А Зойка вдруг взвизгнула:
      - Это ты заставил его работать всю ночь! - сжав кулачки, она подступила к старосте. - Ребята, он же все время талдычил вчера, помните, чтобы Макар всю ночь работал на участке. Ах ты, рабовладелец несчастный!
      Лысюра попятился:
      - Какой я тебе рабовладелец? Я, если хочешь знать, и сам работал с ним вместе...
      Он зачем-то ткнул ей под нос пучок соломы.
      - Как же, заставишь тебя! - ехидно бросила Поспелова. - Руководил, наверное, а не работал. Знаем!
      Живцов рубанул воздух ладонью:
      - В общем, вы как хотите, а мне чужая работа не нужна. Положено мне укутать четыре саженца, вот я и укутаю.
      И он решительно направился на соседний участок.
      - Я тоже! И я! - раздались голоса. Все потянулись за ним.
      Лысюра побледнел.
      - Да вы что, с ума сошли? Там же участок четвертого "Б"! Мы с ними соревнуемся.
      - А куда нам идти? - огрызнулся Черепанов. - Участки других классов за городом. Не поедем же мы туда?
      - Да зачем вам куда-то ехать? - надрывался Лысюра. - Работа наша сделана, садись, отдыхай. В землю поплевывай.
      - Отдыхать? - изумился Пономаренко. - Мы еще и не работали.
      - Что мы - тунеядцы? - Зойка стала потрошить кучу соломы.
      Все принялись за дело.
      Лысюра насторожился. Издали послышались веселые голоса, шум...
      - Бэшники идут!
      Первым показался длинный Пашка Многолет.
      - Эй, чего на наш участок залезли? - еще издали гаркнул он. Его рыжая голова в кепочке замоталась над забором - он побежал. С налету распахнул калитку и остолбенел:
      - Уха из петуха!
      За ним толпились, напирали, заглядывали через его плечо остальные. Спустя минуту, рассыпавшись по участку, они придирчиво ощупывали укутанные деревья.
      - На совесть сделано!
      - Что да, то да!
      Пашка Многолет прищурился:
      - Значит, свою работу сделали и нашу захватили? Хотите показать, что мы слабаки? Втихую пораньше пришли... Мы так не уговаривались! По мордасам захотели?
      К нему подошел Зина Живцов, сказал спокойно:
      - Зачем ты так? Просто хотим помочь вам. Видишь, сегодня ночью были заморозки. Нужно спешить, а то деревья погибнут.
      Пашка заглянул в его глаза, расслабился:
      - Ну, раз так, ладно. Давайте вместе работать.
      И работа закипела! Синицыну и Лысюре, стоявшим в нерешительности поодаль, казалось, что на их глазах происходит новое чудо: так же завихрялась между деревьями солома, один за другим укутывались голые стволы, только теперь в саду раздавались звонкие веселые голоса да под плывущими по воздуху охапками соломы мелькали ноги в брюках или чулках. Иногда охапки сталкивались, валились на землю, и тогда неудачники, хохоча от восторга, тузили друг друга. К ним подскакивали другие, начиналась куча мала.
      Синицын подошел к Лысюре, дернул его за рукав:
      - Давай и мы... - он кивнул, - поработаем. А то стоим, все на нас косятся.
      - И пусть косятся! - мотнул головой Лысюра. - Что мы - мало сделали? Сто штук! Пусть попробуют столько укутать, а потом говорят, - он скривился, передразнивая кого-то: - "Нам чужой работы не надо, мы не тунеядцы..." Я ведь для коллектива старался, для своего класса...
      Макар с удивлением слушал Генку. "Я старался, я, я..." Получается, что даже Синицын тут ни при чем, а чудо сотворил сам староста класса Лысюра, один, собственными натруженными руками, и никто ему при этом не помогал.
      Тут открылась калитка и вошли Нина Борисовна и Егор Сергеевич. Они остановились в удивлении.
      Нина Борисовна выглядела очень смешно: в синих спортивных брюках и синей куртке - совсем как старшеклассница.
      - Смотрите, что делается! - зашумел ботаник. - А кое-кто боялся, что ребята еще спят. Они вон половину деревьев обработали. И как обработали! - он ходил по "волшебному" участку. - Идеально, просто идеально!
      Нина Борисовна громко чихнула от налетевшей соломенной пыли. И увидела стоявших перед ней Лысюру и Синицына.
      - Когда же вы успели сделать? Ведь сейчас только... - она взглянула на часы, - четверть одиннадцатого.
      Лысюра смутился, но ненадолго.
      - А наш класс пришел на час раньше! - выпалил он. - Свое задание выполнили, теперь вот... помогаем отстающим.
      - Это же чудесно! - восхитилась Нина Борисовна. - А я думала, что за сегодня не управимся. Вы и не подозреваете, какие вы молодцы, - и она, полуобняв, увлекла за собой озадаченных таким оборотом Генку и Макара. - Мы-то, оказывается, опоздали! Но ничего, сейчас наверстаем.
      ВСТРЕЧА С КОБРОЙ
      Вечером Синицын столкнулся в подъезде нос к носу с Гошей Шурубурой. Тот шел, волоча за собой ранец прямо по ступеням. Одна лямка у ранца совсем оторвалась.
      - Ага, попался! - притворно налетел на него Макар. Тот остановился, глядя исподлобья. С тех пор, как Гоша разбил волшебный стаканчик, он старался избегать Синицына.
      - Да ты не бойся, - положил Макар руку ему на плечо. - Думаешь, я злюсь на тебя за то мороженое? Зря. У меня его сколько хочешь. Не веришь?
      Гоша недоверчиво засопел.
      - Угостить? Какое ты любишь?
      Гоша что-то пробурчал и попытался протиснуться слева.
      - Эскимо хочешь?
      Шурубура метнулся вправо и полез вдоль перил вверх, перехватываясь руками. Но Синицын притиснул его к перилам.
      - Постой, куда ты рвешься?
      Гоша, пыхтя, напирал изо всех сил. Синицын вдруг перед самым его носом громко хлопнул в ладоши.
      Тот остолбенел и не сводил глаз с раскрытой ладони Макара. А на ней плясал и кувыркался маленький-маленький клоун в пестрой одежде и длинном колпаке с кисточкой. Рядом с ним скакала крохотная собачонка и лаяла писклявым голосом.
      Гоша медленно протянул к диковинному человечку палец. И клоун стал бить по пальцу длинной палкой, а собачка наскакивала на него и пыталась укусить. Гоша чувствовал легкое щекотание от ударов лилипута и размяк от невиданного зрелища.
      - Где достал? - прошептал он чуть слышно.
      Тут послышались шаги, заскрипела дверь подъезда. Макар сжал ладонь, и оба обернулись.
      В подъезд пошла соседка Агафья Сидоровна, которую за сплетни и злой язык прозвали Коброй. Особенно не любила она детей, говорила, что они "кругом пакостят", и всячески старалась им досадить. Увидев ребят, она оживилась.
      - Сейчас начнется, - Гоша схватил уцелевшую лямку ранца.
      - Ага! - пронзительно завопила соседка. - Кучами в подъездах собираются! Пройти людям не дают! Курят, бумажки жгут! Пожары разводят!
      И тут же спокойным деловитым тоном спросила:
      - Ну-ка, что там спрятали? Несите сюда, показывайте.
      Но видя, что ребята и не думают подходить к ней, опять перешла на крик:
      - Сейчас милицию позову! Мигом заарестуют!
      Ребята и рады были удрать на улицу, но Агафья Сидоровна стала в двери и подбоченилась. Мимо не проскочишь: она умела ловко и очень больно дергать за ухо.
      Синицыну в голову неожиданно пришла счастливая мысль.
      - Агафья Сидоровна, - умильно проговорил он. - У нас скоро турнир кавээн будет, так мы хотим пригласить вас почетным участником.
      - Кто это - мы?
      - Мы, пионеры четвертых классов.
      - А чего мне делать там, на турнике вашем? - сварливо спросила она.
      - Не на турнике, а на турнире, - поправил Макар. - Это соревнование такое: кто больше всех знает.
      - А-а, - протянула она, смягчаясь. - Дело хорошее. Кто же вас надоумил, чертенят? Я ведь действительно много знаю, поучить вас могу...
      - Вот-вот, - подхватил с невинным видом Синицын, чинно проходя мимо нее и держа за руку Гошу. - Потому и говорят, что вы все на свете про всех знаете.
      - Ах ты сморчок! - вскипела Кобра. - Значит, я сплетница?
      Растопырив руки, она кинулась на Синицына, но было поздно. Ребята бросились наутек. Сзади долго слышались крики Кобры.
      - Куда же ты спрятал человечка? - спросил Гоша, отдышавшись. - Я тоже хочу этот фокус показывать.
      - Никакой это не фокус, - мрачно сказал Синицын. - Волшебство одно, понимаешь?
      - Жмешься, значит? - скривился Шурубура. - Ладно, попросишь и ты у меня что-нибудь. Мне отец обещал фонарик круглый достать, на сто метров бьет, даже посмотреть тебе не дам. И мороженое твое фокусное не надо: ешь, ешь, а в животе пусто.
      - Это потому, что ты жадный, - упрекнул его Макар. - А фонариков таких я могу хоть десять штук достать.
      - Ха-ха-ха... - начал было издевательским тоном Гоша, но поперхнулся. Синицын протягивал ему сверкающий новый фонарик.
      - Тот самый... на три батарейки! - Гоша вытаращил глаза. Схватил его и начал осматривать. Нажал кнопку - и ослепительный сноп света ударил в сгущающуюся темноту.
      - Мечта, - сказал Гоша унылым голосом.
      - Бери насовсем, - разрешил Макар.
      Гоша поднял на Синицына совершенно счастливые глаза.
      - Правда?
      Потом он вздохнул:
      - Эх, жалко, батареек нигде не достать. А эти скоро сядут...
      - Сколько надо? - спросил Макар лениво. Шурубура зашевелил губами:
      - Шесть! И две лампочки.
      Получив все это, он упрятал дары поглубже в ранец и окончательно поверил, что Макар Синицын - могущественный волшебник: даже батарейки достал, а их в магазинах никогда не бывает!
      - Я волшебник Кара-Чунг, - глухим голосом привычно говорил Синицын. - Что захочу, то и сделаю. Ты понял, Шурубура?
      - Понял, - прошептал Гоша. - Теперь я верю, что есть волшебники. А раньше не верил, потому что никогда они не появлялись, сколько я ни просил. Думал, брехня все это, одно кино.
      Он долго молчал, вздыхая, потом начал допытываться:
      - А вот этот дом ты можешь перевернуть вверх тормашками? Сделаешь так, чтобы у меня выросло шесть рук?
      - Зачем тебе шесть рук? - удивился Макар.
      - А вот если Коляша полезет ко мне, я ему ка-ак дам! Пока он двумя руками, я ему шестью...
      Долго сидели в этот вечер Синицын и радостный Шурубура. Наконец с балкона раздался певучий голос:
      - Го-оша! Где ты?
      - Я здесь! - гаркнул Шурубура и направил прорезавшийся ослепительный луч света на балкон. - Мам, я тебя вижу, а ты меня нет!
      - Не балуйся! - мама Шурубуры прикрыла глаза руками. - Иди скорее домой. Ужинать пора.
      Гоша с грустью повернулся к Макару.
      - Ну, я пошел... Зовут.
      - Приходи ко мне завтра, а? - предложил Синицын. - Будем вместе играть. У меня лото есть! И кубик Рубика...
      Гоша так и подскочил.
      - Да ну! - но тут же насупился. - Не пустят. Пока все уроки не выучу, не выпускают. Да еще проверяют.
      - Уроки? - протянул Макар удивленно. - Уроки... Хочешь никогда не учить уроков, а знать всегда на пятерку?
      - Спрашиваешь! Еще давно, с первого класса мечтаю.
      - Ну так иди ложись спать, - Синицын лукаво прищурился. - Утро вечера мудренее.
      Гоша приблизил свое лицо к лицу Синицына. Его глаза блестели, как звезды.
      - Правда? - засопел он. - Да я тебе... я тебе свой ножик подарю! Смотри, четыре лезвия, во! Одно, правда, сломанное...
      И он торопливо сунул в руки Синицына свой бесценный дар. Макар хотел засмеяться и сказать, что может достать тысячи таких ножиков, но посмотрел в большие глаза Гоши... и почему-то ничего не сказал. Только торопливо сунул ножик в карман.
      ДОЛГОЖДАННЫЙ ПРИЗ! НО...
      Макар не обманул Гошу. На следующий день тот уже стучался рано утром в квартиру Синицыных. И только Макар открыл дверь, Шурубура ворвался в прихожую, чуть не сбив его с ног.
      - Вот был концерт! - завопил он. - Вот удивились все!
      - Чему удивились? - Макар заулыбался.
      - А тому, что я знаю уроки! Когда я им сказал, что уже выучил, они подняли меня на смех...
      - Кто - они?
      - Мама и Людка, сестренка. Налетели на меня - ты ничего не учил, садись за уроки! А я им говорю: спрашивайте.
      - Что спрашивать? - давился от смеха Макар.
      - Ну, пусть погоняют, думаю, - подмигнул Гоша. - Сестричка моя косички кверху и хвать задачник! Я говорю: то-то и то-то. Посмотрела в тетрадку, а задачка-то уже написана! И упражнение по-русскому выполнено. Вот лица у них вытянулись! Проверяли, проверяли...
      - А я что говорил, - важно подбоченился Макар.
      - Слушай, - Гоша понизил голос, - ведь упражнения и задачка в тетрадках моим почерком написаны. Фокус-покус!
      - А что тут удивительного?
      - Ведь я-то их не писал, точно! Сам впервые увидел. Вот посмотри, даже строчки загибаются вверх, как у меня. Как же это, а?
      - А чего смотреть? Ты что, хотел, чтобы чужим почерком у тебя в тетрадке было написано? Тогда все сказали бы, что не ты выполнил задание.
      - Верно, - согласился Гоша. - Но кто же все-таки моим почерком писал в тетрадке, а? Ты не знаешь случайно?
      - Не ломай над этим голову. У тебя своих забот мало, что ли?
      Откровенно говоря, Синицын был сейчас рад не меньше, чем простодушный Гоша. А может, даже больше. И вот почему.
      В последнее время ему стало страшно скучно жить на белом свете. Уроки учить не надо, они уже всегда заранее написаны и приготовлены, а времени свободного хоть отбавляй. Вот тут и начиналась для Макара мука мученская. Первое время он целыми днями болтался на улице, играя с кем попало и во что попало. Но это было не очень интересно, потому что только с настоящими друзьями можно увлекательно играть и путешествовать по незнакомым улицам или просто пойти в кино, а потом оживленно обмениваться мнениями: "Тот ему кэ-эк даст!", "А тот ему кэ-эк врежет!"
      Но Синицыну не с кем было ходить в кино, спорить о прочитанной книге. Едва только он приглашал кого-нибудь на интересный сеанс, как слышал в ответ: "А уроки?" Правда, кое-кто находил время пойти иногда в кино с Макаром, тем более что он всегда каким-то чудом доставал билеты, но это случалось не каждый день, да и соглашались разделить с ним компанию не те, кого хотелось бы Макару.
      Играя с кем-нибудь во дворе, в самый разгар веселья Макар вдруг слышал: "Ну, хватит, пойду уроки учить! А то сегодня задали ой-ой-ой!" И Макар Синицын, всесильный волшебник, начинал униженно упрашивать, умолять: "Ну, еще немножко, да успеешь ты выучить эти уроки..." Мальчишка неохотно соглашался, но в конце концов и он уходил, и Синицын оставался один.
      И вот что странно: избавившись навсегда от заботы об уроках, Синицын ежедневно только и слышал вокруг: "Уроки! Уроки!" На переменах в школе Макару казалось, что уж в это время никто и не заикнется об уроках, но нет! Кому-то вдруг придет в голову решать у доски хитроумную задачку, тотчас вокруг такого собирается толпа, шумят, спорят, каждый предлагает свое решение и с пеной у рта отстаивает его. Сначала Макар с чувством превосходства ввязывался в эти споры, но потом и это забросил. Он всегда знал решение - и самое правильное.
      Постепенно Синицын заскучал. Он часто валился на диван и до одурения смотрел в потолок. Телевизор тоже не радовал его - что толку сидеть перед ним в одиночку, да и передач интересных мало, все про трудовые успехи да разные достижения. А Макар мог без всякого труда всего достигнуть. Когда дома не было мамы, он хлопал в ладоши и требовал какую-нибудь диковинную игрушку. Наигравшись, выбрасывал ее. Скоро все игрушки надоели ему, жизнь стала казаться неинтересной...
      И тут он опять встретился с Гошей. Правда, Гоша младше его, но ненамного. Он и читать умеет, и писать, с ним можно в любую игру поиграть и в кино сходить. А самое главное: он так восхищается Макаром Синицыным, принимает его за настоящего волшебника!
      Для Синицына жизнь снова стала увлекательной и веселой.
      А еще больше он оживился, когда в школе появилось объявление о том, что между командами знатоков "Альбатрос" и "Любознательный" состоится турнир на литературную тему. Синицын с нетерпением ожидал его.
      "На этот раз я вам покажу!" - думал он радостно.
      И этот день наступил. В пионерской комнате опять собрались команды и болельщики. Еще с порога Макар увидел большой портрет Горького и плакат под ним: "Всем хорошим во мне я обязан книгам".
      Синицын уверенно направился к своей команде, но его остановил Живцов:
      - Куда? Ты не участвуешь в турнире.
      Макара даже в жар бросило.
      - П-почему это я не участвую?
      Вид у него был такой расстроенный, что Зина замялся:
      - Ты что, забыл? Мы же постановили на собрании исключить тебя из команды... Вообще-то ты можешь участвовать в турнире, но как болельщик.
      - Ну ладно! - с угрозой процедил Синицын. - Попомнишь меня...
      Он круто повернулся и пошел к болельщикам - отпетым двоечникам и троечникам. Те встретили его удивленно, зашептались.
      Скрипнув зубами, он сел и стал искать глазами Дашу. Она сидела в первых рядах команды, щеки ее горели от возбуждения.
      - Сегодня турнир особый! - объявила Влада Изотовна. Команда-победительница получает переходящий приз Клуба знатоков и находчивых. Его изготовил специально для нас бывший ученик нашей школы, а ныне мастер фабрики музыкальных инструментов Петр Семенович Галущак.
      Она подошла к деревянной коробочке и открыла ее. Все ахнули. Среди разбушевавшихся волн реки покачивался маленький белоснежный корабль. Влада Изотовна нажала кнопку - и полилась привольная мелодия: "Шуми, Амур, шуми, наш батюшка..." Любимая песня Макара! А белоснежный корабль резал волны и неустрашимо шел вперед...
      Начался турнир.
      Первым выступил Живцов и, оглядывая команду "альбатросовцев", спросил звенящим голосом:
      - Где находится самая большая книга?
      Синицын уже знал ответ. С любопытством следил он, как засуетились "альбатросовцы", громко зашептались. Пашка Многолет пробежал по рядам и вернулся на место.
      - В одной из библиотек Нью-Йорка. Ее высота - три метра, толщина - один метр, а вес - сто центнеров. Листают ее с помощью особой электроаппаратуры. Однако мы считаем, что величина книги определяется не ее весом, а содержанием.
      Влада Изотовна слегка покачала головой:
      - Не сто, а сто двадцать пять центнеров. Но на вопрос дан правильный ответ. Три очка. А за дополнение еще два очка.
      Пашка Многолет довольно заулыбался. Он вдруг дурашливо подмигнул и затараторил:
      ...Вот столицы достигает.
      Царь к царевне выбегает,
      За белы руки берет,
      Во дворец ее ведет
      И садит за стол дубовый
      И под занавес шелковый,
      В глазки с нежностью глядит,
      Сладки речи говорит.
      Откуда эти строчки, из какой книги?
      Несколько голосов сразу рявкнуло:
      - Из "Сказки о рыбаке и рыбке"!
      Другие запротестовали:
      - Нет, из "Сказки о царе Салтане"!
      Синицын смотрел на Живцова. И когда тот утвердительно кивнул головой, Макар с места крикнул:
      - "Конек-горбунок"!
      - Болельщику Синицыну за правильный ответ три очка, - объявила Влада Изотовна.
      Макар поймал быстрый взгляд, брошенный на него Живцовым. Многие стали оглядываться на Синицына, а тот не упускал подходящего момента. Как на его счастье, "Альбатрос" подобрал такие заковыристые вопросы, что редко кто мог не то что правильно, а хотя бы приблизительно ответить. Так, например, все удивились, когда Пашка сказал, что Робинзон Крузо существовал на самом деле, только под другой фамилией. Требовалось ответить, сколько лет и на каком необитаемом острове жил прототип Робинзона Крузо? Конечно, только один Макар Синицын мог сказать, что настоящего Робинзона Крузо звали Александр Селькирк и он четыре года жил на чилийском острове Хуан-Фернандес.
      То же самое произошло, когда Пашка стал допытываться, какую последнюю книгу в жизни написал Александр Дюма. Кто кричал: "Три мушкетера", кто - "Граф Монте-Кристо", а Пономаренко даже ляпнул, что "Графиню Рудольштадтскую". И только потом, после всех, встал Синицын и спокойно объявил:
      - Кулинарную книгу.
      - Это что - про приключения поваров? - зашумели вокруг.
      - Про то, как печь блины, - пояснил Макар под хохот болельщиков. На его личном счету было уже двадцать очков - больше, чем у обеих команд, вместе взятых. Так сказала Влада Изотовна. "Вместе взятых, вместе взятых", - повторял Макар про себя слышанное где-то гордое выражение.
      Влада Изотовна встала:
      - Теперь мой вопрос обеим командам. Все вы знаете, что на Дальнем Востоке живет много народностей - нанайцы, ульчи, орочи, нивхи, чукчи, эскимосы. Среди них тоже есть писатели, поэты. Назовите их.
      Сзади робко поднялась рука смуглолицей Нади Вальдю из четвертого "А". Она встала и, потупясь, сказала:
      - У нанайцев есть писатели Григорий Ходжер и Андрей Пассар.
      - Правильно! - подскочил Пашка Многолет. - Мы недавно всем классом читали...
      - А у других народностей?
      Кто-то вспомнил сказки Владимира Санги, но не смог назвать его национальность. Когда возникла заминка, поднялся Макар и принялся перечислять: чукотский писатель Юрий Рытхеу, мансийский Юван Шесталов, ненецкий Леонид Лапцуй, юкагирский Семен Курилов, эскимосская поэтесса Зоя Ненлюмкина...
      И вот конец турнира. Оба капитана бросают на Синицына пронизывающие взгляды, но он только ухмыляется.
      "Что, чья взяла?" - думал Макар.
      У Влады Изотовны в руках коробочка с призом:
      - Здесь, на рояле, есть пластинка с надписью: "Только дай себе волю, начни жить, как легче, и тебя понесет так, что не выплывешь". Из какого произведения это высказывание?
      - Ясно, из какого, - поднимается Синицын. - Из книги Н.Ильиной "Четвертая высота".
      Болельщики орут от восторга: вот, мол, какие герои произрастают среди нас! Пионервожатая объявляет:
      - Команды не набрали необходимого количества очков. И вообще сегодня они не на высоте. Про бабочек, муравьев больше знают, чем о литературе. Приз по праву присуждается лично болельщику Синицыну из четвертого "А".
      На миг он даже опешил: ему лично! Такого Макар даже не ожидал. Подобного случая на турнирах еще не бывало...
      И вот заветный приз вручен Макару. Словно в тумане, он пожимает руку Владе Изотовне, а попросту Владке из восьмого "Г".
      - Береги этот приз, Синицын, - говорит Владка, строго хмуря выгоревшие бровки. - За него еще не раз будут сражаться ребята на турнирах, поэтому нужно много знать, чтобы его удержать.
      - Пусть попробуют отобрать! - гордо заявляет Макар.
      Все расходятся. Синицын догоняет своих одноклассников и великодушно предлагает:
      - Ну что, послушаем игрушку?
      Но все его обходят с замкнутыми лицами. Кто-то бросает:
      - Ты выиграл, ты и слушай.
      Только Зина Живцов остановился и серьезно сказал:
      - Это не игрушка, а приз, запомни это, Синицын. Переходящий приз. И он недолго у тебя задержится, даю слово.
      - Ха-ха! Нос не дорос! - Макар озлобился. Что он о себе воображает, этот Живцов? Еле-еле на четверки вытягивает, иногда пятерочку за усидчивость заработает... Ему ли тягаться с Макаром, который все на свете заранее знает!
      - Ну, ты показал высший класс пилотажа! - откуда-то вынырнул Генка Лысюра. - Утер всем нос... Конечно, без волшебства не обошлось? добавил он вкрадчиво.
      Макар хотел бросить горделиво: "Обошлось!", как вдруг ему пришло в голову: "А верно, выиграл-то не я... Если бы не волшебство, что бы я отвечал на вопросы?" Он уже совсем забыл об этом, ему казалось, что именно он сам завоевал приз, сам отвечал на каверзные вопросы.
      Ни к селу ни к городу вдруг вспомнилось, как мямлил он на первом турнире и даже не смог нарисовать какого-то несчастного морского конька. "А вот Живцов смог", - ужалила мысль.
      Но Синицын постарался ее отогнать. "Нет, победил на турнире я, я один!" - упрямо сказал он сам себе и недружелюбно посмотрел на старосту.
      - А тебе чего?
      - Да я так просто, - заюлил тот. - В команде прямо ахали после каждого твоего ответа...
      Макар недоверчиво покосился на него.
      - Точно! А Поспелова... аж подпрыгивала!
      - Подпрыгивала? - Синицын оживился, глаза его заблестели.
      - Ну! - подтвердил Лысюра. - А Пономаренко говорит: может, "альбатросовцы" ему, то есть тебе, заранее все вопросы дали? Ты ведь прошлый раз им подыгрывал... А я говорю: дураки они круглые, что ли?
      - Ну, а Поспелова, Поспелова? - не выдержал Макар.
      - Что - Поспелова? - пожал плечами Лысюра. - Подпрыгивала...
      Он остановился и с подозрением посмотрел на Макара.
      - А чего ты про Поспелову спрашиваешь? Влюбился в нее, что ли?
      - Скажешь тоже! - горячо запротестовал Макар, но покраснел так, что на глаза его даже слезы набежали. Лысюра загоготал, тыкая пальцем:
      - Ага, все понятно! Жених и невеста замесили тесто!
      - Я тебе дам тесто! - сжал кулаки Синицын.
      Лысюра попятился. Все-таки волшебник, не стоит с ним связываться. А то еще превратит старосту в крокодила или царевну-лягушку, и будешь всю жизнь на кочке квакать, горючие слезы лить...
      - Да я пошутил, ты что, не понимаешь?
      - Хороши шутки, - Макар начал остывать. - Говори, да откусывай.
      - Не кипятись, - успокаивал его Лысюра. - Какая может быть любовь в четвертом классе? Нам ведь на пионерском сборе объясняли, что среди пионеров может быть только дружба и взаимное уважение. У тебя ведь с Дашей дружба и взаимное уважение или только дружба без взаимного уважения?
      - Почему без уважения? - задышал Макар. - У нас... уважение.
      - Только уважение без дружбы? - разочарованно протянул Генка.
      - Нет, дружба тоже есть... Уважение... с дружбой, - Синицын окончательно запутался и опять разозлился. - Да что ты ко мне пристал со своей дружбой и уважением? Иди спроси у Даши, если тебе так нужно.
      Лысюра быстро огляделся.
      Они стояли в вестибюле школы у большого окна. Никого уже не было, все разошлись после турнира. Несколько человек топтались во дворе, размахивая руками: наверное, спорили.
      Глаза Генки хитро блеснули, он сказал с расстановкой:
      - Она не только подпрыгивала...
      - А что еще? - вскинулся Макар.
      - Она сказала, что хотела бы дружить с тобой. Всю жизнь... до самой пенсии.
      Синицын остолбенел. Он хотел что-то сказать и не смог.
      - Что? - насторожился Лысюра. Он потирал руки. Вот это эффект! Теперь все ясно: Синицын хочет дружить с Поспеловой. И даже уважать ее. Хотя, по мнению Лысюры, уважать девчонок было не за что. Зря их избирают в совет отряда, не раз твердил он.
      - Врешь! - наконец выдавил Синицын. Лысюра быстро провел по горлу ладонью, что должно было означать: будь спокоен, никаких сомнений. А как, как она сказала?
      - Ну... как, - Генка многозначительно поднял одну бровь. - Очень просто. Так прямо и сказала.
      - Так и сказала? Эх, Лысюра, ну и молодец ты! Не зря тебя назначили старостой.
      Лысюра напыжился.
      - Не назначили, а выбрали. Единогласно, понял?
      Но Синицын не слушал его.
      - Говори, чего хочешь? Ну! - напирал он.
      - Я к тебе, понимаешь, с общественным делом, - многозначительно сообщил староста. Он вытащил из кармана печенье и захрустел им.
      - С каким делом?
      - Послезавтра все классы будут брать обязательство по сбору металлолома. Сколько, по-твоему, наш класс может собрать лома? А?
      Синицын беспечно махнул рукой:
      - Сколько соберем, столько и будет.
      - Нет, так нельзя! - у Лысюры даже крошки изо рта полетели. Пускать дело на самотек! Наш класс должен собрать больше всех.
      - Ну и соберем.
      - Поможешь, значит? - обрадовался староста.
      - А как же! - удивился Макар. - Все будут участвовать в мероприятии.
      - Да я не об этом, - поморщился Генка. - Сколько тонн я могу назвать в обязательствах?
      - Тонн? Да ведь ни один класс больше тонны никогда не собирал. Даже старшеклассники.
      - Не мели ерунды, - нахмурился Лысюра. - Я думаю, если скажу, что дадим пять тонн, не поднимут на смех? А? - он беспокойно заглядывал в лицо Синицыну.
      - Говори уж - десять! - бросил Макар.
      Лысюра почесал в затылке.
      - Десять? Десять... десять... - видно было, что цифра все больше и больше нравится ему. - Десять тонн! Обязуемся собрать десять тонн!
      Синицын выпучил на него глаза.
      - Да ты в своем уме? Слыханное ли дело - десять тонн! Где мы соберем столько?
      - Как - где? Ты же только что обещал помочь! - он хитро подмигнул и сделал вид, что бормочет заклинания.
      До Макара только теперь дошло, на какую помощь надеется староста.
      - Вот так помощь! - ахнул он. - Да ведь все десять тонн мне придется давать.
      - А тебе жалко для коллектива какого-то ржавого железа? - сплюнул Генка. - Большой труд - махнул рукой, крикнул: "тары-бары-растабары" - и готово!
      - Для меня, положим, труд и небольшой, - поморщился Синицын. - Но ведь это будет нечестно, другие классы меньше наберут.
      Лысюра подбоченился.
      - Ах, нечестно? А сам-то ты честный? - и он кивнул на завоеванный Макаром приз, который тот держал под мышкой.
      Синицын опустил голову.
      - А если разобраться, то ничего нечестного тут нет, - успокоил его староста. - Каждый собирает столько, сколько может. Верно?
      - Верно.
      - Вот ты и дашь, сколько можешь, - он хлопнул Макара по плечу. Десять тонн можешь?
      - Конечно, могу. Я и двадцать...
      - Не, двадцать многовато, - закряхтел староста. - Заподозрят, что дело нечисто... то есть, что нечистая сила помогла.
      - Какая я тебе нечистая сила? - возмутился Макар. - Каждое утро умываюсь. С мылом. Во!
      - Да я не про тебя, - отвел глаза в сторону Генка. - В общем, так, Синицын. Даем тебе, как волшебнику, общественное поручение собрать десять тонн металлолома. Усек?
      Макар махнул рукой.
      - Ладно. Получишь свои десять тонн.
      Ему не хотелось сейчас спорить со старостой класса. Жалко ему, что ли, какого-то металлолома? Да за такую новость он сколько угодно набросает Лысюре железяк!
      Поспелова Даша хочет дружить с ним...
      УТЮГИ ПОСЫПАЛИСЬ ГРАДОМ
      На следующий день после уроков Лысюра объявил пятиминутное собрание класса.
      - На повестке дня, - важно начал он, - сбор металлолома.
      Все затихли.