С этой минуты он стал относиться ко мне с особым уважением и вызвался тайком отправиться к моему отцу, чтобы рассказать о жестокости королевы и о том, в каком трудном положении я оказался.
      Ему и в самом деле удалось не только проникнуть во дворец, но и переговорить с глазу на глаз с королем. Король был безутешен, он оплакивал мою гибель, в которой не сомневался. Узнав, что счастливый случай спас меня от стольких бед, он стал хохотать как безумный. Однако жена его обращалась с ним, как с маленьким, и он не смел ни в чем ей перечить, да к тому же он опасался, как бы мачеха своими злыми кознями меня не погубила. Поэтому он передал мне, чтобы я не появлялся при дворе, а отправился бы в город у самой границы, где меня будут ждать, конечно, втайне от королевы, карета и свита, соответствующие моему рангу. В течение шести лет я переезжал из королевства в королевство, посещал все самые блестящие дворы, я искал развлечений, и любовные похождения помогали мне развеять тоску изгнания. Для забавы я занимался и музыкой, притом весьма успешно. Я неплохо играю на разных струнных инструментах.
      Я повидал за эти годы всех самых красивых принцесс на свете, но оставался совершенно равнодушным, они меня соблазняли не больше, чем обезьяны, я не мог без насмешки смотреть на галантных ухажеров, не сводящих с них глаз. Я был убежден, что Амур не нашел еще той стрелы, которая могла бы ранить мое сердце. И маленький проказник мне отомстил. Он привел меня к одной молодой принцессе. Боже, до чего же она прекрасна! Это самое совершенное творение Всевышнего, бриллиант! Все остальные красавицы мира ничего рядом с ней.
      Небу было угодно соединить в ней все прелести ума и сердца, все то, что другим женщинам выдается так скупо. Что мне еще сказать, принцесса? Я люблю, горю, тоскую, вздыхаю, думаю денно и нощно об этом очаровательном существе. Но у меня есть соперник, и это ввергает меня в отчаяние. Боязнь оттолкнуть предмет моих воздыханий заставляет меня молчать, я не смею ей открыться. Чистота моих чувств меня не обнадеживает, и хотя любовь бесцеремонно толкает меня объясниться, почтение берет над ней верх и затыкает мне рот. Я обречен, увы, любить всю жизнь, не имея никакой надежды на взаимность.
      Леденец замолчал, а Скорлупка, услышав, что принц влюблен, почему-то покраснела.
      - Не могла бы я узнать, - сказала она не без досады, скрыть которую ей не удалось, - кто же она, это прелестное создание, которая сумела полонить ваше сердце?
      - О сударыня, - ответил Леденец, - не терзайте меня, не заставляйте заикаться, не требуйте, чтобы я раскрыл вам секрет, который оскорбил бы мое божество, я не переживу, если предмет моего обожания разгневается, вы увидите, как я задохнусь от горя и упаду бездыханным.
      - Ой, как нехорошо быть таким жестоким, - сказала Скорлупка. - А я надеялась, что вы будете настолько любезны и совершите ради меня эту небольшую жертву. Хоть я и женщина, я совсем не болтлива, и от меня никто не узнал бы вашего секрета. Но раз вы так ломаетесь, то храните этот секрет про себя, я вовсе не горю желанием его узнать.
      - Ваша воля для меня закон, сударыня! - воскликнул Леденец и упал на колени. - У ваших ног принц, который потерял голову, увидев такие совершенства. Накажите безрассудного смельчака, который посмел вас полюбить и сказать вам об этом. Дайте мне пощечину. Чего вы медлите? Удар вашей прелестной ручки мне будет слаще меда.
      Скорлупка растерялась от такого поворота, которого совсем не ожидала, и теперь она не знала, как ей следует себя вести. Долг требовал от нее одного, а сердце - другого. Болтушка, заметив, что ее хозяйка в нерешительности, как ей ответить, воспользовалась такой прекрасной возможностью обрушить на всех поток своих слов и прервать молчание, которое она с таким трудом хранила.
      - О сударыня, вы были бы более жестокой, чем султан китайский, если бы не пожалели этого бедного юношу. Я сама не в силах сдержать слез, слушая его. Поверьте мне, незачем доставать луну с неба и дуть на воду, обжегшись на молоке, надо ковать железо, пока горячо, будь проклят тот, кто подумает дурное, нельзя надеяться, что все это случиться после дождичка в четверг, но нельзя и забывать, что дорого яичко к Христову дню и что аппетит приходит во время еды, а то как бы не пришлось себе локти кусать, нечего ломаться, напрасно вы думаете, что береженого бог бережет, но всякий знает, что, снявши голову, по волосам не плачут. Конечно, кто я такая, чтобы вам советы давать, как говориться, всяк сверчок знай свой шесток, но ведь известно, что бедность не порок, однако все же пальца мне в рот не клади, так вот знайте, главное, чтобы меч был в руке, и тогда все едино, ешь не хочу, уж можете мне поверить, я в сердечных делах кое-что смыслю, немало сама погрешила в молодые годы, и мой возлюбленный никогда не откладывал на завтра то, что можно сделать сегодня, он был мастер на все руки и все мне твердил: со мной не соскучишься, и это была святая правда, бывало, не оглянешься, как ночка пролетит, лиха беда начало, как говориться в таких случаях, я бы и сейчас охотно с ним позабавилась, но, как известно, человек полагает, а бог располагает; мой дружок вот уже десять лет, как ушел в мир иной, бедняга, так вот, хоть и правда глаза колет, но я не боюсь вас разгневать и буду неустанно повторять: куйте железо, пока горячо!
      Эта разумная речь помогла Скорлупке собраться с мыслями. Она еще потешила немного свою гордость, но, бросив взгляд на Леденца, увидела в его глазах столько страдания и любви, что разом забыла все свои благие намерения.
      - Встаньте, - сказала она прерывающимся голосом и отпуская глаза. Меня должна была оскорбить ваша страсть, в которой вы посмели мне признаться, не испросив предварительно согласия моего отца, тем более, что вам известно, что он выбрал мне другого мужа. Однако я готова простить вам ваше дерзкое признание, но только если вы мне пообещаете забыть о своей любви, которая меня оскорбляет.
      - Нет, сударыня, нет, - прервал ее Леденец. - Я никогда не забуду о своей любви, я слишком честный человек, чтобы дать вам такое обещание, с каждой минутой эта преступная любовь будет все возрастать, но вспомните, несравненная принцесса, что я молчал, что это вы заставили меня вам открыться. И прежде чем вынести свой окончательный приговор, учтите, что страсть моя чище родниковой воды, я хочу, чтобы вы стали моей только с согласия вашего отца и после визита к нотариусу, а пока необходимо вырвать вас из объятий гнусного соперника, который заслуживает всяческого поношения, а не чести делить с вами брачное ложе. Если и после всего сказанного мое признание вас оскорбляет, я готов тут же, не сходя с места, повеситься. И даже если меня за это лишат почетного звания, я все равно буду счастлив принять эту смерть, раз она вас хоть на мгновение позабавит. Решайте мою судьбу, принцесса, решайте скорее! Скажите, прощает ли меня ваше сердце или ненавидит, одно ваше слово сделает меня счастливым или погубит.
      - Не требуйте ответа у этого сердца, - сказала принцесса, нежно глядя на Леденца и тяжело вздыхая. - Не требуйте ответа у этого сердца, неспособного сейчас ни на какие чувства, кроме горя, которое его пожирает.
      Затем Скорлупка подала принцу руку, чтобы он поднялся с колен. Он осмелился коснуться губами этой прелестной ручки, и при этом никто не оскорбился этой вольности, никто как будто даже не обратил на нее внимания. и он покинул покой Скорлупки самым счастливым из смертных.
      У возлюбленных было потом еще несколько разговоров, таких же возвышенных, как этот первый, но я их вам не пересказываю, потому что мне так и не удалось узнать, о чем именно они говорили. Однако мне достоверно известно от людей, вполне достойных доверия, что Скорлупка как-то незаметно потеряла свою гордую неприступность и в конце концов призналась счастливому Леденцу, что и она от него без ума.
      Общеизвестно, что когда влюбленные видятся каждый день и не устают все время повторять, что любят друг друга, они легко забывают обо всем на свете. Однако Скорлупка отличалась от всех, и чувства ее были чересчур возвышенны, чтобы она была в состоянии забыть про несчастье своего отца-короля. Она разослала гонцов во все концы света в надежде хоть что-то узнать о нем, но тщетно. Все они вернулись ни с чем, так и не сумев найти то место, куда журавли унесли короля. Эта неизвестность ввергла Скорлупку в еще большее горе, и в один прекрасный день она сказала Леденцу:
      - Принц, вы поклялись мне в любви, я вам поверила, быть может, с излишней поспешностью, впрочем, я об этом не сожалею, но хочу получить от вас теперь новое неоспоримое доказательство вашей любви. Вы видите, добавила она, - как меня тревожит судьба отца. Я взываю к вашей храбрости, вы должны найти его, где бы он ни был, и не показываться мне на глаза, пока вы его не вернете домой и я не смогу его обнять.
      - О сударыня! - воскликнул Леденец. - Это почетное поручение делает мне великую честь. Припадая к вашим стопам, клянусь Стиксом, Коцитом, Гаронной и всеми другими реками, ручьями, озерами и водопадами, которыми только можно клясться, что я не съем ни ложки капустного супа, не попробую ни капельки пикантного соуса, пока не найду вашего прославленного отца. Я бегу, я лечу на помощь, я буду искать его по всей земле, на самых высоких горных вершинах и в самых глубоких пещерах. Я найду его, уверяю вас, либо я буду недостоин своего имени.
      - Отправляйтесь в путь, великодушный принц, отправляйтесь, - ответила ему Скорлупка. - Будьте послушным этим благородным порывам, которые делают вас достойными меня. Но бравировать и лезть на рожон тоже не надо, я вас достаточно знаю, чтобы опасаться за вас, ведь вы всегда первым кидаетесь в драку, как бы с вами не случилась беда. Я догадываюсь, каким опасностям вы себя подвергнете из любви ко мне, поэтому, прошу вас, берегите свою жизнь, которая неразрывно связана с моей.
      Они проводили время в таких разговорах и, проливая слезы, ожидали час своей разлуки.
      В те дни при дворе предавались невинным развлечениям, чтобы хоть немного развеять то черное горе, которое буквально снедало принцессу. В ее покоях теперь часто играли во всякие игры, а больше всего - в ее любимую, в "третий лишний". И принцу Леденцу была оказана честь быть всегда партнером Скорлупки.
      В канун отъезда Леденец, видя, как принцесса печальна, предложил ей после того, как они выпили кофе, поиграть немного в "третий лишний", на что она с радостью согласилась.
      В разгар игры Леденец оказался, скорей благодаря хитрости, чем случаю, как раз позади Скорлупки, но вместо того, чтобы держать ее за платье, как это принято, схватился рукой за коробочку, которая висела у нее на поясе.
      - Осторожней, дружок, - сказала она ему, - не то вы разобьете мое яйцо.
      Леденец не был посвящен в тайну яйца и в ответ на ее слова только рассмеялся, продолжая держаться за коробочку, и в конце концов цепочка, на которой она висела, оборвалась, и коробочка упала, а принц в азарте игры наступил на нее ногой, сломал ее и раздавил заключенное в нее яйцо. Принцесса тут же обернулась, и, увидев, что ее яйцо разбито, вскрикнула и упала без чувств на стоящую рядом софу. Придворные окружили ее, желая понять причину ее испуга. И пока одни глядели не принцессу, другие - на разбитое яйцо, это самое роковое яйцо вдруг само по себе, без всякой посторонней помощи, задвигалось, взлетело и упало на голову несчастной принцессы. При этом желток залил ей лицо, руки, грудь, передав им свой цвет, и принцесса разом стала чудовищно желтой, будто заболела жесточайшей желтухой. А белок попал на ноги, и они стали мраморными, как и все туловище до талии. Таким образом принцесса от пояса и ниже мгновенно превратилась в неподвижную каменную статую.
      Невозможно описать отчаяние, в которое впал нежный Леденец при виде этого несчастья. Великое горе всегда молчаливо, поэтому он не произнес ни слова. Зато хладнокровно вынул из кармана отличнейший маленький ножичек (не какой-нибудь безвестный, а настоящий "Андре Авриль"!), заточил его на перекладине стула, провел кончиком пальца, достаточно ли он остер, и, подняв руку, уже готов был вонзить его себе в сердце, но бдительная Болтушка кинулась к нему, чтобы его остановить.
      - Только этого нам не хватало! - воскликнула она. - Не было печали, да черти накачали, да разве вы не знаете, что на свете нет ничего лучше жизни, что она коротка, а смерть длинна и что, если ты умер, то это уже навсегда, как говорится, двум смертям не бывать, а одной не миновать, но только не спешите, не спешите, умереть вы всегда успеете, однако поверьте, лучше позже, чем раньше. Смерть лечит все беды, что правда, то правда, но, по-моему, это лекарство хуже самой беды. Спуститься в царство теней никогда не поздно, но вряд ли вам там понравиться, не забывайте, что живая собака лучше мертвого льва. Умно ли поступил тот, кто назло теще ногу себе отпилил? Напрасно вы торопитесь, ведь всякий знает: поспешишь - людей насмешишь. Не надо забывать, что всему свой черед, вот дождик прольется, а потом, того гляди, и распогодится.
      Однако такие разумные рассуждения нисколько не успокоили Леденца. Он был весь во власти своего отчаяния, пытался вонзить в себя ножичек и в конце концов наверняка преуспел бы в этом, если бы Скорлупка не остановила его следующими словами:
      - Не лишайте себя жизни, принц, не делайте этого, я вас заклинаю. После того как вы дали мне клятву найти моего отца, чего бы вам это ни стоило, ваша жизнь вам больше не принадлежит, она принадлежит мне, и вы не имеете права ею распоряжаться. Если я и в самом деле вам дорога, если мои слезы могут тронуть ваше сердце, то проявите в последний раз ваше великодушие, сдержите слово, данное несчастной принцессе, которая теперь уже не достойна внимания такого красивого юноши, как вы. Поверьте, принц, если я горюю о постигшем меня несчастье, если я сокрушаюсь, что благодаря колдовству меня поразила желтуха и я наполовину превратилась в мраморную статую, если я сожалею о своей утраченной красоте, которая вас пленила, то только потому, что из-за всего этого я потеряю вашу любовь.
      - О, сколь вы несправедливы, сударыня! - воскликнул Леденец. - Вы разрываете мне сердце вашими оскорбительными подозрениями. Я изменю своему чувству?! Я не буду вас любить?! Скорее овцы будут жрать волков, мыши кошек, нормандцы перестанут сутяжничать, бретонцы - пить, гасконцы врать, дураки - быть в дураках, чем ваш внешний вид охладит мое сердце. Небо вольно в своих хитроумных кознях изуродовать вас, как бог черепаху, я бросаю ему вызов, оно не властно отнять у меня мою любовь. Я буду жить, раз вы мне это приказываете. Я отправлюсь на поиски вашего отца-короля, а потом вернусь к вам и буду влачить подле вас свои печальные дни, достойные скорее жалости, нежели зависти.
      - Прощайте, дорогой принц, - сказала Скорлупка с глубоким вздохом. Раз вы меня еще любите, я уже не несчастна, но я все же несчастна, потому что вы уезжаете от меня.
      Слезы не давали принцессе говорить. Леденец. впрочем, плакал еще безутешнее, чем она. Свет еще не видал таких нежных прощаний.
      Наконец он заставил себя ее покинуть, оставляя в таком ужасном состоянии, что нельзя было не испытывать к ней сочувствия. Неслыханная беда, случившаяся с отцом, которого она так преданно любила, отъезд возлюбленного, опасности, которые его подстерегают на каждом шагу, утрата своей красоты, неподвижность нижней части тела - пожалуй, здесь есть от чего впасть в отчаяние.
      Леденец тоже был достоин жалости. Он покинул двор еще более влюбленным, чем прежде, и сердце его разрывалось от тех упреков, которыми он сам себя мучил, - ведь это он из-за своего легкомыслия вверг дорогую Скорлупку в такое несчастье, к тому же он был исполнен всяческих тревог, не знал, какую выбрать дорогу, опасался, причем не без оснований, что опрометчиво дал клятву найти Щелчка, боялся, что вернется ни с чем, как и все остальные.
      Он долго шагал, не в силах принять какого-либо решения. В голове его один за другим рождались различные планы, но он тут же понимал всю их несостоятельность. В конце концов он остановил свой выбор на должности церковного сторожа, чтобы всегда иметь возможность подниматься на самую высокую колокольню и подолгу там стоять в надежде вдруг увидеть журавлей и короля. Дни и ночи напролет проводил он на колокольне, разглядывая небо, но тщетно.
      Устав от бессмысленности этого занятия, он изменил тактику, перестал носить сутану, вооружился шпагой и стал ревизором винных погребов.
      В этой должности он постоянно посещал всевозможные питейные заведения, кабаки, харчевни, но сколько он ни расспрашивал людей, никто не мог ему что-либо сообщить.
      Не теряя надежды, он хотел было добраться до Меотиды, но не знал, как переправиться через Понт Эвксинский, и поэтому решил продолжать свой путь вдоль морского берега.
      Он бродил по свету уже больше шести месяцев, не отдыхая ни днем, ни ночью, как однажды в пустынном месте до него донесся из-за скалы чей-то жалобный голос. Прислушавшись, он уловил примерно вот что:
      - Милосердные прохожие, кто бы вы ни были, сжальтесь над моей бедой, облегчите страдания несчастного, я доведен до крайности и нуждаюсь в вашей помощи. Я буду молить небо, чтобы оно ниспослало вам удачу во время вашего путешествия, оградило вас от воров, дурных ночлегов, бешеных собак и неприятных происшествий.
      И слова, и заунывный тон, которыми они произносились, заставили принца предположить, что к прохожим взывает не какой-то бродяга-нищий, один из тех, кто выклянчивает на дорогах милостыню. И так как принц был, очень отзывчив и щедр, он тут же вытащил из кармана лиард, чтобы подать нищему.
      Леденец долго бродил между скал в поисках того, кто молил о помощи. Каково же было его изумление, когда принц вдруг увидел несчастного Щелчка! Король стоял, прислонившись к серебряной колонне, обвитой его носом. Десять тысяч витков, а то и больше, а на кончике висел свинцовый замок, отомкнуть который ни у кого не хватило бы силы.
      - О несчастный король! - воскликнул Леденец. - Какого дьявола вы здесь стоите, как вкопанный, какой Агасфер привел вас в это пустынное место и оставил в таком плачевном состоянии?
      - Увы! - ответил ему Щелчок, сразу же узнав Леденца. - Все это - злые козни подлой Канкан. Журавли унесли меня на ваших глазах и продержали в воздухе две недели, и все это время я провел в страшных страданиях. К тому же я наверняка просто умер бы с голоду, если бы не изловчился ловить на лету перепелов. Я научился их ловко ощипывать и жарить на солнце, от которого мы находились в непосредственной близости. Они были в то время очень крупные, три штуки весили не меньше, чем полпуда, так что питался я даже неплохо.
      В конце концов журавли разжали свои клювы, и тогда я упал. Мне повезло - я не разбился, однако преследующий меня злой рок сделал так, что я угодил прямо в то озеро с кашей, которое у меня отняла Канкан и поместила рядом со своей пещерой.
      На шум моего падения прибежала людоедка. Узнав меня, она расхохоталась.
      - Ах, вам опять каши захотелось? Я вижу, вы не в силах без нее обойтись. Что ж, теперь мой черед воскликнуть: "Ну и нос, что за нос!"
      И она схватила меня за мой несчастный нос, поволокла вот сюда и привязала так, как вы видите.
      Но этим ее жестокость не ограничивается. Каждый божий день она приходит, спускает с меня штаны и сечет хлыстом из кожи угря двести раз, заставляя меня самого считать. И если я пропускаю хоть один удар или просто сбиваюсь со счета, то она начинает все сначала. Утром приносит мне фунт овса, это все, что мне полагается на день. Я делю этот фунт так, чтобы есть четыре раза в день, но, как вы легко можете себе представить, голод мой этим не утоляется. Поэтому вы проявили бы истинное милосердие, если бы тут же дали мне что-нибудь поесть.
      Леденец вынул из своей котомки маленький кусочек заплесневелого сыра, и Щелчок с жадностью его проглотил.
      - Благодарю Всевышнего, - сказал Леденец, - что он привел меня в эти пустынные края, чтобы я мог вернуть вам свободу и привести к принцессе Скорлупке, которую, увы, постигло не меньшее несчастье, чем вас.
      И Леденец рассказал ему о своей любви к принцессе и о том, как развивались их отношения, он ни на йоту ничего не приукрасил и ничего не утаил; поведал он и о той беде, которая по его вине стряслась с принцессой. Рассказ этот лишь удвоил страдания бедного Щелчка, и ему еще больше не терпелось стать свободным, чтобы поспешить к своей бедной дочери.
      Леденец тут же попытался сломать замок, приковывавший королевский нос к столбу, но он был сделан из так хорошо закаленного металла, что все усилия принца ни к чему не привели.
      Тогда Леденец попросил короля потерпеть еще день и отправился искать кузнеца, чтобы взять у него напильник. Таким образом Щелчку пришлось еще раз считать удары хлыста, но поскольку появилась надежда на скорое избавление, они показались ему нежными поцелуями.
      А Леденец не терял времени даром, он вернулся на следующий день с целым набором кузнечных инструментов и принялся за дело с таким жаром, что быстро добился успеха: ему удалось распилить кольцо проклятого замка, и он тут же стал поспешно сматывать королевский нос с серебряной колонны.
      Он был уже на последнем витке, как вдруг появилась людоедка, увидела, что творит Леденец, подбежала и вцепилась в него с волшебной силой прежде, чем он успел ее заметить.
      - Ах, мошенник, вот как ты меня благодаришь за мои благодеяния! Уж не забыл ли ты, что был бы давно сожран и переварен, если бы не моя доброта? Ведь это я даровала тебе жизнь вместо того, чтобы, как собиралась, сделать из тебя фрикасе! И вот награда: ты посмел отнять у меня предмет моей мести! Я буду не я, если ты мне за это дорого не заплатишь! Думаешь, я ограничусь тем, что прикую тебя к этому столбу? И не надейся, это было бы слишком слабым наказанием. Я придумала тебе другую пытку.
      Людоедка схватила короля за его длиннющий нос и обмотала его вокруг Леденца так, как нянька свивает дитя: он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, только голова торчала. Потом она силком заставила принца проглотить двадцать семь котелков каши, от чего у него невообразимо вздулся живот, а от этого, естественно, мучительно натянулся королевский нос, что было для него весьма болезненно. Впрочем, такое количество съеденной принцем каши причинило этому многострадальному носу и другие муки.
      Людоедка подогнала к столбу свою колесницу, кинула в нее короля и принца, села сама, и ее гусеницы понеслись быстрее ветра.
      Король и принц не ведали, куда их мчит жестокая Канкан. Они долго тряслись в колеснице, каково же было их удивление, когда они вдруг обнаружили, что въехали в столицу, а потом прямо во дворец короля! Они не ожидали, что там их ждет новый повод для слез.
      Хек, расставаясь со Скорлупкой, поклялся, что отомстит тому, кто грозил отстегать его метлой по пузу. Он задумал опустошить королевство Щелчка и с этой целью распространял прокламации, в которых утверждал, будто королевский нос вырос таким огромным за счет всех курносых, что этот противоестественно длинный нос не иначе, как вызов всем, кто носом не вышел, и что он, принц Хек, храбрый и справедливый, встанет на защиту всех оскорбленных носов и во имя этой высокой цели объявляет войну их общему врагу. Успех столь ловко составленной прокламации превзошел все ожидания Хека: курносые всех стран съехались, чтобы, объединившись, стать под его знамена. Число их было так велико, что выстроенные добровольческие отряды растянулись на двести лье и на их регистрацию ушло не меньше десяти лет. Все эти курносые, собранные вместе, и впрямь производили весьма странное впечатление - издалека эту добровольческую армию нельзя было не принять за огромную свору итальянских бульдогов.
      Я, кажется, уже говорила, что принц Хек особой храбростью не отличался, и, хотя армия его была несметной, он все еще сомневался в своей победе и предложил королевству Марципании вступить с ним в союз.
      Незадолго до этого король Эклер публично отрекся от престола, так как не мог больше выносить злой нрав своей чертовой супруги, изобретшей тысячу изумительных, совсем новых способов выводить из себя даже самого терпеливого человека на свете. Он безропотно принял свою судьбу и тихо умер с горя, а Эссенция тут же захватила всю полноту власти. Принц Хек обратился к новой королеве, которая, как известно, отличалась злобой и была рада любому поводу принести вред. Поэтому она с радостью ухватилась за эту возможность проявить себя.
      Она обещала Хеку оказывать всяческую помощь, и они договорились, что после того как завоюют королевство Щелчка, они его разделят между собой.
      Их конница ехала верхом, а пехота шла пешком, как это, насколько мне известно, обычно и бывает, и под барабанный бой победоносная армия вошла в несчастное королевство вскоре после того, как его покинул принц Леденец, отправившийся на поиски короля.
      Принц Хек, которому огонь в кухонной плите был куда больше по душе, чем огонь на поле брани, не посмел стать во главе армии и нашел для себя прекрасный выход: сделался барабанщиком под предлогом, что барабанная дробь не менее важна для боевого духа солдат, чем свинцовая.
      Легко понять, что если короля уносят журавли, а принцессу, у которой нет защитника, превращают от пояса и ниже в мраморную статую, то в стране воцаряется беспорядок. Поэтому никто не оказал серьезного сопротивления неприятелю и захватническая армия, разорив страну, безо всякого труда заняла столицу.
      Завоеватели закололи шпагой девятнадцать тысяч девятьсот девяносто девять человек, не считая женщин и детей. Когда принц Хек увидел, в каком состоянии принцесса, он не только не пожалел ее, а, наоборот издевался над ее нынешней желтизной и былой гордостью. Говорят, что он ей даже спел песенку про Пьеретту-недотрогу...
      Курносые вояки, большие насмешники, как и все, у кого носыкнопки, по приказу Хека, донимали Скорлупку злыми шутками, поочередно дежуря в ее покоях. Не было такого оскорбления, которое ей не пришлось бы выслушать.
      Как только Эссенция узнала о победе своих войск, она тут же вместе со своей дорогой Орешенькой отправилась в столицу Щелчка, и там обе злыдни, соревнуясь с Хеком, тоже принялись, как могли, поносить и оскорблять Скорлупку.
      Общими усилиями им удалось заставить принцессу страдать больше, чем в аду.
      Вот так обстояли дела в этом злосчастном королевстве к тому времени, как туда прикатила людоедка со своими пленниками. Канкан тут же помирилась с Эссенцией, простила ей, что потеряла из-за нее свои последние зубы. Впрочем, и прощать-то было нечего: зубы ее настолько расшатались к тому времени, что все равно выпали бы, стоило ей закашлять. Одним словом, все обиды были тут же забыты, и они собирались вместе с принцем Хеком досыта насладиться местью. Не потрудившись даже размотать принца Леденца, его вместе с королем потащили в покои Скорлупки. Принцесса, увидев их, самых ей дорогих на свете людей, зарыдала пуще прежнего. Людоедка вынула из кармана большой нож - им она обычно отсекала ноги - и подошла к Скорлупке.
      - Погляди, - сказала она, обращаясь к Леденцу, - погляди, как потечет кровь твоей любимой, - вот какую месть я придумала для тебя. А ты, Скорлупка, увидишь, как прольется кровь твоего отца и твоего возлюбленного, которые меня обидели. Твое отчаяние уймет мое бешенство.
      - О, молю вас, пусть вся месть падет на меня, - печально воскликнула Скорлупка. - Я не стану роптать. Но, бога ради, пощадите этих двух несчастных. Если вы жаждете крови, возьмите мою, я отдаю ее вам без сожаления.
      - Не смей, старая потаскуха, не смей! - в свою очередь кричал ей Леденец. - Только я оскорбил тебя, я один, казни меня хоть дважды, чтобы утолить свою жажду мести, зарежь меня, как цыпленка, сделай из меня рагу, жаркое, котлету, паштет, изруби мое тело, как капусту или репу, я буду только смеяться, но не распространяй своей мести на это невинное создание, она тебя никогда не обижала.
      Щелчок ни слова не сказал, но наверняка думал то же самое. Эти трогательные речи не только не поколебали Канкан, а, напротив, усилили ту варварскую радость, которую она испытывала от мести. Она не спешила свершить свое гнусное дело лишь потому, что хотела продлить пытку, чтобы наказание стало еще более жестоким.
      Позвольте мне тут, любезный читатель, на мгновение остановиться, чтобы утереть слезы, которые помимо воли текут у меня из глаз при воспоминании об этой печальной сцене. И вам я советую сделать то же самое.
      Людоедка уже занесла руку, чтобы вонзить свой отточенный нож в сердце Щелчка, а потом на его глазах прикончить и возлюбленных. Ничто в мире уже не могло спасти несчастных от жестокости их врага, как вдруг со двора до покоев донесся звук пастушьего рожка и какое-то странное блеяние овец. Эти звуки помешали людоедке завершить казнь. Будучи любопытной, как все женщины, она вместо того, чтобы вонзить нож, кинулась к окну. И как вы думаете, кого она увидела? Да, вы не ошиблись, это был досточтимый Сомкнутый Глаз, который с гордо поднятой головой направлялся в покои, где совершалась жестокая расправа.
      - Мне надоело терпеть твои проделки, - сказал он Канкан, - пробил твой час, ты ответишь за все свои преступления. Сама знаешь. насколько моя власть сильнее твоей, твоя собака с моей - жалкая шавка, и все же ты посмела, старая обезьяна, преследовать принцессу, которую я взял под свое покровительство. Я терпеливо сносил все твои козни, пока они касались несчастных, в которых я не принимал никакого участия. Но раз ты не побоялась бросить мне вызов, я не стану откладывать твоего наказания. Что ж, беззубая тварь, ты, пожалуй, сгодишься на язык того колокола, в котором Щелчок так долго отбывал наказание только за то, что случайно проронил одно не понравившееся мне слово. Что же касается тебя, - продолжил он, поворачиваясь к Эссенции, - безжалостная мачеха, более злобная, чем рыжий осел, то я навеки обрекаю тебя быть звонаркой - безостановочно бить в колокол, в котором Канкан отныне будет языком.
      Едва Сомкнутый Глас вымолвил эти слова, как появились две черные овцы и унесли этих двух гадких женщин.