"Ошибка?" - Рипли не могла поверить своим ушам.
      И ЭТО он мог называть ошибкой?! Как у него вообще язык повернулся говорить о своем преступлении так спокойно! Это просто чушь, идиотизм... Даже логика его откровений была логикой сумасшедшего.
      Она могла бы еще простить сумасшедшего.
      Она могла бы понять, что маньяк - больной человек, которого нужно скорее лечить, чем наказывать.
      Что бы там ни было, ни один сумасшедший не назовет свои действия ошибкой. На это способен только здоровый подлец, для которого в жизни нет ничего святого. Именно поэтому Рипли сразу и решительно прогнала мысль о том, что Берт страдает психическим заболеванием. Загубленные жизни, исковерканные судьбы, люди, спрессованные в чудовищный слизевой кокон, боль и отчаяние разрываемых изнутри маленькими монстрами людей - что, ЭТО - ошибка?
      - Просто ошибка? - повторила Рипли, и боль от ожога, вызванного этим словосочетанием, заставила ее закричать во весь голос, не считаясь уже ни с чем. - Но эти люди погибли, Берт! Погибли! Все!!! Вы хотя бы понимаете, что вы наделали? Я сообщу об этом на Земле, и вас поставят к стенке! Поставят к стенке - вам будет не уйти от этого!!! Понятно? - она схватила представителя Компании за ворот комбинезона и трясла, как тряпичную куклу, жалея, что у нее не хватает сил растерзать его тут же на месте. - Это вам с рук не сойдет!!! Вы погубили людей!
      В исступлении Рипли бросила его спиной на стену. Берт поморщился от удара.
      Внутри у него тоже все кипело.
      Что же, договор не получился. Ну ладно... Она сама выбрала войну. И время покажет, кто в ней уцелеет.
      Едва отступив, страх превратился в мстительную злость. Теперь Берт хотел уничтожить Рипли не просто как препятствие на пути к своей цели, нечто бездушное и, можно сказать, абстрактное. Берт, спокойный и благополучный Берт, ощутил вкус ненависти.
      Она хочет его уничтожить?
      Что ж, она сама выбрала свою судьбу...
      Ненависть была ему приятна. В этом есть особый вкус - не просто погубить врага, но и сделать его смерть своим союзником. Смутный до сих пор план принял в его голове ясные очертания.
      Берт шагнул вперед и оперся рукой о косяк. Для того чтобы сосредоточиться окончательно, он принялся долбить пластик кулаком.
      Да, все будет так, как он решил...
      Теперь нужно было сказать несколько слов на прощанье - чтобы последнее из них оказалось за ним.
      - Рипли, - нехорошо глядя на молодую женщину и не прекращая стучать кулаком по косяку, заговорил Берт. - Знаете, я думал, что вы способны на большее, - представитель Компании отбивал кулаком ритм своих фраз. - Я считал, что вы окажетесь умнее.
      Рипли уничтожающе посмотрела на него. Смертельная вражда уже была объявлена, но и в первом, словесном, туре нельзя было ему уступать.
      - Так вот, - с ледяным ехидством ответила она, - я очень рада, что вас разочаровала!
      32
      Вид из окна был странным и экзотичным; такой город мог привидеться разве что во сне. Усеченные конусы труб-зданий в лучах заката приобрели розоватый нереальный оттенок и, казалось, висели в воздухе. Между ними клубился пар. Пожалуй, самой привычной деталью выглядели черные черточки перил над плоскими верхушками.
      Вид пара убаюкивал и заставлял думать о том, что все это снится. То тут, то там прорывающийся красный свет придавал пейзажу оттенок тревоги. Наверное, сон того, кто придумал этот вид, был кошмарным.
      Замершее лицо искусственного человека казалось задумчивым и отрешенным. Можно было подумать, что он не занят своей, пока мало понятной остальным, работой, а просто созерцает. Но вот его рука напряглась, махнула в воздухе - и у самого подножия ближайшего конуса ярким фейерверком взметнулся к красно-фиолетовому небу взрыв.
      Звукоизоляция заглушила его, был виден только сноп огня и мерцающие в тишине искры.
      Некоторое время все смотрели туда как завороженные. Потом Рипли вздохнула. (Ее голова была настолько тяжелой, что долго смотреть куда-либо у нее уже не оставалось сил).
      - Это очень красиво, Бишоп, но чего мы ждем?
      Рипли заморгала - не от яркости крутящегося возле подножия конуса огня - для того, чтобы стряхнуть с отяжелевших век сонливость. Это помогало, но ненадолго.
      - Этот взрыв должен привлечь внимание со стороны, - отвернулся от окна робот. - Это взрыв тревоги.
      - Сколько он будет гореть? - глядя на огонь, спросил Хиггс.
      - Четыре часа. - Бишоп сделал паузу и принялся докладывать все, что знал по этому поводу и что считал нужным сообщить: - Радиус свечения тридцать километров, мощность - около сорока килотонн...
      Хадсон еще раз бросил взгляд в сторону окна и скривился:
      - Ни черта нам это не даст.
      - Почему? - посмотрел на него Хиггс.
      Хадсон вроде бы психовать не собирался; в нем говорил обычный пессимизм.
      - Нас никто не заметит.
      - Я не верю в это, - возразила Рипли неизвестно кому. Невыносимо хотелось спать.
      - А почему мы не можем взорвать планету прямо отсюда? - невпопад поинтересовался Хиггс.
      Он чувствовал себя не лучше.
      - Потому что мы сами взорвемся вместе с ней, - невозмутимо пояснил Бишоп.
      "А может, и лучше было бы: взорваться - и все, - снова начал хандрить Хадсон. - Во всяком случае, не придется долго ждать развязки. Раз - и все..." Его понесло:
      - Еще четыре недели ждать! Да мы тут все сдохнем! Лучше гробы себе делать...
      - Заткнись, - огрызнулся Хиггс. Меньше всего ему хотелось разбираться сейчас с чужими истериками.
      "С ними всеми что-то происходит, - отметил искусственный человек, Хотел бы я знать - что..."
      - Да, ждать еще целых четыре недели, - незаметно поежилась Рипли. Смотреть, засыпая, в окно было уже невозможно - движение пара и дыма действовало не хуже сильного снотворного. Что-то она хотела сказать... Ага, вот: - Мы должны вызвать с орбитальной станции второй челнок.
      Хадсон нервно промычал что-то неразборчивое. Можно было подумать, что у него внезапно разболелся зуб.
      - Ну, и как мы его вызовем? - заговорил он голосом, готовым в любой момент сорваться на крик. - У нас передатчик не работает!
      "Зачем я кричу? - одернул он себя тут же. - Так нельзя... Хватит!"
      - Неважно, как именно, - упрямо мотнула головой Рипли. - Надо будет что-то придумать.
      - Ни черта тут не придумаешь! Все равно все - к чертям! - снова не сдержался Хадсон.
      Хиггс метнул в его сторону раздраженный взгляд.
      - Заткнись! Заткнись!!!
      - А как обстоят дела с передатчиком, который был в колонии? поинтересовался Берт.
      Рипли поджала губы. Само существование этого человека вызывало у нее нервное содрогание. Что бы он ни говорил, у нее возникало желание броситься на него и задушить на месте.
      "Нет, не сейчас... Все равно он не уйдет от расплаты!" - уговаривала она себя, но не могла в это до конца поверить.
      Он спокоен - значит, у него есть что-то про запас. Что-то особо мерзкое - на другое он не способен. Но как его замыслы разгадать?
      "Ну-ну, смотри, смотри на меня, милая! - мысленно поддразнил Берт Рипли. - Что, учуяла предстоящее веселье? То-то! Главное сейчас - это не застрять тут надолго. А вот потом уже поговорим".
      "И все равно, что б ты ни придумал, к стенке ты станешь. Это я говорю!"
      И еще один тур безмолвной дуэли взглядов и потаенных мыслей окончился вничью.
      - Тот передатчик я проверял, - проговорил Бишоп, возвращая их к настоящему моменту. - Он поврежден. То есть поврежден канал связи. Мы не можем связаться со станцией напрямик, нужно будет кое-что переделать.
      "Ну ладно, Берт, мне сейчас не до тебя. Еще посчитаемся!"
      Рипли кивнула.
      - Тогда кто-то должен пройти через тоннель...
      - О, да! - взвыл Хадсон и, прочитав в глазах командира все то же "заткнись", стушевался.
      - ...починить передатчик, - продолжила Рипли, - и перевести его на ручное управление.
      Хадсон хотел прокомментировать ее предложение парочкой выражений покрепче, но снова перехватил предостерегающий взгляд Хиггса.
      - Очень интересно, - вместо заготовленной фразы выдавил он. - Ну и кто же захочет стать покойником? Как хотите, а я не пойду. Можете сразу меня вычеркивать...
      - Я пойду, - негромко, но решительно заявил Бишоп, но его слова потонули в возмущенных возгласах: заявление Хадсона вызвало довольно бурную реакцию.
      Шум прекратил Хиггс, подняв руку.
      - Хорошо, мы тебя вычеркиваем, Хадсон.
      В его глазах появилось презрение - Хадсон, заметив его, чуть не пожалел о так откровенно сорвавшихся с языка словах. Ну кто его просил так подставляться? Разве легче жить, зная, что тебя презирают?
      - Я пойду, - повторил Бишоп.
      Хадсон с умилением посмотрел на него.
      "Да здравствует тот, кто придумал роботов!"
      - Что ты сказал, Бишоп?
      Хиггс никогда не смотрел на искусственного человека как на возможного подчиненного, которому можно отдавать приказы и посылать на задания, и поэтому был немало удивлен его заявлением. В первую секунду он даже не поверил, что эти слова сказал именно робот.
      - Я пойду! - Брови Бишопа застыли в "псевдоудивленном" положении. В другое время его вид мог бы показаться комичным - сейчас же он мог тронуть и более черствые сердца. Спокойствие робота, удивленно-несчастный вид, особые, совершенно человеческие черты лица уставшего человека средних лет, - во всем этом сквозила какая-то неподдельная трагичность.
      - Бишоп...
      - Я единственный, кто имеет право вызывать со станции корабль.
      Перенапряжение и измотанность заставили большинство услышать в его словах отзвук обреченности.
      Человек вызвался идти на подвиг - это выглядело так.
      Даже Рипли забыла в этот момент, что перед ней всего лишь робот. Да разве может быть у машины, пусть даже совершенной и человекоподобной, такое выражение лица?
      Один только Хадсон, и то скорее из-за растерянности, чем от природного цинизма, смог брякнуть:
      - Правильно, пусть идет Бишоп!
      И тут же прикусил язык.
      Большие выразительные глаза искусственного человека обвели притихших людей.
      - Поверьте мне, - это казалось странным, но в его голосе тоже звучали почти неприкрытые тоска и боль, - я бы предпочел не браться за это. Я, конечно, синтетический человек, но я не дурак. - При этих словах Хадсон отвернулся, чтобы скрыть от всех заливающую его лицо краску. - Я понимаю, как это опасно.
      За окном в свете зарева продолжали подниматься над местом взрыва клубы дыма, но в этот момент они ни на кого не смогли бы навеять сон.
      33
      Вески окинула Белоснежку равнодушным взглядом и пропустила ее к трубе. "Ладно, черт с ней... вроде она нормальная баба..."
      За ней проследовал Бишоп.
      Рипли старалась не видеть его больших темных глаз - вопреки логике она чувствовала себя виноватой перед ним. Можно сколько угодно убеждать себя, что робот - не человек, что хорошей или плохой у него может быть только программа, и именно она, а не высокие чувства, заставляет его идти сейчас почти на верную смерть: все равно Бишоп жертвовал собой для их спасения, и деться от этого было некуда.
      "А ведь я готова просить у него прощения", - поймала она себя.
      Вески поднесла автоген к блестящей поверхности трубы, столь звучно поименованной на схемах тоннелем.
      С легким шипением язычок пламени погрузился в металл, полетели искры.
      Бишоп внимательно наблюдал за работой.
      Ему было немного не по себе. Люди назвали бы такое состояние плохим предчувствием или просто страхом.
      Чтобы никого не смущать, он отключил мимические квазимышцы на лице, но добился этим едва ли не противоположного результата - так иной раз застывают лица приговоренных к смерти.
      "Ну надо же, - сочувственно посмотрела на него Вески, - робот, а так переживает".
      Рипли вообще тратила все силы на то, чтобы не думать на эту тему.
      Овальный круг, вырезанный на гладкой поверхности, потерял последний связующий с трубой участок и со звоном упал в образовавшуюся дыру.
      Бишоп молча извлек его и сел, опустив ноги в тоннель.
      - Сколько времени это займет? - чуть подрагивающим голосом поинтересовалась Рипли.
      Очень опытный наблюдатель смог бы различить за этими словами затаенное: "Вернись".
      "А я ему не доверяла", - укоряла ее совесть.
      - Длина туннеля - около ста восьмидесяти метров, - сухо проговорил Бишоп, но за этой сухостью мерещилось тщательно скрываемое волнение. Значит, ползти я буду около сорока минут. Потом, чтобы починить и настроить антенну, понадобится еще минут тридцать, и еще тридцать минут чтобы вызвать челнок. На то, чтобы он долетел сюда, уйдет еще минут пятнадцать-двадцать.
      Рипли кивнула.
      Бишоп просунул ноги чуть дальше и, изловчившись, одним движением вошел в тоннель.
      Окаменевшее лицо выглядывало из двери, как из скафандра.
      "Да, не позавидуешь ему", - снова подумала Вески. Поддавшись внезапному порыву, она поспешно вытащила свой припрятанный до поры до времени пистолет и протянула его роботу. Бишоп повертел в руках оружие, покачал головой и вернул пистолет Вески.
      "Вернись... друг", - мысленно благословила робота Рипли.
      Ее сердце тоже сжималось от нехорошего предчувствия. Может быть, причиной были всего лишь нервы, но ей казалось, что тучи над ними снова стали сгущаться.
      Какая-то новая беда точила свои зубы совсем рядом.
      - Ну, желаю удачи, - немного не своим голосом произнесла Рипли.
      Лицо Бишопа в щели слабо улыбнулось.
      "Совсем как человек!" - вздрогнула Рипли.
      - Мы скоро увидимся, - пообещал робот.
      Вески подняла выпавший кусок металла и приладила на прежнее место. Бишоп придержал его изнутри.
      Рипли отвернулась.
      Зашипел автоген. Противно, тревожно...
      Нервы!
      - Прощай, - одними губами выдохнула Рипли и вскрикнула мысленно: "Нет! До свидания!"
      - Осторожно, пальцы, - гулко прозвучал внутри трубы голос Бишопа. Вески кивнула и переместила автоген.
      - Завариваю!
      "Да, - словно спохватилась Рипли. - А как же взрыв? Надо было спросить... Хотя зачем? Разве Бишоп пошел бы, если б это было бесполезно? Надо полагать, мы еще успеем отсюда вырваться... Надо полагать!"
      Может быть, это и удастся. Лишь бы Бишоп смог починить передатчик. Лишь бы только он не погиб раньше времени.
      Лишь бы он вообще не погиб. Хватит этих нелепых смертей.
      "А ведь есть еще и Берт... Что он может выкинуть в ближайшее время?" - вспомнила она.
      "Да, рано еще надеяться, что все окончится хорошо... Но кто на это не надеется?"
      34
      "Ну все! Сейчас или никогда!" - Хиггс шагнул Рипли навстречу.
      В помещении они были одни.
      "Какой чудак этот парень, - посмотрела на него Рипли, - такой молоденький..."
      Усталость спутала все ее чувства - она готова была и к нему относиться как к ребенку. Командир, десантник, человек, у которого уже поседели волосы, - все это сейчас ее уже не волновало. Молодой человек с уставшим лицом, черты которого еще даже не успели до конца огрубеть, - вот все, что она видела.
      - Рипли...
      Сердце Хиггса учащенно билось.
      "Неужели я снова не скажу?"
      - Да?
      "Вы мне нравитесь, Рипли. Я уважаю вас. Я восхищаюсь вами. Я хочу стать вашим другом - слушайте меня!" - мысленно произнес он.
      Рипли несколько раз моргнула, стряхивая этот сон. Не спать с каждой минутой становилось все труднее.
      "Как он смотрит... - поплыли неотчетливые мысли. - Какие у него добрые глаза... Неужели человек с таким взглядом мог выбрать для себя профессию убивать? Невероятно! Откуда и зачем в его взгляде столько тепла?"
      - Рипли... - Хиггс ощутил, что ему жарко. Во всяком случае, его лицу, и особенно щекам.
      "Похоже, его что-то смущает. Что?"
      - Я слушаю тебя, Хиггс.
      "Какая она бледная..."
      - Вы неважно выглядите. ("Что я несу!") Рипли, когда вы спали в последний раз?
      Про себя Рипли улыбнулась, но на лице от улыбки отразилась только тень: усталость не пропустила ее наружу.
      "Приятный парень этот Хиггс. Заботливый. Хорошо, что люди бывают и такими: благодаря им начинаешь думать лучше обо всем нашем мире и забываешь про подлецов".
      - Не помню.
      - Вы не спали около суток. Так нельзя. Вам надо пойти и прилечь. Хоть на часок.
      - Спасибо, не надо, - покачала головой Рипли.
      "Как хочется спать!.."
      - Зачем вы себя так мучаете, Рипли? Сейчас у вас есть возможность расслабиться.
      "Мне жаль вас. Я хочу, чтобы вы выглядели молодой и бодрой. Я хочу, чтобы вам было хорошо", - излучал он безмолвные сигналы всем телом, взглядом, каждым отдельным жестом.
      "Спасибо", - тоже без слов просигнализировала Рипли.
      "Уснуть... как это было бы хорошо! Но не здесь. Здесь - нельзя. Слишком велик риск проснуться поздно или не проснуться вообще. И все равно - спасибо. Ты славный парень, и в другой обстановке мы могли бы подружиться..."
      - Я слишком хочу жить, чтобы позволить себе это.
      - Но, Рипли!.. - в его глазах промелькнуло беспокойство.
      "Почему он так переживает за меня? Или... неужели он ко мне неравнодушен?"
      Рипли почувствовала, что это ее задело. Неужели она настолько зациклилась на всей этой борьбе, что совершенно забыла о том, что она женщина? Сколько лет назад она в последний раз была с мужчиной? Перед ее глазами всплыло воспоминание о мускулистых плечах и грубоватом бородатом лице... Когда же это было? Неужели даже такой инстинкт оказался подавленным?
      "Страшно подумать, в кого превращает нас эта постоянная ненависть и борьба!"
      - И все же пойдите и прилягте ненадолго. Мы все еще на ногах, и вашему сну ничто не будет мешать.
      "В точности так же я уговаривала Ньют", - вспомнила Рипли.
      - Спасибо, Хиггс. - Она на секунду замолчала. "Ну что ему можно сказать? Сейчас просто не время... А потом? До этого еще надо дожить".
      И все же сказать что-то было нужно.
      - Хиггс...
      - Что? - с готовностью напрягся он.
      "Неужели она поняла?!"
      - Обещайте мне одну вещь... - губы Рипли чуть заметно дрогнули. - Я не хочу умереть так, как погибли остальные. Если нам придется туго, то...
      Она замолчала.
      Хиггс кивнул. Он прекрасно ее понял.
      Женщина, которая ему нравится, позволяла ему распоряжаться своей жизнью, - это ли не ответное признание? К врагу или просто чужому человеку с такой просьбой не обращается никто.
      "Я обещаю тебе, Рипли", - торжественно подумал он.
      - Так ты поможешь?
      - Да, - твердо произнес Хиггс. - Если дело дойдет до этого, я убью и тебя, и себя. Только... нужно постараться, чтоб до этого не дошло.
      Рипли послала ему взгляд настолько благодарный, что сердце Хиггса екнуло.
      "А ведь мы-таки признались друг другу в любви, - вдруг догадался он. - И это одно из самых замечательных признаний в мире. Если бы я вел дневник, я бы записал в нем, что это один из самых счастливых дней в моей жизни!
      35
      Они прошли в узкую, похожую на замкнутый отрезок коридора подсобку. Предыдущий разговор и признания остались позади; не то чтобы они забылись - такие вещи забыться не могут, - просто дела более насущные завлекли их в свой круговорот. И все же между Хиггсом и Рипли установилась почти такая же невидимая связь, как между ней и девочкой.
      - Я хочу познакомить тебя с действием вот этого оружия, - положил он на стол винтовку и нежно погладил ее ствол рукой в сторону приклада и "служебной части", состоявшей из спускового крючка, кнопок и добавочных механизмов.
      - Вот это - М-44, пульсатор, с тридцатимиллиметровым гранатометом. Вот взгляни сюда... А здесь - патроны с бронебойными пулями. Теперь попробуй!
      Он протянул ей винтовку.
      Рипли вздохнула - опять-таки скорее от усталости, чем по какой-либо другой причине.
      Как ни странно, винтовка оказалась намного легче, чем казалось со стороны. Металлизированный пластик создавал полную иллюзию тяжести и массивности настоящего металла - из-за обманутого ожидания винтовка казалась даже легче, чем была на самом деле.
      - Хорошо. Как это приводится в действие?
      - Оттяни здесь... Взяла?
      Хиггс зашел ей за спину, чтобы помочь правильно взять оружие, но вдруг отшатнулся - его смутила близость ее тела, теплого и защищенного лишь тонкой тканью. Его вдруг охватило сильное желание прижать Рипли к себе.
      Большим усилием воли он подавил в себе возбуждение.
      "Нет, так нельзя..."
      - Да.
      - Теперь прижми фиксатор... Прижала?
      Он снова сделал попытку приблизиться, и снова остановил себя всего в нескольких сантиметрах от ее тела.
      - Да.
      - Теперь быстро вставляешь магазин и ломаешь сверху, поняла?
      Рипли кивнула. Перезарядка винтовки у нее получилась с первого раза, будто она всю жизнь только этим и занималась.
      Взглянув на нее, Хиггс поразился: и это ее называли Белоснежкой? Да она же - одна из них, лишь по какому-то недоразумению занявшаяся не своей работой.
      Те же движения, те же мышцы, обозначившиеся под белой кожей, тот же взгляд, устремленный через прицел на пока невидимого врага.
      - А это что? - спросила Рипли.
      - Это гранатомет. - По всему телу Хиггса снова прокатилась волна возбуждения. Чтобы случайно не выдать его лишним жестом или словом, он решил прекратить урок: - Я думаю, тебе это пока не нужно знать.
      Рипли на миг нахмурилась.
      "Что с ним случилось?"
      - Раз ты начал объяснять, то давай, покажи мне все. Я уж как-нибудь разберусь. ("Еще бы!" - подумал Хиггс). Я кое-что изучала, и за себя постоять сумею.
      "Зато я могу не устоять перед тобой!"
      - Да, я это уже заметил... - сказал Хиггс и отвел глаза от ворота ее майки...
      36
      Рипли шла по коридору, когда навстречу ей вывалился Горман. Повязка на голове, нетвердая походка. В нем оставалось совсем немного от бравого командира - так себе, уставший и несчастный человек.
      Не только удар ящиком отбросил его на этот уровень, - пожалуй, крах надежд и планов сыграл в этом не меньшую роль. Медленно приходя в себя, Горман думал, думал, думал...
      Наверное, у каждого человека в жизни встречается период, когда все его мировоззрение и даже нечто большее, чему психологи еще не смогли подобрать адекватное название, меняется в корне.
      Человек, вышедший навстречу Рипли, уже не был тем прежним Горманом, которого она когда-то знала.
      Она сразу же заметила изменение в нем, но определить его причину и качественный характер не смогла.
      "Здорово же его задело", - отметила она, глядя на запавшие глаза, утратившие обычный блеск.
      - Как вы себя чувствуете?
      Вопрос был задан скорее из вежливости: злость в адрес Гормана никак не оставляла ее.
      Лейтенант угадал ее мысли.
      Она имела право так думать. Признавать это было обидно, тяжело, но это было так.
      - Вроде ничего, только немного голова побаливает.
      Рипли машинально кивнула и пошла дальше.
      Горман поморщился.
      Голова действительно болела, на душе было тяжело.
      - Рипли! - окликнул он, спохватившись.
      - Что?
      - Я хотел извиниться...
      "Какая разница... зачем?"
      Уголок губ Рипли слегка дернулся.
      - Неважно.
      Она прошла мимо.
      Ее реакция царапнула Гормана как новая обида, но тут же он напомнил себе, что она имела на это право.
      Это он, чуть всех не погубивший, не должен был больше требовать ничего для себя. На что он обиделся? Что она не прочитала в его душе раскаяния и повела себя так, как будто его и не было?
      Глупо.
      Коридор на миг заволокло туманом, - у Гормана закружилась голова.
      Может, он поторопился встать?
      "Надо было дождаться Бишопа", - подумал он.
      - Рипли!
      - Чего еще? - обернулась она.
      - Ты не знаешь, где Бишоп?
      - Там, - она мотнула головой в неопределенную сторону.
      - Не понял?..
      - Он чинит антенну. Передатчик, чтобы мы могли связаться с кораблем.
      Ей не хотелось продолжать разговор, но оправдываться перед собой за свою невежливость, - лейтенант все же был слишком болен на вид, - ей хотелось еще меньше.
      "Чинит передатчик... - мысленно повторил Горман. - Даже Бишоп..."
      Ему было стыдно.
      37
      "С какой стороны они могут напасть?"
      Рука Бишопа потянулась к синему проводку.
      "Спаять здесь, присоединить к трансформатору... В сроки укладываюсь", - размеренно текли его мысли, и лишь одна, как компьютерный вирус, выскакивала то и дело из глубины... души? Программы? Неважно. Бишоп спрашивал себя, откуда можно ожидать нападения, и всякий раз после этого вопроса все остальное уплывало.
      "Наверное, что-то сломано и у меня... Это очень неприятно, - заметил Бишоп. - Надо будет провериться, когда вернусь. Если вернусь целым".
      Темнота за городом сгущалась, но отсветы вызванного взрывом пожара и электрического зарева, пропущенные через рвущийся из поврежденных охладителей пар, прекрасно освещали панель передатчика.
      Вообще пейзаж выглядел сейчас еще более фантастически, чем прежде, но любоваться им было некогда.
      Особый колорит придавали ему ярко-голубые молнии, по неизвестной причине выписывавшие причудливые зигзаги вокруг наиболее высоких конструкций. Что-то творилось с комплексом, если не с самой природой: казалось, все вокруг дышало, вздыхало; где-то одиноко лязгал кусок металлической трубы, бьющейся в металлическую же стену, где-то стонала и всхлипывала рассыпающаяся аппаратура.
      Бишоп ничего не замечал.
      "Зачистить контакт... присоединить... закрепить, - скользили его мысли. - И все же интересно, с какой стороны могут напасть эти существа?.. О чем я думал перед этим? так, присоединить, закрепить... Потом проверюсь. Странно, почему я не могу определить, что это у меня сломалось - вроде бы я цел?.."
      Искусственный человек продолжал работать, так и не поняв, что беспокоило его. Настоящие люди назвали бы такое состояние страхом...
      А на корабле его стараниями челнок уже готовился к старту...
      38
      Этот участок лаборатории был отгорожен прозрачной стеной - Рипли специально выбрала его для Ньют как самый тихий уголок.
      "Она, наверное, уже спит". Рипли направилась к кровати, ожидая застать там самую мирную их всех придуманных природой картинок - спящего ребенка.
      Первый же взгляд на кровать заставил ее похолодеть.
      Девочки не было.
      Рипли закрыла глаза и снова открыла.
      Никого.
      "Она не могла никуда уйти... Я бы знала", - сердце Рипли бешено заколотилось; сказанные ею самою слова не успокаивали.
      Мало ли, что не могла! Куда же она тогда подевалась?
      Рипли затаила дыхание. Если здесь побывал Чужой и унес девочку, может, удастся в тишине услышать шорохи его движений.
      "Нет, Ньют, не надо!" - взмолилась она, и тут же отогнала сразу все мысли: они могли помешать слушать.
      В какой-то момент ее слух обострился настолько, что она услышала легкий шум выдыхаемого воздуха.
      Ну конечно! У нее отлегло от сердца. Она могла поспорить, что это дышал во сне Головастик: равномерно, легко, тихо... Но куда она спряталась?
      Рипли окинула взглядом лабораторные столы. Нет, где-то ближе...
      Ну точно! Она нагнулась и заглянула под кровать.
      Девочка лежала на полу, скрючившись и обняв головку Кейси. Согнавший напряжение и готовность удрать сон разгладил черты ее личика - теперь Ребекка выглядела совсем крошкой.
      "Милая моя девочка!" - Рипли встала на колени и протиснулась под кровать, повинуясь внезапному сильному желанию обнять ее.
      "Спит... А может, и мне прилечь на минутку? Что может случиться здесь? Ньют знает, что делает - моя маленькая учительница... Даже если Чужой придет, он нас не заметит..." - она уже и сама с собой говорила так, как обращалась бы к девочке.
      Положив винтовку на кровать, Рипли пристроилась сбоку от Ньют и осторожно прижалась к ее крошечному тельцу. Ньют тихо посапывала.
      "А как хорошо все же иметь возможность вот так прилечь... - почти поддаваясь сну, сказала себе Рипли. - Ну хотя бы на одну минуточку..."
      Ее глаза закрылись.
      Действительно, замечательно лежать вот так, вдвоем, ничего не опасаясь... Ничего? Рипли заставила себя открыть глаза. Все-таки она заснула! Сколько прошло времени? Час? Два? Она окинула взглядом комнату. Пусть это формальность, которая ничего не дает, но все же...
      Внезапно ей на глаза попалась деталь, вызвавшая шок куда более сильный, чем пару часов назад исчезновение Ньют. Можно было подумать, что в ее сердце и позвоночник разом воткнули пару дюжин иголок.
      Прямо напротив кровати покачивалась на полу стеклянная банка.
      "Нет, только не это!" - из воткнувшихся иголок в тело полился холод.
      В таких банках сидели осьминогопауки!
      Банка еще качалась: обитатель покинул ее несколько секунд назад.
      Но где он?
      Рипли приподнялась на локтях, напряженно всматриваясь в доступный для обозрения участок.
      Никого.
      Он здесь, но его не видно. Нет ничего хуже опасности, когда не знаешь, с какой именно стороны она грозит.
      Осторожно, стараясь не делать резких движений, Рипли подняла руку и попыталась нащупать лежавшую на кровати винтовку. Это ей никак не удавалось, и тогда женщина осторожно привстала. Значит, это... Но времени на раздумья уже не осталось.
      Рипли снова прислушалась.
      Ничего, кроме тихого посапывания Ньют.
      Дрожащей рукой Рипли схватила девочку за плечо. Глаза Ребекки открылись, и снова перед Рипли оказался дикий зверек, сразу же учуявший опасность.
      На миг прижав палец к губам, Рипли привстала и снова выглянула из-за кровати. Почти сразу же перед ее глазами мелькнули оранжевые плети щупалец - маленькое чудовище поджидало совсем рядом и не замедлило прыгнуть!
      Рипли среагировала не раздумывая: руки ее сами вцепились в одну из отвратительных конечностей и отшвырнули мерзкое существо в сторону.