Знамя Одинокого Волка качнулось вперед, в сторону бреши, и с гортанным криком Гэвин повел резерв в контратаку. Две сотни ффолков ринулись к месту прорыва; чуя близкую победу, еще большее число северян выбралось из канавы.

Грюннарх оставался позади своей армии, когда большая часть его сил устремилась вниз, на поле, хотя такая роль совершенно не устраивала Рыжего Короля. Однако он не доверял фирболгам и Смертоносным Всадникам, понимая, что не может рассчитывать на то, что они вовремя нанесут удар. Даже его присутствие (он это хорошо понимал) не сможет долго удерживать две этих жаждущих крови банды вне сражения.

Однако еще он понимал, что если пехота сможет пробить брешь в обороне ффолков, удар, вовремя нанесенный его кавалерией, обратит войско противника в паническое бегство.

Вот тогда-то и начнется настоящая кровавая бойня.

Однако еще до того, как развернулось сражение, Ларик взял инициативу в собственные руки. Пока Грюннарх, через Траэрна, пытался удержать рвущихся в бой фирболгов. Смертоносные Всадники, пришпорив своих исхудалых боевых коней, понеслись в битву. Повернувшись, Рыжий Король послал яростные проклятья вслед удаляющимся всадникам. Фирболги, воспользовавшись удобным моментом, тоже устремились вперед, и Грюннарх лишился последних резервов.

Теперь сражение вышло из-под контроля, и Рыжий Король мрачно направился на поле битвы, чтобы и самому в ней поучаствовать, пока все еще не было кончено. Смертоносные Всадники мчались в сторону пустого холма — Ларик, очевидно, заметил ту же слабость в позиции противника, что и сам Грюннарх. Фирболги неуклюже бежали вслед за конницей.

По-прежнему раздосадованный, Рыжий Король, однако, нисколько не сомневался в исходе сражения. Он, конечно, предпочел бы, чтобы битва шла согласно его планам, но он был уверен, что его армия скоро сомнет неумелого противника. Среди ффолков было несколько опытных рыцарей, но скоро Смертоносные Всадники найдут и уничтожат их. И тогда крестьяне просто разбегутся.

Вдруг он увидел вражескую конницу: серебристые рыцари в сверкающих доспехах, приникнув к своим белоснежным скакунам, мчались из-за гребня холма наперерез Смертоносным Всадникам.

— Ну, ну, — усмехнулся Грюннарх, — они сами скачут навстречу своей гибели.

И он остановился, чтобы проследить за исходом их схватки.

Эйлин, лежа в траве на гребне плато Фримена, увидела как вражеские всадники вылетели на поле. Она подождала ровно столько, сколько было нужно, чтобы определить направление их удара, и тут же устремилась к Оспрей. Кобыла терпеливо щипала траву в нескольких десятках шагах от своей хозяйки.

Юная разведчица вскочила в седло и сразу пустила Оспрей галопом. Одновременно Эйлин выхватила из ножен меч и несколько раз взмахнула им над головой: сестры, которые ждали ее сигнала в седлах, сразу поскакали к ней навстречу. Эйлин сбросила зелено-коричневый плащ и подхватила копье, которое было воткнуто в землю. Скоро она уже заняла свою привычную позицию на левом фланге.

Сестры Синнории атаковали идеальным строем. Великолепные белые лошади грациозно скакали, соблюдая дистанцию ровно в шесть футов. Ровная линия двадцати серебряных копий сверкала в лучах заходящего солнца. На кончике каждого копья весело трепетали разноцветные флажки.

Рыцари мчались, опустив забрало: их металлические доспехи блистали. Каждый так точно повторял движения остальных, что они казались одним рыцарем с девятнадцатью тенями.

Ларик, скакавший впереди Смертоносных Всадников, увидел флажки, а потом и серебряные копья, поднимающиеся из-за гребня холма, и он знал, что вслед за ними покажется враг. Его потрескавшиеся кроваво-красные губы увлажнились при мысли о той, кого он жаждал найти. Всадники с топотом скакали все дальше, но ни один из них не издавал ни звука, лишь тяжело храпели их черные кони. Они так и не изменили направления своего движения, и теперь с грохотом неслись прямо на серебряных рыцарей.

Отчаянная битва у канавы слегка приутихла, а потом и вовсе прекратилась — и северяне, и ффолки повернулись посмотреть на несущихся навстречу друг другу всадников.

Броня, защищающая грудь, морды и бока белых лошадей и доспехи сестер Синнории, ярко сияли на солнце. Все поле озарилось серебристыми отблесками.

Белые лошади, ускоряя свой бег, летели вниз по пологому склону Плата Фримена. Смертоносные Всадники в пять раз превосходили рыцарей числом, однако сестры Синнории имели существенное преимущество в скорости.

Эйлин поудобнее перехватила копье и направила его в грудь ухмыляющегося врага. Отвратительное существо подняло меч и широко открыло запекшийся кровавый рот. Копье Эйлин пронзило всадника насквозь и выбросило его из седла. Многих его товарищей ждала та же судьба, — около двадцати Смертоносных Всадников оказалось на земле, когда два отряда сошлись.

Оставшиеся Смертоносные Всадники завертели своих более подвижных коней и набросились, как акулы, на сестер, размахивая тяжелыми мечами, а их черные жеребцы били копытами и кусались. Эйлин, оказавшаяся на левом фланге в одиночестве, отбивала удары в спереди и сзади. Ее копье в ближнем бою стало бесполезным, но она не хотела бросать его.

— Вперед! — вскричала Бригит. — Не останавливайтесь!

И через несколько секунд быстрые лошади вынесли их из боя. Однако, Эйлин, уже уходя от последних ударов, вдруг почувствовала, как холодная сталь входит ей в плечо. Одному из противников в последний момент удалось достать ее.

Боль от раны пронзила все ее тело, взор затуманился, и линия горизонта дрогнула. Эйлин почувствовала, как чернеет окружающий ее мир, и упала на спину лошади. Оспрей уверенно продолжала скакать на своем месте в строю, даже когда Бригит отдала команду развернуться и повела свой отряд в новую атаку.

Кровь Ларика закипела от восторга, когда он выдернул из раны обагренный клинок. Его глаза запылали адским огнем, а из груди вырвался пронзительный победный вопль. Он готов был с новой силой броситься на серебряных всадников.

Он распаленно жаждал горячей крови своих врагов. Но, даже купаясь в волнах наслаждения, Ларик не мог не видеть, что силы его отряда убывают. Потерю такого большого количества Смертоносных Всадников можно было компенсировать лишь морем крови.

Развернув храпящих от злобы черных коней, они пустились за сестрами, не обращая внимания на то, что рыцари Ллевирра уже готовы встретить их лицом к лицу. Глядя на приближающегося врага, Ларик поклялся, что на сей раз, они добьются победы.

Команда Гэвина заставила резерв встрепенуться. С громким боевым кличем ффолки ринулись вперед. Огромный кузнец вел их за собой, легко вращая над головой гигантским молотом. Короткое затишье, вдруг наступившее на поле, пока все наблюдали за всадниками, закончилось.

— Грязные мерзавцы! — прорычал кузнец, одним коротким страшным ударом вышибая врагу мозги. — Умри, северянин!

Другой упал, как подрубленное дерево, когда кузнец развернулся и нанес не менее страшный удар ему в плечо. Ффолки из резерва не отставали от своего командира, и северяне вынуждены были приостановить наступление.

А ффолки, вдохновленные бесстрашием и силой кузнеца отбросили северян назад, в канаву. Десятки бойцов с той и другой стороны были убиты или тяжело ранены, когда резерв Гэвина окончательно восстановил оборонительную линию ффолков.

Кузнец оглянулся и увидел сидящего на Авалоне принца, вытирающего окровавленный меч Симрика Хью. Тристан помогал отбросить назад прорвавшего врага.

— Прекрасный удар! — прокричал принц.

Похвала вызвала некое подобие улыбки на лице Гэвина — впервые с тех пор, как они побывали в Миррдейле и увидели, какую страшную резню северяне учинили в его родном поселке. Эта мысль немного утешила Тристана среди смертей и боли, его окружавших.

Принц огляделся по сторонам и увидел Робин, склонившуюся над раненым юношей. Керен своими героическими балладами продолжал поддерживать боевой дух ффолков, и по всей линии обороны они стойко отражали атаки северян. Дарус и Полдо получили небольшую передышку — перед ними громоздилась уже целая гора трупов. Карлик помахал принцу окровавленным клинком:

— Пришли нам еще северян!

Принц улыбнулся, но тут же увидел, как на холм неуклюже карабкаются фирболги. Он стал горячо молиться, чтобы следующая часть его оборонительного плана сработала успешно. Он посмотрел вдаль, за линию обороны, — туда, где вновь сходились Смертоносные Всадники и Сестры Синнории. На сей раз черные кони смогли увернуться от прямого удара, и рыцарям удалось выбить из седла лишь нескольких всадников. К тому же многие сестры уже остались без копий и разгорелся ближний бой на мечах.

И здесь соотношение сил было явно в пользу северян — каждому рыцарю противостояло четыре или пять Смертоносных Всадников. Тут Тристан вдруг понял, что битва с северянами уже практически выиграна, и что сестры сейчас погибают зря. Он должен отозвать их назад!

Тристан сжал коленями бока Авалона, и великолепный жеребец легко перенес его через канаву. Кантус Стремглав помчался за своим хозяином.

Вскоре принц оказался среди мешанины лошадей, мечей, островерхих красных шлемов и серебряных доспехов. Тристан слышал ржание раненых лошадей и короткие, четкие команды Бригит, которые удивительным Образом перекрывали скрежет мечей и все другие звуки битвы.

И он с головой окунулся в самое пекло.

Грот вел фирболгов через холм. Пусть глупые люди бьются в грязной канаве, — думал про себя главарь фирболгов. Его гиганты обойдут ффолков со стороны холма и нападут на врага сзади!

Первый раз после уничтожения его крепости, Грот почувствовал, что переполнен счастьем и ликованием. Сегодня он отомстит за то ужасное поражение. Он нежно погладил бугристую поверхность своей палицы, представляя, как она покроется кровью ффолков.

Вдруг его правая нога подвернулась, и Грот с шумом упал на землю. Острая боль пронзила бедро, огромный нос крепко шмякнулся о камень. Оглушенный, Грот поднял голову и огляделся: другие фирболги тоже падали на землю один за другим. И тут он увидел в траве маленькую фигурку с поднятым боевым топором. Гном!

Грот в отчаянии вскочил на ноги и ударом палицы раскроил гному череп. Но если бы тот был единственным! Гномы, кровные враги фирболгов, напали с жестокой четкостью при первой же атаке, перерезав многим из них подколенные сухожилия. Теперь гномы окружили остальных, нанося быстрые рубящие удары своими острыми топорами, а при ответных ударах фирболгов ловко уклонялись или разбегались в стороны.

Паника охватила Грота. Стоя на одном колене, он отбил атаку другого гнома. Еще несколько фирболгов повалились на землю, и гномы — коварные и безжалостные — бросились их добивать. Скоро фирболги, которые еще оставались на ногах, струсили: их павший главарь и неожиданность атаки хитрых гномов быстро подорвали остатки боевого духа чудовищ.

— Помогите мне! — стонал Грот, фирболги же в панике пробегали мимо. В конце концов он уговорил двоих поддержать его. Так, с позором, могучий Грот покинул поле битвы.

Ларик пробивался сквозь сечу, пытаясь отыскать рыцаря, которого ему удалось ранить. У него текла слюна от предвкушения кровавого конца. Даже если девушка уже мертва, Ларик не хотел, чтобы она досталась кому-нибудь другому.

Его горящие глаза внимательно вглядывались в каждую из сестер, которые попадались на его пути. Гниющая плоть его носа дрожала, морщилась, когда он принюхивался, пытаясь учуять ее восхитительный запах.

И он нашел ее. Раненый рыцарь неподвижно лежал на шее своего скакуна, с двух сторон охраняемый другими рыцарями. Ее серебристые доспехи, от левого плеча до левой ноги, были покрыты пятнами алой крови. Стройное тело, даже скрытое под металлической броней, неотвратимо притягивало к себе Ларика. Пришпорив своего черного жеребца, Ларик направил его к неподвижной сестре. Двое Смертоносных Всадников искусно отвлекли двух воительниц, охранявших раненую сестру. Вытянув вперед похожую на клешню руку, скрытую тяжелой перчаткой, он схватил поводья лошади своей жертвы и потянул их на себя.

От неожиданности Оспрей рванулась вперед. Через мгновение Ларик вместе со своей пленницей исчез в группе Смертоносных Всадников.

Авалон на полном скаку внес принца в самую гущу боя. Тристан взмахнул мечом Симрика Хью, и первым же ударом вышиб Смертоносного Всадника из седла. Меч легко вошел в нечистое тело. Горячая волна удовольствия обожгла руку принца, словно сам меч наслаждался убийством.

Жестокий удар обрушился на принца справа, и Тристан стал биться с окружившими его плотным кольцом врагами. Принц отчаянно призвал на помощь Кантуса.

Огромный пес не отставал от своего хозяина ни на минуту, и сейчас бился рядом с ним. Всадник длинным колющим ударом попытался достать принца, и Тристан впервые как следует разглядел одно из отвратительных вражеских лиц. Он увидел кости черепа, просвечивающие сквозь потрескавшуюся, гниющую плоть, — и его затошнило от омерзения. Тем не менее, он парировал выпад, и сам нанес молниеносный удар, задев противнику бок.

Всадник злобно смотрел на Тристана пылающими, горячими глазами. В них принц не увидел ни белка, ни зрачка — лишь жидкая красная лава да жажда убивать. Лицо всадника было таким мертвенно белым, что это вполне могли быть кости его черепа, застывшие в отвратительной усмешке. Губы были туго перетянуты красными полосками кожи, потрескавшейся от запекшейся на ней крови. Струйка светло-розовой слюны вытекла на подбородок из уголка рта.

Когда его противник ударил снова, принц заметил, как на его бледном лице еще ярче запылали безумные глаза. На сей раз Тристан ловко увернулся и ответным ударом отсек по локоть руку, с зажатым мечом. Всадник даже не охнул и попытался ударить принца обрубком.

Принц заметил, что страшная рана даже не кровоточит. Через мгновение его противник исчез, но Тристану пришлось сражаться сразу с тремя одновременно напавшими всадниками.

Авалон умело маневрировал, чтобы принц мог по очереди отражать удары всадников. Кантус ловко уворачивался от смертоносных копыт, вгрызаясь в задние ноги черных лошадей. Один раз мурхаунд вцепился в ногу самого всадника. Кантус отчаянно рванулся, и всадник тяжело рухнул с лошади. Коротким движением мощных челюстей Кантус перегрыз поверженному врагу горло.

Теперь Всадники больше не могли игнорировать остервенелого пса в самой гуще их отряда. Некоторые попытались достать его мечом, но шустрый мурхаунд уходил от ударов, лишь один раз меч оставил у него на спине длинную кровоточащую царапину.

Вдруг в толпе Смертоносных Всадников мелькнуло белое пятно, и принц увидел одного из врагов, отчаянно дергающего за повод белую кобылу с бессильно поникшей в ее седле Синнорианской сестрой. Враг явно стремился покинуть место схватки.

Тристан слегка сжал бока коня, и Авалон стремительно помчался к беспомощной пленнице, оставив троих всадников искать себе нового противника. Принц узнал Оспрей. Мысль о юной и гордой Эйлин в руках отвратительного врага воспламенила принца яростью.

Другой Всадник бросился Тристану наперерез, но его сверкающий меч почти отсек голову черному жеребцу, а Кантус перекусил горло упавшему всаднику, прежде чем тот успел понять, что произошло. Авалон врезался в жеребца, несущего врага, который пленил Эйлин, и Смертоносный Всадник выпустил повод Оспрей. Белая кобыла поскакала прочь, унося свою неподвижную всадницу в безопасное место.

Никогда принцу не доводилось видеть такого неземного огня ненависти, какой вспыхнул в глазах Смертоносного Всадника. Его меч мгновенно метнулся прямо в лицо Тристану, но принц, отклонившись назад, парировал удар. Последовала новая молниеносная атака, и хотя клинок противника не коснулся принца, дикий черный вражеский конь выбил его из седла.

Принц упал на спину и остался беспомощно лежать среди встающих на дыбы лошадей. Конь его противника яростно бил копытами, пытаясь раскроить Тристану череп, и принц отчаянно барахтался в грязи, стараясь отползти в сторону.

Кантус, высоко прыгнул между ними, его клыки зацепили плечо Всадника. Однако тот рукояткой меча успел отбросить тяжелого пса в сторону, но Кантус мгновенно изготовился к новому прыжку. Черный жеребец яростно заржал, взвившись на дыбы, и когда мурхаунд прыгнул, одно из копыт с глухим звуком угодило ему прямо в голову. Кантус рухнул на землю и остался лежать без движения.

— Нет! — вскричал Тристан.

Всадник бросился вперед, чтобы нанести последний удар успевшему вскочить на ноги принцу. Но прежде, чем он успел нанести этот удар, серебристая тень скользнула между ними, и одна из сестер приняла атаку на себя.

Смертоносный Всадник со страшной злобой нанес рубящий удар нечеловеческой силы своему хрупкому противнику, в то время как Тристан, снова вскочив в седло Авалона, поспешил на выручку своему спасителю.

Как раз в тот момент, когда принц приблизился, окровавленный меч обманул защиту сестры и, пробив доспехи, вошел ей прямо в сердце. Смертельно раненная, она поникла в седле.

— Чудовище! — проревел принц, но в вихре битвы он скоро потерял убийцу из виду. Однако, Тристан хорошо запомнил застывшую усмешку смерти и пунцовые глаза Всадника.

Когда Смертоносные Всадники, развернув лошадей, поскакали назад, к лесу, Тристан взглянул на поле брани и заметил ликующих ффолков. Он услышал их хриплые победные крики, и увидел Гэвина, который, продолжая вращать своим окровавленным молотом, взбирался вверх по склону в сопровождении воинов из резерва. Кузнец повел ффолков в новую атаку и отбросил северян обратно в лес.

Весь склон, канава, поле, где сражались всадники, были покрыты трупами и ранеными. Принц спрыгнул с Авалона и подошел к девушке-рыцарю, спасшей его жизнь. Не обращая внимания на кровь, обагрившую белую лошадь и доспехи воительницы, он отстегнул ремень, который держал сестру в седле, и осторожно опустил ее на траву.

Он поднял серебряное забрало. Ресницы Карины дрогнули, когда принц неотрывно смотрел на хрупкое личико улыбнувшегося эльфа, — это была первая улыбка на лице Карины, которую Тристану довелось увидеть. И с этой улыбкой на устах Карина умерла. К ним подошли Робин и Керен.

Потом принц пошел искать Кантуса, оставшегося лежать где-то на поле боя. Однако, быстро темнело, и он не смог найти верного пса. Северяне разбили лагерь всего в нескольких сотнях ярдов, и друзьям удалось уговорить принца отвести войска назад, за линию их обороны — там было сравнительно безопасно.

Бригит присоединилась к ним, когда они медленно ехали обратно к залитой кровью канаве. Ее лицо было грустным, а в глазах стояли слезы. Однако, когда она заговорила с принцем, ее голос оставался спокойным.

— Мы потеряли Карину, ты знаешь. Эйлин, я опасаюсь, не перенесет ночи. Она потеряла много крови, а рана от меча Смертоносного Всадника начала ужасно гноиться.

— А остальные сестры?

— Все живы, и ни у кого нет серьезных ранений.

— Ффолки хорошо сражались, — заметил менестрель. — Но потери были очень тяжелыми… как будто до этого их было недостаточно!

— Мы не можем завтра продолжать битву, — сказала Робин. — У нас осталось слишком мало воинов!

— Ты права, — отозвался принц. Он посмотрел на лес, куда скрылись северяне, а потом повернулся к Корвелльской дороге — поток беженцев по ней почти прекратился, большинство уже успело уйти дальше. — Однако, сегодня победа была на нашей стороне, не так ли?

На поверхности темной жирной воды время от времени появлялись пузыри. Обычно белоснежная, шерсть на коленях Камеринна от слякоти на берегу источника, стала черной и грязной до неузнаваемости. Единорог осторожно переступил высокую дамбу, поддерживавшую уровень воды в Темном Источнике.

Дамба была небольшой, в половину роста Камеринна, но бревна, из которых она была сделана, оказались очень толстыми, около фута, или даже больше, шириной. Фирболги сложили несколько дюжин поваленных деревьев, перекрыв ручей, который нес свои воды из Лунного Источника, а затем с обеих сторон укрепили дамбу земляной плотиной.

Камеринн внимательно рассматривал бревна, пока не нашел место, где они прилегали друг к другу не очень плотно. Он отвернулся и ударил гнилое дерево задним копытом; затем еще, и еще раз, — пока ему, наконец, не удалось его расколоть. Часть бревна отвалилась, и Камеринн отбросил ее в сторону. Выбрав в плотине следующее слабое место, он высадил еще один здоровенный кусок дерева, и принялся крушить другие бревна.

Дамба начала обваливаться. Огромные стволы, высвобождаясь, падали во все убыстряющийся поток. Остальные бревна резко сдвинулись со своих мест, и вдруг передние ноги единорога заскользили, потеряв опору, и он полетел в воду вместе с падающими бревнами. Затрещали кости громадного существа, когда тонны поваленных деревьев сломали мощные ноги Камеринна.

Черная, оскверненная вода залила единорогу морду, и он стал задыхаться. Вода жгла, как огонь, ослепив его, а невыносимая боль сводила Камеринна с ума.

Тяжелые бревна не давали ему вынырнуть и скоро единорога окутала всепоглощающая тьма.