БИТВА

Монстры растянулись в цепочку. Все они были хорошо вооружены — мечи, здоровенные дубины, утыканные железными шипами, длинные боевые топоры. Но главным оружием была численность, и они неумолимо приближались к Тристану и его спутникам. Огонь ревел все громче, а из-за двойных дверей черной стеной валил дым.

— Есть идеи? — без особой надежды спросил принц.

— Только не у меня, — ответил Дарус, угрюмо глядя на чудовищ.

Эта последняя группа фирболгов была явно оставлена здесь сторожить выход. Они не казались такими глупыми и недисциплинированными, как те, с которыми им пришлось иметь дело раньше. Огромный фирболг с красной лысой головой и ужасным багровым шрамом на щеке командовал монстрами. Керен пустил стрелу из своего тугого лука. Один из фирболгов, ухватившись за простреленное бедро, упал на землю. Вторая стрела менестреля глубоко вошла в плечо командира фирболгов, но тот и глазом не повел. От стрел Полдо чудовища и вовсе отмахивались, как от Комаров. Робин, удивительно спокойная, стояла рядом с гордым единорогом. Тристан увидел, что Финеллин, попробовав на всякий случай пальцем острие кинжала, двинулась навстречу чудовищам. И все же их шансы на победу оставались весьма скромными, пока что-то не заблестело на поле перед ними.

— Что происходит? — прежде чем Тристан сообразил, как ответить Робин на ее вопрос, он заметил, что многие фирболги прекратили наступать. Некоторые попадали на землю, а остальные отчаянно размахивали оружием, сражаясь с какими-то невидимками.

Лысый фирболг с багровым шрамом повернулся и начал выкрикивать команды. Но потом и он тоже, казалось, потеряв разум, стал рыча от страха бессмысленно рубить воздух. На короткое время принц даже потерял дар речи. Затем он понял, что случилось.

— За мной! — вскричал принц, бросаясь навстречу полудюжине фирболгов, не охваченных странным безумием. Теперь Тристан знал, что у него и его спутников появилась фантастическая возможность, но времени ею воспользоваться у них было совсем мало.

Белый единорог проскакал мимо принца, нацелив свой огромный рог прямо в грудь фирболга. Финеллин, испустив леденящий душу крик, побежала рядом с Тристаном. Принц успел заметить, что ее глаза сверкали грозным весельем.

Сразу две стрелы просвистели у него над головой, и принц понял, что двое лучников снова взялись за дело. Керену, похоже, начала возвращаться его былая точность — после его очередного выстрела стрела, почти по самое оперение, вошла в горло одного из фирболгов, и тот, умирая, повалился на землю. Маленькая стрела Полдо угодила другому монстру прямо в глаз, и он, воя от боли, исчез в кустах.

Двое фирболгов встали перед Тристаном, но единорог позаботился об одном из них. Грудь монстра после страшного удара рога превратилась в кровавое месиво. Триста и увернулся от удара другого и послал свой могучий клинок вперед. С леденящим душу воплем фирболг рухнул на спину и умер. Принц на мгновение удивленно замер. Он сразил фирболга одним ударом! Но тот другой монстр напал на него, и Тристан приготовился к защите.

Мимо пролетела коричневая молния — это Кантус привел псов на битву. В то же мгновение черная тень упала с неба на голову одного из фирболгов, выцарапав ему глаза. С пронзительным криком Сейбл взлетел в воздух, готовясь к новой атаке.

— Эй, ребята! — высокий голосок, Тристан сразу узнал его, мог принадлежать только Ньюту. Маленький дракон, ни секунды не сомневаясь, сразу бросился в самую гущу кипящего сражения.

— Ну, вы видели какую шутку я с ними сыграл! Как они катались по земле и без толку рубили воздух! У них были такие глупые рожи, я так хохотал, что чуть не стал видимым! — Ньют захлопал передними лапами, словно сам себе аплодировал — впрочем, может быть так оно и было.

— Спасибо, малыш! — сказал Тристан. — Я сразу узнал тебя по твоему удивительному таланту.

— Смотрите! — закричала Робин, показывая на остальных фирболгов.

Они увидели, что действие чар Ньюта заканчивается. Однако, они еще не до конца пришли в себя, тупо глядя на людей, стоящих среди трупов их товарищей.

— Бегите к лошадям! — закричал принц.

Весь маленький отряд бросился к кустам. Впереди бежал Дарус, который хорошо помнил дорогу отсюда к поляне, на которой они оставили лошадей. При их приближении лошади радостно заржали.

Тристан замыкал отступление, посматривая на фирболгов. Они еще не до конца пришли в себя, и он очень рассчитывал, что пройдет еще несколько минут, прежде чем чудовища организуют погоню.

Компаньоны быстро вскочили в седла, довольные тем, что взяли с собой запасных лошадей. Они уже готовы были пуститься в обратный путь, когда уродливое здание у них за спиной содрогнулось. Дым огромными черными клубами валил из дверей, через которые им удалось выбраться наружу. Земля задрожала от тяжелого удара, и они увидели языки пламени над верхушкой храма.

— Смотрите! — закричал Керен. — Крыша падает!

Дым, идущий от дверей, втянуло внутрь, а над храмом поднялась огромная черная туча. Огонь, к которому резко увеличился доступ воздуха, запылал с новой, страшной силой. Раздался громкий засасывающий звук — пламя жадно притягивало воздух.

Поднялся сильный ветер, оранжевый столб искр и дыма поднялся над храмом фирболгов.

Этот костер будет еще долго гореть.

Казгорот почувствовал присутствие огромного врага, когда тот был еще глубоко под водой. Зверь ощущал, как поднимается мощное тело — знал какую страшную угрозу несет Левиафан его флоту. Казгороту даже удалось угадать какой корабль станет первой жертвой. В теле Телгаара Зверь вел огромный флот от железной Бухты на юг, вдоль побережья Гвиннета. Тяжелые тараны действительно доставляли большие неприятности, и три корабля затонули за время их долгого путешествия, когда море было относительно спокойным. Теперь, однако, Казгорот знал, что лишь сильные заклятия, которые он наложил на тараны каждого корабля, давали им шанс в битве с Левиафаном.

Колоссальное существо выскочило из воды словно извержение подводного вулкана. Целый корабль, а вместе с ним и пятьдесят человек, нашли мгновенную смерть между страшными челюстями. Когда гигантская гора — самое большое существо среди всех живущих — обрушилась обратно в роду, еще один корабль перевернулся от гигантской волны, поднятой чудовищным телом.

— За весла! — проревел Телгаар с носа своего корабля.

Его голос далеко разнесся над вспененным морем, так что приказ достиг ушей каждого северянина. И услышав этот голос, они перестали бояться и потеряли способность самостоятельно мыслить. Северяне слышали слова команд, но более всего на них повлияла сверхъестественная сила, исходящая от Казгорота. И эта сила околдовала их, так что теперь они могли лишь исполнять приказы своего короля. Без сомнения, если бы не колдовство, от одного только вида Левиафана они бы сошли с ума от ужаса. Но теперь корабли помчались вперед, когда мозолистые руки гребцов налегли на весла. Завороженные ужасающим видом своего вождя, моряки не обращали внимания на гибель своих товарищей, стремясь только к одному — услышать и выполнить следующую команду.

— Право руля! — команда прогремела над морем с прежней ясностью. Словно тренированные танцоры, несколько сотен кораблей, все как один, изящно повернули направо. Кипящая поверхность воды в том месте, куда нырнул Левиафан, постепенно становилась темно-серой, как и все остальное море. Подняв паруса, подгоняемые дружными ударами весел, корабли неслись вперед.

Казгорот почувствовал, что Левиафан начал подниматься вверх, и спокойно наблюдал, как он уничтожил другой корабль, точно так же, как и первый. Мощный хвост разбил еще одно судно в щепки, когда существо ушло обратно под воду. Зверь продолжал ждать, довольный результатами своего заклятия. Северяне гребли, как зачарованные, нигде не было никакой паники. Казгорот знал, что скоро Левиафан изменит тактику, потому что ныряние и прыжки отнимают у него слишком много сил. И тогда, когда он будет атаковать с поверхности, отравленные тараны сделают свое дело.

Матросы увидели, как Телгаар наклонился и открыл длинный ящик, который он заранее разместил на носу. Оттуда он извлек гигантский гарпун — таких они еще никогда не видывали. Толще, чем запястье гиганта, он казался почти таким же длинным, как весло. Острие было сделано из черной ржавой стали, и от него шел густой отвратительный запах яда.

Левиафан атаковал снова и снова, глубоко заныривал, а потом, выскочив на поверхность, крушил корабли ужасными челюстями. Часто его гигантский хвост разбивал и переворачивал другой корабль. На глазах Казгорота погибло, наверное, десятка два кораблей, прежде чем Левиафан начал уставать. Теперь, вместо того, чтобы уходить глубоко под воду, он плавал между кораблями у самой поверхности. Его огромная спина все чаще появлялась над водой. Ударом хвоста Левиафан перевернул еще один корабль.

— В атаку! — прогремел голос Телгаара, усиленный колдовской властью Казгорота. — Протараним чудовище!

Корабли стали разворачиваться, чтобы напасть на Левиафана, произошло множество столкновений, так как моряки, чей разум был околдован Казгоротом, не смогли четко проделать этот маневр. Тем не менее, сотня кораблей стала окружать огромного кита. Несколько из них погибли от могучих ударов его хвоста или всесокрушающих челюстей, однако один из таранов вонзился ему в челюсть. Взревев от боли Левиафан подался назад и потопил еще несколько кораблей, судорожно пытаясь спастись. Казгорот почувствовал некоторую тревогу, его флот уже понес более серьезные потери, чем он мог позволить. Его совершенно не расстроила гибель множества воинов, только беспокоила потеря полезных инструментов, необходимых для выполнения главной задачи. Однако, упорство моряков стало сказываться. Пока Левиафан отчаянно бился, пытаясь высвободиться, другой острый таран вонзился ему в бок, оставив глубокую и кровоточащую рану, прежде чем таран оторвало от носа корабля. Теперь огромное морское существо заметалось еще отчаянней, и еще не менее дюжины кораблей были уничтожены или повреждены. Еще несколько таранов вонзилось в гладкие бока Левиафана, и его рывки стали заметно слабеть.

— Вперед! — вскричал Телгаар.

На этот раз его приказ предназначался только морякам его судна. Корабль быстро направился к цели, а на его носу грозно возвышалась фигура Телгаара, осененного развевающейся белой бородой. В высоко поднятой руке он держал невероятно большой гарпун. Корабль близко подплыл к колоссальной голове Левиафана, которая теперь безжизненно лежала на поверхности воды. Могучие плечи Телгаара напряглись и гарпун, просвистев в воздухе, глубоко воткнулся в гладкую черную голову, прямо между глаз громадного существа. Левиафан конвульсивно дернулся. Из раскрытой пасти вырвался поток пены. Огромное существо попыталось держать глаза открытыми, и стало медленно погружаться в темные и холодные глубины.

— Это была замечательная битва, не так ли? Я уже много, много лет так не веселился! — маленький дракон беспрестанно болтал, пока они бежали прочь от сгоревшей крепости фирболгов. — Ну признайтесь, я ведь здорово придумал! Давайте вернемся и еще разок повеселимся. Там еще наверняка осталось несколько фирболгов, которых можно будет как следует помучить! — Ньют возбужденно засмеялся при мысли о новых номерах, которые он смог бы отколоть.

— Хм, может быть как-нибудь в другой раз, — сказал Тристан, мягко пытаясь утихомирить своего расходившегося приятеля.

— Откуда ты взялся, друг? — спросил Керен, когда маленький дракон оставался видимым несколько секунд подряд.

— Ну, меня, конечно, зовут Ньют; и я здесь живу. Твои друзья умудрились попасть в ужасную беду, но к их счастью, поблизости оказался я. Если бы я хоть немного опоздал, ну, кто знает, чем бы это все могло кончиться? Но теперь, конечно, не стоит много говорить об этом.

— Отлично, Ньют! — рассмеявшись сказал менестрель. — Ты спас нас!

— Да, конечно, конечно. А что еще вы могли бы ждать? Скажи-ка, ты тот самый менестрель, которого они затащили в свою крепость? Я думал, ты уже умер, но, похоже, ты все-таки жив. О, это действительно очень плохо…

— Почему же это очень плохо, что наш друг жив? — рассердилась Робин.

— Ну, я вообще-то очень не люблю ошибаться, но ты здесь, перед нами, живой, словно целый рой пчел, и теперь… о, только постарайся меня правильно понять. Я думаю, что это просто замечательно, что ты живой… я, правда, действительно рад.

— Ладно, — кивнул Керен, — для меня большое облегчение это слышать, Ньют.

— И я тоже! — фыркнула Финеллин. — Я всегда мечтала быть обязанной жизнью голубому червяку.

— Хмпр! — только и сказал Ньют и исчез.

Спутники ехали не останавливаясь, стараясь как можно дальше отъехать от цитадели фирболгов. Застоявшиеся лошади быстро мчались по заросшей густым кустарником земле.

Через несколько миль единорог подал сигнал, чтобы они остановились. Робин спрыгнула с лошади, подошла к великолепному животному, которое наблюдало за ними огромными глазами. Она погладила его шею, и Тристан мог бы поклясться, что Робин и единорог обменялись словами, хотя он ничего не услышал.

Потом, гордо тряхнув головой, единорог повернулся и ускакал. Гладкая белая шкура еще некоторое время мелькала среди сплетения кустарников, и все они молча следили за ним, пока он не скрылся из вида.

Робин ничего не сказала, поэтому они возобновили свое бегство; теперь они ехали уже спокойнее, хотя по-прежнему продвигались вперед довольно быстро. Тристан не был до конца уверен, но ему казалось, что они движутся на восток, удаляясь от того места, где они вошли в болото. Позади, с каждой минутой поднимаясь все выше, толстая черная колонна дыма вставала над землей.

Грюннарх Рыжий тщательно выбрал первую цель. Высадка была столь неожиданной, что им практически удалось застать врасплох большую рыбацкую деревню. Многим ффолкам удалось сбежать, но им прошлось бросить все свои пожитки. Те, кто не успел убежать, пали под ударами боевых топоров, или были захвачены в рабство и познали безжалостный холод цепей. Северяне, забрав все ценное, предали деревню огню. Рыбацкие лодки, стоящие на якоре в маленькой бухте были затоплены или сожжены, большая часть скота зарублена. Еще не успело пламя добраться до крыш последних домиков, а Смертоносные Всадники, тем временем, высадили на берег своих лошадей.

— Идите, — приказал им Рыжий Король, — торопитесь и не знайте жалости.

Ларик улыбнулся, бледная, угреватая кожа на его щеках натянулась, превращая его лицо в гротескную маску. В глазах капитана тлела, разгораясь, жажда крови и предвкушение убийств.

— Не волнуйся, — сказал Ларик, усаживаясь в седло гладкого черного жеребца, — мне незнакома жалость.

Ларик махнул рукой вперед, алый плащ описал кровавую дугу за его спиной. И вслед за ним сотня неистовых Смертоносных Всадников поскакала в соседнюю деревню.

Среди обгоревших развалин основная часть армии Грюннарха пировала по поздней ночи. Многие рабы — молодые женщины и девушки — ужасно страдали этой ночью, став утехой ненасытных северян. На следующее утро северяне погрузились обратно на корабли и поплыли вдоль берега, чтобы напасть на другое поселение рыбаков. Снова и снова атаковали они небольшие, изолированные друг от друга, деревушки ффолков, убивая, сжигая и обращая в рабство на своем пути.

Смертоносные Всадники на многие мили углублялись внутрь острова и двигались вдоль побережья на юг параллельно курсу кораблей, получая особое удовольствие от разрушения и смертей, которые они сеяли среди ффолков.

После нескольких таких рейдов, известие о высадке северян быстро разнеслось по окрестностям. Вести об опустошительных набегах опережали стремительное наступление Смертоносных Всадников. Их чудовищные деяния далеко превосходили жестокостью обычные рейды северян. Смертоносные Всадники не могли отягощать себя рабами, поэтому мало кому удавалось уцелеть после их набегов. Ужас стал все дальше распространяться по побережью, и вскоре северяне стали раз за разом попадать в брошенные деревни, откуда ушли все жители, захватив с собой все ценности и уведя скот. Ффолки бежали вглубь страны. Обнаружив большую и хорошо защищенную бухту посередине восточного побережья Корвелла, Грюннарх поставил свой флот на стоянку. Как и планировалось здесь Смертоносные Всадники соединились с армией. Небольшой отряд ветеранов был оставлен для охраны флота и рабов, а остальные стали готовиться к походу.

Настало время, понимал Грюннарх, приступить к выполнению второй части общего плана Телгаара.

— А где Ньют?

Вопрос Робин заставил ее спутников придержать лошадей и осмотреться, заметив, что они уже довольно давно не видели маленького дракона. Они не могли рисковать и громко звать его — это могло привлечь внимание фирболгов.

— Он, наверное, отправился домой, — предположил принц, — где бы его дом не находился.

— Он очень симпатичный парень, — заявил Керен. — Мы все в долгу перед ним.

— Действительно, — согласились все. Тщедушный змей — так Финеллин назвала волшебного дракона — спас им жизнь, вовремя отмочив одну из своих любимых «шуток».

— Теперь еды нам хватит, — заметил Полдо, грустно посматривая на почти пустые сумки с провизией.

— Без него нам будет лучке, — проворчала Финеллин. — На волшебного дракона нельзя положиться — в любой момент может исчезнуть.

К наступлению сумерек они выбрались из топей, и нашли сухую, поросшую мягкой травой поляну для ночевки. Они уже успели выйти на более возвышенные места, и перед ними вилась тропа, по которой они двигались все последнее время.

— Вы только посмотрите туда, — немного смущенно сказал Дарус. Огромный столб черного дыма по-прежнему поднимался высоко в небо.

— Как ты думаешь, сколько фирболгов мы убили? — спросил Тристан.

— Много, в этом я уверен, — но многим, несомненно, удалось уйти, — ответил Керен.

— И все они ищут нас, — пробормотал Полдо, устало слезая со своего пони.

Они решили не рисковать и костер разводить не стали. Летняя ночь была теплой и особых неудобств у них не возникло. Еще не отошедшие до конца после битвы и поспешного бегства, друзья тихо сидели на мягкой траве.

Свет от половинки луны, льющийся с чистого неба, действовал успокаивающе.

Пунцовое сияние на западе придавало странный, нереальный вид окружающему лесу.

— Ты не рассказал нам, как ты попал в гости к фирболгам, — сказала Робин после продолжительного молчания.

— Ну, честно говоря, довольно глупо. Я решил срезать путь — через Долину Мурлок — по пути к побережью, — Керен застенчиво улыбнулся. — По правде говоря, скорее это даже был кружной путь, но я не мог упустить шанс еще раз увидеть Мурлок, когда я был так близко. — Так или иначе, но я попал в засаду, как только оказался за перевалом — меня окружили и связали. Сейбл выклевал им не один глаз, но они чуть не поймали и его.

— Тебе повезло, что он спасся. Сейбл рассказал мне обо всем, — объяснила Робин.

— Да, он очень умная птица, — засмеялся менестрель, но тут же быстро посерьезнел. — Вы спасли мне жизнь, и я вам всем ужасно благодарен. Вы знаете, из этого может получиться песня! — Керен откинулся назад, что-то тихонько напевая. Гнома фыркнула. Поковыряв грязным пальцем в ухе, Финеллин огляделась. Ее бакенбарды раздраженно топорщились.

— Вы знаете, — вдруг сказала она, ее женский голосок совершенно не вязался с густой бородой. — А вы ничего, ребята, в особенности, если учесть, конечно, что вы всего лишь люди и карлик Я горжусь тем, что сражалась с вами бок о бок.

Все поняли, что эти простые слова очень многое значили для Финеллин. Гномы испокон века относились с высокомерием и осторожностью к народам, чья жизнь была короче их, и очень редко снисходили до того, чтобы принять участие в разрешении споров и ссор между людьми.

— Ты оказала нам честь своей похвалой, — ответил Тристан, — и мы рады, что нас свел случай, и мы провели вместе это время.

— Где живет твой народ? — спросила Робин. — Где-нибудь поблизости отсюда?

— Мы живем там, где нам хочется, но не выходим за границы долины Мурлок. Случилось так, что в этом году мы обосновались в нескольких очень удобных пещерах, в горах, в нескольких днях пути отсюда. И именно там мы впервые увидели признаки появления фирболгов. Раньше те края были неплохим для жизни местечком. Мы знали о существовании этой крепости фирболгов, но раньше она не доставляла нам никаких хлопот. Тем не менее, фирболги вдруг стали таскать уголь сюда с гор. Меня отправили узнать, что тут происходит. Теперь, — сказала она с кривой ухмылкой, — я смогу сказать своим, что проблема сгорела синим пламенем.

— Мне кажется, что это еще не все, — заметил Керен. — Гвиннету угрожает смертельная опасность и помощь твоего народа очень пригодилась бы в противостоянии этой опасности.

— Нет, нет! — запротестовала Финеллин с удивившей всех страстью в голосе. — Мы не собираемся вмешиваться в ваши, людские, проблемы. Моя мать обычно говорила мне — видишь приближающегося человека, знай, тебя ждут серьезные неприятности! Спасибо вам за то, что вытащили меня из тюрьмы. Но не надейтесь — мы не станем вытаскивать вас из очередной неприятности.

— Но дело вовсе не в том, что опасность грозит людям, — заспорил Тристан, — ей подвергаются все миролюбивые ффолки Гвиннета, включая и тех, кто живет в долине Мурлок. Разве ты не сможешь убедить в этом свой народ?

В течение нескольких часов они пытались убедить упрямую гному изменить свое решение, но она была непреклонна. Наконец, тему разговора переменили, чтоб не рассориться окончательно и бесповоротно, поскольку спор распалил обе стороны.

— Я и пробовать не буду! — резко ответила гнома. — Не сердитесь, лучше сами ищите выход из создавшегося положения.

А утром спутники обнаружили, что Финеллин ушла.

На этот раз Эриан много дней оставался запертым в теле волка. Только постепенно стали возвращаться к нему человеческие формы, причиняя почти непереносимую боль. Наконец, он пришел в себя в каком-то диком месте, очень далеко от побережья. Как и раньше он был совершенно обнажен и покрыт засохшей кровью. Ужас леденящими пальцами сжал его душу. Теперь он знал, что никогда не сможет вернуться в мир людей. Заходясь в рыданиях от горя, страха и боли, он, спотыкаясь, побрел куда глаза глядят. Неделями он ел только то, что мог добыть голыми руками. Орехи, ягоды, корни и даже мыши — все отправлял в рот — его не интересовал ни вид, ни вкус. Эриан просто поглощал столько пищи, сколько было необходимо, чтобы остаться в живых. Однажды он на одинокой ферме украл цыпленка — и это было лучшее блюдо с тех пор, как он вновь обрел человеческий облик.

Эриан двигался безо всякой цели, или так ему казалось. Его гнал всепожирающий ужас, и он, шатаясь и спотыкаясь, двигался сначала на север, а потом повернул на восток. Эриан не обращал ни малейшего внимания на то, где он находится, но какой-то глубинный инстинкт толкал его в нужном направлении, помимо его сознания.

Ночь за ночью луна уменьшалась, пока совсем не пропала на черном небе. А потом она снова стала увеличиваться из тонкого серпа до яркой половинки. И она продолжала расти, а потом появились лунные слезы, которые с каждой ночью становились все ярче, словно сверкающее ожерелье света вокруг самой луны.

С приближением полной луны, Эриана охватывал смертельный страх. На этот раз, он знал, будет летнее солнцестояние, и самая яркая луна в году. Какое влияние это на него окажет, Эриан мог только догадываться, но от этих догадок у него начались чудовищные кошмары. Он несколько раз решался покончить с собой, прежде чем его кошмары станут реальностью, но ему всегда не хватало силы воли. Эриана гнал страх, и безумие постепенно охватывало его разум. Он все время продолжал двигаться, словно его звала за собой судьба, вдруг изменившая ему после укуса Казгорота. А луна раз за разом становилась все больше.

— Для человека, который всю жизнь тренировал псов, ты очень много знаешь, — замечание Керена было сделано небрежным тоном, но Дарус моментально сел прямо, внимательно глядя на менестреля.

— Да, я кое-чему научился в разных местах, — сказал он, пожав плечами.

Небольшой костер создавал островок тепла в прохладном лесу. Двое мужчин сидели по разные стороны огня. Тристан и Робин пошли прогуляться, а Полдо дремал, накрывшись меховыми одеялами.

— Такое впечатление, что ты обучался у истинных мастеров своего дела

— ну, скажем у тех, что учат в Академии Хитростей — в школе шпионов Паши Калимшана?

Дарус помолчал. Потом он ухмыльнулся.

— А ты действительно немало путешествовал. Да, я посещал «школу» султана — из меня готовили шпиона, убийцу или вора, выбирай, что хочешь. Кроме того, — добавил калишит, оправдываясь, — я на самом деле много лет тренировал самых разных собак!

— Тогда почему же ты здесь? — менестрель очень внимательно посмотрел в глаза Даруса, когда он задал этот вопрос.

На мгновение калишит отвел глаза.

— Я убежал от Паши, школы и всего остального. У меня возникли разногласия с Пашой из-за прав… на некую собственность, которой мне удалось овладеть, и той же ночью я стал матросом. Корабль этот направлялся в Корвелл, а мне быстро надоело быть моряком. Так я оказался здесь.

Менестрель удовлетворенно откинулся назад.

— Ты здорово дерешься. Наверное, ты был отличным студентом!

Дарус засмеялся, а затем снова посерьезнел.

— Ты знаешь, я множество раз сражался против самых разных противников, но никогда я не бился за что-нибудь.

— Что ж, — ответил менестрель, — теперь ты сражаешься за Корвелл.