Итак, рост, развитие научного знания - это, по Попперу, "восхождение на вершину", расширение горизонта. Концепция роста знания К. Поппера открывала дорогу к рассмотрению научного знания как динамической органической целостности, способной к непрерывному углублению и совершенствованию. Отсюда вытекает ориентация на историю науки как объект критического методологического анализа, на объективность и конкретный историзм как важнейшие принципы последнего. Концепция роста знания предполагает конструктивное отношение к социокультурному контексту существования и развития науки, а также к философии, как существенному фактору генезиса и эволюции научных теорий.
      Не обошел Поппер своим вниманием и диалектику (особенно гегелевскую). Он считает, что последняя страдает такими недостатками, как "неопределенная и туманная манера речи", "расплывчатость рассуждений", схематизм, "нескромность в притязаниях", "огромные претензии", малая подкрепленность наукой и др. Вместе с тем британский философ вовсе не отвергает диалектику, а говорит о том, что она имеет свои границы, свою сферу применения. Он отмечает, в частности, что диалектика - лишь один из возможных методов, который применяется "в некоторых ограниченных областях", что "диалектическая схема часто оказывается уместной", что диалектический метод оказывается "иногда вполне пригодным" (особенно при изучении истории мышления). Он подчеркивает важность принципов развития и противоречия, указывает на антидогматизм и критичность диалектики, обращает внимание на недопустимость ее абсолютизации.
      Разрабатывая вопросы социальной философии и логики гуманитарных наук, Поппер подверг критике марксистскую концепцию общественного развития и методологию его познания. Вместе с тем он сформулировал и целый ряд продуктивных идей: о сущности и опасности тоталитаризма, о вреде "безапелляционных пророчеств", о социальной технологии и социальной инженерии (и ее двух формах - частичной, постепенной и утопической), о фундаментальной роли "экономической организации общества" для всех его социальных институтов, о специфике социального познания и его методов и др.
      Кун Томас Сэмюэл (р. 1922) - американский историк и философ, один из лидеров исторического направления в философии науки. Наибольшую известность получил как автор оригинальной модели развития научного знания, изложенной в программной работе "Структура научных революций", М., 1975, 1977.
      Как писал сам Кун, он "осчастливил человечество" двумя важными открытиями. Первое - выявление общего механизма развития науки как целостного единства "нормальной науки" и "некумулятивных скачков" (научных революций). При этом Кун считал, что источником и пробным камнем эпистемологических концепций должна стать история науки.
      Второе важное достижение Куна - разработка понятия "парадигма". Оно выражает всю совокупность убеждений, ценностей, технических средств и т.д., которая характерна для членов данного научного сообщества и используется им в качестве образца постановки и решения конкретных проблем. Парадигмы носят исторический характер, а их смена происходит в ходе научных революций.
      Рассматривая парадигмы как "наборы предписаний для научной группы", Кун конкретизировал значение данного термина в понятии "дисциплинарная матрица". Ее основными компонентами являются: а) символические обобщения, которые имеют формальный характер или легко формализуются; б) "метафизи-ческие (философские) части", задающие общий способ видения универсума; в) ценностные установки; г) "общепринятые образцы", характерные примеры решения конкретньгх задач.
      Парадигма, по Куну, не есть нечто неизменное, а, будучи относительно жестким образованием, она изменяется, модифицируясь в своих рамках, и выполняет две основные функции: познавательную и нормативную. В последней функции парадигма позволяет составить план научной работы, сформулировать определенные "методологические директивы", указать возможные пути их реализации и т.п. Вот почему, осваивая парадигму, ученый овладевает сразу теорией, методом и стандартами, которые обычно самым теснейшим образом переплетаются между собой". Поэтому изменение парадигмы влечет за собой значительные изменения в критериях, определяющих правильность как выбора проблем, так и методов и приемов их решения.
      Рассматривая историко-научный процесс, Кун выделяет два его этапа: период "нормальной науки", где господствует парадигма, и период научной революции, где имеет место конкуренция между парадигмами, победа одной из них и переход к новому периоду нормальной науки. Т.е. - переход от постепенных количественных изменений к перерыву постепенности, к скачкам, к новому качеству.
      В период "нормальной науки" применяются самые многообразные и разноуровневые (вплоть до философских) методы и приемы исследования. Кризис парадигмы - это и кризис присущих ей методов и предписаний, в ходе научной революции возникают новые правила и подходы, происходит смена "понятийной сетки" как основы новых правил. В этот период ученые особенно усиленно обращаются к философии за помощью в решении их проблем.
      В ходе научных революций упраздняются все наборы правил, кроме одного набора, который вытекает из новой парадигмы. При этом Кун обращает внимание на то, что упразднение старых правил - это "снятие" ("реконструкция предписаний"), а не их "голое отрицание".
      Традиция "нормальной науки", считает Кун, которая возникает после научной революции, не только несовместима, но и часто фактически несоизмерима с традицией, существовавшей до нее. Но тем не менее - и это важно - всегда требуется выбор между альтернативными способами научного исследования, а не навязывание (тем более насильственное) одного способа познания в ущерб другому.
      Заслуга Куна состоит также в том, что в понятии "парадигма" он выразил идею предпосылочности знания, т.е. показал, что формирование и развитие знаний осуществляется в определенном пространстве предпосылок, в некоторой порождающей их среде - прежде всего социальной.
      Среди многих предпосылок (факторов, условий) развития науки американский философ подчеркивает важную роль соответствующих "правил и стандартов научной практики". Эти общие установки он называет "правилами предписаниями", или "методологическими директивами", на которые опираются члены научного сообщества. При этом Кун обращает внимание на то, что, во-первых, данные "директивы" - лишь один из факторов развития науки и их нельзя абсолютизировать. Во-вторых, "методологические директивы" регулируют научную деятельность, препятствуют (если они верные) тому, чтобы наука "сбивалась с дороги". В-третьих, указанные "директивы" имеют многоуровневый характер, самый "верхний их этаж" - философские принципы, представляющие необходимое условие научного познания.
      Лакатос Имре (1922-1974) - английский математик, логик и философ науки. Родился в Венгрии, с 1958 г. жил и работал в Великобритании.
      Основные сочинения: "Доказательства и опровержения", М., 1967; "История науки и ее рациональные реконструкции" // Структура и развитие науки. М., 1978; "Методология научных исследовательских программ" // Вопросы философии, 1995, № 4; "Фальсификация и методология научно-исследовательских программ". М., 1995.
      Критикуя неопозитивистскую концепцию науки, Лакатос рассматривал последнюю как целостную развивающуюся систему. Основное его достижение изучение процесса развития науки и разработка в связи с этой целью методологии научно-исследовательских программ. Лакатос называл свой подход историческим методом оценки конкурирующих методологических концепций. При этом он оговаривал, что фундаментальной единицей оценки должна быть не изолированная теория (или даже несколько из них), а именно исследовательская программа. Рост, развитие науки и есть смена ряда непрерывно связанных исследовательских программ.
      Научно-исследовательская программа - основное понятие концепции науки И. Лакатоса. Считая данную программу (как совокупность определенных теорий) основной единицей развития знания, он в ее структуре выделял следующие основные элементы: а) "жесткое ядро" - система специфических фундаментальных частно-научных и онтологических допущений, сохраняющихся во всех теориях данной программы; б) защитный пояс - совокупность вспомогательных гипотез, предохраняющих "ядро" от опровержений путем их модификации и частичной или даже полной замены - особенно при столкновении с контрпримерами; в) нормативные методологические правила - регулятивы, предписывающие, какие пути наиболее перспективны для дальнейшего исследования ("положительная эвристика"), а каких путей следует избегать ("негативная эвристика").
      Предложив "нормативно-историографический" вариант методологии программ, Лакатос, по его словам, попытался "диалектически развить этот историографический метод критики". Применяя данный метод, он стремился показать (и это было главной его целью), что всякая методологическая концепция функционирует в качестве исследовательской программы и может быть подвергнута критике посредством критического рассмотрения той рациональной исторической реконструкции, которую она предлагает.
      В реализации данной цели нашла воплощение основная идея концепция Лакатоса, которая, по его словам, заключается в том, что методология (в его понимании) лишь оценивает вполне сформировавшиеся теории (исследовательские программы) и не намеревается предлагать никаких средств ни для выработки "хороших теорий", ни даже для выбора между конкурирующими программами.
      Особенное внимание следует обратить на мысль Лакатоса о том, что некоторые величайшие научно-исследовательские программы "прогрессировали на противоречивой основе". В этой связи он ссылается на Н. Бора, который, как известно, в своем принципе дополнительности сумел выразить некоторые реальные диалектические противоречия микрообъектов. Можно без преувеличения сказать, что идея о выявлении и "снятии" (т.е. разрешении, а не устранении) возникающих в теории противоречий свидетельствует о сильной "диалектической струе" в концепции Лакатоса о природе научного метода.
      Прежде всего он подчеркивает, что тщательный анализ истории программы Бора - "поистине золотое дно для методологии": ее изумительно быстрый прогресс - на противоречивых основаниях - потрясает, ее красота, оригинальность и эмпирический успех, ее вспомогательные гипотезы беспрецедентны в истории физики.
      Лакатос подчеркивает мысль Бора о том, что противоречия в основаниях исследовательской программы могут и даже должны быть возведены в принцип, что такие противоречия не должны слишком заботить исследователя, что к ним можно просто привыкнуть. Однако непротиворечивость должна оставаться важнейшим регулятивным принципом, обнаружение противоречий должно рассматриваться как проблема. Причина проста: если цель науки - истина, наука должна добиваться непротиворечивости, отказываясь от непротиворечивости, наука отказалась бы и от истины.
      Итак, от формально-логических противоречий и непротиворечивости (не отказываясь от них и не "отметая" их до выяснения их природы) к обнаружению и разрешению диалектических противоречий ("противоречий-проблем") с помощью разработанных Бором принципов дополнительности и соответствия. Оказались "незатронутыми" и "интересы обеих логик"; одна (формальная) занималась "логическими" противоречиями, другая - диалектика - диалектическими, чтобы не "предаваться методологическому пороку", соглашаясь только с формальнологическими противоречиями.
      Лакатос как честный и объективный методолог науки, хорошо разбиравшийся в ее проблемах, прозорливо усмотрел, что Бор, учитывая специфику предмета новой квантовой теории, не мог любой ценой добиваться непротиворечивости новых знаний. В этом случае квантовая механика, "соблюдая непротиворечивость", оказалась бы вдалеке от истины.
      Гениальность Бора, согласно Лакатосу, в конечном итоге и состояла в том, что в своем принципе дополнительности он возвел противоречие в статус "фундаментальной и фактуально достоверной характеристики природы" и свел субъективистский позитивизм с алогичной диалектикой и даже философией повседневного языка в единый порочный альянс. Так успешно была выражена в теории и разрешена такая "фундаментальная и фактуально достоверная характеристика природы" - ее реальная противоречивость.
      Лакатос указывает, что его методология исследовательских программ предполагает соперничество последних (и победу одной из них), допускает существование и "снятие" возникающих в теориях противоречий, имеет предсказательные функции, носит исторический и универсальный характер хотя некоторые его критики оспаривают последнее, как и всю его концепцию в целом.
      Тулмин Стивен Эделстон (р. 1922) - американский философ, видный представитель постпозитивизма в философии и методологии науки.
      Основные работы: "Концептуальные революции в науке" // Структура и развитие науки. М., 1978; "Человеческое понимание". М., 1984.
      В своей концепции науки Тулмин исходит из того, что все аспекты природы - от конечных материальных частиц, планетных систем и видов животных вплоть до вневременных императивов морали и социальной жизни рассматриваются как исторически развивающиеся, т.е. эволюционирующие. Причем развиваются и природа, и общество, и наука и сами принципы научного познания.
      Принцип развития (эволюции) американский философ тесно связывает с принципом системности, говоря, например, о "системной модели" общества и науки. Задача последней, с точки зрения американского философа, состоит в том, чтобы постепенно, шаг за шагом усовершенствовать наши представления о природе, идентифицируя проблемные зоны, где можно сократить разрыв между возможностями находящихся в обращении понятий и нашими разумными идеалами.
      Тулмин подчеркивает, что проблемы, на которых концентрируется работа последующих поколений ученых, образует своего рода "диалектическую последовательность". Несмотря на все изменения актуальных для них понятий и методов, стоящие перед ними проблемы в своей совокупности образуют длительно существующее генеалогическое дерево.
      Согласно Тулмину, четкая преемственность проблем, стоящих перед наукой, отражает не вечный внешний диктат логики, но преходящие исторические факты в каждой отдельной проблемной ситуации. При этом он подчеркивает, что дисциплинарные (интеллектуальные) и профессиональные (человеческие) аспекты науки должны быть тесно взаимосвязанными, но ни один из них не может быть полностью первичным или вторичным по отношению к другому.
      Выдвинув эволюционистскую (по аналогии с биологической эволюцией) программу изучения науки, Ст. Тулмин исходил из того, что в основе всех научных теорий лежат стандарты рациональности и понимания. Ученый считает понятными те события и явления, которые соответствуют принятым им стандартам, а те, что не соответствуют, являются аномалией, устранение которой, т.е. улучшение понимания, двигает вперед развитие науки. При этом, по его мнению, историческая трансформация, благодаря которой эволюционизирует содержание научной дисциплины, постигается только в терминах целей объяснения, принятых в настоящее время в соответствующей специальности.
      Рациональность научного знания есть, по Тулмину, соответствие принятым стандартам понимания. Последние не являются раз навсегда данными, а меняются с изменением научных теорий, их понятийного аппарата. Содержание теорий Тулмин рассматривает как своеобразную "популяцию понятий", а общий механизм их эволюции представляет как взаимодействие внутринаучных (интеллектуальных) и вненаучных (социальных) факторов, подчеркивая, однако, решающее значение рациональных компонентов.
      Продуктивными моментами эволюционной эпистемологии Тулмина являются: указание на недопустимость абсолютизации аппарата формальной логики, критика догматизма и метафизики (антидиалектики), подчеркивание особой важности принципа конкретного историзма для анализа развития науки, требование "многомерного" (всестороннего) изображения научных процессов, выявление их социокультурной обусловленности и др.
      Так, американский философ обращает внимание на то, что мы можем ясно понять интеллектуальный авторитет наших познаний только в том случае, если мы имеем в виду социально-исторические процессы, благодаря которым они развиваются в жизни культуры или сообщества: однако более ясный анализ этого интеллектуального авторитета в свою очередь дает нам средства для развития более точных идей о самих этих процессах.
      Фейерабенд Пол Карл (р. 1924) - американский философ и методолог науки, один из основных представителей постпозитивизма. Преподает в Калифорнийском и других университетах США. Сформулировал целый ряд плодотворных методологических идей - особенно при разработке им оригинальной и получившей большой резонанс в мировом философском сообществе "анархистской теории познания".
      Основное сочинение: "Избранные труды по методологии науки". М., 1986.
      Отстаивая позиции теоретико-методологического плюрализма, П. Фейерабенд отрицает возможность универсального (тем более "единственно верного") метода познания, т. к. развитие знания неизбежно предполагает отказ от старых методов и формирование новых. Более того, он убежден, что следование методу (даже самому истинному и эффективному) несовместимо с творческим мышлением. А потому ученые должны руководствоваться принципом "все дозволено", который означает, что они могут и должны использовать любые методы и нормы, теории и подходы, которые они считают необходимым избрать для решения своих научных проблем. Данный принцип - "единственное противоядие" против аргументации сторонников универсальной методологии.
      Нужно всегда иметь в виду, отмечает американский философ, что, во-первых, наука является гораздо более "расплывчатой" и "иррациональной", чем ее методологические изображения. И они служат препятствием для ее развития, поскольку попытка сделать науку более "рациональной" и более точной уничтожает ее. Во-вторых, требования любых методов, в том числе рациональных правил и стандартов, справедливы только при точно сформулированных условиях. Вместе с тем Фейерабенд считает, что единственно правильного метода просто не существует. Более того, наука, по его мнению, всегда обогащается за счет вненаучных методов и результатов. При этом недопустимо "тупоумное применение" соответствующих методов, норм и приемов, так же как не следует абсолютизировать те или иные правила и стандарты рациональные, иррациональные и др.
      Характерную особенность науки американский философ видит в том, что разум в ней не может быть универсальным и неразумность не может быть исключена. Поэтому, с его точки зрения, даже в науке разум не может и не должен быть властным и должен подчас оттесняться или устраняться в пользу других побуждений. Фейерабенд считает догмой утверждение в том, что все люди и все объекты совершенно автоматически подчиняются законам логики и должны подчиняться этим законам, а мысль о том, что наука может и должна развиваться согласно фиксированным и универсальным правилам, является, по его мнению, и нереальной и вредной. Американский методолог науки не сомневается в том, что для любого данного правила, сколь бы "фундаментальным" или "необходимым" для науки оно ни было, всегда найдутся обстоятельства, при которых целесообразно не только игнорировать это правило, но даже действовать вопреки ему.
      Фейерабенд убежден, что наиболее важные научные идек и открытия стали возможны именно благодаря сознательному или непроизвольному нарушению "наиболее разумных (т.е. рациональных) методологических правил" (например, коперни-канская революция или возникновение квантовой теории). А это значит, что, согласно Фейерабенду, во-первых, правила (стандарты) действительно нарушались и наиболее чуткие ученые это осознавали; во-вторых, они должны были нарушаться, ибо их чрезмерно строгое соблюдение неизбежно задержало бы прогресс науки; в-третьих, именно эти "отклонения и ошибки" являются предпосылками прогресса.
      Ученый, по Фейерабенду, должен творчески и критически "применять плюралистическую методологию", ибо только тогда он "сохранит концепции человека и космоса". При этом он не должен забывать, что всякая методология - даже наиболее очевидная - имеет свои пределы и единственным "правилом", которое всегда сохраняется, является правило "все дозволено". Тем самым плюрализм важен не только для методологии - он является также "существенной частью гуманизма", а "эпистемологический анархизм" необходим как для внутреннего прогресса науки, так и для развития культуры в целом.
      Рассматривая соотношение разума и практики, Фейерабенд подчеркивает, что это "не отдельные сущности, принадлежащие к разным видам", а "стороны единого диалектического процесса", причем само это единство не остается неизменным. Разум, по его мнению, не прислушивающийся к практике, способен сбиться с пути, а практика может быть значительно усовершенствована благодаря вмешательству разума, значение и роль которого не следует слишком преувеличивать. Более того, науку (как главного "носителя разума") следует, как полагает Фейерабенд, "лишить центрального места в обществе" и уравнять ее с религией, мифом, магией и т.п. духовными формообразованиями, а также отделить ее от государства.
      4. Психоанализ
      Психоанализ - учение, громко и скандально известное за пределами научно-теоретического круга и широко вошедшее в современное общественное сознание. На протяжении целого столетия он коснулся целого ряда прежде запретных тем, связанных с жизнью бессознательного начала в человеке: темы сексуальности, темы снов и грез, темы жажды агрессии. Возникнув в начале века в исследованиях 3. Фрейда как психотерапевтическое направление, психоанализ вскоре соединил в себе психологические и собственно-философские аспекты, став синтетической дисциплиной по изучению человека, В ходе своего существования и развития он породил множество интерпретаций, далеко вышедших за пределы собственно-фрейдистских идей. Психоанализ представлен именами 3. Фрейда. К.-Г. Юнга, Р. Адлера, В. Райха, К. Хорни, Р. Ассаджиоли, Э. Фромма, В. Франкла, Э. Берна и др. Современное направление трансперсональной психологии также вырастает из психоаналитических корней. Психоанализ дал множество синтезов с другими направлениями философской мысли.
      Фрейд Зигмунд (1856-1939), австрийский врач, начал свою исследовательскую и творческую деятельность как невропатолог. Его интересовали случаи истерического паралича, заикания, фобии и другие случаи сбоя в организме и поведении, которые невозможно было объяснить чисто физиологическими причинами. Наблюдая за больными, анализируя поведение людей после гипноза, Фрейд приходит к выводу, что в основе истерии и других психогенных заболеваний лежат психические образования, не доходящие до сознания больного. Это страхи, обиды, потрясения, которые как бы намеренно забыты человеком, потому что сознание их стыдится или боится. Будучи забыты, они не могут быть отреагированы и вызывают болезненные симптомы. Обнаружив это, Фрейд вместе с другим врачом Брейером в 1890-1897 гг. создает катартический метод лечения истерии. Катарсис - это очищение, разрядка, обновление внутреннего мира. Согласно этому методу врач должен снять амнезию, вернуть больному память о забытом травматическом событии, и само освобождение от страшного и стыдного, давившего изнутри, принесет излечение. Вмешательство врача прерывает "бегство в болезнь", позволяет человеку осознать то, от чего он в ужасе отворачивался. Болезненные симптомы (параличи, заикания) снимаются, и человек выздоравливает, хотя ценой этого оказывается осознание: встреча лицом к лицу с собственным несовершенством, страхом или проблемой.
      В 1897-1920 годах Фрейд создает оригинальное учение о роли бессознательного в жизни людей. Борьба сознания и бессознательного с его точки зрения - постоянная закономерность психической реальности. Образование бессознательного идет с младенчества, оно образуется путем вытеснения из ясных пластов психики тех комплексов переживаний, которые неприемлемы для человека. По Фрейду, это прежде всего переживания сексуального характера. Психика младенца руководствуется "принципом удовольствия". Для него "все дозволено", а удовлетворение желаний происходит галлюциноторно (всякое представление - уже реальность). Однако, с ростом ребенка и развитием его психической жизни возникает необходимость следовать "принципу реальности". То, что соответствует реальности и требованиям сознания - принимается, то, что не соответствует - вытесняется в систему бессознательного. Вытесненные страхи и запретные желания никогда не умирают и не теряют своей силы.
      Фрейд строит следующую модель человеческой психики: бессознательное, предсознательное и сознание. Предсознатель-ное выступает как некий страж, который находится между сознанием и бессознательным и лишь по согласию сознания пропускает туда впечатления, отбрасывая неприемлемое в область бессознательного. Предсознательное связывает бессознательное со словом. Быть сознательным для Фрейда - значит иметь непосредственное и надежное восприятие, выражаемое в словах. Бессознательное же в словах невыразимо, это то психическое, восприятие которого требует особых процедур, технических приемов.
      Бессознательное для Фрейда - это мощное энергетическое начало. Он сравнивает его с лошадью, а сознание - со всадником. Всадник обычно управляет лошадью, но если она понесет, то ему почти невозможно с нею справиться.
      Поскольку запретные влечения и страхи вытеснены в бессознательное, но обладают огромной энергией, они все время стремятся выбраться "наружу", проникнуть в сознание, и ищут для этого окольные пути. Отдушиной для вытесненных влечений оказываются: 1) невротические симптомы; 2) символы разного рода, являющиеся человеку по преимуществу в снах и грезах; 3) описки и оговорки.
      Символика бессознательного очень интересует Фрейда. Символ и открывает, и скрывает содержание бессознательного, ибо являет собой соединение страшного и стыдного с приличным и допустимым. Фрейд даже составляет словник бессознательной символики снов.
      Метод психоанализа предполагает скрупулезный и внимательный анализ снов, описок, оговорок. Он пользуется также методикой "свободных ассоциаций". Терапевт ведет с пациентом беседу таким образом, чтобы тот проговаривал все, что ему приходит в голову. Из этого "всего" и вылавливаются замаскированные своей случайностью и незначительностью символы бессознательного, которые затем должны быть истолкованы психоаналитиком. В ходе работы с больными Фрейд открыл ряд защитных механизмов сознания от "атак" бессознательных содержаний. Их ярким примером является проекция (перенос, трансфер). При проекции мы бессознательно переносим собственные запретные влечения и неодобряемые качества вовне - на других людей, приписывая им то, чего стыдимся в себе (зависть, гнев и т.д.) Другой защитный механизм - рационализация. При рационализации человек сознательно приписывает своим поступкам совсем не те причины, которые породили их на самом деле, а те, которые удовлетворяют требованиям сознания.
      Одной из ведущих идей 3. Фрейда выступает идея доминирования в человеческой жизни либидо - полового влечения. Фрейд считает важнейшими инстинктами инстинкт самосохранения и продолжения рода, однако свое внимание он сосредоточивает именно на половом инстинкте, который, как он полагает, присущ человеку от рождения. С гипертрофией темы либидо связана фрейдовская концепция "Эдипова комплекса", впоследствии отвергнутая практически всеми продолжателями и интерпретаторами психоанализа. По Фрейду, ребенок испытывает травму рождения, переходя от единства с материнским организмом к самостоятельному существованию, и он хочет вернуться обратно ко внутриутробной гармонии. Именно мать оказывается первым объектом эротического влечения, подчинения "принципу удовольствия". Отец является преградой для инцестуозного единения ребенка с матерью, он отрывает его от матери и требует самостоятельности, поэтому у ребенка существует на бессознательном уровне желание убить отца. Так и поступили, по Фрейду, древние сыновья. Убив отца, они раскаялись в содеянном, испытали страх и стыд, и теперь в каждом человеке - в каждом мужчине - есть "Эдипов комплекс" - восхищение отцом, смешанное с ненавистью и желанием его смерти, а также сопровождающие это желание страх и стьщ. Фрейд считает, что многие поступки людей на самом деле движимы "Эдиповым комплексом", который скрыт от сознания.
      В 1920-1939 годах Фрейд создает новое представление о соотношении фундаментальных влечений человека. Он говорит о сексуальном влечении Эросе и влечении к смерти Тана-тосе. Собственно, Эрос оказывается у позднего Фрейда уже не столько сексуальным влечением, сколько сферой любви, тяготения ко всякой органической жизни, чем-то вроде божественного Эроса у Платона. Он глубоко конструктивен. Соответственно, Танатос является фундаментальной деструктивной силой, ведущей к разрушению, убийству и самоубийству, влекущей людей к возвращению всего живого в неорганическое состояние. Оба инстинкта - созидание и распад - пронизывают всего человека, каждую его клетку.
      В этот период Фрейд изменяет и свое представление о структуре внутреннего мира. Теперь он строит следующую триаду:
      1. Оно - сфера бессознательного, где буйствуют вытесненные влечения и страхи. Оно подчиняется принципу удовольствия;
      2. Я (Эго) - разумная и рассудительная часть внутреннего мира, подчиняющаяся принципу реальности;
      3. Сверх-Я (Супер-Эго) - бессознательная инстанция морального контроля, содержащая культурные требования и ограничения влечений. Это внутренний цензор. Сверх-Я образуется по Фрейду за счет идентификации с отцом, который выступает не только как соперник, но и как авторитет. Сверх-Я перехватывает агрессивные стремления людей и направляет их внутрь, преображаясь в совесть, которая терзает человека упреками за его несоответствие требованиям авторитета. Чем больше человек отказывается от реализации своих желаний, тем больше его страдания, так как от Сверх-Я ничего нельзя скрыть. Поэтому, чем добродетельней человек, тем суровее и подозрительней делается совесть.
      Разумная и рассудительная часть нашей личности - Я - оказывается "несчастным Я", так как оно находится "между молотом и наковальней": с одной стороны на него давят запретные влечения, а с другой - его терзает представляющая Сверх-Я совесть.