Разрубил Вяйнемейнен щуку острым ножом, отсек ей голову и говорит:
      - Скажи мне, кователь Илмаринен, что выйдет из зубов огромной щуки, из плавников речной собаки, из крепких рыбьих костей, если бросить их в горнило?
      Отвечает ему Илмаринен:
      - Ничего не выйдет из рыбьих костей, ни на что они не годятся. Даже самый искусный мастер, даже самый умелый кузнец ничего тебе из них не выкует. Брось их в воду, старый, мудрый Вяйнемейнен.
      - Нет, - говорит Вяйнемейнен,ь из этих костей смастерю я кантеле. Для веселья и услады живущих будет петь мой многострунный короб.
      Взялся старый, мудрый Вяйнемейнен за работу.
      Из чего сделал он короб? Из широкой челюсти щуки.
      Из чего сделал он колки для кантеле? Из острых зубов щуки.
      Из чего сделал он струны для кантеле? Из тонких ребер щуки.
      И когда готов был многострунный короб, пришли на берег старики и юноши, жены и герои.
      Всем давал Вяйнемейнен поиграть на своем кантеле, но не пели струны под пальцами молодых, не звенели весельем под пальцами старых.
      - Нет, не будет толку от вашей игры, никуда не годится ваше пенье, говорит удалой Лемминкайнен. - Дайте-ка мне этот короб!
      Положил он кантеле на колени и ударил по струнам всеми десятью пальцами.
      Но жалобно застонали в ответ струны, сердито заскрипел многострунный короб под неумелыми руками Лемминкайнена.
      Услышал слепой этот шум и взмолился:
      - Замолчите вы там! Треском и скрежетом наполнились мои уши. Если нет в этом коробе песен получше, так бросьте его в воду! Пусть себе лежит на дне глубокого моря.
      И вдруг зазвенело кантеле всеми своими струнами:
      - Не хочу я падать в воду,
      Погружаться в глубь морскую!
      Пусть рукой своей искусной
      Мастер сам струны коснется!
      Тогда подняли старики и юноши, жены и герои поющий короб и положили его на колени старого, мудрого Вяйнемейнена. В руки самого мастера отдали его творение.
      29. Вяйнемейнен играет на кантеле
      Вышел Вяйнемейнен на серебряный пригорок, на золотую поляну, сел на высокий камень и тронул струны своими легкими пальцами.
      Весело зазвенело в ответ ему кантеле, как чистый родник, вырвались на волю песни.
      Поют под руками Вяйнемейнена щучьи кости, им вторят щучьи зубы, звонкими голосами перекликаются тонкие щучьи ребра. Никогда еще на земле не слышали таких песен!
      Немного времени прошло, и все лесные жители - все, у кого есть четыре лапы, кто бегает и прыгает по земле, - потянулись к камню песнопения.
      Проснулся волк в болоте.
      Из лесу вышла рысь.
      Длинноногий лось выбежал из рощи.
      С ветки на ветку, с дерева на дерево весело запрыгала белка.
      И все спешат в одну сторону - туда, где играет на кантеле старый, мудрый Вяйнемейнен.
      Даже краса лесов - медведь вылез из берлоги. Позже всех пришел косолапый. Видит - со всех сторон обступили звери вещего песнопевца. Подобрали острые когти, спрятали грозные клыки, сидят, слушают Вяйнемейнена.
      Не знает медведь, куда бы ему приткнуться. Стал он у забора - повалил забор. Прислонился к воротам - сломал ворота. Тогда взобрался медведь-медовая лапа на елку, обхватил лапами ствол и замер, слушая песни старого, мудрого Вяйнемейнена.
      Сама лесная хозяйка вышла из темной чащи. Наряд на ней праздничный, в волосах золотые ленты, в ушах золотые серьги, на ногах синие чулочки с красными завязками. Села хозяйка леса на березовый сучок, на ивовую ветку, слушает вещего песнопевца - не может наслушаться.
      Все пернатые - все, у кого есть два крыла и клюв, - слетелись на берег.
      Прилетел с небесной высоты орел. Из-за туч камнем упал ястреб. С болот поднялись утки. Спустились на землю лебединые стаи. Сотни чижей и зябликов, тысячи жаворонков уселись на плечи Вяйнемейнена.
      А из глубины темных вод приплыли к берегу молчаливые рыбы. И ленивый сиг, и красноглазый окунь, и зубастая щука, и быстрая корюшка - все, у кого есть плавники, на ком блестит чешуя, - слушают песни Вяйнемейнена.
      До самого морского дна дошли сладкозвучные напевы. Захотелось морскому хозяину Ахто увидеть чудесного песнопевца. На морском цветке всплыл он со дна моря, вытащил из волн свою зеленую бороду и говорит:
      - Нет, никто из живущих на земле никогда еще так не пел! Вслед за Ахто поднялась из морской пучины и хозяйка моря. Осторожно, чтобы не увидел ее ни один смертный, пробралась она в камыши, оперлась локтем на песчаную отмель и, убаюканная сладким пением, задремала.
      И дочки ее, словно уточки, тоже спрятались в прибрежных камышах. Притаились в зарослях и под звуки дивных песен серебряными гребнями расчесывают золотые косы.
      Но зачаровали их напевы многострунного кантеле. Обо всем на свете позабыли они и уронили в воду свои гребни. Не было на земле уголка, куда бы не долетела песня Вяйнемейнена.
      Поднялась могучая песня и до облаков, плывущих в небе.
      А там на краю утреннего облака сидели дочь Луны и прекрасная дочь Солнца. Пряли они серебряную пряжу, ткали золотую ткань и вдруг услышали напевы звонкострунного кантеле. Остановилась у них в руках прялка, упал челнок. Не видят пряхи, что порвалась золотая нить. Сидят, слушают, боятся звук про- ронить.
      Три дня и три ночи пел старый, мудрый Вяйнемейнен.
      Захочет Вяйнемейнен - все смеются, захочет - слезами наполняются глаза.
      Плачут старцы и юноши, плачут девушки и жены, плачут славные герои и малые дети.
      Заплакал и сам Вяйнемейнен.
      Льются слезы из его очей, и каждая слезинка крупнее ягоды брусники, больше ореха: одна - как яйцо пеструшки, другая - как голова касатки.
      Катятся слезы по его щекам, бурными потоками струятся на колени, озерами растекаются по земле, широкими реками вливаются в море.
      Наконец замолкли звуки кантеле. И тогда сказал Вяйнемейнен:
      - Кто из храбрых юношей, кто из отважных мужей соберет со дна моря мои слезы? Кто достанет их из глубины морских вод?
      Не нашлось храброго среди юношей, нету отважного среди мужей. Ни один не вызвался поднять из морской глубины слезы певца.
      Просит Вяйнемейнен ворона:
      - Ты, черный ворон, собери со дна моря мои слезы, и я дам тебе за это платье из пестрых перьев.
      Но не найти ворону на дне моря слез Вяйнемейнена.
      Стал просить Вяйнемейнен синюю утку:
      - Утка синяя, ты ныряешь глубоко под воду, собери на дне моря мои слезы. А за это я одену тебя в платье из ярких перьев.
      Нырнула утка в самую глубину моря и там, на песчаном дне, в темном иле, собрала слезы Вяйнемейнена. Все до одной слезинки подобрала утка. Вынесла их в клюве и осторожно положила в руки песнопевца.
      Но застыли в холодных морских водах его слезы. Смотрит Вяйнемейнен и удивляется - лежат у него на ладони круглые голубые жемчужины. Каждая жемчужина крупнее ореха, больше, чем яйцо пеструшки, чуть поменьше головы касатки.
      А утка с той поры стала носить пестрое, яркое платье - словно семицветная радуга легла на ее блестящие перья
      30. Герои Калевалы увозят из Похьелы чудесную мельницу Сампо
      Кончил играть старый, мудрый Вяйнемейнен, и дальше отправились в путь три отважных героя. По равнине моря едут они в вечно мрачную Похьелу, в сумрачную Сариолу, где смерть ждет смелых, где гибель стережет храбрых.
      Одним веслом гребет Илмаринен, вековечный кователь, другим веслом гребет ве-селый Лемминкайнен, а на корме, у руля, сидит старый, мудрый Вяйнемейнен. Через пенистые волны, через бурные потоки к далекой пристани ведет он свою ладью.
      И вот причалили они к берегу туманной Похьелы.
      Вытащили лодку на сушу, поставили смоленый челн на обитые медью катки и отправились к хозяйке Похьелы, к злой старухе Лоухи.
      Распахнули дверь, остановились у порога.
      Спрашивает их старуха Лоухи:
      - За чем пожаловали, герои? Что скажете, богатыри? О чем поведете речь?
      Отвечает ей Вяйнемейнен:
      - О Сампо будет наша речь. Разве справедливо, чтобы для тебя одной крутилась пестрая крышка? Нет, не для того выковал Илмаринен чудомельницу, чтобы спрятала ты ее в каменном утесе за семью медными замками, за семью коваными дверями. Пусть приносит она богатство всем, кто радуется солнцу в небе, кто песней встречает каждый новый день.
      Отвечает Вяйнемейнену хозяйка Похьелы, злая старуха Лоухи:
      - Не режут на части беличью шкурку, не делят на сто кусков рябчика. Для меня одной будет вертеться Сампо. Я одна буду хозяйкой пестрой крышки.
      - Слушай, старуха, - говорит Вяйнемейнен, - если добром не отдашь Сампо, тогда силой заберем мы чудесную мельницу.
      Рассердилась хозяйка Похьелы, злая старуха Лоухи. Стала она звать на помощь тех, кто может поднять меч, кто умеет держать копье.
      Со всех сторон обступили Вяйнемейнена злые сыны Похьелы.
      Но не испугался старый, мудрый Вяйнемейнен.
      Сел он на пенек, положил на колени кантеле и заиграл.
      Слушают его мужи Похьелы - и будто ветром уносит их злобу.
      Хотят они взмахнуть мечами - и не могут. Хотят метнуть копья, а руки не поднимаются.
      Всю свою силу потеряли богатыри.
      Тут достал старый, мудрый Вяйнемейнен из кармана кожаный мешочек и вынул оттуда стрелы сна.
      Одну за другой пускает он свои стрелы в злых людей Похьелы. И сразу глаза их связала тяжелая дремота. Словно ниткой зашил старый, мудрый Вяйнемейнен им веки.
      Подождал Вяйнемейнен, пока крепкий сон сковал всех людей Похьелы, и пошел к медному утесу. Там за железными замками, за медными засовами спрятала старуха Лоухи чудесную мельницу Сампо. Но не стал Вяйнемейнен ломать замки, а тихонько запел.
      И вот дрогнули затворы, зашатались кованые двери.
      Тем временем взялся за дело и кователь Илмаринен. Смазал он засовы жиром, а петли салом, потом одним только пальцем коснулся замков - и разом открыл все девять дверей камен-ной пещеры, - да так ловко, что ни одна дверь даже не скрипнула.
      - Ты, Лемминкайнен, самый молодой из нас, - говорит старый, мудрый Вяйнемейнен, - ступай-ка скорее в пещеру, вынеси оттуда Сампо.
      Если надо удаль и силу показать, не ждет веселый Леммин-кайнен, чтобы его дважды просили.
      Подошел он к медному утесу и говорит:
      - Мне только двинуть правой ногой, только ударить правой пяткой - и сразу подниму Сампо!
      Ударил он правой ногой, двинул правой пяткой. А Сампо как стояло, так и стоит - даже не пошатнулась пестрая крышка.
      Тогда обеими руками ухватился Лемминкайнен за мельницу, нсем телом навалился на нее. Но не сдвинулась она даже на волос. Видно, крепко приросла к земле.
      Что тут делать?
      Огляделся Лемминкайнен и видит - пасется на полях Похьелы огромный бык: каждый рог у него в сажень, морда в полторы сажени, хвост в две сажени.
      Запряг Лемминкайнен этого быка в плуг и принялся распахивать землю вокруг Сампо. Перерезал он все корни, что держали мельницу, и снова толкнул Сампо правой ногой, опять ударил правой пяткой.
      Качнулась пестрая крышка, сдвинулась мельница с места.
      Подняли ее славные мужи Калевалы и понесли в свою лодку.
      - Куда же повезем мы наше Сампо? - спрашивает Илмаринен. - Где укроем пеструю крышку от глаз старухи Лоухи, от злой хозяйки Похьелы?
      Отвечает ему старый, мудрый Вяйнемейнен:
      - Я скажу тебе, куда мы отвезем Сампо, - на далекий мыс, на зеленый остров, на мирную землю, где не слышали звона мечей и блеска копий. Там будет стоять наше Сампо. Там, на радость всем добрым людям, будет вертеться пестрая крышка.
      Оттолкнулись герои от катков, обитых медью, отчалили от берега сумрачной Похьелы и с веселым сердцем поплыли в обратный путь.
      Передним веслом гребет Илмаринен, задним веслом гребет Лемминкайнен, а на корме сидит старый, мудрый Вяйнемейнен.
      Правит он сосновым рулем, подгоняет лодку вещим словом:
      - Челн, оставь страну туманов,
      Отвернись от Сариолы!
      Повернись, ладья, к отчизне,
      А к чужбине стань кормою!
      Ветер, ты качай кораблик!
      Волны, вы гоните лодку!
      Пусть уключины гогочут,
      Пусть челнок бежит быстрее
      По открытому теченью,
      По волнам, кипящим пеной!
      Послушался челнок старого, мудрого Вяйнемейнена. Быстро плывет он по синему простору вод, по чистым волнам моря. Все дальше и дальше уходит от берегов сумрачной Похьелы. Все ближе подходит он к родной земле Калевалы.
      Немного времени прошло, и говорит веселый Лемминкайнен:
      - Сколько ни плавал я по морям, всегда находился в лодке певец. А сегодня молчит наша лодка, не разносится по волнам веселая песня.
      Отвечает ему старый, мудрый Вяйнемейнен:
      - Не время сейчас петь. Заслушаешься ты песен и забудешь о веслах. Тогда собьется наш челн с дороги и тьма застигнет нас среди равнины моря.
      - Все равно уходит светлый день, - говорит веселый Лемминкайнен, - все равно догонит нас в море ночная тьма, хоть будешь ты петь, хоть не будешь.
      Ничего не ответил ему Вяйнемейнен. Зорко смотрит он вдаль, крепко держит руль.
      Плывут они по равнинам вод один день и другой. А на третий день опять говорит веселый Лемминкайнен:
      - Отчего, старый, мудрый Вяйнемейнен, не хочешь ты петь? Чего ждешь ты? Ведь лежит Сампо на дне нашей лодки, и берег родной земли уже близок.
      Снова отвечает ему Вяйнемейнен:
      - Еще рано петь нам песни. Ты тогда радуйся удаче, когда увидишь дверь своего дома, когда услышишь скрип своей калитки.
      - Ну, если ты не хочешь петь, - говорит веселый Лемминкайнен, - я сам запою.
      Открыл он рот пошире и запел во все горло. От его пения такой шум поднялся, будто скалы обвалились в море.
      Далеко по волнам разнеслась его песня. Пролетела она через семь морей и опустилась за вершинами семи гор.
      Услышал эту песню журавль.
      Стоял он на пеньке и рассматривал свои ноги - то одну поднимет, то другую. И вдруг донесся до него грубый голос Лемминкайнена.
      Испугался журавль. Замахал крыльями, затрубил со страху и полетел на север.
      От журавлиного крика проснулся весь народ Похьелы.
      Очнулась от долгого сна и злая старуха Лоухи.
      Кинулась она к медной скале. Видит - замки поломаны, засовы разбиты, двери открыты, а Сампо словно и не бывало.
      От злости затряслась старая Лоухи.
      Стала она звать к себе на помощь туманы:
      - Дева мглы, тумана дочка!
      Облака просей сквозь сито,
      Ниспошли ты мглу густую
      На хребет морей блестящих,
      Чтоб застрял там Вяйнемейнен,
      Заблудился песнопевец!
      И сейчас же затянуло море туманом, стеной поднялась мгла на пути морских течений.
      Три дня стоял челнок Вяйнемейнена, три ночи качался на одном месте.
      Наконец сказал старый, мудрый песнопевец:
      - Даже самый слабый из героев, даже самый последний из отважных мужей не испугается тьмы, не побоится тумана.
      С этими словами выхватил он меч и рассек клинком серую стену.
      От его могучего удара расступилась тьма. Снова заблестели под лодкой чистые волны, снова засияло над ней ясное небо.
      Подошла старуха Лоухи к берегу и видит: как ни в чем не бывало плывет челнок Вяйнемейнена.
      Стала она звать из глубины моря сына вод Ику-Турсо:
      - Голову из волн бурливых
      Подними-ка, Ику-Турсо!
      Калевы мужей настигни,
      Опрокинь скорей их лодку!
      В Похьелу верни ты Сампо,
      Наше лучшее богатство!
      Сказала - ив ответ ей зашумела морская пучина. Всколыхнулись тяжелые волны и с грозным ревом обрушились на лодку Вяйнемейнена.
      Но не испугался старый, мудрый Вяйнемейнен. Посмотрел направо, посмотрел налево и видит - высунулась из воды голова Ику-Турсо.
      Схватил Вяйнемейнен его за уши, приподнял над водой и спрашивает:
      - Скажи мне, Ику-Турсо, зачем вышел ты из моря?
      Молчит Ику-Турсо, ничего не отвечает.
      Снова спрашивает его Вяйнемейнен: - Отвечай мне, Ику-Турсо, зачем поднялся ты со дна морского? Молчит Ику- Турсо.
      Тогда встряхнул его хорошенько старый, мудрый Вяйнемейнен и в третий раз спрашивает:
      - Что же ты молчишь? Говори, зачем явился ты перед очами людей, перед сынами Калевалы?
      Тут заговорил наконец Ику-Турсо:
      - Для того я поднялся со дна моря, чтобы отнять у вас Сампо. Для того вышел из темной пучины, чтобы прикончить весь ваш род. Но вижу теперь, что не одолеть мне тебя, старый, мудрый Вяйнемейнен. Если ты оставишь мне жизнь, никогда больше не покажусь я ни одному человеку, пальцем не трону никого из сынов Калевалы.
      - Ладно, - говорит Вяйнемейнен, - ступай к себе на дно и помни: пока сияет в небе солнце, пока радуются люди светлому дню, пусть не видит тебя ни один человек!
      Сказал так и отпустил Ику-Турсо.
      В одно мгновенье исчез Ику-Турсо в волнах, и с тех пор никто из живущих на земле никогда больше его не видел...
      И снова плывет лодка по равнине моря.
      А хозяйка Похьелы, злая старуха Лоухи новую гибель готовит сынам Калевалы.
      Призвала она себе на помощь хозяина всех ветров:
      - Золотой владыка ветра,
      Бурь серебряный хозяин!
      Ниспошли ты непогоду,
      Подними волненье в море,
      Опрокинь ты эту лодку,
      Потопи челнок сосновый!
      Пусть погибнет Вяйнемейнен,
      Пропадет создатель песен!
      И только вымолвила последнее слово, как со всех сторон ринулись на лодку буйные ветры. Вихрем несется западный ветер, навстречу ему мчится восточный, с воем и свистом летит северный.
      Самым злым был северный ветер.
      По дороге оборвал он листья со всех деревьев, поломал цветы на лугах, побил колосья в полях, а потом поднял с земли целую тучу песка и понес по широким морским дорогам.
      Никогда никто не видал такой бури.
      Даже удалого Лемминкайнена охватил страх. Бросился он приколачивать к бортам доски, хочет высокой стеной отгородиться от яростных потоков.
      А кователь Илмаринен - тот и головы поднять не смеет. Зажмурил покрепче глаза, чтобы не видеть пенистых волн. Уши руками зажал, чтобы не слышать воя ветра.
      - Горе нам, плывущим по волнам на этих щепках! - говорит Илмаринен. Зачем вышли мы в море на этих качающихся ветках!
      Только у старого, мудрого Вяйнемейнена не дрогнуло сердце.
      Взглянул он на своих товарищей и говорит:
      - В лодке плакать не годится,
      Горевать в ладье не дело:
      Не поможет плач в несчастье
      И печаль - в годину бедствий.
      Одной рукой держит старый, мудрый Вяйнемейнен Сампо, другой рукой держит руль и смело ведет челн по бурному морю.
      И вдруг одна волна поднялась над всеми другими и обрушилась на дно дощатой лодки, всей своей силой навалилась на пеструю крышку. Но даже не качнулось Сампо, не сдвинулось на полпальца. Еще больше разьярилась волна. Подхватила она со дна лодки кантеле и бросила многострунный короб в пучину моря. Прямо в руки морскому хозяину Ахто упал чудесный короб.
      Обрадовался Ахто. Стал он перебирать поющие струны, и сразу улеглись непослушные волны, смирились ветры, тихо стало на море.
      Опять легко и быстро скользит лодка по морской глади.
      Но печален кормчий, невесело у него на душе.
      - Горе мне, старому! - говорит Вяйнемейнен. - Исчез в волнах поющий короб, утонула в море моя радость...
      31. Хозяйка Похьелы снаряжает погоню за лодкой Вяйнемейнена
      Всё ближе и ближе к родным берегам подплывает лодка Вяйнемейнена.
      Быстро скользит дощатый челн. На веслах сидят Илмаринен и Лемминкайнен, а на руле - старый, мудрый Вяйнемейнен.
      Ни много, ни мало прошло времени, и говорит вещий песнопевец:
      - Послушай, весёлый Лемминкайнен, поднимись-ка на мачту, посмотри вперёд, посмотри назад: всё ли спокойно на море, не грозит ли нам бедою небо?
      Если надо показать отвагу и ловкость, не приходится дважды просить Лемминкайнена.
      Быстро взобрался он на вершину высокой мачты, посмотрел направо, посмотрел налево, поглядел вперёд, повернулся назад и говорит:
      - Впереди нас и небо ясное и море чистое, а позади тёмная туча надвигается, пенистые волны встают.
      - Посмотри-ка получше, - говорит ему Вяйнемейнен. - Откуда туче взяться на ясном небе? Может быть, это лодка плывёт вслед за нами?
      Посмотрел весёлый Лемминкайнен ещё раз и говорит:
      - Вот теперь ясно вижу: поднялся в море островок, и птиц на нём видимо- невидимо. На осинах сидят соколы, на берёзах глухари.
      - Не садятся соколы на осину, - говорит старый, мудрый Вяйнемейнен. Неоткуда в море взяться глухарям. Ты посмотри-ка получше. Может быть, это мужи Похъелы плывут за нами вдогонку?
      Посмотрел получше весёлый Лемминкайнен и говорит:
      - Твоя правда, старый, мудрый Вяйнемейнен. Плывёт из Похъелы лодка. В ней сотни мужей с мечами, тысячи воинов с копьями.
      - Так налегайте же на вёсла, друзья, - говорит старый, мудрый Вяйнемейнен. - Надо нам уходить от этой лодки.
      Изо всех сил гребут Илмаринен и Лемминкайнен. Жалобно стонут медные уключины, с треском поворачивается крепкий руль.
      А погоня всё ближе и ближе.
      Тогда достал старый, мудрый Вяйнемейнен из мешочка кремень, бросил за корму и говорит:
      - Из кремния скала возникни!
      Появись утёс подводный!
      Лодка Похъелы разбейся
      С тяжким грохотом о камни!
      Разбросайте груду щепок,
      Волны дикого прибоя!
      Сказал - и сразу выросла под водой каменная гора. Неприступной стеной стала она поперёк моря.
      Но не видит её хозяйка Похъелы. Прямо на подводные скалы ведёт свою лодку. От страшного удара раскололся в щепки стореберный чёлн, мачту унесли волны, паруса подхватил ветер.
      Ещё больше разозлилась старая Лоухи.
      Привязала она к рукам косы и грабли и стала железными когтями вылавливать из воды обломки своей лодки: борта привязала к плечам вместо крыльев, руль прицепила вместо хвоста.
      Потом посадила к себе на спину сто воинов с мечами, подняла на крыльях тысячу мужей с копьями и полетела вдогонку за героями Калевалы.
      Один раз взмахнула крыльями, другой раз взмахнула - и уже настигла лодку Вяйнемейнена.
      Видит старый, мудрый Вяйнемейнен - кружится над ним страшная птица. Голова у неё хозяйки Похъелы, туловище - орлицы. Село это чудище на мачту и сразу закачалась лодка, накренилась, как в сильную бурю.
      - Отдавай мне Сампо! -кричит хозяйка Похъёлы. - Ане то пошлю я напасть на твою землю, заморожу все ваши посевы, засыплю железным градом ваши поля, натравлю медведей на ваши стада. Весь род ваш я уничтожу! Даже слуху о нём не останется на земле!
      - Не боюсь я твоих угроз! - говорит ей старый, мудрый Вяйнемейнен. Пусть против тебя самой обернутся твои проклятья! Пусть железный град побьёт твои пашни! Пусть косолапые медведи растерзают твои стада! Нет, никогда не будет служить тебе чудесная мельница, не будет для тебя одной крутиться пестрая крышка.
      - Послушай меня, Вяйнемейнен, - говорит хозяйка Похъелы. - Если добром не отдашь мне Сампо, прикажу я моим воинам забросать вас копьями, закидать стрелами, зарубить мечами.
      А сама протянула свою когтистую лапу и вцепилась в крышку чудесной мельницы.
      Но не зевает весёлый Лемминкайнен. Схватил он меч и обрубил крылья злой птице.
      Как горох посыпались мужи Похъелы с орлиных крыльев. Падают они на гребни вод, а Лемминкайнен машет мечом и приговаривает:
      - Ну-ка, поживее прыгайте, славные герои!
      Кователь Илмаринен тоже не отстаёт от Лемминкайнена - веслом, словно кузнечным молотом, бьёт он чудовище.
      А Вяйнемейнен выхватил дубовый руль и рулём отбивается от злой Лоухи.
      Плохо пришлось хозяйке Похъелы. Все её храбрые воины потонули в морской пучине, а сама она, как тетёрка с дерева, свалилась с высокой мачты на край лодки.
      Повыдергал у неё Вяйнемейнен перья, обрубил ей Илмаринен хвост, отсек ей Лемминкайнен когти.
      Один только коготь остался у неё, а всё-таки крепко держит старая Лоухи чудесную мельницу Сампо.
      Вот уже к корме подтащила пеструю крышку, над самым краем лодки подняла... Да не удержала, уронила в море.
      Ударилась мельница о синий гребень волны и разбилась на мелкие куски.
      Плачет жадная Лоухи, что потеряла своё сокровище;
      А злое сердце её радуется - уж лучше пусть совсем пропадёт Сампо, чем достанется людям Калевалы!
      32. Вяйнемейнен делает из березы новое кантеле
      Но не пропала чудесная мельница, не потонула пёстрая крышка.
      Долго качались её обломки на широкой спине моря, пока волны не принесли их к берегам цветущей Калевалы.
      Бережно собрал их старый, мудрый Вяйнемейнен и закопал в землю, на зеленом мысу, на туманной золотистой поляне.
      - Пусть принесут они родной земле богатство и счастье! Пусть оградят они добрый народ Калевалы от зла и беды!
      Так сказал старый, мудрый Вяйнемейнен.
      И слова его сбылись.
      Никогда буйный ветер не мял на полях Калевалы посевов, никогда мороз не губил нежных всходов, а темные тучи не закрывали ласкового солнца.
      Словно высокая железная ограда, будто крепкая каменная стена охраняла Калевалу от горя и невзгод. Весельем начиналось утро на счастливой земле, ясным был полдень, радостным тихий вечер.
      Только на сердце старого, мудрого Вяйнемейнена лежала печаль: не было у него больше многострунного кантеле, замолкли на земле сладкозвучные песни.
      "Может, ещё найду я кантеле на дне моря? Может, отдаст мне Ахто мой многострунный короб?" - думает старый, мудрый Вяйнемейнен.
      И вот отправился Вяйнемейнен в путь.
      Кователь Илмаринен сделал ему грабли - не слишком большие и не слишком маленькие: каждый зубец в сто сажен, рукоятка с целую версту, - и пошел Вяйнемейнен с этими граблями по берегу моря.
      Водит он зубьями по тростниковым зарослям, сметает в кучу водяные травы, сгребает морские волны... Нет нигде его кантеле.
      "Если у берега нет моего кантеле, может быть, на дне моря найду его", - думает старый, мудрый Вяйнемейнен.
      Сел он в лодку, оттолкнулся от медных катков, и понесла его лодка по широким морским дорогам.
      Обыскал Вяйнемейнен все подводные рифы, избороздил все морские течения, а кантеле нет как нет. Исчез в морской пучине звонкострунный короб.
      Печальный вернулся Вяйнемейнен домой.
      Идёт он рощей и вдруг слышит - плачет на опушке берёза.
      Подошёл к ней Вяйнемейнен и спрашивает:
      - Что ты плачешь, берёза? О чем тоскуешь, белый пояс?
      Отвечает ему берёза:
      - Плачу я о своей горькой доле, скорблю о своей несчастной судьбе. Посуди сам: и в летний день и в зимнюю стужу не знаю я радости. Весна придёт - малые дети режут мой ствол острыми ножами. Наступит жаркое лето -пастухи сдирают с меня кору, чтобы плести кузовки для ягод. Молодые девушки вяжут из моих веток веники. А придут дровосеки - так и совсем прощайся с жизнью!.. И зимой мне не легче. Ветер уносит моё зелёное платье, и стою я на морозе раздетая, одинокая, сиротливая, от горя к земле пригибаюсь.
      Говорит ей старый, мудрый Вяйнемейнен:
      - Ты не плачь, мой зелёный друг, не горюй, белый пояс!
      Дождёшься ты лучшей доли, будешь ещё смеяться, будешь плакать от веселья, петь от радости.
      И вот принялся Вяйнемейнен мастерить из берёзы кантеле.
      Сначала короб вырезал. Славный получился короб - весь в прожилках, словно разрисован затейливыми узорами.
      Где же взять теперь колки для поющих струн? Из чего сделать гвоздики?
      Рос на поляне высокий дуб. Много на нём веток, много на ветках желудей. Каждый жёлудь покрыт крышечкой, на каждой крышечке сидит кукушка. Поет кукушка, и серебряной струйкой льется песня из ее горла, золотыми каплями падает на землю.
      "Из этого серебра сделаю я гвоздики для кантеле, - думает старый, мудрый Вяйнемейнен. - Из звонких золотых капель сделаю колки для поющего короба". И как задумал, так и сделал.
      Вот уже совсем готово кантеле, только струн не хватает.
      Пошёл Вяйнемейнен искать струны.
      Видит - сидит на лугу девушка и тихонько поёт. Не грустно поет и не весело. Поет она, чтобы скоротать время. За песней скорее день кончится, а там и милый её придёт.
      Просит у девушки Вяйнемейнен:
      - Дай мне, красавица, пять волосков из твоих кос, чтобы мог я на утеху всем добрым людям сделать многострунное кантеле.
      И дала ему девушка пять тончайших золотых волос, пять шелковистых нитей.
      Теперь всё есть у Вяйнемейнена.
      Натянул он струны на узорчатый короб - и вот снова держит в руках поющее кантеле, земную усладу.
      Осторожно поставил он короб на колени и тронул струны легкими пальцами.
      И сейчас же в ответ ему зазвенела всеми своими листочками белая береза, отозвалась из густой зелени кукушка, нежно запел девичий голос.
      Быстрее побежали его пальцы по струнам, громче заиграл старый, мудрый Вяйнемейнен.
      До самых дальних селений донеслись звуки кантеле, и весь народ Калевалы вышел, чтобы послушать песни Вяйнемейнена.
      Старики, и дети, и те, кто достиг середины жизни, - все обступили мудрого песнопевца. И, внимая пению струн, мужчины в молчании склонили головы, матери забыли о своих печалях, юноши задумались, девушки прослезились.
      Один день, и другой, и третий играет старый, мудрый Вяйнемейнен.
      От зари до зари звучат его песни.
      Играет ли он в своём жилище - и в ответ ему поёт потолок, весело звенит крыша, напевают, раскачиваясь, двери, звонко перекликаются окна.
      Раздаётся ли его песня в лесу - и старые сосны низко кланяются ему и роняют к его ногам шишки.
      Идёт ли он с песней по роще и лугу - и каждая веточка ласкает его, каждый цветочек смотрит на него с любовью.
      Повсюду приносят его песни радость и веселье.
      Для услады всех живущих на земле звенит его кантеле.
      33. Хозяйка Похьелы похищает солнце и месяц
      Прослышала хозяйка Похъелы, злая старуха Лоухи, что не пропало чудесное Сампо, что даже обломки его приносят счастье и богатство сынам Калевалы.
      Не спит она и не ест, об одном думает: как бы извести ненавистное племя.
      Наслала злая старуха на Калевалу болезни, но одолел их старый, мудрый Вяйнемейнен и заточил в каменную гору.