- Нет, Лютер, я хочу, чтобы ты у нас остался. Когда кончатся летние каникулы и школа возобновит работу, я дам тебе разрешение полностью посещать все занятия в школе, а не так, как раньше, когда ты учился только полдня; или, если тебя больше устроит, полдня можешь учиться, а полдня работать в кладовой.
      Но уговаривать теперь меня было трудно. Мой ответ был один и тот же: "Я хочу поехать домой". Только мне не хотелось бежать из школы, как это сделали некоторые из наших мальчиков. Мне хотелось получить разрешение капитана Пратта. Об этом я ему и сказал.
      - Хорошо, - наконец согласился он. - Только дай мне слово, что ты вернешься к нам.
      Я поблагодарил капитана Пратта, но никакого определенного обещания я не мог ему дать.
      Капитан Пратт написал письмо агенту нашей резервации и дал мне деньги на билет.
      Итак, я простился со школьной жизнью и отправится в обратный путь на родину, где жизнь моего народа после исчезновения бизонов потекла совсем по другому руслу: никто уже из индейцев не охотился, надо было другим трудом обеспечить себе пищу и одежду.
      Дорога прошла довольно тоскливо, так как я не решался с кем-нибудь познакомиться и ехал все время один, забившись в угол вагона.
      Было раннее утро, когда поезд остановился на станции Валентайн (штат Небраска). На платформе я увидел отца. Не могу передать, какая это была для меня радость, - ведь мы так долго были в разлуке. Отец крепко обнял меня видно, и он тосковал. Поговорив немного, мы пошли в буфет позавтракать. Отец заботливо угощал меня, он знал, что я в дороге ничего не ел.
      Прошло немного времени, и мы уже сидели в пролетке отца, запряженной парой крапчатых мустангов.
      На полпути мы сделали привал: распрягли лошадей, перекусили немного и отдохнули часок. После этого мы продолжали свой путь. Наконец вдали показалась резервация. Наши родственники уже слыхали о моем возвращении, поэтому в доме отца собралось много народу. Некоторые из них сердечно приветствовали меня, другие не решались подать мне руку. Я потом только узнал, что среди окончивших Карлислскую школу были ребята, которые стеснялись общества стариков индейцев и отказывались здороваться с ними за руку. Были и такие, которые прикидывались, что они забыли родной язык.
      Весь вечер только один я и говорил, стараясь рассказать все, что мог вспомнить о нашей школьной жизни, и ответить на многочисленные вопросы. Я слышал несколько замечаний о том, что моя кожа посветлела, - это на самом деле было так, ведь мне пришлось целыми днями быть в помещении магазина, когда я работал в Филадельфии.
      Я хорошо выспался в ту ночь дома в чистой постели.
      На следующий день мне прежде всего захотелось навестить свою родную мать, которая, как я уже говорил, жила отдельно от нас. Я сказал о своем желании отцу. От него я узнал самую грустную весть, которую только можно услышать: моя мать умерла во время голодовки, пока я учился на востоке. Отец не известил меня о ее смерти, он боялся огорчить меня этой печальной вестью на чужбине, где и без того нам было очень тяжело.
      Я СТАЛ УЧИТЕЛЕМ
      Проснувшись на следующий день и еще не совсем очнувшись от сна, я не сразу понял, где я:
      все еще казалось, что затрубит горн в час подъема или тебе самому надо будет трубить, чтобы поднять товарищей. Но потом я вспомнил, что вернулся домой.
      Да, школьная жизнь со всеми ее трудностями и огорчениями осталась позади. Теперь надо было здесь найти работу и трудиться, трудиться и своим примером учить других.
      Позавтракав, я достал письмо капитана Пратта, которое он адресовал здешнему агенту, и отправился к нему в контору.
      Агента звали мистер Райт. Я поздоровался с ним и протянул письмо.
      Прочитав письмо, агент сказал:
      - Ладно, я тебя устрою на работу, приходи завтра. Моя дочь работает здесь школьной учительницей, ты будешь ее помощником.
      На этом кончился наш деловой разговор, и я ушел домой.
      Моя педагогическая работа началась с 1884 года, когда мне было 16 лет.
      В то время задача, которая стояла перед учителем индейской резервации, была несложная. Вовсе не требовалось быть хорошо образованным человеком, чтобы преподавать в индейской школе. Самым главным было научить наших детей писать их имена по-английски; затем следовало изучение латинской азбуки; потом учили детей читать по-английски и, наконец, считать.
      Мне очень нравилась эта работа, и дети, с которыми я занимался, учились хорошо. В первой книге для чтения было много маленьких картинок, это делало урок более занимательным и помогало запоминать. Я заставлял детей прочитать одну строчку по-английски, и, если они не понимали все, что прочли, я им объяснял содержание прочитанного на языке Сиу.
      Когда я шел в школу, я всегда старался быть опрятно одетым: ведь индейские дети, как и дети других народов, стараются брать пример со своего учителя.
      НЕЛЛИ
      В Карлисле я часто слышал, как бледнолицые мальчики говорили, что они ходят в гости к девушкам, за которыми они ухаживают. Индейские обычаи не позволяли юноше переступить порог или войти в типи, где жила девушка, которая ему нравилась. Молодым людям разрешалось только подойти к типи и терпеливо ждать, пока девушка выйдет погулять. Индейские девушки были очень скромные и часто совсем не показывались. Молодые люди, которые пришли, чтобы повидаться с девушкой, становились в очередь друг за другом и натягивали на голову одеяло, которое они обычно носили накинутым на плечах вместо шкуры бизона. Так они стояли и ждали минуты, когда им можно будет перекинуться несколькими словами с девушкой, которую они ждали.
      Если мать считала, что ее дочь слишком молода, чтобы выбирать себе жениха, она всегда сопровождала ее на прогулке. Одна женщина нашей резервации завела несколько злых собак, чтобы никто из молодых людей не подходил близко к их типи. Должен сказать, что среди нас не нашлось охотника, который захотел бы познакомиться с дочерью этой женщины.
      Но бывало и наоборот. Если родителям нравился юноша и они считали, что он будет хорошим другом для их дочери, то они помогали им встречаться.
      Мне нравилась одна девушка, по имени Нелли де Кори. Она была очень кроткая и милая. Ее мать была индеанка, совсем неграмотная и грубая женщина, а отец - бледнолицый из колонизаторов, который принадлежал к тем дельцам, которые не брезговали никакими средствами ради наживы. Он уже давно поселился в Южной Дакоте, женился на индеанке, чтобы жить среди индейцев, и стал заниматься тем, что подбирал вещи и продукты, выброшенные индейцами, не знавшими, как использовать паек, отпущенный им правительством Больших Ножей. Но де Кори знал, как использовать эти вещи и продукты. Он продавал все, что подбирал, и скоро сколотил себе порядочное состояние. Его считали самым богатым из людей нашей резервации и в то же время самым скупым.
      Как-то раз, когда я был в поле, я увидел издали, что кто-то приближается ко мне на лошадях. Оказалось, что это был мой отец.
      Я поспешил к нему навстречу.
      - Мой сын, мне хочется поговорить с тобой, - сказал он мне. - Я заметил, что тебе нравится девушка-метиска Нелли де Кори. Если тебе хочется на ней жениться, не обращай внимания на то, что ее родители тебе не по душе. Я тебе советую жениться и поселиться с нею вместе в нашей хижине.
      Я последовал зову своего сердца и совету отца. Скоро я женился на Нелли и перевел ее в наш Дом.
      ВОЛНЕНИЕ В РЕЗЕРВАЦИИ
      Озабоченный семейными обязанностями, я стал искать себе дополнительный заработок. В свободное от школьных занятий время я начал работать в конторе агентства. И на этой работе мне много приходилось встречаться с индейцами нашей резервации: из моих рук они получали деньги за ту работу, которую они делали по соглашению с агентом. Из коротких разговоров, которые между ними происходили, я знал, что нашему народу становится все тяжелей и тяжелей под властью колонизаторов.
      Я узнал, что целая родовая группа индейцев переехала на Белую речку, протекавшую на расстоянии семи миль от агентства. Там они разбили лагерь, а посреди него большое типи, специально предназначенное для пляски. Верхушку этого типи они выкрасили в черный цвет, и лагерь их так и стал называться: "Лагерь, где типи с черной верхушкой".
      Эти индейцы не делали набегов и никому не причиняли беспокойства, они просто плясали с утра до вечера, оставив все свои дела, - они как бы искали забвения от горькой жизни, которая стала уделом индейского народа.
      Но вот до них дошел слух, что в резервации выдаются кровати, столы и другие вещи, которые присланы индейцам правительством Больших Ножей. Созвали Совет вождей, чтобы обсудить, почему агент обошел их родовую группу и они ничего не получили. На Совете было решено послать нескольких индейцев для переговоров с агентом. Во главе этой делегации был вождь, известный под именем Деревянный Нож.
      Деревянный Нож сказал агенту, что он и его люди пришли из лагеря, где типи с черной верхушкой, чтобы узнать насчет вещей, которые присланы правительством для индейцев и которые им еще не выданы. Деревянный Нож сказал агенту, что другие индейцы уже получили свою долю и что они тоже хотят получить свою.
      Выслушав вождя, агент Райт ответил через переводчика:
      - Я знаю, что ты прав, Деревянный Нож. Но я не могу выдать вещи ни тебе, ни твоим людям до тех пор, пока вы живете в своем лагере на Белой речке. Переезжайте сюда, постройте себе хижины, живите здесь на одном месте, и тогда я дам вам и кровати, и столы, и все, что вам следует получить. Я обещаю тебе, что придержу ваши вещи и никому другому их не дам, пока вы не вернетесь. Но подумай сам, ведь уже сколько времени вы пляшете свой неистовый танец и ничего другого не делаете.
      Но эти уговоры агента не подействовали. Деревянный Нож и его люди вернулись в свой лагерь раздраженные и воинственно настроенные. Они созвали Большой Совет. Собрались все вожди и решили, что агент не имеет никакого права задерживать вещи. Индейцы говорили:
      - Вещи, которые агент не отдает, принадлежат нам, и никому другому, и мы их получим. Добром ли, или силой, но они будут наши. Правительство Больших Ножей хорошо знает, что мы живем лагерем, что наше жилище - типи и что нет у нас ни хижин, ни домов. И все-таки нам прислали столы и кровати и другие вещи. Почему же агент задерживает все это и не выдает нам? Кто дал ему право? Мы должны получить то, что принадлежит нам. Пойдем снова к агенту, и, если он откажет, мы выбросим его отсюда. Мы знаем, что найдется достаточно людей среди бледнолицых, которые с удовольствием согласятся занять его место и, может быть, будут лучше с нами обращаться.
      Агенту скоро стало известно о собрании вождей, которое произошло в лагере, где типи с черной верхушкой.
      Приближалось время, назначенное для распределения вещей, присланных правительством, и агент индейской резервации распорядился, чтобы все полисмены были на своих местах на случай, если возникнут волнения.
      Когда началось распределение, индейцы из лагеря, где типи с черной верхушкой, стояли недалеко, но ничего не получили.
      Они не могли понять - почему.
      Здесь были вещи, присланные им правительством Больших Ножей, но агент им ничего не дал. Они ушли в свой лагерь, затаив обиду в сердце.
      Прошло несколько дней, в агентстве все было спокойно.
      Но вот как-то раз на заре на гребне ближайшего холма показались индейцы из лагеря, где типи с черной верхушкой. Некоторые из них ехали верхом на лошадях, другие шли пешком. Все они громко распевали песни храбрых, приближаясь к агентству.
      В агентстве началось смятение - воинственное настроение индейцев было слишком очевидным, и нельзя было его не понять.
      Индейцы вошли спокойной уверенной поступью в большую комнату, где обычно происходили собрания и которая непосредственно примыкала к конторе агентства.
      На плечах у них были накинуты одеяла, под которыми было спрятано оружие.
      Деревянный Нож - могучего сложения, очень высокий индеец - шел во главе.
      Когда большая комната наполнилась народом, пришло несколько человек из полиции, набранной из индейцев. Полицейские разместились в разных местах среди толпы.
      Мне удалось пробраться через толпу и подойти к дверям конторы.
      Я чувствовал, что надвигается беда, и мне хотелось помочь моему народу.
      Когда я повернулся к ним лицом, я увидел, что все индейцы теперь сидели на полу. Выражения их лиц вызвали в моей памяти рассказы отца о том, как выглядят воины, которые готовы напасть на врага.
      Когда все уселись и водворилась тишина, переводчик открыл дверь, которая вела из конторы в большую комнату, а полисмен вынес два стула. Вслед за ним появился агент в сопровождении переводчика. Они сели.
      Агент заговорил первый:
      - Скажите этим людям, что, если они будут разговаривать со мной по-дружески, я отвечу им тем же.
      Тогда поднялся, выпрямившись во весь свой богатырский рост, Деревянный Нож-вождь и представитель индейцев. Он сбросил с себя одеяло, и все увидели у него в руке большую дубинку, на конце которой торчали три лезвия ножей.
      Он положил свою дубинку на пол, как раз перед агентом, наступил на нее ногой и начал говорить:
      - Мы знаем, что Великий Отец (Индейцы называли президента "Great Father", что в переводе означает "Великий Отец".) сказал: "Если агент поступает с вами несправедливо, прогоните его. Найдется много людей, которые смогут занять его место и сделают это с удовольствием".
      - Покажи-ка мне бумагу, где это написано, - спросил с раздражением в голосе агент.
      - Мы не бледнолицые, - ответил Деревянный Нож, - и не носим с собой бумаг, мы только запоминаем слова, которые слышим.
      - Ты сказал неправду, Деревянный Нож. И если вы собираетесь так со мной разговаривать, я не буду вас слушать.
      С этими словами агент повернулся и направился к двери конторы. На этом закончилось собрание.
      Индейцы приехали сюда в надежде, что их выслушают внимательно. Во всяком случае, они думали, что добьются того, что их выслушают.
      Когда агент повернулся спиной, чтобы уйти, я заметил, как вспыхнул гнев на лицах индейцев, и знал, что беда пришла. В эту минуту индейцы подняли оружие.
      Крики: "Убей его, убей его!"-раздавались со всех сторон.
      Один из индейцев схватил агента за руку, когда тот переступил порог комнаты. Полисмен, который находился в конторе, схватил его за другую руку. Так они и тянули агента что было сил: индеец из толпы в одну сторону, а полисмен в другую. Скоро подоспело еще несколько человек полисменов, и им удалось, наконец, перетащить агента в контору.
      Но в этот момент толпа индейцев ворвалась в контору, и полиция оказалась бессильной с ними справиться. Полисмены не решались стрелять, так как боялись, что попадут в своих. Агент пробежал через контору и выскочил через окно во двор, преследуемый толпой индейцев.
      Как только толпа в зале совещания поредела, снова появилась полиция. Индейцы были сильно взволнованы и возмущены. В разных концах зала начались схватки с полисменами.
      Я бегал по комнате из одного конца в другой и старался успокоить народ, так как знал, что если они будут продолжать рукопашную, то это к добру не приведет. Я пообещал им переговорить с агентом по их делу.
      Скоро волнения улеглись. Индейцы из лагеря, где типи с черной верхушкой, отправились в обратный путь. А я, как и обещал, пошел к агенту и спросил, что он намерен делать в отношении этих индейцев. Он мне ответил, что отдаст им все, что для них предназначено.
      Я тотчас же отправился в лагерь индейцев и передал им ответ агента. Они остались очень довольны тем, что я исполнил свое обещание. Через несколько дней индейцы получили вещи, которые им должно было выдать правительство по договору как компенсацию за отнятую землю.
      НОВЫЙ АГЕНТ
      Вскоре после описанных событий агент Райт покинул резервацию. Видно, он был напуган не на шутку и решил, что одной такой схватки с индейцами для него достаточно. Куда он скрылся, осталось неизвестно. Никто этим не интересовался. Но больше в нашей резервации он не появлялся.
      Появился новый агент, по имени Спенсер. Это был человек с приятными манерами, но совершенно беспринципный, плохой человек.
      Правительство начало выдавать индейцам больших рабочих лошадей для фермерских работ, так как маленькие индейские лошадки не были достаточно сильны для этого дела. Вместо того чтобы выдавать лошадей всем индейцам подряд, агент сначала присматривался и узнавал, у кого из индейцев сохранились старинные вещи: разные изделия из шкур бизона, вышивки и ожерелья из бисера, живописные головные уборы вождей и т. д. Эти вещи высоко ценились у колонизаторов. Он договаривался и совершал сделку: в обмен на старинные вещи давал лошадь.
      Когда мой отец узнал, как бессовестно спекулировал агент, он отправился к индейцу, по имени Красное Перо. Посоветовавшись, они решили, что надо избавиться от такого нехорошего человека. План действий был такой: связать агента по рукам и ногам веревками, положить в телегу, отвезти на границу штата Небраска и там его выкинуть, чтобы и следа его не осталось в резервации.
      Но каким-то образом до агента дошел слух о том, что его ожидает. Он хорошо знал, что это не пустые разговоры со стороны отца, и поспешил собрать свои вещи и скрыться, прежде чем отец и Красное Перо осуществят свои намерения. Рассчитывать на чью-либо помощь со стороны индейцев было бесполезно для агента, он хорошо знал об отношении к нему.
      Куда он уехал и где скрывался, так никто и не узнал.
      Несколько дней в нашей резервации не было никакого агента. Наконец появился молодой человек, по имени Джордж Райт, сын нашего бывшего агента.
      НАРОД НЕ ДОВЕРЯЕТ
      Прошло немного времени после описанных событий, и в резервации у нас появились уполномоченные, присланные из Вашингтона для первых переговоров о земельных наделах. Все наши вожди были против этой реформы. Издавна индейцы привыкли к тому, что земля, лес принадлежат всему народу, всему племени, они себе не могли представить, что такое частная собственность на землю, а так как от правительства колонизаторов они вообще не ждали ничего для себя хорошего, то их воображение рисовало им страшные картины. Они представляли себе, что получат кусок земли, который со всех сторон будет обнесен забором, как у бледнолицых, с той только разницей, что у индейцев не будет ни ворот, ни калитки и они там умрут с голоду.
      Агент послал людей, чтобы созвать индейцев резервации на собрание. Вот они стали появляться со всех сторон на своих маленьких лошадках и расположились лагерем в ожидании, когда начнется собрание.
      Вожди стали беседовать с народом относительно наделов и все вместе решили, что никто не будет больше подписывать никаких новых договоров с бледнолицыми.
      Мы беседовали несколько раз с отцом по поводу наделов, и я объяснил ему подробно, что нам предлагают бледнолицые.
      Отец пришел на совещание, которое происходило в лагере индейцев, и попросил слова.
      - Друзья, - сказал он, - к нам приехали бледнолицые, которых правительство уполномочило поговорить с нами по вопросу о наделах земли, с тем чтобы заключить договор. Мой сын объяснил мне, в чем тут дело, и мне кажется, что нам следует хорошенько над этим задуматься. Каждому из нас будет отведен участок земли - это для того, чтобы его обрабатывать и сеять кукурузу и хлеб. Но земля здесь бесплодна, и вряд ли мы что-нибудь соберем, если посеем. Поэтому я предлагаю заявить, чтобы нам дали в два раза больше земли, с тем чтобы мы могли заниматься скотоводством. Если они на это согласятся, то мне кажется, что можно подписать соглашение. Наше племя, кроме того, получит три миллиона долларов за ту землю, которая отойдет от нас. Половина этой суммы пойдет на образование наших детей, остальную сумму правительство Больших Ножей обязуется выплатить нам на протяжении двадцати пяти лет. Когда умирают наши старики, у них нет ничего, что они могли бы оставить своим детям; если же у каждого из нас теперь будет своя земля, то он передаст ее по наследству своим детям, и никто не сможет отнять ее.
      Тогда поднялся вождь Медведь Пустой Рог. Он был против наделов. Как главе другой родовой группы, ему предоставили слово.
      - Мои друзья,-сказал он,-вы все слышали, что сказал мой тесть Отважный Медведь. Я его очень уважаю за его светлый ум, но мне кажется, что на этот раз он не прав. Он верит тому, что нам обещают бледнолицые, но на самом деле это лишь новая хитроумная выдумка, чтобы отнять у нас землю. Не раз они уже водили нас за нос, и мы оставались ни с чем. Мы не можем доверять бледнолицым. Они приходят к нам с речами слаще меда, но слова их лживы. Мы не будем больше подписывать договора с бледнолицыми.
      Все индейцы закричали: "Хау!" Это означало, что они согласны с тем, что сказал мой шурин Медведь Пустой Рог (Вождь Медведь Пустой Рог был женат на моей старшей сестре Уостевин.).
      Один за другим вставали вожди и обращались с речью к индейскому народу. Почти все говорили против наделов, так что едва ли можно было рассчитывать, что договор будет подписан.
      Однако итоги этого собрания, на котором присутствовали одни только индейцы, не были зарегистрированы в официальных документах.
      Индейцы настолько не доверяли этому предложению правительства Больших Ножей, что решили убить индейца, который первым подпишет соглашение с бледнолицыми; и люди, которые придерживались другого мнения, как и мой отец, не решались высказаться из-за боязни быть убитыми.
      Наконец настал день, когда должно было произойти большое собрание в агентстве. На нем должны были присутствовать все вожди, так же как и весь индейский народ резервации, чтобы послушать, что скажут бледнолицые.
      Уполномоченный, который выступил первым, подробно объяснил индейцам, что они должны получить и какое образование собираются дать их детям и т. д. Он упомянул также о школе в Карлисле и работе с детьми капитана Пратта. Потом выступили еще несколько человек представителей от вашингтонского правительства, которые тоже старались убедить индейцев, чтобы они подписали договор.
      Один из индейцев встал и попросил слова. Он сказал, что их народ не разобрался еще в этом предложении правительства, и если агент обеспечит индейцев питанием на один день, то они созовут собрание еще один раз и, может быть, вынесут решение. Агент дал свое согласие. Как только индейцы вернулись в свой лагерь, они начали обсуждать волнующий их вопрос.
      На следующий день все снова собрались около агентства. Снова выступили уполномоченные и за ними индейцы.
      Вождь Медведь Пустой Рог сказал:
      - Вы, бледнолицые, пришли к нам снова, чтобы предложить то, чего мы до конца не можем понять, Вы прикидываетесь нашими друзьями, но мы не верим вашим словам. Вы не выполнили ни одного из прежних договоров. Зачем же вы приходите к нам еще с новыми предложениями? Почему вы сначала не уплатите нам ваши долги? После этого было бы разумнее начать новые переговоры.
      Другие вожди поддержали выступление Медведя Пустого Рога, и все стали настаивать на том, что сначала надо выполнить старые обязательства.
      Уполномоченные же убеждали индейцев, что старые договоры остаются в силе и правительство исполнит свои обязательства.
      Индейцы отнеслись с недоверием к уверениям бледнолицых и сказали, что вернутся в лагерь и там еще раз все обдумают. Они ушли и снова созвали Совет. Мой отец присутствовал на всех собраниях индейцев, но уже больше не выступал: все знали его отношение к этому делу.
      Наступил день, когда назначено было третье совещание индейцев вместе с уполномоченными. Снова представители вашингтонского правительства всячески старались убедить индейцев подписать договор о земельных наделах. Но все было напрасно.
      Один из бледнолицых ораторов в заключение сказал:
      - Мы знаем, что среди вас есть люди, которые одобряют наше предложение. Завтра мы соберемся здесь и дадим им возможность поставить свои подписи. Те же, которые по-прежнему не хотят принять наше предложение, не будут подписываться.
      Никто не мог понять, о ком шла речь, когда уполномоченный сказал, что среди индейцев есть люди, которые одобряют предложение о наделах. Всем индейцам хорошо было известно, что мой отец был за наделы, но все так же хорошо знали, что отец не принадлежал к людям, которые выслуживаются перед колонизаторами, и свое отношение к взволновавшему индейский народ вопросу он не стал бы высказывать Большим Ножам.
      Но был среди людей нашего племени человек, по имени Черная Собака, индеец, который застрелил вождя, по прозвищу Крапчатый Хвост. Правительство разрешило Черной Собаке носить шестизарядный револьвер для самозащиты, даже когда он шел на собрание. Однако Черная Собака не посетил ни одного собрания индейцев, независимо от того, присутствовали ли там бледнолицые или нет. Он боялся мести. Каким-то образом ему удалось узнать о выступлении моего отца. Черной Собаке точка зрения моего отца показалась правильной, но открыто заявить об этом на собрании он не решался. Тайком от своего народа, ночью он пробрался к уполномоченным и поставил свою подпись под новым договором. Отсюда и пошла молва.
      На следующий день мой отец с несколькими из своих друзей отправился к агентству. Все индейцы собрались здесь, как и раньше, но на этот раз они были вооружены. Уполномоченный снова взял слово, а потом спросил, хочет ли кто-нибудь из присутствующих выступить.
      Тогда поднялся мой отец и сказал:
      - Мои друзья, вы все помните, что я говорил относительно нового договора. Я думаю, что если мы поставим свои подписи под новым договором, другими словами - согласимся на земельные наделы, то этим мы поможем нашим детям и их детям также. Я думаю, что настанет день, когда индейцы будут жить вместе с бледнолицыми, поэтому детям нашим необходимо получить такое же образование, какое получают дети бледнолицых. Поэтому я и поставлю свою подпись под договором.
      Крики: "Убей его! Убей его!"-разнеслись по всему зданию. Но мой отец не повернул даже головы. Он подошел без колебания к столу и коснулся пера это была его подпись, - ведь он никогда не учился и не умел писать.
      Друзья моего отца были очень взволнованы и стали оглядываться по сторонам. Кто-то в толпе поднял ружье и хотел выстрелить, но его тут же схватили и вытолкнули из комнаты.
      Увидя, что все обошлось благополучно, примеру отца последовали и другие индейцы. Набравшись храбрости, они стали подходить к столу один за другим и касаться пера. Но индейцы, которые не были согласны подписать договор, вышли из комнаты. Среди них был и вождь Медведь Пустой Рог.
      Прошло 17 лет, прежде чем индейцы нашего племени получили свои наделы земли. Та ужасная картина, которая рисовалась в их воображении, была не далека от истины. Их самые страшные опасения подтвердились: правительство колонизаторов на самом деле потребовало, чтобы индейцы обнесли забором всю землю, отведенную им под резервацию.
      Индейцы боялись умереть с голоду за этим высоким забором.
      Можно ли представить себе более унизительную работу для свободолюбивого индейца, привыкшего кочевать по безграничным просторам прерии, чем строительство этого забора, за пределы которого запрещено было выезжать! Такая резервация напоминала нам загон для скота.
      Нет, эта перемена не принесла радости. Колонизаторы отвели нам бесплодные участки, забрав лучшую землю себе. Они лишили нас свободы передвижения и не дали нам прав американского гражданства, несмотря на то, что Америка была нашей родиной. Нас угнетала постоянная зависимость от агентов, которые смотрели на свое пребывание в резервации лишь как на доходное место, и их совсем не тревожило горе нашего народа.
      Приближался день, когда народное волнение разразилось бурей.
      ВОССТАНИЕ
      Был 1890 год. Агенты резервации стали с беспокойством замечать, что в разных местах равнины индейцы пляшут какой-то странный танец, который они называли пляской духов. Место пляски можно было определить по облакам пыли, нависшим здесь и там над землей.
      Однажды меня позвали в контору агента. Там я увидел индейца, известного под именем Короткий Бык, и еще одного юношу индейца На просьбу агента объяснить, почему новый танец взбудоражил такое огромное количество индейцев и что кроется под этой пляской, Короткий Бык ответил:
      - Ты знаешь, что с тех пор, как бледнолицые охотники уничтожили бизонов, нашему горю нет предела. Мы услышали, что на Дальнем Западе появился замечательный человек-ясновидец, и нам захотелось повидать его. Собралось несколько племен, и мы отправились все вместе туда, где садится солнце. Там на самом деле мы увидели этого человека. Ясновидец сказал нам, что у нас будет новая земля, что старая земля перекроется новой, и пока это будет происходить, мы должны все время плясать, чтобы остаться на поверхности земли.
      Этот человек сказал нам, что все бледнолицые погибнут потому, что они не верят в новую землю. Даже индейцы, которые не верят, попадут тоже под покров земли и задохнутся. Он сказал нам, чтобы мы плясали. Он показал нам видение старого времени, когда было много бизонов, когда на равнине были большие стойбища и народ наш жил хорошо и весело. И он сказал нам, что это время вернется.
      Этот человек ударил по земле и высек огонь. Он обратился ко всем нам с речью, и его поняли все племена. Он сказал, что все бледнолицые погибнут и снова появятся бизоны. Он научил нас песне, которую мы должны петь во время танца. Он показал нам, где солнце падало в океан, и океан тогда начинал кипеть, и становилось жарко.
      Тут я возразил Короткому Быку и сказал, что это неверно, что океан не кипит при заходе солнца.
      Короткий Бык посмотрел в упор на меня, но ничего не сказал.
      Агент говорил и с тем и с другим индейцами очень осторожно и просил их не волновать своими рассказами местное население. Они оба дали обещание не делать этого и отправились домой.
      Однако очень скоро стало известно, что большинство индейцев агентства Розбад присоединились к пляшущим таинственный танец. Нам было видно, как пыль поднималась в небо над местом пляски, и были слышны звуки индейского барабана томтом. Они танцевали до тех пор, пока не падали от изнеможения.
      Танец происходил на равнине около восьми миль на запад от агентства, на западном берегу Белой речки. Мы легко могли это определить по страшной пыли, которую подымали пляшущие.