Он и не собирался стесняться того, что слышит чужие чувства, хотя для мужчины такая способность считалась скорее недостатком. Он был влюблен — и за это прощалось все.
      Скейлси была в опасности — он ощутил это, находясь на большом расстоянии, бросился бежать — и застал шум взлетающей прямо со двора машины. К несчастью, дверь оказалась закрытой. Но и потом он слышал, — слышал ее страх, ее отчаяние, удаляющиеся в неизвестном направлении.
      Навыки пилота позволили ему провести общественный летательный аппарат над самой поверхностью внешней крыши, идя по еле уловимому мысленному следу, замершему в лишенном посадочных площадок квадрате.
      Ему пришлось возвратиться в Город и начать поиск сначала. И он начал обходить здание за зданием, напрягая свой мысленный слух до предела. Голосок исчезнувшей Скейлси не умолкал, и только ее страх постепенно переходил в глухую тоску.
      Он ходил до тех пор, пока Скейлси не уснула — ему удалось услышать, как тоска перешла в усталость и начала глохнуть. На этом поиск пришлось пока прекратить; бесчисленные стены и повороты и без того сильно сбивали пеленг.
      Здесь было странное место — до сих пор Пилот (у него было имя, но настолько глупое, что он был рад скрыть его под названием профессии; звали его Серая Плешь) ни разу сюда не забредал. Впрочем, странным было не это. Пилот вдруг с удивлением заметил, что здесь негде присесть отдохнуть, а тем более — поспать, что улицы пустынны, а редкие фонари навязчиво ярки и что, наконец, на протяжении нескольких кварталов ему не встретилось ни одного магазина, ни одного видеоцентра и даже справочные аппараты куда-то подевались. Кроме того, сами кварталы мало походили на жилые, и безлюдность только подтверждала этот факт.
      Судя по всему, Пилот забрел в какой-то деловой центр — но никаких вывесок, обозначавших названия учреждений, тут тоже не было. Когда же он присмотрелся к цветовым маркерам, ему и вовсе стало не по себе. Каждый Край обозначался той или иной полосой спектра; этот Край следовало бы назвать Белым, если бы… Если бы Пилот не знал наверняка, что в Городе никогда не существовало Белого Края!
      Подумав об этом, он очень захотел сбежать, и лишь мысль о том, что тогда придется оставить в беде Скейлси, остановила его.
      Вдруг ему на глаза попался торчавший из стены кусок арматуры — не специальная удобная перекладина, а именно забытый при уличной реконструкции или недоделанный кусок металла.
      Недолго думая, Пилот обвернулся вокруг него. Чтобы найти и освободить Скейлси от неведомых и, судя по всему, не слишком вежливых похитителей, ему нужны были силы, а дать их могли только еда и сон.
      Поесть было все равно негде, и поэтому Пилот решил пока ограничиться сном.
      Вскоре ему уже снилась Скейлси. Она была заперта в маленькой комнатушке, в которой единственной деталью мебели была такая же неудобная, но несколько более оформленная перекладина. Скейлси качалась на ней и тихо скулила от тоски.
      Проснулся Пилот от того, что на него смотрели, и от этих взглядов, прямых и вроде бы беззлобных, но одновременно угрожающих, ему стало совсем не по себе. Он не удивился бы, окажись, что они ему всего лишь приснились, но нет, в момент перехода от сна к бодрствованию он ощутил их сильнее; когда же Пилот открыл глаза, обнаружилось, что вокруг тесным кольцом сидят Простые и рассматривают его почти в упор.
      — Вы чего? — пробормотал он, спрыгивая на тротуар.
      — Сеть! — приказал кто-то издали, и Пилота накрыло сетью.
      — Вы чего? Эй, пустите! — забрыкался он, но этим только ухудшил свое положение: проволочные клетки сети лишь плотнее охватили его тело.
      Затем появился мешок — непрозрачный, носящий следы какого-то сильного и непонятного запаха, от которого кружилась голова. Пилот уже был готов задохнуться, во всяком случае — потерять сознание, когда ткань сняли и он очутился под нестерпимо яркими лучами огромной лампы. Свет ее был настолько ярок, что невозможно было различить скрытые за ним фигуры и лица.
      — Где я? — испуганно задал он вопрос, как только Простые расступились.
      — Здесь вопросы задаем мы! — ответили из-за световой завесы.
      — Да, а… — начал было он, но умолк. До него снова донесся зов Скейлси, ни к кому конкретно не обращенный и почти утративший нотки надежды.
      — Что ты здесь делал?
      — Здесь?
      — Не притворяйся идиотом. Что ты вынюхивал вокруг Управления?
      — Я?! Я… я не знал… я впервые слышу про Управление… то есть… я заблудился. — Пилот не знал, что и думать. Если Скейлси арестована — а такая мысль в голову ему пришла только сейчас, — его положение оказывалось более чем сомнительным.
      — Кто ты?
      — Я — Пилот… Ой… Я — Серая Плешь из семьи Одинаковой, — он дернулся всем телом.
      — Уже лучше. Так что ты тут делаешь, Серая Плешь?
      — Меня так никто не называет… Меня называют Пилотом.
      — Постой-постой, — донесся из-за лампы уже другой голос, — а уж не тот ли ты Пилот, что помогал инопланетянке добраться до станции Нэигвас?
      — Меня заставили силой, — похолодел изнутри Пилот.
      — Это он. Я так и знал, — подтвердил кто-то невидимый другому, тоже невидимому, и эта простая фраза показалась Пилоту приговором.
      — Ты знаешь, чем ты рисковал? С тем же успехом ты мог доставить к врагу врага. Ты ведь не мог знать истинных намерений Рипли!
      — С ней был Священник, значит… Да нет, я просто испугался… Меня заставили, — страх Пилота рос и рос, грозя превратиться в панику.
      — Когда безопасность Планеты была поставлена под угрозу — а по-иному ту ситуацию оценить было нельзя, ведь никто не может заглянуть в душу Чужому, — ты поступил как трус. Или как предатель, — продолжал звучать обвинительный голос. — Трусость в такой ситуации была равносильна предательству.
      — Что ты от него хочешь? — совсем тихо спросил другой голос. — Не понимаю…
      — Скоро поймешь, — быстро шепнул в ответ первый и продолжил еще громче: — И тем более подозрительно, что после этого у тебя с инопланетянкой был еще один разговор. Да, она помогла предотвратить войну — но кто сказал, что это не было сделано для того, чтобы обмануть и их, и нас, чтобы ее сородичи могли поработить нас? Что если примирение с Нэигвас требовалось ей только для того, чтобы избавиться от конкурента? Так о чем ты с ней говорил?
      — Я?! — Пилот затряс головой. — Ни о чем… То есть — о личном. Я говорил с ней о ребенке: девочка взрослеет, и на моих глазах она уже чуть не стала добычей какого-то уличного хулигана. Скейлси удивительно наивна.
      — Или хитра.
      — Да нет! — сбиваясь и запинаясь, возразил Пилот. — Она же вся так и светится насквозь… У вас же должны работать женщины — пусть они сами посмотрят… В ней нет никакой игры, никакого зла. Это взрослый ребенок.
      — Мы проверяли — но можно ли быть уверенным в существе, появившемся на свет на другой планете?
      — Разве Скейлси родилась не здесь?
      — Ее доставили сюда в первые же дни после рождения — но ее большая мать прожила всю свою жизнь у Чужих. О второй матери и говорить нечего.
      — Все равно, — с неожиданным упрямством возразил Пилот. — Я верю Скейлси. Верю! Я видел ее.
      — Ты ее любишь?
      — А что, если так? — совсем уже осмелел он.
      — А то, — голос за лампой стал вкрадчивым, металлические нотки покинули его. — Чтобы разобраться в том, что этот «ребенок» из себя представляет, нам нужно постоянно держать ее под наблюдением… Что тебе сказала Рипли, когда ты пришел свататься к девочке?
      — Что Скейлси должна решать сама.
      — Прекрасно, — заурчало из-за лампы. — А кто может знать женщину лучше, чем ее муж? Даже если ее свет — маска, то перед кем, как не перед мужем, она согласится ее снять? А ты — разве не захочешь ты избавиться от вечного обвинения в измене, пусть и не предъявленного судом?
      — Не понимаю.
      — Мы отдадим тебе девочку, если ты обязуешься сам следить за ней и предупреждать нас о любом факте, который покажется тебе подозрительным. Мы обязаны перестраховаться, когда речь идет о Чужих, — а так делать это будет намного проще. Считай, что мы оказываем тебе особое доверие…
      — Так она не арестована?
      — У нас нет доказательств ее вины, так же, как и доказательств невиновности. Только необходимость перестраховаться и не подставить под удар невинных жителей Города заставляет нас идти на крайние меры. Сегодня Рипли улетела к своим. Скейлси осталась одна — и это значит, что в случае чего она теперь быстрее раскроется из-за своей неопытности — если она все-таки виновата.
      — Она невиновна ни в чем!
      — Тебе сказано — нельзя до конца верить Чужим! Так что ты скажешь на наше предложение?
      — На предложение? — тупо спросил Пилот.
      — Да. Хочешь ли ты, чтобы мы отпустили Скейлси под твою ответственность и под твое наблюдение? Считай, что этим мы оказываем доверие вам обоим, — и только от вас зависит, сумеете ли вы его оправдать.
      — Да! — воскликнул Пилот, окончательно выталкивая из души все страхи.
      Он был уверен, что понимает сейчас работников Управления: он и сам бы не стал доверять Чужим, если бы не увидел Скейлси и идущий от нее свет. А если его и впрямь провели — так неужели он не перечеркнет свои чувства ради безопасности своих соплеменников?
      — Хорошо. Проводите его к девочке!
      Через несколько секунд лампа погасла и в комнате остались двое сотрудников, в одном из которых можно было узнать Жмота.
      — А ты уверен, что мы поступаем правильно, отпуская ее?
      — Разумеется, — ответил второй. — Ведь нам по сути не за что держать ее взаперти — а любое нарушение закона может однажды получить огласку. Тем более, что дело все равно сделано — Рипли улетела. Откуда она узнает, что мы выпустили Скейлси? Я могу пожертвовать своим хвостом, если это не лучший выход. Кроме того, за этой парочкой молодоженов будет установлена слежка…

      Рипли и подумать не могла, что ее просьба будет выполнена так быстро. Не успела она прийти в себя после последнего разговора, как секретарь вновь возник возле ее стола и шепотом предложил проследовать за ним.
      Помещение, куда он ее привел, больше всего было похоже на спальню — там находилась даже двуспальная кровать.
      — У вас есть полчаса на отдых и все прочее, — сообщил он. — Дверь в ванну — слева. Платье, которое вы найдете в шкафу, приблизительно вашего размера, в случае чего — не беспокойтесь: оно достаточно свободного покроя и недостатков заметно не будет. Если понадобится еще что-то — вот кнопка, я сразу приду. Отдыхайте!
      И он удалился, оставив Рипли одну.
      Одну ли? Ощущение, что за ней кто-то наблюдает, становилось все сильнее. Кто-то… или что-то?
      Рипли подошла к шкафу и достала платье из светло-зеленой ткани. Странно, но ей вдруг показалось, что его уже кто-то надевал, хотя ни одна деталь не говорила об этом и выглажено оно было по-фабричному (разумеется, Рипли не могла и догадываться о существовании незадачливой манекенщицы-секретарши Арабеллы).
      — Надо же, — горько проговорила она вслух. — Я уже и забыла, как эта штука надевается…
      Всю жизнь… всю новую жизнь, да и большую часть старой, ушедшей, Рипли приходилось иметь дело с формой. Да и в детстве (было ли оно?) ей как-то всегда больше нравились брюки…
      Со вздохом Рипли отложила платье в сторону и пошла в ванну, чтобы хоть на какое-то время забыть обо всем и полностью отдаться приятному ощущению, вызванному прикосновением ласковых водяных струй. Если бы не этот чужой взгляд…
      Теперь ей казалось, что неведомое Нечто хищно и жадно разглядывает ее в упор. Взгляд не был чем-то нематериальным — его, казалось, можно было потрогать.
      Рипли стиснула зубы. Ей подумалось вдруг, что было бы неплохо взять в руки автоматическую винтовку или огнемет и просто палить и палить, пока этот взгляд не исчезнет навсегда.
      Резким движением она перепрыгнула через низенький край ванны, кое-как обмахнулась хрустящим полотенцем, взяла с туалетного столика расческу и вернулась в комнату.
      Взгляд последовал за ней.
      — Ну? — спросила она Нечто, ногой отпихивая с дороги жалкие тряпки, недавно служившие ей одеждой. — Я жду!
      Никакой реакции не последовало, и Рипли, бросая в сторону гладкого пустого потолка сердитые взгляды, принялась натягивать платье.
      «Мне плевать на этот взгляд, — принялась она уговаривать себя. — Мне плевать на все взгляды на свете. Может, это просто какой-нибудь дурачок из службы безопасности (как там она называется теперь?) наблюдает за „инопланетным агентом“. Плевать. На всех. На все».
      Она подошла к зеркалу и с остервенением принялась раздирать свалявшиеся пряди — к счастью, после стрижки на Ярости волосы еще имели терпимую для такого обращения длину.
      Когда и с этим делом было покончено, Рипли взглянула в зеркало и увидела совершенно незнакомую женщину со впалыми щеками и несимпатично стиснутыми губами — такой и впрямь естественней было бы всучить винтовку и вырядить в пятнистый комбинезон, чем в это полупрозрачное чужое платье.
      В этот момент до ее ушей донесся звук, который Рипли не спутала бы ни с одним другим, — кто-то лязгнул зубами. В следующую секунду в руках Рипли уже возникла тумбочка, тело ее напряглось. Затем дверца тумбочки раскрылась, и оттуда начали сыпаться безделушки, запахло духами…
      Рипли не замечала этого — ее взгляд, быстро передвигаясь по комнате, обшаривал все углы. Наконец Рипли выпрямилась и опустила тумбочку.
      В комнате никого не было, но Рипли была далека от того, чтобы расслабиться, хотя мысль о том, что кто-то из монстров может так нахально орудовать в Правительственном здании, казалась ей абсурдной.
      Она не сумасшедшая — значит, звук действительно издал «дикий ребенок», чудовище, или… или он имел искусственное происхождение. В таком случае, решила Рипли, шутник за это поплатится…
      Уже несколько спокойнее Рипли еще раз проверила комнату. На этот раз она задержала свое внимание на компьютерном видеотелефоне — судя по притаившемуся у клавиатуры огоньку, аппарат был включен. Немного поколебавшись и проверив свои ощущения, она пришла к выводу, что преследующий ее взгляд то ли концентрировался вокруг телефона, то ли… исходил от него.
      Рипли быстро натянула свои поношенные полусапожки — к платью они совершенно не подходили, но ей было все равно. Все же лучше, чем босиком.
      Лязг повторился — Зофф не любил разнообразия в своем репертуаре.
      «Привет, крошка!» — высветилось на экране.
      Рипли хмыкнула и твердой походкой подошла к аппарату.
      «Послушайте, кто вы там есть, я терпеть не могу тупых и плоских шуток. Я вообще не люблю шуток, и еще я не люблю, когда за мной подглядывают».
      «А я и не шучу…» — лязгнули зубы.
      «Тем хуже для вас, — отстучала Рипли. — Я прекращаю этот дурацкий разговор и поставлю о нем в известность всех, кого только смогу. Поняли?» «Вы что — мне угрожаете? Мне?» «Я не знаю, кто вы, — но вы ведете себя как последний кретин».
      Возможно, невидимый собеседник и написал что-то в ответ — Рипли это уже не интересовало. Она встала, повернулась к аппарату спиной и направилась к двери.
      «Веселенькие же у них тут забавы», — презрительно подумала она, но вдруг ее еще влажные волосы зашевелились. Нет, ничего не произошло — просто вонзившийся в спину взгляд обдал ее жутким, непонятным холодом.
      — Ну, что еще? — зло спросила она, оборачиваясь.
      «Ты мне нравишься!» — заявил экран и разразился механическим хохотом.
      Рипли сплюнула в сердцах и затерла плевок носком полусапожка.
      — Идиоты…
      Дверь с треском закрылась, выпуская ее в пустой коридор. Вообще, разумней было бы вернуться в спальню и кнопкой вызвать секретаря — Рипли подумала об этом уже через пару шагов, — но вновь входить туда ей было противно.
      «Кретины… недоразвитые ублюдки!» — продолжала сердиться она, вышагивая по ковровой дорожке. От резких движений, отдаленно напоминавших строевой шаг, легкая ткань платья взмывала в воздух и нелепо струилась.
      «А ведь эти мерзавцы знают, что значит для меня услышать такое, — пришла она вдруг к выводу. — Знают, что мне приходилось в одиночку драться с чудовищами… Так что же это — попытка свести с ума? Просто вывести из себя? Но зачем? Что здесь вообще происходит? Так, Рипли, хватит паники. Посмотри трезво: какая тебе разница, где ты находишься? Весь мир создан из одних и тех же атомов и элементарных частиц, так что не все ли равно, что перед тобой: космический корабль, атмосферный процессор, чужая планета или резиденция Президента? Опасность может подстерегать всюду. То, как называется здание, в котором ты находишься, не имеет значения. Названия — это уже людские глупые выдумки. И так: имеется помещение со множеством коридоров, довольно многолюдное, с десятками… сотнями комнат, — и в нем прячется какое-то Нечто. Все в упор стараются его не замечать — это их дело. Главное — здесь есть что-то враждебное человеку и не являющееся или не вполне являющееся человеческим… разумным существом. Это не просто монстр, жрущий всех подряд без разбора, — при таком условии игра в „слепых“ была бы невозможна и Президент первым постарался бы удрать отсюда, — но это еще не значит, что опасность не смертельна… Так, это мало — но больше, чем ничего».
      Рипли остановилась, потерла пальцами виски и вдруг подумала, что в Правительственном здании поразительно мало охраны; почему-то ей казалось, что военные должны были стоять тут едва ли не в каждом коридоре. Пусть их не было на планете Чужих — но что земной Президент собирался делать в случае бунта, революции, мятежа, войны, наконец? Да разве мало было и простых психов, жаждущих славы? Нет, здесь было что-то не в порядке. Ей вдруг вспомнилась одна из передач того времени, когда она еще прозябала в качестве рабочего автопогрузчика. Даже не передача вспомнилась — отдельная фраза из нее. «Этот губернатор настолько верил в то, что мафия его защитит, что отказался от услуг телохранителей…» «Отказался от телохранителей, потому что был уверен, что мафия… — при чем тут мафия? — что кто-то защитит. Кто-то, внушающий всем ужас», — с невероятной быстротой работала мысль.
      Новое лязганье челюстей не застало ее врасплох — Рипли была уже готова ко всему. Она развернулась и… прямо перед собой увидела монстра.
      Самец среднего размера с каким-то странным выражением — сложно было понять, какие чувства он испытывал сейчас к ней, но специальной маскировки общим расслаблением или общим напряжением тоже не было.
      — Привет… крошка, — проскрипел он; монстр говорил по-человечески.
      Бежать все равно было некуда, да Рипли и не хотелось этого делать. Она просто сощурилась, в упор глядя на лакированную морду, и попробовала привести себя в состояние особой внутренней готовности; точнее, она сама не знала, как это называется, — так Рипли делала, когда Скейлси просила постараться прочитать ее чувства.
      От монстра веяло не монстром… не тем монстром, к каким она привыкла, — его мысли «пахли» совершенно другим существом.
      — Так, — сказала она вслух, чтобы не молчать, — и что все это значит?
      — Позволь представиться. Я — Спаситель Человечества. Меня зовут Зофф. Я — самое совершенное из существ, когда-либо появлявшихся во Вселенной, — в голосе Зоффа было то, что у человека означало бы чувство собственного превосходства.
      — Ты? — Рипли хмыкнула. Она уже начинала что-то понимать или, скорее, ощущать.
      Неправильное. Неестественное. Искусственное… Находящееся перед ней чудовище было искусственным. Рипли не знала — почему, но уже не сомневалась, что так оно и есть.
      — А ты сомневаешься, крошка? — от чудовища так и несло фальшью.
      — Ты — робот? — спросила она напрямик.
      — Я — больше чем робот. Я — личность, я — вся информационная сеть, я — компьютерный банк данных!
      Рипли почувствовала, как ее охватывает холодная ненависть. «Говори, говори… Так вот в какие игры, оказывается, вы тут играете, господа политики… А масштабно, однако. Только что вы теперь будете делать с нами?» — И от кого же ты спас Человечество? — с трудом сдерживая волнение, поинтересовалась Рипли.
      — От агрессии инопланетян. Глупых мятежников со своей планеты. С нашей планеты…
      — И как она называется? — Рипли не удержалась от презрительной усмешки. Это фальшивое насквозь существо явно не отличалось большим интеллектом.
      Похоже, Зофф и сам все понял. Что-то изменилось в нем, когда он выговорил новую фразу.
      — Вам придется это подтвердить. Я уже знаю, что нужно настоящему дипломату — мы сумеем с ним договориться. А если ты, крошка, будешь нам мешать, то… — челюсти недвусмысленно лязгнули.
      — Какая встреча! — раздался вдруг голос с другого конца коридора. — Даже жаль, что не могу заснять ее на пленку… Зофф, почему вас не было на торжественной части? Побоялись, что вас разоблачат?
      — Вы? — челюсти монстра снова клацнули. — Похоже, я сегодня хорошо поем…
      — Да вы пьяны, Зофф… Я угадал? — теперь Рипли узнала голос человека из Компании. — Ни она, ни я не можем исчезнуть просто так: огласка будет слишком большой, тем более, если это произойдет здесь и сейчас. Вы думаете, Элтон это одобрит?
      — Мне нет дела до Элтона! Я избавлюсь от него при первом же удобном случае!
      — Рипли… отойдите от него. Не бойтесь — я держу его на мушке, — Рипли наконец позволила себе оглянуться и увидела, что черноглазый незнакомец сжимает в руке пистолет. — Только побыстрее… Так вот, Зофф… Мне очень жаль, что у меня нет еще и магнитофона, ваши люди обыскали меня при входе. И еще мне жаль, что моему заявлению просто так не поверят. Но, клянусь, рано или поздно о ваших проделках будут знать все…
      — Говори, говори, — похоже, Зофф быстро пришел в себя после неожиданной атаки. — Ладно, согласен, сейчас я ничего не смогу вам сделать. Но не вам со мной тягаться. Рано или поздно я до тебя доберусь, Варковски.
      — Благодарю за честь, — непринужденно рассмеялся Эдвард. — Рипли, вы знаете, кто перед вами?
      — Робот, — не задумываясь, ответила она.
      — Существо, выращенное одним психопатом из культуры тканей, с компьютером в голове вместо мозга. Кроме того — перед вами законченный алкоголик, страдающий манией величия и… Что, тебе не нравится такая характеристика? А чье имя ты носишь, забыл? Так вот, Рипли, он ухитрился переписать на себя упрощенную версию личности своего создателя. Не знаю уж, как это ему удалось, но этот монстр выбрал для подражания не лучший образец…
      — Я убью тебя, — злобно прошипел Зофф. — Дай только время!
      — Не дам. Ладно, Рипли, — Варковски подошел к ней еще ближе, — я бы очень хотел побеседовать с вами наедине, и, надеюсь, нам это удастся. Да, чуть не забыл. Это чудовище считается Спасителем Человечества…
      — Знаю, — кивнула Рипли. — Он мне это уже сообщил.
      — Прекрасно… Мне остается рассказать только некоторые подробности этой чудовищной авантюры.
      — Вы ничего не докажете — и вас никто не станет слушать, — ворвался в разговор четвертый голос.
      — О, Элтон! — Рипли почувствовала, что Варковски напрягся. — Не ожидал…
      — Нас здесь никто не слышит, — холодно проговорил Элтон. — И я не простил бы себе, упустив возможность с вами поговорить.