Молдер кашлял, совсем как Танака перед своей неожиданной гибелью. А потому в очередной раз ступив на какой-то булыжник и едва не вскрикнув от боли, стрельнувшей по лодыжке, он дал себе слово, что поисками доктора Трепкоса сегодня заниматься не будет. Какие там могут быть поиски, если он еле передвигается? Все, на что он способен, это изучить путь к озеру. Нужно поставить ориентиры, чтобы потом можно было прийти сюда целой группой. Вот что он должен тут сделать прежде всего. Они только дойдут до озера и сразу же повернут обратно.
      Зато Восберг чувствовал себя, как рыба в воде. Он шагал уверенно, словно наизусть знал каждый камешек у них на дороге; не задумываясь, поворачивал, когда каменный ход разветвлялся на несколько коридоров; легко спрыгивал, перескакивал, карабкался по уступам. Душный горячий воздух, по-видимому, не оказывал на него никакого влияния. И тяжелые сернистые облака, вспухающие иногда из щелей, тоже не производили на него особого впечатления - он прошагивал их насквозь, не задерживаясь ни на секунду.
      А кроме того, он еще умудрялся по ходу движения что-то делать: то нагнется и поднимет камешек, и рассматривает его, дожидаясь Ковыляющего Молдера, то прильнет к сколу в стене пещеры и ощупывает его, подсвечивая себе фонариком. Единственное, чего он не делал, - это не говорил вслух. Если требовалось объяснить что-нибудь, обходился знаками. Но гораздо чаще просто уходил вперед, время от времени останавливаясь, чтобы подождать Молдера. Еще при входе он предупредил: "Не хочу, чтоб Трепкос услышал нас раньше, чем мы его обнаррким", и в дальнейшем неуклонно следовал этому правилу, продвигаясь по лазам с ловкостью старого пещерного жителя. И лишь когда перед ними открылся довольно широкий откос, усыпанный галькой, и они, вопреки ожиданиям Молдера, свернули налево и оказались в многоступенчатом гроте, Восберг, дождавшись охромевшего спутника, не двинулся дальше, а шепнул в самое ухо:
      - Это вон там. Осталось метров пятьдесят-семьдесят...
      Молдер подумал и вытащил из-за пазухи пистолет.
      Восберг одобрительно подмигнул ему и, выставив руку, несколько раз согнул указательный палец. Вероятно, он хотел дать понять Молдеру, чтоб тот не задумывался, стрелят или не стрелять. Правда, этот зловещий жест оказался последним в его жизни. Шипящая огненная черта вдруг вытянулась из ближайшего зияющего провала, пропорола воздух и, будто пылающая стрела, воткнулась Восбергу в спину. Восберг взмахнул руками и упал прямо на Молдера. Хуже всего было то, что он повалился, как неподъемный мешок, накрыв собой пистолет. Молдер ничего не успел предпринять. Потому что сразу за выстрелом, пока тело Восберга еще билось в мелких конвульсиях, из лаза мягко спрыгнул мужчина с белой повязкой на голове и наставил уже вновь заправленную ракетницу на самого Молдера.
      Никакой возможности отскочить или выстрелить не было. Тело Восберга оседало, и Молдер был скован его цепляющимися за одежду руками. Было бы безумием сопротивляться в таком невыгодном положении. И потому, когда мужчина взмахом свободной руки приказал, чтобы Молдер положил пистолет, Молдер безоговорочно подчинился - выпустил рукоятку и отступил метра на четыре назад. Он даже забыл про свою тянущую муторной болью ногу. Он только жалел, что сейчас рядом с ним нет Скалли.
      Скалли еще раз глянула в бинокуляр, где на предметном столике сияла в фокусе ламп крохотная стеклянная ванночка, подкрутила микровинты, откинулась и, со вздохом взяв диктофон, начала говорить обдумывая каждое слово:
      - Я пыталась культивировать споры, используя широкий температурный диапазон: от температуры человеческого тела до температуры, которая существует в кратере вулкана. Я пользовалась питательными средами, содержащими человеческие ткани, кровь, слюну, и добавляла туда по возрастающей концентрации серу и другие характерные для вулканической деятельности вещества. Всего было поставлено около трех десятков подобных экспериментов... Однако, ни один из семи образцов, взятых для опытов, не пророс до формы, которая, в конце концов, убила Танаку. Прорастания спор в искусственной среде не происходит...
      Она подумала, глядя в бетонную стену перед собой, а затем снова поднесла к губам диктофон:
      - На основании этих экспериментов я выдвигаю следующую гипотезу. Пока споры кремниевого растения не вживлены каким-либо образом в организм хозяина, пока они не попали туда вместе с воздухом непосредственно после выброса из спороноса грибка, они не активны и пребывают в состоянии "ожидания". В этом виде они совершенно безвредны, и заразиться ими можно лишь специально приняв их внутрь. Достаточно самых простых мер безопасности. Но при попадании в человеческий организм они оживают...
      Скалли положила диктофон и прислушалась. Мертвая подземная тишина царила на станции. Даже тень звука не долетала из коридора, ведущего в лабораторию. Слабо шуршал вентилятор в процессоре и чуть слышно отмеряли секунды прямоугольные технические часы, предназначенные, чтобы звенеть через определенные промежутки времени. Скалли остановила их нажатием пальца, и подземная тишина стала просто невыносимой.
      Тогда Скалли решительно поднялась, прошла в жилой корпус (лампы через одну были притушены) и, остановившись у третьей двери от входа, постучала в нее намеренно громко.
      - Джесси? Джесси? Ты у себя? Открой, пожалуйста!..
      Судя по звуку, за дверью что-то перекатилось, а потом сдавленный и недружелюбный голос Джесси спросил:
      - В чем дело?
      - Открой, Джесси, у меня хорошие новости! Я подумала, что тебе будет интересно их знать. Мы, оказывается, не заражены. Ты слышишь, Джесси? Мы были на безопасном расстоянии от Танаки. Споры грибка опасны только в момент распыления. Скоро вернется Молдер, и мы сможем эвакуировать станцию. Ты полетишь домой, Джесси. Слышишь меня? Джесси, ты полетишь домой!.. Я почти уверена, что с нами все обстоит нормально...
      Она подождала, но ответом ей была та же самая подземная тишина. Станция будто вымерла много десятилетий назад. Скалди не знала, что Джесси как раз в эту минуту в остолбенении стоит перед зеркалом; лицо у нее - как снег, а расширенные зрачки заливают глаза чернотой. Обеими руками она держит себя крест-накрест чуть ниже горла и с отчаянием наблюдает, как там, выше пальцев, вздувается и сразу же опадает под кожей острый уступ, будто что-то продолговатое тычется в гортань изнутри, и пружинит, и отступает, и снова с тупым упорством пытается прорваться наружу...
      - Назад! - негромко, но очень напряженно сказал Трепкос,
      Молдер помедлил и отступил на три шага.
      - Еще назад! Совсем отойдите!..
      Молдер опять помедлил, но все-таки отступил - на этот раз уже к самой стене.
      Трепкос, не сводя с него глаз и, главное, ракетницы, осторожно присел, вытащил из-за камней, заранее подготовленную канистру, опять таки, не сводя с Молдера глаз, неловко полил лежащее тело бензином, а потом, в свою очередь отступив, бросил туда включенную зажигалку.
      Пламя хлопнуло и сразу же охватило все тело. Короткие язычки пламени вгрызлись в одежду. На секунду Молдеру показалось, что Восберг пошевелился.
      - Зачем все это? Сколько раз можно его убивать? - спросил он у Трепкоса.
      - Я хочу убить не его, - сказал доктор Трепкос. - Я хочу убить того, кто у него внутри. Против самого Восберга я ничего не имею...
      Молдер поднял ладонь, заслоняя от жара глаза.
      - Значит, вы уже давно знаете, что происходит? Трепкос, скажите, что у вас там на самом деле случилось? Наверное, огнеход вытащил на поверхность что-то такое...
      - Огнеход вытащил на поверхность слона, - резко сказал доктор Трепкос. Вы ведь, конечно, знаете эту старую притчу? Правда - она ведь как слон, которого пытаются описать трое слепых. Первый слепой схватил хвост слона и сказал, что это веревка. Второй почувствовал толстую грубую кожу и закричал, что это какое-то дерево. А третий слепой взялся за хобот и решил, что это змея. Вот в чем заключается правда, у нее много граней...
      - И какая из этих граней представляется вам наиболее вероятной?
      - Змея. Которая может смертельно ужалить. Я бы сказал, что даже не в самых глубоких недрах нашей Земли, в недрах планеты, куда мы еще только проникаем со своими приборами, скрываются такие неожиданные откровения, которых человеку, может быть, лучше не знать. Такие загадки, которые, по-моему, не следует и разгадывать...
      - Вы имеете в виду тот грибок, жизнедеятельность которого основана на соединениях кремния?
      Трепкос выпрямился.
      - Вы много знаете. Кто вы такой?
      - Я - агент ФБР Молдер. Я приехал сюда, чтобы расследовать это дело.
      - Кто вас вызвал?
      - Доктор Пирс записал какую-то странную передачу из кратера Авалона. Кроме того, он получил экстренную просьбу об эвакуации.
      - Вы не похожи на полицейского.
      - Смерть Эриксона побудила нас заняться этим делом.
      - Эриксон был заражен грибком, так же, как и все остальные...
      - То есть, он погиб сам?
      - Это произошло внезапно, прямо на станции. Он схватился за горло, упал, и вдруг из него высунулась эта штука. Вы, наверное, понимаете о чем я, если вы ее видели.
      - Так погиб Танака.
      - Значит, Танака тоже не избежал этой участи. Но вы прилетели сюда вовсе не потому, что погиб Эриксон. И не потому, что скоро мы все, один за другим, отправимся в преисподнюю. Вы прилетели, потому что верите в некие окончательные ответы. Вы наивно верите, что небеса могут вам что-нибудь объяснить. Что они способны пролить свет на трагические загадки и что правда, которую вы нашли, единственная и непреложная. Вы заблуждаетесь так же, как и все остальные...
      Пламя слегка опало, и Молдер вдруг увидел ожоги на лице доктора Трепкоса. Красно-чернеющие рубцы занимали большую часть кожи. На скулах они сливались в сплошную, наверное кровоточащую, широкую язву, а все горло было покрыто сизыми струпьями сажи.
      Доктор Трепкос перехватил его взгляд.
      - Это попытка излечиться огнем, - сказал, он растягивая губы в усмешке. То, что появилось из бушующего огня, должно в нем и исчезнуть.
      Молдер сделал шаг, чтобы оказаться ближе к выходу из пещеры.
      - Мне просто интересно, Трепкос. Что же случилось после первого спуска вашего аппарата? Что вы там нашли? Каким образом грибок оказался внутри станции?
      Трепкос поднял пистолет и осмотрел его, словно видел впервые.
      - Аппарат притащил среди прочего кусок странного пористого материала. Он был заключен в такой пузырь из вулканического стекла. Вулканическое стекло может храниться без изменений миллионы лет. Трудно даже представить, из каких глубин времени вынырнуло это чудовище. Эриксон решил, что это какая-то очень древняя окаменелость. Понимаете, в стекле мог сохраниться остаток, например, растения из мезозоя. Или насекомое, или мелкое животное той давней эпохи. Он хотел его исследовать и вскрыл этот пузырь.
      - Ив результате он выпустил споры наружу?
      - В результате он открыл новую форму жизни, агент Молдер. В один момент, понимаете? Все наши представления о происхождении жизни перевернулись с ног на голову. Это должно было стать сенсацией в научном мире. А какие перспективы в дальнейшем это бы открывало! Возможность развития принципиально иных, небелковых созданий. Возможность развития жизни, которая существует при сверхвысоких температурах. Откуда мы знаем - может быть, такие создания живут в недрах многих и многих планет?
      - А когда Эриксон понял, что он уже инфицирован?
      - Ну, это произошло далеко не сразу. Эриксон был слишком погружен в начатые им исследования. Он, конечно, покашливал, но никто не обращал на это внимания. Никто же не предполагал, что он уже почти при смерти. И вдруг, однажды, когда я находился в лаборатории, я услышал их крики. Когда я прибежал, Эриксон уже бился в конвульсиях. Глаза у него были выпучены, а эта штука прорвала горло и выбросила облако спор. Все сотрудники станции сгрудились вокруг. Понимаете, Молдер, они все были заражены! Спора начала прорастать в каждом из них. И она прорастала, пока не становилась ими самими...
      - Что-что? - вздрогнув от неожиданности, спросил Молдер.
      - Эта штука, этот паразит, не живет, пока не найдет хозяина. А когда находит, перестраивает его психику по своему усмотрению. Так, чтобы хозяин, носитель споры, передал бы ее возможно большему числу других людей.
      - Но вы же не заразились?
      - Нет. Я опоздал к Эриксону на две-три минуты и это меня спасло. А потом, когда я понял, что происходит, я ушел со станции и с тех пор скрываюсь в пещерах.
      - А зачем вы уничтожили почти все свои записи? Уничтожили передатчик, убили доктора Пирса. Чтобы никто не смог улететь?
      Доктор Трепкос вскинул голову, охваченную белой повязкой.
      - Именно так. Никто не может и не должен выйти отсюда. Иначе зараза перекинется на других людей.
      - А как же Джесси О'Нил?
      - Она тоже заражена!
      - Вы обрекаете их на гибель.
      - Они все заражены, Молдер. Все!...
      - Вам следовало сразу же обратиться за помощью.
      - Я объясняю вам, Молдер: есть тайны Земли, которые не должны быть открыты. Пусть и эта тайна будет похоронена в недрах вулкана.
      - У меня коллега, друг, сейчас находится рядом с Джесси О'Нил. Отпустите меня, Дэниэл. Может быть, она тоже уже заразилась этими спорами.
      Молдер сделал еще шаг к выходу. Доктор Трепкос поднял пистолет, и обожженные губы его растянулись в гримасу.
      - Я не могу, отпустить вас, агент Молдер. Я вам только что объяснил: отсюда никто не уйдет. То, что в огне началось, в огне и закончится.
      - А вы сами, Трепкос?
      - Я тоже останусь здесь. Я уже давно так решил. Авалон станет моим надгробием.
      - И поэтому вы бросили своих коллег, которые верили вам? Оставили их там, на станции, умирать в неведении? В том числе и Джесси О'Нил, которая вас любит?
      - Я не хочу, чтоб во мне начала прорастать эта проклятая штука. Вы же видели, Молдер, что она делает с человеком?..
      Пистолет в его руке задрожал, а ракетница выпала из-за пояса и задребезжала по камню.
      Тогда Молдер выставил руки, как бы отстраняясь от Трепкоса, и спокойно, но, вместе с тем без лишней поспешности, сделал еще шаг к выходу.
      - Я все равно уйду, Трепкос. Вы слышите? Я сейчас уйду, и, чтобы остановить меня, вам придется в меня стрелять. Вы видите, я ухожу, Трепкос? Он демонстративно сделал еще три шага. Пистолет все сильнее дрожал, и в груди у Молдера похолодело. - Чего же вы ждете? Я ухожу отсюда. Стреляйте, Трепкос!..
      Скалли уже была на пороге лаборатории, когда из коридора позади раздался громкий щелчок и свет на станции отключился. Некоторое время она неподвижно стояла, вслушиваясь в темноту, а потом негромко позвала:
      - Джесси?
      Черная тишина коридора сглотнула голос.
      К счастью, фонарик у нее всегда был с собой, и, осветив угол, где находилась распределительная колонка, Скалли обнаружила, что верхний шиток колонки кем-то открыт, а главный рубильник перекинут в нижнее положение.
      Пожав плечами, она вновь перевела пластмассовую рукоятку вверх. Свет зажегся, и снова стали видны бетонные стены станции, кабели, прикрепленные железными скобами, коричневый пластик пола, в котором тускло отражались светильники.
      Нигде ни одного человека.
      Скалли опять немного постояла, прислушиваясь. А потом закрыла щиток колонки, и вдруг сердце у нее подскочило, как бешеное. По другую сторону, в нише, которая при открытом щитке была не видна, беззвучно, будто привидение, выросла Джесси и, не говоря ни слова, точно не узнавая, не пытаясь ничего объяснить, также беззвучно сделала шаг по направлению к Скалли.
      Скалли даже вздрогнула от неожиданности.
      - Боже мой! - сказала она. - Как ты меня напугала!.. Джесси, это ты выключила свет на станции? Джесси, у тебя все в порядке? Я тебя искала. Что с тобой, Джесси?..
      Тут только она заметила, что Джесси вся мелко дрожит, точно от холода, лицо у нее бледное, будто лишенное крови, а глаза - расширенные, с какой-то жадностью взирающие на Скалли.
      Джесси шагнула вперед, и вдруг ноги у нее подогнулись. Скалли едва успела поймать неожиданно обмякшее тело. И в тот момент, когда она уже готова была осторожно опустить его на пол, Джесси железными пальцами вцепилась ей в руку, и вокруг запястья Скалли что-то замкнулось.
      Она увидела металлическую цепочку наручников. Теперь обе женщины были намертво прикованы друг к другу. И одновременно Скалли увидела, как на горле у Джесси образовалось острое вздутие - выпятилось и тут же опало, опять выпятилось и опять опало, не сумев прорвать кожу.
      А сама Джесси дико захрипела, закашлялась, и глаза у нее выпучились, чуть ли не вываливаясь из глазниц. По всему телу прошла длинная судорога.
      Скалли мгновенно поняла, что это значит. Точно такое же вздутие образовалось у Танаки незадолго до гибели. И он так же хрипел, кашлял и хватался за горло. Спора проросла, и теперь грибок рвался наружу. Сейчас тысячи новых,, активных спор будут выброшены из коробочек. Один только вдох, и она, Скалли, тоже будет инфицирована этим ужасным созданием. И тогда ее в ближайшее время ждет такая же кошмарная участь.
      Медлить было нельзя; Скалли, точно очнувшись, протащила бьющееся в конвульсиях тело Джесси в лабораторию, нашарила среди инструментов пожарный топорик и ударила им по цепочке - один раз, второй, третий, четвертый... Металлический грохот пронесся по помещению. Цепочка звенела, но прочные стальные звенья не поддавались. Скалли бросила топорик; было ясно, что освободиться вовремя она не успеет. Джесси уже почти потеряла сознание: она изгибалась и непрерывно хрипела, задыхаясь. Ее ладони беспомощно колотили по полу, а на горле, под кожей, все чаще и чаще, как заведенное, билось острие спороноса.
      До прорыва его, вероятно, оставались секунды. Скалли в отчаянии оглянулась, и ей на глаза попался медицинский шкаф. Дверца была приоткрыта, и за железным ребром ее угадывалось пустое пространство. Это был шанс. Скалли из последних сил поволокла тело Джесси по полу. Кое-как, преодолевая судорожное сопротивление зараженной женщины, втолкнула ее внутрь шкафа и навалилась на дверцу с другой стороны. Закрыть дверцу наглухо мешала та же цепочка. Сквозь стекло Скалли видела, как Джесси неожиданно открыла глаза. Взгляд ее прояснился и стал почти осмысленным. Она повертела головой - видимо, пытаясь понять, где находится. Прильнула к стеклу, так что страшно сплющились, нос и щеки. Ударила кулаком; стекло, к счастью, выдержало. Ударила еще раз, и бессмысленно, как в припадке, заколотила ладонями.
      Это, вероятно, стало последней каплей. Горло у Джесси вдруг лопнуло, и из него выскочило зазубренное широкое острие спороноса. Уткнулось в стекло, изогнулось, бешено заметалось в поисках выхода и вдруг тоже лопнуло, выбросив из себя беловатую отвратительную струю мелких спор. Точно скисшее молоко, потекли они по стеклу. Скалли зажмурилась и, плотно зажав нос и рот, задержала дыхание. Она не знала, сколько сможет выдержать. Сердце у нее колотилось, а разгоряченные легкие требовали хоть глотка воздуха. Желтые и синие пятна расплывались под веками. Скалли медленно, как можно медленнее, отсчитывала в уме секунды. Пятьдесят восемь... пятьдесят девять... шестьдесят ровно... шестьдесят одна... Губы она тоже стискивала, чтобы случайно не вдохнуть. И в то мгновение, когда она почувствовала, что больше не выдержит ни секунды, что смерть уже близка и что легкие у нее сейчас разорвутся, кто-то сильно и цепко схватил ее выше локтя, вывернув руку, потянул, щелкнул ключ, поворачиваемый в замке наручников, и Молдер, появившийся неизвестно откуда, подхватил ее и отбросил на другую сторону комнаты. Сам он мгновенно захлопнул дверь шкафа, отпрыгнул и привалился к стене, тяжело дыша.
      - Ну как ты тут? У тебя все в порядке?
      - Да, - ответила Скалли, еще не очень веря в спасение. Протянула руку и показала на Джесси привалившуюся к стеклу. - Посмотри: оказывается, она тоже была заражена. Не представляю, как это случилось...
      - Эриксон был первым носителем, - сказал Молдер. - Когда споры вылетели, все находились в зоне заражения, кроме Трепкоса. В итоге все оказались инфицированы, кроме него.
      - Они знали об этом?
      - После смерти Танаки, видимо, стали догадываться.
      - Какая это ужасная смерть, - сказала Скалли.
      - Трепкос потому и сбежал. Он боялся, что не убережется при новом выбросе и тоже вдохнет споры.
      - Ты что, нашел Трепкоса?
      - Да, он скрывался в пещерах кретера.
      - Ну, и где этот доктор?
      Молдер повернул голову и повел бровью в сторону коридора. В дверном проеме появилась фигура, облепленная лохмотьями. Доктор Трепкос едва переставлял ноги. Он подошел к медицинскому шкафу - и замер, глядя на Джесси О'Нил, навсегда замершую за стеклом. Будто во сне, положил пистолет Молдера на ближайший столик и, скользя руками по шкафу, опустился перед ним на колени. Вдруг, точно вспомнив о чем-то, жалобно посмотрел на Молдера.
      - Я ей обещал, что эта экспедиция изменит всю ее жизнь, - сказал он. - Мы собирались с ней пожениться, когда возвратимся. Джесси поехала сюда только ради меня...
      Он замолчал и снова повернулся к стеклянной дверце.
      Молдер достал рацию и нажал кнопку вызова на передней панели.
      - Поисковый отряд? Вы меня слышите? Говорит агент Молдер. Объявленный карантин отменяется, вы можете забрать нас отсюда.
      - Агент Молдер! Сколько у вас человек, возвращающихся из зараженной местности?
      - К сожалению, всего двое: агент Скалли и я сам.
      - Повторите!
      - Вам надо забрать всего двух человек.
      - Понял, Молдер! Вертолет будет у вас примерно через сорок минут. Вместе с ним прибудет и спецкоманда по обеззараживанию.
      - Что ты делаешь? - прошептала Скалли, чуть скашивая глаза на доктора Трепкоса. - Нас не двое, а трое. Они ведь обязательно захотят его допросить.
      - Конец связи, - сказал Молдер и убрал рацию. - Поздно, Скалли. Он уже никому ничего не скажет.
      - Все равно, ты не имеешь права так поступать.
      - Знаю.
      - И что же?
      - Мы улетим отсюда только вдвоем, - упрямо сказал Молдер.
      Молдер взял диктофон, откинулся в кресле и нажал кнопку записи.
      - Прошло уже три дня, как мы со Скалли находимся в карантине, - негромко сказал он. - Мы проходим процедуры обеззараживания четвертого уровня. Врачи, обследующие нас каждый день, пришли к заключению, что споры грибка или какие-нибудь другие признаки инфекции пока не проявляются. Мы надеемся, что они и не будут обнаружены. Все наши материалы и образцы конфискованы специальной военной командой. Я не думаю, что мы когда-нибудь сможем получить их обратно. Станция в районе вулкана Авалон законсервирована, доступ туда запрещен, и все подходы перекрыты военными. Возможно, со временем, там начнет работать некая исследовательская группа. Однако мне кажется, ученые мало что смогут понять и уж тем более не сумеют восстановить подлинную картину событий. Слишком большие изъятия были произведены в этом деле. Тела доктора Трепкоса и Джесси О'Нил останутся не найденными. Предполагается, что они погибли где-то внутри вулкана. Исследования других подобных вулканов пока не планируется. Если даже в них и присутствует нечто такое, что было обнаружено в кратере Авалона, то в ближайшие годы или десятилетия исследователи до него не доберутся. Огненные недра Земли останутся непотревоженными. И единственным свидетельством о событиях, имевших место на горе Авалон, будет, по-видимому, только эта моя запись. Если, конечно, мне удастся ее сохранить и вынести из карантина...
      Молдер подумал, что можно было бы добавить. Вероятно, следовало бы, шаг за шагом, изложить весь ход этого дела. Впрочем, времени у него для этого будет вполне достаточно. А пока в голову ничего больше не приходило, и он выключил диктофон.