Надо ехать домой. Одному на улице холодно и скучно. В такую погоду лучше всего забраться с ногами в кресло и читать про какие-нибудь необыкновенные приключения. Или фантастику. Про будущее.
      Мальчик снова принялся за пломбир, но смутное беспокойство уже тикало у виска.
      Может, завернуть еще раз на старое место, к морю?
      А что там делать, оборвал он себя. Только расстраиваться. Моторка и снасти со вчерашнего дня в бюро проката, даже кострище смыло, наверное, дождем и прибоем.
      Но Юрка все-таки встал и перешел на нижнюю ленту.
      Глупости, говорил он себе. Как маленький. Ничего на таком расстоянии нельзя услышать. К тому же море изрядно штормит, а в шторм дельфины уходят от побережья, чтобы не угодить на скалы. Незачем туда ходить...
      Но какая-то неодолимая сила заставляла его все быстрее перескакивать с ленты на ленту, а когда кинетроп кончился, описав круг над обрывом, он бросился бегом в самую гущу колючек, к распадку.
      Распадок ревел громоподобно, усиливая грохот волн. Он тупо толкнул в лицо смрадом гниющих водорослей, но Юрка задержался лишь на минуту, чтобы снять ботинки - подошвы предательски скользили на мокром камне.
      Он вскочил на галечную полосу уже уверенный, что Свистун здесь.
      Дельфин стоял в бухточке, прижавшись к волнолому, и заметно вздрагивал, когда прибой с грохотом перехлестывал через валуны.
      - Что... Что ты здесь делаешь? - только и смог выдохнуть Юрка.
      - Жду тебя, - ответил дельфин.
      - Но я же... Тебя давно не было... Мы решили, что ты уже не придешь...
      - Я пришел. Плохо, что нет Джеймса.
      - Да... Джеймс улетел в свою страну. Только сейчас. А я совсем не собирался сюда. Я пришел случайно...
      - Я звал тебя. Я знал, что ты придешь.
      - Почему тебя не было так долго?
      - Меня не пускали... Был шторм.
      - Но сегодня ведь тоже шторм!
      Дельфин промолчал. Юрка огляделся, не зная, плакать или смеяться, радоваться встрече или укорять верного друга за безрассудство: даже в бухте вода нервно ходила вверх и вниз, а в горле прохода все хрипело и клокотало. Море час от часу дышало неспокойнее, и белые шапки волн становились все курчавей и выше.
      - Ты давно здесь?
      - С утра. Утром было тише.
      - А теперь ты сможешь выйти в море?
      - Не знаю. Выход узкий и мелкий. Там бурно. А дальше не так опасно. Надо сразу уйти в глубину. В глубине тихо.
      Юрка сердито стукнул кулаком по колену.
      - Так почему же ты раньше не ушел? Когда было тихо?
      - Я ждал тебя.
      - Ждал! Ты что, разбиться хочешь? Можно было встретиться завтра или послезавтра, в конце концов!
      Дельфин медленно отошел от стенки и подплыл к самым ногам мальчика. Юрка сел на шаткий галечный гребень, намытый водой, и взял голову Свистуна на колени, защищая от случайных ушибов.
      - Глупый! Я бы приходил сюда и завтра и послезавтра, потому что я тебя люблю. Мы бы все равно встретились...
      - Нет. Мы бы уже не встретились. Сегодня мы уходим. Все дельфины. Все. Насовсем.
      Рука мальчика, гладившая округлую гладкую голову товарища, вздрогнула и обмякла.
      - Как насовсем? Почему?
      - Чтобы быть дальше от людей. Так сказал Вечный Совет, и все взрослые согласились.
      - Но почему?
      - Люди зажигают огонь и отравляют воду. Они делают зло. Они опасны для дельфинов, даже когда хотят добра.
      - Это неправда!
      - Я не знаю. Так говорят взрослые.
      - Неправда! Есть плохие люди, но их меньше, чем хороших, честное пионерское!
      - А почему тогда хорошие не лечат плохих?
      - Как - лечат?
      - Если дельфин родится плохим, его лечат, и он становится хорошим. Почему так не делают люди?
      - Люди... Мы еще не умеем... А это было бы здорово! Раз - и в больницу! А как вы их лечите?
      - Не знаю. Это делают взрослые.
      - А почему ваши взрослые не научат наших.
      - Говорят, люди неразумны...
      Юрка обиделся не на шутку, но, поразмыслив, пробурчал сердито:
      - Это все взрослые неразумны. И ваши, и наши. Они вечно задирают нос и никого, кроме себя, не хотят понимать.
      - Да, - эхом отозвался дельфин. - Они умеют только запрещать.
      - И ссориться со всеми, - добавил мальчик.
      Он сидел, мокрый насквозь, накат шатал его то в одну, то в другую сторону, выскребая снизу гальку и лишая опоры. Он порядком продрог, но крепко держал обеими руками голову Свистуна, потому что боялся, что того стукнет о камни.
      - Мы будем не такими, когда вырастем. Правда?
      - Правда. Не такими.
      - Мы будем дружить. Правда?
      - Правда. Будем дружить.
      - Договор?
      - Договор!
      Откуда-то издалека, сквозь хриплые вздохи прибоя, донесся высокий вибрирующий звук. Он был едва слышен, но от него начинало зудеть в ушах и ломить виски.
      - Это ищут меня. Мне надо уходить.
      - Но мы еще встретимся, правда?
      - Встретимся. Обязательно. Когда у меня будет имя.
      - Но у тебя есть имя!
      - Нет. Это матрица. Имя получают, когда становятся взрослыми. Я хочу выбрать имя Уисс.
      - Уисс? Странно... Почему Уисс?
      - Так зовут моего отца. Я хочу быть, как он.
      - Уисс - твой отец?! Постой... Моя мама... Уисс...
      Юркины мысли завертелись колесом, руки выпустили дельфинью голову. А вибрирующий звук тем временем вырос до свиста, смолк и повторился где-то в стороне, значительно тише.
      - Мне надо в море. Иначе уйдут без меня. Прощай.
      - Постой... Это просто удивительно! Ведь моя мама...
      Но дельфин уже не слушал. Он несколько раз примерился, то подплывая к опасному проходу, то отходя к стене волнолома. И вдруг, сжавшись и враз распрямившись, он бросил свое тело длинным прыжком над клокочущим выгибом выхода.
      Всего на долю секунды повис он над клыкастой пеной, но именно в эту долю секунды встречная волна сшибла его на лету.
      Перекувыркнувшись, он отлетел чуть ли не в центр бухты. Юрка вскочил, и все вопросы разом вылетели из головы. Вторая попытка тоже не удалась.
      Где-то далеко и уже едва слышно проверещал и затих вибрирующий призыв.
      И когда после третьей попытки дельфина едва не бросило на валуны, мальчик отчаянно закричал:
      - Стой, Свистун, стой же! Не надо! Нельзя так! Нужно вдвоем!
      У мальчика не было определенного плана, просто он видел, что дельфину не выбраться одному, просто он верил, что вдвоем легче, что вдвоем ничего не страшно.
      Дельфин остановился и доверчиво повернулся к Юрке. И столько надежды было в этом повороте, столько веры в человеческую помощь, что отступать было нельзя.
      Надо было что-то делать.
      И тут Юрке на глаза попалась длинная дюралевая штанга. Еще вчера эта штанга была флагштоком и одновременно маяком их "флибустьерской республики", а сегодня валялась на берегу, потому что вывезти ее не удалось: она не влезала в лодку ни вдоль, ни поперек - заклинивалась в проходе... Штанга заклинивалась в проходе!
      Мальчик перекинул штангу наискось через изгиб коварной горловины, стараясь зажать оба дюралевых конца в щелях между валунами. Это удалось не сразу, потому что рычащие волны шарахались взад и вперед, норовя выбить мачту из рук. Но Юрка, пряча лицо от холодных брызг и йодистой вони, все-таки сумел попасть противоположным концом шеста в замшелую трещину камня. Штанга заклинилась наглухо, соединив по диагонали начало и конец коридора.
      Дельфин терпеливо поскрипывал за спиной, но ничего не понимал: техника была не по его части.
      - Я пойду по проходу вброд, понимаешь? Он мелкий. Буду держаться за штангу, понимаешь? А ты держись за меня зубами. Изо всех сил. Я буду твоим буксиром, понимаешь?
      - Понимаю, - неуверенно сказал дельфин. - А если тебя собьет?
      - Не собьет. У меня пятерка по физкультуре. Ты только держись за меня крепче. Вдвоем мы, брат, пройдем.
      Юрка снял мокрую рубашку и, скрутив ее жгутом, крепко-накрепко завязал на животе. Получился надежный нейлоновый пояс.
      Он влез в воду у самого начала хода, под покрытием облупленной бетонной плиты. Здесь только покачивало, но впереди бесился настоящий водоворот.
      Дельфин уцепился за пояс и, выгнувшись, прижался крепко к Юрке.
      - Готов?
      - Готов.
      - Поехали!
      Ухватившись поудобнее за дюралевый поручень, мальчик сделал первый шаг из-за прикрытия.
      Волна сразу накрыла их с головой, стараясь оторвать от поручня, переломить, оглушить, отбросить, разбить о камни. Шипучая пена лезла в рот и нос, хлестала по глазам. Босые ноги разъехались на скользком полированном монолите дна, дыхание перехватило, пальцы свело на дюрале мертвой хваткой, и не было сил перехватить штангу подальше.
      Закусив губу до крови, мальчик заставил себя сделать еще один шаг. И еще один. И еще.
      Плавно выгибаясь, дельфин помогал мальчику делать эти трудные, невероятно долгие шаги. Если бы не он, Юрку переломила бы, наверное, тугая сила водоворота.
      Шаг. И еще шаг. Десять сантиметров. И еще десять.
      Сердце билось неровными толчками где-то у самого горла.
      Волна ударила в спину, стальная пружина распрямилась, Юрка совершенно непонятным образом взлетел в воздух и очутился верхом на валуне.
      Полуоглушенный, он тер окоченевшими ладонями разъеденные солью глаза, кашлял и никак не мог опомниться.
      И вдруг понял... Они прошли!
      Дельфин теперь на свободе...
      Море гремело, сотрясая сушу, и горы вздрагивали от ударов прибоя, и белая пена изменчивой пограничной полосой металась между двумя великими мирами жизни.
      Двое из двух миров взглянули в лицо друг другу, прежде чем разойтись по своим непохожим дорогам.
      Дельфин сразу нашел своим локатором крошечную фигурку на далеком камне и ощутил, что маленькому телу холодно, а сердцу одиноко.
      Сородичи звали его за собой, и он уходил все дальше, но прежде чем горб моря, взбухая, закрыл черты суши, дельфин взлетел на острый гребень волны и крикнул земле:
      - До встречи! Я приду!
      Мальчик не мог видеть так далеко, но он слышал далекий свист и понял его смысл, и прошептал морю белыми от холода и соли губами:
      - До встречи... Я жду...
      Качалось море, и качалась суша, и качались маятники часов - а он все стоял, опустив руки, не вытирая мокрых щек.
      Он плакал откровенно и светло, как плачут только в детстве.