Изабелла Михайловна Нефедова
      Максим Горький
      Биография писателя
      СОДЕРЖАНИЕ
      Много видел, пережил
      Попал в большую литературу
      Буря! Скоро грянет буря!
      Русская революция... - великолепная революция!
      Любить Россию надо, она этого стоит
      Возбудить в людях действенное отношение к жизни
      Занялась заря новой жизни
      Русская земля была увезена им в своей душе
      Молодую страну я вижу
      Живой, энергичный участник всего того, что творится в стране
      Что читать о Горьком
      ...Над родной Волгой взмахнула крылом молодая слава Горького.
      Отсюда она полетела, чтобы, с необычной скоростью миновав рубежи
      земель и вод, превратиться в славу мировую. Ее называли сказкой
      эту чудо-славу. И она была сказкой, потому что молнии ее доносили
      удивительный зов писателя - сделать жизнь прекрасной.
      С призывом своим еще вчера неведомый художник обращался к
      людям, не обладавшим ни богатствами, ни могуществом, к людям,
      лишенным какой-нибудь образованности, чаще - неграмотным, забитым
      нуждою, угнетенным работами без меры и просвета. Их звал он
      распрямиться, в них будил гордость человека...
      Горький поднял свою жизнь из народных низин, которые пугали
      мещанина, и птицею взлетел над ними - вот что поражало именно
      этого мещанина...
      Горький с молодости все ближе и глубже узнавал людей
      революции, среди них - и будущих марксистов. Ему доводилось
      учиться в кружках рабочей молодежи, для которой ключи, к
      партийному подполью не всегда были секретом. Юношей отправляясь
      пешком по Руси, чтобы узнать ее, Горький вышел на историческую
      дорогу нашей страны - на дорогу революционера.
      Тогда, на перевале двух столетий, мир резко разломился для
      писателя на друзей и врагов. Реакция утвердилась во мнении о
      "вредности" горьковских произведений для существовавшего порядка.
      Царские власти выискивали в деятельности Горького наказуемость
      всякого шага. Немыслимо, конечно, взвесить, сколько душевных сил
      похищено было у писателя заточениями в полицейских участках,
      тюрьмах, крепости, под надзором тайным или явным, в арестных домах
      или под домашним арестом. То, что на протяжении всей цепи
      преследования Горький не дал дрогнуть мужеству своего волшебного
      пера, свидетельствует о величии духа истинного поэта...
      Константин Федин.
      Много видел, пережил...
      1
      В метрической книге, которая велась в одной из нижегородских церквей, записано, что 16 марта 1868 года родился (по новому стилю 28 марта; до 1918 года даты указываются по старому стилю), а 22 марта крещен младенец Алексей. Родители его: "мещанин Максим Савватиев Пешков и законная жена его Варвара Васильева". Алексей был четвертым ребенком Пешковых (два его брата и сестра умерли в младенчестве).
      Алексей Пешков стал известен всему миру под именем писателя Максима Горького. Его родной город Нижний Новгород теперь называется Горький.
      Дед будущего писателя со стороны отца - Савватий Пешков - дослужился до офицерского чина, но был разжалован за жестокое обращение с солдатами. Его сын Максим пять раз убегал от сатрапа-отца и в 17 лет ушел из дома навсегда.
      Максим Пешков выучился ремеслам краснодеревщика, обойщика и драпировщика. Человек он был, видимо, неглупый (потом его назначили управляющим пароходной конторой) и художественно одаренный - он руководил строительством триумфальной арки, сооружавшейся по случаю приезда Александра II.
      Дед со стороны матери Василий Каширин в молодости был бурлаком, потом открыл в Нижнем Новгороде небольшое красильное заведение и тридцать лет был цеховым старшиной.
      Большая семья Кашириных - кроме Василия Каширина с женой, в доме, где поселились Максим и Варвара, жили их два сына с женами и детьми - не была дружной, отношения Максима Савватиевича с новой родней не ладились, и в первой половине 1871 года Пешковы уехали из Нижнего в Астрахань.
      Своего доброго, неистощимого на выдумки и веселого отца Алексей почти не помнил: он умер 31 года, заразившись холерой от четырехлетнего Алеши, за которым самоотверженно ухаживал. После смерти мужа Варвара с сыном вернулась к отцу в Нижний.
      И сегодня стоит на Почтовом (раньше Успенском) съезде в Горьком приземистый деревянный дом. Давно сломаны сотни убогих домишек мещан, ремесленников, мелких торговцев, и на их месте выросли светлые и красивые современные здания, но бережно хранит наш народ скромный домик, где прошли детские годы Алеши Пешкова, - теперь здесь музей.
      Все до мелочей здесь нам знакомо:
      Скрип колодца и калитки стук.
      Много лет хозяев нету дома,
      И давно уж "в люди" вышел внук.
      . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
      Жизнь ушла куда-то по соседству,
      Ящерицей юркнула в траву,
      Но осталось в этом доме детство
      Горьковское детство наяву...
      - пишет поэтесса Татьяна Гришина.
      К Кашириным мальчик попал в то время, когда их "дело" - так в старину называли торговое или промышленное предприятие - клонилось к упадку. Кустарный красильный промысел вытесняло фабричное крашение, и надвигающаяся бедность многое определила в жизни большой семьи.
      Дядья Алеши любили выпить, а выпив - били друг друга или своих жен. Попадало и детям. Взаимная вражда, жадность, постоянные ссоры делали жизнь невыносимой.
      Вот как Горький описывает в повести "Детство" одну из типичных сцен каширинской жизни:
      "...В кухне, во время обеда, вспыхнула ссора: дядья внезапно вскочили на ноги и, перегибаясь через стол, стали выть и рычать на дедушку, жалобно скаля зубы и встряхиваясь, как собаки, а дед, стуча ложкой по столу, покраснел весь и звонко - петухом - закричал:
      - По миру пущу!..
      Вдруг дядя Михаил ударил брата наотмашь по лицу: тот взвыл, сцепился с ним, и оба покатились по полу, хрипя, охая, ругаясь.
      Заплакали дети; отчаянно закричала беременная тетка Наталья... падали стулья; молодой широкоплечий подмастерье Цыганок сел верхом на спину дяди Михаила, а мастер Григорий Иванович, спокойный бородатый человек в темных очках, спокойно связывал руки дяди полотенцем".
      Но от детства у писателя остались и светлые воспоминания и одно из самых ярких - о бабушке Акулине Ивановне, "изумительно доброй и самоотверженной старухе", которую писатель всю жизнь вспоминал с чувством любви и уважения.
      Нелегкая жизнь, семейные заботы не озлобили и не ожесточили ее. Бабушка рассказывала внуку сказки, учила любить природу, вселяла в него веру в счастье, не давала жадному, корыстному каширинскому миру завладеть душой мальчика.
      "До нее как будто спал я, спрятанный в темноте, но явилась она, разбудила, вывела на свет, связала все вокруг меня в непрерывную нить, сплела в разноцветное кружево и сразу стала на всю жизнь другом, самым близким сердцу моему, самым понятным и дорогим человеком, - это ее бескорыстная любовь к миру обогатила меня, насытив крепкой силой для трудной жизни".
      В автобиографической трилогии* писатель с любовью вспоминает и других добрых, хороших людей.
      ______________
      * Первая часть - "Детство", вторая - "В людях", третья - "Мои университеты". Горьковская трилогия - художественное произведение, и писатель обобщает свои наблюдения, смещает события. Подчас на описываемое рассказчик смотрит глазами по жившего, опытного человека - писателя Максима Горького, а не глазами мальчугана, потом подростка, юноши Алеши Пешкова. Горький в трилогии, других автобиографических произведениях, воспоминаниях не репортер из прошлого, а художник, по-своему, творчески осмысливавший явления, хранивший их в памяти соединенными одно с другим или, напротив, расчлененными. Очень верно передавая дух и характер людей и событий, он не всегда и не во всем точен в датах, в последовательности происходившего.
      "Человека создает его сопротивление окружающей среде", - писал Горький спустя много лет. Это сопротивление окружающему корыстному и жестокому миру, нежелание жить так, как живут вокруг, рано определили характер будущего писателя.
      Миру корыстных, звериных отношений между людьми противостоял мир прекрасного - красавица Волга, воспетая в песнях, река бунтарей - Разина и Пугачева, с ее ледоходами, любимым зрелищем нижегородских ребят, народные песни и пляски.
      С детства вошла в жизнь Алеши музыка. В доме Кашириных пели старинные песни, мещанские романсы, дядя Алексея был хорошим гитаристом, а двоюродный брат пел в церковном хоре.
      Дед начал учить внука грамоте по Псалтырю и Часослову*. Мать заставляла мальчика учить наизусть стихи, но скоро у Алеши появилось "непобедимое желание переиначить, исказить стихи, подобрать к ним другие слова". Так возникли стихи:
      ______________
      * Псалтырь - книга церковных песнопений (псалмов); Часослов - книга с текстами ежедневных церковных служб; по Псалтырю и Часослову в старину обычно учили читать.
      Как у наших у ворот
      Много старцев и сирот
      Ходят, ноют, хлеба просят,
      Наберут - Петровне носят,
      Для коров ей продают
      И в овраге водку пьют.
      Это упорное желание переделать стихи по-своему злило Варвару. Терпения для занятий с сыном ей не хватало, да и вообще внимания на Алешу она обращала мало, считая его причиной смерти мужа.
      Семи лет Алеша пошел в школу, но проучился всего месяц: заболел оспой и чуть не умер.
      В январе 1877 года его определили в Кунавинское начальное училище школу для городской бедноты. "Я пришел туда, - пишет Горький, - в материных башмаках, в пальтишке, перешитом из бабушкиной кофты, в желтой рубахе и штанах "навыпуск", все это сразу было осмеяно, за желтую рубаху я получил прозвище "бубнового туза".
      Учился Алеша хорошо, хотя одновременно с учебой ему приходилось работать - собирать кости и тряпки на продажу. По окончании второго класса мальчику дали "Похвальный лист" - "за отличные пред прочим успехи в науках и благонравие" - и наградили книгами (их пришлось продать - бабушка лежала больная, а в доме не было денег).
      На сохранившемся похвальном листе - один из первых автографов Горького, написавшего "Наше свинское Кунавинское".
      Дальше учиться не пришлось. 5 августа 1879 года от скоротечной чахотки (туберкулеза легких) умерла мать, а через несколько дней после похорон дед сказал:
      - Ну, Лексей, ты - не медаль, на шее у меня - не место тебе, а иди-ка ты в люди...
      Алеше минуло одиннадцать лет.
      "В людях" было несладко. "Мальчик" при магазине "модной обуви", Алеша исполнял много работы и по дому. Затем его отдали в "ученики", а точнее, в услужение к подрядчику Сергееву.
      "Хозяева жили в заколдованном кругу еды, болезней, сна, суетливых приготовлений к еде, ко сну...", но заставляли много работать усердного и старательного Алешу, с детства любившего порядок и чистоту.
      Однажды, в воскресенье, когда Сергеевы пошли в церковь, Алеша поставил самовар и ушел убирать комнаты. Балуясь, хозяйский ребенок вытащил кран из самовара. Вода вытекла, самовар распаялся, и Алеша был избит пучком лучины. Под кожей у него осталось много заноз, спина вспухла, и мальчика пришлось отправить в больницу.
      Потом он плавает посудником на пароходе, опять в услужении у Сергеевых, ловит для продажи птиц. Был Алексей и продавцом в иконной лавке, работником в иконописной мастерской.
      В иконописной мастерской Алексей впервые почувствовал себя в коллективе - пусть ремесленном, а не рабочем, пролетарском. Он часто читает вслух "богомазам", скрашивая их нудную и скучную, далекую от всякого творчества работу.
      Затем Алексей - десятник на строительстве ярмарки, статист в ярмарочном театре.
      2
      Повар на пароходе "Добрый" Михаил Смурый, в прошлом гвардии унтер-офицер, у которого Алеша был посудником, сумел заставить его на всю жизнь полюбить книгу. Теперь мальчик доставал книги у кого только мог и читал их везде и всегда, как только появлялась для этого малейшая возможность.
      Какие же книги читал он тогда?
      Как ни враждебно относилось мещанство к знаниям и книге, литература проникала в мещанскую среду - главным образом переведенные с иностранного литературными поденщиками или состряпанные отечественными "писателями" низкопробные книги откровенно развлекательного содержания - о благородных графах, князьях и баронах, их "красивой" жизни, злых негодяях-простолюдинах, искусных сыщиках.
      "Завлекательные" названия многих таких книг достаточно ярко характеризовали их содержание: это и "Битва русских с кабардинцами, или прекрасная магометанка, умирающая на гробе своего мужа", и "Руки полные роз, золота и крови", и "Огненная женщина", "Золотая грязь", "Живая покойница", "Бочонки с золотом" и т.д.
      Книги эти были далеки от реальной жизни, уводили читателя в сказочную даль, навевали на него "сон золотой". Но - и это признавал позднее сам Горький - их влияние было не только отрицательным. Они развивали в подростке любовь к чтению, поднимали его над "свинцовыми мерзостями" окружающей жизни.
      Влияние мещанского "чтива" отразилось и в первых произведениях писателя, в которых отчетливо видны следы безвкусного и претенциозного стиля обывательской литературы. Так, в первой публикации известного "Челкаша" мы читаем:
      "Все эти звуки сливаются в оглушительную симфонию трудового дня..."
      "Он... пораженный ужасом, ударившим его, как бич, закрыл глаза и свалился с лавки".
      "Лодка помчалась снова, бесшумно и легко лавируя среди судов. Вдруг они выбрались из их лабиринта..."*
      ______________
      * В дальнейшем Горький безжалостно вытравлял подобные красивости из своих произведений. Согласно установленному правилу, произведения писателей публикуются в том виде, как они были напечатаны последний раз при их жизни. Это относится и к горьковским произведениям. Поэтому приведенные выше фразы теперь печатаются так:
      "Все эти звуки сливаются в оглушительную музыку трудового дня..."
      "Он... пораженный ужасом, ударившим его, как плетью, закрыл глаза и свалился с лавки".
      "Лодка помчалась снова, бесшумно и легко вертясь среди судов... Вдруг она вырвалась из толпы..."
      При редактировании "Песни о Соколе" Горький устранил такие слова, как "меланхолично", "фантастически".
      Мещанская литература о "красивой жизни" дала писателю материал для мастерского воссоздания речи людей, воспитанных на подобной литературе: "Не смей... оскорблять гнусным языком святыню моего сердца!" ("Варенька Олесова").
      Но интересы пытливого и любознательного подростка не ограничивались мещанским, обывательским чтивом. Он полюбил и оценил книгу, которая учила и заставляла думать, - произведения Пушкина, Гоголя, Бальзака, Флобера, Золя.
      "...Дама вынесла маленький томик в переплете синего сафьяна.
      - Это тебе понравится, только не пачкай!
      Это были поэмы Пушкина. Я прочитал их все сразу, охваченный тем жадным чувством, которое испытываешь, попадая в невиданное красивое место, - всегда стремишься обежать его сразу. Так бывает после того, когда долго ходишь по моховым кочкам болотистого леса и неожиданно развернется перед тобою сухая поляна, вся в цветах и солнце. Минуту смотришь на нее очарованный, а потом счастливо обежишь всю, и каждое прикосновение ноги к мягким травам плодородной земли тихо радует".
      Книги не заслоняли от Алексея жизни, но изменяли ее, делали ярче, значительнее, интереснее. "Книга для меня - чудо", - писал Горький в 1926 году, и этот восторг перед книгой он пронес через всю жизнь - с плавания по Волге со Смурым до последних дней жизни.
      3
      Мечта учиться все больше овладевала юношей. По совету знакомого гимназиста в 1884 году Алексей едет в Казань - ведь там университет. Но учиться ему не пришлось: жить было не на что. Будущий писатель проходил свой университет на пристанях, в ночлежках, в студенческих нелегальных кружках, где читали Чернышевского и Маркса.
      Алексей живет среди босяков и оборванцев, так же, как и он, перебивающихся случайными заработками.
      "...Иногда я... - вспоминал Горький, - не находя работы, добывал кусок хлеба, нарушая "священный" принцип мещанства - принцип собственности: выкапывал картофель на полях, овощи в огородах, питался горохом, случалось свернуть голову курице".
      Окружающая среда, влияние прочитанных авантюрных романов привели к тому, что юноша, - как признавался позднее Горький, - "чувствовал себя вполне способным на преступление не только против "священного института собственности" (т.е. не только кражу. - И.Н.). Тем более, что из рассказов деда можно было сделать вывод: "если преступление не удалось - тогда это преступление, достойное кары; если же оно ловко скрыто - это удача, достойная хвалы".
      Спасли юношу от скользкого преступного пути хорошие книги, которые возбуждали стремление к интересной и содержательной жизни, и хорошие люди, которых он знал.
      В числе его знакомых - рабочие казанских заводов и фабрик. "...У меня еще в юности возникло сознание - вернее чувство - органического родства с рабочим классом", - писал он в 1927 году.
      Одно время Алексей жил с состоявшим под тайным надзором корректором Гурием Плетневым, скоро арестованным за организацию тайной типографии. Познакомился он и с Н.Е.Федосеевым - "одним из первых, - по словам В.И.Ленина, - начавших провозглашать свою принадлежность к марксистскому направлению... Федосеев пользовался необыкновенной симпатией всех его знавших, как тип революционера старых времен, всецело преданного своему делу..." Но, к сожалению, знакомство Горького с Федосеевым было недолгим и поверхностным.
      Горький родился через семь лет после отмены крепостного права, его духовное созревание происходило в эпоху напряженных идейных исканий русского общества, когда уходили в прошлое старые народнические идеи, когда начинало созревать социал-демократическое рабочее движение, когда Россия подходила к усвоению марксизма.
      Духовный рост будущего писателя был быстрым. Он прочел Чернышевского, Добролюбова, Писарева, народника Лаврова, Плеханова, "Манифест Коммунистической партии". Сильное впечатление производили на него философские книги.
      В личной библиотеке Горького до сих пор хранится купленная им в молодые годы книга немецкого философа Шопенгауэра "Афоризмы и максимы" с многочисленными пометками.
      Его внимание привлекли и книги по естествознанию - в частности "Рефлексы головного мозга" И.М.Сеченова. Интересовала история - труды Соловьева, Костомарова, Ключевского, не раз перечитывал он многотомную "Историю упадка и разрушения Римской империи" Э.Гиббона.
      В кружках казанской молодежи будущий писатель любил слушать рассказы о вожаках крестьянских восстаний - Т.Мюнцере, Пугачеве, Разине, о замечательных деятелях Великой французской революции - Марате, Дантоне, Робеспьере.
      Алексей на этих собраниях впервые увидел "людей, жизненные интересы которых простирались дальше забот о личной сытости, об устройстве личной, спокойной жизни, - людей, которые прекрасно, с полным знанием каторжной жизни трудового народа, говорили о необходимости и верили в возможность изменить эту жизнь".
      В то время, когда Алексей Пешков ходил в казанские студенческие кружки, их посещал и студент Казанского университета Владимир Ульянов, но Пешков и Ульянов тогда не встречались.
      В Казани Горький прожил около четырех лет, работая садовником, дворником, поденщиком. Осенью 1885 года он нанялся в крендельную Семенова подручным пекаря.
      Работать у Семенова приходилось по 14-17 часов в сутки - за три рубля в месяц. Алексея удивляла патриархальная покорность рабочих-крендельщиков, вчерашних крестьян, которые видели в хозяине-кровопийце "своего брата" только более удачливого, чем они. Надо благодарить хозяина за то, что не дает умереть им с голоду, думали рабочие, а то, что эта "забота" продиктована исключительно стремлением нажить капитал, что Семенов обирает их, - было еще неясно. В условиях ремесленного производства работники не дорастали до четкого понимания непримиримости противоречий хозяев и рабочих, до классовой пролетарской солидарности. Эти противоречия быстро осознавались на фабрике, на заводе, именно там возникло чувство пролетарской солидарности, единства всех угнетенных.
      Алексей нередко читал рабочим, рассказывал им о виденном и прочитанном, пытался вызвать у них чувство протеста, даже поднять на стачку - но безуспешно.
      "Меня марксизму обучали лучше и больше книг казанский булочник Семенов и русская интеллигенция", - писал Горький о роли своих жизненных "университетов".
      От Семенова летом 1886 года Алексей перебрался в булочную Деренкова. Доходы от нее шли на пропаганду среди молодежи передовых, неугодных правительству идей. При булочной была нелегальная библиотека из запрещенных книг - произведений революционных демократов 60-х годов и народников. Запрещенными были также "Капитал" Маркса, сочинения Лассаля, "Исторические письма" Лаврова.
      У Деренкова часто собирались студенты - обсудить прочитанные газеты и книги, события в городе и университете, поспорить. По сведениям Казанского жандармского управления, деренковская булочная служила "местом подозрительных сборищ учащейся молодежи, занимавшейся там между прочим совместным чтением тенденциозных статей и сочинений для самообразования в противоправительственном духе, в чем участвовал и Алексей Пешков".
      Хотя Алексей был у Деренкова "своим человеком", работать ему приходилось много, и заработок был невелик. Беспросветная нужда, изнуряющая работа усугублялись тяжелыми личными переживаниями. Из Нижнего писали, что в феврале 1887 года умерла бабушка*, неудачным было увлечение сестрой Деренкова Марией: она не отвечала взаимностью.
      ______________
      * Через два с половиной месяца умер в полной нищете и Василий Каширин.
      В душе юноши назревает драма. Напряженная работа мысли, не знающей, как изменить тяжелую жизнь людей, обостренное чувство одиночества, ощущение своей чуждости среде разночинной, как правило либеральной интеллигенции, свысока смотревшей на рабочего парня, породили душевную усталость. Тяжелое впечатление произвела "веселая злоба" крендельщиков, которые хотели идти к университету и бить гирями участников студенческих волнений. Алексей не имел близкого друга, был предельно истощен тяжелым физическим трудом.
      В тот год немало обиженных жизнью, несчастных людей покончило жизнь самоубийством. Были среди них и знакомые Алексея. И вот 14 декабря 1887 года "Волжский вестник" - газета, выходившая в Казани, - сообщала, что 12 числа в 8 часов вечера "нижегородский цеховой Алексей Максимов Пешков... выстрелил из револьвера себе в левый бок, с целью лишить себя жизни. Пешков тотчас же отправлен в земскую больницу, где, при подании ему медицинской помощи, рана врачом признана опасной". В записке, найденной в кармане, было написано: "В смерти моей прошу обвинить немецкого поэта Гейне, выдумавшего зубную боль в сердце...* Останки мои прошу взрезать и осмотреть, какой черт во мне сидел последнее время".
      ______________
      * "Это самая скверная боль, - иронически замечал немецкий писатель, - и в этом случае хорошо помогает свинцовая пломба (пуля. - И.Н.) и зубной порошок, изобретенный Бертольдом Шварцем" (Шварц - францисканский монах, которому предание приписывает изобретение пороха).
      Положение раненого казалось безнадежным (пуля прошла мимо сердца, но пробила легкое, засев под кожей). Однако могучий организм ("сложения он был богатырского", - вспоминал товарищ горьковского детства) быстро одолел опасность. На шестой день Алексею разрешили сидеть, на десятый выписали из больницы.
      В палату приходили рабочие Семенова, и Алексей понял, как он нужен этим людям, тем, кому он читал книги, рассказывал о жизни. Это придавало силы.
      "Стало мучительно стыдно, и я, с той поры, не думаю об самоубийстве, а когда читаю о самоубийцах - не испытываю к ним ни жалости, ни сострадания", - писал потом Горький об "унизительной глупости попытки самоубийства". Он не раз жалел о своем поступке: на почве ранения легкого развился туберкулез, мучивший писателя всю жизнь.
      4
      Выздоровев, Алексей продолжал работать у Деренкова, а в июне 1888 года с революционером Михаилом Ромасем, недавно отбывшим долгую якутскую ссылку, уезжает в село Красновидово, где тот вел пропаганду, а чтобы не вызывать подозрений, занимался торговлей. Сердечность и чуткость Ромася помогли Алексею преодолеть недавний душевный кризис.
      В Красновидове Алексей получает решение Казанской духовной консистории* об отлучении на семь лет от церкви за попытку самоубийства, на которое отвечает сатирическими стихами, ходившими среди казанской молодежи. По словам Алексея Максимовича, они начинались так:
      ______________
      * Консистория - учреждение при архиерее с административными и церковными функциями.
      Только было я избавился от бед,
      Как от церкви отлучили на семь лет!
      Отлучение, положим, не беда,
      Ну, а все-таки обидно, господа!
      В лоне церкви много всякого зверья,
      Почему же оказался лишним я?
      В Красновидове с небывалой до того ясностью перед Алексеем раскрылась картина собственнического невежества, косности и жадности "хозяйственного мужика".
      Терпение деревенских богатеев лопнуло, когда Ромась убедил мужиков объединиться в артель, чтобы сообща самим продавать в городе яблоки из своих садов, минуя наживавшихся на посредничестве скупщиков. Перед сбором яблок они подожгли лавку Ромася, а его самого и Алексея чуть не убили.
      Пришлось уехать из деревни, к которой Горький на долгие годы сохранил чувство недоверия и неприязни. Деревня, как показалось ему, "огромна и тяжела", "слепа и недоверчива ко всему, что творится вне узкого круга ее прямых интересов".
      Потом Алексей работает на Каспии, блуждает в Моздокской степи, а поздно осенью приходит в Царицын (теперь Волгоград). В это время железнодорожное начальство увлечено идеей - привлечь на службу поднадзорных, отбывших ссылку политически-неблагонадежных интеллигентов - "политиков", не допущенных в столицы и осевших в Поволжье. Эти честные люди должны были помочь в борьбе с процветавшим воровством. Через посредство уже служивших на железной дороге "неблагонадежных" Алексей устроился ночным сторожем на станцию Добринка (в Тамбовской губернии). Помимо служебных обязанностей, его, как это было принято тогда, заставляли работать по хозяйству у станционного начальства колоть и таскать дрова, топить печи, ухаживать за лошадью и т.д. Спать и читать времени не оставалось. Алексей не выдержал и написал в правление дороги жалобу... в стихах. Это позабавило чиновников, и юношу перевели в Борисоглебск, потом на станцию Крутая.
      На Крутой Алексей, двое телеграфистов, слесарь и наборщик организуют "кружок самообразования", который находился под неуклонным наблюдением жандармов, и без того недовольных засильем "неблагонадежных" на железной дороге.
      Постоянная слежка жандармов, самодурство железнодорожного начальства, ополчившегося на "нигилистов", заставили Алексея в апреле 1889 года уйти из Крутой. Пешком и на площадках товарных вагонов, добывая на пропитание случайными заработками, добрался он до Москвы, надеясь просить Льва Толстого, чтобы тот дал ему и его друзьям земли, на которой можно было бы жить трудами рук своих - без начальства, без хозяев...
      Но ни в Ясной Поляне, ни в Москве писателя не было. Его жена отвела пришельца на кухню и угостила кофе с булкой, заметив, что к Толстому ходит немало "темных бездельников".
      Из Москвы Алексей перебрался в Нижний. В декабре его хотели призвать на военную службу, но в солдаты не взяли ("Дырявый, пробито легкое насквозь! Притом - расширена вена на ноге. Негоден!"), и он работает в пивном складе моет бутылки и развозит квас. Алексей посещает кружок революционеров, а когда один из его товарищей перед арестом скрылся, будущий писатель угодил на две недели в тюрьму.
      Он познакомился с писателем Н.Е.Карониным-Петропавловским. К этому времени у Алексея сложилось представление о настоящем писателе как "суровом глашатае правды" с "несокрушимой силой сопротивления врагам справедливости". Каронин вполне отвечал этому представлению. Много лет он провел в тюрьме и ссылке, в своих произведениях выступал защитником нищих мужиков, которые, несмотря на гнет и бедность, сохранили свое достоинство, ум, душевное богатство.
      Высокий идеал личности писателя, воплощенный в Каронине, стал в будущем идеалом и Горького. Каронин говорил о русской литературе, пробудил в Алексее интерес к босякам (им посвящен ряд первых рассказов Горького). Тяжело больной, полунищий, только что вернувшийся из ссылки, он не жаловался на свою судьбу, жил "весь поглощенный исканием "правды - справедливости".
      Другим писателем, с которым познакомился Алексей в Нижнем, был В.Г.Короленко. Алексей отнес ему написанную ритмической прозой "Песнь старого дуба". В этой "огромной" поэме он изложил свои мысли о теории эволюции. "Песнь" - она до нас не дошла - Короленко не понравилась: он рекомендовал писать что-нибудь о пережитом. Сильно огорченный, Алексей долго не брал в руки пера. Но однажды, летней ночью, когда он любовался Волгой, рядом сел Короленко.
      - Что же - пишете вы?
      - Нет...
      - Жаль и напрасно... Я серьезно думаю - кажется, у вас есть способности.
      5
      В Нижнем Горький жил трудно - и материально и душевно. Мучило неумение найти свое место в жизни, разобраться в массе противоречивых впечатлений. Немало страданий принесла большая любовь - к Ольге Юльевне Каминской, жене "политика", недавно вернувшегося из ссылки.
      Все это гонит Алексея из Нижнего. И в апреле 1891 года он опять пускается в странствия.
      Странствовал Горький около полутора лет - побывал на Украине, в Бессарабии, в Крыму, на Кубани, на Кавказе... Батрачил, кашеварил, добывал соль, рыбачил, даже читал молитвы по покойнику...
      В херсонской деревне Кандыбово Алексей увидел "вывод". Нагую женщину, обвиненную в измене мужу, привязали к телеге рядом с лошадью. Ее муж, стоя на телеге, не спеша бил хлыстом - раз - лошадь, раз - жену, раз - лошадь, раз - жену...
      За телегой шла толпа, с любопытством смотревшая на все это. И никто не заступился за несчастную женщину - никто, кроме случайно проходившего Алексея Пешкова.