Роберт Асприн и Джоди Линн Най

 
      Темно-зеленое лесное море простиралось во все стороны без конца и края. Большинству оно показалось бы раем. Я же не знал, что и делать.
      Я смотрел на бесчисленные сосновые верхушки и ломал голову, в какую же глухомань нас занесло. Несколько голых вершин, вроде той, на которой я сидел, выдавались над линией деревьев, но на самом деле находились за многие мили отсюда. Ни одна из них не казалась знакомой – да и с чего бы им таковыми быть? Измерений существовали тысячи, а я побывал всего в нескольких. Да, конфуз вышел, если не сказать больше. Я, Великий Скив, которого считают самым классным магом современности, застрял неведомо где из-за того, что по глупости провалился в магическое зеркало.
      Я принялся рыться в поясной сумке в поисках И-скакуна. Я был совершенно уверен, что он где-то там. Разумеется, я был не один. За спиной у меня нетерпеливо расхаживал вверх-вниз мой товарищ и учитель Ааз.
      – Говорил я тебе, не трогай ничего в лавке Безеля, – рыкнул изверг.
      Когда уроженец измерения, называемого Извром, рычит, все остальные виды существ бледнеют. При этом всеобщему обозрению открывается пасть, полная острых, как бритва, четырехдюймовых клыков, а зеленое чешуйчатое лицо наводит ужас даже на драконов. Но я привык к нему, и, кроме того, он просто был немного не в духе.
      – Кто бы мог подумать, что в какое-то несчастное зеркало можно провалиться? – принялся оправдываться я, но мой товарищ меня не слушал.
      – Если бы ты прислушивался к тому, что я тебе вдалбливал последние хрен знает сколько лет… – Ааз поднял чешуйчатую ладонь. – Нет, можешь мне не рассказывать. Я не желаю этого слушать. Гаркин должен был хотя бы чему-то тебя научить.
      – Я знаю, – сказал я. – Это моя вина.
      – Голова должна быть на плечах, когда имеешь дело с магией, вот и все. Не ешь того, что просит: «Съешь меня». Не пей того, что просит: «Выпей меня». И, Пента ради, не трогай магические зеркала, которые со всех сторон отгорожены барьерами, где написано: «Не трогать! »… Что ты сказал?
      Ааз круто обернулся.
      – Я сказал, я знаю, что это моя вина. Я просто пытался помешать Глипу сожрать раму, – смиренно пояснил я.
      – Глип! – радостно заверещал дракон у меня за спиной.
      – Так что же ты не привязал его, перед тем как зайти внутрь? – спросил Ааз.
      – Я его привязывал! – возмутился я. – Ты ведь знаешь, что привязывал. Я же при тебе завязывал поводок вокруг столба.
      Но мы оба могли с изрядной долей вероятности предположить, что произошло.
      Моего дракона не пускали почти ни в одно приличное заведение, ну, или в те заведения, которые считались приличными на Базаре-на-Деве – самой большой торговой площади во всех многочисленных измерениях. Известные своей неразборчивостью в средствах лавочники-деволы, чтобы с выгодой для себя избавиться от залежалого товара, могли устроить любую каверзу. Например, организовать приходящийся весьма кстати пожар, обеспечив себе на это время железное алиби. Или оставить дверь чуть приоткрытой, а сами тем временем на минуточку выскочить к соседу – одолжить стакан сахару. Или совершенно случайно спустить с поводка молодого дракона, который знаменит своей неуклюжестью почти так же широко, как его хозяин – своим магическим искусством и толстым кошельком. Поименованный дракон, естественно, бросается вслед за своим обожаемым хозяином. Едва он входит, как товары летят с полок на пол. Другие товары, рядом с которыми вышеупомянутый разбушевавшийся дракон даже и не стоял, разлетаются вдребезги. Вот тут-то на сцене и появляется лавочник с требованием возместить ущерб в четырех– или даже пятикратном размере против его истинной стоимости. Злополучному покупателю не остается ничего иного, как раскошелиться – или быть вышвырнутым (а то и еще что похуже) с Базара. Все подлинные ценности при этом из лавки, разумеется, заблаговременно удаляются.
      – Может быть, его отвязал кто-нибудь из конкурентов Безеля? – с надеждой предположил я, не желая подвергать сомнению мое умение завязывать узлы.
      – Какого рожна ты вообще полез пялиться в это зеркало?
      Мне было довольно неловко признаваться в этом, но мы и вправду очутились здесь благодаря моему любопытству.
      – Маша рассказывала мне о нем. Она говорила, что это классная штука. Оно показывает тому, кто в него смотрится, его самую заветную мечту… Естественно, я хотел взглянуть, нельзя ли его как-нибудь использовать в нашей работе. Ну, там, прощупывать наших клиентов, чтобы понять, чего они хотят на самом деле…
      – И что ты увидел? – быстро спросил Ааз.
      – Только свои собственные мечты, – ответил я, удивляясь, с чего это Ааз так вскинулся. – Все без обмана. Я в окружении своих друзей, богатый, счастливый, с симпатичной девчонкой…
      Вообще-то физические подробности зеркало передало довольно отрывочно, но у меня остались яркие впечатления о ее хорошенькой мордашке и соблазнительной фигурке.
      Чешуйчатое лицо Ааза медленно расплылось в улыбке.
      – Ты же знаешь этих девиц, партнер. Они никогда не оправдывают ожиданий.
      Я нахмурился.
      – Да, но если это моя мечта, разве она не будет в точности такой, как я хочу? А ты? Что ты увидел?
      – Ничего, – отрезал Ааз. – Я не смотрел.
      – Нет, смотрел, – не сдавался я, вспомнив обалделое лицо Ааза. – Так что ты увидел?
      – Хватит, ученик! Это была просто подделка. Безель, небось, навел на это зеркало чары самообмана, чтобы поскорее сплавить его какому-нибудь олуху вроде тебя. Вернулся бы домой и увидел в нем настоящего простофилю, мечту Безеля.
      – Нет, я уверен, что зеркало было настоящее, – произнес я задумчиво. Я помнил, о чем мечтал годами, но все эти желания были несвязными, мимолетными. Ни разу еще мне не приходилось видеть столь отчетливого и всеобъемлющего образа собственных фантазий. – Ну же, Ааз, что ты увидел?
      – Не твое дело!
      Но от меня было не так-то просто отвязаться.
      – Брось ломаться. Я же рассказал тебе о своих мечтах, – канючил я. Желания Ааза просто обязаны были быть захватывающими. Он повидал десятки измерений и прожил куда больше моего. – Наверное, ты вынашиваешь какой-нибудь замысловатый план построить импе рию и стать там главным. Заправлять всем. Чтобы куча народу выполняла твои прихоти. Вино. Женщины. Это же песня!
      – Заткнись! – рявкнул Ааз.
      Но мое любопытство уже успело разыграться не на шутку.
      – Здесь же нет ни одной живой души, на многие мили вокруг, – сказал я, и это была чистая правда. – Нас никто не сможет подслушать. Чтобы забраться сюда, понадобилось бы построить мост до следующего пика, а до него многие и многие мили. Здесь нет никого, кроме нас. Я же твой лучший друг, разве не так?
      – Сомневаюсь!
      – Эй! – воскликнул я, задетый за живое. Ааз смягчился, огляделся по сторонам.
      – Прости. Ты такого не заслужил, даже если у тебя хватило глупости прикоснуться к этому зеркалу. Ну, раз уж здесь только мы… Да, я кое-что видел. Потому я и думаю, что здесь не обошлось без наведения иллюзии. Я видел, что все стало так, как было раньше: я творил волшебство… большое волшебство… на глазах у чертовой прорвы народу. Там их были тысячи! Нет, миллионы! Мной восхищались! Мне очень этого недостает.
      Я изумился.
      – Восхищения? Мы тобой восхищаемся. И народ с Базара тоже, это уж как пить дать. Как же – Великий Ааз! Перед тобой трепещут в сотнях измерений. И ты это знаешь.
      – Раньше все было совсем по-другому, – не сдавался Ааз, упрямо глядя куда-то вдаль, и я понял, что он видит не бесконечные мили древесных крон. – В те времена мы ни за что не застряли бы здесь, на голой горе, как два кота в холодильнике…
      Я открыл было рот, чтобы спросить, что такое холодильник, но потом решил, что лучше его не перебивать. Ааз редко откровенничал со мной. Если он вдруг решил выговориться, я только за честь сочту его послушать.
      – … ну, ты не подумай, что я хвастаюсь, но в былые времена мне достаточно было только взмахнуть рукой, чтобы появился мост. Вот так!
      Он взмахнул рукой.
      У меня отвисла челюсть. Между пиком, на котором мы стояли, и соседним с ним протянулся подвесной мост. Он состоял исключительно из игральных карт – от высоких арок и канатов до пролетов и опор, уходивших в заросли деревьев.
      – Этого… этого раньше там не было, – выговорил я. Но Ааз больше не смотрел ни на мост, ни на меня. Он уставился на свой палец с таким видом, как будто тот вдруг исчез – что в каком-то смысле и произошло.
      – Столько лет прошло, – проговорил он негромко. – Быть того не может.
      Он поднял голову, улавливая линии силы. Я последовал его примеру.
      Их было полно. Нет, не полно – ПОЛНО. Пронизывающие землю, как полноводные подземные реки, и воздух, как искрящиеся радуги, линии силы были повсюду. В какое бы измерение мы ни сунулись, оно было переполнено силой. Ааз запрокинул голову и расхохотался. Наверху, звонко чирикая, порхала какая-то славная желтая пичужка. Он указал на нее пальцем. Птица, которая теперь стала размером с хорошего такого дракона, басовито курлыкнула. Вид у нее был несколько удивленный.
      Я удивился куда сильнее. Многие годы я считал, что лишь моему покойному учителю магии Гаркину под силу было бы снять чары, лишившие Ааза его способностей. Я и понятия не имел, что существует измерение, где законы магии в том виде, как я их изучал, неприменимы. Похоже, я ошибался.
      Ааз рванул к мосту.
      – Эй, Скив, гляди! – – закричал он.
      И взмахнул руками. С неба повалил густой душистый снег, который превращался в ароматный туман, не успевая прикоснуться ко мне. Все небо расчертили радуги. Из ниоткуда появились реки драгоценных камней, текущие между холмами из золота. Я споткнулся об один из них и угодил в лужу из рубинов.
      – Ааз, погоди! – крикнул я и со всех ног бросился за ним. Следом за мной пустился вприпрыжку Глип, но мы не успели его догнать. Едва нога Ааза ступила на мост, как тот поехал в противоположном направлении. Ааз пребывал в таком возбуждении, что даже этого не заметил. Как-то раз – я тогда слушал его вполуха – он рассказывал мне о складном мосте. Должно быть, именно такой мост он тогда и имел в виду. Этот мост складывался прямо у меня на глазах.
      – Ааз! Вернись! – закричал я.
      Делать было нечего. Нам с Глипом не оставалось ничего иного, как прыгать. Я ухватил его за ошейник, и мы бросились в пустоту. Я пустил в ход всю свою магию, но мы все равно промахнулись мимо края моста на ширину ладони. От конца пролета отлетела карта. Это был джокер. Пестрый человечек показал мне нос и высунул язык, и мост скрылся из виду. Я не успел обидеться на его нахальную выходку, слишком уж был занят – падал.
      – Гли-и-ииип! – взвыл мой дракон, грохнувшись на склон рядом со мной. – Глииииип!
      – Хва-тай-тай-ся з-за ч-что-ниб-будь, – посоветовал я, клацая зубами, когда мы беспомощно летели кувырком по склону.
      Куда подевались все эти линии силы? Надо было попытаться зацепиться за землю при помощи магической молнии. Так мы катились довольно долго, пока мой зверь, проявив изобретательность, которую я всегда в нем подозревал, не обвился длинной шеей вокруг попавшегося на пути пенька, а хвостом – вокруг моей ноги. Мы резко остановились. Я повис вверх тормашками, а моя голова очутилась на небольшом уступчике, нависавшем над глубоким ущельем.
      Не знаю, каким чудом мы туда не свалились. Едва переведя дух, я вскарабкался вверх по склону и принялся нахваливать Глипа. Тот вывалил свой длинный язык и от избытка чувств обслюнявил мне все лицо. На этот раз я не стал его отпихивать, как делал обычно. Счел, что он заслужил право облизывать меня, сколько душе угодно. В конце концов, он только что спас жизнь нам обоим.
      Я оглядел окрестности. Если чертовы кулички существовали в природе, мне безоговорочно удалось установить их местонахождение. Проблески синевы здесь и там сквозь лесной полог – вот и все, что осталось от неба. Как только мое сердце прекратило лихорадочно выстукивать: «Ну вот, теперь мы все пропали» – и вернулось к своему обычному: «Гм, возможно, еще не совсем», – я понял, что уступ, с которого мы едва не сорвались, был достаточно широк, чтобы по нему можно было идти. Куда он ведет, я понятия не имел, но сидя на одном месте, можно было не рассчитывать найти Ааза и джокеров, которые унесли его прочь.
      – Что, заблудился, дружище? – спросил мужской голос.
      Я подскочил от неожиданности и оглянулся. Вокруг не было ничего, кроме густого подлеска. Я на всякий случай быстренько навел на нас с Глипом маскирующие чары, прикрыл свои клубнично-белокурые волосы зализанными назад черными и превратил мои в обычном состоянии круглые и наивные голубые глаза в мрачные раскосые щелки. Глин стал гигантским красным драконом, из-под каждой чешуйки которого вырывались языки пламени.
      – Нет! Просто… осматриваюсь.
      Небольшая группка деревьев поднялась и развернулась. Я только глаза вытаращил. С другой стороны ходячей рощицы обнаружилась фигура мужчины.
      – А по-моему, как есть заблудился, – сказал мужчина и дружески подмигнул мне.
      На нем были отделанные бахромой штаны и куртка, голову кое-как прикрывала полосатая меховая шапочка, а ноги были обуты в точно такие же башмаки. Кожа у него была грубая и шершавая, как кора, а маленькие темные глазки весело глядели из глубоких впадин. И волосы, и брови напоминали заросли кустарника.
      Брови на изборожденном глубокими морщинами лбу поползли вверх.
      – Скажи-ка, как ловко иллюзию навел, дружище! Ты художник?
      – А? – Я ошарашенно вытаращился на него. Как он так быстро меня раскусил? – Нет. Я – искусный волшебник. Я… я – Великий Скив.
      Мужчина протянул огромную ручищу и стиснул мои пальцы. Я поспешно выдернул их и тщательно пересчитал, чтобы убедиться, что ни один из них не остался в его лапище.
      – Рад познакомиться. Меня зовут Альдер. Лесовик я. Живу в этих краях. Я только потому спросил, что у нас здесь иллюзия – главный вид искусства. А у тебя отлично получилось.
      – Спасибо, – сказал я удрученно. Что толку в иллюзии, если все сразу видят, что это иллюзия? Я сбросил ее – Я навожу ее только потому, что внешность у меня не слишком представительная.
      Альдер фыркнул и взмахнул рукой.
      – Неважно, как ты выглядишь. Главное, что ты за человек. Здесь все так часто меняется. – Он поднял голову, втянул носом воздух и сощурил один глаз. Потом поднял скрюченный палец. – К примеру, как сейчас.
      Альдер был прав. У меня на глазах его грубая кожа чуть разгладилась и посветлела. Теперь он походил не на кряжистый вековой дуб, а скорее на серебристую березку. Я с тревогой заметил, что и сам преображаюсь. Какая-то сила оплела мои ноги, овладела моим телом. Ощущение не было неприятным, но я никак не мог от него отделаться. Я не противился, но что-то происходило с моим телом и лицом.
      – Глип! – завопил мой дракон.
      Я оглянулся. Вместо зеленого дракона с рудиментарными крылышками на меня, хлопая огромными синими глазами, преданно смотрел здоровый мохнатый пес. Как только первое потрясение прошло, я понял, что этот облик очень ему подходит. Я вытащил из кармана нож и взглянул на свое отражение в зеркальном лезвии. Оттуда на меня взирало смуглое лицо с топазово-желтыми змеиными глазами и гребнем ярко-алых волос. Меня передернуло.
      – А если мне не нравятся такие перемены? – спросил я Альдера.
      Тот задумчиво содрал с одной руки полоску коры и начал теребить ее в пальцах.
      – Ну, есть такие, кто не может ничего с этим поделать, но бьюсь об заклад, ты не из них, дружище. Судя по тому, какое ты оказываешь влияние.
       —На кого? – не отставал я. – Как называется это измерение? Я никогда раньше здесь не бывал.
      – Это не измерение. Это Страна Снов. Она принадлежит всем людям из всех измерений. Каждый раз, когда ты засыпаешь, ты попадаешь из Мира Яви сюда. На сознательном уровне ты не помнишь этого, но уже знаешь, как себя здесь вести. Это получается инстинктивно. Ты подчиняешь себе материю сна, оказываешь влияние, как будто все время живешь здесь. Должно быть, у тебя очень яркие сны.
      – Так это сон? Но здесь все кажется таким реальным!
      – А я и не говорил, что оно нереально, сынок. – Альдер присвистнул сквозь зубы. – Послушай, есть определенные правила. Чем ты умнее, чем больше сосредоточен, тем лучше тебе живется в этом мире. Многие люди вынуждены подчиняться прихотям других, особенно самих Спящих, но чем лучше ты знаешь собственное сознание, тем легче тебе контролировать свою судьбу. Я, например, знаю, что мне по вкусу, а что – нет. Мне нравится жить в глуши. Когда вокруг меня возникает город, я просто ухожу и иду до тех пор, пока не найду такое место, где нет людей. А если бы я не знал, чего хочу, то застрял бы на всю жизнь в Досадном сне.
      – Я как раз только что видел Досадный сон, – сказал я, глядя примерно в том направлении, в котором исчез Ааз. – Если, как ты говоришь, я такой могущественный, что же я не смог догнать своего собственного друга?
      – Он загулял, – со знанием дела пояснил Альдер. – С вами, мироявьцами, такое то и дело случается. Попадаете сюда и немного теряете голову. Он попробовал, каково это – когда все так, как он хочет, и вошел во вкус.
      – Ему ничего не нужно, – возразил я. – У него и дома все есть. – Я запнулся.
      – Что-то все-таки быть должно, – улыбнулся Альдер. – Всем хочется того единственного, чего нельзя получить дома. Так чего же хочет твой друг?
      Ну, это-то я знал наверняка. Ааз сам мне сказал.
      – Восхищения. Альдер покачал головой.
      – Восхищения, да? Ну, что касается меня, то я не слишком восхищаюсь теми, кто вот так бросает своего товарища в беде.
      Я тут же бросился защищать Ааза.
      – Он не нарочно.
      – Хочешь сказать, что мост длиной в пятьдесят миль – случайность?
      Я попытался объяснить.
      – Он очень разволновался. Да и кто бы на его месте не разволновался? Он снова обрел свою силу. Это было как… как по волшебству!
      ~ Что, долго был без влияния, да? – спросил Альдер с сочувствием в прищуренных глазах.
      – Ну… не совсем. Там, откуда мы пришли, он обладает очень большим могуществом, – убеждал его я, удивляясь, с чего это так разоткровенничался с первым встреченным в лесу старым пеньком. Но особого выбора у меня не было – или разговаривать с ним, или с самим собой. – Он уже долгие годы не был способен творить магию. С тех самых пор, как мой бывший наставник… э-э… наложил на него заклятие. Но, думаю, здесь оно не действует.
      – И не может действовать, – с ухмылкой заверил меня Альдер. – Твой друг, похоже, сильная личность, а здесь только это и имеет значение. Так что мы, скорее всего, найдем твоего друга в том месте, где он может получить то, чего хочет. Идем. Мы его отыщем.
      – Спасибо, – нерешительно проговорил я. – Я уверен, что смогу найти его. Я неплохо его знаю. Спасибо.
      – Ты что, не хочешь, чтобы я шел с тобой?
      Мне не хотелось, чтобы он понял, насколько беспомощным я себя чувствую. Нам с Аазом покамест не приходилось попадать в такой переплет. Кроме того, со мной был Глип, мой верный… э-э… пес.
      – Нет, спасибо, – сказал я бодро. – Я настолько могущественный чародей, что мне не нужна твоя помощь.
      – Ладно, дружище, как скажешь, – отозвался Альдер.
      Он поднялся и отвернулся. Внезапно я остался один, со всех сторон окруженный деревьями. Даже неба было не видно.
      – Ау! – завопил я. Напрасно я оглядывался по сторонам. Я потерял из вида не только лесовика, но и тропку, и склон, и даже ту малость, что оставалась от неба. Я пошел на попятный. – Ну, наверное, мне все-таки не помешала бы небольшая помощь, – признался я неохотно.
      Вокруг меня мгновенно образовалась поляна, а рядом с широкой ухмылкой на лице очутился Альдер.
      – Тогда идем, малыш. Нужно напасть на след.
      Всю дорогу по лесу Альдер болтал не умолкая. Обычно негромкий монотонный шум помогал мне сфокусироваться на задаче, которую я обдумывал, но сейчас я просто не мог сосредоточиться. Лучше всего я себя чувствую в городской толчее, а не в лесной глуши. Когда я еще был начинающим магом и беспринципным, хотя и не слишком удачливым воришкой, чем больше вокруг случалось народу, среди которого можно было затеряться после того, как вынес ценности из чьей-нибудь спальни, тем легче было скрыться от розыска. Сельский акцент Альдера напомнил мне о родительской ферме, с которой я удрал, чтобы работать на Гаркина. Я ненавидел ее. Мне пришлось напомнить себе, что он неплохой парень, который к тому же собирается помочь нам отыскать Ааза.
      – Ну-ка, поглядим вот сюда, – сказал он, когда мы подошли к месту, где пересекались шесть или семь тропинок сразу, и принялся разглядывать землю. Я понятия не имел, какую из них выбрал Ааз вместе с его движущимся мостом, но был готов свернуть на первом же попавшемся повороте – просто с досады.
      – Разве не любопытно?.. Что случилось? – спросил он, заметив на моем лице признаки немого страдания. – Я слишком много болтаю, да?
      – Прости, – сказал я, запоздало стирая с лица страдальческое выражение. – Я беспокоюсь о товарище. Он так разволновался, когда к нему вернулись утраченные способности, что даже не заметил, как его унесло прочь – без преувеличения. Я боюсь, как бы он не попытался вернуться назад и отыскать меня, когда придет в себя.
      – Если то, что ты говоришь, правда, то он еще не скоро привыкнет к тому, что у него снова появилось влияние, – сказал Альдер. Я хотел было поправить его, но если местные так называли магию, я не стал спорить. – Мы напали на след этого моста. Такая здоровая махина не может не оставить следов – вот он их и оставил.
      Он поднял с перекрестка пригоршню гальки шоколадного цвета и продолжил поучать меня.
      – Здесь все следы перепутываются. Должно быть, гальку рассыпали джокеры, чтобы попытаться сбить нас со следа, но я стреляный воробей, меня на такой мякине не проведешь. Я считаю, что мост уже на пути в столицу, но предпочитаю доверять достоверным признакам, а не своим догадкам. Надо поторопиться, пока не поднялись ветры перемен и не спутали все следы. У меня не хватит силы в одиночку сдержать их.
      – Может, я помогу? – спросил я. – Я неплохо разбираюсь в ма… ну, во влиянии. Если мой товарищ еще кое на что здесь способен, то и я тоже должен.
      Кустистые брови Альдера поползли вверх.
      – А что, может, у тебя и получится. Давай попробуем.
      Должен признаться, грандиозный успех ждал меня не сразу. Сонное влияние вело себя как магия в том лишь смысле, что надо было усиленно сосредоточиться, представить, чего хочешь добиться, при помощи линий силы придать своей мысли форму, а потом надеяться, что комитет, который заправлял всем в этом измерении, позволит твоим планам осуществиться. Как и любой другой комитет, этот тоже вносил в мою деятельность свои коррективы, и конечный результат, хотя и не полностью совпадал с моим первоначальным намерением, но был к нему достаточно близок.
      За те несколько дней, что мы выбирались из леса, я стал довольно-таки неплохо управляться с окружающим миром, но все же не настолько, чтобы перенести нас в его столицу, Селестию, или обнаружить Ааза. Однако определять, когда поднимаются ветры перемен, я все-таки научился.
      Ветры эти чем-то напоминали то странное ощущение метаморфозы, которая произошла со мной и Глипом в самый первый день, только намного сильнее. Им было трудно сопротивляться, и мне пришлось ограждать от них всю тропинку, по которой мы шли. Я представлял ее всю, даже те части, которые мы не видели, длинной веревкой, натянутой перед нами. На ней могли быть узлы, но порваться она не должна была ни в коем случае. Потерять след значило почти попрощаться с возможностью найти Ааза. Кроме того, когда мы делали привал, я выполнял и еще кое-какие мелкие задачи – просто для того, чтобы научиться делать два дела одновременно.
      Альдер оказался неоценимым помощником. Он был более снисходительным наставником, чем Гаркин и Ааз. Хотя собственного влияния у него почти не было, он тем не менее определенно умел выявить наиболее сильные стороны других магов.
      – Самое важное – это контроль, – говорил он, пока я пытался потушить лесной пожар, который случайно устроил как-то вечером, пытаясь разжечь костер. – Ты должен отстраниться от действия и думать не так масштабно. Ты одним намеком можешь сделать гораздо больше, чем большинство, – хоть они из кожи вон вылези. Просто притормози немного и сосредоточься на том, чтобы сделать все как надо. Иногда одно маленькое усилие над собой стоит куда большего, чем целый парад с духовым оркестром.
      Я прыснул:
      – Вы что, сговорились с Аазом?
      – Что? – крикнул Альдер.
      – Я говорю… – Но мои слова потонули в оглушительном шуме. Из-за деревьев вдруг высыпала толпа народу в яркой красно-черно-золотой униформе. Хотя, наверное, слово «толпа» было не вполне точным – они маршировали стройными рядами, и мы с Альдером в мгновение ока очутились в добром десятке ярдов друг от друга. Каждый из них держал в руках музыкальный инструмент, издававший такие звуки, каких я не слыхал с тех самых пор, когда подрабатывал на полставки в Большой Игре в измерении Валлет.
      Я поднялся с земли.
      – Что это было? – спросил я, когда ко мне вновь вернулся слух.
      – Очередная напасть, – сказал Альдер, поднимаясь на ноги и отряхивая с одежды конфетти.
      – Да, неприятно, – согласился я, – но что это было такое?
      – Напасть, – – повторил Альдер. – Так их называют. Это – одна из опасностей, которые подстерегают тебя в Стране Снов. Нет, на самом деле они не опасны. В общем-то, они безобидные, просто отнимают уйму времени. Пристанут как банный лист к заднице – не отвяжешься. Иногда мне кажется, что Спящие специально напускают их на нас, чтобы мы отвлеклись и они могли делать с нами что хотят. Они прямо-таки липнут к людям, особенно к тем, кого они больше всего раздражают.
      Я нахмурился.
      – Что-то мне больше не хочется с ними встречаться, – сказал я. – Этак мы никогда не найдем Ааза.
      Альдер нацелил палец точнехонько в кончик моего носа.
      – Вот именно. Держись за меня, дружище, и я избавлю тебя от самых надоедливых из них, или я буду не самый лучший лесовик во всей Стране Снов.
      Черпая из поистине неистощимого источника своей силы, я сосредоточился на сохранении в первозданном виде следа Ааза, чтобы Альдер мог отыскать его. Я обнаружил, что чем меньшее влияние оказываю, тем меньше нас одолевают напасти. Пока я не расходовал свою силу, мы продвигались вперед без помех. Если бы я так не волновался, наше путешествие можно было бы даже назвать приятным.
      Нам все не удавалось обнаружить Ааза, и я уже начал тревожиться, А вдруг этот складной мост запер его где-нибудь и не отпускает? А вдруг у него возникли такие же трудности с влиянием, что и у меня? Может быть, он страдает от нехватки пищи или даже воздуха! Ему ведь в отличие от меня не посчастливилось найти дружелюбного проводника из местных, вроде Альдера. Мне не давали покоя сны об Аазе, в которых он каждый раз попадал в какую-нибудь очередную беду, и наяву я тоже не мог любоваться чудесным, хотя временами и немного причудливым пейзажем. Глип, чувствуя мое настроение, всячески пытался развеселить меня – скакал вокруг, вытворял разные глупости, но я видел, что даже ему не по себе.
      Однажды Альдер остановился как вкопанный посреди огромной лесной поляны, гак что мы с Глипом от неожиданности врезались в деревья, растущие у него из спины.
      – Ай! – вскрикнул я, потирая ушибы.
      – Глип! – высказался мой дракон.
      – Ну вот, мы и пришли, – сказал Альдер. Он выдрал из земли пучок травы и сунул его мне под нос. Откровенно говоря, она совершенно ничем не отличалась от той, по которой мы шли три последних дня. – – Это Селестия.
      – Ты уверен? – спросил я.
      – Так же, как и в том, что солнце всходит по утрам, сынок, – заверил меня Альдер.
      – И посреди столицы растет такой лес?
      – Это же Страна Снов. Здесь все так часто меняется. Чем тебе не нравится столица, состоящая из деревьев?
      Я огляделся вокруг. Нельзя не признать, таких величественных деревьев я не видел никогда и нигде, и росли они гуще, чем где-либо. Тропинки были идеально ровными и пересекались под прямыми углами. Стройные и изящные деревца со светящимися вершинами, похоже, представляли собой уличные фонари. Альдер не обманул: это действительно был город, но город, от начала и До конца состоящий из деревьев!
      – Вот такие места мне по душе, – сказал Альдер, довольно потирая руки. – Не могу дождаться, когда же мы увидим дворец. Бьюсь об заклад, это должен быть настоящий чертог на дереве!
      Через несколько сотен шагов он показал его мне. Что это было за сооружение! Не меньше тысячи шагов в длину, оно было сколочено из досок и каким-то немыслимым образом пристроено на вершине ствола одного-единственного дуба-великана. Добраться до необъятных дверей можно было только по веревочной лестнице, которая свисала с ворот. Намалеванная над дверью вывеска, которую можно было без труда прочитать даже с тропинки, гласила: «Клуп. Фседабропжалвать. Король». Несмотря на несколько топорный общий вид, во всем сооружении тем не менее неуловимо проскальзывало что-то царственное.
      – Не смотри на его вид. Это настоящий дворец, – сказал Альдер. – Ты должен познакомиться с королем. Мне говорили, он отличный парень. Он будет рад познакомиться с таким влиятельным человеком, как ты. Твой друг, должно быть, где-то неподалеку. Я чувствую.
      Каким-то краешком своего магического чутья я уловил мощный порыв ветра перемен. И принялся сопротивляться ему изо всех сил, пока Альдер, встав на колени, обнюхивал тропинку.
      – Сюда, – проговорил он, даже не потрудившись подняться. Не в силах противиться метаморфозе, он превратился в громадного поджарого кроваво-красного пса, водящего носом по тропинке. Глип, сам не свой от радости при виде нового товарища, заскакал вокруг Альдера, потом вместе с ним побежал по следу. Запах привел его прямо к двум неохватным стволам посреди густой рощи. Альдер поднялся на ноги, на ходу превратившись обратно в человека.
      – Мы пришли, – сообщил он.
      – Но это же просто деревья! – воскликнул я. Потом пригляделся внимательнее. Кора, хотя и собранная длинными вертикальными складками, была гладкой, почти такой же гладкой, как ткань. Затем я заметил торчащие из земли корни. Они были зелеными. И чешуйчатыми. Как ступни Ааза. Я поднял глаза.