Голова, в общем-то нормальных размеров, казалась крошечной. Над сужавшимся кверху лбом торчала короткая жесткая щетина черного цвета, подведенные коричневым глаза (роль косметики, по всей видимости, выполнял выступивший от болезни или какой-нибудь иной патологии пигмент), круглые и выпученные, чем-то напоминали крабьи. По его животу были разбросаны складки - этим, похоже, "страдали" здесь многие - но их расположения больше напоминало расположение обычных карманов.
      Рыбья Бочка (это был как раз он) с умильным выражением разглядывал рыб. Глупая улыбка, не лишенная оттенка сладострастия, играла на его толстых, чуть приоткрытых губах. Когда же руки толстяка поднялись над сосудом, из его рта и вовсе полилась слюна.
      Короткие мощные пальцы сжались в комок, стискивая запрятанную там мышь, и Глория с ужасом увидела, как в аквариум закапала кровь.
      Рыбий клубок пришел в движение, заоткрывались оказавшиеся у поверхности рты; остальные рыбы тем временем толкались, стараясь занять более выгодное для себя местечко и урвать свою порцию жуткой пищи.
      Девушка с отвращением отвернулась - и увидела открытую плетеную клетку, из которой вываливалась змея.
      "Какая мерзость!" - вздрогнула Глория и снова отвернулась.
      На этот раз перед ней предстал находящийся в той же комнате... черт.
      Девушка заморгала от удивления.
      Закрученные козлиные рога, бородка, черная морда... В то же время Глория понимала, что подлинным чертякой этот ночной житель не может быть. Черт мистический, колдующий посланец зла был персонажем из совсем другого произведения. Этот же являлся, скорей всего, лишь обычным уродом, как Месяц или Горгона.
      Похоже, девушка задержалась возле хозяев этого мини-зверинца слишком долго. Рыбья Бочка перестал заниматься своими любимцами. Его глаза округлились в пуговицы, рот открылся...
      Неуклюже и тяжело Рыбья Бочка поднялся с ящика, служившего ему стулом, и пошел на Глорию, вытягивая лоснящиеся ручищи.
      В последний момент Глория успела отскочить.
      Рыбья Бочка проводил ее взглядом и пробормотал, поводя носом-картошкой:
      - Ну что стало с нашим кварталом...
      "Черт" только досадливо поцокал языком.
      Глория этого уже не видела: закусив губу и ругая себя за все возможные и невозможные слабости, она продолжала двигаться к сердцу Мидиана.
      А город преподносил ей все новые сюрпризы.
      Возле поворота на открытом пятачке Глория увидела ярко, если не богато одетую женщину - настоящий цветок среди грязных нищенских катакомб. Черные волосы незнакомки были забраны назад, открывая высокий благородный лоб и большие красивые глаза, зовущие и томно выглядывающие из-под гнутых бровей. Точеная ручка сжимала "японский" круглый веер, прикрывающий ее рот и подбородок.
      Она казалась чем-то неуместным здесь, в тусклой и уродливой грязи подземелья, и обидно было видеть, как ярко-алый край широкой нарядной юбки подметает с землистого пола пыль.
      - Меня ищешь? - спросила она, заметив Глорию, и та не успела ничего ответить, как веер опустился и... Чем неожиданней уродство, тем сильнее производимый им эффект. Глория обмерла, увидев нижнюю часть лица загадочной "красавицы". Нос, рот, подбородок, часть шеи слились в единую пузырящуюся бугристую массу помидорного цвета.
      "Да что же это такое?" - чуть не вскрикнула потрясенная этим обманом природы Глория и поклялась себе не обращать внимания больше ни на кого.
      Но в ее ли силах было выполнить такое обещание?
      Некоторое время Глория шла, стараясь смотреть себе только под ноги, но движения, звуки, запахи, идущие со всех сторон, делали свое. Она даже не заметила, как вновь стала оглядываться по сторонам.
      В этих местах обитали существа совсем уже диковинные, вроде бесформенной кучи слизи, из которой высовывались оплывшие торс и голова. Какие-то отростки шевелились вокруг них, но сложно было сказать, какие из конечностей могли выродиться в эту червеобразную пакость. Глория не удивилась бы, окажись они и впрямь прилипшими к полурастаявшему телу червями.
      Мельком она заметила и еще одно странное существо, сидящее на корточках и раскладывающее пасьянс, но рассмотреть его хорошо не успела, привлеченная неприятным хрустом, раздавшимся со стороны другого здешнего жителя. Наверное, его уродство по большей части относилось к внутреннему облику: даже монстры предпочитали держать его в мощной клетке. Кстати, клеток в этом квартале было немало: то поднимаясь, то опускаясь, дорожка шла теперь словно через зверинец.
      Запертый монстр обедал, но жертвой его была отнюдь не мышь и не крыса: под голыми руками, обхватившими "пищу", дергалось мертвое человеческое тело, на котором еще сохранились остатки одежды.
      Волосы зашевелились у Глории на голове: ей показалось вдруг, что пожираемый труп похож на Эрона. Что если жители Мидиана решили его наказать таким странным образом за то, что он позволил себе защитить ее от Дейкера? "Нет, не может быть!" - отогнала она от себя эту жуткую мысль, но взгляд ее никак не мог оторваться от несчастного, чье мясо с таким аппетитом пожирал худой бездушный монстр, которого можно было представить в качестве демона голода. Девушка невольно искала в его жертве знакомые черты, к своему ужасу находила их, опровергала себя, ссылаясь на случайное сходство, а сердце вновь и вновь замирало от жаркого ужаса.
      Он? Не он?
      Неожиданно она заметила, что кто-то прошел по той же дороге, но впереди ее, вынырнув, по-видимому, откуда-то из-за поворота. Глория успела заметить только спину в белой футболке.
      В такой же, как у Эрона...
      - Эрон!
      В ту же секунду демон голода и его жертва были забыты: вряд ли Глория могла не узнать так хорошо знакомую ей спину. Рост, комплекция, прическа все говорило о том, что только что обогнал ее Эрон.
      Глория едва ли не бегом домчалась до места, где увидела его, и остановилась. Даже при той скорости, с которой Эрон уходил, он попросту не успел бы исчезнуть. Значит, он зашел в одну из комнат, и по всей видимости - в ближайшую...
      Уверенно и смело девушка отодвинула полиэтиленовую пленку и... что-то оборвалось у нее внутри: Эрона здесь не было, зато ей ухмылялась знакомая рожа с крючковатым гордым носом, светящимися глазами и красно-белыми змеями вместо волос.
      Завидя ее испуг, Горгона расхохотался. Это ведь он шутки ради заставил ее на секунду узнать Эрона в им же созданном мираже.
      - Здесь только я! - объявил он, хватая девушку за плечо.
      Почти тотчас из-за его спины высунулся Месяц, но вмешиваться не стал.
      Глория поникла: слишком неожиданной оказалась для нее эта встреча, слишком велик был перепад между реальностью и надеждой.
      Холодная, чуть влажная ручища грубо погладила ее по плечу. Ноздри Горгоны начали раздуваться, как бывало всегда, когда он чуял живую плоть, - и все же те чувства, что он испытывал к девушке, невозможно было отнести ни к порожденным голодом, ни к ненависти к чужому роду.
      Горгона попросту забавлялся.
      - Ну что? - взглянул он Глории в лицо. - Я знаю тебя. Эрон о тебе рассказывал... Ты ведь Лори?
      Он насмешливо окинул ее взглядом. Нет, не такой представлял себе Горгона девушку, ради которой Бун был готов рискнуть пойти наперекор предначертаниям судьбы, хотя, с другой стороны, именно это Горгоне и понравилось.
      Наконец взгляд монстра остановился на брошке-бабочке, воткнутой в свитер крупной грубоватой вязки. Причмокнув губами, Горгона взялся за украшение пальцами, вытянул его, проверил, насколько остро заточен конец булавки, и все с тем же насмешливым выражением на лице воткнул ее себе прямо в кожу.
      При виде этого Глория дернулась, словно ощутила боль вместо него. Это вызвало у Горгоны новый приступ веселья.
      - Хорошая бабочка! - прогромыхал он и вдруг согнал с лица улыбку. Сразу же его выражение стало хищным, глаза запылали, голос изменился. - Ты - естественная!
      - Нет! - Глория отшатнулась.
      - Хочешь присоединиться к нам?
      - Нет!!!
      Горгона вновь усмехнулся. Кризис миновал.
      - Все равно присоединишься рано или поздно!
      Порывистым движением он вновь схватил испуганную девушку, но на этот раз Глория уже была готова защищаться. Она рванулась в сторону и опрометью выскочила обратно в коридор.
      - Ты вернешься! - догнал ее голос Горгоны. - Ты ведь захочешь жить вечно!
      Глория только прибавила скорости.
      Жить вечно ТАК она не согласилась бы ни за что...
      40
      К Баффамету он должен был пойти в одиночку - так решил Элшбери.
      Зачем? Эрон не знал. Преступив закон, он автоматически превратился в изгнанника, и неважно было, останется он на месте или уйдет. Изгнание это отношение к человеку со стороны окружающих, а не его местопребывание.
      И все же Элшбери послал его к подземному богу.
      И Эрон пошел, трепеща от непонятного ожидания.
      А вдруг Баффамет позволит ему остаться?
      И даже не это волновало Эрона по-настоящему. Изгнан - значит, изгнан, чего уж... Само слово "бог" внушало ему, что ожидать следует чего-то необычного.
      Эрону как-то всегда некогда было задумываться о религии и своем отношении к ней. Ни особо верующим, ни безбожником назвать его было нельзя; позже все трансцендентное в его представлении сосредоточилось на Мидиане. Теперь ему впервые предлагали встречу с богом живым.
      Был ли Баффамет обычным мутантом, наделенным чуть большей силой, чем остальные? Был ли он впрямь существом истинно сверхъестественным? Эрон и не старался ответить на этот вопрос.
      Его послали к богу - и к богу он шел.
      Все ярче становился льющийся снизу свет. Все мельче делались шаги Эрона, по мере того как посреди пара и дымного тумана вырисовывалась вроде бы огромная, и в то же время не намного превышающая размеры обычного человека фигура.
      Баффамет дарил Свет.
      Баффамет дарил городу энергию.
      Баффамет навеки привязал ночной народ к им же созданному подземелью вечному укрытию и вечной тюрьме.
      Черные и грубые отростки его венца таяли в тумане, зато тело с неровными вставками драгоценных камней светилось и переливалось. И отдельно двумя звездами пылали его глаза.
      Свет вспыхнул ярче - Баффамет давал понять, что заметил Эрона.
      Эрон замер. В такой тишине можно было услышать стук сердца, но теперь сердце Эрона молчало. Лишь котел, в котором булькала собирающая энергию Баффамета вода, позволял себе издавать какие-то звуки.
      Все остальное молчало.
      Стояли, глядя друг на друга, бывшие: все еще человек и, может быть, бог.
      Молчание - особый тип разговора, и если уж к нему прибегают, то лишь тогда, когда смысл сказанного не может и не должен быть понятым остальными.
      Пути должны быть неисповедимы...
      41
      Больше всего Джойс не любил психов. Не душевнобольных вообще - тех чокнутых, что считают своим долгом дергать полицию из-за того, что им почудился зомби, монстр, инопланетянин, супермен или некто (нечто) другое в таком роде.
      Но звонивший ему Дейкер не был психом, а даже наоборот - психиатром. Мало того, он успел зарекомендовать себя в качестве неплохого эксперта. Все это заставляло прислушиваться к его словам, а не отмахиваться от них с ходу, как от десятков звонков разных кретинов, уверенных, что они видели ожившее и сбежавшее тело Буна. По счастью, большую часть этого бреда выслушивал дежурный - до инспектора дорывались только самые осведомленные о полицейском житье-бытье психи.
      ...В Шир-Нек Джойс выехал без энтузиазма. Разве что возможность на некоторое время вырваться из города и подышать свежим деревенским воздухом несколько утешала его.
      Дейкера Джойс нашел в здании полицейского участка; доктор успел уже известись от скуки в ожидании его приезда.
      - А, Дейкер! - поприветствовал его инспектор еще с порога. - Ну что?
      Дейкер выглядел усталым и невыспавшимся; Джойс отметил, что доктор за это короткое время успел осунуться.
      - Я нашел Буна.
      - Кто-то украл его труп и притащил сюда?
      Дейкер встал, подошел поближе к инспектору и отрицательно покачал головой.
      - Нет, трупа нет, - только сейчас он подумал о том, как глупо может звучать со стороны подобное заявление. - Он не мертв.
      "Так, - отметил Джойс. - Вот уже и доктор спятил... Хотя... Ладно, посмотрим".
      Честно говоря, ему было гораздо приятнее поверить, что мертвец сбежал из морга сам, чем признаться, что кто-то мог проникнуть в полицейское управление извне, не потревожив никого из охранников, и нахально вынести тело у них из-под носа. И все же признаться в подобном желании Джойс не мог даже себе.
      - Его убили, - твердо выговорил полицейский, - в нем была куча пуль. Я видел.
      И он обвел взглядом кабинет, прикидывая, куда бы присесть.
      - Я тоже видел, - согласно кивнул Дейкер. - Но он жив. И он снова убил.
      На некоторое время в комнате зависла тишина. Оба человека разглядывали друг друга, стараясь каждый для себя определить, насколько заслуживает доверия его собеседник.
      Наконец профессиональный интерес, подогретый последним утверждением доктора, победил.
      - Где произошло убийство? В Шир-Неке? - быстро спросил Джойс.
      - Нет, в Мидиане, - возразил доктор и, по-видимому, собрался добавить что-то еще, но ему помешала резко распахнувшаяся дверь.
      В нее ворвался человек с небольшими рыжеватыми усиками и в очках, едва-едва облагораживающих грубоватое энергичное лицо с мелкими чертами и тяжелым подбородком. По уверенному виду незнакомца несложно было заключить, что перед Дейкером и Джойсом предстал сам здешний хозяин.
      - Господа, я - капитан Эйкерман, - представился он, бодрым шагом пересекая комнату, чтобы тут же плюхнуться в свое начальственное обитое кожей кресло.
      - Инспектор Джойс.
      - Доктор Дейкер.
      Пока они представлялись, Эйкерман закинул ногу за ногу и недовольно поморщился: даже такая короткая презентация незваных гостей казалась ему совершенно излишней и затянувшейся формальностью.
      - Господа, - заговорил он, прежде чем Дейкер успел закрыть рот, - вы должны знать, что убийство произошло в Шир-Неке, а это в моей юрисдикции.
      Он обращался в первую очередь к Джойсу - Эйкерману и в голову бы не пришло видеть конкурента в психиатре. А вот инспектор - это другое дело...
      У Эйкермана были свои представления о порядке, и он верил в них, как веруют порой во все святое, и был готов разделаться с любым, посягнувшим на его святыню.
      Порядок - это все, и ради порядка можно и нужно приносить любые жертвы, считал он.
      Многие из-за этого принимали Эйкермана за простого карьериста и ошибались. Лишь служение своим принципам имело для него жизненную ценность, и лишь этому делу он был готов в случае надобности отдать жизнь. Кроме того, Эйкерман немало поработал, составляя команду из таких же помешанных на порядке "единоверцев", во имя цели одинаково готовых пойти и на подвиг, и на преступление. Но если отбросить громкие слова, большинство работающих в Шир-Неке полицейских были славными ребятами, позволявшими себе лишнее только в отношении преступников, а потому карьера капитана развивалась автоматически.
      Кое-что о характере Эйкермана Джойс слышал, и все же он мог оценить размер той силы, с которой ему пришлось столкнуться, иначе вряд ли он стал бы возражать, рискуя нажить себе серьезного врага. Уж что касается истинных недостатков Эйкермана, то к ним куда справедливее было бы отнести его душевную неповоротливость, если не дубоватость, чем приписываемые ему честолюбие и карьеризм.
      - Но зато Бун - в моей, - заявил Джойс. - Он был моим заключенным.
      - Вот как? - не без затаенной угрозы поинтересовался Эйкерман.
      Джойс посмотрел на него пристальнее. Во всяком случае, в его компетенцию не входило ссориться с представителями местного отделения полиции. Оспаривать права Эйкермана на участие в расследовании дела тоже было бессмысленно. Правда, с другой стороны, Джойс не терпел карьеристов как и все мало-мальски склонные к тому же греху, а потому способные увидеть в подобных себе людях потенциальных конкурентов.
      "Ладно, личное - это всего лишь личное", - решил наконец инспектор.
      - Мы арестуем его вместе.
      - Нет, я сам арестую его.
      - Но Бун уже не один! - воскликнул Дейкер.
      - Да ну? - пожал плечами Джойс.
      - Думаешь, это меня напугает? - покривился Эйкерман, подаваясь вперед.
      - Я слышал, - Дейкер заметил, что волнуется сейчас несколько больше, чем следовало бы, - что в Мидиане... Это там, под кладбищем... ("Черт побери! - ужаснулся он. - Как же мне им объяснить, чтобы они поняли правильно?") там что-то происходит.
      Он замолчал.
      - Вранье!
      - Ты уверен в этом?
      Две пары глаз, как четыре пистолетных дула, строго уставились на доктора. И в каждой паре вера и неверие смешались воедино.
      "Это невероятно, но если заняться этим делом всерьез и, тем более если удастся что-то раскопать, о большем успехе мне нечего и мечтать", думал Джойс.
      "Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Но мне всегда не нравились эти слухи про Мидиан, - нахмурился Эйкерман. - Давно пора сравнять с землей эту свалку... Хотя на сегодня у меня есть дела и поважней".
      - Да, я уверен в этом, - пожалуй, даже излишне горячо заметил Дейкер. - И если их не остановить, то будет такое кровопролитие...
      42
      Дороге не было конца. Вскоре Глории уже начало казаться, что она попросту заблудилась в ненормально гигантском лабиринте. Постепенно девушка почти привыкла к здешним чудесам; во всяком случае, удивить ее становилось все сложней. Глория начала уставать - опять началась одышка, от долгой ходьбы гудели ноги.
      - Какие красивые ножки... - неожиданно услышала она, - какие ножки!
      В соседней целлофановой комнате обнималась парочка.
      "И здесь любовь", - отметила Глория, почувствовав легкую грустинку, и посмотрела на ноги, высовывающиеся из-под белой кисеи едва ли не подвенечного, хотя и обветшалого платья, и увидела кости. Кости высохшие, кое-как обтянутые давно мумифицированной кожей. Они безвольно тряслись от движений рук мужчины, обнимающего разряженный скелет. Его ноги, хотя и не заслуживающие эпитета "красивые", состояли на вид из плоти и крови.
      - Ты просто красавица, - продолжал их обладатель нежничать со скелетом. - Ты так мне нравишься...
      Как ни странно, Глории показалось, что она слышала его голос и раньше. Девушка прищурилась, приглядываясь к морде, у которой вместо бакенбардов темнели освобожденные от кожи куски мяса. Именно это лицо мелькнуло перед ней в тот миг, когда Глория была готова распрощаться с жизнью.
      Тем временем заметил ее и Нарцисс.
      - А, это ты? - он скривил рожу, еще сильнее прижимая к себе скелет. Отойди от меня! И извини за то, что было наверху...
      От противоречивости этой реплики Глория растерялась. Она сделала шаг вперед и растерянно заморгала.
      - Я так хочу тебя поцеловать! - снова огорошил ее монстр, но его губы чмокнули череп с прилипшими к нему паклевидными клочками седых волос. - Да не тебя, дура, не волнуйся...
      Глория и так не волновалась: ей было достаточно знать, что Нарцисс не собирается на нее нападать. Она решила попросту не обращать на него внимания и, опустив голову, прошла мимо него. Ей больше не хотелось ничего видеть и слышать.
      - Стой! Ты куда? - одернул ее голос Нарцисса.
      - Туда.
      - Туда нельзя.
      - Почему? - остановилась Глория.
      На морде Нарцисса появилось озабоченное выражение.
      - Это великое место Шангри-Ла, - он отстранил от себя "подругу", глядя теперь только на Глорию, и изрек очередную, не связанную ни с чем предыдущим фразу: - Но нам это нравится.
      Глория только вздохнула - и в носу у нее защипало.
      Пахло серой и еще чем-то удушливым и резким.
      - Что это за запах? - поинтересовалась она.
      И снова Нарцисс скорчил дурацкую рожу.
      - Нет, это не я так пахну, - поспешил заверить он.
      "Ну чего я трачу на него время?" - еле сдержала вздох Глория, собираясь на этот раз уйти отсюда, не останавливаясь, но тут впереди раздался жуткий нечеловеческий вопль.
      Девушка побледнела.
      Нарцисс осклабился.
      - Там безумцы, - сообщил он, - они сумасшедшие, сволочи, и очень злобные. Они тебе голову оторвут.
      Это было высказано без всякой злобы. Не ясно было даже, шутит Нарцисс или нет.
      "Ну все! - возмутилась Глория. - Еще не хватало, чтобы меня запугивали!"
      - Бун прошел туда? - грубовато спросила она.
      Нарцисс смерил ее взглядом и захохотал.
      "Неужели эта девчонка так и не поймет, до чего же не в свое дело она ввязалась? Бун - наш избранник, наша будущая легенда. Так что может хотеть от него это естественное дитя?"
      - Да, - ответил Нарцисс. - И назад он не вернется. Он же просто мертвец.
      При этих словах Глория содрогнулась. Уж она-то знала Эрона лучше, чем этот урод, - он не из тех, кто может меняться, раз не сделал этого для примирения с миром людей.
      - Что, не веришь? - заметил Нарцисс ее реакцию. - Подожди, когда он при тебе почувствует запах крови. Он тогда попросту превратится в зверя.
      "Не слушать его! - возмутилась Глория. - Это - чушь! Эрон не изменился... ОН - не мог..."
      И она бросилась прочь, вперед.
      Именно в этот момент в "квартиру" Нарцисса вошел Феттин. Он и сам не знал, что заставило его следовать за девушкой по пятам, но почему-то счел это своим долгом.
      - Туда нельзя! - крикнул вслед Глории Нарцисс, досадливо скривился, поняв свое бессилие, и опустил "подругу" в стоящий тут же гроб, пробормотав: - Тебе надо отдохнуть...
      Феттин робко принялся обходить его сбоку. Нарцисс, заметив его движение, неожиданно заслонил ему дорогу, схватил за руку и, довольно улыбаясь, погладил по узорчатой груди:
      - Мне нравится твоя татуировка...
      При этих словах Феттин вздрогнул. Он не удивился бы, если бы кто-то из здешних старожилов постарался отобрать у него кусок кожи с рисунком в качестве сувенира. Местные нравы - но не закон - позволяли порой и худшее...
      - Ох уж эти новички! - демонстративно вздохнул Нарцисс, отпуская его, и хихикнул.
      Глория не слышала их - она шла по сильно сузившейся тропинке, вновь, как и в самом начале пути, замирая от страха.
      Здесь никто никого не жрал и в то же время с разных сторон нет-нет да и доносились звуки, от которых начинала леденеть в жилах кровь.
      Безумцы... Что если это не было угрозой, а всего лишь предупреждением? Глория была уже не рада, что попала сюда.
      Разве случайно, например, вдоль коридора не было видно ни одной жилой комнаты? Только стены - да идущие невесть откуда страшные звуки.
      Страх заставил девушку прижаться спиной к стене.
      Увы, что это за стена, Глория так и не рассмотрела!
      Шаг за шагом она приближалась к вырезанной в каменной толще нише, которую пересекали толстые металлические прутья. Из-за этой решетки и исходили отражаемые эхом звуки: рычащие, хлюпающие, булькающие...
      Вот Глория сделала еще несколько шагов... До решетки осталось несколько сантиметров... Вот Глория снова шагнула...
      Похожие на лягушачьи, но когтистые и более мощные, чем даже у человека, лапы мгновенно высунулись из камеры, хватая девушку за шею.
      Глория завизжала - громко, отчаянно.
      "Я так и знал, что на этом все и закончится", - подумал Нарцисс, поглаживая крышку гроба своей возлюбленной.
      - Помогите! - без всякой надежды на помощь закричала Глория. Она и сама не верила, что кто-то из местных монстров станет ее выручать, но уж слишком обидно было погибнуть в нескольких шагах от цели.
      Мокрые холодные лапищи начали сжиматься, опускаясь чуть ниже. Когти надавили на кожу, грозясь прорвать ее с секунды на секунду.
      "Эрон! - уже задыхаясь, подумала она. - Неужели ты бросишь меня сейчас?"
      Перед глазами девушки поплыли круги. Еще немного - и Глория потеряла бы сознание.
      Но кто это подбежал к ней? Неужели Бун?
      Нет... Сквозь заливший глаза туман Глория все же заметила голое тело в синих узорах и лиственный ошейник. Нет надежды... Помощи ждать неоткуда - эти монстры способны только наслаждаться видом гибели естественного человека...
      Феттин одним прыжком миновал массивную дверь, закрывающую вход в камеру, перескочил через ступеньку и оказался у второй решетки. Забыв об опасности, он просунул через нее руки и жестами начал подманивать ковыляющих в сторону схваченной девушки монстров-безумцев.
      - Эй, ты! - звал он. - Иди сюда! Иди!!!
      К своему изумлению, Глория обнаружила вдруг, что мертвый захват ослаб.
      Через секунду она уже вновь была на свободе и стояла, тяжело дыша, у безопасного участка стены.
      - Не поймал! - радостно крикнул Феттин, отпрыгивая от решетки, возле которой уже успели собраться все бронированные тяжелые уроды.
      Похоже, никогда еще он не был так счастлив, как теперь, глядя на спасенную им девушку.
      Феттин подбадривающе улыбнулся Глории, и она улыбнулась ему в ответ.
      "И здесь есть люди! Настоящие люди!!!" - возликовало ее сердце. Значит, у Эрона были причины так любить этот город... Феттин своим поступком перечеркнул сейчас все неприятное, что видела она по пути.
      - Где он? - выдохнула Глория, придя наконец в себя.
      - Там, - кивнул Феттин в сторону дальнего конца коридора. Почему-то он очень стеснялся разговаривать с Глорией. Гораздо легче оказалось повернуться к девушке спиной и жестами позвать ее за собой.
      До сих пор дымный густой туман не особо донимал Глорию. Порядком отойдя от пропасти, она почти забыла о его существовании. Теперь же с каждым новым метром он сгущался все больше. Здесь уже дышалось не так легко - и, похоже, это было дополнительной защитой от тех, кто был способен дышать по-настоящему, чье сердце билось и в чьих жилах текла настоящая кровь.
      И еще об одном догадалась Глория: ее спуск шел не по прямой, как ей казалось раньше, а по спирали, широкими кругами оборачивающей колодец пропасти. Теперь они выходили к невидимому сверху дну.
      ...Даже в нескольких шагах было тяжело рассмотреть человеческие фигуры, и поэтому Глория не сразу заметила, что кто-то движется среди клубов пара (пар светился до боли в глазах) прямо ей навстречу.
      Белая майка-футболка почти сливалась с туманом, лишь брюки и темно-русые волосы пятнами выделялись на общем фоне. Вначале Глории показалось, что это мираж, но нет - фигура в тумане становилась все отчетливей. Сердце быстрее запрыгало в ее груди, когда она сумела узнать знакомые очертания.
      - Бун!
      Уже не от дыма-тумана задыхалась она - от радости.
      Небольшая перебежка - Феттин уступил ей дорогу, отскочив куда-то в сторону, - и Глория повисла у Эрона на шее.
      - Ты...
      Ветерок подул, разрывая туманную завесу и позволяя ей яснее увидеть его лицо.
      Они стояли на верхней ступеньке полукругом спускающейся в зал лестницы. Да, это действительно был зал, потолок которого замещал сейчас слой клубящегося пара. Яркий свет исходил от его центра. Заметив, что Глория смотрит туда, Эрон развернул ее, нежно гладя рукой спутавшиеся волосы, и проговорил:
      - Не смотри...
      Но Глория и так уже туда не смотрела. Что ей свет, что ей все остальное, если тот, ради которого она спустилась сюда, был с ней!
      Эрон обнял Глорию за плечи и незаметно повлек ее в сторону выхода. Глория не сопротивлялась - она счастлива была поскорее оказаться на свежем воздухе.
      Их проводил взглядом погрустневший почему-то Феттин, подумал немного и пошел за ними. Чужие радость и нежность напомнили ему о той, которой он сам лишился навсегда. Феттину не верилось, что здесь он сумеет найти себе подругу, - значит, уже сейчас ему следовало учиться обходиться одним созерцанием чужого счастья.
      Обратная дорога показалась девушке не в пример короче и легче, хотя теперь приходилось идти вверх. Когда одышка усиливалась или ноги собирались изменить, Эрон приходил на помощь. До мелочей ли тут, когда рядом с ней шел, казалось бы, навсегда потерянный, но найденный вновь и оправданный перед нею любимый человек!
      Вот только кожа его была неестественно холодна, будто Эрон только что вернулся с мороза.
      Мелочи, все мелочи...
      Завидя парочку, усмехнулся Горгона: добралась-таки девчонка... Подруга Горгоны - Сеси - вопросительно тронула его за плечо (она была не в курсе этой истории), но Горгона так и не удосужился ей ничего объяснить.
      Показалась пропасть. Странно, на этот раз высота и ненадежность мостиков совсем не страшили Глорию.
      Возле края она вновь заметила знакомое лицо. Рыжекудрая женщина все так же настороженно выглядывала из-за своей стены, но теперь в ее взгляде угадывалась и затаенная тоска. Дескать, другие любят кого-то, а что есть у тех, кто не живет? Да ничего...
      Вот и мостик позади... Глория посильнее уцепилась за руки Буна, словно испугалась вдруг, что здесь, у выхода, он может повернуть назад, а то и просто исчезнуть, испариться, как дым.
      Короткая, но крутая лесенка очутилась за спиной - навстречу из открытой двери лился поток солнечного света.
      Эрон подтолкнул девушку вперед, замер на мгновение на пороге и тоже шагнул наружу.
      Двигавшийся за ними Феттин помахал рукой и быстро захлопнул тяжелую, обитую железом дверь, запирая ее на засовы.
      Заметив, что ход назад отрезан, Эрон развернулся и ударил плечом в железо. Дверь издала глухой звук, но не шелохнулась: запоры были надежны.
      Так неужели же - все?
      Эрон не поверил. Ведь Баффамет ясно дал понять, что они еще встретятся...
      Растерянно остановилась и Глория: она не поняла, почему вдруг Эрон отвернулся от нее. Ведь они только что были вместе...
      Заметив, как изменилось лицо девушки, Эрон повернулся к ней, принимая извиняющийся вид.
      - Все, я должен идти, - глухо и неохотно проговорил он.
      Что-то подсказывало Эрону, что еще немного - и он уже и в самом деле не сможет сюда вернуться.
      - Нет! - воскликнула Глория, бросаясь к нему.
      Для того ли она шла за ним, для того ли рисковала, чтобы Эрон ушел от нее в это жуткое подземелье? Да ни за что! Стоит только оглядеться вокруг, вдохнуть пахнущий хвоей воздух, чтобы понять, насколько прекрасен мир жизни.