Калевала (пересказ для детей)
      Пересказ для детей карело-финского эпоса "Калевала" А. Любарской.
      Стихотворные отрывки в переводе Л.П. Бельского,
      обработанном С.И.Хмельницким.
      Много веков назад на севере нашей Родины, в Карелии - в стране шумящих сосен и елей, в краю лесных озер и порожистых рек - сложил народ эти предания и сказки.
      На лесных дорогах-тропинках путник слышал их от путника; рыбаки вспоминали их у ночного костра; их напевал лесоруб, вырезывая топорище; мать, сидя за прялкой, рассказывала их детям; старый дед - малым внукам.
      Каждая веточка вереска в лесу, каждая травинка в поле хранила предания седой старины. Деревья нашептывали друг другу эти песни и сказки, а вольный ветер подхватывал их и нес на своих крыльях по всему свету. Эти сказки и песни летели на стреле охотника, они разбегались по брегу в шуме морских волн, они звенели в птичьих лесных голосах.
      И как нитку вяжут с ниткой, так и певцы стали вязать одну песню с другой, собирать их, как собирают вязанку хвороста.
      Встретятся на празднике или на народной сходке двое, сядут друг против друга, возьмутся за руки и заведут неторопливый рассказ, затянут негромкую песню. Один начнет - другой подхватит, один припомнит - другой продолжит, и разматывается клубок песен, оживают волшебные предания. Как будто открыл кто-то сундучок, полный словами, - и вырвались оттуда чудесные сказки о солнечной стране Калевале, о ее славных героях.
      Вот старый, мудрый Вяйнемейнен, не касаясь руками досок, мастерит себе челн. Вещим словом, могучим напевом скрепляет он борта, поднимает мачту, ставит руль. И когда он поет, даже золотое солнце и серебрянный месяц выходят из своих небесных покоев.
      Вот кузнец Илмаринен склоняется над горном. Он выковывает чудо из чудес - мельницу Сампо. С рассвета до рассвета крутится пестрая крышка, и сыыплются из мельницы с рассвета до рассвета и хлеб, и соль, и золото.
      Вот бесстрашный охотник, веселый Лемминкайнен, идет в страну мрака и холода - в сумрачную Похьелу. Огненная река преградила ему путь, тысячеязыкий змей раскрыл свою пасть, чтобы проглотить его. Но перед славным мужем Калевалы смиряется буйный огонь, отступает страшное чудовище.
      Вот проданный раб - пастух Куллерво - ведет волков и медведей, чтобы рассчитались лесные звери с его злой хозяйкой за все горе, что он испытал в неволе.
      Предания о бесстрашных героях, о том, как одолели они темные, злые силы, не забудутся никогда.
      Пока светит над землей солнце и сияет месяц, старики будут рассказывать эти предания внукам, а матери - детям, чтобы весельем начиналось утро, чтобы радостным был долгий день и ясный тихий вечер.
      1. О том, как родился Вяйнемейнен
      В далекие, незапамятные времена когда солнце еще не зажглось на небе, дикой и пустынной была земля. Нигде ни дерева, ни травинки - кругом только камень да песок, песок да камень.
      И море было таким же мертвым, как земля.
      И небо - таким же пустым, как море.
      Ни одна рыба не проплывала в глубине морских вод. Ни одна птица не тревожила своим крылом воздушный простор.
      Все было мертво - и земля, и вода, и воздух.
      Скучно стало дочери воздуха Илматар в ее воздушной пустыне, и захотела она спуститься на прозрачный хребет моря.
      Но едва коснулась Илматар дремлющих вод, как всколыхнулось неподвижное море. С востока и запада, с севера и юга налетели злые ветры, поднялись пенистые волны. Буря бросала Илматар с гребня на гребень, волны закружили ее и понесли по широким морским дорогам.
      Уж и сама не рада Илматар, что променяла небесный простор на морскую пучину. Но не покинула она пенистого хребта моря. Не осилили ее ни ветры, ни волны.
      Год проходил за годом. На небе уже загорелось молодое солнце, ясный месяц проплыл в небесной вышине, зажглись золотые звезды, из глубины дремлющих вод поднялась суша, а Илматар все скиталась по туманным равнинам моря.
      Поглядела она в одну сторону, в другую и увидела землю.
      Плывет Илматар вдоль берегов, и там, где взмахнет рукой - выступают в море мысы, где наклонит голову - врезаются в берег бухты, где проведет по камню ладонью - расстилаются отмели. А где заденет Илматар ногою дно остаются на том месте глубокие рыбьи ямы лососьи тони.
      Набросала Илматар пестрые горы, в скалах прорезала ущелья, разгладила на поверхности земли морщины и снова уплыла в свои владения.
      Еще тридцать лет прошло.
      И когда на исходе был тридцатый год, родился у Илматар сын Вяйнемейнен.
      Быстрые волны подхватили его и понесли по открытым морским течениям.
      Долго плыл он по воле волн, пока не прибило его к берегу неведомой земли.
      Голый, неприветливый лежал перед ним берег. Нигде ни дерева, ни травинки.
      Крепко схватился Вяйнемейнен за гребни волн, встал на ноги и ступил на землю.
      Ему светило юное солнце, молодой месяц сиял над его головой, а семмизвездная Медведица учила его мудрости жизни.
      2. На полях Калевалы вырастает хлеб
      Много раз поднималось в небе золотое солнце, много раз исходил серебряный месяц и зажигались яркие звезды, но все такой же, как в первый день, была земля песок да камень, камень да песок.
      "Как же засеять эту мертвую землю? думает Вяйнемейнен. Кто бросит в нее живые семена?"
      И только подумал, а к нему уже идет крошечный мальчик с сумкой через плечо.
      - Кто такой? удивился Вяйнемейнен.
      - Меня зовут Сампса Пеллервойнен, - отвечал мальчик. Я пришел помочь тебе, принес семена, чтобы засеять эту землю.
      Достал он из сумки горсть семян и принялся за работу.
      Сеет он на горах сосны, на холмах ели, в местах посуше сеет розовый вереск, поближе к воде серебристую иву. Где овраг бросает семена березы, где болото кидает семена ракиты, на кустах сажает колючий можжевельник, по берегам рек могучие дубы.
      Разбросал Сампса семена, и сразу ожила земля.
      Быстро пошли в рост зеленые побеги.
      Потянулись к небу пестрые вершины елей. Высоко над землей зашумели вершины сосен. По склонам оврагов зазеленели березы. Зацвела черемуха, ощетинился иглами можжевельник.
      Один только дуб не хочет взойти.
      Семь дней и семь ночей ждал Вяйнемейнен не пророс упрямый дуб.
      Тогда пошел Вяйнемейнен к берегу моря.
      - Илматар! зовет он. Владычица рек и морей! Ты, подарившая мне жизнь, научи, как вырастить дуб, помоги слабому ростку пробиться на свет!
      И только сказал расступились волны, и вышли на берег четыре девушки. Стали они косить на лужайке траву. Один раз прошли по лужайке с косами, другой раз с граблями и собрали целую копну сена.
      А вслед за девушками вышел из морской глубины богатырь. Высек он огонь из камня и поджег копну со всех четырех сторон.
      Запылало сено. Искрами сыплется на землю, тучей дыма стелется над поляной. И там, где была зеленая копна, осталась только груда серого пепла, только гора теплой золы.
      И проросла на этом месте тоненькая былинка, взошел нежный дубовый росток.
      Быстро тянется он кверху, во все четыре стороны к югу и к северу, к востоку и западу раскинулись могучие ветви.
      Вот уже в самое небо уперся дуб своими вершинами. А вершин у него не одна, не две, а целых сто.
      Теперь даже самому маленькому облачку не пробежать по небесному простору, ни одному светлому лучу не пробиться на землю. Заслонил дуб и солнце золотое и месяц ясный. Темно стало на земле.
      "О горе! - думает Вяйнемейнен. - Рыбе в морской глубине и той плохо, когда солнца нет, а человеку без солнца и вовсе не жизнь".
      Подумал он, поразмыслил и снова пошел к берегу моря.
      - Илматар, владычица рек и морей! - зовет Вяйнемейнен. - Помоги свалить злое дерево! Хочу я, чтобы снова светило над землей солнце и сиял в небе ясный месяц.
      И только сказал - опять расступились волны, и вышел на берег медный богатырь. Был этот богатырь не из самых больших и не из самых маленьких до облаков, пожалуй, не достанет, а с большой палец ростом будет.
      Шапка на нем медная, сапоги медные, рукавицы медные.
      За плечами у медного богатыря - медный топор. Как раз по его богатырским силам: топорище с полпальца, обух - что твой ноготь.
      В самую пору таким топором дуб свалить!
      Удивился Вяйнемейнен и спрашивает медного человечка:
      - Кто ты такой? Зачем пришел сюда?
      Отвечает ему медный человечек:
      - Я пришел срубить злое дерево.
      Засмеялся Вяйнемейнен:
      - Где тебе с таким дубом справиться? На тебя поглядеть - немногим ты сильнее мертвого!
      И вдруг видит Вяйнемейнен - стал расти медный человечек у него на глазах. Минуты не прошло, уже стоял перед Вяйнемейненом настоящий великан.
      Уперся великан пятками в землю - и прогнулась под ним земля. Поднял он голову - головой тучу зацепил. Руки у него как стволы сосен. От глаза до глаза - косая сажень. Волосы - до пят.
      Наточил великан свой топор на шести камнях, на семи кремнях и двинулся к дубу.
      Быстро идет. Ветер вокруг него так и шумит. Широкий кафтан будто парус надувается.
      Три шага сделал - и уже стоит около дерева.
      Ударил великан топором по стволу - да так, что искры во все стороны посыпались. Но не шелохнулся дуб, не дрогнул ни одним листочком.
      Снова размахнулся великан. От могучего удара пламя вырвалось из-под медного топора. Застонал, затрещал ветвистый дуб. Но не склонилась к земле ни одна из его вершин.
      Тогда в третий раз ударил великан топором - и рухнуло на землю непокорное дерево.
      И опять открылся над Калевалой - над ее полями и лугами, над лесами и рощами - голубой простор. Засияло над землей золотое солнце, быстрые облака побежали по небесному своду, в вышине заблестел светлый месяц.
      Луга опять покрылись травами, запестрели цветами и ягодами. Деревья подняли к солнцу поникшие ветви и весело зашумели молодыми листьями.
      Опять в рощах запели веселые дрозды, закуковали в лесных чащах кукушки.
      Всем теперь была богата земля.
      Осталось Вяйнемейнену взрастить на ней добрый хлеб.
      На берегу моря нашел Вяйнемейнен шесть ячменных зерен, семь драгоценных семян, сложил их в беличью шкурку, спрятал в куний мешечек и пошел на поляну Осмо, к берегам реки Калевалы, чтобы посеять там хлеб.
      И только хотел он бросить семена в землю, как вдруг слышит чей-то звонкий голос:
      - Тут ячмень взойти не может
      Не расчищено тут поле,
      Здесь не срублен лес под пашню
      И огонь его не выжег.
      Удивился Вяйнемейнен, поднял голову и видит - это синица на дереве подает ему голос.
      Послушался Вяйнемейнен мудрых слов. Взял острый топор и стал рубить на поляне деревья. Все срубил - только одну березу оставил.
      Летел по небу орел, увидел одинокую березу и спрашивает:
      -Для чего ты ее оставил Вяйнемейнен, одну среди поля?
      Отвечает ему Вяйнемейнен:
      - Для того я ее оставил, чтобы могли отдыхать на ней перелетные птицы, чтобы и ты, небесный орел, мог опуститься на ее вершину.
      - Спасибо тебе, что подумал о нас, о крылатом народе, - сказал орел.
      С этими словами он ударил своим сильным крылом о камень и высек огонь.
      Тут налетели ветры - северный ветер и восточный, южный и западный раздули они высокое пламя, погнали огонь по всей поляне, обратили в золу всю рощу.
      И тогда серой от золы и пепла стала земля, достал Вяйнемейнен из своего куньего мешочка, из беличьей шкурки шесть заветных зерен, семь драгоценных семян.
      Кидает зерна в золу и приговаривает:
      Вот я сею-засеваю,
      Я бросаю в землю семя,
      Чтоб оно ростки пустило,
      Проросло на этом поле.
      Пробудись земля родная!
      Недра темные проснитесь!
      Дайте вы росткам пробиться,
      Чтобы сотни нежных всходов
      Зацвели, заколосились
      На широком этом поле,
      Что вспахал я и засеял,
      Где немало потрудился.
      Укко, ты властитель неба,
      Повелитель гроз небесных,
      Ты пошли большие тучи,
      Тучи с севера и с юга,
      Пригони ты их с востока,
      Принеси ты их с заката!
      Ниспошли ты дождь на землю,
      Пусть из тучи мед закаплет,
      Чтоб колосьями литыми
      Зашумело это поле,
      Что вспахал я и засеял,
      Где немало потрудился!..
      Услышал Вяйнемейнена хозяин неба Укко.
      Посылает он тучи с востока и с запада, гонит их с севера и с юга. Со всех четырех сторон сошлись тучи над поляной Осмо и ударились краями друг о друга.
      От могучего удара стали капать с неба дождевые капли. Точно сладким медом напоили они землю - чтобы легче было семенам взойти, чтобы набрали побольше силы нежные ростки.
      Проходит день, и другой, и третий.
      Дни сменяются ночами, ночи - днями.
      На седьмой день вышел Вяйнемейнен в поле. Видит - высоко поднялись налитые шестигранные колосья.
      Шумит, колышется хлеб, а посреди золотого поля, словно сторож, стоит березка.
      Прилетела кукушка, села на ветку березы и закуковала.
      Обрадовался старый, мудрый Вяйнемейнен весенней птице и говорит ей такие слова:
      Ты кукуй, моя кукушка,
      Пой, серебряная птица,
      Птица с грудью оловянной,
      Птица с грудью серебристой,
      С золотою грудкой птица!
      Пой мне утром, пой мне ночью,
      На рассвете, на закате,
      Ты кукуй в часы полудня,
      Чтобы рощи украшались,
      Чтобы нивы золотились,
      Чтобы взморье богатело
      И весь край был полон хлеба!
      3. Йоукахайнен вызывает Вяйнемейнена на состязание
      Повсюду были у Вяйнемейнена друзья в солнечной Калевале.
      Каждая веточка в лесу встречала его приветом, каждая былинка в поле ему кланялась, каждая песчинка на дороге, каждая дождевая капля вела с ним разговор.
      Все было открыто его мудрым глазам - и незаметный рост деревьев, и течение подземных вод.
      Все было понятно его слуху - и говор морских волн, и язык лесных птиц.
      В зеленых дубравах, в лесных чащах, на золотых полянах пел старый, мудрый Вяйнемейнен о минувших временах, о начале всех начал.
      Он пел, чтобы весельем начиналось утро, чтобы ясным был долгий день и радостным тихий вечер. Его песни повторяли и деревья в лесу, и цветы на лугах, их распевали веселые птицы, их разносил по земле ветер.
      Дошли песни Вяйнемейнена до страны тьмы и холода до сумрачной Похьелы, туманной Сариолы.
      А в Похьеле жил Йоукахайнен, хвастливый и буйный парень.
      Вбил себе в голову молодой сын Похьелы, что он самый первый во всем свете певец.
      Гневом и завистью загорелось его сердце, когда услышал он о чудесных напевах Вяйнемейнена.
      "Верно, не знают в этой Калевале моих песен, - думает Йоукахайнен.Поеду-ка я, покажу там свое уменье, посрамлю старика!"
      Мать ему говорит:
      - Лучше бы не ездил ты в Калевалу - пропадешь там! Отец ему говорит:
      - На беду едешь ты в Калевалу! Потом сам пожалеешь!
      Но не слушает Йоукахайнен ни мать, ни отца.
      - Не пугайте, не учите, - говорит. - Хоть и много вы знаете, а я знаю еще больше.
      Выбрал он самого лучшего коня, запряг в золотые сани, взял кнут, разукрашенный жемчугом, и отправился в путь.
      Резво бежит его конь - из ноздрей у него пламя пышет, из-под копыт летят искры.
      Настегивает Йоукахайнен своего скакуна и поет хвастливую песню:
      Если захочу поспорить
      И с певцами состязаться,
      Так спою, что кто был первым,
      Тот певцом последним станет.
      В камень я его обую,
      Каменной покрою шапкой,
      На руки ему надену
      Каменные рукавицы!
      Скачет Йоукахайнен день, мчится другой. И только на закате третьего дня увидел он землю Калевалы.
      Еще быстрее погнал Йоукахайнен коня, не терпится ему поскорее увидеть старого, мудрого Вяйнемейнена.
      А в это время по той же дороге, по тому же пути ехал сам старый, мудрый Вяйнемейнен.
      Вот уже совсем сблизились их сани, не разойтись им на узкой тропинке. Но не захотел молодой Йоукахайнен остановиться. Стегнул он коня и с ходу наскочил на встречные сани.
      От удара дыбом встали оглобли, зацепились полозья за полозья, гужи переплелись с гужами, сбились на сторону хомуты.
      Смотрят друг на друга седоки и молчат.
      А из расколотых дуг влага сочится, пар к небу поднимается.
      Наконец сказал старый, мудрый Вяйнемейнен:
      - Что же скачешь ты, не разбирая дороги? Откуда родом ты, безрассудный? Как зовут тебя, дерзкого?
      - Йоукахайнен я, родом из славной Похьелы. А ты, несчастный, кто такой?
      - Ничем не прославлено мое имя, а зовут меня Вяйнемейен, - отвечает песнопевец. - Но ты хоть и знатен, а все-таки помоложе меня. Уступи же мне дорогу, сын славной Похьелы.
      Не сдвинулся с места Йоукахайнен.
      - Что хвалишься ты своей старостью! - говорит он в ответ. - Тому дорога, кто умом, а не годами старше. Давай-ка, старый Вяйнемейнен, померимся сначала силою наших песен, покажем друг другу свою мудрость.
      Отвечает ему Вяйнемейнен:
      - Певец я безыскусный, весь свой век прожил среди родных полей и лесов, слушал только кукованье кукушки, видел только деревья и травы. Но пусть будет так, как ты хочешь... Начинай же, молодой Йоукахайнен. Открой мне свою мудрость.
      Не заставил себя долго просить сын Похьелы.
      - Ну, слушай меня, старый Вяйнемейнен. Только боюсь, что не вместить твоей бедной голове всего, что я знаю. А знаю я много! Знаю, что щука мечет икру, а синица несет яйца. Знаю, что по снегу ездят на санях, а по воде плавают на лодках. И еще знаю, что дрозд - певчая птица, что гадюка ползучая змея, а ерш - речная рыба. Знаю, что кипятком можно обжечься, а на морозе - замерзнуть. Вот как много я знаю!
      Усмехнулся Вяйнемейнен.
      - Может, еще что-нибудь припомнишь? - спрашивает. - Или уже всю свою глупость показал?
      - Нет, кое-что еще помню, - говорит Йоукахайнен хвастливо:
      Помню древность я седую,
      Помню, как я создал землю
      И над нею поднял горы...
      Я вспахал равнину моря,
      Я вскопал морские глуби,
      Я воздвигнул свод небесный
      И пустил по небу солнце,
      А под ним повесил месяц,
      А кругом рассыпал звезды...
      Не стерпел тут старый, мудрый Вяйнемейнен. Грознее грома загремел его голос:
      - Замолчи, жалкий хвастун! Видно, последний рассудок ты потерял, несчастный!
      А Йоукахайнен ему в ответ:
      - Коли я потерял рассудок, так мой меч поможет мне вернуть его. Чем скалить зубы, выходи-ка, старый Вяйнемейнен, помериться со мной мечами!
      - Нет, - говорит Вяйнемейнен, - с таким жалким лгуном, как ты, не буду я мериться мечами.
      От гнева весь задрожал Йоукахайнен. Рот у него перекосился, косматая голова затряслась.
      - Боишься меч вынуть? закричал Йоукахайнен. - Ну так нее равно от меня не уйдешь!
      Я тебя своею песней
      Превращу в свиное рыло,
      В грязный хлев тебя заброшу,
      Утоплю тебя в навозе!
      Я тебя...
      Но не дал ему кончить Вяйнемейнен.
      Довольно я тебя слушал, - говорит он Йоукахайнену. - Теперь ты слушай меня!
      И вещий песнопевец запел:
      Всколыхнитесь, моря глуби,
      Горы медные, дрожите,
      Скалы твердые, обрушьтесь,
      Рассыпайтесь в пыль утесы!
      И моря забурлили, зашатались высокие горы, дрогнула земля.
      Поет Вяйнемейнен - и все свершается по его слову. Позолоченные сани Йоукахайнена превратились в прибрежный тальник, резвый конь стал каменной скалой, пестрые рукавицы - болотными кувшинками.
      Была у Йоукахайнена шапка - и нет ее, а вместо шапки черная туча повисла над землей. Вот и кафтан Йоукахайнена поплыл к вышине легким облаком. И блестящий пояс его рассыпался в небе яркими звездами.
      Поет Вяйнемейнен - и меч глупого Йоукахайнена молнией вырвался из ножен. Раскрашенный лук его разноцветной радугой перекинулся над морем. Острые стрелы разлетелись во все стороны ястребами.
      Поет Вяйнемейнен - и каждое слово вещего песнопевца камнем ложится на плечи безрассудного Йоукахайнена. Уже по колено провалился он в болото, по пояс увяз в трясине...
      Страх охватил Йоукахайнена.
      - О мудрый, добрый Вяйнемейнен! - взмолился он. - Что тебе моей гибели? Пощади меня, и я дам тебе за это богатый выкуп!
      - Что же ты дашь мне, если я сниму с тебя заклятья, если возьму назад колдовские слова? спрашивает Вяйнемеинен.
      - Есть у меня дня славных лука, говорит Йоукахайнен, одни бьет верно, другой целит метко. Бери себе оба!
      Покачал головой Вяйнемеинен.
      - Глупый ты, глупый! На что мне твои два лука? У меня дома их столько, что на стенах места для них не осталось, гвоздей не хватает, чтобы вешать их. И уж таких луков, как у меня, ни у кого нет: прикажу - сами в лес полетят, сами зверя мне настреляют.
      И снова запел старый, мудрый Вяйнемеинен.
      А глупый Йоукахайнен еще глубже ушел в зыбкую топь.
      - О мудрый Вяйнемеинен, - снова просит он, - не губи меня! Есть у меня два легких челнока - один на воде не тонет, другой ко дну не идет. Возьми себе любой, выбирай какой понравится.
      - Не нужны мне твои челноки, - отвечает ему Вяйнемеинен. У меня их столько, что на берегу для них места не найти. И уж челноков лучше моих нигде во всем свете нет: одни по ветру идут - ветер обгоняют, другие против ветра бегут - птиц позади оставляют.
      Опять запел Вяйнемеинен - и по самую шею провалился в болото Йоукахайнен.
      Чуть не плачет жалкий хвастун.
      - Ну, хочешь, - говорит он, - дам тебе шапку серебра, лисью шкуру золота? Об одном только прошу - сними заклятья, отведи колдовские слова!
      - Нет, не нужно мне твоего серебра, - говорит Вяйнемеинен, - и золота твоего мне не нужно. Сколько у солнца золотых лучей - столько и у меня золота. Пока серебристый месяц сияет над землей - и у меня не переведется серебро.
      И снова запел.
      Вот уже до самого подбородка затянула Йоукахайнена трясина.
      - Пощади меня, мудрый Вяйнемеинен! - взмолился он. - Избавь от несчастья, спаси от злой гибели, и я отдам тебе весь хлеб с моих полей.
      - Не нужен мне чужой хлеб, - отвечает ему Вяйнемеинен. - Чужой хлеб горек, а у меня своего вдоволь. Куда ни гляну - там поле колосится, куда ни повернусь - там золотые скирды рядами стоят.
      И опять запел.
      Совсем плохо пришлось Йоукахайнену - по самые уши завяз он в болоте, с бородой ушел в трясину. Рот ему мхом забило, в зубах кустарник застрял.
      Едва слышным голосом просит он Вяйнемейнена: - О вещий песнопевец, не губи меня, оставь мне жизнь! Хочешь, я отдам тебе в жены мою родную сестру, любимую дочь оси матери? Будет она мести твое жилище, будет печь для тебя медовые лепешки и ткать тебе золотое платье. Будет она тебе помощницей в доме, опорой в старости.
      - Это хорошо ты сказал! - воскликнул Вяйнемеинен. - Давно хочу взять себе жену, скучно мне одному в пустом доме. Уйду - никто мне вслед не махнет рукой. Вернусь - никто не скажет мне "Здравствуй!".
      Я один, как чайка в море,
      Как скала среди пучины,
      Как сосна на голом склоне...
      Да, хорошо ты сказал. От такого слова на сердце весело стаовится...
      И снова запел Вяйнемеинен. Спел одну песню, другую, третью, опять запевает, и снова поет.
      И вот - словно ветер разогнал темные тучи - разлетелись колдовские слова, рассеялись грозные заклятья.
      Вытащил молодой Йоукахайнен из болота бороду, вытянул из трясины шею, расправил плечи, ногами стал на твердую землю.
      Смотрит - там, где высилась скала, снова пасется его конь. Семицветная радуга легла у его ног стальным луком. Прибрежный тальник обернулся санями. Камыш стал опять простым кнутом, болотные кувшинки - старыми пестрыми рукавицами. И кафтан на нем прежний, и шапка прежняя.
      Не раздумывая долго, вскочил Йоукахайнен в сани и погнал своего коня прочь от этого злого места.
      И Вяйнемеинен тоже повернул своего коня. Спешит он домой, чтобы собраться в дальний путь, в неведомую сумрачную Похьелу - туда, где живет его красавица невеста.
      4. Невеста Вяйнемейнена быстрой рыбкой уплывает в море
      С шумом-громом подьехал Йоукахайнен к своему дому. Разогнался так, что сани об овин разбил, оглобли о ворота расколол.
      Шапка у Йоукахайнена сбилась на сторону, зубы стиснуты, губы от злости побелели.
      Говорит ему мать:
      - Что ты безумный едешь? Зачем сани поломал? Чем оглобли перед тобой провинились?
      Тут заплакал Йоукахайнен горькими слезами. Опустил голову и говорит:
      - Беда случилась, матушка! Несчастье пришло к нашему порогу. Чуть не погубил меня жалкий старик своими песнями. Его слова даже камни слушаются! Только потому и остался я в живых, что обещал отдать ему в жены дорогую мою сестру, любимую твою дочку Айно.
      Отвечает Йоукахайнену мать:
      - Нечего тебе печалиться, нечего голову вешать! Давно я мечтаю, чтобы стал Вяйнемейнен, моим зятем, мужем любимой моей дочери. Уж кому, как не тебе, знать, что самый мудрый, он среди мудрецов, самый первый среди песнопевцев. Он от вас всякую беду отведет, от всякого зла будет вам защитой.
      Позвала она дочку свою Айно и говорит ей:
      -Дочка моя милая, пойди открой мой свадебный ларец - там найдешь ты семь прекрасных платьев из самой тонкой шерсти. Их ткала дочь Месяца, их шила дочь Солнца. Ты возьми платье из лучших самое лучшее, надень серебряный налобник, укрась руки золотыми кольцами, шею - ожерельем жемчужным. Выйди к нам в праздничном уборе, как цветочек весенний, - жениху на радость, отцу-матери на утеху. Едет к тебе свататься старый, мудрый Вяйнемейнен.
      Услышала Айно эту весть, и тяжелая печаль легла ей на сердце. Надела она платье из самой тонкой шерсти, украсила голову серебряным налобником, шею - крупными жемчугами, а потом села на порог родного дома и заплакала. Чернее смолы ее думы. Чернее угля ее мысли.
      Спрашивает ее мать:
      - О чем ты дочка плачешь? О чем, глупая, льешь слезы? Сватается к тебе самый могучий из всех героев. Будешь ты ходить в дорогих платьях, каждый день будешь есть жирную свинину, заедать белыми пирогами, запивать сладким медом.
      Отвечает матери Айно:
      - Лучше всегда я буду ходить в простом платье, лучше буду черный хлеб запивать холодной водой, да зато жить под отцовской крышей, под материнским крылышком. Жаль мне и скамейку в родном доме, на которой я сиживала, и окошко, у которого пела песни.
      Уговаривает мать дочку:
      - О пустом ты печалишься! Не одно только окошко, что в отцовском доме. Не одна только скамейка, что под этой крышей. Будешь ты хозяйкой в доме Вяйнемейнена, будешь старому опорой, песнопевцу - утешением.
      Но не слушает ее Айно.
      - Лучше не жить мне на свете, лучше бы совсем не родиться, чем идти замуж за старого! Шагнет он через порог - и споткнется, зачерпнет воду ковшем - все расплещет.
      Выбежала Айно за ворота, идет по холмам и равнинам, по лесам и лугам и прощается с белым светом:
      - Никогда больше не видеть мне этих полей и рощ! Унесу я свою печаль в темные пучины моря, спрячу свою скорбь в холодных морских волнах!..
      Один день идет Айно, и другой, и третий - и пришла наконец к берегу моря.
      Сбросила она платье, скинула башмаки, на осиновый сучок повесила чулки, положила на прибрежные камни ожерелье и легкими шагами вошла в воду.
      Ступила шаг, другой - и пропала в пучине вод, исчезла в темной глубине волн.
      Только голос ее слышен со дна моря:
      Мать моя, мои родные!
      Я на дно морей спускаюсь,
      В глубину пучины темной,
      В тину, смешанную с илом,
      Буду вечно в море плавать,
      На волнах качаться буду,
      Буду я сигам сестрою
      И подругой быстрым рыбам.
      Никогда, отец мой милый,
      Никогда до самой смерти,
      Не лови сетями рыбы
      На просторах вод широких,
      Где я, бедная, погибла,
      Молодая, потонула.
      Мать, любимая, родная!
      Никогда, до самой смерти,
      Собираясь ставить тесто,
      Не бери воды студеной
      Там, где дочь твоя погибла,
      Молодая, потонула.
      Никогда, мой брат любимый,
      Никогда, до самой смерти
      Не купай коня ты в море,
      Здесь, на отмели песчаной!
      Волны, что у края плещут,
      Это кровь твоей сестрицы,
      У воды растет кустарник
      Это косточки погибшей.
      Меж камней трава пробилась
      Это косы бедной Айно.
      Услышала мать голос любимой дочери и горько заплакала. Бегут слезы из ее глаз, струятся по щекам, дождем падают на грудь. Заливают слезы подол ее платья, тяжелыми каплями стекают на чулки, льются по вышитым башмакам.
      Разлились ее слезы по земле тремя ручьями, растеклись тремя реками. Посреди каждой реки высится холм, а на вершине каждого холма растет березка, и на каждой березке сидит золотая кукушка.
      Кукуют кукушки в три голоса.
      Одна кукует - любовь обещает. Другая кукует - жениха кличет. Третья кукует - радость сулит.
      А накуковали кукушки всем беду.
      Бедной невесте смерть накуковали. Брошенному жениху печаль накуковали. Осиротевшей матери вечные слезы накуковали.
      Прилетела недобрая весть в дом Вяйнемейнена.
      Весь день, всю долгую ночь плакал старый, мудрый Вяйнемейнен о своей погибшей невесте.
      А когда настал второй день, пошел Вяйнемейнен к берегу моря. Смотрит он с тоской на волны и все ждет - не выплывет ли та, к которой стремился он всей душой.
      Долго ждал Вяйнемейнен. Но не видно Айно среди пенистых волн.
      Тогда взял Вяйнемейнен медную удочку - с серебряной леской, с золотой приманкой - и закинул в море.
      "Может быть, удочкой выманю ее из глубины морской пучины", - думает Вяйнемейнен.
      Целую ночь просидел он у моря. И вот на утренней заре дрогнула серебристая леска, задрожало медное удилище - и вытащил Вяйнемейнен из морских волн невиданную рыбу.
      Смотрит на нее Вяйнемейнен и удивляется. Сиг - не сиг, пеструшка - не пеструшка. И на щуку не похожа, и окунем не назовешь.
      "Никогда в эжизни не попадалась мне такая рыбина!" - думает Вяйнемейнен.