Девятнадцатый тик весны
      П Р Е Д И С Л О В И Е
      В ВЦ шел Штирлиц и процесс форматирования винчестера.
      Иосиф Виссарионович отвернулся от монитора и спросил:
      - Товарищ Жюков, вас еще не заразили?
      - Нет, товарищ Сталин.
      - Тогда дайте последний AIDSTEST.
      Жуков покорно вздохнул, достал из правого кармана коробку дискет и протянул ее Сталину. Покрошив несколько дискет в трубку, главнокомандующий задумчиво прикурил от протянутой КЦ.
      Через десять минут он спросил:
      - А как там дела на западном рынке?
      - Торгуют, - просто ответил Жуков.
      - А как чувствует себя товарищ Исаев?
      - Ему трудно, - печально сказал Жуков.
      - Это хорошо, - сказал Сталин. - У меня для него есть новое задание...
      А в ВЦ шел Штирлиц и процесс форматирования винчестера.
      ГЛАВА 1.
      Низкий закопченный потолок ВЦ "Три программиста" был почти черным от дискет, стены были изрисованы сценами из знаменитой сказки, в честь которой был назван ВЦ. Играли в ВЦ не очень хорошо, программировали еще хуже, но это не отпугивало его завсегдатаев. Отпугивало их другое. С недавних пор в ВЦ повадился заглядывать штандартенфюрер СС фон Штирлиц.
      Вот и сейчас он сидел у дальнего терминала, который был заставлен компьютерами на семерых, а принтерами на восьмерых. Штирлиц был один и никого не ждал. Иногда ему становилось скучно, он вытаскивал из кармана дисковод с дарственной надписью "Программисту Исаеву за освобождение Дальнего Востока от Феликса Эдмундовича Дзержинского" и с меткостью истинного системного программиста форматировал затаившихся по углам тараканов.
      - Развели тут! - орал он. - Бардак!
      И действительно, в ВЦ был бардак.
      Пол был залит дешевым тонером, заплеван и завален дискетами. Создавалось впечатление, что каждый считал своим долгом если не одарить пол BAD BLOCK'ами, то хотя бы плюнуть или что-нибудь пролить. То и дело, ступая по лужам и матерясь, проходили программисты. За соседним столиком четверо эсэсовцев грязно приставали к смазливой лаборантке. Ей это нравилось, и она глупо хихикала. В углу, уткнувшись лицом в VGA-монитор, валялся обыгравшийся унтерофицер без дискет, но с картриджем. Иногда он начинал недовольно ворочаться и издавал громкие неприличные звуки. Два фронтовика, поигрывая в TETRIS у стойки, тихо разговаривали о событиях на Курской бирже. Молоденький программистик в компании двух девушек подозрительной наружности громко распинался о том, какой он молодец, и как хорошо он играет в Crystal Caves.
      Штирлиц набрал большой кусок программы, поковырялся пальцем в рулоне бумаги и пристальным взором оглядел окружающую действительность разлагающейся Германии, изредка задерживая взгляд на некоторых выдающихся подробностях снующих между столиками лаборанток.
      - Какие сволочи эти SysOp'ы, - неожиданно для всех сказал молоденький программистик. - Я бы их всех ставил через одного и удалял по очереди.
      В помещении воцарилась тишина. Все посмотрели на Штирлица. Штирлиц выплюнул кусок бумаги, встал, и, опрокинув три столика, строевым шагом подошел к зарвавшемуся программисту.
      - Свинья пользовательская, - процедил он и влепил ему пощечину.
      - Простите, я не совсем понимаю... - пролепетал оторопевший программист.
      Штирлиц вышел из себя, и, схватив принтер, обрушил его на голову незадачливому пользователю. Тот упал, и Штирлиц начал злобно пинать его ногами.
      - Я, русский программист Исаев, не позволю грязному юзеровскому псу оскорблять русского SysOp'а!
      Четверо эсэсовцев бросились разнимать дерущихся. Развеселившегося Штирлица оттащили от стонущего программиста, и, чтобы успокоить, предложили выпить за Паскаль, за Ассемблер.
      - Да, - сказал Штирлиц, немного успокоившись. Он выпил кружку тонера, рыжий эсэсовец с готовностью налил вторую, Штирлиц выпил еще, программист стал ему неинтересен.
      - Ну как же можно, - шепнул один из системщиков рыдающему программисту, - при самом Штирлице говорить такое о SysOp'ах, да еще и в таких выражениях! Я бы вас на его месте убил.
      - Штирлиц - добрая душа, - вздохнул второй фронтовик, - я помню, три дня назад тут били японского вирусолога, так все били ногами, а Штирлиц - нет.
      - Добрейший человек, - подтвердил первый системщик, и они вывели программиста на свежий воздух.
      Штирлиц, обнявшись с эсэсовцами, громко пел "Бейсик зольдатен".
      Обыгравшийся унтерофицер поднял голову из салата, обвел зал мутным взглядом и восторженно заорал:
      - Да здравствует ПЛ/I!
      Весь зал вскочил, вскинув руки, стены задрожали от ответного рева:
      - Ура!!!
      А Штирлиц уже спал, снились ему мониторы, русские 486-е и 586-е, снились ему голые девки из GIF-овских картинок, а он подглядывал за ними из под стола.
      Сейчас он спит, но ровно через полчаса он проснется, чтобы продолжать свою нелегкую, нужную для Родины работу.
      ГЛАВА 2.
      В кабинете Мюллера стоял сейф, в котором Мюллер хранил файлы всех сотрудников Рейха. Он часто с любовью залезал в свой сейф за очередным файлом, чтобы пополнить его, восстановить Lost Cluster'ы, просто почитать или распечатать. Но последнее случалось редко, ибо Мюллер, как истинный коллекционер, не любил расставаться с файлами своих подопечных. Сейфы с файлами были почти у всех сотрудников Рейха, кроме Штирлица, но такого обширного собрания сочинений не было ни у кого, даже у самого Кальтенбрунера. Это было маленькое и невинное хобби шефа гестапо. В его коллекции были Вирт, Керниган и Ритчи, Клоксин и Меллиш, Кнут, Борман, Штирлиц и даже сам Кальтенбрунер.
      Обергруппенфюрер сидел у монитора и нажимал на кнопку PgDn. По экрану листался файл Бормана, это был один из самых объемных файлов в его сейфе. Мюллер насвистывал арию Мефистофиля из Фауста и, нажимая F7, искал любимые строки.
      Партайгеноссе Борман был мелкий вирусолог. Если Борману не удавалось написать какой-нибудь вирус, он считал прожитый день пропавшим. Если же получалось кому-нибудь нагадить, Борман засыпал спокойно, с доброй, счастливой улыбкой на лице. Любимая дискета Бормана, которая валялась в его кабинете, была заражена всеми типами вирусов, и поэтому всем приходилось ходить к Борману только с заклеенными дисками. Мюллер, у которого заклеек не было, от этого очень страдал. Однажды он имел неосторожность принести Борману Space Quest и был злостно заражен Dir'ом. Дискету пришлось отформатировать. С тех пор они с Борманом стали злейшими врагами.
      Борман был любитель подкладывать кнопки на стулья, рисовать на спинах офицеров мелом слово "Basic", натягивать в темных коридорах сложные системы веревочек, споткнувшись о которые несчастная жертва в лучшем случае падала или обливалась тонером, в худшем - получала по голове лазерным принтером. Особенной любовью Бормана пользовались ватерклозеты. Какие только программы он не писал на дверях и стенах, а иногда перерисовывал из GIF непристойные картинки. Под одной из таких картинок он подписал "это Ева Браун". Фюрер оскорбился и поручил ему же, Борману, выяснить, кто это сделал. Два месяца все в Рейхе пресмыкались перед Борманом, а Штирлиц даже придумал версию, чтобы оградить себя от подозрений, что это сделал китайский вирусолог. В конце концов пострадал адмирал Канарис, который неосторожно выиграл у Бормана в преферанс его новую лаборантку. Лаборантки были второй страстью Бормана. Он то и дело увольнял одних и нанимал других, менялся лаборантками с Гиммлером, Шелленбергом, просил подарить лаборантку Мюллера, но Мюллер отказал. В Рейхе Бормана не любили, но побаивались. Кому же приятно видеть свое имя на стене сортира?
      Борман был толст, лыс и злопамятен. А сам Борман в это время был занят делами. Испачканным тонером пальцем он намалевал на двери туалета надпись: "ШТИРЛИЦ - СКОТИНА И РУССКИЙ SYSOP". Удовлетворенно чмокнув, Борман дернул за веревочку и вышел. Он тщательно отформатировал диски и с чувством выполненного долга направился в свой кабинет. День обещал быть удачным.
      В кабинете Борман открыл сейф, запертый на семь секретных замков и просунул голову внутрь. Вчера он повесил в сейфе табличку на русском языке:"Руским SysOp'ам смареть заприщено!" Кто-то красным тонером исправил ошибки и подписал: "Борман дурак". Борман достал русско-немецкий словарь, перевел и логически помыслил: "Кто-то исправил ошибки... значит кто-то залез в сейф... это не я... значит это русский SysOp... и плюс ко всему он лично знает Бормана. Следовательно, я его тоже знаю". Борман надолго задумался. Через полчаса он догадался поискать отпечатки пальцев. Еще через полчаса он их нашел. Видимо, русский разведчик ел бумагу. Катушка от рулона стояла тут же, в сейфе. "Здесь чувствуется работа Штирлица. Интересно, что сказал бы Кальтенбрунер?" Борман вздохнул. Со Штирлицем связываться не стоило, все равно что-нибудь придумает, еще и сам виноват окажешься. Это знали все. Борман еще раз вздохнул и достал из сейфа файл пастора Шлага. За пастором он следил давно и с интересом. Этот человек имел обширную женскую клиентуру. Пастор бегал за любыми женщинами: старыми и молодыми, красивыми и не очень, системщицами и программистками и наоборот, и женщины отвечали ему взаимностью, что Бормана, которого женщины не любили, очень удивляло и даже сердило.
      "Зачем одному человеку столько женщин? Я понимаю, если бы они были, во-первых, лаборантками, во-вторых, у меня, а так... Наверно, он работает на чью-то BBS. Скорее всего, это не наша BBS. Следовательно, иностранная, - Борман поднял палец вверх. - Его надо пощупать..."
      И Борман, позвонив Айсману, отдал распоряжение.
      От сильного удара ноги дверь распахнулась, и в кабинет вошел хмурый и заспанный Штирлиц.
      - Борман! Дай AIDSTEST!
      "У Штирлица старый AIDSTEST, - подумал Борман, протягивая коробку для дискет с профилем фюрера, значит он много писал. Много пишут, когда думают, значит он много думал. Штирлиц просто так не думает, значит, он что-то замышляет."
      И Борман посмотрел в честные глаза Штирлица.
      - Как дела?
      - Плохо.
      "Я, как всегда, прав! - обрадовался Борман. Точно что-то замышляет! Надо его пощупать."
      - Не хочешь ли метилового спирта?
      - Нет, - Штирлица передернуло. - Лучше тонера.
      Борман нажал на кнопку, и вошла лаборантка. Штирлиц ее раньше не видел.
      - Новенькая?
      - Да, - похвалился Борман.
      - А ничего, - одобрил Штирлиц.
      - Мне тоже нравится, - сказал польщенный Борман. - Тонера принеси, дорогая.
      - Слушаюсь, партайгеноссе.
      Лаборантка принесла тонера и стала ждать дальнейших распоряжений.
      - Можешь идти, - махнул рукой Борман.
      Лаборантка, разочарованно покачивая бедрами, вышла. Штирлиц оторвал взгляд от двери и взял кружку с тонером.
      - Садись, - предложил Борман, подставляя стул.
      Штирлиц привычным жестом смахнул со стула кнопки и сел.
      "Заметил, - ядовито подумал Борман, - Штирлица на кнопки не возьмешь. Чувствуется рука Москвы."
      Глаза Штирлица позеленели.
      - Хороший тонер, - сказал он.
      "Темнит, сукин кот. Обмануть хочет. Нет, брат Исаев, не на того напал. А не сыграть ли мне с ним шутку? Что если ему очень тонко намекнуть, что им интересуется Питер Нортон?"
      - Штирлиц! Да ведь вами интересуется Питер Нортон! - вскричал Борман.
      Штирлиц поперхнулся. С Нортоном он встречался всего один раз, и тот на приеме у фюрера. Штирлиц был о себе высокого мнения, как о системщике, но эта мысль никогда не приходила ему в голову.
      "Нортон может стать ценным агентом. Надо запросить центр."
      Штирлиц встал и высморкался в занавеску.
      "Клюнет или нет?" - подумал Борман.
      Штирлиц посмотрел в окно.
      - Какие диски у этой киски! - сказал он стихами, - Смотри, Борман.
      Борман достал из стола цейсовский бинокль и пошел к Штирлицу. Минуту они молчали. За это время Штирлиц успел обдумать слова Бормана, а Борман догадался, что Штирлиц его отвлек.
      "Водит за нос", - подумал Борман и ловко перевел разговор в другое русло.
      - Послушай, Штирлиц, у тебя такие обширные связи. Не мог бы ты достать маленький вирус со стелсовской защитой?
      - Могу.
      "Этот все может", - подумал Борман.
      Штирлиц часто обещал что-либо Борману, как, впрочем, и всем остальным, но никогда ничего не делал.
      Штирлиц стрельнул у Бормана еще парочку дискет, механически сунул лежащую на столе стримерную кассету под мышку и направился к выходу.
      Борман бросился к компьютеру и резко открыл верхний дисковод. Около самой двери в десяти сантиметрах от пола натянулась лента от принтера. Штирлиц резко перепрыгнул через нее, и, сказав "До свидания", скрылся за дверью.
      "Профессионал!" - простонал Борман.
      Да, Штирлиц был профессионалом. Он не стал разрывать кассету от стриммера в дисплейном зале, как поступил бы на его месте английский или парагвайский SysOp, а выбрал самое укромное место в Рейхе.
      Войдя в ватерклозет Штирлиц обнаружил свежую надпись "ШТИРЛИЦ - СКОТИНА И РУССКИЙ SYSOP". Штирлиц старательно зачеркнул слово "SYSOP" и надписал слово "ПРОГРАММИСТ", а внизу приписал "БОРМАН - ТОЖЕ СКОТИНА".
      Здесь же он просмотрел кассету с файлом пастора Шлага. В голове его начал созревать еще неясный, но уже план.
      ГЛАВА 3.
      Когда Айсман разбудил его, был уже конец рабочего дня. Штирлиц вышел на улицу, вынул пачку дискет и ехидно показал часовому. Чеканя шаг, прошла рота эсэсовцев, проехал бронетранспортер, обдав Штирлица брызгами.
      "Скоты, - подумал Штирлиц, - наигрались и разъезжают. Вас бы на рынок, вшей кормить..."
      При слове "кормить" Штирлицу захотелось бумаги. Он сунул пачку дискет обратно в карман. Сплюнул два раза под ноги и решил сходить в чужой ВЦ.
      Шагая по вечернему Берлину, Штирлиц думал о разных неприятных вещах. Во-первых, кончалось место на винчестере, и приходилось все сжимать. Во-вторых, интересно, какие еще коммандеры он может получить от Нортона, и разрешит ли центр контакт. И, наконец, лаборантка Штирлица внезапно заболела и просилась домой, к мужу. Обо всех трех вещах следовало сообщить центру. А на связь с центром Штирлиц выходить не любил.
      Раздумья Штирлица отвлекла группа молодых разряженных женщин, которые, громко хихикая, курили на углу и смотрели в его сторону.
      "..., - подумал Штирлиц. "Штирлиц", - подумали ....
      - Штирлиц! А не в ВЦ ли ты идешь? - спросила одна из них, кокетливо поправляя прическу.
      - Пойдем, - сказал галантный Штирлиц и взял ее под руку.
      Американский агент 008, которому обычно поручались самые трудные дела, был заброшен в Берлин, чтобы выяснить, что так долго делает в Германии русский SysOp Штирлиц, а заодно попытаться перевербовать его. Агенту такие дела были привычны. Как раз на днях он перевербовал пакистанского SysOp'а, который работал секретарем дуче в Италии. Штирлиц тоже представлялся агенту легкой добычей. За два дня агент 008 сумел выследить Штирлица и собрать на него настолько обширный BackUp, что этому позавидовал бы сам Мюллер.
      Агент 008 следил за Штирлицем от самого Рейхстага. Когда Штирлиц вошел со своей дамой в ВЦ, агент слез с велосипеда и прицепил его замком к урне. Всунув швейцару бумажку с распечаткой, он достал ISOT'овскую дискету и вошел в зал. Выбрав столик около Штирлица, агент сел, положил ноги на стол и щелкнул пальцами:
      - Бармен! Тонер с песком!
      Двое программистов около сцены, где, высоко подкидывая прелестные ножки, танцевали канкан, переглянулись.
      - По-моему, это американский SysOp,- шепнул один.- Слишком системный. Запиши на всякий случай его Point.
      Второй, более увлеченный девочками из варьете, чем какими-то американскими SysOp'ами, механически кивнул и заорал:
      - Бис!!!
      Штирлиц, обняв свою подругу, держал в руке стакан тонера и увлеченно читал ей Кернигана и Ритчи в своем переводе. Сидящий рядом седой системщик пытался явно придуманными рассказами о своих похождениях в ВЦ очаровать молодую девушку и временами заглушал Штирлица. Штирлиц уже несколько раз недовольно глядел в его сторону, но из уважения к сединам ругаться не стал.
      Агент 008 достал зажигалку, сделал три фотоснимка и прикурил.
      - Вот вылезу из-под стола на принтер, - хриплым пьяным голосом вещал надоевший всем генерал, - а по залу SysOp'ы. Диски вокруг свищут, а я картридж наголо, ору "Удаляй!", а по мне из модема - пик-пик-пик.
      Громкий хохот подвыпивших эсэсоцев у окна перекрыл его слова:
      - Совсем заврался старый осел!
      Генерал оглянулся и понял что смеются над ним. Он выхватил саблю.
      - Это ты, пользовательская крыса, меня, боевого программиста...
      - Господа! Успокойтесь! - вскричал системщик на сцене. Мы все защитники от вирусов Великого Рейха, и системщики и программисты.
      Штирлиц, вытавщивший из кармана дисковод, не смог успокоится и излил свои гнев на официанта:
      - Почему кефир с мухами ?
      - Но ведь вы его даже не пробовали, господин штандартенфюрер!
      - Молчать! - и Штирлиц вмазал официанту дисководом. Он не любил включать дисковод просто так.
      Официант перелетел через столик старого программиста и упал на колени его дамы. Дама завизжала, как винчестер, который хозяин решил калибровать. Программист снова вскочил.
      - Это ты, пользовательская крыса, меня, боевого программиста...
      И в ярости схватил официанта и тоже вмазал.
      Официант вьехал головой в живот эсэсовцу. Тот согнулся пополам и заорал:
      - Наших бьют!
      Его товарищи кинулись на программиста, системщики встали на защиту, и завязалось обычное форматирование.
      Как всегда, Штирлиц был ни при чем. Он спрятал дисковод достал принтер с дарственной надписью "Штандартенфюреру СС фон Штирлицу от любимого фюрера". Заорав "наших бьют", Штирлиц стал махать принтером по люстрам. Девочки из варьете с визгом разбежались. Системщика стащили со сцены и начали топтать ногами. Его визг был еще более душераздирающим, чем у программистской дамы. До смерти перепуганный оркестр заиграл вдруг в Herous Quest. Программист размахивал саблей и кричал:
      - Это вы, пользовательские крысы, меня, боевого программиста...
      Когда у Штирлица сломался принтер, ни одна люстра уже не светила. Штирлиц закричал:
      - Ну-ка все нажали Escape! - и бросился разнимать спорщиков. Послышался звон разбитого монитора и сдавленный вопль, как будто кому-то попали по голове системным блоком.
      - Лозинский приехал! - раздался крик.
      Приехавший Лозинский начал с того, что выпустил по AIDSTEST'у поверх голов дерущихся. Беснующаяся толпа постепенно успокаивалась. Тех, кто не успокаивался, успокаивали. Зажгли свет. Затем вошел сам Лозинский.
      - Спокойно! Всем оставаться на своих местах!
      И всех забрали. Вынесли трупы. Среди погибших оказался и агент 008. Ему случайно попали по голове системным блоком от IBM WorkStations.
      Так закончил свою карьеру знаменитый SysOp.
      Всех арестованных погрузили по машинам и развезли по разным BBS Police. Штирлиц и боевой программист попали в одну машину. Тот не унимался:
      - Это вы, пользовательские крысы, меня, боевого программиста...
      - Дайте ему по CPU, - равнодушно сказал Штирлиц.
      Лозинский с удовольствием исполнил просьбу. Программист изумленно замолчал. Скоро они подьехали к BBS Police. Штирлица посадили за БК-шку. Немного походив из угла в угол, он начал выбивать на стене надпись "ЗДЕСЬ БЫЛ ШТИРЛИЦ", но его прервали.
      - Арестованный Штирлиц, на выход.
      За столом сидел обрюзгший Лозинский и пил клейстер.
      - Фамилия?
      - Штирлиц.
      - Может, ты и Штирлиц, а может, и не Штирлиц. Кто тебя знает? Может ты - русский SysOp?
      Штирлиц подошел ближе и сел.
      - Слушай, Лозинский, не возникай, я в Critical Zone страшен.
      Тот, не ожидавший такого нахальства, разинул рот. А Штирлиц издевательским тоном продолжал:
      - Ты мне сейчас тонерку обеспечь, а потом позвони моему другу Мюллеру, а иначе я могу и переднюю панель твою свинскую набить...
      Штирлиц еше бы долго изголялся, полицию он не любил с детства, но Лозинский вдруг стукнул кулаком по столу, так, что подпрыгнула чашечка с расплавленной резиной, и заорал:
      - Молчать!!!
      - Не ори, - попросил Штирлиц.
      - Встать, когда разговариваешь с офицером!
      Штирлиц был спокоен как Турбо Пролог.
      - Я, штандартенфюрер СС фон Штирлиц, - по слогам произнес он, - не люблю, когда в моем присутствии орут всякие мерзавцы. Я требую тонер и Мюллера, иначе обьявляю втрусование сроком на 200 тиков. Неужели ваш дурной процессор не в состоянии прерваться, что надо побибиэсить моему любимому другу детства Мюллеру, и я, наконец, больше не буду иметь удовольствие видеть ваш гнусный монитор?
      Завернув такую блестящую фразу, Штирлиц про себя порадовася и гордо улыбнулся. Лозинский позеленел от злости.
      - Молчать!!!
      Штирлицу Лозинский совсем перестал нравиться, он собрался дать обнаглевшему полицейскому в зубы и дал. Конвоиры бросились к Штирлицу, но опоздали. Лозинский ударился в висящий на стене портрет Филиппа Канна в полный рост, портрет упал.
      Штирлиц, отбросив конвоиров, гневно закричал:
      - Оскорблять великого товарища Канна! Да я теперь сам не уйду отсюда, не начистив ваши легавые морды!
      С большим трудом разбушевавшегося Штирлица водворили обратно в камеру. Штирлиц долго буянил, бил каблуками в дверь, ругался на неизвестном языке, потом немного успокоился и запел:
      - Затикан в тяжелом IRET'е...
      Очнувшийся Лозинский нервно почесал в затылке, где от удара о портрет Канна вздулась огромная шишка.
      "Чертов портрет, теперь месяц болеть будет, не портрет, а сплошное недоразумение".
      Он походил по кабинету.
      - Как бы чего не случилось... Мюллер шутить не любит... Что скажет по этому поводу Кальтенбруннер? Может все таки позвонить... на всякий случай...
      И он позвонил Мюллеру. Шеф Гестапо сказал "ну-ну" и сделал Hang-Up. Лозинский, пожелтевший от страха, не знал, куда деваться. Он ходил из угла в угол, изредка посматривая на злополучный портрет Канна и потирая шишку на голове.
      Через полчаса приехал сытый и добродушный Мюллер.
      - Какой Штирлиц? А, друг моего детства... Так что же вы его сразу не отпустили?
      - Что вы, группенфюрер! А вдруг он - русский SysOp?
      Мюллер загадочно улыбнулся. Они спустились в подвал к Штирлицу. Лозинский резко постучал в закрытую дверь, за которой Штирлиц горланил очередную песню. Штирлиц ответил коротко, тремя словами. Лозинский долго и униженно умолял Штирлица извинить его, глупого легавого AIDSTEST'а, и через полчаса Штирлиц его простил. Он вышел из камеры и, не обращая внимания на стоявшего на коленях вирусолога, сердечно поздоровался с Мюллером. Старые друзья обнялись, вспомнили детство. Штирлиц пожаловался, что его здесь обижали и плохо кормили. Лозинский от стыда желал провалиться сковозь землю.
      Мюллер и Штирлиц вышли.
      - Штирлиц, как же вас угораздило попасть в этот гадюшник?
      - Так получилось. Был в ВЦ с одной... Ну вы ее не знаете... Тут вдруг формат... А разве прилично, когда при даме формат? Полез разнимать. Никогда, дружище, не разнимайте дерущихся. Неблагодарные скоты!
      Голос Штирлица звенел от поддельного негодования.
      "Штирлиц, - улыбался Мюллер, - столько лет живет в Германии, а до сих пор не научился нормально писать на Паскале. И откуда у него этот ужасный бейсиковый акцент? Нет, пока Штирлиц трезв, с ним просто противно разговаривать. Вот когда выпьет, да, он говорит как коренной паскалист. Пожалуй, надо выпить."
      - Кстати, Штирлиц...
      Они переглянулись.
      - Что за вопрос!
      Друзья детства понимали друг друга с полутика. Мюллер взял Штирлица под руку, и они направились в ближайший ВЦ.
      ГЛАВА 4.
      В бункере Гитлера уже третий час длилось совещание. Перед большим монитором восседали высшие офицеры Рейха. Под портретом великого фюрера сидел сам великий фюрер, грустный и задумчивый. На него никто не обращал внимания. Обсуждалось два вопроса: почему прогорели на Курской бирже, и как бы напроситься к Штирлицу на день рождения.
      - Мало брокеров, - гундосил Гимлер.
      "А в штабе много идиотов", - думал всезнающий Мюллер.
      - Мало компьютеров...
      Генерал фон Шварцкопфман встал, прокашлялся, высморкался в зеленый носовой платок и прохрипел:
      - Господа! На Курской бирже мы прогорели не из-за того, что было мало брокеров и компьютеров, которых у нас, слава богу, хватает, а из-за наглости русских SysOp'ов. Командующему немецкими брокерами на Курской бирже генерал-фельдмаршалу Фон Клюге они подложили, извиняюсь, на сидение "Микрошу"!...
      Все оживились.
      - Да, да, господа! Русскую "Микрошу"! Вследствие этого командующий упал со стула и получил ранение. И без мудрого руководства немецкие брокеры, - генерал вытер слезу, - не знали, чего продавать.
      Борман мерзко ухмыльнулся. Это по его приказу Фон Клюге подложили "Микрошу". Шутка удалась.
      - Так, - сказал Гитлер.
      Воцарилась тишина.
      "Почему я не программист?" - горько подумал фюрер.
      Через несколько секунд умному Гебельсу случайно пришла в голову мысль.
      - Надо уничтожить SysOp'ов, и мы захватим Россию.
      - Не проще ли уничтожить "Микрош"? - предложил Гиммлер.
      - Так, - сказал Гитлер.
      Все снова замолчали.
      "Ну почему же я не программист?" - страдал великий фюрер.
      - Надо вывести всех "Микрош" из России,- глубокомысленно сказал Геринг.
      - И тогда в России нарушится техническое равновесие, - подхватил Гиммлер, - и SysOp'ы сойдут с ума.
      - Гениально! - восхитился подхалим Шелленберг.
      - И мы тогда покажем русским еще одну Курскую биржу и еще один Scotts Valley.
      - Гениально! - орал Шелленберг.
      - Так.
      Гитлер поднялся, обошел стол, встал за спиной Бормана и похлопал его по потной лысине.
      "Господи! Ну почему же я не программист? Почему не он, не Геббельс, а именно я?"
      И фюрер пошел к Нортону. Все проводили его сочувствующими взглядами.
      Дверь за Гитлером закрылась. Разговор возобновился.
      - Предлагаю закодировать операцию словом "Дубельс", - предложил Геббельс.
      - Я за, - сказал Мюллер, которому было все равно.
      - Шелленберг, - попросил Гиммлер, - доставайте.
      Шелленберг достал из-за пазухи бутылку армянского тонера и разлил в рюмочки. Хватило на всех, а то, что осталось, Шелленберг вылил себе в рот.
      - Предлагаю выпить за операцию "Дубельс"!
      Дверь со скрипом отворилась, и в комнату ворвался Штирлиц. Все тут же осели. Штирлиц услышал только несколько последних слов.
      "Скрывают", - подумал он и решил сделать вид, что он просто так зашел. Штирлиц подошел к сейфу, достал отмычки и в гробовой тишине вскрыл его. Он копался минут пять, но ничего нового не нашел.
      "Бездельники", - подумал Штирлиц и с шумом захлопнул дверцу.
      - Товарищ Штирлиц, - послышался осторожный голос Геринга, у которого недавно пропал первый кластер доклада фюреру, а второй оказался зараженным SVC-4644,когда берете файлики из сейфа, возвращайте обратно и не заражайте, пожалуйста.
      - Нужны мне ваши файлы, - обиделся Штирлиц, - у меня своих хватает.
      Он подошел к столу, отнял у Геббельса рюмку тонера и провозгласил:
      - За моего любимого фюрера!
      С недовольными лицами все выпили. Обделенный Геббельс обиженно посопел, достал бутылку чистящей жидкости и отхлебнул прямо из горлышка.
      - Хайль! - и Штирлиц вышел.
      От шнапса Геббельса передернуло и он подумал: "Яка гарна водичка!"
      - На чем мы остановились? - спросил он, вытирая рот рукавом мундира.
      - На операции "Дубельс", - сказал Шелленберг. Дверь снова внезапно приотворилась, и в нее просунулась довольная физиономия Штирлица.
      - Да, господа, когда я Setup, забыл зарегистрироваться.
      - Здравствуй, здравствуй, - сказал вежливый Мюллер. Штирлиц еще раз закрыл дверь и ушел. Подслушивать под дверью он считал ниже своего достоинства.
      Гиммлер встал, обошел стол и выглянул за дверь. Убедившись, что Штирлиц ушел, он оглядел своих соратников и, прищурившись, спросил:
      - Кстати, господа, о Штирлице: как попасть к нему на день рождения?
      - Предлагаю на халяву, - сказал Геббельс, - заодно и подарок покупать не надо.
      Гиммлер взял из хрустальной вазы большую красную дискету, с хрустом откусил половину, и, жуя, сказал:
      - У меня на складе завалялся маленький списанный SX человек на десять-двенадцать. Поедем на нем, а потом подарим Штирлицу. Все равно выбрасывать.
      Все потянулись за дискетами.
      - А как назад? - спорил Геринг.
      - Назад нас отвезут.
      Они еще немного посплетничали. Борман похвалился новой лаборанткой, разговор зашел о женщинах, перекинулся на французскую порнографию, а потом у каждого нашлись свои дела.
      ГЛАВА 5.
      Засунув руки в карманы, Штирлиц шел по коридору. Его настроение было на редкость веселым, что случалось с ним редко. Центр наконец-то ответил на его запросы, прислал новый чистый винчестер и вскоре обещал прислать новую радистку.
      Из-за двери с надписью "ГЕСТАПО" доносились жалобные попискивания, словно за этой дверью кому-то отформатировали в нос.
      "Страшный кабинет, - подумал Штирлиц, - здесь постоянно кого-то бьют."
      Дверь с модемным скрипом отворилась, и Штирлиц увидел своего хорошего друга Айсмана. Штирлиц не без удовольствия вспомнил, как на прошлой неделе разгромили ВЦ, хозяин которого оказался евреем.
      - А, Штирлиц! - единственный глаз Айсмана радостно засверкал, - ты-то мне как раз и нужен. Вопросик есть. Язык программирования из шести букв на "мы". А?
      - Не знаю. Муму, наверно.
      - Подходит. Айсман вписал "Муму".
      - Кого бьем? - спросил Штирлиц, прикуривая.
      Айсман потянулся за дискетами.
      - Есть тут один. Некто пастор Шлаг.
      Они вошли в кабинет. Два плотных дюжих гестаповца методично избивали толстенького человечка в рясе. На лице человека застыло покорное заигранное выражение.
      - В чем тебя обвиняют, скотина? - орал гестаповец,- за что тебя взяли? Где твой файл?