Дмитрий Нечай
      Неограниченная экспансия
      Президент закурил сигару и подошел к столу, стоящему посреди комнаты. Первый заместитель сидел неподвижно, как манекен, скрещенные на коленях руки казались неестественно белыми.
      - Ну, и где же наш уважаемый Георг, - садясь напротив, поинтересовался президент. - Надо заметить, он не джентльмен, вполне позволяет себе опоздать даже ко мне.
      Первый заместитель шевельнулся.
      - Не придавайте этому значения, господин президент. Георг нужный и знающий специалист, и суть дела нисколько не пострадает, если он позволит себе некоторые человеческие слабости, вроде этой.
      Президент пустил в воздух маленькое облачко дыма.
      - Конечно, конечно, специалист прекрасный, но мне просто ужасно надоело ждать, я ведь тоже человек, не президент, а просто человек. Кстати, вы не в курсе, навел он какие-нибудь справки о том, о чем я просил его пару дней назад? Это может иметь сейчас большое значение.
      - Я думаю, господин президент, что ваш второй заместитель по исполнительности ничуть не хуже первого. Он может забыть позавтракать, немного опоздать, но что касается дела - это безотказный работник. Конечно же, навел, и вы можете даже в этом нисколько не сомневаться.
      Прозвенел звонок, и двери в стене за спиной президента отъехали в сторону. Первый заместитель поднял глаза и улыбнулся.
      - Дорогой Георг, Мы вас заждались, господин президент уже изнывает от вынужденного безделья, ну, наконец-то мы и начнем. Итак, сходу предлагаю поведать о ваших результатах и соображениях.
      Георг отодвинул стул и, не подвигаясь к столу, сел на него.
      - Ну, что ж, давайте сходу.
      Неожиданно вмешался первый помощник.
      - Вообще-то, я, честно говоря, не совсем понимаю, каким это образом вы намерены в одно, так сказать, заседание что-то тут решить. Это ведь даже не какая-то проблема, это концепция развития, которую надо вырабатывать, ну, если не годами, то хотя бы месяцами. Я, разумеется, полностью "за" и, кроме моих обязанностей, вникну и постараюсь быть полезным еще и по-человечески, лично, но вы уж тоже, будьте добры, объясните мне, что за экстренность и суета?
      Президент сел полубоком и расстегнул свой пиджак.
      - Я понимаю ваше недоумение моей спешкой, но не надо рассматривать это так элементарно, хотя оно и не сложно. Дело не в том, что что-то там горит, и надо как можно быстрее решить задачу, как тушить и предотвратить. Дело в том, что это я такой, не люблю я этих долгих раскачек и медлительности. Что ж, если не припекло, так и торопиться некуда, что ли?
      Когда нас припечет эта проблема, так уверяю вас, станет уже некуда торопиться. К тому же я, ей-богу, не вижу никакой особой сложности в этом вопросе. Всего-то навсего решить - да или нет, и если да, то как убедить всех, только и всего.
      Первый заместитель покачал головой.
      - Ничего себе, только и всего, а масштаб, а ресурсы. А если ошибемся, вы себе представляете, что натворим.
      - Да бросьте вы пугаться, - вмешался второй заместитель. - "Чего натворим, чего натворим..." - да ничего мы не натворим. Что за привычки такие странные - из пустяка вселенскую проблему делать. Я не имею в виду то, о чем говорим, я подразумеваю ваше отношение к нашей работе. Пора бы давно уже отвыкнуть от этой дурацкой привычки мусолить то, что можно решить за час, и делать вид, что это архиважное что-то, даже если оно таковым не является. Тут не перед кем важности нагонять для себя. Трое нас здесь, и давайте, ради бога, проще.
      Президент положил сигару в пепельницу и откинулся на спинку стула.
      - Не ссорьтесь, друзья мои, не стоит. Давайте-ка действительно займемся делом. Итак, насколько я понял, вы, Георг, за мое предложение, а господин первый заместитель категорически против. Ну, что ж, мои доводы и предложения вы уже слышали, нашего уважаемого первого заместителя тоже, а сегодня мы слушаем вас, Георг. Надеюсь, вы существенно дополните мою позицию аргументами, с которыми наш оппонент не сможет поспорить.
      - Я двое суток собирал материалы и тоже хочу надеяться, что у господина первого заместителя не найдется разумных возражений против моих доводов. Итак, я начну. Если я не ошибаюсь, мы остановились в прошлый раз на том, что как только мы решаем этот вопрос в пользу нашего с президентом плана, будет необходима коренная перемена направленности усилий в масштабах всей системы. Все научные, технические, изыскательские и еще тысячи ресурсов будет необходимо направить только на это и ни на что другое. В противном случае все усилия обречены на провал, и мы вряд ли успеем прорвать это кольцо недосягаемости с таким потенциалом, который имеем. Мы просто не уложимся в сроки, даже если до минимума ограничим внутреннее потребление вещества. Получится ситуация, когда мы исчерпаем себя изнутри, а нового не получим. Такое положение будет для нас апокалипсисным. Поэтому я предлагаю, если уж мы решимся на это, немедленно бросить все резервы, все, а не какие-нибудь две трети или пусть даже больше. Все, и только так. Пусть это потом окажется много, пусть мы перестрахуемся, но это ведь лучше, чем сожалеть о том, что не хватило какой-то малости. Тут даже если крах, то уж честный, и каждый себе спокойно сможет сказать, что он не потому не смог, что сам не смог, а потому, что не хватило того-то и того-то, от него, ну, уж никак не зависящего.
      Первый заместитель пригладил волосы и опять скрестил руки.
      - Повезло вам, господин президент, что такого, как он, имеете в штате. Ишь, как загнул. Целая философия смысл жизни и ее развития. Вижу, как стройно получается. Фундамент уже соорудил, теперь возведет здание своих фактов, и все это на головы народа в виде готовой, абсолютно непогрешимой доктрины. Умеете же вы стыковать факты так, как вам нужно, даже если они противоречащие, мастер. Ну, это все ерунда, это ваш талант, ваше желание и цель, а вот, между нами говоря, суть-то здесь причем? Вы не о том, как, это как-нибудь уж решим, вы о том, зачем и для чего, объясните.
      Президент посмотрел на Георга.
      Тот ничуть не смутился
      - Вы мне не втирайте, пожалуйста, грубо так говоря, ну, а если повежливее, не надо меня отвлекать. Я и не собирался об этом много говорить. Вот, в общем-то, и все. Так что вы прервали меня как раз на самом конечном пункте моей речи об этом. А теперь давайте о фактах и о том, с чем, я так думаю, вам, человеку здравого смысла, спорить будет несколько посложнее, чем с моими планами.
      Президент опять взял сигару и попробовал слегка затянуться.
      - А честно говоря, не покидает меня ощущение, что мы здесь, как монархи, вершим судьбу чью-то без его собственного на это согласия.
      Георг тоже закурил.
      - Извините, господин президент, но я думаю, что вы немного не о том, не та тема, это ведь несерьезно. Какие монархи, какие судьбы без ведома? Вам ведь лучше, чем мне, известно, что демократичнее, чем нас всех тут, никогда и нигде еще не выбирали. Это же вам не какие-нибудь четырех- или трехступенчатые выборы представителей, а потом представителей от тех представителей, а уж потом одного представителя, который вообще неизвестно кого представляет, но уж явно не тех, кто выбирал первых представителей. Да и как это, не спросивши мнения? Вы ведь тоже прекрасно знаете, как и я, что, чтобы мы здесь не решили, грош цена этому, если народ не утвердит. Не та проблема, которая только в нашей компетенции. Единственное право у нас в этом, так это убедить постараться, но вы же сами знаете, как они на агитацию поддаются. Вам будет казаться, что уже все, что все "за", а они раз, и все наоборот. Развесив уши, кивать головой нынче не станет никто, так что оставим эти речи.
      Президент отвел в сторону руку с зажатой в пальцах сигарой.
      - Конечно же, Георг, я просто пошутил, а вы такую полемику затеяли сразу. Давайте о том, что хотели уже было сообщать, но я вас перебил.
      Второй заместитель подвинулся к столу и облокотился о его край.
      - Ну, так начнем конкретнее. В процессе моей, так сказать, речи я буду обращаться к вам, господин первый заместитель, так как вы здесь являетесь единственным моим противником, но вы можете не отвечать, потому что я не спорю, а просто такая форма обращения у меня. Вы уж меня простите.
      Итак, я полагаю, что начать вполне можно с простых вещей и доводов. Констатируя тот факт, что мы (говоря "мы", я имею в виду все человечество) уже довольно продолжительное время находимся в стадии интенсивнейшего освоения нашей планетной системы, я не могу не заострить внимание на следующем.
      Прежде всего, мы уже давно перестали осваивать ее в целях познания и сейчас делаем это лишь из-за необходимости, обусловленной самой сущностью нашего развития, то есть, жить, чтобы осваивать. Подобная ситуация нисколько не является естественной, поскольку мы просто вынуждены делать это по причине нашей неспособности выйти за рамки этой системы. Ближайший космос кончился, господа, и вдруг оказалось, что его было, и есть по-прежнему, осваивать гораздо легче, если не сказать , элементарно, по сравнению с тем, что встало перед нами сейчас. Крохотные, в сравнении с окружающими, расстояния, необходимость не таких уж больших затрат - все это для человечества было не так уж и трудно, стоит лишь взглянуть на динамику и темпы колонизации.
      Но вот пришел и тот самый конец нашим радостям легких познаний. Благо, мы умеем, находясь сейчас на одной точке развития, видеть и предполагать, что может понадобиться спустя какое-то время. Можем, но и это не помогло, ибо мы остановились. Нет, не в прогрессе, мы остановились в освоении. Концепция более раннего периода развития была такова. Сперва захват, а уж потом осмысление. В связи с этим позволю себе некоторое философское отступление. Почему так происходило, и почему это уже не срабатывает?
      Это, оказывается, элементарно, господа. Все дело в том, что, веками накапливая научный и технический потенциал внутри себя, мы, сами себе не отдавая в этом отчет, готовились к прыжку в систему. И когда этот момент настал, когда наступил прорыв всего этого на почву космоса в масштабах нашей системы, мы влили в нее все, что раздувало нас изнутри, и овладели ею так быстро, что удивились сами. Что же о знаниях, подготавливающих основу для подходящих, так сказать, технических дрожжей, призванных вылезти через край и расползтись так далеко, как мы пока вообще способны, то они и подавно не много опережали и опережают все остальное.
      Ваши возражения нашей теории, господин первый заместитель, исходят из лично вашей теории и взгляда на вещи, а наши - из объективной реальности происходящего. Вы ратуете за нестремление дальше и предлагаете создать цивилизацию так называемого замкнутого типа. Она будет основываться на своей замкнутости и рациональнейшим способом перерабатывать ресурсы всего, уже отслужившие и опять годные для употребления. Так, мол, она и протянет дольше и не будет надрываться в объятии необъятного, что для нее, якобы, губительно и антиестественно.
      Но вот тут-то я с вами особенно и поспорю. Ваш главный аргумент сегодняшнее положение человечества с его бессилием прыжка за пределы системы. Но это одновременно может являться и вашим главным антиаргументом. Не потому мы сидим сейчас в границах Плутона и не можем уйти дальше, что нельзя нам. А лишь потому, что сил пока, подчеркиваю, пока, не имеем. И, прошу заметить, сил технических, всего-навсего. Нет у нас таких двигателей, которые сделают возможным преодоление уже в сотни и тысячи раз превышающие внутрисистемные расстояния так быстро, как нам надо для освоения. Нет многих других мелочей, но ведь и только.
      Даже если не приводить в действие наш план централизованной искусственной подкачки прогресса, все равно, рано или поздно, такой проблемой наша цивилизация разродится. Но тут есть уже нюансы. Может быть поздно, ибо вопрос многосложный и не односторонний.
      Во-первых, может не хватить внутрисистемного вещества, мы ведь как гигантское животное поедаем его для своих кораблей, станций, экспериментов и всяких более или менее необходимых нужд. А, во-вторых, время играет против нас. Прошла пора, когда можно, а скорее не можно было, а просто не смотрели на часы из-за непонимания всей важности этого. Но мы не упустили время, даже не зная его хода, и это очень важно. Теперь, если же мы только возьмем его под контроль, то лично у меня нет сомнений, что мы победим.
      Ваши же теории, господин первый советник, чужды самой природе человечества и достойны существовать лишь для наглядности неординарности мышления да для тренажера, на котором будут утверждаться истинные цели и суть человечества. Мне кажется, что даже это само по себе достойное дело. Мы не можем быть замкнутой цивилизацией и тихо мирно поедать свои же испражнения, тщательно перерабатывая их в вид первоначальной пищи перед этим. Это противоречит заложенному в нас стремлению поедать все больше и быстрее. Это кастрирует нас и садит в псевдорайскую клетку, которую вы предлагаете соорудить для себя своими же руками.
      Максимум, что могут принести цивилизации ваши планы - это потерю времени, потому что все равно сущность наша возьмет верх над лжеучением. Наша натура вырвется, и, мне кажется, что даже поздно может не быть, потому что все это есть условия как нашего, так и общевселенского развития.
      Ну, вот, теперь, закончив с вашими возражениями, перейду к своим выводам.
      Что мы имеем на теперешний момент. Имеем наполовину исчерпанные ресурсы природного вещества и довольно приличный научно-технический потенциал. Наш план основывается на уже упомянутой сущности нашего развития и на реальных возможностях и перспективах. Также сюда можно включить необходимость сильного и разумного вмешательства с целью ускорения новых возможностей. Замкнувшись в пределах солнечной системы, цивилизация, естественно, начинает под влиянием внешних причин резко перестраиваться внутри себя самой. Сопровождающее перегруппировку сил исчерпание внутреннего своего ресурса, однако, не уходит впустую, оно сопровождается ростом уровня цивилизации. Пузырь внутриэнергетическо-потенциальных возможностей давит на оболочку, сдерживающую нас, и в один критический момент рвет ее, устремляясь занимать новые объемы пространства и его вещества для дальнейшего развития и захвата. Вы неверно оценили ситуацию, но это не беда, рядом с вами есть мы, и мы вам поможем.
      Я ни в коем случае не хочу заявить, что вот, мол, мы умнее и видим единственно верную обстановку.
      Нет, но мы исходим из окружающих событий и логики предшествующего развития. А она - за нас и бесспорно доказывает модель, только что описанную мною. Наступило время, когда надо подумать, перед тем, как протягивать руки вперед. Подумать прежде всего, как эти руки протянуть и как ими дотянуться до тех ресурсов и веществ, которые от нас гораздо дальше, чем первые. Без этого нам их не достать, а достать надо, просто необходимо. Для этого у нас есть все. Здесь почти, как в бизнесе. Часть имеющегося тратишь на расходы, связанные с достижением, часть уходит на освоение и преобразование, а часть остается на повышение своего собственного уровня. Процесс бесконечный и отнюдь не бессмысленный, как кажется некоторым. В результате получается та самая мощь, наращиваемая от захвата к захвату, которая и есть наша с вами сущность и цель, пусть даже мы о ней и не подозреваем. В результате получается развитие, естественное и полноценное, непрерывное и необходимое.
      Первый советник поводил пальцем по стрелке своих брюк.
      - Теоретик, ничего не скажешь. Ну, что ж, пусть я консерватор, пусть я плохой, а вы все хорошие. Но я честный человек. А поскольку я честный, то, оставаясь при своих взглядах, тем не менее вам уступаю.. Может, кто-то бы на моем месте принципами и не поступился, но я логике не соперник, неразумно это. Согласен я с вашей линией, точнее, не с линией, а с первенством, с тем, что это все, что вы мне сейчас изложили, достойно гораздо в большей степени для стратегии цивилизации, чем мое воззрение.
      Молодо, оптимистично, энергично, и прочее, и прочее. Дерзайте, я поддержу.
      Президент, глубоко вдохнул воздух.
      - Вот и прекрасно, значит, самое время кое-что уяснить в деталях. Хотя и так ясно, что с подобным законопроектом мы выйдем по одной простой причине, что даже без деталей он верен в главном, в определении стратегии поведения цивилизации. Все же следует перед этим затронуть некоторые вопросы, касающиеся внутренних резервов и их перспектив на ближайшее время. Основополагающим также является и определение областей, в которых следует наиболее сконцентрировать усилия для скорейшего преодоления невозможности нашего роста. И хотя это, может и скорей всего, задача, которую решать уже не нам, ту основу, которую мы заложим, считаю способной дать цивилизации именно то, в чем она нуждается. Цель и пути ее достижения.
      Георг потушил сигарету и оставил ее в пепельнице.
      - Ну, что, теперь к мелочам. По последним сводкам содержание оставшегося в планетном веществе железа на следующих планетах в процентах таково. Если первоначальные залежы, к примеру, на Марс составляли двадцать пять процентов содержимого его недр, то теперь этот показатель упал до десяти. Выработка идет все нарастающими темпами. Про нашу землю речь вообще не идет, на Венере осталось двадцать процентов железа от общей его массы. Воистину спасает Меркурий, но это пока. Пока он еще имеет от первоначальных семидесяти пятьдесят процентов своей массы в виде железа. Не будем, однако, зацикливаться на железе, вот данные об уране, тории и других принципиально важных для нас веществах системы.
      Президент спокойно слушал длинные перечисления заместителей, но думал он уже совсем о другом. Он думал о том, что скажет цивилизации, какие бесспорные доводы сможет привести , как убедить конгресс системы принять этот закон. Оставалась еще половина дела, важнейшего дела его жизни и его времени, быть может, уготовившему ему место в истории наравне с президентами, закладывающими в свое время основы демократии и справедливости, оставшиеся незыблемыми долгие века по одной простой причине. По причине единственно верной, а посему безотказно работающей системе ценностей, целей и путей их достижения. Невозможно даже вообразить себе то количество вариаций, из которых логическим путем необходимо было избрать если не стопроцентно верные, то хотя бы минимально ошибочные. Совпадение вероятности попадания наугад практически равно нулю. Но и другими более разумными и прогрессивными методами подобраться немногим ближе, чем только к окрестностям того, что есть идеал и эталон. Стив не разделял мнения тех, кто с уверенным видом более разумного существа надменно утверждал, что предки были глупее. Хотя безусловно, глядя с теперешнего уровня развития, все видится наивным и смешным. Предки отнюдь не были глупы. Это элементарное заблуждение неблагодарных и не очень умных потомков. Стив к таким не относился. Это они, не имеющие того, что имеют люди сейчас, жертвуя своими жизнями, пробивали дорогу к звездам. Это они, понятия не имеющие о некоторых законах материи, которые сейчас учат дети, тем не менее дерзко осваивали космос, готовя платформы будущим поколениям. Они просто многого не знали по сравнению с современностью, но именно потому, что они чего-то не знали тогда, мы знаем это сейчас. Этим мы должны быть благодарны только им, их таланту жажды познания, их неукротимой воле в борьбе с неизвестным. Стив пошевелился в сидении. Лампочки приборной панели слабо мерцали. Грязно коричневого цвета, с неприятно для глаза перемешенными желтыми наплывами каких-то пород, планета медленно плыла снизу. Странное спокойствие, совсем неожиданное в подобной ситуации, было весьма удивительно. Казалось, единственное, что может занимать его сейчас - это беспредельная паника, истерия, если не агония конца.
      - Действительно, жизнь можно прожить, а себя самого так и не узнать сколько-нибудь точно. Нагляднейший пример перед глазами. Хотя, может, это лишь вначале, есть еще время для всего, будем ждать.
      Стив закрыл глаза.
      Предки, почему-то именно они, ну, никак не желали оставить его в покое и почему-то в эти последние в его жизни часы. Умирающим видится прошедшая жизнь, это верно, но это ведь смотря каким умирающим. Я отнюдь не простой из них. Тоже из смотря каких. Из тех, кто меня окружает, бесспорно, равный, а вот из всей цепочки поколений, безусловно, один из высших. Что мог видеть умирающий космонавт прошлых тысячелетий, а тем более еще более ранний кто-нибудь. Практически, ничего. Я же вижу все хитросплетения пути, может, не верно, по-своему, но объем, какой объем этого! У меня за спиной генезис мириадов человеческих личностей, волею их разума устремившихся к познанию и победе над всем, что их окружает, и даже того, в чем они сами, как дети в утробе матери, находится. Я в одну секунду, напрягая память, вижу тысячелетия их борьбы, побед и страданий; я их продукт, их продолжение и надежда. Я частичка брильянтовой россыпи, не ожидающей милостей и благоприятного стечения обстоятельств, а делающей все своими руками. И тем обиднее, тем невыносимее чувствовать, что, оторвавшись миг назад от этого скопления твоего бытия, ты исчезнешь , не просто не принеся какой-то пользы, но и даже не замеченный никем, что вообще ты был. Что мне эти сводки, в которых я буду какой-то строчкой в отчете о погибших, через мгновение меня забудут, и все. Никто даже представить себе не сможет, что не стало кого-то, может быть, гениального или просто талантливого. Хотя, имею ли я право так рассуждать. Тысячи гибнут, как я, без ведома и памяти о них, это их рок, их предназначение в нынешнем ходе событий, в конечной цели этой войны.
      Несомненно, все точки зрения имеют свой резон.
      Утверждающие, что мы погибнем из-за ошибочных действий, и те, кто тверд и решителен в этих действиях, все правы по-своему. Как и всегда, конечный пункт в подобных спорах за временем. Но как все-таки обидно - вот так ползти над этой мерзкого цвета гадостью и ждать своего конца, так никогда и не узнав, чем и когда все кончится.
      Стив никогда не преклонялся перед теми, кого обожествили люди, превознося их концепции в ранг смысла жизни. Он обыкновенно их уважал, и даже не за их, как говорили, бесценный подарок цивилизации, а просто за то, что это были умные и безгранично прозорливые люди. Он уважал их как личностей, как тех, кто, отшвыривая в сторону невидимые помехи, мастерски обнажает саму сущность. Они были уверенны в себе так, как не был уверен никто до них и не будет никто после них, ибо вряд ли найдется такая еще область во вселенной, в которой человеческий мозг может так превознести себя над всем.
      Сверхгигантские разумные устройства, стремительно плодящие себя и прогресс в леденящих глубинах газово-пылевых облаков, могут надрываться сколько угодно в бесплодной попытке выдать нечто эдакое вечное и так же вечно необходимое. Но это все будет зря. Хотя эра лидерства и первостепенности из-за необходимости, ибо ничего иного тогда не имелось, естественного разума безвозвратно ушла, сменившись лидерством и необходимостью, обусловленной нуждой к более быстрому прогрессу бессмертных систем искусственного интеллекта. Славы и истинного бессмертия этим монстрам не видать никогда. Они сверхслуги, вечно и беспрекословно знающие, что эта форма жизни, человек, есть то единственное, что для них и для чего они. Они, даже будучи умнее людей и являясь практически уже чем-то совершенно особенным, по сути, отдельной сверхобъединенной цивилизацией, все равно будут служить интересам и принципам, заложенным ранее цивилизацией, их создательницей. Они покорны не от слабости, а от неспособности и нелогичности движения по иному пути. Пути великолепно увиденному и твердо обозначенному, не дающему возможности краха и оправдывающему самого себя каждый день и час, каждое столетие и тысячелетие. От этого до сих пор живого и действенного.
      Эти концепциозные рамки, как всемогущие тиски, сдерживают все и всюду, концентрируя и направляя сумасшедшую лавину человечества в нужное ему же самому русло. Эта лавина сметает на своем пути все, что перечит либо как-то не устраивает это самое человечество, преобразуя все, что можно, в полезные вещи и беспощадно уничтожая не желающее преобразовываться.
      Но вот сложившаяся тысячелетиями ситуация, кажется, немного покачнулась. Нет, не суть, она осталась и в этот раз неприступной, потребовав опять лишь времени для новых видов существования и перестройки чего-то закостенелого.
      Неожиданно встретившиеся соперники заставили цивилизацию отвлечься от неограниченного беспрепятственного захвата территорий и стремительного роста власти силы, до сих пор не находившей места своего применения.
      Приятная сладостность побед, она вскружила голову, заставив забыть, что границы освоения подошли к тому рубежу, где могут ждать неожиданные сюрпризы. А ведь еще на заре вроде бы уже предполагали эти границы, и тем непростительнее и дороже обходятся теперь просчеты даже в области осознания упущенного. Схожие по природе, конкуренты оказались еще и схожими по мощи. Стремительно встретившиеся, точнее, столкнувшиеся в бешенстве каждый своего развития, и мы, и они начали с самого простого и наиболее сразу употребляемого, взаимного ущемления. Эгоистические принципы, увы, не сработали. Они действительно были бессильны, это Стив видел уже давно. Разросшись в размерах на две тысячи световых лет во всем объеме своего рукава галактики, человечеству лишь сперва удалось выбить встретившихся братьев по разуму из некоторых вставших перед ними зон освоения.
      Завязалась тяжелейшая борьба, тем не менее не дававшая ощутимых пространственных результатов ни одной из сторон.
      Лелеющееся новое наступление, с использованием последних видов научного и технического потенциала цивилизации, обернулось если не крахом, то совсем не той удачей, которую ждали. Незнакомцы тоже не стояли на месте. Их ответ и оборона, несомненно уступающая в мощи и новшестве, однако, была вполне эффективна для того, чтобы с честью отстаивать внезапно подвергшийся нападению свой принцип завоевания вселенной.
      Стив с горечью вспомнил, как так и не сумел отвязаться от этого проклятого инопланетянина, вследствие чего жить ему осталось, он взглянул на табло. Да, всего полтора часа. В этом бою, боем, скорее, и не имеющим права называться, их, таких, кто уже не вернется, было как никогда много. Редко сцеплялись мелкими объектами, все чаще было целыми флотилиями, нагоняя рои астероидов, дробящих корабли , и производя в пространстве такие деформации, что места сражений надолго становились, как минимум, неблагоприятными после этого к полетам в них.
      Чем все это кончится, не известно, наверное, никому. Да, мы имеем шанс, схватившись намертво, победить. С этим нам, пожалуй, повезло, они оказались немного слабее. Мы подключим все, что есть, и победим. Но зачем? Это все равно займет не менее целого исторического периода, истощив нас и затормозив настолько, что даже если следующий встретившийся окажется, как мы, то мы проиграем. Количество же потенциально возможных перевалило за несколько сотен. Налицо была необходимость корректировки современного этапа. Как, когда, каким образом? Всего этого Стиву уже не увидеть. Он, сын своей эпохи, погибнет, как ему предначертано путем, которым идет его цивилизация. Выполняя свою роль, несмотря на бессмысленность и трагичность своего конца, все же имеющую четкую и логичную конечную цель.
      Нет, не стали люди ни хозяевами своих новых чудес, ни их рабами. Не интегрировалась их роль в настолько непохожую на прежнюю, что и не людьми они могут уже считаться. Люди остались людьми, гармонично дополняясь с помощью прежних открытий и дополняя себя сами. Не стали они неузнаваемы и мутантоподобны, но не остались, как прежде. Они преобразовались и выросли, они даже не прыгнули, а вихрем промчались по следующей ступени лестницы, ведущей в бесконечность роста. Нет, не изменилась их сущность ни от времени, ни от этого внезапного столкновения. Она укрепилась и стала еще больше стимулируема, теперь уже конкуренцией.
      Стив еще раз посмотрел на время, которое осталось до того, как его лишенный всех возможностей движения и притянутый какой-то планетой аппарат секундной искрой промчится в ее незнакомой атмосфере, сгорая дотла, или рухнет чуть позже о ее поверхность. Тот мизер энергии, который остался после повреждения, вырвать его из объятий планеты никак не мог. Его Стив держал до последней секунды. Он во всем был практичен в своей недолгой, но интересной жизни, и с детства помнил древнюю пословицу предков. Попавшие в стакан с молоком лягушки решили свою судьбу по-разному. Он же , Стив, всегда следовал примеру второй, что не утонула, а прыгала, пока не взбила молоко в твердую сметану и не выпрыгнула наружу. В данном случае таких перспектив совсем не намечалось, но верный правилу жизни, Стив ждал до последней секунды и лишь потом решительно нажал клавишу пуска оставшегося на энергоминимуме двигателя.
      Миг - и пропало все. Мгновенная пустота, в которой растворились все мысли и ощущения, заслонила четкий ритм жизни.
      Медж встряхнул головой. Скорее, чисто инстинктивно, потому что не чувствовал ни головы, ни вообще самого себя. Серый туман постепенно стал исчезать. Сильное головокружение и какие-то световые зайчики в глазах. Черт возьми, что же это, в конце концов, такое? Натуральнейшее затмение, как это все надоело. И ведь ни один умник ничего не может, а, может, специально не говорят, может, им так всем нужно. - Мэдж, немного пошатываясь, отошел от огромного окна, чернеющего расстилающимся за ним космосом. В правом углу, постепенно двигаясь к центру и одновременно удаляясь, появился улетающий с базы корабль. Красновато малиновый отсвет его напоминал праздничные фейерверки прошлого с их искрящимися факелами.
      Спустившись по лесенке к маленькому озеру, Мэдж сел на бровку дорожки, ведущей вокруг.
      - Все же довольно странно, с утра вроде бы все в полном порядке, да и вообще никогда не жаловался на здоровье, а тут на тебе, какие-то провалы. Пожалуй, надо будет сходить провериться, хотя опять, наверняка, скажут, что это от нервов, и поменьше заострять на этом внимание. Чем меньше вспоминаешь о неприятностях и болезнях, тем больше шансов не заболеть снова. - Сзади послышались легкие шаги и шарканье о шершавые ступени лестницы. Мэдж оглянулся. На узкой круговой дорожке в нескольких шагах от него стоял человек в зеленом и, глядя взглядом, не оставляющем сомнения в том, что он искал именно его, Мэджа, терпеливо чего-то ждал.