- И насчет того, кто бежать собирается, не ошибся,- с мрачным самодовольством добавил Служитьрад.- Эта девнчонка-советчица, старикашка Звездочет-Клоун, коварная Звезнда, немытая рожа-бунтарь Ерш и вся упряжка ядовитых Скор
      пионов. Не зря нам приказали надеть кольчугу... Эге, да тут еще болтливый Морской Язык, которого мы давно разыскинваем! Ну и шайка собралась! Слезайте! Котел скоро вскипит... Спруты загоготали. В это время заговорил Звездочет-Клоун :
      - Да, досточтимый Лупибей предупреждал меня, что тут, у ворот, я наслушаюсь разных гадостей. "Не обращай на них внимания, дорогой мой друг! - сказал он мне.- Чего можно ожидать от этих болванов и трусов? Они не знают сути дела и потому должны вести себя как обычно".
      Осьминоги с выпученными глазами переглянулись и начанли медленно зеленеть.
      - Что ты мелешь, презренный? - пробурчал Служитьрад к направился к карете.- Сейчас я вышибу из тебя...
      - "...Но, - продолжал невозмутимо Звездочет-Клоун, понвышая голос, так что Служитьрад в нерешительности останонвился,- но представляю, как вытянутся и почернеют они, когда узнают, что вся эта поездка была задумана для провернки этих глупцов, которые ни на что не способны, кроме как прятаться за плотно закрытыми воротами". Так сказал мне дорогой Лупибей. И добавил: "Надо же узнать, держат ли они ворота плотно закрытыми или только спят, едят и играют в камешки?"
      - Да кто ты такой? - взвизгнул Служитьрад.
      - "Поезжай с проверкой, мой полномочный представинтель, строгий судья и тайный соглядатай",- сказал мне Лупи-бей и отправил в путь. Теперь я вижу, что он не ошибся: воронта охранять вы можете,- Звездочет-Клоун с удовлетворением оглядел сомкнутый строй Спрутов.
      - Ты представитель Лупибея? - заревел во все горло Служитьрад. - Так мы тебе и поверили! Предъяви Осьминожий камень!
      Звездочет-Клоун небрежно извлек откуда-то небольшой канмень, горевший зловещим огнем, и протянул Спруту. Но едва тот коснулся камня щупальцем, как весь передернулся.
      - Ударило! - завопил он. - Точно, Осьминожий канмень... Ну-ка, притронься ты, Жуйдавись.
      Толстый Спрут робко протянул щупальце и скрючился, получив сильнейший удар. Теперь Спруты поверили, что перед ними тот самый Осьминожий камень, который ни один Спрут не может взять в щупальца, и поэтому Лупибей использовал его исключительно для опознавания своих самых тайных и самых преданных соглядатаев, выполняющих его личные распоряжения.
      - Что прикажете? - изогнулся в подобострастном поклонне Служитьрад, словно перед ним был сам грозный Лупибей.
      - Открыть ворота! - приказал Звездочет-Клоун, и Спрунты бросились со всех восьми ног выполнять его распоряжение. Ворота протяжно заскрипели и распахнулись. Крылатки с места рванули карету. Старец важно махнул Спрутам, и через мгновение беглецы очутились далеко в море. Избежав смертельной опасности, они свободно вздохнули.
      - Где ты взял этот камень? - подозрительно спросил Храбрый Ерш.
      - Его потерял, удирая, тайный соглядатай Четырехглазнка,- ответил мудрец.
      - Да, это верно! - подтвердили Крылатки, мерно взмахинвая плавниками.
      Смешинка забеспокоилась:
      - Скоро покажется Стена Ядовитых Медуз! Нужно будить Морского Языка.
      Они долго тормошили и толкали бесчувственное тело. Нанконец Язык со стоном приподнялся и схватился за голову.
      - 0-ох! Как будто Акула-Молот колотит по моей бедной маленькой голове... Ну и ядовит же этот проклятый сок!
      Звездочет-Клоун остановил карету и исчез в зарослях морнских лилий. Через некоторое время он вернулся, неся полную раковину густого оранжевого напитка.
      - Это нектар морских лилий. Выпей, и тебе станет легче. Язык жадно хлебнул.
      - Ух как вкусно!
      Он то и дело прихлебывал из раковины, так что когда канрета приблизилась к первым дозорным Медузам, Язык болтал без умолку и остановить его было невозможно.
      - Эй, Медузы! - закричал он, едва завидев белые купонла.Приветствую вас! Мое сердце переполнено печалью из-за того, что везде только и говорят: Медузы, Медузы! Ах какие мягкие создания! Если кто слабоволен, не умеет добиться свонего, всем подчиняется, то о нем говорят: он как Медуза! Ваше имя стало обозначать всякое дряблое, безвольное тело. Но ведь это не так!
      Собравшиеся вокруг Медузы одобрительно зашумели.
      - Медузы могут любому показать пример целеустремленнности и деловитости! - закричал Язык, хлебнув из раковинны.- Когда-то они носили твердые непробиваемые панцири, но потом сбросили их. Почему? Да потому что они настолько сильны, что не нуждаются ни в каких панцирях! Вспомните подвиги Медуз, которые окружали и уничтожали даже Китов, Акул, Кальмаров всех, кто под стрекало попадется...
      Он долго еще говорил о достоинствах быстроходных Портунгальских корабликов, о гибкости Венериных поясов, о красоте светящихся Полярных и Тропических Медуз, о грозной ненустрашимости Цианей, о многочисленности Аурелий и Обелий, о коварстве Крестовиков. Беглецы и сами заслушались его, а когда посмотрели вокруг, в глазах засверкало: мириады Мендуз собрались у кареты, слушая речь Языка и млея от воснторга.
      - Так давайте же докажем миру, что Медузы способны быть не только студенистыми и мягкими, но и твердыми, как скала! Давайте сосредоточимся в едином усилии, соберем волю в кулак, сожмемся, подберем под себя стрекала и окаменеем! Раз-два-три! - Язык отбросил пустую раковину и упал на дно кареты.
      - Все... Готово,- сказал он слабым голосом.- Теперь эти твари окаменели до самого вечера. Я... заговорил их.
      И действительно. Медузы на глазах уменьшались, съежинвались в маленькие комочки и камнем шли на дно. Они легли одна на другую толстым слоем, который блестел и переливался в утреннем свете. Даже Португальские кораблики и Паруснинки выпустили из своих парусов воздух и погрузились в воду. Путь впереди был свободен.
      - Вот когда и Язык бывает полезен,- сказал Звездочет-Клоун.
      - Ура Языку! - крикнули беглецы.
      Но Язык спал мертвецким сном. Только язык его тихонько и невнятно бормотал что-то.
      Крылатки с новой энергией несли карету вперед. Дно, усенянное комочками "заболтанных" Медуз, казалось выстеленнным прозрачной зернистой икрой. Сначала путешественники улыбались, глядя на эту диковинную картину, потом всеми овладела озабоченность.
      - Кальмары - это не Медузы,- пробормотал Звездочет-Клоун, скептически осматривая раковину, которую подарили им музыканты из замка.Их трудно чем-то пронять... Ну что ж. Храбрый Ерш, играть придется тебе, только не знаю, какую музыку...
      Бунтарь взял раковину и приложил к губам:
      - Духу у меня хватит!
      - Погоди, - сказала Смешинка. - Они наказывали: игнрать только в Струях Кальмаров.
      Ждать им пришлось недолго. Уже чувствовались водоворонты и завихрения, и вот карета въехала в Струи Кальмаров. Тотчас она была опутана многочисленными щупальцами.
      - Ага! - сказал Гигантский Кальмар Кракен.- Мы виндим на передней Крылатке лишь знак советчика. А где пронпуск Великого Треххвоста?
      - Сейчас покажем тебе пропуск,- буркнул Храбрый Ерш, поднимая раковину. Он напыжился изо всех сил и...
      Низкий басовитый рев разнесся далеко вокруг. Кальмары мгновенно стали белыми от ужаса - то был рев нападающего Кашалота. Все, как один, головоногие выстрелили чернильнными бомбами, которые напоминали своих владельцев: манленькие кальмары выстрелили маленькими бомбами, больншие большими, а гигантские - огромными. Они надеялись, что Кашалот схватит одну, вторую бомбу, разозлится и уйдет на поверхность глотнуть свежего воздуха. Но нет - рев пронзвучал с новой, устрашающей силой. И снова Кальмары выстнрелили чернилами, прячась от врага. Правда, теперь бомбы
      оказались поменьше первых. Но рев раздавался снова и снонва - шесть раз подряд. Это трубил в чудесную раковину Храбнрый Ерш.
      Вода кругом почернела. Шестые бомбочки были совсем манленькими - на них головоногие истратили последние чернила. Теперь Кальмары висели в кромешной тьме, совершенно обеснсиленные. Крылатки медленно пробирались вперед, то и дело задевая щупальца, но ни одно из них не шевелилось.
      - Протрублю-ка я еще разок,- прозвучал голос Храброго Ерша.- Пугну их как следует, чтобы помнили.
      - Не смей! - крикнула Сабира.- Иначе будет беда. Разнве ты не знаешь, что на седьмой раз они впадут в бешенство и мгновенно бросятся на нас?
      - Нет, не знаю...- пробормотал Храбрый Ерш.
      - Они всегда бросаются на Кашалота, когда у них кончанются чернила для маскировки. Я не раз видела.
      Когда карета оказалась в чистой воде, путешественники посмотрели друг на друга и рассмеялись: они стали чумазынми-чумазыми! Почернели Крылатки и карета, и спавший на дне кареты Язык, у которого изо рта при каждом выдохе вынбивалась черная струйка. Но вот вода постепенно смыла черннила, и все снова приняло свой обычный вид, только казалось более ярким и свежим после тяжелого мрака, а вода вокруг синела, переливалась голубоватыми и зеленоватыми оттенканми. У беглецов на душе тоже было радостно: позади два пренпятствия, все пока идет хорошо. Они шутили и смеялись, гляндя на спавшего мертвецким сном Языка.
      - Тише! - сказала вдруг Сабира.- Я слышу какой-то стук.
      Все замолчали и прислушались. Действительно сзади разндавалось чуть слышное постукивание. Звездочет-Клоун сразу узнал:
      - Это Морское Ухо!
      Бросились осматривать карету, и на самом задке обнарунжили прилепившуюся раковину.
      - Ты чего здесь?
      - Я просил, чтобы вы взяли меня с собой, но никто не слышал,объяснило Морское Ухо.- Тогда я и соскользнул вниз и прилепился к карете.
      - Ты любишь путешествовать?
      - Люблю. И я хотел уехать подальше от замка. Спруты, как только находят Морское Ухо, так бьют в ухо. И вообще, они очень не любят нас, потому что мы разоблачаем их козни.
      - Ну хорошо, оставайся. Ты хочешь что-то сказать?
      - Да. За нами гонится Лупибей. Беглецы онемели.
      - На чем он гонится? И Далеко ли?
      - Он едет в громадной карете из раковины Тридакна. Вменсте с ним еще пять Спрутов. В упряжке самые быстрые Меч-рыбы. Сейчас я послушаю еще и скажу, Далеко ли погоня.
      Наступила тишина. Потом Морское Ухо сказало:
      - Они остановились над "заболтанными" Медузами. Лупибей ругает медуз, но те не шевелятся... Вот он снова сел в карету, крикнул "Вперед!". Меч-рыбы со страшной скоростью мчатся за нами.
      Беглецы переглянулись.
      - Если нас задержат Крабы или Акулы...- проговорил Звездочет-Клоун.А вот уже и поселок дозорных раков Альфеусов!
      - Возьмите, возьмите кто-нибудь меня в рот, иначе я нанвсегда перестану слышать! - закричало Морское Ухо.- Скорее!
      Звездочет-Клоун раскрыл рот - Морского Уха как не бынвало. В это время первый рак, увидевший, что на Крылатках только знак советчика, поднял вверх толстую уродливую клешню и сильно щелкнул ею. Гулкий звук пронесся над морским дном. И тотчас множество Альфеусов выскочило из укрытий и защелкало своими клешнями. Казалось, тысячи:
      камней оглушительно стучат друг о друга. В ушах у беглецов зазвенело и загудело.
      Из-за угрюмых скал, быстро работая клешнями, стали поднниматься Крабы-Стригуны. Они всплывали один за другим на равном расстоянии, словно привязанные, и образовали сплошнную завесу, усеянную острыми клешнями, готовыми схватить каждого, кто попытается проникнуть сквозь нее.
      - Откуда они взялись? - закричала Смешинка.- Ведь их не было, когда мы ехали в замок!
      - Завеса поднимается только по сигналу раков Альфенусов,- объяснил Звездочет-Клоун.- А тогда Альфеусы молнчали...
      По дну к завесе ползли другие Крабы, надеясь поживиться тем, кто упадет на дно, сраженный острыми клешнями Стрингунов.
      Крылатки, подгоняемые Храбрым Ершом, смело мчались к завесе. Уже совсем близко смертоносные цепкие клешни, ясно видны красноватые неподвижные глаза Стригунов. Еще немного, еще...
      Но вот Крылатки круто повернули перед самой завесой, и Храбрый Ерш, приподнявшись, швырнул прямо в Крабов мягкий комок, что подарили Смешинке в подземелье. Он был
      такой крошечный, этот комочек, по сравнению с необозримой Завесой, что беглецы слабо верили, будто он принесет какую-то пользу.
      Ближайший Стригун быстро схватил комочек, который сразу же расплылся в темное облачко, и Краб беспомощно занбарахтался в нем. На выручку ему бросились другие - в Кранбовой Завесе не должно быть ни малейшей бреши. Но и они, попав в тонкую, едва заметную глазу сеть, немедленно запунтывались клешнями и ногами. Биссусная пить оказалась ненобычайно прочной. Все новые и новые пленники попадали в сеть - под их тяжестью она стала постепенно опускаться на дно, захватывая с собой и тех, кто всплывал снизу на помощь попавшим в беду.
      И вот перед беглецами снова чистая вода! А внизу на сканлах шевелилась гора запутавшихся в сети Крабов, и каждый спешивший на помощь вояка оставался здесь. О том, чтобы задержать карету, никто и не помышлял: не до того было...
      Звездочет-Клоун открыл рот и выпустил Морское Ухо.
      - Теперь слушай,- сказал он.
      - Лупибей находится в полосе чернил,- сообщило Морнское Ухо.- Он уже догадался, в чем дело, и изо всех сил поннукает свою упряжку. Вот он выбрался на чистую воду... Он совсем недалеко. Я слышу, как режут воду своими рылами Меч-рыбы.
      - Даже если нас Акулы не задержат, то скоро настигнет Лупибей,грустно сказала Смешинка.
      - Тогда постараемся, чтобы Акулы задержали нас,- глунбокомысленно заметил Звездочет-Клоун, поглядывая на губку, которую держала в руке девочка. Та удивилась:
      - Зачем?
      Но мудрец не ответил на ее вопрос:
      - Как тебе сказали, в этой губке собраны запахи всех кушаний. Смешинка, смотри на меня: как только я махну тебе первый раз - ты чуть стисни губку, во второй раз - вполсинлы, а в третий - дави что есть силы!
      Акулы кровожадно зарычали, заметив, что на упряжке нет пропуска Великого Треххвоста. И Крылатки разом останонвились перед их сердитыми мордами.
      - Как смеете вы путешествовать без пропуска? - рявкнунла Тигровая Акула, оскалив зубы. А лицемерный Морской Ангел вздохнул:
      - Придется прервать вашу приятную прогулку...
      - Пожалуйста, не задерживайте нас,- попросил Звездончет-Клоун плаксивым жалобным голосом.- За нами гонится Лупибей...
      - Что он говорит! - загудели Акулы.- За ними гонится начальник стражи? Да мы просто обязаны задержать вас!
      - Что ты наделал? - шепнула Сабира.- Пусть бы мы лучше погибли в их зубах, чем под пытками Лупибея...
      Но Звездочет-Клоун тихонько погладил ее, успокаивая.
      - О несчастные! - вперед пробилась Китовая Акула.- Вы посмели убежать от Лупибея?
      - А что же нам было делать? - жалобно спросил мудрец. При этом он подал незаметно сигнал, и Смешинка послушнно сдавила губку. Акулы сразу же заволновались.
      - Какие запахи! Откуда эти чудесные запахи?
      - Что нам оставалось делать? - повторил Звездочет-Клоун.- Если мы не убежим от Лупибея, то погибнем.
      - Ага! Погибнете!
      - Мы просто лопнем,- Звездочет-Клоун икнул.- Мы ненвероятно... объелись!
      - Где вы объелись и чем? - глаза Акул заблестели.- Расскажи!
      - На пиру, который устроил владыка. Лупибею взбрело в голову самому готовить кушанья. Он сказал, что все мы от его блюд будем в восторге. Действительно кушанья получились вкусные, и все гости объелись. Но Лупибей все-таки продолнжал всех кормить. "Что ж, пропадать таким блюдам?" кринчал он. Чтобы не погибнуть, мы потихоньку сели в карету и кинулись бежать. До сих пор не можем прийти в себя после такого обеда и вон как отдуваемся,- тут Звездочет-Клоун снонва сделал знак, и девочка посильнее сжала губку.
      Акулы застонали:
      - О, какие прекрасные яства приготовил Лупибей! Даже их запахи сводят с ума!
      - Эти запахи несутся из кареты Лупибея,- продолжал мудрец,- он набил всю ее разнообразными яствами и поклялнся, что, как только поймает нас, заставит все съесть. Но ведь там столько снеди, что даже Акулы с ней не справятся!
      - Не говори так! - сердито закричали Акулы. - Мы монжем съесть все, что можно есть.
      - И еще столько же! - рявкнула Китовая Акула. В это время Морское Ухо сказало:
      - Лупибей совсем близко. Он рядом!
      Звездочет-Клоун посмотрел назад и увидел поблескиваюнщие лезвия Меч-рыб. Они быстро увеличивались, росли на глазах.
      - А вот и он! - крикнул мудрец.- Лупибей с целой канретой превосходных кушаний! Слышите, как чудесно они пахннут?
      Он махнул в третий раз, и Смешинка сдавила губку изо всех сил обеими руками. Невыразимое благоухание разлилось в воде, как будто распахнули двери огромной кухни, где однонвременно готовились тысячи и тысячи вкуснейших обедов.
      Что сделалось с Акулами! Они взревели. Закипела вода от ударов мощных хвостов. Крылатки проворно опустились на дно, и беглецы смотрели, как, разинув пасти, над ними пронносились Акулы. Неслись они навстречу начальнику стражи, чтобы урвать хоть кусочек из его чудеснейших кушаний.
      - Думаю,- сказал Звездочет-Клоун,- что они надолго задержат Лупибея. Точнее сказать - навсегда.
      И Крылатки поднялись, торопясь как можно быстрее останвить позади Море Акул, чтобы разгневанные обжоры, обнарунжив обман после того, как слопают сгоряча Спрутов и упряжнку Меч-рыб, не погнались за ними. Но опасения были напраснны : Морское Ухо, прислушавшись, объявило, что погони больнше нет.
      Все препятствия остались позади.
      - Теперь придется мне вас покинуть,- сказал Звездочет-Клоун.- У меня срочные дела. Я не могу их отложить.
      - Но как же мы найдем без тебя Море Счастья? - спронсила Смешинка.
      - С вами остается Сабира,- улыбнулся он.- О, она тоже многое знает и умеет. Как я подозреваю, ты уже вырастила язык, который доведет тебя до Моря Счастья?
      - Вырастила,- ответила Сабира смущенно.
      - Тогда я спокоен. Прощайте, мои друзья, мы скоро увиндимся!
      - Я не спрашиваю тебя ни о чем,- крикнула ему вслед Звезда,- но думаю, что тебе нужно направиться на юг, к островам! Это говорит мой новый язык, знающий все странны света...
      - Спасибо! - Звездочет-Клоун был уже маленькой точкой над их головами и продолжал подниматься все выше и выше. Девочка, запрокинув голову, следила за ним, потом вздохннула :
      - Ах добрый друг! Мне показалось, что это старый аист опять улетает от меня...
      ТАЙНА ДОЛГОПЕРА
      И что же? Она не сшиблась.
      Звездочет-Клоун, достигнув поверхности меря, так разогнался, что выскочил в воздух, расправил плавники, которые вдруг превратились в широкие красивые крылья, и стал знанкомым нам старым аистом. Взмахнув крыльями. Остроклюв радостно крикнул:
      - Как долго я не летал! Как долго я не дышал свежим воздухом! Как долго я не видел неба!
      Он подсчитал, что сегодня миновало тридцать и три дня с той ночи, когда ведьма наложила на него проклятие. Чары старухи отныне были бессильны!
      Остроклюв сделал круг над водой, пристально вглядынваясь, но ничего не увидел в сгустившейся синеве. И тогда он решительно повернул на юг, в направлении островов, как сонветовала ему Сабира.
      Он летел целый день, и крылья его с непривычки устали. Внизу по-прежнему расстилалось море, не было видно ни однонго островка, где бы он мог сесть и отдохнуть.
      Наступила ночь. Остроклюв летел, мерно взмахивая крыльнями, глядя на звезды и тяжело вздыхая. Иногда он бормотал:
      - Как не хотелось мне... ради этого несносного мальчишнки. Но если разобраться, то вовсе не ради него, а ради девочки Смешинки и жителей Кораллового города... Вот только не знаю, согласится ли Каппа пруда Тарусава... и где находится этот пруд.
      - Каппа пруда Тарусава? - повторил рядом чей-то тонненький голосок, и Остроклюв вздрогнул от неожиданности.- Кто осмелился говорить о Каппе?
      - А почему нельзя говорить о нем? - удивился старый аист, разглядев в сумерках летевшее рядом странное сущестнво. То была рыба не рыба, птица не птица, а рыба с крыльнями.- Кто ты?
      - Я Долгопер, летающая рыба. Нас много летает здесь над волнами, и все мы боимся говорить о Каппе пруда Тарусанва. Если кто-нибудь услышит и донесет Великому Треххвосту, он погубит нас всех до единого. Но тайна мучает нестерпимо, и хочется поделиться ею с кем-нибудь.- Долгопер понизил гонлос : - Я вижу, ты не рыба, и тебе можно довериться. Но прежнде скажи, откуда ты узнал о Каппе пруда Тарусава?
      - Ха! - воскликнул старый аист, напуская на себя равннодушие. - Да я много раз отдыхал в окрестностях этого прунда после дальних перелетов, ловил там лягушек...
      - И ты видел Каппу? - воскликнул Долгопер.
      - Конечно. Мы часто беседовали с ним.
      - О чем?
      - О... том о сем.
      - А о сыне, о сыне его вы ни разу не разговаривали? - задыхаясь от волнения, спросил Долгопер.
      - Как же, говорили и о сыне,- осторожно ответил станрый аист.- А почему это тебя так беспокоит?
      - Наверное, Каппа очень тоскует о нем? - выспрашивал Долгопер.
      - Иногда...
      - Значит, он уже стал забывать его! - с горечью сказал Долгопер.- А раньше, говорят, он очень, очень тосковал! Он звал его по ночам, высунувшись из воды и горько плача. Но потом он снова становился веселым, как обычно, и только грусть в глазах выдавала его...
      - Наверное, у него плохой сын,- осуждающе сказал Станрый аист.- Не откликнуться на зов отца! Да он просто непунтевый!
      - Нет, - возразил живо Долгопер. - Если бы сын мог отнкликнуться... Но он не может. Он даже не знает, что он сын Каппы!
      - Ты говоришь удивительные вещи. Как это сын Каппы не знает, что он сын Каппы? Нет, не могу этому поверить? Расскажи такую историю кому-нибудь более легковерному...
      Но Долгопер не отставал и летел рядом, жалобно прося вынслушать его.
      - Что ты пристал? Смотри: вон вдали другая птица. Ленти за ней и выкладывай ей свою тайну!
      - Не могу,- простонал Долгопер.- Она наверняка ниченго не знает о Каппе пруда Тарусава. А какой толк рассказынвать тайну тому, кто выслушает ее без всякого интереса? Тайнна отскочит от него, как луч солнца от темной поверхности воды. И снова будет жечь меня. Я впервые встретил птицу, которая знает о Каппе пруда Тарусава...
      - Хорошо, говори. Почему сын Каппы не знает о своем отце?
      - Потому что его напоили волшебным зельем и он забыл отца! Совсем забыл. Он думает, что он сын...- Долгопер нырннул и, вынырнув, очутился у левого крыла старого аиста.
      - Чей сын?
      - ...что он сын Великого Треххвоста - царевич Капельнка! - выпалил Долгопер и резко пошел на снижение.- Ну вот, я поведал тебе тайну, которая мучила меня, и теперь я чувнствую себя легко-легко!
      Но старый аист заложил крутой вираж и поймал Долгопера у самой воды.
      - Отпусти! Что ты делаешь? - завопил Долгопер.- На помощь!
      Остроклюв быстро летел вперед. Наконец показался полонгий берег, старый аист снизился и положил пленника недаленко от воды на влажный песок.
      - Вот теперь поговорим.
      - Что тебе от меня нужно? - возмущенно взвизгнул Долгопер.
      - Продолжения рассказа. Выложив тайну, ты почувствонвал облегчение, зато стало тяжело мне, и я захотел узнать, как попал сын Каппы пруда Тарусава к Великому Треххвосту.
      - Ты очень любопытен,- проворчал Долгопер, потирая плавники, помятые старым аистом.
      - У меня длинный нос, и я люблю совать его во все тайны.
      - Великий Треххвост не простит тебе этого.
      - Если узнает. Но ведь ты сам заинтересован в том, чтонбы он ничего не узнал.
      - Все равно, я ничего не скажу тебе.
      - Скажешь. Или я оставлю тебя здесь на песке, с котонрого ты не сможешь взлететь, а утром тебя изжарит солнце и съедят муравьи.
      И Долгопер покорно принялся рассказывать.
      - Сына Каппы похитили мы, летучие рыбы. Великий Треххвост созвал нас и приказал это сделать. Сначала на разнведку вылетели рыбы-Бабочки. Они долго кружились над прундом Тарусава и высмотрели, когда сын Каппы выходит гулять и где он любит лежать, греясь в лучах солнца. Потом отпранвились Летучки. А вслед за ними большой отряд Долгоперов появился над прудом и стал неслышно снижаться. Но Летунчая мышь заметила нас и крикнула Капельке: "Беги!" Ночнной Сверчок прервал свою песню, которую он пел для него. Светлячки выстроились вдоль тропинки, освещая ему путь. Но мы схватили Капельку и взмыли в воздух.
      На рассвете мы доставили пленника в замок владыки. Лупибей насильно дал ему выпить волшебного зелья, и он забыл отца и место, где родился. "Ты мой сын, царевич", - сказал ему владыка, и: Капелька послушно кивнул головой. Довольнный повелитель отпустил нас, строго-настрого приказав никонму ничего не говорить. "Иначе ни одного Долгопера не останнется в море!" И мы молчали... до тех пор, пока я не проговонрился. О, горе мне!
      - Ты думаешь,- холодно сказал Остроклюв,- о преступнлениях становится известно только благодаря преступникам? Как видишь - не всегда. Иди же! - он поднял его, готовясь зашвырнуть в море, но передумал. - Нет, погоди... Сначала ты укажешь мне, где находится пруд Тарусава.
      - Но ты говорил, что не раз бывал там!
      - Я очень забывчив. Вот и теперь я забыл дорогу к пруду. И они снова полетели - на этот раз впереди Долгопер, а за ним старый аист, который зорко следил, чтобы коварное существо не вильнуло в сторону и не попыталось удрать. Он не верил ему, и когда Долгопер сказал, что там, внизу, поблеснкивает пруд Тарусава, старый аист объявил, вздохнув:
      - Ну вот, наконец-то я могу проглотить тебя, а то давно ничего не ел...
      - Не надо глотать меня! - закричал Долгопер. - Я ненвкусный! В пруду Тарусава ты наловишь много жирных лягуншек и славно поужинаешь.
      - Но я не слышу ночного кваканья лягушек,- сказал старый аист.- А сейчас как раз их пора. Долгопер понял, что попался, и заныл:
      - Я приведу тебя к настоящему пруду Тарусава, клянусь?
      - Твоим клятвам я не верю, но помни, что я узнаю, тот ли это пруд, и если ты меня обманул, то пеняй на себя. Долгопер испугался так, что его плавники задрожали:
      - Будь уверен, не обману!
      Они поднялись снова высоко, и Остроклюв из любопытства спросил:
      - Что же за пруд был там внизу? Долгопер смущенно пробормотал:
      - Пруд Тысячи Выдр...
      - И они принимают каждого аиста не очень любезно, правда?
      Долгопер промолчал и вскоре стал снижаться.
      - Теперь я привел тебя к настоящему пруду Тарусава. Верь мне.
      - Я верю не тебе, а себе. Можешь убираться и больше не попадайся мне на глаза.
      Обрадованный Долгопер кинулся наутек.
      Старый аист неслышно опустился между деревьями и замер, осматриваясь.
      Он стоял на тропинке, а над головой шелестели могучие кроны. Там и сям в траве чернели валуны, поодаль стояла легкая беседка с позеленевшей чешуйчатой крышей, от нее вверх на холм вела лестница со стершимися каменными ступеннями и белеющими бамбуковыми перилами.
      Тропинка привела его к пруду, где басами неумолчно кринчали лягушки-быки и рогатые лягушки. Пруд зарос листьями кувшинок. Кое-где белели цветы водяных лилий. Посреди пру
      да на замшелых валунах росли карликовые сосны. А у самой воды на берегу красивейшим цветком блистал маленький донмик из чистого золота. Блики от его стен ложились на воду, и она светилась. Там нежились в лучах золотые и серебряные толстогубые карпы. От воды поднимались нежные белесые нинти тумана и растворялись вверху.
      Старый аист трижды взмахнул широкими крыльями и очунтился на маленьком островке. А едва опустился, увидел: кроншечный человечек, нежно розовея обнаженным телом, лежал на замшелом камне животом вниз. Он чуть приподнялся, нанстороженно глядя на пришельца, готовый в любой миг скольнзнуть в воду.
      - Не бойся меня,- сказал Остроклюв.-Мы, аисты, люнбим младенцев.
      - Я не младенец,- ответил человечек, поправляя повязнку на бедрах.Уже много-много лет я живу на свете. Я стар, как этот пруд, и эти деревья, и эта земля...
      - Тогда, значит, ты очень счастлив. Только счастливые выглядят всегда молодыми.
      - Да, я счастлив, потому что люблю свою судьбу, хотя иногда она бывает горька.
      Остроклюв огляделся и вздохнул:
      - Какой красивый пруд!
      - Да. В такие ночи, созерцая красоту, примиряешься даже с горем, ибо красота будет жить вечно...
      - В твоей речи настойчиво звучит нотка печали. А мне рассказывали о Каппе пруда Тарусава, как о самом веселом существе. Его шутки так смешны и остры, что поневоле забынваешь о всех своих бедах и печалях, - говорили мне.
      - Тот, кто сам не знал горя, не сумеет заставить других забыть о нем,- вздохнул Каппа.
      - Расскажи о своей беде, может быть, я помогу тебе.
      - Нет! Прохожий может лишь снять соринку с чужой головы или сдвинуть с дороги мешающий камень. Но он не монжет врачевать сердце.
      - Но прохожий может извлечь песчинку из глаза или кость, застрявшую в горле,- возразил старый аист и полон
      жил перед Каппой тоненький золотой перстень.- Тебе сыновнний привет от Капельки...
      И показалось ему, что солнце осветило лицо Каппы - так оно просияло от радости. Он схватил перстень и прижал его к груди.
      - О сын мой! Наконец-то я услышал о тебе! Ты жив, ты подаешь знак!
      - Да, он жив, Каппа,- ответил Остроклюв.- Но он не свободен.
      - Я знал, что его держат в заточении, иначе он давно убенжал бы и вернулся ко мне. Скажи, где эти решетки?
      - Они не простые. - вдохнул Остроклюв. - Это решетнки зла.
      И он рассказал, как встретил по пути Долгопера и тот пронговорился, рассказав о похищении Капельки.
      - До сих пор меня удивляло, почему царевич при кажунщемся его благородстве так легко уступает Лупибею, Великонму Треххвосту и старается не вмешиваться в их злодеяния. Теперь я понимаю: ядовитое зелье отуманило его душу.
      Каппа поник головой.
      - Чего ты хочешь от меня? - произнес он.
      - Помощи. Горюя здесь, на этом камне, не вернешь сына Капельку. Садись ко мне на спину, и мы полетим туда, где он томится, чтобы освободить его. Но томится он не один, и освонбодить его можно, только освободив жителей замка и Коралнлового города.
      - Понимаю,- сказал Каппа.- Если упавшее дерево приндавило пять птенцов, нельзя вытащить одного, не приподняв дерево и не освободив всех.