Алексей Недосекин
      Чаепитие у Прекрасной Дамы
      0. ПРОЛОГ НА НЕБЕСАХ
      x x x
      Так однажды не встретились, хоть и условились быть в восемь вечера подле нестроящегося дома (вариант: слишком многое следовало б забыть, кабы сердце-предатель не плакало после погрома).
      Докури сигарету и погляди-ка в окно. Год назад, как сегодня, вползали лиловые тени неотступные спутники поздней весны. Суждено пережить и сумятицу нынешних несовпадений.
      Где гараж, там оставить авто не составит труда, только жить в тех краях - что плевать против сильного ветра. В гардеробе отыщется шарф, а на небе звезда, но себя не сыскать, и от этого скомкались нервы.
      На развалины храма удобно носить тополям жертву малую пряжи от семечек легкого пуха. Может, кто уцелеет - и веткой махнет кораблям, что, несомы водою, сиреной царапают ухо.
      Восемь вечера, ночь и прозренье слепых фонарей. Комбинат уморился ворочать каленым железом. Отряхнувшись машин, казематов, природа резвей поспешить напоиться дыханьем весеннего леса.
      Так - не встретились. Что же: попробуем снова дружить с тихой музыкой сумерек, с тайной молитвой сердечной. Нам достанет упрямства отчаянье заворожить кавалькадой знакомств бестолковых, зато и не вечных.
      Разновидные овощи осенью дивно вкусны. Неключимы рабы, мы не жнем, где и сеяли прежде. Из невстреч и причуд вьется кружево зыбкой весны, ищет сквозь загородку протиснуться зелень надежды.
      x x x
      1. ПРОЛОГ НА ПАРТСОБРАНИИ
      x x x
      Ответственность любить на произвол судьбы,
      читать невнятный текст трибунам полусонным,
      погибшие мечты закатывать в гробы,
      как в банки огурцы, что осенью весомы.
      Мы умерли. И Клуб осыпался как пух.
      Давленье мелочей первысило пределы.
      Расплатой за весну чумной витает дух,
      Зловоньем умастив церковные приделы.
      Накрытые столы в предверии беды,
      ночные фонари, попутные столбы,
      заплаканные сны, молитвы в никуда,
      а в сумерках - звезда, скользящая с листа.
      x x x
      Полумрак. Чадят факела. Где-то вдалеке
      гул многих барабанов. Подземелье ведьм,
      иначе и не скажешь. А сегодня здесь
      проходит Партйное Собрание. И все, что любо
      му партсобранию присуще, в наличии: пре
      зидиум, графин, трибуна, Председатель, сон
      ные партийцы, Секретарь собрания. Все участ
      ники собрания одеты экcцентрично и сма
      хивают на карнавальных пиратов. На повестке
      дня собрания стоит обсуждение новых замыслов
      авторов литературного кружка.
      Покуда собрание не началось, Председатель соб
      рания, одетый в кимоно японского самурая,
      вполголоса переговаривается с Секретарем.
      ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Мафилькин опаздывает. СЕКРЕТАРЬ. К нам он всегда опаздывает. Зато во все прочие места молью поспевает. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Микола, ты на него не серчай. Он малость оторвамши от коллектива. Это у него головокружение от успехов. СЕКРЕТАРЬ. Остальные почему-то вовремя приходят. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. И толку что приходят? Как пришли, сразу завалились
      спать! У нас с тобой, Микола, не партия, а сброд какой-то. СЕКРЕТАРЬ. Так-то оно так ... ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Сброд и есть. (Вздыхает). Сам посуди. Я так понимаю: если я, скажем, боевой командир, а ты пидор медицинский, все равно садись со мной чай пить. Конечно, если ты сын божий, а не хрен в рогоже, как некоторые здесь. А не хочешь чай пить - проваливай! Здесь никто никого не держит. Только пусть потом на себя пеняют. СЕКРЕТАРЬ. Ты слишком горячишься. Ты совсем не бережешь себя для партии. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Да, клетки надо беречь. Давай чай пить. Ты пока чайник поставишь, а я открою собрание. (Секретарь удаляется во мрак). Так, товарищи, внимание! (Стучит ложкой по кружке). Сегодняшнее собрание считаю открытым. Мафилькин - он у нас особенный - запаздывает, поэтому будем начинать без него. (Драматургу). Иди докладывай на трибуну. И я тебя умоляю: не торопись, а то ты обычно как погнал, так мы за тобою не успеваем мыслью. Отдыхай иногда и от самого себя тоже.
      Пока Драматург неверным шагом, спросонья,
      выдвигается в сторону трибуны, партийцы пере
      ворачиваются на другой бок. Кто-то всхрапывает.
      ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Опять Мук храпит. Это фуйня нездоровая. Сто Сорок Восьмая, кинь-ка в него тапком!
      Сто Сорок Восьмая бросает тапком и попадает Муку в ухо.
      Мук беспомощно взвизгивает, но храпеть перестает.
      Если бы сцена партсобрания освещалась лучом теат
      рального прожектора, то луч сей мог бы высветить
      две неподвижные фигуры, затаившиеся в дальнем углу
      зала. Это Мафилькин и Седок.
      МАФИЛЬКИН. Сначала я зайду, поздороваюсь со всеми, а потом тебя позову. Твоя фамилия Иванов, как договорились. СЕДОК. Место здесь гиблое. Вонливо. МАФИЛЬКИН. Это черти баню затопили, а дрова сырые. СЕДОК. Черти что есть? МАФИЛЬКИН. Это тоже партийцы, только задвинутые. Их обычно на тряпку садят. СЕДОК. Понятно. МАФИЛЬКИН. Потом детям будешь рассказывать. Цирк! Ладно, я пошел. Жди.
      Собрание тем временем продолжается.
      ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Как, ты сказал, будет называться пьеса? ДРАМАТУРГ. "Чаепитие у Прекрасной Дамы". ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Где-то я такое уже слыхал. Ну ладно. Так о чем ты хотел своей пьесой рассказать народу? ДРАМАТУРГ. Как вам, наверное, известно, Прекрасная Дама была открыта в тридцатом году известным путешественником и естествоиспытателем по фамилии Седок, который сообщил о своем открытии в районную газету. Как вы помните, открытие наделало много шуму. Действительно, наконец-то мужская часть нашего населения получила реальную возможность полнокровно удовлетворить все все свои наиболее возвышенные духовные запросы (я имею ввиду изысканные любовные утехи без перехода их в крайнюю фазу незатейливого плотского удовольствия). Семьи в нашем городе затрещали по швам.Действительно, как сказал один известный драматург, все семьи несчастливы по-своему. А отчего они несчастливы? Оттого что семья как институт налагает на своих членов некий отпечаток, даже можно сказать, клеймо посредственного бытования в рамках обыденного. А тут оказалось возможным бытовать как непосредственно, так и внеобыденно. В общем, наступил, что называется, бум. Диапазон запросов населения был очень широк: от переспать в интерьере до чтобы Она ему на письмо ответила. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Это все похоже на Белоснежку и семьсот семьдесят семь гиперсексуальных гномов. ДРАМАТУРГ. Вопрос встал настолько серьезно, что получил свое освещение на сессии Облисполкома. Было принято решение преодолеть кризис семейных отношений путем создания Общества Любителей Прекрасной Дамы. Облисполком передал на баланс Общества графскую усадьбу, учредил на базе усадьбы заповедник "У Прекрасной Дамы" и установил строгий регламент посещений Заповедника. За определенную плату каждый член Общества Любителей, выигравший в ежегодную статусную монетарную лотерею (всего около 300 мест), мог раз в год навестить Прекрасную Даму и провести с ней вечер в режиме добросовестного (не обремененного сексуальными и иными домогательствами) чаепития. Такой порядок давал мужчинам надежду на нечто большее. На то, что Дама в один прекрасный день сделает его своим избранником. Поэтому они были согласны участвовать во всевозможных лотереях и пить чай до второго пришествия. Шел год за годом, Заповедник работал, пополнял местные бюджеты всех уровней, а потом пришла беда. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. И чего случилось? ДРАМАТУРГ. Исчезла Прекрасная Дама. Дежурный по Заповеднику старший сержант внутренней службы Эмилия , когда Дама в положенный час не спустилась к завтраку, постучалась к ней в спальню. Когда никто не ответил, Эмилия взломала дверь и за ней обнаружила раскрытое окно в сад, обрывки документов и ничего более того. Был страшный скандал. Пытались обратиться к первооткрывателю феномена Седоку, но он наотрез отказался участвовать в розыске. Он сказал, что больше не намерен открывать никаких Прекрасных Дам. Он сыт этими Дамами по горло, это его собственные слова. Общество пребывало некоторое время в изрядном раздражении. Поговаривали даже о введении комендантского часа. Но потом все улеглось как бы само собою. И Седок куда-то исчез из города. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Ну, это все как бы исторический подтекст. А пьеса-то о чем? ДРАМАТУРГ. Пьеса строится на том, что Седок, первооткрыватель Дамы, несомненно знал о ней более всех остальных. Он об?ективно стоял к Ней ближе прочих, поэтому их взаимоотношения особенно важны и проливают свет на многое. О Прекрасной Даме мы практически ничего не знаем. Говорят, что она некоторое время работала на Комбинате, а потом уволилась. Но это не суть важно. Что делало Нашу Даму Прекрасной? Ведь Она как бы стояла под вуалью, а Седок нашел способ приподнять эту вуаль и открыть миру прекрасный Ее лик. Как это произошло? Почему исчезла Дама? В каком направлении развивался несостоявшийся роман наших героев? Вот сюжет пьесы. Любил ли Седок свое открытие? Вне сомнения. Страдал ли он от того, что его открытие стало уделом многих вожделений и притязаний? Разумеется. В архивах сохранились сведения о том, что Седок принял общую участь и вступил рядовым членом в Общество Любителей Прекрасной Дамы. Как ни странно, он постоянно выигрывал в ежегодную лотерею, а посему навещал Даму раз в год, пил с Нею чай и не разу не оставался с Ней наедине ( за этим смотрел персонал Заповедника , неизменно присутствовавший на Чаепитиях). В остальное время года Седок писал Даме безответные письма (Она не успевала или не желала отвечать). Эти письма неизменно на общих основаниях вскрывались и прочитывались. Таковы факты. И вся моя пьеса, собственно, построена на переживаниях нашего главного героя. Я планирую раскрыть его внутренний мир через взаимоотношения Седока с Прекрасной Дамой, взятые в конкретных ситуациях их встреч, чаепитий, его диалогов с другими героями пьесы. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Так все драматурги делают. А вот чем ты планируешь закруглиться? ДРАМАТУРГ. Однажды, после очередного посещения Дамы, герой понимает, что любит он не саму Даму, а свою любовь к ней и весь комплекс сопутствующих переживаний, в свое время пережитых им в надлежащем антураже. Бывало, в мечтах герой уносил свою возлюбленную в другой город,
      на другую планету. И эти его иллюзии с годами представились ему как действительные события, оставшиеся в прошлом. И когда герой понимает, что Дама - это только повод, только ключ к разгадке его самого, он умирает. В гостинице за тысячу верст отсюда, одинокий и всеми забытый. Его финальный монолог - это просто вопль в никуда. Зрители будут визжать и плакать. Я уже предвкушаю. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Нет, так не пойдет. Мы не можем согласиться с тем, что в наших пьесах лучшие люди мрут как мухи. Получается, лучшие гибнут, а жить остается всякое говно. Да на этой твоей пьесе, если мы ее вовремя не подправим, может вырасти целое поколение нытиков и внутренних эмигрантов. Ты должен понять , ведь ты же работник культуры, а не какой-нибудь кулацкий подпевала. Кстати, Мафилькину ты показывал? Что он говорит? ДРАМАТУРГ. Его, в принципе, все устраивает, только он тоже не согласен с финалом. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Нас, партийцев, чутье на перегибы никогда не подводило.
      На свет выходит приснопамятный
      Мафилькин и занимает свое место в собрании.
      ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Ты, сокол, все незнамо где летаешь, а нет чтобы вовремя прийти на мероприятие и быть вместе с народом. МАФИЛЬКИН. Я очень извиняюсь. Я был при делах. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. А мы, значит, не при делах? У меня такое чувство, будто ты из Лондона в Париж шел пешком и нигде по дороге не встретил телефона-автомата. Это у тебя явно нездоровая. Ладно, уже включайся в процесс. Нам тут Драматург новую свою пьесу подогнал на обсуждение. Он сказал, что ты в курсах, только тебе финал не нравится. Что ты пред?являешь этому финалу? МАФИЛЬКИН. В целом, пьеска неплоха. Как говаривал один драматург, в ряде случаев она будет даже посильнее, чем "Фауст" Гете. Но любовь должна побеждать смерть. Это - требование исторического оптимизма. И это должна быть любовь как со-творчество, а не любовь как суб?ективное и не вполне здоровое переживание. Любовь как болезнь что здесь нового относительно достигнутых ранее результатов наших и зарубежных литераторов? Мы этот момент пережили и в диалектическом отрицании сняли. Синтезировав противоположности, мы как бы встали над ними и ухватили момент в целом, в его творческом саморазвитии. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Ну. Ты думаешь точно как и я, только мне образования не хватает сказать умными словами. И еще должна быть народная поэзия. МАФИЛЬКИН. Нет, безусловно, народная поэзия - это один из неоьт?емлемых атрибутов народной правды. Но вопрос, который я задал бы герою пьесы, звучит примерно так: чем ты можешь ответить по обязательствам, возложенным на тебя жизнью? Если ты находишь возможным в своем чувстве об?ективировать лучшие проявления человеческого духа, если ты взыскуешь позитивных традиций реализма и выражаешь собою положительный тип социального героя, - это один разговор. Если же ты погряз в своих иллюзиях, если ты оторвался от почвы, умираешь в финале и не отвечаешь на главные вопросы бытия, - тут, браток, извини-подвинься. Любовь как функция нездоровой психики - ха-ха! Сказка про белого бычка. А вот ты пойди пронеси свое чувство через все соблазны мира, через самоотрицание и самоотречение, и тогда-то мы посмотрим, что у тебя за любовь и что от нее осталось к концу твоего жизненного пути. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Совершенно верно. Надо, чтобы герой был мужик, чтобы он мог отвечать за свой базар. Такое открытие сделал, а ведет себя как придавленный. (Драматургу). Ну ты уловил, да? Учти все наши замечания и начинай работать. И планируй , чтобы на Новый Год уже был спектакль. Я позвоню в Клуб, чтобы нам подогнали зал для репетиций. Мафилькин будет режиссер. Что у нас с главным героем? МАФИЛЬКИН. Я привел одного парня для обсуждения. Он за дверью стоит. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Кто такой? МАФИЛЬКИН. Он у нас в Клубе электриком работает. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Давай его сюда.
      Мафилькин уходит и возвращается вместе
      с Седоком.
      ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Как тебя зовут, братан? СЕДОК. Иванов. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Я тебя в упор не помню. Ты давно в Клубе? СЕДОК. С осени. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Жена дети? СЕДОК. Женат с тридцать пятого года. Супругу зовут Иринией. МАФИЛЬКИН. Моя племянница. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Вы, значит, своячки. Теперь будете кумовство здесь разводить. Иванов, ты партиец? СЕДОК. Никак нет. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. А чего. СЕДОК. Все как-то не собраться. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Это на блядки собираются, а в партию вступают с горячим сердцем и холодной головой. СЕДОК. Понятно. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Не знаю, что тебе понятно. Клуб-то любишь? СЕДОК. Я с детства при Клубе. Еще батя лампочки вворачивал, а я рядом стоял. Многие роли наизусть помню. Например, роль товарища Забелина, после того как он починил кремлевские куранты. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Ну-ка прочти. СЕДОК (декламирует). " Подумать только! Ну надо же! Я, скромный инженер, нежелательный для новой власти элемент, в недавнем прошлом - торговец спичками, починил-таки главные часы страны! Покончено со всем отжившим, давящим, никчемным! Баста! Скоро полночь. Они мне поверили. Зинаида, представь себе! Кругом разруха, жрать нечего, а большевики вспомнили о такой ерунде, о каких-то часах, чтобы ..." ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. А что дальше? СЕДОК. В этот момент куранты отбивают полночь, инженер Забелин теряет равновесие и падает со Спасской башни вниз головой. Полночный бой курантов возвещает о замене всего отжившего новым. Занавес. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Неплохо.(Мафилькину). Ладно, пусть репетирует. Но под моим чутким руководством. Дело ответственное, рисковать нельзя. Если бы ты мне, скажем, Лоуренса Оливье подогнал, не было бы никаких вопросов. А так ... Что с Прекрасной Дамой? МАФИЛЬКИН. Ищем. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. А не хочешь свою племянницу Иринию застроить в этот проект? Тогда бы у вас наметился семейный подряд. МАФИЛЬКИН. Ириния не подходит. Она толстая. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Жаль! Ну ищите. Но чтоб через неделю было. Если не найдете, Сто Сорок Восьмая будет играть. А то я его сколько раз просил задний мост подогнать, а он ни в какую. (Обращаясь к Сто Сорок Восьмой). Как, братан, смогешь сыграть Прекрасную Даму? (Хватает его за попу, Сто Сорок Восьмая резво отпрыгивает). Да ну чего ты, один раз - не пидорас... Вот чудной: хоть бы на полшишечки дал засадить в шоколадное пятнышко... (Переживает). МАФИЛЬКИН. Мы в баню-то идем? ПРЕДСЕДАТЕЛЬ (отвлекшись от своих переживаний). Да. Все, партсобрание считаю закрытым. Что у нас на сегодня черти приготовили? МАФИЛЬКИН. Песенку про наш край. Сегодня целый день учили. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Сейчас посмотрим, как они учили. Зондеркоманда, строиться! Тридцать секунд на построение.
      Черти спросонья вскакивают и бегут на построение,
      кто в чем. Смеяться или плакать, глядя на них,
      каждый выбирает по себе.
      ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Эх, от-ставить. Нет резвости блять! Мук все время опаздывает. Команда "Отставить" выполняется в два раза быстрее!
      Мук у меня точно сегодня получит много всяких мук. Одни косяки порет.
      Черти возращаются на исходные позиции,
      а вослед, по команде Председателя, молью
      слетаются в строй. На сей раз Председатель
      удовлетворен резвостью подчиненных.
      ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Ну давайте пойте что выучили. (Предупреждая поспешный запев чертей). Только сначала назовите авторов. Кто запевала? Мук? Ну давай называй авторов. МУК. Слова Пришельца. Музыка я не помню. Наш Край. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Ты, братан, сегодня какой-то глумной. Целый день прохрапел, и сейчас спишь на посту. (К собранию). Нет, вот я смотрю на вас и думаю: кино и немцы! (С воодушевлением). Если бы все так докладывали, как Мук, нам бы враги давно уже сожгли родную хату! (Муку). Еще раз так доложишь, получишь в жбан. Я тебя предупредил. Партиец Мук! МУК. Я!! ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Кто авторы песенки?! МУК. Слова Пришельца!! Музыка народная!! ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Вот так. И не заставляйте на вас кричать. Сразу делайте все правильно. А то сами же косяки порете, а потом обижаетесь. Давайте пойте уже.
      И запели черти! Тут тебе и про березку,
      и про бегут вперед дороги. Мук старается
      петь изо всех сил, даже нот не соблюдая.
      Председатель доволен.
      ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Давно бы так! Иванов или как там тебя! К следующему разу напиши гимн Прекрасной Даме и раздай чертям, пусть учат. Чтоб было как в Венеции. И я тоже буду петь. Раз Сто Сорок Восьмая мост не подгоняет за так, значит, будем ухаживать. СЕДОК (он же Иванов). Постараюсь. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Не постараюсь, а чтоб через неделю было! МАФИЛЬКИН. Сделаем, не сомневайся. Драматург подключится. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Давайте уже чай пить. Потом в баньку.( Седоку). Присаживайся, братан, попей чайку со старшими товарищами. Заодно расскажешь, как ты в Клуб попал.
      Секретарь собрания поспешает с закипелым
      чайником. Черти ложатся спать. Не смолкают
      в ночи барабаны. И вонь от бани все пронзи
      тельней. Факела отбрасывают нервные тени.
      Занавес.
      2. ПРОЛОГ В КЛУБЕ.
      x x x
      Она прощается со мною.
      Ее черты неуловимы.
      Осколки сна неумолимы,
      а дни пропитаны бедою.
      Чему осталось долюбить,
      то дострадает, от-томится.
      Все остальное - умалится,
      и лиц не будет различить.
      Назавтра танцы в Клубе пьяном,
      от бормотухи до упада.
      А Шива жарит на баяне
      и топчет мир в припадке правды.
      x x x
      Премьера спектакля "Чаепитие у Прекрасной Дамы",
      поставленного по одноименной пьесе Драматурга,
      состоится всего через полчаса на сцене Клуба.
      За кулисами - праздничное оживление. В одной из
      гримерных засели Председатель, Мафилькин и
      Драматург.
      ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Мы долго шли к этой славной дате. Строили мы строили, и, наконец, построили. (Лицо у него красное. Мафилькину). Ты Облисполкомовских хорошо усадил? МАФИЛЬКИН. На первых три ряда. Им изрядно приглянулся наш буфет. Я их заверил, что второе действие мы не начнем, покуда они у нас как следует не отобедают. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Вот правильно. Людям тоже надо когда-то отдыхать.
      Стук в дверь гримерной. Из-за двери
      высовывается Клаус.
      КЛАУС. Цветы для актеров и пиво. МАФИЛЬКИН. Цветы все сложи в тазик за кулисами, а пиво тащи сюда.
      Клаус выставляет в гримерную два ящика
      пива и откланивается.
      ПРЕДСЕДАТЕЛЬ (декламирует). "В праздничном убранстве улицы, площадя, приусадебные участки, школы для умственно отсталых". (Открывает пиво зубами и отхлебывает из горла). Свежее. Просто не нарадоваться какой праздник. И это все благодаря вот кому. (Обнимает Драматурга за плечо). Вот он, герой дня! Такую пьесу подогнал! Прислушался к мнению коллектива, устранил замечания, ввел элементы народной поэзии... Золотой ты мой человек! (Дарит Драматургу пьяный поцелуй). ДРАМАТУРГ. Вы меня вогнали в краску. (Стесняется). МАФИЛЬКИН(Драматургу). Нет, ты правда молодец. Я работал в твоем материале с восторгом. На каждой новой своей пьесе ты растешь как на дрожжах. (Сильным проверенным движением открывает пиво о ящик, отхлебывает из горла). ДРАМАТУРГ (краснеет еще больше). Но, право же... ПРЕДСЕДАТЕЛЬ (Драматургу). Да ты не куксись, это все по делу. Вот если бы ты начал косяки пороть, мы бы их тебе тут же пред?явили, не сомневайся. А так, раз не порешь косяки, живи, радуйся и ничего не бойся. МАФИЛЬКИН. Самое сильное место у него в пьесе - это центральное обращение Седока к Даме. Когда я этот кусочек репетирую, у меня что-то внутри так, по-доброму, екает. (Декламирует). "Когда Ты проходишь мимо, а ночные фонари провожают Твою тень, когда Ты видишь сны, а я стою, не шелохнувшись, и Твои окна выжигают в моей памяти маленькую дырочку размером с пятикопеечное счастье...". Песнь Песней, да и только. ДРАМАТУРГ. Ну тогда и я позволю себе несколько слов. (Пытается открыть бутылку о ящик, не справляется, Мафилькин приходит ему на помощь. Отхлебывает из горла). Что моя пьеса, кому бы она была нужна, пылящаяся в чулане районной библиотеки, если бы не Мафилькин. Он сотворил чудо. Он заставил моих персонажей говорить, влюбляться, страдать. Он, словно опытный кукловод, взял моих кукол и повел их за руку вдоль авансцены. А потом они начали ходить сами, без его помощи! Они зажили собственной выразительной жизнью! Это потрясающе. МАФИЛЬКИН. Ты, как всегда, немного усиливаешь результат. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ (Драматургу). Да, не надо его захваливать, а то он совсем возгордится. Он и так постоянно отрывается от коллектива, опаздывает на партсобрания и вообще ведет беспорядочный образ жизни. А в целом, я вам вот что скажу. Ваш труд - твой и твой (кивает им) был бы не вполне закончен и к этой минуте, если бы не посильная помощь, оказанная вам партией. ДРАМАТУРГ. Да, безусловно. МАФИЛЬКИН. Ну еще бы.
      Все встают.
      ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. В моем лице партия неукоснительно следила за качеством выпускаемого вами художественного материала. Вспомните: сколько бессонных ночей в спорах, в правках текста, в доводке мизансцен... Изматывающие ночные репитиции, еженедельные худсоветы ... Вот что дала партия этому спектаклю. И не следует нам забывать об этом. ДРАМАТУРГ. Ни в коем случае. МАФИЛЬКИН. Такое разве забудешь.
      Одновременно отхлебывают пиво
      из горла.
      ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Мы бы сейчас могли вместе что-нибудь спеть, но уже мало времени. У нас всего пятнадцать минут. Я пошел в зал. Готовьтесь.
      Уходит.
      ДРАМАТУРГ. У меня сейчас странное чувство, будто бы я проглотил комсомольский значок. МАФИЛЬКИН. В чем это выражается? ДРАМАТУРГ. С одной стороны, вроде, очень ответственно, а с другой очень страшно. Я перестаю понимать, что происходит. Я теряю нюх. Мне не нравится то, что я делаю. МАФИЛЬКИН. Ты просто заработался. Это пройдет. ДРАМАТУРГ. Вряд ли. (Задумчиво). Когда я пишу, я радуюсь своей ловкости. Я смеюсь над своими выдумками, я парю. Но стоит только вернуться к тексту через каких-то полчаса , как вижу: не смешно, уже было, неуместно, в целом посредственно. (Зло). И так всегда! И в этой пьесе то же самое. Вспомни, сколько раз ты меня заставлял переделывать одну мизансцену за другой. Фактически, за весь репитиционный период пьеса была переделана трижды. И что толку? Все осталось на своих местах! Я понял, что тебе надоело со мной возиться, что ты устал и больше ничего не хочешь менять. И актеры не причем: они стараются. Они играют как умеют. Но они не в силах зарядить эту никчемную историю действительной жизнью. Им негде любить, им не над чем думать. У них нет поля для маневра, для внутреннего роста. Я не оставил им никаких шансов. А почему? Потому что я - жалкий дилетант, я бездарность, я тупоумный осел, который пыхтит над своей ношей, а она ему не по зубам. Зачем я жил? Зачем я работал? Кого я пытался обмануть? (Принимается взволнованно ходить из угла в угол). МАФИЛЬКИН (через паузу, раздумчиво). И добавить-то нечего к сказанному тобою. К сожалению, ты прав. И драматург ты никакой, и пьеса твоя - говно. Прекрати гонять, у меня глаза болят. (Драматург встает, точно вкопанный). Но это - лишь треть от беды. Ах, если бы не была говном моя режиссура, я б исправил твои огрехи по ходу спектакля. Но я не сделал этого. Вот тебе еще треть беды. Оставшаяся треть лежит в области актерского мастерства. Актеры - говно. Радуют: хорошая музыка (украдено), профессионально выставленный свет (случайно), точно подобранные декорации и костюмы (из другого спектакля). Все остальное - говно. Потому что если делаешь спектакль о любви, то надо знать, что такое любовь. Я надеюсь, что в следующий раз тебе станет совестно, и, под влиянием своего стыда, раскаявшись в содеянном, ты и вправду напишешь что-нибудь приличное. А сейчас уже поздно что-либо менять. Иди в зал.(Открывает дверь). Клаус! КЛАУС. Я весь здесь. МАФИЛЬКИН. Доложи о готовности к началу. КЛАУС. Иванова нигде нет. ДРАМАТУРГ. То есть как это нет? КЛАУС. Не подошел. МАФИЛЬКИН. Твою мать.
      Пауза.
      МАФИЛЬКИН (Драматургу). Что будем делать? ДРАМАТУРГ. Если через полчаса не подойдет - надо отменять спектакль. МАФИЛЬКИН. Еще чего . Нас зритель разорвет, как Тузик фуфайку. И будет прав.(Поразмыслив). Если в течение десяти минут он не явится, ты будешь играть. ДРАМАТУРГ. Я?! МАФИЛЬКИН. А какие проблемы? Текст ты знаешь. Сыграешь за милую душу.
      Открывается дверь в гримерную,
      и заходит Седок. Он с двумя большими
      чемоданами в руках, а под глазом у него
      синяк. Он бледен.
      СЕДОК. Я прошу прощения. МАФИЛЬКИН. Так, ладно. (Клаусу). Быстро, в темпе вальса, тащи сюда грим и кисточки. Я сам его обработаю. Потом пойдешь и скажешь всем, чтобы заряжались на начало. Проверьте реквизит. На все про все десять минут. (Клаус убегает, потом приносит грим и снова убегает.
      Драматургу). Не удалось тебе сыграть. Ну, как-нибудь в другой раз. Будешь сидеть в зале, а я посмотрю из-за кулис. Потом обменяемся впечатлениями. ДРАМАТУРГ. Дай этому парню в глаз и от меня тоже. Я чуть инфаркт не заполучил.
      Уходит.
      МАФИЛЬКИН. Не переодевайся, будешь играть прямо в чем пришел. (Седок садится к зеркалу). Классный у тебя бланш. Кто автор? СЕДОК. Ириния. МАФИЛЬКИН. Рад за нее. Поссорились? СЕДОК. Кажется, окончательно. Я от нее ушел. Совсем. Надо было немного раньше, но я не успел. МАФИЛЬКИН. Так вот откуда чемоданы. СЕДОК. Да.
      Пауза.
      МАФИЛЬКИН. Ну и что случилось? СЕДОК. Все - и ничего. Потерял бдительность. Как говорит наш дорогой шеф, спорол косяка. Ириния копалась в моих документах и нашла письма и счет за телефон. МАФИЛЬКИН. Письма от кого? СЕДОК. От Калерии. МАФИЛЬКИН (пораженный). От Калерии?!
      Пауза.
      СЕДОК. Я звонил ей недавно. Она сейчас в Венеции. Пришел счет, я не успел его оплатить. МАФИЛЬКИН. Она в Венеции. (Пауза). Теперь я понимаю. Пять лет прошло, как она пропала. А ты знал, где она, и молчал. Здорово. СЕДОК. Давай попробуем спрятать синяк. МАФИЛЬКИН. Да. (Накладывает грим). Ну как она там? СЕДОК. У нее все хорошо. МАФИЛЬКИН. Она счастлива? СЕДОК. Возможно.
      Пауза.
      МАФИЛЬКИН. Теперь я понимаю Иринию. СЕДОК. Ириния сказала, что этого дела она так не оставит. Мне кажется, что она заявится сюда и закатит истерику. Может и на спектакль выйти пред?явить. МАФИЛЬКИН. Не думаю. СЕДОК. Запросто. А потом в районной газете - заметка: "Опять бардак на клубной сцене".
      Пауза.
      МАФИЛЬКИН. Видок у тебя, конечно, бледноватый. Сейчас запудрим. СЕДОК. Меня одно заботит: как будем играть спектакль. МАФИЛЬКИН. Как Драматург прописал. Или есть другие предложения? СЕДОК. Есть. Ты кроссворды любишь? МАФИЛЬКИН. Люблю. СЕДОК. Рукопись, нанесенная на пергамент, после того, как с него счистили прежний текст. Слово из десяти букв. МАФИЛЬКИН. Палимпсест. СЕДОК. Правильно. Берется пьеса какого-нибудь драматурга, ставится на клубной сцене, а потом из нее выкидываются все старые слова и пишутся новые. А актеры играют не то, что предписано, а то, что единственно верно. МАФИЛЬКИН. И к чему это все? СЕДОК. А к тому, что сегодня у нас Другой Спектакль.
      Пауза.
      МАФИЛЬКИН. Вот как. И кто же будет говорить новый текст? СЕДОК. Я. После ругани с Иринией я не спал всю ночь. Для тебя не секрет, что наш спектакль - это просто кусок дерьма к красной дате. Иванов-из-Клуба справлялся со своим текстом. До вчерашнего дня. Изменились обстоятельства. Иванова прибили тапком. Зато обнаружился пропавший доселе Седок.
      Пауза.
      МАФИЛЬКИН. Ты хочешь сказать... Так, понятно. Бунт на корабле. Значит, будем выводить тебя из спектакля. Пусть, и впрямь, Драматург играет. СЕДОК. Не вздумай. МАФИЛЬКИН. А что ты сделаешь? СЕДОК. Ничего особенного. Сожгу Клуб. МАФИЛЬКИН. Не может быть. Тебе слабо'. СЕДОК. Это надо проверить. Мы сейчас будем устраивать масштабное короткое замыкание или дождемся второго акта? МАФИЛЬКИН. Превосходно. (Глядит на Седока пристально). Вылитый камикадзе-электрик, потерявший вменяемость после встречи с Иринией. А с больного взятки гладки. Ну отлично. Давай - ломай. Все на свалку. Репутации, надежды на хорошую прибавку к пенсии - плевать на них. Вперед и с песней. СЕДОК. Как сказал один очень известный драматург, не нарушить я пришел, но исполнить. МАФИЛЬКИН. Поразительная самоуверенность! Ну иди тогда за кулисы. Не забудь захватить реквизит. Или теперь тебе это лишнее?
      До начала спектакля - ровно две минуты.
      Актеры притаились в полумраке кулис по
      обе стороны сцены. Они молчат. Из-за
      занавеса слышится гулкое бормотание
      зрительного зала.
      МАФИЛЬКИН (Седоку, вполголоса). У тебя ум настолько справился с природой, что ты поставил свою природу выше, чем искусство.