Дмитрий Нечай
      Кратковременное безумие
      Поверхность воды вдоль береговой линии отсвечивала слабыми огнями нескольких укреплений, которые тянулись до самого маяка.
      Майор щелчком запустил догорающую сигарету за борт и повернулся к человеку в плаще, стоявшему немного позади.
      -Вы бы зашли внутрь, здесь скоро будет не безопасно. Я уверен, что нас встретят не очень доброжелательно и не уверен, что после этого нам удастся благополучно отсюда убраться.
      Человек поежился. Утренний туман и ветер с моря несли холод и сырость.
      -Вы что действительно так боитесь этих фанатиков или просто хотите нагнать на меня страху, чтобы подчеркнуть свой героизм. У вас три катера отборных морских пехотинцев и спутниковая поддержка. Неограниченный боекомплект и полное одобрение руководства любой из стран. Неужели вы кадровые военные, профессионалы, пасуете перед обыкновенными террористами.
      Майор посмотрел на часы, потом медленно перевел взгляд на говорившего. Он не испытывал ни малейшего желания спорить с этим человеком. Стало понятно, что он знать ничего не хочет кроме тех планов, которые поручили осуществить его группе и ему.
      -Что касается нашего долга, то мы выполним его до конца. Ну а вашу жизнь на этом судне поручено охранять мне. И я настаиваю на том, чтобы вы немедленно спустились вниз или, по крайней мере, находились в пуленепробиваемой кабине на корме. Я не хочу отвечать за вашу смерть, если мне доведется выбраться с этого острова живым.
      Человек не стал возражать и, повернувшись, направился на другой конец катера. Не оборачиваясь, на ходу он крикнул, пытаясь перекричать шум волн и гудение двигателей, - удачи майор. Майор едва расслышал его слова и не придал им ни какого значения. Он быстро пошел по направлению к десантному отсеку. До высадки оставались считанные минуты. Катера, выстроившись в ряд, быстро приближались к небольшому пустынному пляжу, где собирались высадить десант и подготовить место для выгрузки техники с подходящего десантного корабля.
      Тихое утро не предвещало, казалось, ни чего плохого, но что-то тревожило майора. Проверенное в боях чутье подсказывало об опасности. Он пристально всматривался в этот пустынный берег, тонущий в клочьях тумана, где за каждым валуном могла, таится смерть.
      В десантном отсеке все были готовы, солдаты явно засиделись и в толпе слышались недовольные перешептывания. Наконец у откидного люка замигала красная сигнальная лампа, донесся рев механизмов поднимающих катер на воздушную подушку. Все ощутили резкое торможение и в тот же миг люк плавно откинулся, открывая выход на пляж. Десантники стремительно стали располагаться по пляжу на ходу перестраиваясь боевым порядком. Майор закрыл глаза и, перекрестившись, выпрыгнул вслед за последним солдатом, он ощутил под ногой гальку пляжа. Атака началась.
      ***
      Директор Зольд уже час в исступлении мерил шагами кабинет, ожидая доклада. Минуты тянулись неимоверно долго складываясь в вечность и ему неимоверно хотелось завыть от тоски среди всей окружающей обстановки.
      С момента последнего доклада прошел целый час. Возможно, самый ответственный час, час в который должно было, решится все. Еще с вечера Зольд продумал план своих действий на случай провала операции, но он разрабатывал этот план скорее машинально, нежели всерьез веря в реальность подобного исхода. Все гарантировало безусловную победу, быструю и легкую. Однако Зольд помнил с кем имеет дело. Вспомнилась беседа с президентом, в тот день тот был явно не в духе. Накануне провалилась его международная миссия в одну из конфликтных зон, а к концу дня, когда он вернулся в страну произошли события повлекшие за собой сегодняшнюю операцию. Президент стоял у окна и, выслушав доклад до конца неожиданно для Зольда заорал.
      -Я сотру эту сволочь в порошок, я уничтожу это племя уродов всех до одного. Они возомнили себя черт знает кем.
      Зольд никогда не видел такого взрыва эмоций у президента, хотя знал, что у того были проблемы исерьезнее чем эта. По какому-то злому року судьбы эти люди с самого начала их общественной деятельности приносили Зольду одни неприятности, и неприятности эти случались именно тогда когда за делом наблюдал президент.
      Директор посмотрел на часы. Было уже девять часов, а доклад все еще не поступил. Не успел он пройти по кабинету еще раз как раздался звонок. Зольд схватил трубку с аппарата на столе. В следующие тридцать секунд лицо его побелело от услышанного, и он молча выронил трубку на стол. Он не знал, как произнести хотя бы одно единственное слово, не говоря о докладе президенту которого тот ожидал от него. Дело попахивало отставкой, но один шанс еще оставался, и он, собрав все свои силы, ухватился за него. Очнувшись от оцепенения, он быстро вытащил из ящика стола папку со своим аварийным планом действий подготовленным еще вчера. Его слегка пошатывало как после сильного удара.
      Медленно, но твердо Зольд сел в свое кресло и вызвал всех тех, кого вызывать совсем не хотел и чье появление открывало новый подход к тому, что обычно решалось гораздо проще. Теперь директор совершенно отчетливо понял, что эта страница его профессиональной деятельности может стать заключительной во всей карьере. Мысли одна за другой проносились в голове директора отдаляя и затмевая собой реальность. В конце концов, ему удалось взять себя в руки и, подавив депрессию он провел совещание с вызванными агентами. После этого уже окончательно успокоившись Зольд направился к президенту на ходу додумывая свои оправдания и аргументы в защиту нового плана.
      Выйдя от директора Борни и Ланц срочно поехали в аэропорт. Указания нужно было выполнять, а поскольку на их исполнение требовалось много времени они решили приступить немедленно. Сегодняшний провал подстегивал всех, от самых важных чинов до последнего солдата в тайной армии разведслужбы. Уже через час оба агента находились в воздухе и, обсудив основные направления своих действий, беседовали о всякой ерунде.
      Борни по-прежнему не чувствовал полного взаимопонимания между ними. Прошел год как он работал с этим человеком, но его мотивы, логика, цели, оставались так же загадочны и непонятны как раньше. Ланц был агентом, добровольно перешедшим на сторону власти и достаточно результативно работавшим. Одной из причин, по которой его мгновенно и без аговорок взяли на службу было его непосредственное участие в "Течении".
      Мало того он был там довольно крупной фигурой, а кое-кто даже называл его правой рукой самого Эйна, фигуры загадочной и противоречивой. Ланц возглавлял многие боевые отряды организации и непосредственно руководил многими акциями "Течения", кроме тех которые проводил сам Эйн.
      Руководству агентства, до сих пор были неизвестны те причины, которые побудили Ланца пойти на сотрудничество с властями, но его помощь была ценна и на этом вопросе внимание не заостряли, давая ему, прежде всего, делать нужное правительству дело, не забывая щедро оплачивать все его услуги вплоть до рекомендаций.
      Борни часто хотелось спросить Ланца об этом, хотя сам директор не рисковал делать этого. Скорее всего, Ланц послал бы его, куда подальше с его любопытством. Наверняка работая вместе с самого начала таких вопросов возникнуть, не могло.
      Он взглянул на Ланца. Тот листал какой-то журнал, который извлек из спинки кресла расположенного перед ним.
      -Послушай, начал Борни. - Я все же не могу понять, зачем Эйн начал эту войну, ведь он до сих пор декларирует мирный способ решения всех конфликтов, и, тем не менее, другой рукой, так сказать, спокойно воюет с кем попало. Причем его методы ведения боевых действий впечатляют даже профессионалов. Ничего себе миролюбие у него.
      Ланц нехотя оторвался от журнала и внимательно посмотрел в глаза напарника. Видимо что-то, про себя решив, он осмотрелся по сторонам и, облокотившись о ручку кресла, наклонился к Борни.
      -Поскольку мы уже через полчаса будем на месте, я думаю стоит тебе это втолковать, раз ты сам до сих пор этого не понял. Его не понимают многие, так как для того, что бы понять, зачем он это делает надо суметь осознать суть его учения. И хотя он открыто запрещает называть это учением, я для себя никогда не называл его по-другому. Он даже не хотел, чтобы организация имела название. Нам с большим трудом удалось настоять, в свое время, на слове "Течение", доказав что этим названием как нельзя лучше будет отражена и абстрактность и конкретность. Оно указывает на то, что доносимое им до людей есть некое течение в понимании вопросов веры и религии.
      Так вот, большинство тех, кто с ним сейчас воюет, считают, что им руководят алчность, жажда власти и прочие пороки. Такие предположения возникают от их собственной не здоровой психологии. Эйну не нужна власть в классическом ее понимании, он равнодушен к лидерству на религиозной почве, и тем более он не претендует на мировое господство. У него и в мыслях этого не было. Он гениально прост в своих планах и безукоризненно их осуществляет. Его по началу называли даже богом, но он в негодовании отверг эти начинания, опасаясь фанатизма и неправильного понимания идеи. Его война прекратиться так же легко и быстро, как и началась. Для этого не надо длительных переговоров капитуляций или завоеваний. Как всегда властьпридержащие не видят элементарного. Он демонстрирует им не свою военную мощь, не вышкаленность боевых бригад, не безнаказанность и власть, не деньги и связи. Эйн просто доступно показывает всем, что он прав. Что люди, которые идут с ним способны творить буквально чудеса. Что вера, единящая их в монолит несокрушима не какими усилиями правительств, армий и религий вместе взятых. Он выставил эту голую правду на показ всему миру и вот уже год мир не в состоянии понять, что будет воевать вечно, если не сделает одной элементарной вещи: Не признает, что Эйн действительно знает, как сделать человека счастливым.
      Он демонстрирует лишь одно, - прочность течения, и он уже это доказал. Я не помню в истории человечества случая, что бы горстка верующих так успешно и долго сопротивлялась почти всему миру. Надо конечно иметь в виду, что он воюет не с народами, а с правительствами и конфессиями, а это все-таки меняет дело. Тактику нападения он применяет лишь по отношению к религиям. Но ведь именно они настроили против него и правительства и армии. Это решение он принял год назад, когда убедился в том, что все без исключения мировые религиозные лидеры не желают его замечать, и уж тем более признавать течение равным среди равных. Они закрывали глаза на его успехи и рост, но самое главное они не признавали его влияния и силы. Эйн решил доказать этим снобам что мощь "Течения" - океан по сравнению с их жалкими каплями. Именно тогда он бросил им вызов, а чтобы доказательство было неопровержимым он противопоставил "Течение" сразу всем им, спровоцировав их на самые решительные действия.
      Вспомни, как в течение одной неделибыли взорваны мечеть Эль-Акса, Стена Плача, и Храм Гроба Господня в Иерусалиме. Я помню его фразу о том, что такого удачного расположения объектов для диверсии не придумал бы никто коме самого провидения. Он назвал это, уже после взрывов, змеиным гнездом и вызвал такую бурю, против которой могло устоять лишь "Течение".
      Некоторые считают, что он хотел и добился объединения всех против себя на основе ненависти. Заставив забыть междоусобицы и распри. Если это и входило в его планы, то только как промежуточная цель. Чем больше я размышляю над теми методами, которые применяет Эйн, и над тем, что даст ему эта война, тем больше убеждаюсь в его гениальности. Его действия выверены до мелочей. Если он организует диверсию, никто никогда не гибнет. Его цель сам акт, а не жертвы от него, и хотя убивать организации приходится, делается это исключительно из соображений обороны. Он никогда не берет пленных и заложников, Все кто остается с ним делают это исключительно добровольно и в любой момент могут уйти. В ведении боевых действий он руководствуется принципом одного генерала жившего в двадцатом веке, который никогда в армиях так и не применялся. Суть его в том, что никто не в праве манипулировать человеческими жизнями, даже на войне. Командир должен отдавать приказы так, чтобы солдаты имели возможность сами распоряжаться своими жизнями выполняя боевую задачу. Отличная тактика, глубочайшее понимание ее сути, и гениальное применение, чему доказательство сегодняшний крах десанта. Впрочем, у Эйна все гениально и все получается, - Ланц вздохнул и отвалился на спинку кресла.
      Борни чуть не сорвался со своим давним вопросом.
      -Почему же не смотря на всю кристальную безукоризненность Эйна ты предал его, почему двурушничаешь, подтачиваешь "Течение" изнутри, думал Борни. Догадка пришла внезапно. Таким образом, Ланц мог убивать собственные сомнения. Вредя Эйну изнутри он усиливал общее давление на "Течение", но если принцип организации точен и вера людей в ней несокрушима, практически не реально нанести "Течению" как вере какой-либо вред. Они выстоят даже когда сто тысяч Ланцев будут вредить им, ибо вера их абсолют, те, кто увидит это, прекратят нападки, а те, кто ушел, сомневаясь, вернутся, не говоря про новопришедших увлекаемых силой духа и целеустремленностью новой веры. Может именно поэтому Ланц стал агентом, он лечит собственное неверие. То, что Ланц двойной агент Борни исключал, тот слишком погряз в предательстве для таких подозрений.
      Мысль показалась Борни интересной, но он не был уверен в правильности своих догадок и испытывал некоторые сомнения. Ланц явно и сильно сочувствовал Эйну, и никогда не пытался слишком сильно ему навредить. По началу его все-таки считали двойным агентом, но потом сочли его деятельность пассивным сотрудничеством, что вполне удовлетворяло руководство. Вообще в последний год директора, да и самого президента стало устраивать многое из того, что раньше они никогда не приняли бы всерьез. На лицо была надвигающаяся тень фиаско. Они хватались за любые
      спасательные соломинки, но те одна за другой обламывались у них в руках. Поражение следовало за поражением.
      Самолет пошел на снижение, все сильнее ощущалась перегрузка. Ланц посмотрел на часы.
      -Ну вот, через десять минут сядем, а там час, другой и будем на месте.
      Он взглянул на Борни в упор, пристально, как будто прошил насквозь.
      -Держись по задорнее, нет у тебя в глазах искорки какой-то, у всех людей Эйна есть, а у тебя нет, имей в виду. Хоть и мелочь, а может оказаться важной. Недоверие рождается из ничего, а в этом случае шансов вызвать подозрение вдвое больше.
      Он пристигнул ремень безопасности и продолжил задумчиво.
      -Чертовы глаза, как ему это удается хоть убей, не понимаю.
      Борни показалось, что Ланц говоря это, имел в виду нечто большее, чего не произнес в слух.
      Самолет продолжал снижение, за иллюминатором замелькали хлопья облаков. В салоне защелкали застегиваемые ремни, все готовились к посадке.
      ***
      Большая, украшенная резьбой дверь раскрылась, и Зольд вошел в президентский зал. Зрение у него в последние годы ослабело, и он не сазу смог разглядеть главу государства среди множества предметов находящихся перед ним на расстоянии двадцати метров.
      Президент поднялся из-за стола, и явно раздраженно, заложив руки за спину, проследовал к директору.
      -Ну что дорогой Зольд, опять осрамились перед всем миром.
      Зольд сам, испугавшись своей дерзости парировал.
      -В прошлый раз осрамились не мы, а наши азиатские коллеги, мы им только помогали.
      Президент, не ожидавший такой бойкости от провинившегося зловеще посмотрел на директора.
      -Лучшая армия мира, элитный корпус. А какая техника пропала! Где были службы оповещения, почему спутник ничего не показал на предварительных снимках? Эти дилетанты разделали вас под орех. Расстреляли в упор, как мишени на стрельбище. Наш десантный корабль даже к берегу подойти не смог. А где была авиация, я вас спрашиваю Зольд, где она была.
      Директор переложил папку в правую руку и как школьник, глядя в пол ответствовал.
      -Вы же знаете, господин президент, что остров имеет идеальную противовоздушную оборону, чему доказательством служит ослепление ими нашего спутника.
      президент снял очки, его глаза полезли из орбит.
      -Вот я вас за это в отставку, на пенсию, к чертовой матери из разведки. Как вы смели пойти на штурм без снимков со спутника. Это вам не в солдатиков за картой играться в штабах. Знаете, во что это нам обошлось?
      Он махнул рукой и повернулся к директору спиной.
      После слов об отставке Зольд понял, что терять уже нечего и почти спокойно развернул принесенную папку. Неожиданно он увидел в дальнем углу незнакомого человека, которого прежде не замечал. Директор надел очки и сразу приветливо закивал головой: Это был премьер-министр западных союзников объединенные бригады, которых принимали участие в утреннем штурме наравне с его корпусом.
      -Он не прост, ой как не прост, продолжал президент.
      -Я помню, когда пять лет назад этот Эйн впервые объявился, он, конечно, не был беден, но и содержать целую армию денег не имел. А сегодня у него целый остров в океане напичканный оружием самых последних модификаций, кое-что даже собственного производства. Завтра, глядишь, он возомнит себя новым Александром Македонским.
      Премьер-министр подошел к президенту.
      -Я думаю, вы напрасно тревожитесь на этот счет. Он никогда не вел наступательных операций, о чем заявляет публично. И кроме этого, пол часа назад он заявил, что возвращает всех солдат взятых в плен и часть уцелевшей техники с просьбой впредь на остров не нападать, и с заверениями отсутствия каких бы то ни было агрессивных планов. Я в связи с этим и приехал, но не успел доложить, так как прибыл господин Зольд.
      Директор, почувствовав шанс спасти положение, тут же обратился к президенту.
      -После провала операции захвата, я ввел в действие вариант с агентами. Утром они отбыли и уже через пару дней я ожидаю результатов. Я взял на себя смелость выяснить у Эйна его планы относительно конфронтации с нами и хотел бы предложить господину президенту прекратить всякие военные действия против "Течения" на условиях взаимного компромиса, взяв с Эйна письменное обещание. Так же я предложил Эйну сдать остров в виде компенсации за наш разгром в обмен на договор о мирном сосуществовании. Все это я передал через Ланца, но лишь в виде проекта, окончательное решение за вами господин президент.
      Президент хотел, было что-то возразить, но его перебил премьер-министр.
      -Удивительно быстро действует ваш руководитель разведки, я как раз привез вам нечто подобное в качестве возможного выхода из сложившейся ситуации. Нам надоело воевать неизвестно за что. Те, кто начал эту войну уже давно в отставках, смеются над нами. Их глупость мы подхватили как знамя. Этот Эйн не создает угрозу госбезопостности, и не делает ничего такого, что дает нам право тратить национальные богатства на борьбу с его сумасшедшими. Он так же не угрожает экономическим интересам. Его касса состоит из пожертвований. Да гигантских, но все же пожертвований. Короче говоря, он нам ничем не мешает, и я намерен прекратить эту бесполезную войну, чего и вам желаю. Азиатские блоки, несомненно, сразу на это не пойдут, но я думаю, со временем образумятся и они. Мы не должны скатываться на уровень религиозных войн средневековья. Ведь что не говори, а "Течение" столкнулось, прежде всего, с религиями, а не с государствами и политическими строями.
      Вот пусть эти разногласия и ограничиваются полемикой. Ну а где спор перерастет в потасовку пусть разнимают полиции, но не армии.
      Директор вновь перехватил инициативу и добавил, что делал все, исходя из национальных интересов, не превышая полномочий, и учитывая неоспоримое право президента принять окончательное решение. Президент, похоже, не ожидал от премьер-министра столь категоричных заявлений и на Зольда внимания больше не обращал. Он зашагал по залу напряженно что-то обдумывая.
      Директор знал, что президент и сам давно хочет закончить эти военные операции, но не решается начать. К тому же его бесили поражения, и упрямство его от этого усиливалось. Сейчас он получил прекрасную возможность остаться в тени повернув дело при этом так, что получал одну лишь пользу.
      -Я подумаю над этим, наконец, сказал он. -Дня через два я сообщу свое решение, и мы определим, как нам поступить со всем остальным.
      Президент попрощался и Зольд с премьер-министром удалились.
      Директор знал, что президент уже все решил, но в подобных случаях он всегда набивал себе цену, затягивая ответ на день, два.
      Неожиданно для Зольда его вызвали с пол пути обратно. Недоумевая, он вновь стоял посреди зала и наблюдал за вышагивающим по помещению президентом. Наконец тот остановился.
      -Вот что Зольд, я благодарен вам за то, что вы проявили себя при премьере, с прогрессивной, с его точки зрения стороны, и даже перехватили знамя мирного процесса, дух которого уже давно вьется над этой войной. Я думаю, что где-то к концу недели нам необходимо заручившись договором от "Течения", выступить с заявлением о прекращении боевых действий. Взаимно расформировать вооруженные силы в районе конфликтов и перейти к мирному процессу.
      Зольд отметил про себя, что президент оценил его трюк с мирными предложениями, но, как и он, сам, сдаватьсяне собирался. Прекращение боевых действий еще не о чем не говорило. С каждым днем войны он просто терял свой авторитет и рисковал вскоре быть досрочно переизбранным.
      Президент поднял вверхуказательный палец.
      -Но это еще не все. Я думаю, Зольд, пора менять тактику. То, что нельзя разрезать можно расколоть, раздавить, или сжечь. Будем действовать с уклоном в вашу сферу, тайно.
      Директор с удовлетворением молча констатировал свой успех.
      -Позвольте узнать, начал он. -Целесообразно ли вообще продолжать борьбу против "Течения". Может лучше оставить их в покое. Я не вполне уверен, что прав, но все те годы, которые мы им противодействуем, они лишь крепнут. Возможно, если мы забудем о них, они ослабнут.
      Президент с сожалением посмотрел на Зольда.
      -Я даже не допускаю мысли, что вы сказали это серьезно. Я ценю ваш юмор и ценю вас. И я больше чем уверен, что вы ни на секунду не сомневаетесь в том насколько опасна деятельность "Течения". Этот Эйн завладел самым серьезным и ценным: Он завладел умами. Ему удалось заразить их своей верой в это его новое видение божественного. Он блестящий оратор, политик и стратег. Все это ясно свидетельствует о его опасности. Он рушит устои церквей на западе и востоке, его сила и успех множит
      ряды его последователей. Но самое страшное состоит в том, что он выводит людей из
      повиновения, в котором они находились до сего момента. Они прекращают подчиняться, ими невозможно управлять. Распадаются устои обществ, нарушается иерархия. Социальная структура всей цивилизации, складывающаяся тысячелетиями оказывается под угрозой. Вы представляете, чем это может кончится. Он ведь не предлагает ничего взамен. "Течение" уничтожает ориентиры, старые стереотипы и привычную шкалу ценностей. А что они дарят человечеству? Пустоту как эталон мироздания?! Абстрактную бесконечность, просто на просто, ничто, как символ веры. Веры, которая должна вдохновлять и придавать силы, заставлять действовать и двигаться вперед. Именно в этом их вред и опасность. Сейчас они как вирус в здоровом теле, питаются средой обитания и прекрасно чувствуют себя в ней. Но стоит организму умереть, и вирус умрет вместе с ним. Они не соображают что делают, и я нисколько не преувеличиваю угрозу. Для них нет ничего кроме "Течения", их вера- для них Бог, точка отсчета. Христианство, Ислам, Буддизм, Иудаизм, и прочие религии Эйн объявил устаревшими атавизмами, вредными и тормозящими развитие духа. Вот что стоит на пороге следующего витка развития человека разумного. Идея способная уничтожить мир путем разложения разума и духа. Это ли не цель для приложения наших усилий. И в этой борьбе наши прежние методы, безусловно, устарели, уж это, "Течение" нас понять заставило. Что ж, я люблю достойных противников, это бодрит и не дает расслабится. Мы еще посмотрим кто сильнее, старый мир или новая вера.
      Зольд слушал внимательно. Президента немного заносило, что давало директору возможность делать заметки на будущее. Предстояла огромная и опасная работа. Зольд знал характер президента, и хотя порой не переставал удивляться поворотам его мысли и тактики, все же понимал, что за глобальный провал грозит совсем не пенсия или отставка.
      ***
      Остров, отразивший недавнюю атаку был наполнен весельем и суетой. Борни и Ланц прибыли к вечеру и попали как раз в разгар празднования. Полученное от Ланца сообщение о мире привело всех в еще большее ликование. Праздновали не военную победу, а наступивший мир и то, что сообщество хоть и негласно, но все же признало за ними силу, с которой не в состоянии совладать. На встречу с Эйном Ланц ходил один. Борни прекрасно понимал, что попасть к верховному жрецу этого культа не просто и за компанию туда никого не зовут. Но ему ужасно хотелось попасть туда. Сколько раз он вот так, стоя перед дверью, пытался, но так и не смог увидеть Эйна. Он знал, что не увидит ничего особенного и сверхъестественного, все то же что и в прессе, и на телевидении. Однако увидеть лидера, так сказать, живьем, в натуре, было совершенно другим делом.
      В размышлениях Борни не заметил, как Ланц вернулся в приемную.
      -Пойдем, предстоит выполнить множество дел. Он направился к выходу. Борни очнувшись, последовал за ним.
      -Ну что, какова политика "Течения" в первые часы мира, поинтересовался он, уже догнав Ланца на лестнице.
      Тот, думая о чем-то своем ответил.
      -Премьер-министр союзников поспешно отвел войска, и первый уже официально объявил о мире. Наш президент опять попал впросаки чтобы окончательно не ударить лицом в грязь не стал дожидаться, кто из союзников будет следующим. Наверняка здесь замешены, какие то политические интриги между союзниками.
      Они вышли из бункера, исвежий морской ветер окатил их запахом водорослей и рыбы.
      -Вопрос о мирном урегулировании стоял особо остро в последние время, продолжил Ланц.
      -Видимо премьер избранный недавно решил нажить себе политический капитал, став лидером этого процесса и поставив себя тем самым выше нашего президента. Но и президент не промах. Уже через час выступил с заявлением, что давно договорился о мире с премьером и что самое главное с "Течением". Достойно выкрутился, пусть директора благодарит.
      -А что Эйн? снова поинтересовался Борни.
      -Эйн принял все условия мира, на той неделе отдает остров. "Течение" отныне не запрещено. Вскоре он решит, в какой стране будет базироваться организация. Стоимость острова правительство возмести, продолжал Ланц.
      -Но это не главное. Предстоят большие дела. Поскольку "Течение" сейчас религиозная легальная организация Эйн решил, что пора сильней теснить отжившее.
      Борни вопросительно посмотрел на Ланца.
      -А что союзники, тоже согласны принять "Течение" у себя в странах?
      Ланц замедлил шаг и глубоко вдохнул свежий воздух.
      -Начнем с центральных областей, а пока разберемся там союзники тоже дадут зеленый свет. Они не идиоты. Сейчас стоять в стороне от мирного процесса значит самоизолироваться, оказать всем, что они жаждут крови, консервативны в политике. Они на это не пойдут, слишком велики потери, экономические и политические. Бороться они, конечно, будут, но уже тайно. Эйн прекрасно понимает смену тактики, но считает, что лавры победы первое время надежно защитят организацию от интриг. Кстати говоря,он решил начать строительство храмов.
      Борни застыл в изумлении глядя на него. Ланц улыбнулся.
      -Это совсем не противоречит политике "Течения". Он никогда не выступал против воплощения идеи в чем-либо. Не нужно путать это с его высказыванием по поводу того, что люди заменяют себе постройками бога. У "Течения" храм не культ, а воплощенное в архитектурных формах новое видение мироздания. Кроме того, сеть храмов закрепит за "Течением" его право на место под солнцем и право показать людям истину. Им не надо будет теперь посещать тайные центры организации, преследуемые властями. Теперь они смогут, открыто прийти в храм, и приобщится или просто увидеть истинную веру и ее новые формы.
      Борни шел немного позади и внимательно слушал.
      -А что если члены "Течения" усмотрят в этом некий поворот в вере, возврат к стереотипам всех предыдущих религий. К их методам и ошибкам.
      Ланц опять улыбнулся, но теперь гораздо добрее.
      -Не усмотрят. Принципы Эйн всегда соблюдал четко. Современные религии, так или иначе, но признают единое божество, нечто верховное. А потом они делят людей на тех
      кто может быть с этим верховным и тех, кто не достоен. Эйн всегда говорил, что любая старая религия когда-то была близка к истине, остатки этой близости есть во всех
      учениях. Беда в том, что со временем истину облепили домыслы, человеческие пороки и глупость последователей. Не смотря на это Эйн уверен, что настоящую истину испортить невозможно. То, что старые религии не имеют духовной власти над человеком, а стали лишь инструментом воздействия на него, говорит о том, что этого бриллианта истины в них не было. А если и был, то за тысячелетия существования они так далеко ушли от него, что ныне любой кружек философии рядом с ними будет смотреться равным. Эйн знает что, делает, "Течение" безусловно, поддержит его. Одобрение его недавнего обращения к народам яркое тому свидетельство. Он тактично и разумно обосновал что "Течение" это закономерное явление идущее на смену религийкак следствие упадка веры, веры как человеческой необходимости. Что это свежий росток на засохших корнях, что "Течение" несомненно, вобрало в себя остатки чистоты и истинны старых религий, явило миру нечто новое. То чего все так долго ждали и что должно осветить истинный путь человечества в бездне мироздания. Короче говоря, "Течение" единственное, претендующие на абсолют истинны в вере. Кроме того, новый взгляд "Течения" на столько оригинален, что с ним трудно спорить. В нем есть то, что чувствует каждый, и то, что он, узнав впервые принимает сразу и навсегда. Я даже думаю что этот взгляд, со всеми его составляющими и есть истина. Истина абсолютная, прекрасная, и теперь доступная всем. А истину надо принимать сразу, почувствовать и до конца дней.