая не может непосредственно участвовать в движении, то это ощущение того, что Чёрная власть подразумевает неким образом совершенно новый образ жизни: чёрная культура, чёрное сознание, чёрная душа, тотально несовместимая с белым обществом и агрессивно гордящаяся этим".*
      ______________ * Roszak Th. Op.cit., р. 44
      "Несомненно, чернокожие внесли значительный вклад в зарождение нового сознания, - пишет другой классик социологии контркультуры Чарльз Рейч. - Они не были допущены в лоно Корпоративного государства, тем самым их культура и образ жизни поневоле противопоставлялись государству. Их "заводная" музыка контрастировала с пресноватой музыкой белых. Их образ жизни казался более земным, чувственным, чем у белых. Они первыми стали открыто насмехаться над истэблишментом и его ценностями... Когда их музыкой, представленной рок-н-роллом, стали заслушиваться белые подростки,... это дало новый толчок подпольному самосознанию поколению битников и Холденам Кофилдам.* <имеется
      ______________ * Reich Ch. Making of Counter-Culture. N.Y.: Random House. 1970, p.222-223
      в виду герой повести Сэлинджера "Над пропастью во ржи".-Н.С.>.
      По мнению известного африканиста К. Тернбула, чёрные американцы способствуют развитию одной из самых важных тенденций в западной культуре - снятию фрустрации от анонимности городской жизни и нехватки общинной интеграции.*
      ______________ * Тернбул К. Человек в Африке. М.: Наука, 1981, с.214
      В послевоенные годы богемная контркультура интеллектуальной элиты, продолжая эксперименты Карла Орфа, сплошь и рядом обращается к "чёрной культуре". Если говорить только о музыкальном авангарде. то это относится к Карлхайнцу Штокхаузену, Джону Кейджу, особенно же - к Стиву Рейчу и Петеру Хаммелю. Начиная с увлечения Андре Бретоном, а позже - Ж.П. Сартром поэзией негритюда, чёрная культура стала составной частью и литературного авангарда. В экспериментах по оплодотворению "увядающего Запада" прививкой африканских культур видную роль играет мюнхенский "Свободный музыкальный центр" по руководством П. Хаммеля, привлекающий африканских и ямайских музыкантов.
      Но гораздо более отчётливо видна роль "Образа Иного" в субкультурах рабочей молодёжи и люмпенских: хипстеров (не путать с хиппи!), "тедди бойз", модов, рокеров, бритоголовых (скинхэдс), панков и др. Причём, если в элитарной культуре "Образ Иного" - это всё-таки, главным образом, Восток, то в низовых субкультурах это "чёрная культура". Примечательно, что "образ Востока" здесь выступает иначе: выходцы из Азии наделяются всеми мыслимыми отвратительными чертами. Даже оголтело расистские скинхэды на первых порах, до роста ксенофобии в британском растафари и отторжения тянувшихся к расте и рэггей белых юношей как потенциальных "стукачей" Вавилона - так вот, даже скины симпатизировали вначале темнокожей шпане: козлами же отпущения тем и другим служили выходцы из Южной Азии - "паки". Они стали играть роль "образа негодяя" (примерно то, что в отечественной культуре плебса исполняют "приезжие"). Зато личностным образцом, особенно для западноевропейских молодёжных субкультур, выступает представитель "чёрной культуры", носителем которой в их глазах стала люмпенская полукриминальная субкультура "руд бойз", с волной иммигрантов занесённая в Европу, а также выросший из её слияния с культом растафари стиль раста-рэгги.*
      ______________ * Cм.: Black Muslc in Britain. Essays on the Afro-Aslan Contribution to Popular Music.