И, обнимая уже, так он тебе говорит:

«За сочетанье со мной ты дверных будь владыкою петель

Взяв твою девственность, так я одаряю тебя».

Так он сказав, протянул ей колючку белого цвета,488

130 Чтоб от дверей отвращать ею беду и напасть.

Хищных порода есть птиц, не тех, что томили Финея

Голодом жутким, но тех, что происходят от них:

Головы их велики, очи зорки, а клюв беспощаден,

В крыльях видна седина, крючьями когти торчат.

135 Ночью летают, хватают детей в пеленах колыбельных

И оскверняют тела этих младенцев грудных.

Клювами щиплют они, говорят, ребячьи утробы

И наполняют себе выпитой кровью зобы.

Это сипухи. Их так по сипению все называют,

140 Ибо от них по ночам жуткий разносится сип.

Так что иль птицы они от рожденья, иль старые ведьмы,

Силой марсийских словес преображенные в птиц.

Только явились они в спальню Проки. Родившийся Прока

Было ему лишь пять дней — свежей добычей им стал.489

145 Новорожденного грудь сосут они, жадно терзая,

Мальчик несчастный вопит, криком на помощь зовет,

В страхе на голос его кормилица мчится к малютке

И на щеках у него видит следы от когтей.

Что же ей делать? Лицо младенца такого же цвета,

150 Как замерзает листва поздняя в ранний мороз.

Крану на помощь зовет, а та в ответ: «Успокойся:

Будет твой сосунок снова и жив и здоров».

К люльке она подошла, и мать и родитель рыдают,

Крана же им говорит: «Я излечу его вам!»

155 Тотчас же, трижды она земляничником тронувши двери,

Трижды листвою его тронула также порог;

Вход окропляет водой (а в воде этой было и зелье);

И от двухмесячной был потрох свиньи у нее.

«Птицы ночные, — она говорит, — пощадите младенца

160 Чрево: за малого нам малая жертва идет.

Сердце за сердце, молю, нутро за нутро вы берите:

Этою жизнью плачу вам я за лучшую жизнь».

Жертвуя так, все нутро рассекает, на воздух выносит

И оглянуться назад тем, кто с ней был, не велит.

165 Януса белую ветвь с колючкой она прикрепляет

К щели оконной, где мог в комнату свет проникать.

После того, говорят, колыбели не трогали птицы,

А у младенца опять стало румяным лицо.

Спросишь меня, почему ветчину едят в эти календы,

170 Или, с горячей смешав полбою, варят бобы?

Карна — богиня старинная, любит старинную пищу,

И не охоча она до иноземных пиров.

Плавали рыбы тогда, не страшась людского обмана,

Раковин устриц никто не беспокоил тогда.

175 Лаций не ведал еще пернатых Ионии пышной

Или же птиц, что разят в злобе пигмейскую грудь,490

И оперение лишь к павлинам людей привлекало,

И никакая земля пленных не слала зверей.

Свиньи лишь были в цене, на праздники их убивали,

180 Почва давала одни с грубою полбой бобы.

Всякий, кто ест эту смесь в шестые календы, не может,

Как говорят, повредить ею себе живота».

Также над крепостью храм, посвященный Юноне Монете,

Был в эти дни возведен, как обещал ты, Камилл.

185 Прежде там Манлия дом находился, который от галлов

Капитолийского храм смело Юпитера спас.491

Было б во благо ему пасть, великие боги, в той битве,

В коей он бился за твой, вышний Юпитер, престол!

Нет: остался он жить, чтобы пасть за стремление к царству

190 Долгие годы потом в этом винили его.

Марсу этот же день посвящен. Его храм на дороге

Крытой, вне стен городских, против Капенских ворот.

Также и ты заслужила себе святилище, Буря,492

После того как из вод Корсики спасся наш флот.

195 Память об этом хранится людьми. Но взгляните на звезды:

Птица Юпитера там когти кривит, восходя.

День грядущий выводит Гиад — два тельчие рога,

И орошают они землю обильной водой.

Утро дважды пройдет, и дважды Феб засияет,

200 И увлажнится посев утренней дважды росой, —

В пору Тускской войны в этот день посвящен был Беллоне.

Храм, говорят, и с тех пор Лаций богиня хранит.

Аппий храм посвятил, отказавшийся после от мира

С Пирром; он был хоть и слеп, многое духом узрел.493

205 Видно с площадки пред храмом строенье великого Цирка,

Малый воздвигнут там столп, что по значенью велик:

Это оттуда бросали копье, коль войну начинали

Против царя и племен, что против Рима пошли.494

Цирка противную часть Геркулес охраняет Защитник:

210 Эту Евбейский ему должность оракул вручил.495

В самый тот день он ее получил, что предшествует нона

Можешь об этом прочесть в надписи Суллы ты сам.

Санку, иль Фидию, иль тебе посвящаются ноны,496

Отче Семен? На вопрос этот ответил мне Санк:

215 «Можешь любому из нас посвящать его: будут моими,

Тройственно имя мое! В Курах оно мне дано».

Да; и его-то почтили сабиняне древние храмом,

Соорудив этот храм на Квиринальском холме.

Дочка есть у меня (пусть меня долголетнее будет!

220 Коль она будет цела, счастлив я буду всегда);

Если ее захочу я замуж выдать, для свадьбы

Время назначу я сам благоприятное ей.

Благоприятен июнь после ид для свершения брака

Как для невест молодых, так и для их женихов.

225 Первая месяца часть, напротив, не ласкова к свадьбам —

Вот что супруга рекла главного фламина мне:

«Вплоть до того, пока грязь, у троянской омытая Весты,

В медленном Тибре мутясь, не доплывет до пучин,

Запрещено мне чесать самшитовым волосы гребнем

230 И подстригать мне нельзя острым железом ногтей,

Мужа — и то касаться нельзя, хоть Юпитера жрец он

И нерушимый навек отдал его мне закон.

Не торопись же и ты. Будет лучше, коль дочь твоя замуж

Выйдет, когда в чистоте Веста заблещет огнем».

235 В третий день после нон прогнала, говорят, Ликаона

Феба, и больше врага сзади Медведицы нет.497

Вспомнил я тут, что смотрел я игры на Марсовом поле

И что они, говорят, посвящены тебе, Тибр.

Праздник это для тех, кто тянет влажные сети

240 И прикрывает свои скромной насадкой крючки.

Есть и Ума божество. Ему храм посвящен, чтоб вернее

Предотвращать на войне козни твои, Карфаген.

Шел ты второю войной, и гибелью консула в битве

Потрясены были все, полчищ пунийских страшась.498

245 Страх всю надежду изгнал, но к Ума божеству обратился

Римский сенат и тотчас стал благосклоннее Ум:

За шесть дней до ид и была та пора, когда в храме

Старцы с обетной мольбой чтили богиню Ума.

Веста, благоволи! Для тебя раскрываю уста я,

250 Если позволено мне славить твое божество.

Всею душой я молил, — и почувствовал вышние силы,

И озарилась земля светом румяным кругом.

Я не увидел тебя (что за вздор нам болтают поэты!),

И человеку нельзя было тебя увидать;

255 Но и чего я не знал и в чем я досель заблуждался,

Тут без наставника я сразу нежданно постиг.

Сорок уж раз, говорят, Парилии справили в Риме,

Прежде чем Веста вошла в храм свой огонь сторожить.

Кроткий ввел ее царь,499 который своим благочестьем

260 Всех превзошел и рожден был на Сабинской земле.

Храм, что под бронзой теперь, тростником ты увидел бы крытым,

Стены его сплетены были из гибкой лозы.

Тот уголок, где ныне стоит святилище Весты,

Длинноволосого был Пумы великим дворцом.

265 Формой, однако же, храм остается таким же, как раньше,

И эту форму теперь надобно мне объяснить.

Веста — ведь это Земля: при обеих — огонь негасимый;

А и земля и очаг обозначают жилье.

Шару подобна Земля, лишенному всякой опоры, —

270 Только воздух один держит всю тяжесть ее.

[Круговращеньем своим сохраняет она равновесье,

И никакие углы не прикасаются к ней,

Так как в средние всего мирозданья она поместилась

И ни одной стороной не выдается она.

275 Если ж была бы земля не округлою, но угловатой,

То не могла бы она центром быть мира всего.

Хитрый среди Сиракуз, закрытый в воздушном пространстве

Шар стоит, что дает образ нам свода небес;]500

И от вершины небес настолько же, как и от низу.

280 Мира земля отстоит; вот и округла она.

Так же построен и храм: в нем угла ни единого нету,

А от воды дождевой купол его бережет.

Просишь сказать, почему богине служат девицы?

Я и об этом сейчас тоже тебе расскажу:

285 Оной была рождена Юнона, за нею Церера

От Сатурна отца, третьего Веста была;

Первые две понесли от мужей, говорят, и родили,

Третья же замуж идти не захотела никак.

Что ж удивляться тому, что девице угодны девицы

290 И что святыни ее ищут лишь девственных рук?

Помни, что Веста — не что иное, как пламя живое,

А из огня никогда не возникают тела.

Стало быть, дева она, и семян не дает она вовсе

И не берет, а сама девственных любит подруг.

295 Долго я думал, глупец, что есть изваяния Весты,

Но убедился, что нет вовсе под куполом их.

Неугасимый огонь таится во храме богини,

Изображений же нет Весты, равно как огня.

Собственной силой стоит Земля, точно так же как Веста,

300 Да и у греков в ее имени стойкость видна.

Пламя горит в очаге и ласково все согревает,

А поначалу очаг прямо в прихожей горел.

Весту поэтому мы призываем при входе в жилища,

Ибо на первом она месте должна быть в домах.

305 Некогда пред очагом сидели на длинных скамейках,

Веруя, что за столом с нами и боги сидят.

Да и теперь на празднике в честь стародавней Вакуны

Люди стоят и сидят пред очагами ее.

Кое-что и до нас дошло из древних обрядов:

310 Жертвуя Весте, несут в чистых тарелках еду.

Вот выступают в венках ослята, везущие хлебы,

Вот обвивают кругом жернов шершавый цветы.

Прежде в печах лишь полбу одну сушили селяне

(И в честь богини печной праздник справляли они),

315 А в очагах на золе пекли настоящие хлебы,

По черепкам разложив их на горячем поду.

Вот почему хлебопек и ослица, вертящая жернов,

Чествуют вместе очаг и госпожу очагов.

Надо иль нет о позоре твоем, Приап краснобрюхий,

320 Мне говорить?501 Мой рассказ краток, но очень смешон.

В башни несущем венке на челе богиня Кибела

Всех созывает богов на пированье свое.

Вместе со всеми она и сатиров и нимф созывает;

Прибыл туда и Силен, хоть и не звали его.

325 Долго мне, да и нельзя пированье описывать вышних:

Не пожалевши вина, ночь коротали они.

Кто наудачу бродил долинами Иды тенистой,

Кто, растянувшись, лежал там на пушистой траве;

Те забавляются, те задремали, те, сплетшись руками,

330 Пляшут себе в три ноги, быстро по лугу скользя.

Веста лежит и в тиши вкушает покой бестревожный,

Где улеглась, опершись на мураву головой.

Красный сторож садов между тем то богиню, то нимфу

Ловит, туда и сюда бегая взад и вперед.

335 Вот он и Весту заметил, но счел, вероятно, за нимфу,

Иль все же Весту узнал, но, говорит, не узнал.

Блудной надеждой объят, подойти незаметно он хочет;

Вот уж на цыпочках к ней, с бьющимся сердцем, идет.

Старый Силен между тем, с осла, на котором сидел он,

340 Слезши, оставил его на берегу ручейка;

Тут-то, как шел близ него пространного бог Геллеспонта,

Вдруг неожиданно выть стал длинноухий осел.

В страхе от воя осла вскочила богиня; толпою

Все подбегают: от рук вражеских скрылся Приап.

345 Вот потому-то Приапу осла закалают в Лампсаке,

Так говоря: «Мы в огне жжем потроха болтуна!»

Ты же, богиня, ослов украшаешь гирляндою хлебов:

Труд завершен, и умолк голос пустых жерновов.

Далее надо сказать, почему в Громовержцевом храме

350 Жертвенник есть, а на нем Пекарь-Юпитер царит?

Весь Капитолий кругом обложили свирепые галлы:502

В долгой осаде уже голод людей донимал.

Вышних к престолу созвав и к ним обращаясь, Юпитер

Марсу сказал: «Начинай». Тотчас же тот говорит:

355 «Верно, не знает никто моего народа судьбины!

Верно, душевную боль должен я словом облечь!

Что ж, если требуешь ты, чтобы я о позорном несчастье

Вкратце сказал, то лежит Рим под альпийской пятом!

Это ль, Юпитер, тот Рим, какому весь мир был обещан?

360 А не сулил ли ему власть ты над всею землей?

Он уж соседей своих превозмог и этрусское войско:

Все обещало успех, а не погибель ему.

Видел я сам, как погибли в домах, украшенных медью,

Старцы, одежды надев древних триумфов своих;

365 Видел, как Трои дары выносились из капища Весты:503

Видно, и ныне жива в римлянах вера в богов!

Но коль на холм поглядеть, на котором не ваши ли храмы,

И на осаду домов множества ваших взглянуть,

Можно понять, что уж помощи нет никакой от всевышних

370 И что напрасно курить ладан бессмертным богам.

О, если б поле для битвы нашлось! Схватила б оружье

И, не сумев победить, смерть бы сумели найти!

Ныне же голод их мучит и страх недостойной кончины,

И запертых на горе дикие толпы теснят».

375 Тут и Венера и с нею Квирин с жезлом и в трабее

С Вестою наперебой стали за Лаций стоять.

«Общей заботой мы город храним, — ответил Юпитер, —

Галлия, пав перед ним, должную кару узрит.

Ты только, Веста, заставь изобилием голод казаться

380 И ни за что не бросай римских своих очагов.

Пусть всё Цереры зерно, что еще не смолото, смелют

И, замешавши его в тесто, спекут на огне».

Он приказал, и сестра, Сатурнова дочь, приказанью

Повиновалась. И вот полночь уже подошла;

385 После трудов задремали вожди. Юпитер их будит

И отдает им приказ гласом священным такой:

«Встаньте и с высоты в середину врагов побросайте

То, что вам может помочь и драгоценно для вас!»

Сон отлетел, но никто не умеет понять указанья,

390 Что им поможет и с чем надо расстаться теперь.

Верно, с Церерой? И вот Цереры дары низвергают,

Вот под толчками хлебов шлемы гремят и щиты.

Враг отступил, не надеясь на голод, и тут же на месте

Белый, Юпитеру в честь Пекарю, ставят алтарь.

395 Шел я когда-то домой в день праздника Весты дорогой

Новою там, где теперь к Римскому Форуму ход:

Вижу, спускаясь туда, идет босая матрона.

Я обомлел, но, смолчав, остановился и ждал.

Вот поравнялась старуха со мной, меня усадила

400 И обратилась ко мне хрипло, тряся головой:

«Место, где площади тут, занимали сырые болота,

А при разливе реки ров наполнялся водой.

Озеро Курция впрямь когда-то озером было,504

Ныне же там алтари стали на твердой земле.

405 А на Велабрах, где в цирк проходили торжественным строем,

Были одни ивняки с зарослями камыша:

Часто, бывало, гуляка, по здешней воде пробираясь,

Песни разгульно поет, спьяна матросам крича.

Бог, кому имя дано по его изменениям вида,505

410 Не назывался еще по повороту реки.

Здесь же и роща была, тростником заросшая частым,

Где было можно пройти только босою ногой.

Заводи больше здесь нет, река в берегах протекает,

Высохла почва, но все ж старый обычай живет».

415 Все объяснила она. «Будь здорова, — сказал я старушке. —

И доживай ты свой век тихо, не зная забот».

Все остальное и так уж с младенческих лет я запомнил,

Но из-за этого здесь повести я не прерву.

Правнук Дардана Ил построил новые стены

420 (Ил, что богатством своим славен по Азии был), —

Вдруг, говорят, изваянье с небес всеоружной Минервы

Падает на холмы, где вырастал Илион.

(Видеть его я хотел, показали и храм мне, и место,506

Сам же Паллады кумир был уже в римских стенах.)

425 Сминфей507 был спрошен, и бог, потаенный в роще тенистой,

Гласом, не знающим лжи, так на вопрос отвечал:

«Вы охраняйте богиню небес, охранит она город;

Всюду, где будет она, будет и высшая власть».

И охранял ее Ил, заключив на вершине твердыни;

430 Лаомедонта потом это забота была.

Только Приам ее не сберег: так хотела богиня,

После того как ее не оценили красу.

То ли потомок Адраста, то ль хитрый Улисс вороватый,

То ль благочестный Эней образ богини унес.508

435 Как бы то ни было, он обретается в Риме, хранимый

Вестой, которая все видит при вечном огне.

О, в каком страхе сенат был в то время, как Весты внезапно

Храм загорелся, едва не завалившись совсем!509

Как на священное пламя вставало преступное пламя

440 И благочестный огонь в пламени суетном мерк!

В ужасе плакали все волоса распустившие жрицы:

Страх этот, их обуяв, отнял все силы у них.

Бросился тут к ним Метелл и громким голосом крикнул:

«Все на помощь, скорей! Плач не поможет беде!

445 Нашей залоги судьбы выносите своими руками:

Ведь не молитвою их, силою надо спасти.

Вам не посметь? Горе мне!» Он увидел, что девы не смеют

И что в смятенье они, пав на колени, дрожат, —

Руки воздел, воды зачерпнул и воскликнул: «Простите

450 Мне, о святыни! Войду в храм, что запретен мужам.

Коль это грех, на меня одного пусть обрушится кара,

А преступленье мое Риму спасением будь».

Так он сказал и вошел. Похищенье простила богиня:

Жертвой понтифик своей Весту от гибели спас.

455 Ныне священный огонь сияет под Цезаря властью,

Ныне Троянский очаг будет навеки пылать.

И ни одной не окажется жрицы, повязки пятнавшей

С этим жрецом, ни одной заживо не погребут.

(Так нечестивиц казнят и в той же земле зарывают,

460 Что осквернили: Земля с Вестой одно божество.)

Прозвище Брут получил когда-то Каллаика в этот

День, ибо пролил врагов кровь на Испанской земле.510

Но иногда и печаль мешается с радостью также

И не всем сердцем тогда в праздник ликует народ.

465 Красс на Евфрате орлов, и сына, и войско утратил,

И наконец восприял сам он печальную смерть.

«Что ликовать вам, парфяне? — сказала богиня. —

Знамена Вы нам вернете, и Красс Цезарем будет отмщен!»

Но лишь с ушастых ослов поснимают венки из фиалок

470 И лишь Цереры плоды вновь потекут в жернова,

Кормчий воскликнет с кормы: «Дельфина мы в небе увидим,

Как только, солнце затмив, спустится влажная ночь!»

Ты уж, фригийский Тифон, о покинувшей плачешь супруге,

И Светоносец, блестя, всходит с Востока из вод.

475 Добрые матери, вам (Матралии — это ваш праздник)

Желтый богине пирог надо фивянке нести.511

Рядом с мостами лежит и с Цирком известная площадь,

Что названа по быку, статуей ставшему там.

Здесь, в этот именно день, говорят, в старину был Матуте-

480 Матери храм посвящен Сервия царской рукой.

Что за богиня она, зачем служанок от храма

Гнать ей (а гонит!), к чему надобны ей пироги, —

Ты объясни мне, о Вакх, завитой и плющом и лозою;

Если ж и твой это храм, песни поэта направь!

485 Внял Юпитер Семеле. Она сгорела, а Ино,

Взявши, младенец, тебя, грудью кормить начала.

В гневе Юнона была, что та от соперницы сына

Кормит, за то, что течет сестрина в мальчике кровь.

Фурий шлет к Афаманту она и мутительный призрак —

490 И от отцовской руки пал ты, младенец Леарх.

Горем убитая мать схоронила Леарховы тени

И совершила обряд должный над прахом его;

А схоронив, стала волосы рвать на себе, горемычной,

Из колыбели тебя выхватила, Меликерт;

495 Узкая есть полоса земли между морем и морем,

Там, где бушует прибой с той и другой стороны,

Здесь-то она обняла в безумном объятии сына

И с возвышавшейся там бросилась в море скалы.

Тут невредимыми их Панопея и все ее сестры,

500 К ней потихоньку скользнув, царством своим понесли.

Не Левкотея еще и мальчик, еще не Палемон,

Устья достигли реки Тибра в пучинах его.

Роща священная есть, то ли Стимулы, то ли Семелы:

Там авзонийских менад было жилье, говорят.

505 Ино спросила у них, какой здесь народ? «Аркадийцы, —

Слышит она, — и Эвандр этой земли властелин».

Но завлекает в обман дочь Сатурна латинских вакханок —

Скрывши свое божество, так им хитро говорит:

«О легковерные, вы поддались обольщению сердца!

510 То не подруга пришла к вам хороводы водить —

Хочет коварно она проникнуть в обрядные тайны;

Но у нее есть залог, чтобы ее наказать!»

И, не дослушав еще, завопили фиады, раскинув

Пряди волос по плечам, по ветру вопли пустив;

515 Ино хватают, ребенка хотят из рук ее вырвать;

И умоляет она ей еще чуждых богов:

«Боги и люди страны, помогите вы матери жалкой!»

Крик ее долетел до авентинских высот.

К берегу гнал тут этейский герой512 коров иберийских:

520 Он услыхал и на крик тотчас скорей поспешил.

А как пришел Геркулес, на насилье готовые жены,

Спины ему показав, в страхе пустились бежать.

«Матери Вакха сестра, — вопросил Геркулес, — что с тобою?

Или тебя, как меня, та же богиня гнетет?»

525 Тут рассказала она о себе, но иное и скрыла:

Стыдно при сыне вести речь о безумном грехе.

Слух разлетается по миру, мчась на порывистых крыльях,

Вот уже имя твое, Ино, у всех на устах.

В гости к себе, говорят, ее пригласила Кармента,

530 И утолить она тут голод свой долгий могла.

Быстро пирог испекла, говорят, тегейская жрица

На торопливом огне и поднесла угостить.

(Вот почему пироги она любит в праздник Матралий:

Всех ухищрений милей сельская ей простота.)

535 «Ты, говорит, открой мне мои, пророчица, судьбы,

Ежели можно, и тем гостеприимство умножь!»

Мало помедлив, к себе призывает пророчица силы

Неба и чует она: грудь ее богом полна;

Неузнаваемо вдруг она изменилась, и ростом

540 Выше она и святей став вдохновенным лицом.

«Радуйся ныне! Ликуй: твои муки окончились, Ино, —

Этот, сказала, народ ты осчастливь навсегда.

Оба, и ты, и твой сын, божествами вы будете моря;

Имя иное в водах ваших получите вы:

545 Ты Левкотеею будь для греков, для нас же — Матутой:

Сын твой, по всем берегам пристань блюдя и причал,

Будет у нас Портун, а на вашем наречье — Палемон;

Благоприятствуйте вы нашей, молю я, стране!»

Счастлива Ино. Ее наконец прекратилися муки:

550 Переменив имена, стали богами они.

Но отчего же она не пускает рабынь? Ненавидит.

А почему, я скажу, если она разрешит.

Было ведь так, что одна из служанок дочери Кадма

Часто, обнявшись, спала с мужем неверным ее;

555 И от нее-то узнал Афамант бесчестный украдкой,

Что земледельцам дают жженые лишь семена.

Ино сама отрицает все это, но слух такой ходит:

Вот почему она всех и ненавидит рабынь.

Все-таки нежная мать не должна ей молиться о детях,

560 Ибо несчастной сама в детях была эта мать.

Лучше потомство других ее поручать попечениям.

Ибо полезней была Вакху, чем детям своим.

«Что ты спешишь? — от нее, говорят, услышал Рутилий. —

Будешь ты, консул, убит в день мой марсийским врагом»,

565 Так и случилось по слову ее, и теченье Толена

Побагровело, приняв алую консула кровь.

А через год был убит при таком же восходе Авроры

Дидий и смертью своей силы умножил врагов.513

В тот же день тот же царь там же храм посвятил и Фортуне.

570 Кто же, однако, тут скрыт в храме под тогой двойной?

Сервий это, но вот почему так лицо его скрыто,

Точно не знает никто, так же не знаю и я.

Верно, богиню брал страх за ее потайные свиданья,

Верно, стыдилась своей связи со смертным она, —

575 Ибо пылала к царю она неуемной любовью,

Не оставаясь слепой лишь для него одного.

Ночью в свой храм пробиралась она чрез окошко, «фенестру» —

И «Фенестеллой» теперь в Риме ворота зовут.

Так и досель от стыда лик любовника скрыт покрывалом

580 И голова у царя тогой покрыта двойной.

Или, быть может, верней, что народ, пораженный кончиной

Туллия,514 был огорчен кроткого смертью вождя

И все сильней и сильней рыдал пред его изваяньем,

Не умолкая, пока тогой он не был прикрыт?

585 Есть и третья причина, пространной достойная песни,

Хоть и приходится мне сдерживать скачку коней,

Туллия, мужа себе получив ценой преступленья.

Все подстрекала его, так обращаясь к нему:

«Что в том, что оба под стать: моей сестры ты убийца,

590 Мной был убит твой брат, — коль добродетельны мы?

Ведь и мой муж, и твоя жена остались бы живы,

Если бы мы не рвались к большему руку поднять.

Служат приданым моим голова и царство отцовы:

Если ты муж — моего требуй приданого ты!

595 Дело царей — убивать. Убей же тестя и царствуй,

Кровью отца моего руки со мной обагрив!»

Этим подвигнутый, он взошел на престол, не венчаясь;

Сел, но во гневе толпа тут за оружье взялась;

Кровь и убийства кругом, старики слабосильные гибнут;

600 Скипетр тестя схватив, держит гордец его зять.

Под Эсквилинским холмом, перед царским чертогом, убитый,

Окровавленный лежит Сервий на твердой земле.

Дочь на повозке, в отцовский дворец прямиком направляясь,

Гордо и дерзко спешит по середине пути.

605 Тело увидел царя возница и горько заплакал,

Остановясь. На него грубо прикрикнула дочь:

«Едешь ты или ждешь за почтенье такое расплаты?

Правь и лицо колесом мне ненавистное мни!»

Так и случилось: зовут теперь улицу эту Проклятой,

610 И остается на ней это навеки клеймо.

Мало того: посмела она, когда время настало,

В храм отцовский вступить — трудно поверить, но так!

Туллий изваянный там, говорят, восседал на престоле —

Тут и прикрыл он себе очи подъятой рукой,

615 И прозвучал его глас: «Лицо мое скройте от взоров,

Чтобы не встретил мой взгляд мне ненавистную дочь!»

Скрыто одеждой его изваянье: Судьба запрещает

Снять его и говорит так из святыни своей:

«В день, когда Сервия лик впервые откроется людям,

620 Всякое чувство стыда будет забыто навек».

Поберегитесь одежд запретных касаться, матроны,

Издали, важно служа, произносите мольбы!

Римскою тогой всегда да будет покрыт с головою

Тот, кто по счету седьмой был в нашем городе царь!

625 Храм сей пылал, но огонь изваянья, однако, не тронул:

Сына тогда своего Мульцибер вызволил сам.

Ибо Окрисией Туллий рожден был от бога Вулкана,

Самой красивой из всех бывших в Корникуле жен.

Ей Танаквиль,515 совершая с ней вместе по чину обряды,

630 Лить приказала вино на освященный очаг:

Тут среди пепла мужской детородный член появился, —

Иль показался? Но нет, был он действительно там.

Пленница у очага осталась, а ею зачатый

Сервий был порожден семенем божьим с небес.

635 Это сам бог указал, когда голова у младенца

Стала сиять и огонь шапкою встал над челом.

В тот же день и тебя, о Дружба, пышно почтила