Гомики - народ смелый. И, обрабатывая Компа, Мюрек всегда помнил о самолюбии пассивного и его способности при случае отомстить. Голый Рамалий застонал в углу на кушетке. Комп оторвался от микроскопа (он с интересом рассматривал под небольшим увеличением рамалиевы эритроциты) и подошел к нему. Хрупкое, бледное лицо на синтетической подушке дернулось, ресницы вздрогнули. Но он не очнулся. Комп опустил ладонь на его руку и понял, что тот просто замерз. В лаборатории было не холодно, но очевидно, летаргик еще не восстановил свою естественную терморегуляцию или его просто лихорадило. Комп достал из встроенного шкафа в стене лаборатории белое пушистое одеяло и заботливо укутал спящего. С некоторых пор Рамалий начал дышать ровно, как при нормальном сне, и Комп не сомневался, что он придет в себя и его можно будет попробовать порасспросить кое о чем. Комп снова сел за микроскоп. Поразительно. Эритроциты Рамалия не были похожи на человеческие. И насколько Комп мог понять, они вообще не имели себе аналогий среди млекопитающих. Или хотя бы рептилий. Комп сверился с таблицей. Крупные, ядерные, выпуклые, они вполне могли бы принадлежать лягушке или тритону или еще какой-либо амфибии. Среди остальных элементов крови были очень странные клетки, совершенно ни на что не похожие. Может, опухолевые? Комп решил отнести кровь Аргису, пока не сообщая, откуда она. Комп выключил микроскоп и снова в недоумении уставился на рентгеновский снимок черепа. Он положил считать это все в целом уродством, атавизмом. Хотя Рамалий внешне не производил впечатления урода. Напротив, это был человек не просто красивый, а принадлежащий к высшей генетической расе и по форме и размерам черепа, и по строению конечностей, и по удивительной, гармоничной, утонченной прелести его лица. Однако череп этот был странный, очень странный. Например, Комп мог поклясться, что нижняя челюсть Рамалия - это ни что иное, как первичный, изначально водный, допотопный меккелев хрящ. Что за атавизм такой? Таких атавизмов не бывает. А скуловая дуга? Сразу видно, что она на своем месте и тут ей и положено быть. Но это не нижняя височная дуга, как у всех нас, и не верхняя, как у ящериц. Таких дуг, насколько Комп мог судить, не было даже у древних плезиозавров и рыбоящеров. Вообще, в целом, впечатление было такое, что лежащий на кушетке субъект каким-то образом, миновав всех пресмыкающихся и млекопитающих предков, произошел сразу от древнейших амфибий. Причем таких, которые сохранили в своем строении черты хрящевых рыб. А подобных амфибий в палеонтологической летописи родной планеты Комп не знал. Комп еще раз обернулся и с интересом посмотрел на лежащего. Вывод мог быть только один - инопланетянин. Рамалий пошевелил рукой, дернулся и медленно раскрыл глаза. Огромные, круглые, ярко-зеленые, они были великолепны и страшны одновременно. Рамалий приподнялся на кушетке и зажмурился от света лампы, ударившего ему в глаза. - Хет? - прошептал он вопросительно. Потом опять, со слабым стоном, откинулся на подушку. Комп сел сбоку кушетки, загородив свет. На лице лежащего отразились страх и удивление. - Не волнуйся, - заверил его Комп. - Все в порядке. Ты понимаешь? Рамалий слабо кивнул. Очевидно, он знал арцианский, на котором говорили в Аотере. - Ты кто? - в свою очередь спросил он. Говорил он без акцента, но голос его был слаб и звучал болезненно. - Аотерец. Зовут меня Комп. - А где Хет? - Кто это - Хет? - А... - Рамалий опустил глаза и зачем-то посмотрел в угол лаборатории. Причем во взгляде его промелькнула такая мука, как у затравленного животного, которое знает, что деться ему некуда, но все равно ищет, куда спрятаться. - А разве не она привезла меня сюда? - Нет. Рамалий замолчал, закрыл глаза. Он очевидно, утомился разговором. Кого это он вспомнил? Может, так зовут кого-нибудь из прислужников Элвера, одного из его биороботов? Комп решил оставить Рамалия в покое. Пусть отдыхает. Он наладил для него систему. Потом, когда раствор в капельнице кончился, он уколол его хорошим снотворным и потушил в лаборатории свет. Оставить Рамалия в лаборатории одного Комп, однако, не решился. Он достал раскладушку и устроился на ночь возле вытяжного шкафа. Комп был уверен, что инопланетянин - находка для Мюрека и изо всего в целом что-нибудь выйдет. Хотя вероятно, ничего хорошего. Рамалий медленно приходил в себя и начинал ориентироваться в окружающей обстановке. Было совершенно очевидно, что бессознательное состояние в нем поддерживалось искусственно. Более того, Комп был уверен, что Рамалия специально накололи чем-то (у него для подтверждения гипотезы было несколько подобных веществ, все - пирамидного производства), объявили мертвым и заточили в гробницу. После этого он мог проспать сколько угодно, Элвер мог им совершенно не интересоваться. То, что он не убил Рамалия, а только усыпил его, должно было служить ему чем-то вроде морального оправдания. Комп был также убежден, что Рамалия кто-то периодически приводил в чувство. Он сделал этот вывод, просматривая энцефалограмму его мозга. Половые же органы Рамалия носили следы периодических совокуплений (чего в бессознательном состоянии он проделать не мог). Кто-то являлся в гробницу и пользовался Рамалием, очевидно, испытывая к нему неодолимое влечение. Ведь ясно же, что этот некто сильно рисковал, проникая в тщательно замурованную гробницу на территории государства Элвера. Это не мог быть аотерец. Иначе Комп об этом бы знал. В Аотере скрыть что-либо от шестерки невозможно. Тогда, вероятно, сам Элвер? Комп попробовал заговорить с Рамалием об этом. Но Рамалий замкнулся наглухо, как тридакна на древнем тихоокеанском побережье. Напоминание того странного имени, которое он произнес, приходя в себя, ни к чему не привело. Рамалий, ко всеобщему удивлению, прекрасно ориентировался в компьютерной технике и умел работать за установкой. Он, конечно, в свое время организовал компьютерный центр Пирамид и покровительствовал ученым. Но это вовсе не значило, что он сам мог быть ученым. В представлении современников и потомков он был дикарем, предводителем варваров. Рамалий же знал поразительно много. Особенно ошеломляла его осведомленность в вопросах строения Земли, ее геологии, эволюции биосферы и, что всего поразительней, - в строении космоса. Мюрек, задавая наводящие вопросы, часто заходил в тупик от его ответов. Сведения Рамалия носили отпечаток культуры иной цивилизации, что укрепляло Компа во мнении, что он сам - внеземного происхождения. Его утверждение, например, что в галактике семь населенных планет (именно семь, не больше и не меньше), заставляло задуматься. Новенький сидел за установкой и терпеливо работал. На вопросы отвечал охотно, но без особого воодушевления. Он был воспитан и интеллигентен и внешностью обладал очень привлекательной, Комп скоро заметил, что Рамалий дичится именно его. Но не оставил попыток сблизиться с ним. Рамалий же, назло Компу, почему-то проникся большой симпатией к Рилу. Рил сидел перед тихо светящимся экраном у себя в комнате и щелкал кнопками. Читать он не любил. Он так и не научился как следует разбирать печатный текст. Компьютер стал для него хлебом насущным, водкой, наркотиком и любовницей. Что касается последнего, то Рил не был прирожденным гомиком. Он любил женщин. Происходя из древнего царского рода, в котором были приняты внутрисемейные браки, Рил был сызмальства приучен уважать семью, мать и сестер. На одной из них, белокурой и кареглазой Канто, он был женат и имел детей. Канто часто снилась ему, и тогда он стонал и метался во сне. Рядом в постели лежал ненавистный Комп, которого он истязал, как умел, благо тот был большим любителем. Комп быстро вскакивал и капал ему валерьянки в стакан. А потом ласково уговаривал его. Рил, скрипя зубами, отворачивался. Он засыпал и снова видел царицу, ее золотистую голову, разметавшиеся по подушке кудри, большие ласковые глаза и губы, пахнущие горьким миндалем и корицей. Сейчас тоже была ночь. Спать не хотелось. Пойти, разбудить Компа, привести его сюда? Тот, как покорный раб, согласится. Комп, вообще, неплохой мужик. Несчастный, как все аотерцы. Да разве он сам не несчастен? К этому привыкаешь... Входная дверь раздвинулась и в проходе возник Рамалий. - Явление Христа народу, - прокомментировал Рил, впрочем, вполне дружелюбно. Тебе чего? Вместо ответа Рамалий вошел и сел в кресло сбоку стола. Он был как-то особенно бледен, нездоровой, зеленоватой бледностью. Зрачки расширены. Напуган, что ли? - Рил, ты не хочешь стать моим любовником? - С чего бы это? - Рил продолжал спокойно щелкать кнопками. - Я боюсь. - Рамалий судорожно сглотнул. - Чего? Остаться девственником до археологического возраста? - Компа. Рил откинулся в кресле и внимательно посмотрел на Рамалия. Ему все стало ясно. Чтоб защитить себя от домогательств Компа, этот бедняга дошел до того, что сам предложил ему себя в надежде, что Рил заступится за него. Чего ему это стоило, Рил прекрасно видел. Рамалий был весь переполнен сознанием своего унижения. На лбу его выступила испарина, он судорожно впился пальцами в подлокотники кресла, сидел напряженно, потупив голову. На самом деле он был не просто самолюбив. Он был замкнут и исполнен царственного достоинства. Чтоб довести до подобного состояния, его надо было перепугать до смерти. - Хорошо, - спокойно согласился Рил, - Заметано. И кивнул в сторону кровати: - Ложись и спи. С Компом я поговорю. Ночь была на исходе. Надо было лечь соснуть часок. Утром - опять работа. Рил был трудолюбив, как вол, Мюрек ценил его за это. Все-таки отдых необходим даже Рилу. Рил забрался под одеяло и, вытянувшись, затих. Рамалий спал, уткнувшись лицом в угол между кроватью и стеной, занимая совсем мало места, так что можно было соснуть, его не тревожа. И вообще, Рил не собирался его трогать. От Компа он, конечно, его защитит. Но зачем еще требовать воздаяния за совсем простую услугу? В самом деле? Пусть спит. Бедняга. Вытащили из гробницы. Спал он или умер, какая разница? Это в конце концов, личное дело каждого. Наглотаться ему снотворного или цианистого калия... Стоп! Что за чушь? А, это сон. Хорошо... Красивый парень. Уже не парень, а мужик. Лет тридцать. Но в нем еще чувствуется юность. Глаза такие ласковые, зеленые, зрачки вечно бегают. Лицо нежное... Рамалий громко застонал во сне. Рил вздрогнул и проснулся. Он приподнялся на подушке. Рамалий лежал навзничь и крепко спал. Длинные черные ресницы его вздрагивали, он очевидно, что-то видел во сне, что-то тревожное, страшное. Уголки губ его дергались. Волевой подбородок. Точеный нос, очень тонкие брови. Веки, как раковины. Волосы... Рил провел ладонью по его волосам. Рамалий что-то зашептал, дернулся, вздохнул. И опять погрузился в тревожный сон. Чуткий. С ним должно быть хорошо. Он должно быть, чуткий и добрый. И совсем слабый. Комп постоянно пичкает его чем-то, так что он, вместо того, чтоб окрепнуть, теперь совсем еле ходит... Рил снова провел тыльной стороной ладони по лбу Рамалия. И тогда тот открыл глаза. В них мелькнуло такое отчаяние, такая мука, что Рил опешил. Если не хочешь, чего лег в мою постель? Рамалий попытался улыбнуться. Конечно, кому охота? Вот так все и бывает в жизни. Деваться-то некуда. Вот и Рил сидит в Аотере за компьютером вторую сотню лет. А куда деваться? На Земле уже четвертое поколение родилось и умерло с тех пор, как он жил, боролся, воевал, любил, царствовал. Все прошло. Осталось только это. Компьютер, светлый и холодный. И отношения между мужиками, постыдные, тяжелые, гнусные. Рил, перевернув Рамалия на живот, вытянул ему руки над головой и захватил сзади под подбородок. Он не стал его унижать лаской и уговорами, а сделал все сразу, причем от дикой боли Рамалий дернулся и заскрипел зубами в подушку. Потом он спокойно все терпел, и Рил очень хорошо понял, что это в первый раз. Потому он так и испугался, когда Комп начал к нему приставать... - Слушай, ты... - неуверенно произнес Рил, трогая Рамалия за спину (тот так и остался лежать ничком, уткнув голову в подушку), - ты обижаешься, да? - Нет,- ответил Рамалий. И его ответ показался Рилу вполне искренним. - Нет, не обижаюсь, - заверил его Рамалий - Мне так лучше. - Ну конечно, лучше, - согласился Рил. Лучше Компа, имелось ввиду. Потому что Рамалий догадывался, что Комп - садист. Лучше просто трахнуть. Но дело не в этом. Дело в том, что Рилу теперь было не по себе. Он слышал о таких вещах от Компа. Мол, что в партнера можно влюбиться после того, как трахнешь. С женщинами, мол, наоборот. К ним сразу пропадает всякая охота, как бы до того не был влюблен. Что-то в этом есть. Мужики все-таки, совсем иные. Даже в постели... Рил потерял нить рассуждения. Он опять погрузился в сон. Ему снилась его Канто. Только почему-то теперь вместо темно-карих глаз с лица женщины смотрели глубокие, как зеленая пучина, умные глаза Рамалия. Комп был человек безжалостный. Но большинство жертв его отмечали одну деталь. Именно - его добрый, почти ласковый взгляд, который был ему свойствен в процессе истязания. В Аотере пыточное кресло являлось необходимым элементом социальных взаимоотношений и многих ценили именно за умение хорошо пытать. Пристрастное же и неравнодушное отношение, как и в любом другом искусстве, здесь было просто не при чем и зачастую мешало. Поэтому Комп (обычно по приказу Мюрека) пытал со знанием дела, не испытывая к жертве ничего, кроме вполне человеческого сочувствия. И это было самое страшное. Рамалий, когда ловил на себе взгляд Компа, вжимал голову в плечи. Он, сидя за установкой, почти физически тяготел к Рилу. Рилу же это порой надоедало. Рамалий смотрел в светящийся экран взглядом пустым и обреченным, так что Рилу делалось дурно. Ну что еще надо? Сказано - не тронет, значит, не тронет. Ты что, не мужик, постоять за себя не можешь? Рамалий не смог бы этого объяснить. Более того - объяснять такое Рилу было противопоказано. Комп, однако, прекрасно его понимал. Он был не только умнее и тоньше, чем Рил. Именно в нем, в Компе, заключалась для Рамалия единственная надежда. Он боялся... не Компа. Все знают, что мужики - трепло. Особенно гомики. Мюрек, однако, не потакал этим привычкам. И вовсе не потому, что считал их постыдными. Разговоры за компьютером мешали ему работать. Поэтому Рил с Компом отводили душу в нерабочее время. Темы их обсуждений были разнообразны, но однако, стесняться друг друга им не приходилось. При том, что Рил сохранил все возможное уважение к Компу, он никогда не забывал о его постыдной от себя зависимости. Что думал об этом сам Комп, сказать было трудно. Он был человек очень древний, а потому исключительно странный. Теперь, когда в их жизни появился четвертый член отсека, они оба, не сговорившись, положили для себя по этому поводу не ссориться и по возможности приручить новичка. Рамалий, сладко потянувшись в полудреме, вдруг услышал рядом с постелью Рила (в которой он лежал) насмешливый шепот Компа. Он сразу напрягся, пытаясь вслушаться. Рил с Компом говорили о чем-то, к нему не относящемся. Поэтому он не стал притворяться, что спит, и открыл глаза. Огромные, зеленые, они пробежали по лицу Компа и уткнулись ему в подбородок. Потом Рамалий, внутренне себя вздернув, посмотрел ему прямо в глаза. Ничего. Только возможный интерес к тому, что он сейчас скажет. Рамалий вздохнул. Комп сидел в кресле возле кровати. Рил - за своей компьютерной установкой. Он, заметив, что Рамалий проснулся, встал и направился к шкафчику с лекарствами. Так как Рамалий наотрез отказался пить то, что приписал ему Комп, Рил вызвался сам пичкать новичка лекарствами. - Одного не могу понять, - задумчиво произнес Комп, внимательно глядя на Рамалия, как ты вообще мог воевать? Рамалий опустил глаза. - Да еще и одерживать победы? И прославиться как полководец? - Это было давно, - коротко пояснил Рамалий. - И что же? Рамалий пожал плечами: - Я видел сны... когда лежал в гробнице. И внезапно глухим, злым голосом добавил: - Эти сны истощили мой мозг. - Ну, слава богу. Теперь твои сны - укрепляющие. - заявил Рил, подходя к кровати и перебирая на ладони таблетки. В другой руке он держал стакан с водой. - Нашими заботами. Рамалий покорно выпил лекарство. Комп продолжал его изучать умным, серьезным взглядом, в котором не было и намека на глумливость. - Расскажи, - попросил он. - Что тебе снилось? - Женщина. - Твоя жена? - Нет. Хетепхерес. - Кто это - Хетепхерес? Рамалий поднял глаза. В глубине его зрачков застыла неизбывная, застаревшая мука. - Комп, скажи, ты не врешь? - Чего я не вру? - Комп вздохнул и встал с места. - Не уходи, - попросил Рамалий. Комп опять сел в кресло и уже с явным любопытством посмотрел на него. - Не уйду. Так что же? - Ты ее... не знаешь? Комп пожал плечами. - Не может быть, - прошептал Рамалий. - Она арцианка? - тоже заинтересовавшись, спросил Рил. Рамалий отрицательно помотал головой. - Нет. Она... она являлась ко мне в гробницу. - Зачем? - Чтоб трахнуться. - А ... как же? Она что, будила тебя? - Да. И заставляла делать то, чего ей хотелось. - Я... был как ватный. Я и сейчас такой, - добавил он с горечью. Комп и Рил сидели задумавшись. Слова Рамалия подтверждали гипотезу Компа, что погребенного полководца кто-то будил во время его пребывания в гробнице. Более того - Комп был уверен, что этот некто искусственно, ради собственных целей, поддерживал в нем жизнь. Иначе Рамалий, несмотря на препараты Элвера, все равно бы уже давно умер. Именно поэтому Элвер и не интересовался гробницей. Он был уверен, что Рамалий мертв и обо всех дальнейших событиях просто ничего не знал. Кто же тогда эта Хетепхерес? Ясно ведь, что не просто галлюцинация. Рамалий родился и вырос в камере. В помещении для оплодотворителей, как это целомудренно именовалось на Люке. Особей мужского пола здесь не учили ничему, даже элементарным навыкам речи. Рамалий помнил, как к нему, шестнадцатилетнему подростку, в камеру впервые пришла женщина. Она разделась и осталась стоять, голая, толстая, с висящими почти до пупа грудями. Рамалий, до того общавшийся лишь с обслуживающим персоналом гарема, женщинами спортивного типа, почувствовал прилив отвращения. Живот женщины, синеватый, как вареная куриная нога, и вся она (еще молодая, но очевидно, не следящая за собой) была похожа на большую жирную лягушку. Она подошла к голому Рамалию (самцы никогда не одевались и с рождения до смерти пребывали нагишом), и хлопнула его по заднице. Потом, потрепав по щеке, ущипнула за ухо. Рамалий рассердился. Он бросился на женщину с визгливым урчанием рассвирепевшего подростка и ... изнасиловал ее. После этого он ждал, что к нему явятся со специальным аппаратом - электрической наказывающей установкой, и как следует пропустят через него ток. Но ничего такого не произошло. Наоборот. В этот вечер Рамалий получил двойную порцию парфе, которое очень любил. Через неделю женщина явилась снова. Рамалий уже знал, что от него требуется, и исполнил все аккуратно и тщательно, но такого удовольствия, как в первый раз не получил. Утоляя обиду, он чувствовал себя мужчиной, теперь же лишь зарабатывая себе на вкусный ужин. Рамалий помнил длинную вереницу баб: стройных и нежных, как цветочный мед, жирных и обрюзгших, как требуха, молодых и веселых, старых и злых. Он научился понимать, чего они хотят, и всегда получал за это вознаграждение. А потом его усыпили. Очнулся он в космической лодке рядом с жирной старухой, которую видел уже не в первый раз и к которой испытывал особенное отвращение, так как она была равнодушна и безжалостна и требовала всегда только механического удовлетворения. Кроме того (Рамалий догадывался об этом), старуха была сумасшедшей. Здесь, в камере, похожей на ту, в которой он родился и вырос, он исполнял все, что от него требовалось. Но парфе и вареных пуху никогда не получал. Женщина усыпляла его и во сне подключала к нему трубки с питательной смесью. Она правда, редко обращалась к нему и большую часть времени Рамалий проводил во сне. Так протекли годы... Рамалий спал. Чья-то нежная, источающая незнакомый, будоражащий запах моря рука провела по его лбу. Он открыл глаза. Это была не Тетис. Это была другая женщина. На Люке много красивых женщин, но такой он еще не видел. Высокая, черноглазая, сильная, с ласковой улыбкой на ярко-розовых губах, с блестящими черными кудрями до плеч. Рамалий улыбнулся. Он хотел что-то сказать, но его губы не сумели произнести членораздельное слово. - Тс-с! - прошептала женщина и прижала палец к губам. - Пойдем! - сказала она. Рамалий покорно встал. Она вывела его из камеры и они оказались в главном отделении лодки. Он никогда раньше такого не видел: кресла, экраны, какие-то полки. Потом она отвинтила люк и показала, что надо делать. Рамалий подтянулся на руках и... Нестерпимый блеск ударил в глаза. Почва колыхалась внизу, она была блестяще-маслянистой и яркой, как ... как огромное пространство над головой. Во всяком случае, Рамалий сразу уловил нечто общее между морем и небом. Сверху бил свет огромной, яркой, горячей лампы, а вдали, совсем рядом, впрочем, колыхались зеленые веера пальм. Растений он тоже до сих пор никогда не видел. Он ничего не знал о своей планете, с которой прилетел. Природа Земли, впервые им увиденная, стала ему родной. Хетепхерес (так звали женщину), увела его с лодки Тетис. Сама Тетис сидела здесь же, на берегу. Она проводила их равнодушным взглядом. Хет спрятала лодку инопланетянки в море (где ее потом нашли аотерцы), а сама вместе с юношей из ее родного мира ушла глубоко в море. По рассказу Рамалия выходило, что они скитались где-то в глубинах Тихого океана, где меньше радиации, но зато холодно и водится какая-то тварь, которой Хет боялась. Здесь она обучила его всему: языкам, наукам, работе за компьютером. Они вернулись назад, на побережье Западной Африки, в начале 3451 года после крушения Великой цивилизации. Хет обессмертила его в своей лодке и проинструктировала, что он дальше должен делать. Явившись к людям (кочевникам-ливийцам), он без труда взял власть в союзе племен. Здесь его сочли посланцем неба, полуангелом (за неимением крыльев) полупророком (за наличие немыслимых с точки зрения рядового ойкуменца способностей). Он отвоевал у арцианцев северное побережье Африки и разрушил барьер, который аотерцы терпеливо возводили из волн морских в течение почти шести лет. Так велела Хетепхерес. Причем ее доля участия в этом гнусном деле так и осталась для Рамалия загадкой. Когда охрана была перебита, барьер был разрушен в ту же ночь, но делала это Хет сама, при помощи собственных наличных средств или использовала для этого каких-то дружественных ей разумных морских тварей, о существовании которых Рамалий догадывался еще когда скитался с нею в лодке он, конечно, не знал. Потом он завоевал Египет. Но последнего, самого главного поручения Хет, Рамалий так и не выполнил. Хетепхерес повелела ему убить Элвера, древнейшего из пирамидников. Но познакомившись с Элвером, Рамалий был им очарован. Его познания, мудрость, а главное что-то неуловимо общее, что Рамалий отмечал, но не мог постигнуть. Между ним, жалким пленником люканского гарема и мудрейшим из мужей Земли. Элвер не замедлил объяснить Рамалию ситуацию. Он в самом деле тоже не был землянином. Он был сыном Хетепхерес, родившимся уже тут, на Земле. Хет со Снофру, первым фараоном 4-й династии, воцарилась на египетском престоле после того, как Хет использовала Снофру, люканца, для тех же целей, что и Рамалия для завоевания. Это было очень, очень давно. Земляне, конечно, за тысячелетиями прошедшего времени и сменой религий, культур, цивилизаций, не смогли бы проследить аналогию. Но он, Элвер, все прекрасно помнит. Он, якобы, и есть тот наследник Снофру, знаменитый Хеопс. Рамалий слушал и не верил. Он все мог понять. Но почему это родная мать, царица, скитается по морям, как неприкаянная, а он не хочет ее знать? Этого Элвер не счел нужным ему объяснить, причину ненависти к Хет. Но зато он наглядно объяснил Рамалию смысл знаменитой Пирамиды Хуфу, поражавшей воображение землян на протяжении тысячелетий. Он, якобы, сам ее сконструировал для защиты от нападения из космоса. Это, по его словам, была солнечная батарея. Последующие фараоны копировали ее форму, но не догадывались о ее настоящем предназначении. И - странно - этому объяснению Рамалий поверил. Уверовал слепо, потому что сам был люканцем, и в тех сведениях по космической технологии, которыми снабдила его Хет, было нечто, что подтверждало подобную версию. По поводу же самой Хет Элвер сообщил только, что она пожелала уйти в море, где живет до сих пор. - То есть, уже восемь тысяч лет? - переспросил Комп. Рамалий пожал плечами, Рил хмыкнул. - Это стоит проверить, - заметил Комп. - когда, ты говоришь, она являлась к тебе? - Когда кончался период летаргии. Я должен был умереть. Но она приходила и впрыскивала мне что-то, так что я продолжал жить... и спать. - При этом она не упускала случая позабавиться, - хладнокровно констатировал Рил. Рамалий снова пожал плечами. - Действие наркотика? Но оно уже миновало. - Значит, вы ее там не найдете, - ответил Рамалий, не глядя ни на того, ни на другого, но явно заинтересованный итогом разговора. - Погоди, Комп, - отозвался Рил. - Если, как говорит Рамалий, лодка та же, ну почти та, что и у этой старухи, то мы знаем, как на нее выйти. Пошлем радиограмму. Может, мадам откликнется? Хетепхерес сидела, с тоской глядя в светящийся экран. Она понимала, что решается на недозволенное. Но отступить уже не могла. С тех пор, как из гробницы исчез Рамалий, она утратила вкус к жизни. Никогда, даже когда приблизительно через тысячу лет после приземления ее охватила ностальгия по Люку, она не испытывала такой тоски. Лучше умереть. Да так оно, верно, и будет. Она очень хорошо знала, откуда послана радиограмма с предложением встретиться и поговорить о Рамалии: из Аотеры. Мужское государство, где женщин вообще не считают людьми. Она хорошо осведомлена о тринадцатом отсеке и о страшных развлечениях веселых, сексуальных аотерцев. Хет передернуло. На что она идет? Зачем? Но спрашивать себя явно уже бесполезно. Она ждала назначенного часа, чтоб двинуть к маяку, к песчаной косе возле залива, куда ее вызвали. Хет вышла на отмель и направилась к людям на косе. Один сидел сгорбившись на огромной деревянной колоде, выброшенной морем на берег, другой стоял рядом и смотрел в ее сторону. Хет медленно брела по песку, ее купальное платье (облегающая туника из серебристого материала) блестело в лунном свете. Она пыталась понять, что ее ждет. Тот, что стоял, прислонившись коленом к старому дубу, был высок и широкоплеч, одет во что-то темное. Сидящий оставался в тени. Он показался Хет угрюмым и настроенным агрессивно. Хет подошла вплотную. - Привет, - произнес тот, который стоял, с подкупающим добродушием. - Драться будем? - еще более добродушно вопросил сидящий на старой деревянной колоде. - Чего ради? - спросила Хет. Ее выговор совсем не отличался от их. Это сразу привело Рила к мысли, что все - блеф и перед ними сумасшедшая арцианка, ведьма. - Ну, - медленно произнес Комп (он не торопясь разглядывал Хетепхерес), - Если вы не против проехаться с нами, тогда... - Мне была обещана встреча с Рамалием, - холодно и зло возразила Хет. - А он там, у нас, - объяснил Рил. - И что же? - Ничего. Кстати, твоя лодка - где? - Неважно. Вообще, ребята, вы мне не нравитесь. С вами я не поеду. Рамалию привет. Можете передать ему от меня, что он - дурак. Воцарилось молчание. - Ты люканка? - спокойно спросил Комп. - Неважно. - Отвечай на мой вопрос, тварь, - заявил Комп все тем же добродушным тоном, так что эпитет "тварь" прозвучал в его устах как "прекрасная" или "дама". - Не стану отвечать на твой вопрос, - Хет выразительно пожала плечами. Она повернулась и пошла прочь по косе. И было совершенно непонятно, как она может себе такое позволить - она была изящна и тонка в талии, с узкими бедрами, и впрямь похожа на древнеегипетскую царицу, воплощение женственности. Чтоб такая хрупкая женщина, да смогла уйти? Рил догнал ее и схватил за плечо: - Не надо нервничать. И тогда она развернулась и ударила его в челюсть. Рил согнулся пополам и осел на песок. Комп медленно поднялся и спокойно направился к ним. Он не торопясь приблизился к Хет, казалось, ничего больше не будет. Но он вдруг резко развернулся, стремясь выпрямленной кистью ударить ее в солнечное сплетение (аотерский прием, рассчитанный на то, чтобы убить). Хет увернулась и коленом въехала ему в промежность. Комп надолго вышел из строя. Но в драку вступил Рил. Они дрались, конечно, не с женщиной. Но все равно, такой драки на своем довольно долгом веку они еще не помнили. Какие-нибудь акулы или спруты, морские твари, скользкие, холодные, лишенные нервов и теплой земной крови могли позволить себе подобное. Но не люди. Хет ошиблась ударом и Рил схватил ее сзади за локоть, свернул руку. И тогда Комп принялся бить ее прямыми ударами по животу. Долго, безжалостно. Пока кровь не хлынула у нее горлом и она со стоном не сползла на песок к ногам Рила. Но и тогда она не потеряла сознания. Они связали ее и отнесли в лодку. Потом они долго исследовали море вокруг косы, стараясь обнаружить лодку Хет. Но они так ничего и не нашли. Они вывели лодку из дельты и направились вглубь, в сое тайное убежище глубоководную пещеру в материковом склоне. Здесь они обычно занимались тем, что в Аотере не то чтобы запрещалось, а не рекомендовалось: издевались над пленными ойкуменцами. И если таковой несчастный им нравился, они везли его к себе в шестерку, чтоб предложить Мюреку для работы за компьютером. То есть, в качестве постоянного раба-наложника. Мюрек обычно соглашался, так как иначе его подчиненным некуда было девать сексуальную энергию. Рил развязал путы, стягивавшие руки Хет, не боясь, что она снова ударит его. И действительно, Хетепхерес присмирела. Она смотрела спокойно, пристально, немигающими темно-синими зрачками. Хет знала, что ее ждет. Ничего хорошего. Хотя и плохого, впрочем, тоже. Как взглянуть. Бывало, Хет специально крала земных мужиков для этой цели, твердо обещая им возвращение на берег. Но она ни разу не удосужилась выполнить свое обещание. Обычно она убивала и выбрасывала труп в море. Иногда отвозила далеко за черту радиации, откуда человек ни за что не смог бы добраться до ойкумены и рассказать о своем приключении с морской дивой. Хет боялась огласки. И только идиотская страсть к Рамалию довела ее до такой беды. У нее не было ни малейших шансов. Правда, если аотерцы выбросят ее в море, она сумеет ожить. В ее генах до сих пор сохранялась древняя люканская программа, которую в нее заложили про запас, на такой именно случай. Но скорее всего, они отвезут ее в Аотеру, на исследование. Все однако, выглядело гораздо хуже. Эти двое, похоже, и после дикой драки не утратили доброго расположения духа. Рил принялся поглаживать ее по животу, то место, в которое ее били перед тем как связать. Хет удивленно посмотрела на него. - Больно? - сочувственно спросил Рил. - Не... нет, - Хет напряглась инстинктивно, стараясь разорвать ремни, стягивавшие ее лодыжки. Комп продолжал спокойно сидеть у дисплея, не обращая на них внимания.