XXIV.

Элар кивнула двоим стражникам-эльфам и направилась к себе в палатку. Три дня, что они выиграли благодаря совместному выступлению каравана с оружием и крестьянского ополчения превратились в три дня самой тяжелой работы для Элар и вышедшей с ней сотни.

Да все вчерашние крестьяне были полны энтузиазма. Но одним энтузиазмом много не сделаешь за три дня. Из десяти тысячного отряда крестьян за три дня им удалось сколотить хоть что-то выглядящее войском. Благо оружие и доспехов хватило на всех. Большинство крестьян были вооружены алебардами.

«– О Свет, – подумала Элар. – Мне это скоро сниться будет.»

Завернувшись поплотнее в спальный мешок принцесса эльфов заснула.

Темнота. Неясный свет, пробивающийся сквозь тьму гигантской пещеры. И две крылатые тени, в свете затухающего факела. Третья тень, человеческая, появилась словно из ниоткуда. Держа перед собой меч, она отступала к драконам.

В сумраке пещеры мелькнули хищно-стремительные тени арбалетных болтов. Столь же стремительно закружился в смертельном вихре меч, отбивая болты. Но ливень железа не стихал, словно сотни арбалетов били одновременно. Одно стальное жало пропороло кольчугу, второе оставило кровавую отметину на левом бедре.

Альтаирра, наконец поняла, кто вторгся в ее сон. Связь имени сильна, и она видит ненареченного, изнемогающего под градом коротких стальных стрел. Все больше и больше тусклых лезвий прорываются сквозь защиту, оставляя на теле красные порезы.

А драконы по-прежнему сидели неподвижно.

Одна стрела пробила плечо, и меч бессильно звякнул о неровный пол пещеры. Два болта ударили в грудь, бросая ненареченного вслед за мечом. Нагрудник каким-то чудом выдержал, но сын Тьмы щедро оросил каменный пол своей кровью, хлынувшей потоком изо рта.

Несколько фигур в глухих доспехах подошли к лежащему. Сквозь полутьму эльфийка увидела лишь то, что у них не было арбалетов. Стальные болты они держали, и похоже метали, в руках, доходящих им до колен. И у фигур были хвосты! Гибкие длинные, заканчивающиеся шипами.

Едва один из них занес руку собираясь добить лежащего, как очнулись драконы. Два потока пламени буквально смели несостоявшихся убийц. Но через мгновение они погасли, словно драконы вновь уснули.

Тонкая нить Силы дрожала в могучих порывах астральной бури творимой в пещере. И для Альтаирры это стало много больше чем сон. Границы стерлись. Боль и ярость ненареченного эльфийка чувствовала, как свою собственную.

На едва поднявшегося Кресса обрушился поток Силы, тупой всепоглощающей стихии. Сила ударила о спешно возведенные барьеры, и откатилась подобно морскому прибою. Вновь накатился вал способный в мгновение оставить от человека пепел. И вновь Кресс устоял.

Неведомый враг Кресса сменил тактику. Вокруг ненареченного стали появляться фигуры в доспехах. Вновь засверкала сталь. Один из противников открылся и меч, в излеченной за мгновение руке, обрушился на блистающий доспех. Груда металла с глухим звоном рухнула. В доспехах никого не было, вернее сражались сами латы и оружие оживленные могучим чародеем.

Элар вновь ощутила возвращающуюся Силу. Но ее поток ударил по застывшим драконам. Медленно, словно зыбучий песок, затягивающий жертву, Сила убивала драконов. Кресс тоже почувствовал это, разваливая ударом очередного противника.

Сила давила сильней и сильней. И тогда, Кресс начал творить заклятие. Великое Заклятье Некромантов. Оно позволяло превращать своего противника в некий предмет, заключая в него всю его силу. Элар знала два таких, которые хранились у эльфов. Амулет и кинжал. Сила обоих превосходила даже силу артефактов созданных Первым Магом. Заклинание заточало в предмете душу.

И сила этого заклинания была направлена на драконов.

– Принцесса! Принцесса!

Элар с трудом открыла глаза, пред которыми все еще стоял смутный образ ненареченного в пещере драконов. Чьи-то сильные руки запрокинули ей голову и влили горьковатый отвар.

– Благодарю, – пробормотала Элар. – Не стоило, я в порядке.

Кроме троих охранников в палатке был и эльфийский целитель, который смешивал очередную порцию лекарства. Тонкие пальцы отмерили щепотку розового порошка в серебренную чашу.

– Выпейте это принцесса, – голос эльфа был почтителен, но в то же время требователен и даже строг.

Альтаирра послушно выпила снадобье, чувствуя, как с каждым глотком ночной кошмар уходит в сумерки забытья.

– Что это было принцесса? – спросил лекарь, вытирая пустую чашу.

– Ненареченный. Он сражался. Я почувствовала его через связь Имени.

Лекарь лишь покачал головой.

– Не ты почувствовала связь, а он связался с тобой…

– Договаривай Квиирал! – потребовала принцесса.

Эльфам не пристало лгать друг другу, и целитель продолжил:

– Он использовал эту нить, для переброски силы на тебя. Как щит. Сами того не ведая вы, принцесса, принимали на себя часть магических ударов ненареченного. – Принцесса промолчала, а эльф-лекарь продолжал. – Но не спешите его обвинять принцесса. Он… – эльф замялся, не говорить же о сыне Ночи – милосердный! – Для вас это обернулось, лишь ночным кошмаром и усталостью. Я все тщательно, трижды, проверил. К обеду все пройдет, и забудется.

Воистину на гербе Кресса можно выгравировать девиз – «Любой ценой!»

– А что сейчас? – вспомнила о времени Альтаирра. – Сколько времени?

– Две сенции после рассвета, – отозвался один из стражей.

– Немедленно трубите подъем! – приказала эльфийская принцесса, ища глазами доспехи. – Квиирал.

– Да принцесса.

– Необходимо сегодня пройти как можно больше. Всем. Даже людям.

– Настойка Перимы? – удивился целитель. – Но ведь…

– Сейчас не время рассуждать о запретных знаниях Квиирал, – необычайно жестко сказала Элар. Словно удар, отведенный в нее ненареченным, поселил, нет скорее пробудил в ней ту искру власти и грубой силы, которую тщательно тушит каждый Перворожденный. – Через неделю решается слишком многое!

Лекарь кивнул и вышел из палатки вслед за стражами. Элар чуть поморщилась, когда холодный воздух в палатке коснулся согретого спальным мешком тела. Но это был единственный жест не свойственный наследной принцессе.

Альтаирра постояла несколько минут приводя внутреннею гармонию в один поток с общемировой. Воздух, земля, вода, запахи леса, звуки жизни многое значат для эльфа. Очистив сознание от мирских мыслей эльфийка на мгновение погрузилась во власть Великого Тока Жизни.

Выдох. Уносящий из тела и души всю грязь скопившуюся там за ночь.

Чеканный золотой тазик наполненный свежей ключевой водой, цветы мыльницы, прочный деревянный гребешок и ее любимое розовое масло. Никакой поспешности или порывистости в движениях, пусть даже никто не видит. Закончив с туалетом, Элар оделась, и вышла из палатки.

Крестьянское воинство уже построено и блистало начищенными доспехами и оружием. Квиирал с помощниками разносили настойку. Если хватит, то за сегодня они пройдут вдвое против обычного.

Стражник-эльф почтительно подвел принцессе ее коня. Легким движением запрыгнув на спину жеребца, Элар приняла от другого стража стяг с золотым деревом на зеленом фоне.

– Выступаем! – приказала Альтаирра.

XXV.

– Я обвиняю Архикапитулат в трусости! – зазвенел под сводами Великого Собора молодой голос.

Не обычно, но Собор был полон, ведь в него собрались все служители церкви и палладины на три дня пути от Великого Собора. Собрались ради принятия в магистры молодого палладина Найена, единственного выжившего после Мести Тьмы.

Гул недоуменных голосов поднялся, подобно океанскому приливу наполняя Собор, и осуждая Найена. Пришел получать титул, а обвинил весь Архикапитулат в тяжелейшем, после отречения от Светлого Брата, проступке.

– Да! – возвысил голос молодой палладин, стараясь перекрыть шум зала, похожий на рокот моря. – В трусости! Когда за вилы берутся крестьяне! Эльфы выходят из своего Туманного леса! Даже Морские драконы идут на север!

– последнее было для многих новостью. – Мы отсиживаемся в своих замках и монастырях! Мы, кому самим Светом заповедано, первыми встречать любую угрозу нашему миру!

Гневная филиппика Найена вызвала бурное одобрение в задних рядах, где сидели молодые палладины. Кое-кто даже вскочил, потрясая кулаком, в знак согласия. Передние ряды хранили молчание. Лишь палладины Старшего поколения, чтящие Кодекс, одобрительно кивали.

– Порядок! – воззвали послушники Собора, пытаясь утихомирить одобрительные крики галерки. Выкрики постепенно смокли.

– Найен, сын Велерана, – строго произнес глава Собора. У него не было мирского имени, вернее его не называли. Для всех он глава Собора и Архикапитулата. – Ты осознаешь всю тяжесть обвинения?

– Да глава Собора. Я с радостью приму любую епитимью, если окажусь не прав.

Вновь одобрительный гул на последних рядах. И недобрые взгляды в спину Найена членов Архикапитулата. С мнением сына прославленного Велерана, уже успевшим завоевать известность и уважение, им придется считаться.

– Твои обвинения пусты, Найен, – строго произнес глава Собора. – Меру твоего наказания мы определим завтра.

Пользуясь правом Старшего поднялся один из палладинов. Галерн, пожалуй самый большой приверженец старых традиций. Полностью поседевший и полуослепший к своим девяносто годам, он все же оставался в твердом рассудке и ясной памяти.

– По Кодексу, он должен задавать вопросы-обвинения, а Архикапитулат должен отвергнуть их все! – голос Галерна был совсем не старческий, так мог говорить испытанный в боях рыцарь, а не девяностолетний старик, любящий греться на крепостной стене в погожий денек.

Вновь поднялся шум на задних рядах, даже верные сторонники главы Собора были недовольны попыткой, нарушить традиции.

– Пусть задает, – разрешил глава Собора. Да что может знать Найен, кроме решения Архикапитулата, пока не вмешиваться в эту войну!

Рука палладина вытащила до половины меч из ножен, как и положено, по Кодексу. Теперь ему предстояло задавать вопросы. Если он ошибался, меч вернется в привычные ножны полностью. Но если Архикапитулат не сможет ответить хоть на один вопрос, то кончик клинка увидит свет.

– Тварь была заточена в одном из монастырей на севере, – начал Найен, с удовольствием, наблюдая возрастающую нервозность капитулов. – Почему там не было достаточно стражи?

– Меньше людей привлекают меньше внимания, – ответил глава Собора. – Держи церковь Светлого Брата там легион, это вызвало бы много вопросов.

Даже молодые палладины, сторонники Найена, были вынуждены согласиться с этим, а что до других, то главу Собора дружно поддержали. Послушникам вновь пришлось призывать к тишине.

– Тогда кто мог освободить Существо?

– Слуги Тьмы, конечно. А кому еще нужны все те смерти и бедствия причиняемые существом?

– И его армией, – поправил главу Найен. – Печати, удерживающие существо могут снять только обе Силы. Даже ренегат Света, уже не сможет снять печать.

Про такое говорят – С закрытыми глазами в яблочко. Сказать, что в Великом Соборе повисла мертвая тишина, это ничего не сказать, все даже задержали дыхание. Слышно стало, как по крыше собора разгуливают голуби.

– Вероятно кто-то из детей Света, решил, что сможет использовать существо во имя добра, – нарушил молчание один из архикапитулов. – Но ведь сказано было – Благими намерениями вымощена дорога в ад.

– Тогда последний вопрос. По каким причинам наши послы отказали в помощи эльфам?

На этот раз ответил сам глава Собора:

– К нашему сожалению, здесь мы немного ошиблись. Во главе посольства был поставлен палладин Кератар. Испытывающий… гм… Некоторую неприязнь к эльфам. Но более всего ошиблись эльфы. Пошли они посольство к нам, отказать мы не смогли бы. Но они пригласили послов, что дало возможность Кератару отказать в помощи. Еще в связи с появлением существа участились волнения крестьян. Чего стоят только шайки разбойников, гордо именующие себя ополчением. Риск получит удар в спину, или разоренные земли в тылу, слишком велик.

Но главное, это имевшие место столкновения между… э-э, армией существа, и нашими войсками. Их результат говорит о том, что у нас больше шансов победить под защитой крепостных и монастырских стен…

Глава Собора не успел договорить, а меч Найена покинул ножны, упершись кончиком в пол, покрытый искусным рисунком.

– Я снимаю свое обвинение в трусости. Но Архикапитулат сам сознался в подлости, и пособничестве Тьме! – вместо возмущенного рева, слова молодого палладина встретила изумленная тишина. – Вы хотите чужими руками избавиться от эльфов Света, что как светлое пятно, в вашем мире. Вы мечтаете избавиться от Морских драконов, чьи набеги заставляют восточных правителей держать огромные армии. Которые и нам не дают проникнуть с мечом к океану. Вы готовы отправить в небытие тысячи жизней, в страхе, что крестьяне захотят вернуть себе волю.

– Их воля это путь во Тьму. Как не может отара без пастуха… – начал заученную тираду глава Собора.

– Неважно! – крикнул Найен. – В нашем мире я встретил сына Сатаны. Да и он дал клятву силой Творца, что уничтожит демона выпустившего существо! И он делает все, чтобы остановить его.

С этого момента, как магистр палладинов, я поднимаю боевой стяг. И даю клятву честью, Светом, силой Творца и всем Сущим. Мой меч изопьет черной крови на плато Вьюг! И кто истинно служит Свету, знает, как поступить!

– Богохульник! Вероотступник!! – зашипел глава Собора. – Ты будешь отлучен от церкви!! Немедленно опусти колени, пред ликом Светлого Брата и принеси покаяние!!!

– Можешь этого не делать Найен, – поднялся Галерн. Глава Собора был готов взглядом испепелить старца, но палладина это не слишком заботило. За чуть неполный век повидал он подонков и похлеще нынешних архикапитулов. – Магистр, поднявший боевой стяг, со своим щитом, неподсуден никому, до окончания войны.

Найен с силой вогнал меч в ножны. Путь, проделанный с Крессом кое-чему его научил. В первую очередь думать своей головой, а не пожелтевшими фолиантами. Пусть даже именуемых Святыми книгами.

Галерн провожаемый одним из внуков, подошел к Найену.

– Пойдемте магистр. Надеюсь, вы не откажетесь видеть мой щит под своим стягом?

– Это будет для меня честь Старший.

Архикапитулат взглядами сжигал живьем, четвертовал, распинал двоих выходящих из собора палладинов. До их ушей донесся обрывок разговора:

– Плато Вьюг говоришь. Хорошее место. Жаль с нами не будет гномов, в Восточной теснине они могли бы сдержать целую армию…

Двое оставшихся магистров подошли к главе собора.

– Что нам делать?

– Ничего, – загадочно улыбнулся глава. – Так даже лучше. – Изумление на лицах магистров придало его улыбке больший размах. – С ним пойдут особо фанатичные, которые мутили бы воду, при атаке на Туманный лес. А силы собираемые на плато Вьюг солидно проредят армию существа. Нам останется только добить остатки.

– А если они победят?

– Тогда их останется слишком мало после этой победы. И они будут уставшими.

Умей Найен видеть ауру, он бы увидел в членах Архикапитулата Свет. Но весь в крупную черную крапинку. И еще он бы заметил серую крылатую тень, висевшую над молодыми палладинами, выходящими из собора.

XXVI.

Приземистый гном, поперек себя шире, подошел к Сельтейре.

– Нам в ту долину, – указал он в даль.

Сельтейра напрягла глаза, но даже ее эльфийское зрение явило зыбкое черное марево. Словно вдали горел лес. Гном усмехнулся и протянул ей странную трубку с двумя стеклами на концах.

– В нее смотри, – посоветовал он.

Драконица поднесла трубу к глазу и словно оказалась в десятки раз ближе к долине. Гном вновь усмехнулся, заметив плохо скрытое изумление. А драконица прикинула, сколько заломят гномы, хотя бы за пяток подобных труб для ее стаи.

То, что Сельтейра приняла за пожар, было дымом тысяч костров, выбрасывающих в небо плотный черный смог. Огромный лагерь словно делила невидимая черта. В одной стороне стояли шатры гномов, другую занимали костры троллей. А между ними стояла белоснежная палатка из каменного полотна троллей.

Полог палатки откинулся, вместе с ним сердце Сельтейры глухо ударило. Такая знакомая фигура в гномей кольчуге с массивным белым плащом на плечах. Длинные золотые волосы рассыпались по белому плащу, зависть всем человеческим красавицам. Иллиал, наверное, что-то приказал, раз стоящий рядом тролль почтительно кивнул и крупной рысью помчался в свой лагерь. Иллиал посмотрел в сторону, где стояли стаи драконов. Сильный порыв ветра лишь слегка колыхнул плащ из каменной ткани.

– А что они жгут? – неожиданно спросила Сельтейра. – Деревьев на день пути нет.

– Дык сланец горючий, – объяснил гном. – Дымит, страсть, но тепла много.

– Он там? – в полголоса спросила Акеретани.

– Выступаем! – место ответа приказала драконица.

Первыми драконов заметил Тарн. Его патрульный дозор заходил дальше всех. Три гнома, три тролля. Идея таких патрулей принадлежала Иллиалу. Нет он даже не мечтал помирить оба народа. А вот научить их сражаться бок о бок, было можно.

– Урарх, – позвал гном одного из троллей. – Пойдешь со мной к драконам. Остальные в лагерь.

Покрытый рыжей шерстью тролль размеренно шагал рядом с Тарном, привыкший к шагу гнома, он не опережал и не отставал от него. Его лицо скрывали длинные волосы, специально зачесанные вперед.

По поводу обычая троллей, при выходе в боевые походы и просто так на поверхность, зачесывать волосы на лицо ходило множество гипотез и теорий. От мнения о древнем обычае, до совершенно диких мыслей, что по мнению троллей, это устрашает противника. До правильного ответа добрался лишь Иллиал. Зачесывая волосы на лицо, тролли защищали от солнца свои глаза, привыкшие к полумраку пещер.

Первыми их встретили Сельтейра, Акеретани и гном-проводник, ехавшие во главе колонны драконов.

Соблюдая все положенные этикеты, они поприветствовали друг друга. Потом пришло время неотложных дел. Вести стаи драконов в приготовленный лагерь, обживать его. Собрание офицеров, на котором присутствовали и посланцы эльфов. Разговоры, планы, приготовления, да мало ли требует такой крупный поход?

– Великая Луна, как я устала, – выдохнула Сельтейра, садясь на грубый походный стул в палатке Иллиала. – Когда же это все кончиться?

– Через неделю, – ответил маг, продолжая разглядывать карту.

Сельтейра скептически подняла бровь:

– Через неделю все только начнется. Если мы победим конечно. Разведчики не слишком оптимистичны.

Если во время офицерского собрания Тарн и Акеретани тихими тенями сидели в палатке, то теперь могли говорить свободно.

– Дык Ил пещеру то помнишь? Как тады с троллями то спины прикрывали?

– Ил? – брови Сельтейры взлетели вверх, словно белая чайка махнула крыльями. – Тарн с чего ты так его назвал?

– Дык Иллиал, знать Ил. А че?

Сельтейра звонко рассмеялась.

– Не думаю Тарн, – Иллиал, словно не замечал улыбку Сельтейры, сохраняя на лице прежнее спокойствие. – Конечно тролль и гном это отличная боевая связка… Но какой гном подставит троллю спину, а какой тролль прикроет гнома?

Улучив момент, Сельтейра что-то шепнула Акеретани и та расцвела улыбкой, как говорят – до ушей. Если Иллиал по-прежнему не обращал на это внимания, то Тарн все чаще оглядывался на девушек.

– Да шо еще у вас за хиханьки? – не выдержал гном.

Драконица и суккуб заулыбались лишь еще больше.

– Я думаю, кое-что мы можем сделать, – голос мага ни на йоту не изменился, словно он не замечал веселящихся подруг. – Король гномов и вождь троллей уже сражались спина к спине. Если убедить их сражаться так и далее, то может все и получиться. Пусть гномы и тролли не смогут сражаться в совместном строю, но примирить их с тем, что можно доверить спину другому можно.

– Ил, – окликнула мага суккуб, чем вызвала еще одну улыбку Сельтейры.

– Ты уже заговариваешься. Отдохни, а мы с Тарном поговорим на эту тему. Пошли.

Демонша и гном вышли из палатки.

– Мыслишь, что они там… – гном закончил фразу выразительным жестом.

Суккуб втянула ноздрями стылый воздух гор. Иллиал конечно оградил палатку заклинанием иллюзии, но у суккубов в буквальном смысле нюх на это. Она кивнула.

– А что значит – Ил? – спросил гном.

– Темные эльфы так называют кроликов, из-за их любвеобильности. В буквальном переводе – «Тот, который шесть раз в день».

Акеретани вновь засмеялась. Если у Морских драконов честь девушки была наравне с честью воина, то и у магов целомудрие стояло отнюдь не на последнем месте. Забавно было бы посмотреть на новичков в постели.

И тут Акеретани вдруг стало жутко неудобно. Словно она по незнанию обидела их своими мыслями. Чувство было такое новое, и циничная распутная суккуб предпочла быстро уйти прочь.

Ничего не понявший Тарн последовал за ней.

XXVII.

Сказать, что я хреново себя чувствовал, это значит посмеяться надо мной. Мне было хреново в хреновой степени и плюс еще ко всему под ноготь загналась заноза.

– Не так быстро, – попросил я Вампира. Жеребец послушно сбавил шаг.

Да будете вы прокляты и Свет и Тьма. Меня словно пропустили сквозь мясорубку в пещере драконов. А сами драконы… Я невольно коснулся мешочка в котором лежало, то во что их превратило Великое Заклинание Некромантов.

Нет, я не сумасшедший и не садист. Это было не мое решение, и сила заклинания шла от самих драконов. Для них это сон, и клянусь, я найду способ вернуть их к жизни. А пока они спят, предоставив мне право распоряжаться их силой.

Только силой… Знание они не успели мне передать.

Я вновь вспоминаю бой. Бой, в котором я и выиграл и проиграл. Бой против Света и Тьмы. Который мне теперь вести вечно. Валиал и Рафаил всерьез решили убить меня. И ради этого выпустили существо, вели его, давали дорогу и силу его слугам.

– Вампир стой, – я соскользнул с седла.

Я недалеко от Туманного леса, поэтому на поляне такая трава. Словно залитая жизненной силой, сильная, ярко-зеленая, тянущаяся к солнцу. Прости меня Жизнь, но мне нужна эта сила.

Руки достают из заветного мешочка, то во что превратились драконы. Клокочущая Сила ждет выхода, рвется наружу. Но это немного не то. Мне надо связаться со всеми, кто идет против существа. Всеми кто знает меня.

Смерть. Она стократ надежнее Жизни связывает этот мир. Связывает не своей силой, смерть слаба, а своей неизбежностью. Жизнь побеждает ее, порождая все новые и новые творения. Но все они неизбежно подчиняются Смерти. Этой грязной попрошайке, что идет за Жизнью подбирая крохи.

Эта тонкая нить, ведущая к каждому Смертному, в том числе и ко мне, подобно силе Имени у эльфов позволяет общаться меж друг другом. Но она и тоньше во много раз. Только сила, приобретенная мной от драконов, позволит мне это сделать.

Яркая и сочная трава вокруг меня начинает желтеть, пока не превращается в серую пыль, уносимую ветром. Вампир испуганно шарахнулся в сторону. Но он уже давно мертв, с тех пор, как его укусил оборотень, и моя магия не причинит ему вреда.

Земля тоже меняется, покрываясь коричневой коростой. Земля тоже может умирать. Подобно вурдалаку я тяну жизнь, ради смерти.

И опять магия, опять шаг на одну из сторон.

Я вижу бесконечность нитей жизни Смертных. Они все замкнуты в великий круг. Жизнь это круг, который делит тонкий барьер Смерти. Найти нужные мне нити не составляет особого труда. Теперь самое сложное, надо передавать силу по нитям и не порвать их, иначе участи тех чья нить порвется не позавидуют и грешники седьмого круга ада. Я отправлю души к хаосу.

Но все обошлось. Тонкие нити задрожали, выдерживая катившеюся по ним силу. И все кого я звал, откликнулись.

Золотая нить Иллиала тесно переплетенная с серебренной нитью Сельтейры. Как уже? Зелено-красная нить Эльфаргала и отходящая от нее нить Альтаирры. Нить Тарна цвета гранита, из которого по преданию произошли все гномы. Бело-красная нить Найена. Вроде все. До Акеретани добраться я не могу, она сейчас не смертная. Даже после своей смерти в этом мире, она вернется в подреальность. Просто вернется, не останется даже тела.

– Воистину ненареченный, ты величайший маг, – потрясенно сказал Эльфаргал, увидев, КАК я связался с ними.

Кроме него это поняли еще Альтаирра с Иллиалом. Но первая привыкла к моим выходкам, а второй по-прежнему пестовал свое спокойствие. Именно спокойствие, а не равнодушие. Флегматик.

– Приветствую всех на этом совете, и боюсь мне придется быть кратким. У нас новый противник, – последнее я сказал для Эльфаргала, Альтаирры и Найена. – Противник, который выпустил существо.

– Кто из Светлых, обратился во зло? – жестко спросил Найен. Я словно услышал лязг вынимаемой стали. Да-а, парень изменился, словно щенок полинял, сбрасывая прежний пух в обмен шерсть, пусть молодого, но пса.

– Рафаил.

– Он разделит судьбу Валиала, – с мрачной торжественностью поклялся Найен.

– Ненареченный, что это значит? – удивлению Эльфаргала не было предела. Рафаил был самым уважаемым из архангелов, среди эльфов. Милосердный целитель, дарующий жизнь. И тут его поставили в один ряд с Валиалом.

За меня ответил Найен:

– Существо было скованно в дальнем монастыре на севере. Скованно Светом и Тьмой. Первородными.

Я почти физически ощутил волну горечи и разочарования Светлых эльфов. Их покровитель не оставил Свет, но обратился во зло.

– И послано оно по мою душу, – продолжил я. – Валиал и Рафаил заправляют в летающем городе. Больше всего их заботит собственная шкура. Да и их безопасность пока в наших интересах.

– Это почему?!! – на этот раз эмоции плеснул через край палладин.

– Если существо убьет освободивших его, то остановить его сможет только Творец. А я сомневаюсь, что Он явиться.

– Значит, мы можем ждать удара в спину, – подвел неутешительный вывод Иллиал. – Кресс, сколько, по-твоему, воинов в летающем городе?

– Тысяч двадцать, двадцать пять. Слуги существа уже слетали разок туда, но получили и смылись по его приказу на север.

– А что сейчас делает город?

– Висит возле границ церковных земель и Туманного леса. В любом случае победитель на плато Вьюг получит фатальный удар ножом. Только куда, в спину или грудь?

– Бум мыслить, што нам у спину ударят, – буркнул Тарн. – А то лежить на плато, жестковато. Да еще мертвым и холодным.

Интересно когда у Тарна родилось чувство юмора? Или это защита на спокойствие Иллиала?

– Найен что церковь?

Палладин выдал волну смущения вперемешку с негодованием, чуть ли не яростью.

– Я поднял боевой стяг, как магистр. Но боюсь под моим стягом не слишком много воинов. Тысячи три.

– Но это воины? – подала голос Альтаирра.

– Да воины, но ножей в спину может быть два. Архикапитулат слишком спокойно отпускает и снаряжает мой отряд.

Слова палладина приняли деликатным молчанием. Черная туча в душе Найена разъедала его веру в честь. То, что он считал сверкающей вершиной обернулось клубком змей.

Потом пошел обычный обмен планами, примерным временем прибытия, диспозицией. Всем тем, о чем мало задумываются простые люди, но что составляет большую половину войны.

– На севере мы должны победить, – закончил я это необычное совещание.

– Победить, без всяких и, или, может быть.

Проклятье! Где Серые ангелы, когда они нужны?

XXVIII.

Палладин слегка слукавил на магическом совете. Под его началом готовилось к выступлению пять тысяч. Но он просто не был уверен, что двум тысячам наемников, которым платил его отец, Архикапитулат не прикажет остаться. Но все обошлось.

Огромный чернокожий, чья родина юго-западные саванны Наргона, звался Могучий Лев. Именно он командовал двумя тысячами своих соплеменников. Себя они называли мохабры – воины-звери.

Мохабры давно приняли Светлого Брата, но столь щедро разбавили веру в него своими религиями и божествами, что и никакому еретику не снилось. Правда ради безопасности южных границ и прекрасных наемников, Архикапитулат закрыл на это глаза. Поэтому тело Могучего Льва покрывала сеть белых шрамов изображавших каббалистические знаки, где не последнее место занимал и тройной круг Светлого Брата.

– Найен-сулиб, – позвал палладина мохабр. Чернокожий воин был на две головы выше Найена, и по ширине плеч обставлял любого гнома.

– Мои уши открыты для твоего языка Лхелахри-Хал, – ответил Найен, произнеся имя Могучего Льва по-мохабрски.

Гигант раздвинул в довольной улыбке толстые губы. Одетый в добротную кольчугу он все же, не взирая на жару, накинул на плечи шкуру льва. Мохнатые лапы зверя болтались на широкой, как ворота, груди мохабра.

– Найен-сулиб, нам запретили идти с тобой, но воины саванны не забывают клятв и добра. Мы верно служили твоему отцу, и клялись служить сыну. Твой отец не предавал нас и не топтал нашу кровь. Наши хассалы готовы поддержать твой стяг, – в обычной для его народа, церемониальной манере, сказал Могучий Лев. В знак подтверждения своих слов, он протянул молодому палладину свой хассал. Длинное двулезвийное копье, оканчивающееся с другой стороны шипастым шаром, было знаком чести воина-мохабра.

– Я принимаю твой хассал Могучий Лев, – принял оружие Найен. – Клянусь не предавать вас и не топтать вашу кровь.