Александр Найденов
      Никола на Всосе 
      сцены из уральской жизни
      в двух действиях
      Действующие лица:
      Солдатовы:  Ирина Петровна
      Илья - старший сын
      Владюша - младший сын
      Света - жена младшего сына
      Ковригин Григорий Иванович
      Отец Николай
      Бушуева Тая
      Про поселок Бура старухи отзываются так: "Бура - что моя дыра", то есть - плохое, покинутое людьми место. Хотя люди в поселке, конечно, есть, просто их стало меньше, чем было 30, 40, 50 лет назад. Назван поселок по имени речки Бура, что пробуравила себе русло между каменистыми уральскими сопками. На одной из сопок в поселке высится "Никола на Всосе" - старая кирпичная церковь с колокольней и пятиглавием куполов. Она давно заброшена, с одного боку обгорела, кресты с нее сбиты. Всосом прозвали берег под церковною сопкою, который в половодье заливает река и где потом долго лужи всасываются в землю. Для хозяйства Всос непригоден - и зарос ивняком. Кусты эти поднимаются по склону сопки к самому огороду жилого дома, который стоит один около пустой церкви. У дома два отдельных крылечка - он рассчитан на две семьи.
      Первое действие.
      Вечер. На скамейке у своего крыльца сидит молодой, бородатый отец Николай, смотрит вдаль (а места вокруг, что ни говорите - красивые, лесистые, есть на что посмотреть, особенно - когда вечер, садится солнце, когда река внизу, в тени укрылась туманом).
      На половине у соседей играет в доме гармошка, безбожно фальшивит.
      К дому идет с сумкою в руке соседка отца Николая Ирина Петровна Солдатова, высокая, худая пенсионерка.
      Ирина Петровна.  Здравствуйте.
      Отец Николай.  Здравствуйте. Храни вас Господь. Весело у вас нынче.
      Ирина Петровна.  Сын приехал.
      Отец Николай.  Сын?
      Ирина Петровна.  Мой старший.
      Отец Николай.  Поздравляю вас, Ирина Петровна.
      Ирина Петровна (останавливается).  Сколько месяцев уже - ни письма, ничего. Вдруг сегодня - стук в дверь. Я соскучился, говорит, мама. (Ставит на траву сумку.)
      Отец Николай.  Это хорошо, это хорошо.
      Ирина Петровна. Устала. Обе улицы обошла. Надо мужиков чем-то кормить. Купила в Иканинском магазине окорочка - еле тащусь.
      Отец Николай.  А невестка что?
      Ирина Петровна.  На стол собирает. Это просто я так... спешила. (Гармошка замолкала было - и заиграла опять.) В сенках гармошку свою отыскал, теперь не может расстаться. А не учился ведь, сам на слух подобрал. Разную музыку знает, песни всякие. Как здесь шумно было, когда он тут жил. Гулянья - лучше любого клуба. Илья играет, девки песни поют, пляшут. Около церкви тут, или на берег пойдут. По берегу далеко слышно. Я, бывало, выйду во двор в темноте, слушаю: гармошка играет - значит нормально все.
      Отец Николай.  Вероятно, давно не виделись?
      Ирина Петровна.  Ой, не то слово! В Питере живет, на краю света. И захочешь, а не выберешься к нему - жди, когда сам объявится. Он, должно быть, лет восемь... (Подсчитывает годы в уме.) Мама родная! Девять лет!..
      Отец Николай.  Да, летит времечко-то, летит.
      Ирина Петровна.  Летит...
      Отец Николай.  Вот, Ирина Петровна, посоветуйтесь с сыном. Ведь еще немного - и вам будет совсем тяжко. А в поселке - удобства, связь, автобус ездит, больница.
      Ирина Петровна.  Что ты? Ты опять о своем? Я с тобой - поговорить чтобы, как с человеком, а ты... Тоже мне - еще назвался попом!.. (Поднимает сумку с травы.)
      Отец Николай.  Ирина Петровна, не сердитесь - ведь это грех. И не надо обижать духовное звание.
      Ирина Петровна.  Я к тебе не лезу, поп - и ты, значит, ко мне не лезь! (Уходит.)
      Гармонь играет. Отец Николай опять садится на лавку, читает книгу. К нему подходит Тая Бушуева.
      Тая.  Здравствуйте.
      Отец Николай. Вечер добрый. Храни вас Господь. Вы шли в церковь? Я уже затворил двери.
      Тая.  Нет, не в церковь я. Так, гуляю. Музыка - я услышала где-то. Думаю: откуда музыка? У Солдатовых? Неужели?
      Отец Николай.  Старший сын у них это.
      Тая.  К ним Илюша приехал?!
      Отец Николай.  Да.
      Тая.  Тетка Ира должно быть рада!
      Отец Николай.  Рада тетка Ира, сама не своя. (Крестится.)  Солнышко садится. Как хорошо!
      Тая.  В августе такие красные зори. Даже страшно делается. Думаешь, к чему бы? Ведь не могут быть просто так - такие красные зори. Может это к войне?
      Отец Николай.  Извините, как вас зовут?
      Тая.  Тая.
      Отец Николай.  Надо молиться, Тая, чтобы не было страшно.
      Тая.  Он мою молитву не слышит.
      Отец Николай.  Это грех  - такие слова.
      Тая.  Грех, не грех, а только я проверяла.
      Отец Николай.  Не припомню вас среди прихожан. Надо придти в церковь, Тая, свечку поставить, помолчать, подумать, помолиться. Нужно покаяться.
      Тая.  И откуда люди все знают? Только и слышу с детства: надо делать то, надо то...
      К ним подходит Илья.
      Илья.  Это кто тут возвысил голос? Тайка, что ли? Бушуева? Ты?
      Тая.  Илюшка! Узнал! (Обнимает его.)
      Илья.  Узнал. Как тебя не узнаешь? (Отцу Николаю)  Не помешал вам?
      Отец Николай.  Нисколько. Я уже хотел уходить.
      Илья.  А я знакомиться вышел к вам, покалякать с новым соседом. Илья, Ирины Петровны сын.
      Отец Николай.  Отец Николай.
      Илья.  А попроще если - то как?
      Отец Николай.  Не понял.
      Илья.  Говорю, попроще если, между соседями. Коля? Ладно? Ты не против, если будем на "ты"? Сам посуди: какой из тебя мне отец - ты, наверняка, моложе меня. (Тае.)  О чем вы здесь спорили?
      Тая.  Просто так, на религиозные темы.
      Илья.  Тайка Бушуева - на религиозные темы?! Ушам не верю своим.
      Тая (жеманно). Да?.. Почему?..
      Илья.  Может быть, ты монашка? (Отцу Николаю.) Коля, может быть, она в твоем штате?
      Отец Николай.  Послушайте, Илья, это некрасиво - хочу вам сразу сказать. Вы можете не уважать меня, но вам нужно уважительней относиться к духовному званию. Над духовным званием насмехаться нельзя.
      Илья.  Я и не насмехаюсь, ты что? Хочешь, руку тебе поцелую?
      Отец Николай.  Обращайтесь ко мне - отец Николай: я священнослужитель.
      Илья.  Ну, отец - так отец. Ну, так что - руку? Ты как? Руку! Я могу, по-соседски.
      Отец Николай. Я боюсь, Илья, вы пьяны. Продолжим эту беседу в другое время. (Собрался было уйти.)
      Илья.  Брезгуете, что ли, отец? Тайка, а ты?
      Тая.  Только тихонько. (Подает ему руку.)
      Илья (целует). Значит, у монашек руки смородиной пахнут? (Отцу Николаю.) Не обижайтесь, отец Николай, это просто мы так, шуткуем. Не видались давно. Церковь решили отремонтировать?
      Отец Николай.  Да. Благочинный благословил.
      Илья.  Ваш начальник?
      Отец Николай.  Начальник.
      Илья.  Дело тяжелое. В этой церкви сначала держали солярку: была заправка для тракторов. Когда убрали - мы в ней ребятишками играли в прятки, в войнушку. В ней же места целого нет, я помню: росписи все обиты.
      Отец Николай. Отштукатурим. Это потом. Пока надо настелить пол. Кровлю мы уже починили.
      Илья.  А кресты?
      Отец Николай.  Будут. Подъемным краном, потом. Пока установили над алтарем, деревянный.
      Илья.  И колокола будут?
      Отец Николай.  Будут колокола, непременно.
      Илья.  Вот начнется жизнь! Живи - не хочу! Гармошка! Колокола!..
      Тая (Илье).  Ты к нам надолго?
      Илья.  Ну, вопрос интересный.
      Тая.  Чего это он интересный тебе?
      Илья.  Интересно, почему тебе интересно?
      Тая.  Так спросила.
      Илья.  Так?
      Тая.  Просто так. Ты совсем не изменился, Илья. Какой был трепач такой есть.
      Илья.  Видно, Тая, бурчане с бурчалками не меняются жизнью - и ты такая же, как была. (Отцу Николаю.) Нашему поселку Бура, отец Николай, триста лет, и еще триста лет пройдет - так и будет дыра дырою: две улицы домов, церковь, речка. Неперспективное место - вот что, отец Николай. Зря вы сюда приехали: только мучаться с нами.
      Отец Николай.  Как смотреть, Илья, у нас свои перспективы, в божьем деле глухомань - не помеха.
      Тая (Илье).  Неизвестно еще, где ближе к богу: в городе, или здесь? Правильно, отец Николай?
      Отец Николай.  Совершенно с вами согласен. Сельская жизнь избавляет от городской суеты, обращает помыслы к богу.
      Илья.  Не приходилось раньше на этом пригорке мне слышать такие речи. Вечер-то какой! Какой вечер! Много ли будет еще в жизни у нас таких вечеров? А вы заладили: к богу, к богу! Радоваться надо, друзья, надо жить! Тая, отец Николай, пойдемте к нам в гости! У нас стол накрыт. Пойдемте! За знакомство, за встречу!
      Отец Николай.  Нет, что вы? Благодарю. В другой раз.
      Илья.  Зачем нам дожидаться другого раза? Идемте!
      Тая.  Идемте, раз зовут, отец Николай: у нас попросту все в деревне.
      Илья.  И матушку берите с собой!
      Отец Николай.  Матушка у своих родителей в городе.
      Илья.  Так тем более! Не сидеть же одному в пустом доме!
      Отец Николай.  Благодарю вас. Право. Сегодня я не настроен. Хочется на улице посидеть.
      Тая.  Народ - отдельно, попы - отдельно? Так, отец Николай?
      Илья.  Идемте, отец Николай, идемте! Приглашаем от чистого сердца.
      Отец Николай.  Ну, ладно.
      Уходят в дом к Солдатовым. Немного погодя, у дома появляется Ковригин Григорий Иванович, стучится в окно, вызвал на улицу Ирину Петровну.
      Григорий Иванович.  Это что у вас в доме творится? Привечаешь попа?
      Ирина Петровна.  Так теперь начинают вместо - здорово живешь?
      Григорий Иванович.  Добрый вечер, Ирина Петровна. Как ваше драгоценное здоровье?
      Ирина Петровна.  Спасибо. Твоими молитвами.
      Григорий Иванович. Ну, моей тебе молитвы не надо. У вас есть кому молиться без нас. Подружились с новым соседушкой?
      Ирина Петровна.  Ой, не спрашивай! У нас не дружба, а прямо страсть в клочья.
      Григорий Иванович.  Что так сразу?
      Ирина Петровна.  Да замаял. Прицепился уже неделю как банный лист: продай ему, да продай. Втемяшилось ему отсюда нас выселить. Будете, мол, дескать, в поселке, а сюда из города пригласит дьячка, себе в помощь.
      Григорий Иванович.  Выселит. У них это просто. В городе вон выселили музей - отдали здание церкви; дворец культуры выселили - тоже отдали. А уж тебя и подавно: выселят - и не пикнешь.
      Ирина Петровна.  Не на такую напали.
      Григорий Иванович.  Вылетите, как пробка.
      Ирина Петровна.  У нас ордер.
      Григорий Иванович.  Ордер! А у них власть! У музея, поди, тоже бумаги были.
      Ирина Петровна.  Черт возьми! Откуда? Что? Попы эти! Катимся-то куда?!
      Григорий Иванович.  Туда и катимся. Им-то что?
      Ирина Петровна.  Еще как путнего в гости его позвали.
      Григорий Иванович.  Ага, зовите больше его, зовите. Этим ребятишкам палец в рот не клади - в горло моментом вцепятся. (Пауза.) Я к тебе - вот что, Ирина Петровна,- в пятницу - партсобрание. Как обычно, в девятнадцать ноль - ноль. Повестка дня - выражение протеста коммунистов поселка Бура антинародной политике нынешнего российского правительства и текущие вопросы.
      Ирина Петровна.  Я отсюда никуда не поеду.
      Григорий Иванович.  Опять за рыбу - деньги! Слышишь, что тебе говорю?
      Ирина Петровна.  Я на Всосе прожила с детства, я тут детей родила. У меня... Илюша приехал.
      Григорий Иванович.  На каком Всосе? В антиалкогольную компанию постановление было: называть это место сопкой Плеханова. Собрание, говорю, в пятницу, в девятнадцать - ноль - ноль.
      Ирина Петровна.  Григорий Иваныч, я не иду на собрание.
      Григорий Иванович.  Что такое еще?
      Ирина Петровна.  Я решила сдать партбилет.
      Григорий Иванович.  Ты сегодня, что - ненормальная? Успокойся. Я как будто этого не слыхал.
      Ирина Петровна.  Я подумала хорошо. Я спокойна. Просто мне надоело.
      Григорий Иванович.  Придешь и на собрании скажешь. Подумай еще раз, говорю. Как ты сможешь после этого товарищам в глаза-то смотреть?
      Ирина Петровна.  Какие мне на огороде - товарищи? Черви дождевые одни.
      Григорий Иванович. Ты, Петровна, говори, да не заговаривайся! Товарищей - червями назвать! Ступай домой, таблетку выпей! Компресс на лоб намотай!
      Ирина Петровна.  Надоел ты мне, Григорий Иванович!
      Григорий Иванович.  Ты это официально мне заявляешь?
      Ирина Петровна.  Официальнее некуда.
      Григорий Иванович. Были на тебя сигналы, Ирина Петровна, были! Не верил, а напрасно. Проверить хотел.
      Ирина Петровна.  Вот и иди отсюда, если проверил.
      Григорий Иванович.  Проверил!
      Ирина Петровна.  Ну, и иди!
      Григорий Иванович.  Иду!
      Ирина Петровна.  Ну, и иди!
      Григорий Иванович уходит. Ирина Петровна одна. На улице стало темно...
      В доме у Солдатовых спустя полчаса были трое: красивый мужчина 27 лет, которого знакомые называют странно - Владюша,  его жена Света, 25 лет, довольно невзрачная особа, да Бушуева Тая. От  водки Тая захмелела, она нагнулась к темному  окну, смотрит, задницу  отставила назад больше, чем нужно.
      Тая (кричит в окно и машет рукой).  До свидания, отец Николай! Спокойной вам ночи! Илья, иди уже, наконец! Владюша, давай, зови брата!
      Владюша.  Илюха!
      Света (дергает за рукав Владюшу). Сиди! Куда зенки выпялил?
      Владюша.  Чё?!
      Света.  Ничё! (Кричит Тае). Тайка, иди за стол, хватит там туда-сюда двигать.
      Тая (начинает кричать частушку, притопывает ногой).
      Не ходите, девки замуж:
      Ничего хорошего!
      Утром встанешь
      Титьки набок и пи*** взъерошена!
      (Притопывает ногой.) Оп! Оп! Оп! Оп!..
      Света (сидя за столом и подперев свою щеку ладонью, тоже вдруг запела частушки).
      У меня миленка нет!
      Что же я поделаю?
      Пойду в лес, возьму топор,
      Из березы сделаю!
      Владюша (кричит частушку, хочет плясать, но Света дергает его за рукав, он садится).
      Моя милка крышу крыла
      И оттуда сорвалась!
      Пока донизу летела
      Сорок раз обосралась!
      Тая (кричит в окно).  Илюшка, ты где?!  Давай, волоки гармошку! Веселье пошло! (Кричит частушку и притопывает ногой.)
      Я любила тебя, гад,
      Четыре года в аккурат
      А ты меня - полмесяца,
      И то хотел повеситься!
      Оп! Оп! Оп!..
      Света (поет частушку, подперевши щеку ладонью). 
      Я надену кофту рябу,
      Кофту  рябу - рябую!
      Кто с моим миленком сядет
      Морду покарябаю!
      Владюша (кричит частушку).  Некрасивая ворона,
      А красивый перелет:
      Милка с берега крутого
      Жопой шлепнулась об лед!
      Света (Владюше).  Ты достал меня, козел! Понял?
      Тая (Владюше).  В самом деле, достал!
      Владюша (Свете).  Ты что, белены объелась, Светка?
      Тая (кричит в окно).  Илюшка, гармошку давай!
      Ирина Петровна и Илья входят в дом.
      Тая (кричит частушку).   Полюбила чёрта я
      И целую чёрта!
      У него, у чёрта,
      Я уже четвёрта!
      Илюшка, проводили попа? Гармошку давай!
      Илья.  Сейчас. Ма, где гармошка?
      Ирина Петровна (Тае).  Какая тебе гармошка? Мужик с дороги - еле ноги переставляет. И тебе на работу завтра идти.
      Тая (посмотрела в окно). У, уже позднота! Правда что! Засиделась у вас. (Илье.) Ты как, в самом деле устал, Илья? А то бы проводил меня до поселка: у вас тут фонари не горят.
      Илья.  Пошли, провожу.
      Ирина Петровна (Тае).  Волки что ли тебя съедят? Чего ты боишься?
      Владюша.  Тайку волки съесть не посмеют!
      Тая (Илье).  Идешь, что ли?
      Ирина Петровна (Илье).  Посиди с братом. Чего ходить взад - вперед? Сколько годов не видались. Сидите, поговорите. Я ее доведу.
      Тая.  Ладно, тетя Ира, не надо. Я сама как-нибудь.
      Ирина Петровна.  Пойдем, на тропинку выведу, а то не найдешь.
      Тая и Ирина Петровна сходят с  крыльца.
      Снаружи светлей, чем казалось. От церкви, с ее черным силуэтом, занявшим полнеба, легло наискосок на поляну черное пятно. Такая тишина, что Ирина Петровна и Тая на мгновенье невольно остановились.
      Тая (негромко запела).  Хорошо ли я уселась?
      Не в досаду ли кому?
      Коль в досаду - я не сяду.
      Вы скажите, я уйду.
      Ирина Петровна.  Ты вот что, баба, прекрати это!
      Тая.  Чего это?
      Ирина Петровна.  А то я не вижу? Крути своим хвостом в другом месте.
      Тая.  Командира из себя корчишь?
      Ирина Петровна.  Я тебя прошу по-хорошему. Может, что и было когда-то, да быльем поросло - нечего ворошить.
      Тая.  Ворошить еще! Больно мне надо! Нужен мне твой заморыш! Я вообще случайно тут, не к нему шла! Откуда я знала?
      Ирина Петровна.  Ты здесь больше не появляйся. Поняла? Считай, я предупредила. Пеняй на себя.
      Тая.  Очень уж ты строга, тетка Ира. Строгая, погляжу. Если ты такая моральная, так чего ты Ковригина приваживаешь? У него поди-ка тоже - семья! Видела сегодня, как он вьется вокруг тебя.
      Ирина Петровна. Как у тебя язык не отсохнет? Он пришел на партийное собрание звать.
      Тая.  А, так ты же партийная!
      Ирина Петровна.  Уж представь себе!
      Тая.  Уж представила! Что же это у вас, у партийных, такие дети родятся разные?
      Ирина Петровна.  Тебе, Тайка, космы давно не рвали? Забыла? Я напомнить могу.
      Тая.  Я что сказала? Только то, что один - на Карла Маркса похож, а другой - на Фридриха Энгельса. Видно, много партийных книжек в молодости читала. Попрошу себе у Ковригина: пусть мне тоже даст почитать.
      Ирина Петровна.  Догоню сейчас и напинаю!
      Тая.  Ладно, не трясись, тетка Ира! Не нужен мне сынок твой, оболтус.  У меня вообще, к попу дело было.
      Ирина Петровна.  Не ври ко!
      Тая. Что такого? У попа тоже есть книжки! Спокойной ночи, тетя Ира, не кашляй! (Уходит.) 
      Ирина Петровна.  Уродится же такая зараза.
      Луна прячется за тучу. На улице темень...
      Следующее утро выдалось безветренным, ясным. Потом солнце припекло, как на юге. В доме у Солдатовых стало душно. Начала гудеть и ударяться в стекло жирная муха. Время - далеко за полдень.  Вернулся с рыбалки Владюша. 
      Илья (сел на постели).  Пи-ить!..
      Владюша.  Проснулся? Мастер ты спать, Илюха - уже обед скоро. На, рассол - полегчает.
      Илья (выпив рассол). Давно я так...
      Владюша.  Может, опохмелиться?
      Илья.  Думать про нее не могу, сразу воротит. Молчи... Муху выгони: гудит, надоела.
      Владюша.  На то и лето, чтобы мухи жужжали. (Поймал муху в кулак, послушал ее, потом раздавил и отбросил в угол, руку обтер об штанину.) Такой сегодня клев был с утра, а потом как начало парить - и вся рыба заснула. Думаю, что сидеть? Пойду к вечеру, может быть - в ночевую.
      Илья (держит ладонями свою голову).  Что тут у вас за водка?
      Владюша. Трещит? Ну, на то и голова, чтоб трещала. (Перекладывает рыбу из проволочного садка в чашку.)   Интересно, рыба на одном месте живет или плавает вверх и вниз по реке? А? (Не дождался ответа.)  Три ерша, два окуня, чебаки. Пять чебаков. Мальки не считаются. Кыс-кыс-кыс! Васька, иди сюда! На - мальков! Кыс-кыс! Васька!.. Где он? В огороде опять? Такой вырос кот кровопийца, вампир! Я на Всосе котенком его подобрал, увязался по берегу за мной и мяукает - наверное, из дома удрал. Теперь вырос - трясогузок, воробьев ловит: только перья летят. Поймает - и сразу в дом тащит: похвастаться, видно, хотит.
      Входит Света.
      Владюша (Свете).  Ты с работы, что ли сбежала?
      Света.  Отпросилась.
      Владюша.  Балуют вас. Конторские - одно слово. Тогда будешь уху варить.
      Света.  Я на эту рыбу уж смотреть не могу. Каждый день - рыба, рыба.
      Владюша.  Предлагаешь тебя кормить ананасами?
      Света.  Он меня кормит! Между прочим, я сама зарабатываю.
      Владюша.  На то и жена, чтобы сама зарабатывала. Я сегодня вечером в ночное пойду.
      Света.  Куда? Еще что придумал?
      Владюша.  На рыбалку иду.
      Света.  Может быть, на другую букву, на - "е"?
      Владюша.  На букву "рэ", на рыбалку!
      Илья.  Голова болит! Тихо!
      Владюша (Свете, негромко). Стопку. (Света налила в стакан из бутылки с бумажной пробкой.)
      Владюша (Илье).  Илюха, на, выпей.
      Илья.  Что?
      Владюша.  Антипохмелин это.
      Илья.  Водка?
      Владюша.  Водка, да.
      Илья.  Сейчас сдохну. (Выпивает водку.)
      Владюша.  Ничё! От ста грамм еще никто не подох!
      В дом вошла Ирина Петровна.
      Владюша (Ирине Петровне).  Напоила, мамка, сына на радостях!
      Ирина Петровна.  Что с ним? (Илье.) Что, тебе плохо?
      Владюша.  Отвык. В Питере по-деревенски не выпьешь: сразу заметут в вытрезвитель.
      Ирина Петровна (Илье).  Ложись, Илья. Может, за доктором? Владюша, сбегай.
      Илья.  Ма, не надо доктора, все нормально. Уже лучше делается. Опохмелился.
      Владюша.  Ну, что, мне бежать?
      Илья.  Говорю же, не надо.
      Владюша.  Легче?
      Илья.  Да, легче.
      Владюша.  А не верил! Сто грамм - великая вещь. Рецепт здоровья. Ценность мирового масштаба. ЮНЕСКО, во!
      Ирина Петровна (про Владюшу).  Замолол языком! Этому все ни почем!  В три горла халкает - а как огурчик.
      Владюша.  Могем, маманя, могем! Ладно, не буксуй в любимой колее. (Свете.) Пошли, Светка, почистим рыбу по быстрому! Есть там нож на колонке.
      Света.  Пошли. (Владюша и Света уходят.) 
      Ирина Петровна.  Покушал бы немножко.
      Илья.  Правда. Огурцы есть?
      Ирина Петровна.  Конечно.  (Приносит на тарелке еду.)  Хлеб возьми.
      Илья ест и заметно оживает. 
      Илья.  О как! И ухи захотелось.
      Ирина Петровна. Значит, отошел, слава богу!  Сейчас они, быстро вдвоем. (Пауза.)  Никак у нас не ладится с ней. Вроде бы, и девка хорошая. А все как-то... Я ей - слово, а она - два.
      Илья.  Не находишь общий язык с невесткой? Ну, на то и свекровь.
      Ирина Петровна. Ну, на то! Ну, на то!.. У Владюши перенял? У Владюши все просто: "ну на то!..". Только вот с твоими я ведь не ссорилась: ни с Оксаной, ни с Леночкой,- с этой же все не так. Сядет в угол и глядит волком.
      Илья.  А чего у них ребят нету?
      Ирина Петровна.  Спроси. Я уж не лезу к ним: ну их!.. Владюшка тоже таким охотником сделался! Каждый выходной - его дырка-свист! Особенно теперь, когда в отпуске. На охоту, на рыбалку, на охоту, на рыбалку, на охоту, на рыбалку - как только не надоест?!
      Илья.  А что ему еще делать?
      Ирина Петровна.  В деревне-то что? Железо на крыше прогнило надо менять - не меняет. Яблони надо садить. Который год его прошу: съезди в питомник, саженцев привези. Но где же он потащится с ними! Разве он будет с ними прыгать по электричкам? Что ты! Он лучше так, дичку горькую погрызет. Да хоть... навозом бы хоть взял, обеспечил. Смешно сказать: в деревне пятый год не можем огород унавозить. Замаялась с ними. Или старая, может, стаю так поэтому...
      Илья.  Что ты, ма, какая ты старая?
      Ирина Петровна.  Старая. Теперь уж дорога ясна. Один конец. Быстро так - будто и не жила вовсе. Как один миг... Ладно. Ты-то почему мне не пишешь? Трудно черкнуть два слова?
      Илья.  Просто... О чем писать-то?
      Ирина Петровна.  Жив, здоров. Мне много не надо.
      Илья.  Так и так ведь понятно, что жив. Если что случится - напишут.
      Ирина Петровна.  Ну, типун тебе на язык!  Я ночами не сплю, думаю о тебе, лежу тут. Что ты, где?.. Леночку-то не видишь?
      Илья.  Нет.
      Ирина Петровна.  Вот она жизнь!  Так ведь хорошо начиналось.
      Илья.  Ма, хватит охать! Что-то здесь душно в доме, на скамейку пойду, посижу.
      Ирина Петровна.  Рассказал бы хоть, как ты теперь? До какого у тебя отпуск?
      Илья.  Потом, ма, потом.
      Ирина Петровна.  Уж тебя и не спросишь. Как хорошо было, когда маленькими-то были...
      Илья вышел  из дома, сел на скамейку, в прохладу - на Урале в любую жару воздух в тени прохладен. Перед церковью  на поляне стругает рубанком доски отец Николай.  
      Илья. Отец Николай, отдохните! Будет вам на солнце пекчись! Идите, перекурим немножко!
      Отец Николай (подходит к Илье).  Добрый день, Илья! Как самочувствие ваше?
      Илья.  Ничего, нормально.
      Отец Николай.  Я очень этому рад.
      Илья.  Что, косой был вчера? Это со мной бывает.
      Отец Николай.  Мне показалось, что немножко вы перебрали. Впрочем, это понятно: ведь вы давно с родными не виделись. Надолго вы приехали на родину?  
      Илья.  Ничего я не перебрал. Просто, траванулся немного. Я все помню, что было. Вот, подтвердите мне теперь трезвому, отец Николай - значит, бог есть?
      Отец Николай.  Есть.
      Илья.  За базар отвечаешь?
      Отец Николай.  Извините, но в таком духе я не общаюсь.
      Илья.  Ладно. Хорош, парень, не дуйся - это все ерунда. Давай, на отвлеченные темы. Давайте, то есть. Да, отец Николай? Как вам у нас в поселке? Привыкли?
      Отец Николай.   Весной было тяжелее, когда я сюда приехал. Теперь с людьми познакомился, о поставке стройматериалов договорился, быт наладил. Безусловно, не сразу все удается - я тем более, здесь один, без помощников. Отслужу службу - иду работать, ночью вынужден сторожить.
      Илья.  Тащат?
      Отец Николай.  Тащат.
      Илья.  А как иначе? Без этого нельзя.
      Отец Николай.  Что еще неудобно? Церковь и церковный дом этот - от поселка удалены. Поэтому когда из города сюда переедет дьячок - это не решит все вопросы. Я ночью как сторожу? Выгляну в окошко - все. А ему из поселка сюда - не набегаешься.
      Илья.  Это да. А с другой стороны - кому это надо? Нравится вам мучаться - ну и мучайтесь с ним. Это ваши проблемы. Если разобраться, то кому эта церковь нужна? Простояла она заброшенной семьдесят лет - и еще бы сто простояла. У нас посчитать в поселке - и верующих нет.
      Отец Николай.   Это мнение ошибочно. Очень большая потребность в храме у многих и очень многих.
      Илья.  У кого, к примеру?
      Отец Николай.  У многих.
      Илья.  Ну, у кого, у кого?
      Отец Николай.  В воскресенье увидите. Жигалова Наталья Геннадьевна всегда ходит с внучкой...
      Илья.  Внучке - развлеченье вместо театра.
      Отец Николай. Супруги Астаховы прожили в гражданском браке почти двадцать лет, а все-таки, пришли ко мне и венчались.
      Илья.  Ищут новые сексуальные впечатления.
      Отец Николай.   Карелин Сергей Леонидович...
      Илья.  Жив еще старпер? Этому - молись, не молись... Вы знаете, кто он? Спросите у любого в поселке: сколько на нем крови? Сколько он народу по доносам упек?
      Отец Николай.  Илья, господь о нем знает всё, а мне всего знать не нужно.
      Илья.  Публика у вас неказистая, отец Николай.
      Отец Николай.  К богу всем открыты врата.
      Илья.  Только чинить эти ворота у церкви досталось вам одному. Не очень ваша сборная кинулась вам на помощь. Где этот ваш Карелин?
      Отец Николай.  Помилуйте, Карелину почти девяносто лет. Мне очень многие оказывают посильную помощь. Вот сегодня пришла помочь ваша знакомая, которая была здесь вчера, моет пол в церкви.
      Илья.  Которая моя знакомая? Тайка?
      Отец Николай.  Таисия. Да, Тая.
      Илья.  Тайка моет в церкви сейчас?
      Отец Николай.  Да, моет в церкви.
      Илья (кричит).  Тайка! Иди к нам сюда! Тайка, давай короче!.. (Отцу Николаю.) О! Глядите, идет! Плывет пава.
      Тая (подходит, кивнула Илье головою. Говорит отцу Николаю). Вы меня звали, отец Николай?
      Илья (Тае).  Садись, посиди со мной.
      Тая.  Ой, Илюша, не до тебя.
      Отец Николай.  Нет, не я - Илья вас позвал, когда я сказал, что вы в церкви.
      Тая (Илье).  У меня очень много работы.
      Илья.  Ладно, Тайка, чё ты? Садись.
      Тая.  Я пойду, отец Николай? У меня еще лестница на колокольню не мыта.
      Илья.  Тайка Бушуева - как овечка! (Передразнивает). Я пойду, отец Николай? Тайка, а не ты ли в этой церкви со мной из пугача по стенам стреляла? (Передразнивает). Я пойду, отец Николай? А кто эти ворота поджег? Это мы бензином с тобой облили и подожгли - а потом на фоне их целовались! (Передразнивает). Я пойду, отец Николай? Разворотила половину церкви, лахудра,- сделала отцу Николаю заботу! Да, отец Николай? (Про Таю.) Это та еще штучка!
      Тая. Кто? Какая лахудра? Ни хера он меня окрестил! Меня Таисия зовут, понял, ты? Вешаешь на уши лапшу добрым людям - они подумают про меня невесть что. (Отцу Николаю.) Про меня, отец Николай, что только ни говорят! Иногда услышу - просто диву даюсь! Вот у людей язык без костей! Вот - "ветер дунет - собака лает!" Эти деревенские сплетни уже поперек горла мне! Вот они, вот у меня где! (Илье.) Но ты ведь горожанин теперь, мог бы  постыдиться попусту чесать. Пора поумней быть.
      Илья.  Нечего мне стыдиться.
      Отец Николай (Тае).  К вере своя дорога у каждого. Я, например, еще три года назад учился в университетской аспирантуре. Писал кандидатскую диссертацию на тему... (Посмотрел на Таю с Ильей.) Ну, не важно. Даже странно об этом вспомнить. Кому это могло быть нужно? Во всей стране - от силы  десяти человекам. А мне казалось, что интересней и актуальней темы для исторической науки придумать просто нельзя. Моя супруга и родители до сих пор уверены в этом.
      Илья (отцу Николаю).  Сбили вас попы с панталыку.
      Тая.  Что ты щас провякал?!
      Отец Николай.  Илья, я прошу - держите себя в руках! Нужно выбирать выражения. Я нашел себе поприще, на котором смогу больше пользы принести людям.
      Илья (Тае). С панталыку!  (Отцу Николаю). Мне для правды выражений подбирать нечего.
      Тая.  Сам ты, можно подумать, стал лучше? Тоже мне, кавалер третьей свежести! В город уезжал, говорил: Тая, жди. Я вернусь таким, таким, растаким! На белой "Волге" поедем. Будем кур давить. Какие куры тебе? Ты сам курица! Не знала я, Илья, что мы так с тобой встретимся.
      Илья (отцу Николаю). Эта швабра была моей юношеской первою любовью. Вот такие пироги, отец Николай.
      Тая.  Пойду я - хватит мне ерунду его слушать. (Уходит).
      Отец Николай.  Должен вам сказать, Илья, что вы не правы. Ваши отношения с Таей - это ваше личное дело. Однако нормы общежития, мораль требует более уважительного отношения к женщине. Вы напрасно ее обидели. Советую вам перед ней извиниться.
      Илья.  Я сказал правду  - больше ничего не сказал. Могу я говорить правду? И вообще я на нормы общежития ваши плевал! Вот и всё!
      Отец Николай.  Печально, если это действительно так.
      Илья.  Ты, отец Николай, еще молодой! Еще пороха не понюхал. Послушай меня. Эти ваши нормы морали - брехня, опиум для народа. Церковь ваша брехня. Государство, исправительные колонии - брехня. Мир - брехня. И мне это ясно.
      Отец Николай.  Вам, Илья, наверно, тяжело жить. Без веры в мире не проживешь.
      Илья.  Конечно. Тех, кто не играет по правилам, моментально сжирают, косточек не остается. Прячься, не высовывайся из-за брусвера -  это истина. Только я на это плевал!
      Отец Николай.  Молодечество - и ничего больше.
      Илья.  Скажите, отец Николай, вы мужик?
      Отец Николай.  Странный вопрос. Ну, и что?
      Илья.  Это не ответ. Вы - мужик?
      Отец Николай.  Я - мужик.
      Илья.  Я вам, как мужик - мужику. Чтобы был язык за зубами! Никому. Ясно? Глядите. Видите? Вот. (Расстегнул свою рубаху и показал отцу Николаю подмышку.)
      Отец Николай.  Что это?
      Илья.  Опухоль. Рак.
      Отец Николай.  Это правда?
      Илья.  Это, к сожалению - да.
      Отец Николай.  Тогда вам нужно не водку пить, а лечиться! Зачем вы приехали? Вы теряете драгоценное время.
      Илья.  Лечиться? Зачем? Когда я узнал диагноз - я подумал: зачем? Лечиться? Что - это даст? Валяться в больнице - бледному, с лысой головой? Свой последний месяц на этом свете стать подопытным у врачей? Зачем, скажите? Зачем?  Этот вопрос теперь постоянно у меня на уме. Зачем я влюблялся, страдал, делал глупости, трусил, обманывал себя и других? Зачем надеялся, ждал? Зачем отдавал другим то, что можно было забрать себе? Нет ответа на этот вопрос: зачем? Квартиру в Питере отдал второй жене, а можно было пропить. На Канары бы сейчас, да, отец Николай? Да? По тёлкам? Йа! Йа! Йа!..
      Отец Николай.  Очень сочувствую вам, Илья. Главное - не предаваться отчаянью.
      Илья.  Отчаянья нет. Зачем? (Уходит).
      Илья уходит  мимо церкви прогуляться по Всосу. К отцу Николаю подходит Тая.
      Тая.  Отец Николай, я управилась. Всё. Ведро со шваброй там положила.
      Отец Николай.  Спасибо, Тая. Очень приятно, что вы сегодня пришли.
      Тая.  Благословите меня, отец Николай.
      Отец Николай.  Храни вас Господь! (Перекрестил и подал для поцелуя ей руку.)
      Тая (поцеловав его руку). Как-то не по нашенски это. (Целует попа в засос.) Так вот, чтоб мне сюда дорогу закрыть.
      Света (вышла в это время из дома и увидела целующихся Таю и отца Николая).  Мало нам было своих блядунов! (Кричит вдаль.) Илья, иди исть! Уха сварилась уже!..
      Второе действие.
      Минуло два дня. Суббота. Полдень. Солнце палит так же невыносимо. Отец Николай чинит врата у церкви. Работа у него продвинулась мало. К нему подходит Ковригин Григорий Иванович.
      Григорий Иванович.  Бог в помощь!
      Отец Николай.  Спасибо. День добрый.
      Григорий Иванович.  Бог то - бог,  да и сам бы помог, да? (Смеется.) 
      Отец Николай.  Простите, мы не знакомы?
      Григорий Иванович.  Ковригин Григорий Иванович, пенсионер, местный житель. Решил придти, посмотреть на вашу работу.
      Отец Николай.  Отец Николай.
      Григорий Иванович.  Обучались плотницкому делу, или так, своим умом?
      Отец Николай.  Своим умом больше.
      Григорий Иванович.  В каждом ремесле нужно присноровиться. Глухов Егор из совхоза, когда стелили коровник, одним топором обтёсывал доски так, что в щель между досками ножа не воткнешь. Я сам видел.
      Отец Николай.  Чем теперь занимается этот мастер?
      Григорий Иванович.  Кто его знает? Помер.
      Отец Николай (перекрестился).  Царствие ему небесное.
      Григорий Иванович.  Бывают такие умельцы, да. Волков Василий Яковлевич, такие клал печи! Ни копоти, ни угара, ничего. Любо-дорого! Из других деревень за ним приезжали. Да. Славилась наша Бура.
      Отец Николай.  Тоже умер он?
      Григорий Иванович.  Вы что? Зачем ему умирать?
      Отец Николай. Вы сказали: славилась. Извините. Я вас неправильно понял. Больше не зовут, разве?
      Григорий Иванович. Теперь никто не строится. Обнищал народ -  печники не нужны. После верховных правителей Миши и Бори - будто Мамай прошел. На весь совхоз остался один-единственный трактор - нечем поля вспахать. Совхозные теплицы стоят заброшенные: без стекол, без отопления - в них ветер воет. Вы как об этом думаете - честно так, да?
      Отец Николай.  Я мало интересуюсь политикой.
      Григорий Иванович.  Политика у нас в стране простая: слова все подбирают на букву "пе": перестройка, приватизация. И тэ дэ и тэ пе - вот и пришел нам полный "пе"!..
      Отец Николай.  Спасибо, я теперь буду в курсе, что такое политика.
      Григорий Иванович. Не иронизируйте. Я сказал так, чтоб было понятнее, а чувства за этим  - сложные.
      Отец Николай.  Не сомневаюсь в этом.
      Григорий Иванович.  Церкву чините? У нас в поселке третья часть татары живут. Татары тоже будут в церкву ходить?
      Отец Николай.  Если кто из них православные - будут. Но ведь татары в большинстве своем - мусульмане. Мусульмане ходят в мечеть. У них другая конфессия.
      Григорий Иванович.  А поляки? У нас несколько человек есть поляков.
      Отец Николай.  Для поляков нужен костел. Поляки - католики.
      Григорий Иванович.  Зазывать их в эту церкву не будете?
      Отец Николай.  Разумеется - нет.
      Григорий Иванович.  Получается - пусть имеют веру, какую хотят?
      Отец Николай.  Абсолютно точно.
      Григорий Иванович.  Зачем вы тогда зазываете сюда коммунистов? У нас своя вера. Коммунисты тоже имеют право!
      Отец Николай.  Причем здесь коммунисты? Я как-то не уловил.
      Григорий Иванович.  Притом, что коммунисты обязаны ходить в клуб. У нас собрание в клубе каждую вторую пятницу месяца. Я секретарь партийной организации поселка Бура.
      Отец Николай.  Ах, вот как? И что?
      Григорий Иванович.  Ведете пропаганду. Не отнекивайтесь, отец Николай. Я вчера посчитал. За два месяца исключились семь человек. Все - партийцы с огромным стажем! Все замечены у вас в церкви! Вот последний пример Солдатова Ирина Петровна, ваша соседка. Не явилась вчера на собрание, передала партбилет! От лица нашей партийной организации требую, чтобы вы не вторгались в наш коллектив! Соблюдайте уважение к нашей вере!
      Отец Николай.  Я уважаю вашу организацию, но хочу сказать, что коммунизм - не вера, а общественное убеждение.  В мире четыре основных веры: христианство, ислам, иудаизм, буддизм. Если желаете, я вам дам прочесть книгу. Вы убедитесь - коммунизма в ней нет.
      Григорий Иванович. Верю в победу справедливости на Земле! Верю в торжество коммунизма! Верю в счастье, верю в добро! Верю в братство народов! На хрен мне нужна твоя книга?! Не хочешь по-хорошему - скажу: были сигналы на тебя, были!
      Отец Николай.  Вы меня пугаете, что ли?
      Григорий Иванович.  Предлагаю задуматься. Есть начальники над тобой! Интересно им будет послушать, какие ты фортеля выкидываешь! Народ не обманешь!
      Отец Николай.   Не горячитесь. Что вы имели в виду?
      Григорий Иванович.  Пусть узнают, что ты здесь вытворяешь! Поп, а самогон варишь! Думаешь, если живешь на отшибе - невдомек людям? Варит поп! То-то у тебя и рожа бардовая!
      Отец Николай.  Я работаю на жаре!
      Григорий Иванович. То-то от тебя и жена сбежала!
      Отец Николай.  Это вас не касается!
      Григорий Иванович. Касается еще как! Проходу бабам деревенским не стал давать!
      Отец Николай.  Если бы вы были моложе - я бы прогнал вас взашей!
      Григорий Иванович.  Прогнал бы?! А клюкой хочешь?!. (Размахивается палкой, чтобы ударить попа и падает в обморок.)
      Отец Николай.  Что с вами? (Кричит.) Кто-нибудь! Илья! Принесите воды! Господи! Дышите! Ох, боже мой!..
      Илья (подбегает с кружкой воды).  Что с ним?
      Отец Николай.  Он без сознания.
      Илья.  Дышит?
      Отец Николай.  Не знаю.
      Илья (облил Григория Ивановича из кружки водой).  Дышит еще. Давайте, отнесем его в тень. Берите его. Тяжелый. Ложьте сюда.
      Перетащили Григория Ивановича в тень перед домом, расстегнули ему рубаху, приподняли ему голову, дуют ему на лицо, машут над ним руками.
      Отец Николай.  Надо нашатырь и "скорую помощь" вызвать.
      Илья.  Или перегрелся, или инфаркт!
      Отец Николай.  В такое пекло в пиджаке ходит!
      Григорий Иванович очнулся от обморока и пытается встать. 
      Илья.  Лежите.
      Григорий Иванович.  Встану.  Помогите мне.
      Илья.  Садитесь - посидите на лавке. Зачем стоять? Что с вами случилось?
      Григорий Иванович.  В глазах потемнело.
      Илья.  Садитесь.  Вы зеленый весь. Здесь прохладнее. Снимите пиджак.
      Григория Ивановича усаживают. Он снимает пиджак, рукавом рубахи вытирает испарину со лба.
      Отец Николай.  Я в поселок схожу - вызову "скорую помощь".
      Илья.  Сначала мать мою позови - она на речке полощет.
      Отец Николай.  Зачем?
      Илья.  Позовите. Не спорьте, отец Николай.
      Отец Николай.  Хорошо.  (Уходит.) 
      Григорий Иванович.  В обморок свалился. Старый стаю.
      Илья.  Солнечный удар, может?  Еще бы - такая жара.
      Григорий Иванович.  Раньше в жару не падал.
      Илья.  Принести еще воды? Сделать компресс?
      Григорий Иванович.  Не надо. С водой успеем.  Ты ведь - Илья?
      Илья.  Илья.
      Григорий Иванович.  Так я и понял. Повзрослел. Встретил бы где-нибудь не узнал... Кто я - знаешь?
      Илья.  Ковригин.
      Григорий Иванович.  Да, Ковригин. А знаешь - кто я?
      Илья.  Ну?
      Григорий Иванович.  Я твой отец.
      Илья.  Дальше что?
      Григорий Иванович.  Ты знал? Мать тебе говорила?
      Илья.  Намекали добрые люди. Только это брехня!
      Григорий Иванович.  Народ врать не будет. Ты на меня похож.
      Илья.  Нет. Я похож на отца.
      Григорий Иванович.  Значит, не говорила? Она и мне запретила. Только теперь - что скрывать? Вашего отца уже нет, а ты - взрослый мужик, поймешь. Она и в партию вступила из-за меня. Чтобы быть вместе. На собрании посмотрим друг другу в глаза - и всё. И так тридцать лет.
      Илья.  Ты на солнце перегрелся. Остынь.
      Григорий Иванович.  Правду тебе говорю. В браке - у нас ничего. Она честно. Лишь посмотрим в глаза - и расходимся по домам. Ты не думай.
      Илья.  Больно мне надо думать! Сейчас она придет - разбирайтесь с ней.
      Григорий Иванович.  Ты пойми - у нее никакой личной жизни, кроме нашего собрания, кроме партии. Вы с братом - уже здоровые лбы: сами по себе, мамка вам не нужна. А ей как дальше? Ты приехал, погостишь и уедешь - а она забоялась слухов, партийный билет сдала. Ты ей скажи: не надо! Чего теперь бояться? Ты знаешь. Пусть болтают, кто что хотят...
      Ирина Петровна (входит).  Что с ним?
      Илья.  Он очнулся. Был без сознания.
      Ирина Петровна.  Вот и хорошо. Не будет шастать на нашу гору.
      Илья.  Ма, это правда?  Он сказал, что я от него.
      Ирина Петровна (Григорию Ивановичу).  Что расселся? Вставай! Иди, откуда пришел!
      Григорий Иванович.  Хотела, чтоб ему чужие сказали?
      Ирина Петровна.  Шуруй отсюда, пока живой! И больше чтоб нога твоя не ступала!
      Григорий Иванович (Илье).  Мы с ней были - жених с невестой.
      Ирина Петровна (Григорию Ивановичу).  Какой ты был жених?! Что несешь?!
      Григорий Иванович (Илье). Почти. Еще бы немного. Но мне родня помешала. А тут отец ваш - сватов.
      Ирина Петровна (Григорию Ивановичу).  Родня ему! Ты сам струсил! Думал, думал, нервы мотал. Как бы карьеру себе не испортить тестем военнопленным! Карьеру! Комсомольский вожак!
      Григорий Иванович (Ирине Петровне).  Он сын мой! И ставим на этом точку.
      Ирина Петровна.  Кто тебе сказал, что он сын?
      Григорий Иванович.  Ты.
      Ирина Петровна.  Я это не говорила.
      Григорий Иванович.  Тогда чей он - скажи!
      Ирина Петровна.  Он мой сын.
      Григорий Иванович.  Твой-то я знаю. А я на пальцах считал!
      Ирина Петровна.  Терпение мое лопнуло!  Или ты уберешься сейчас - или мы!
      Илья (Ирине Петровне).  Ма, проводи его - а то упадет.
      Ирина Петровна (Григорию Ивановичу).  Пошли, изверг!
      Григорий Иванович (Илье).  Илья, помни, что тебе говорил! Ты мой сын!
      Ирина Петровна (Григорию Ивановичу).  Заткнись ты!  (Уходят). 
      Илья садится на лавку. С берега идут к дому Света и отец Николай, несут за ручки корзину с мокрым  бельем.
      Света (кричит).  Владюша!
      Владюша (быстро появляется из дверей).  Что?
      Света.  Что! Что! Иди, помогай! У отца у Николая возьми.
      Владюша (отцу Николаю).  Припахали вас?
      Отец Николай.  Ничего.
      Света (отцу Николаю).  Спасибо.
      Владюша принимает у отца Николая корзину и со Светой уносят ее во двор.
      Отец Николай (Илье).  Где он? Ушел?
      Илья.  Ушел.
      Отец Николай. И хорошо сделал. С таким озлобленным человеком общаться -  невольно сам озлобляешься.
      Илья.  А вы не озлобляйтесь.
      Отец Николай.  Это, конечно, грех. (Крестится.) Господи, прости меня.
      Илья.  Ты теперь - прощенный? Обмахнулся - и всех делов. Удобно, что говорить.
      Отец Николай.  Это таинство, Илья. Не нужно с этим шутить.
      Илья.  Почему не нужно? Давай, пошутим. Обмахнемся потом, если что. Меня тошнит, Никола, от твоего лицемерия!
      Отец Николай.  Больше не желаю спорить на эту тему. Пусть каждый остается при своем мнении. Жизнь рассудит, кто был не прав. (Идет чинить церковь.)
      Илья.  Чини, чини! Это я ее поджег в прошлый раз! И никто не прибежал заливать! Значит, никому она не нужна!
      Владюша (вышел из дома).  Что орешь?
      Илья.  Да разборки с попом устроил. Чтобы не расслаблялся. (Пауза.) Ты топтался в сенках, когда этот был - слышал наш базар?
      Владюша.  Слышал.
      Илья.  Что скажешь?
      Владюша.  Надо поговорить.
      Илья.  Ну, говори. 
      Владюша.  Илюха, мне надо сибирскую лайку. Без собаки - труба. Вернешься в Питер -  в клубе собаководов купи.
      Илья.  Какая лайка?  Ты слышал с этим наш разговор?
      Владюша.  Слышал.
      Илья.  Что скажешь?
      Владюша.  Ничего. Илюха, без собаки - труба. Ушел бы сейчас на охоту. Но без собаки - не охота, а одна маета. Держал я двух кобельков в том  году - оба сдохли. Не знаю: или зараза какая прикинулась, или Светка их отравила. Не любит Светка, когда я не дома. Светка их могла отравить.
      Илья.  У юбки держит?
      Владюша.  У юбки. Она и удочки мне ломала. Удилище было классное из бамбука - она его об столб, потом - ногой, в щепки. В общем, она достала.
      Илья.  Чего ей надо от тебя?
      Владюша.  Ничё не надо. Ревнует - типа того. Боится, что я по бабам. Вернусь с охоты - обнюхает всего. Уже плешь проела мне - типа любит. Надоела - зудит, зудит.
      Илья.  Может, правда она того?
      Владюша.  Любит, что ли? Да нет! Какая у ней любовь? Так только вредность одна. Дескать, ей со мной плохо - значит и мне не должна жизнь медом казаться.
      Илья.  А бабы что?
      Владюша.  Да что бабы? Скоро орехи на кедрах созреют. Уйду подальше в тайгу. Там тишина. Ни визга, ни шипенья нет. Какие бабы? Нагнешься в ельнике, отклонишь ветку, глядишь - грибы стоят: такие... красноголовики, шляпки с мой кулак. И тишина в лесу, смолой пахнет. Птицы перекрикиваться начнут. Залезешь по стволу - батюшки мои! Красота! Деревья  желтые, зеленые, красные. Листья на осинах дрожат. Думаешь, вот люди не видят! Видеокамеру бы мне! Домой придешь - начинает куртку вертеть, ищет длинные волосы. Лучше бы не возвращался. Где был, да что? И доказываешь ей неделю потом, что ты не верблюд. Илюха, купи мне породистого щенка, с прививками, ладно? У нас в округе настоящих лаек сибирских нет, дворняги какие-то. Сдохли в том году в конуре, из пасти пена пошла. Если и с прививками сдохнет - значит Светка их травит. Шкуру с нее спущу.
      Илья.  Пусть она тебе доказывает, что она не верблюд. Почему мы все время доказываем? Пусть она. Найди ей такое занятие. Будто бы ты ревнуешь. Еще рада будет радешенька, когда ты уйдешь.
      Владюша.  Чё? Я устрою. Пусть докажет. Зуб даю, она собак травит. (Уходит в дом.)
      Илья остался на улице. Отец Николай плотничает около церкви. Немного погодя в доме начинаются крики. На улицу выбегает Света, за ней Владюша.
      Владюша.  Ты куда идешь? Ты ответь!
      Света.  В магазин иду! Отлынь от меня!
      Владюша.  Что за магазин такой? Чем  торгует? Где он, магазин этот? В кустах?
      Света.  Я тебе такие сейчас кусты покажу! Ты взбесился! Отстань от меня, дурак!
      Владюша.  Кто дурак? Я дурак? Она по кустам с попом шляется - а я дурак, значит! Я не понимаю ничё?!
      Света.  Он пришел, твою мать позвал - разве я виновата? Как я должна была корзину с бельем тащить? Одна, что ли? Или там бросить?! (Илье.) Илья, скажи ему, что поп мать вашу вызвал!
      Илья.  Откуда я знаю? Я что ли за ним слежу?
      Владюша.  Нашла себе кобеля, сука!
      Света.  Отец Николай, скажите ему, что вы свекровь вызвали!
      Отец Николай (подходит).  В чем дело?
      Света.  Скажите ему, что  свекровь ушла, и вы помогли мне корзину в гору поднять. А то он разорался, дурак!
      Отец Николай.  Совершенно верно. Я вызвал Ирину Петровну, потому что старику стало плохо. Илья велел ее звать. Подтвердите, Илья.
      Илья.  Какому старику? Я не знаю. Не приплетайте меня.
      Владюша.  Поп - потаскун известный: весь поселок о нем твердит! Попробовать решила, ага? Совести у вас нет! На глазах, среди бела дня! Ильи бы хоть постыдились! Гады, паразиты! Убью! (Дает пощечину Свете.) 
      Отец Николай.  Илья, это подло! Не лгите! Подтвердите ему!
      Илья.  Леди Макбет из поселка Бура.
      Света.  Ты! Ты меня! За мою любовь? Сволочь!
      Быстро подходит к дому Ирина Петровна. 
      Ирина Петровна.  Что у вас происходит? Владюша, зачем ты ее? За что?
      Илья.  Поп на речке к Свете пристал.
      Отец Николай.  Это ложь!
      Ирина Петровна (отцу Николаю).  Ах, ты! Глаза бесстыжие вылупил! Рясу нацепил - и все можешь? Оборотень! Тьфу на тебя! Тьфу! Тьфу!
      Отец Николай.  Вы сумасшедшие!
      Света.  Неправду Илья сказал! Не было ничего!
      Владюша.  Я сам видел! Она пришла с ним!
      Ирина Петровна (отцу Николаю). Поселился! Тебя тут звали?! Жили без тебя - печали не знали! Выселил полдома - и у нас полдома хочешь забрать?! Совести у тебя нет! Не согласились?! Ну ладно, он по-другому подгадит! Так подгадит - что только держись! Сами не рады будем, что отказали попу! А ему что?! У него найдутся защитники! В обиду его не дадут! У него зарплата, харчи, и работа - не бей лежачего! Просто не житье, а малина!
      Илья.  Да кому он этот поп нужен? Церковь строит! В нее никто не придет! Никому она не нужна! Сейчас увидите это! Убедитесь сейчас! (Бежит к церкви и поджигает стружку у строящихся ворот. Стружки вспыхивают, как порох. Ворота церкви горят.)
      Ирина Петровна (Илье).  Илья, не делай! Не надо! Нас накажут! Ты что?!
      Илья (возвращается). Праздник! Фейерверк! Карнавал! А? Отец Николай?!
      Отец Николай.  Как я вас ненавижу! Вы не люди - скоты! Сдохните все, сдохните, как скоты! Без веры! Без покаяния! Сдохните! И он первый! Сдохнет! У него рак!
      Ирина Петровна.  Какой рак, Илюша?
      Илья.  Болезнь.
      Отец Николай сходил к верстаку, где он обтесывал доски, возвращается с топором. Топором обрезал хвост на своей голове. Уронил волосы, уронил топор,
      встал на колени.
      -----------------------
      Вечер этого дня. На столбе у церкви горит фонарь.
      Видно, что отец Николай стоит на коленях.
      Тая Бушуева подходит к нему.
      Тая.  Я гляжу сегодня - на Всосе дым. Дверь сгорела? Это я, Тая. Можно было пожарную машину вызвать из города. Но она не успеет: пока приедет в поселок - тут одни головешки. Хорошо, что в церкви каменный пол. Ворота уже горели раз. Это не страшно: стены из кирпича... Тетка Ира против была, чтобы мы с Илюшкой встречалась. Мы тогда ворота бензином облили и подожгли. И на фоне их целовались: пусть все знают о нашей любви. Но никто не прибежал из поселка. Ворота прогорели, погасли.
      Из дома вышел Ковригин Григорий Иванович.
      Григорий Иванович.  Покурить вышел. Поставили Ирине Петровне укол. Вроде бы успокоилась.
      Тая.  А что с ней?
      Григорий Иванович.  Нервы сдали. Рыдает. Велела меня позвать. Мы же старые знакомые: она тридцать, а я сорок лет в партии. Секретарь партийной организации поселка Бура. Велела позвать. Коммунисту без товарищей тяжко... (Отцу Николаю.)  Не переживайте вы так из-за этих ворот! Подумаешь, какое несчастье! Ворота! Обидно, конечно - строили. Я понимаю. Я ведь тоже старался, строил всю жизнь. Совхоз строил, школу, больницу. Строил дороги, мост. А потом мне сказали: "Довольно, коммунисты! Больше вы не нужны!" Даже не сказали "спасибо". (Пауза.)  В этой церкви в революцию убили попа, ограбили, забрали все ценное. После гражданской войны был другой поп. Мне рассказывали - он любил рысаков. Когда на речке Бура встанет лед, он разгонялся у поселка - и верхом на вороном жеребце по льду! Только осколки льда из-под копыт - во все стороны! Однажды где-то здесь, на Всосе, он провалился. Мужики его доставали из полыньи. Его спасли, а жеребца унесло. А вскоре унесло и попа - арестовали его, забрали. С тех пор здание церкви бесхозное. Сколько я в свое время ни бился - ни одна организация не брала ее на баланс. Эта церковь в поселковой схеме называется "Никола на Всосе", хотя постановление было о переименовании сопки - в сопку Плеханова...
      Из дома вышел Илья.
      Илья.  Тайка, ты одна прибежала?
      Тая.  Больше никто не пришел?
      Илья. Никто.
      Тая.  А зачем идти? Если загорелось - значит сгорит. Значит, судьба такая. Пока пожарники из города едут - от дома остаются одни головешки. Что у вас с теткой Ирой?
      Илья.  Это называется - нервный срыв. Успокоилась сейчас от укола. Ничего, не страшно. Это пройдет. Все пройдет, Тая. Помнишь, как мы стояли?
      Тая.  Помню еще.
      Илья.  И сейчас за меня пошла бы замуж?
      Тая.  И сейчас бы пошла.
      Илья.  Из меня супруг - некудышний, непостоянный. Это проверено опытом. Я два раза был женат, но пока еще не венчался. Надо все попробовать в жизни, Тая. Под венец за меня пойдешь?
      Тая.  Да.
      Илья.  Может быть, шучу?
      Тая.  Да.
      Илья.  Муж из меня неважнецкий, но на месяц, быть может, хватит. Дольше жить с тобой не буду, учти. Ты согласна?
      Тая.  Да.
      Из дома вышла Ирина Петровна, ее поддерживают за локти, сопровождают Владюша и Света.
      Ирина Петровна.  Илюша!
      Владюша.  Хочет видеть тебя. Куда ты - туда и она!
      Ирина Петровна.  Илюша!
      Илья.  Я здесь, мама! Не надо плакать. Надо думать, как жить! Будем веселиться! Ма, поздравь меня: я женюсь! Мама, не удивляйся. На Тае.
      Владюша.  Ни фига себе!
      Илья.  Повенчайте нас, отец Николай.
      Отец Николай.  Я недостоен духовного звания.
      Тая.  Повенчайте.
      Илья.  Вот тебе раз! В кои веки обратились к попу - он в отказ!
      Отец Николай.  Не имею морального права подходить сейчас к алтарю.
      Илья.  Мы туда не пойдем, мы здесь, на полянке. Пожените нас, отец Николай! Я прошу.
      Отец Николай продолжает стоять на коленях. Илья встает на колени перед ним. Рядом с Ильей встает на колени Тая. Ирина Петровна, Владюша, Света - тоже встают.
      Илья (Григорию Ивановичу).  Товарищ, который под вопросом, ты что стоишь?
      Григорий Иванович медлит, потом опускается на одно колено.
      Илья.  Отец Николай...
      Отец Николай.  Объявляю вас мужем и женой. Будьте счастливы. Будьте счастливы, не смотря ни на что.
      Илья и Тая целуются. Все, кроме отца Николая, встают с земли.
      Илья.  Айда в дом! У нас праздник! Свадьба! Встречай молодых!
      Владюша (Илье).  На руках неси жену! Жена - на то она и жена!
      Илья поднимает на руки и уносит в дом Таю.
      Владюша.  Эх! Мать моя, женщина! (Поднимает на руки Свету и несет ее в дом.)
      Света (смеется).  Да ладно уж! Я сама! (Обнимает его за шею).
      Владюша (смеется).  Сделал жене втык, а она и рада. (Уходит.)
      Григорий Иванович.  А вы, отец Николай?
      Отец Николай отрицательно качнул головой. Григорий Иванович  уводит в дом Ирину Петровну. В доме топот, крики, свист, Владюша прокричал: "Горько!", начинает играть гармошка.
      Голос Таи.  Пить хочу, меня напойте
      Из ковша, из медного.
      Всех люблю, не обегаю
      Богача и бедного!..
      Оп! Оп! Оп! Оп!...
      Кто солдатиков не любит?
      Я согласна их любить!
      Образованные люди
      Знают, что поговорить!..
      Отец Николай (на коленях, молится).  Отче наш, ижи еси на небесех! да светится имя твое! Да приидет царствие твое! Да будет воля твоя, яко на небеси  и на земли! Хлеб наш насущный даждь нам днесь. И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должникам нашим, и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого...
      Гармошка замолкла. В доме - невеселый крик: "Горько!"
      Отец Николай смотрит вверх.
      Небо в августе такое черное!
      Звезды такие яркие!
      Над поселком Бура горят яркие звезды.
      Отец Николай смотрит ввысь.
      Занавес.