Глория и другие - Шулер с бубновым тузом

– Черт… – выдохнул я, поеживаясь. – Эх, была не была…

С этими словами я толкнул давно не крашенную проржавелую калитку и очутился в грязном тесном дворике. Пустая собачья будка почти развалилась, дом выглядел немногим лучше. Видимо, Ремизовы едва сводили концы с концами.

Я громко, решительно постучал в обшарпанную дверь, мое сердце отчего-то сильно и быстро забилось. Прошли две или три минуты, прежде чем дверь распахнулась, и на крыльцо вышла молодая невзрачная особа, закутанная в тонкую шаль.

Уже в прихожей, куда она меня пригласила, я рассмотрел ее серое платье и пышные, уложенные узлом на затылке волосы. Они были расчесаны на прямой пробор, что придавало лицу хозяйки трогательное выражение чистоты и беззащитности.

– Вы кто? – спросила она, стоя напротив и глядя на меня снизу вверх. Я заметил, что у нее голубые глаза, длинные ресницы и родинка над верхней губой.

– Николай Крапивин, – ответил я.

– Вы… сын Андрея Никитича? – растерялась она.

– А что, похож?

Она промолчала, изучая меня пытливым взглядом. При ее среднем росте она едва доставала мне до уха. Судя по ее румянцу, я ей понравился. Я умел нравиться женщинам, когда хотел. В данном случае я решил произвести неизгладимое впечатление на робкую провинциалку и преуспел в этом.

– Я Анна Ремизова, – просто сказала она и провела меня в гостиную, обставленную видавшей виды мебелью. На окнах висели вышитые гладью шторы, которые могли бы занять достойное место в музее мещанского быта прошлого века.

– Ну что, Анюта, – развязно произнес я, разваливаясь в старомодном кресле. – Выходит, мы брат и сестра?

– Выходит… – смущенно подтвердила она, присаживаясь на край дивана.

– Будем знакомы?

– Угу, – кивнула она. – Вы устали с дороги? Может, чаю?

Она не спросила о цели моего визита. Я мельком, исподтишка рассматривал комнату, которой подходила крылатая фраза «чистенько, но бедненько». При этакой нищете немудрено заинтересоваться капиталом родного батюшки. Правда, надо было еще добиться права на этот капитал. Судя по всему, Анна не обладала ни должным напором, ни необходимой для подобных притязаний наглостью. Она показалась мне сущей овечкой.

Кроме написанной маслом картины, висящей над спинкой дивана, никаких сколько-нибудь ценных вещей я в гостиной не обнаружил. Впрочем, картина, вероятно, была копией. Откуда бы здесь взяться подлиннику?

– Чаю? Пожалуй, выпью чашечку с дороги, – церемонно ответил я. Чередуя нарочитую грубоватость с подчеркнутой вежливостью, я наделся сбить ее с толку.

Она не вскочила поспешно, как можно было бы ожидать, а спокойно поднялась и удалилась на кухню. Сестрица взяла себя в руки, так что я напрасно рассчитывал на легкую победу.

Пока она готовила чай, я без помех изучал картину. Художник изобразил на ней игру в карты. За столом сидели трое – богатая дама в жемчужном ожерелье, серьгах и браслетах, знатный кавалер в берете с пером и молодой господин без головного убора. Перед игроками лежали золотые монеты. Слева от дамы стояла служанка с бутылкой и рюмкой в руках. Дама, видимо, проигралась, и ей потребовалось выпить. Мое внимание привлек господин без головного убора. Он сидел к зрителю спиной и тайком доставал левой рукой из-за пояса бубнового туза.

«Да он плутует! – сообразил я. – Это карточный шулер!»

– Жорж де Латур, – раздалось рядом со мной, и я вздрогнул.

– Что, простите?

– Жорж де Латур, – повторила Анна, расставляя на выцветшей скатерти чайник, чашки и вазочку с вареньем. – Живописец семнадцатого века. Это его работа.

Я засмотрелся на картину и не заметил, как она вошла. Один ноль в ее пользу. Она застала меня врасплох. Когда она наклонялась над столом, от ее волос шел слабый запах дешевого шампуня. Я терпеть не мог дешевых запахов.

– Подлинник? – поморщившись, осведомился я.

– Копия, разумеется, – улыбнулась Анна. – Любите живопись?

– Не более, чем каждый культурный человек. Я не фанат искусства.

Она налила в мою чашку травяной чай и предложила варенье:

– Горный кизил. Мы с мамой сами собирали и варили.

Я ждал слезливых интонаций в расчете разжалобить богатого родственника, но не дождался.

Чай оказался душистый, со сладковатым привкусом.

– Это крымский сбор, – объяснила хозяйка. – Здешние травы обладают особой целебной силой. Раньше у нас практиковали лечение цветочными ваннами. Моя мама знала множество рецептов. Она работала медсестрой в санатории. Там они и познакомились…

– С кем? – поперхнулся я, догадываясь, какой будет ответ.

– С Андреем Никитичем. Он страдал хроническим бронхитом, а санаторий «Старый Крым» специализируется на болезнях дыхательных путей.

Анна встала, полезла в комод и достала старый бархатный альбом для фотографий.

– Вот, взгляните, – она раскрыла альбом и показала мне черно-белый любительский снимок, где мой отец обнимал миловидную женщину с волосами и глазами Анны. Они оба улыбались в объектив: женщина смущенно, а отец слегка недовольно. Похоже, он не хотел фотографироваться, однако не посмел отказаться, чтобы не обидеть свою даму.

Я перевернул карточку, увидел написанную на обороте дату и отметил, что снимок сделан за четыре года до моего рождения. Мои родители тогда уже были женаты.

– Сколько тебе лет? – бестактно спросил я у Анны.

– Тридцать один…

«Она старше меня на три года, – подумал я. – Сроки сходятся, если учесть девять месяцев беременности».

Напряженные расчеты отразились у меня на лице, потому что Анна холодно заявила:

– Не стоит так нервничать. Я вам в сестры не напрашиваюсь.

«Овечка проявляет характер!» – мысленно констатировал я и так же холодно полюбопытствовал:

– Есть еще фотографии?

– Эта – единственная. Если хотите, порвите.

– Зачем же? – мои губы растянулись в саркастической ухмылке. – Я не варвар какой-нибудь.

Анна сердилась, и это шло ей гораздо больше смирения. Она с трудом сдерживала готовую сорваться с языка отповедь.

– Давай перейдем на «ты», раз уж мы родня, – примирительно предложил я.

Ссориться мне с ней было ни к чему. Это противоречило моему обязательству перед отцом.

– Давайте… давай, – недоверчиво согласилась она. – Ты приехал разоблачить меня?

Я прикинулся непонимающим, хотя она разгадала цель моего визита.

– В смысле?

– Ну, убедиться в том, что я самозванка, которая имеет виды на деньги господина Крапивина. А потом убедить в этом и его. Так вот, дорогой братец, мне плевать на ваши деньги! Моя мама до самой смерти молчала и никогда ничего не просила. Ни у кого! И я ничего не прошу ни у отца, ни у тебя. Если хочешь знать, я бы ни за что ему не написала! Меня мама заставила…

– Это из каких соображений? Тридцать лет молчала, а потом вдруг опомнилась?

– Она не могла оставить меня совсем одну.

– Запоздалая забота! – вырвалось у меня, и я тут же пожалел о своих словах.

Анна нахмурилась и замкнулась в себе. Я допустил промах. Нужно было исправлять положение.

– Отец умер, – брякнул я, не найдя лучшего способа встряхнуть ее.

До нее не сразу дошел смысл сказанного.

– У-умер? – тихо переспросила она.

– В конце марта. Он слег и больше не встал. Я пообещал ему позаботиться о тебе. Поэтому я здесь.

В глазах Анны промелькнули горечь, сожаление и непонимание, но она не пролила ни слезинки. «Это как раз нормально, – подумал я. – Она видела его только на снимке. Кто он ей? По сути, чужой человек. Странно было бы оплакивать чужого человека».

– Мама не рассказывала мне о нем, – грустно призналась Анна. – Я не успела к нему привязаться. В детстве я ненавидела его за то, что он нас бросил. А потом… просто вычеркнула его из своей жизни…

Громкий, требовательный стук в дверь прервал ее исповедь.

– К тебе гости, – сказал я, ликуя.

Пока она пойдет открывать, мне удастся пошарить по ящикам комода. Наверняка она держит документы там же, где и альбом с фотографиями.

Я метнулся к комоду, едва хозяйка покинула гостиную, выдвинул верхний ящик и торопливо зарылся в бумаги. Горка квитанций, паспорт… я не ошибся! Где-то тут наверняка хранится свидетельство о рождении. Так… это не то… школьный аттестат мне тоже не нужен… Черт! Она вот-вот вернется, а я…

У меня перехватило дыхание, когда я добрался до того, что искал. В графе «отец» был указан… Андрей Никитович Крапивин. Правда, с оговоркой «со слов матери».

Я чудом успел плюхнуться обратно в кресло, когда послышался скрип рассохшихся половиц, и в дверях показалась встревоженная Анна.

– Это сосед, – зачем-то сказала она, кутаясь в шаль. – Пришел денег одолжить. А где я возьму? Он пьющий. Вечно на водку не хватает.

– Ты ему отказала?

– Я в долг не даю.

Я молча кивнул, отметив несоответствие в ее объяснениях: сосед наверняка знает Анну не первый год и вряд ли пришел бы за деньгами туда, где ему откажут. По-видимому, она сама сообразила, что «прокололась», и начала ни с того ни с сего рассказывать мне о матери, – как та болела и тихо угасла.

– Там ей лучше, чем было здесь, – горестно заключила Анна, намекая на иной мир, куда попала многострадальная душа Вероники Ремизовой, одинокой женщины, которая всю свою жизнь посвятила дочери.

– Она была замужем?

– Нет, – покачала головой Анна. – С тех пор, как…

Она осеклась, давая мне понять, что ее мать любила только моего отца и осталась верна этому чувству. Меня такими баснями не проймешь. Я знаю цену романтическим историям с меркантильной подоплекой.

«Твои уловки со мной не пройдут, – мысленно усмехался я, слушая ее бредни. – Знаю я этих санаторных сестричек, которые норовят охмурить отдыхающих мужчин и устроить свою судьбу. А если объект окажется крепким орешком, то хотя бы закрутить курортный роман. Авось, дорогой подарочек обломится или денежная компенсация. Удовольствие с выгодой!»

– Ты тоже медицинский работник? – спросил я, прерывая затянувшуюся паузу. – Пошла по стопам матери?

– Да…

В ее ответе прозвучала насторожившая меня неопределенность. Не похоже, что Анна работает. Сегодня, к примеру, вторник. Я не надеялся днем застать ее дома, но застал. Живет она уж больно убого. На зарплату медсестры не разгуляешься, это ясно. Но я не мог представить Анну делающей укол, массаж или любую другую лечебную процедуру, как ни старался. Есть люди, рожденные для праздности. Она относилась именно к этому типу. Однако и им нужен источник материального обеспечения. Порой их свободный от повседневного труда ум отыскивает довольно хитрые пути обогащения.

– Работаешь посменно? – невинно осведомился я.

– Мне пришлось уволиться, – неохотно призналась она.

«Так я и предполагал, – констатировал мой внутренний двойник. – Она аферистка! Смотри, не попадись в ловушку, Нико. Будь начеку!»

– Давно ты на вольных хлебах?

– Тебе не все равно? – сердито поджала губы Анна. – От тебя мне ничего не надо. Боишься, что начну просить помощи? Расслабься. Я тебя в гости не приглашала. Сам приехал. Не нравится… вот тебе Бог, а вот – порог. Нас с тобой ничего не связывает.

Я пошел на попятную.

– Как-никак, мы дети одного отца.

– Ну и что? – презрительно прищурилась она. – Тебя это ни к чему не обязывает. Андрей Никитич умер, и все закончилось. Попил чаю? До свидания!..

Она загнала меня в угол. Теперь мне ничего не оставалось, как попрощаться. Но тогда я не выполню последнюю волю покойного родителя…

Глава 4

Я не поддался на ее провокацию. Временно отступил и прикинулся кротким ягненком.

– Ты неправильно меня поняла, – лепетал я, краснея, как подросток.

Благо, ребенком мама насильно отдала меня в драмкружок, где я неизменно играл главные роли в детских спектаклях, приуроченных к праздникам Нового года, Восьмого марта и Дня Победы. Природная склонность к лицедейству была, пожалуй, основным моим талантом. Перед Анной я поначалу спасовал, а когда спохватился, она уже раскусила меня. Однако я питал надежду, что все образуется.

Итак, я остался погостить у нее несколько дней. Не скажу, что она пришла от этого в восторг. Из нас двоих она либо превосходила меня в притворстве, либо… вела себя искренне.

Назавтра я попросил ее показать мне Старый Крым.

Анна согласилась. Она водила меня по развалинам древних мечетей и рассказывала о прошлом этого южного городка. Раньше он был столицей Крыма и назывался Солхат, здесь кипела торговля и шумели сады. Солхат соперничал богатством и роскошью с Багдадом и Дамаском. В земле до сих пор лежат гончарные трубы, по которым в город подавалась вода с гор. Вернее, горная роса, накапливающаяся в специальных бассейнах. А старики передают из уст в уста предания о кладах, зарытых в развалинах…

Я слушал вполуха. История мало интересовала меня. Но я вынужден был поддакивать Анне и выражать фальшивое восхищение ее познаниями.

«Меня-то ты не обманешь, – ерничал при этом второй Нико. – Как же! Она разбудила твое любопытство. Ты изучаешь ее, пытаешься проникнуть в ее мир. А тебя пока что держат на задворках».

Я запустил пробный шар:

– Поехали со мной в Москву, сестричка.

– Куда? – изумленно вскинула она свои тонкие темные брови.

– Я сниму для тебя квартиру. Работу тебе подыщу. Не в больнице, так где-нибудь в офисе. Компьютером умеешь пользоваться?

– Умею.

Утром, когда Анна была занята на кухне приготовлением завтрака из привезенных мной продуктов, я украдкой обошел весь дом. Кроме гостиной, там были еще две мрачные комнатушки, одна из которых служила спальней, а другая – чем-то наподобие кабинета. Все крохотное пространство занимали самодельные книжные полки, платяной шкаф, пара стульев и столик с компьютером. Последний по сравнению со всей остальной жалкой утварью выглядел чужеродно новым. Я заглянул в шкаф, но не обнаружил там ничего криминального, только поношенную одежду и стопки вылинявшего белья. Зато на полках с книгами мне попались несколько карточных колод, как побывавших в употреблении, так и запечатанных. Невольно на ум пришел персонаж с картины Жоржа де Латура – мошенник, прячущий за поясом бубнового туза. Почему именно это полотно украшало стену неприветливой гостиной Ремизовых? Может, Анна зарабатывает на жизнь игрой в карты?

Задумавшись, я оступился и чуть не угодил ногой в яму.

– Осторожнее, – предупредила Анна.

– Мгм-м, – прочистил я горло перед следующей репликой. – Пожалуй, я устрою тебя в офис деловодом. У нас вечная неразбериха с документами. Решайся.

Я думал, Анна ухватится за мое предложение, а она упрямо мотнула головой.

– Никуда я не поеду. Здесь я родилась, выросла… здесь мне каждый кустик знаком, каждая тропинка. А в Москве я никому не нужна. Не хочу тебя стеснять, да и в милостыне не нуждаюсь.

Я слегка растерялся и взял паузу.

Мы шли с Анной по выгоревшему проселку в сторону горы Агармыш. По бокам тянулись холмы, поросшие кустарником. В низинах лежал туман.

– Весна нынче была поздняя, – сказала она, нарушив молчание. – Зато лето жаркое. Я тепло люблю. Привыкла дышать горным воздухом. А в Москве, говорят, смог стоит. Летом торфяники горят, зимой снегу по пояс наметает. Я там ни разу не была, и меня туда не тянет.

Анна поежилась. Ее платьишко насквозь продувал ветер.

– Значит, не поедешь?

– Не-а, – тряхнула она выбившимися из-под косынки кудрями. – Мне и здесь хорошо.

– Мы все-таки родня, – выдавил я.

В конце концов не силком же мне ее тащить из этой глухомани?

«Твоя миссия трещит по швам! – веселился мой внутренний критик. – Она оставила тебя в дураках, Нико. Теперь тебе придется изловчиться, чтобы увезти ее с собой. Что ты придумаешь? Какую приманку пустишь в ход?»

«Я ей ничем не обязан, – угрюмо огрызался я. – Не хочет, пусть сидит в этой дыре до седых волос!»

«Твой отец был бы разочарован, Нико. Ты подвел его. Не сумел договориться с обычной барышней. Бьюсь об заклад, она не была замужем. Кто ее возьмет? Здесь таких вековух, небось, пруд пруди. Любая сочтет за счастье вырваться из постылого городка, поселиться у богатых родственников и заполучить непыльную работу. А госпожа Ремизова упирается! Что-то тут нечисто…»

– У тебя есть бойфренд? – спросил я, догадываясь о причинах ее упрямства.

– Вот еще! – фыркнула она.

– Ты была замужем?

– Нет. А что? Обязательно – выходить замуж? Иначе женщина как бы неполноценная?

– Я не то имел в виду. Тебя здесь что-то держит?

– Я вольная птица, – гордо ответила она.

Ее ответ рассмешил меня. К полудню начало припекать, и мы повернули обратно. По толстым стволам деревьев вился плющ. В воздухе пахло сухой травой и йодом.

Анна остановилась и потянула носом.

– Чувствуешь? Это ореховая посадка.

Я наклонился и увидел под ногами раздавленный зеленый орех. На душе стало тревожно, как перед экзаменом. Впрочем, первое испытание я уже провалил.

Запах йода раздражал мне ноздри и щекотал гортань. Анна шагала впереди, не оглядываясь. Уродливое ширпотребовское платьице не портило ее стройную, ладную фигуру.

«Это уж совсем не братские мысли, – поддел меня второй Нико. – Это, парень, вожделение. Есть ли что-нибудь отвратительнее инцеста? Сдай-ка назад и остынь!»

Я опомнился и запретил себе смотреть на Анну, как на женщину. Она сестра. Пусть только по отцу, все равно близкая родственница. Будь она хотя бы двоюродной, я бы…

«Что «ты бы»? – охладил мой пыл внутренний оппонент. – Умение вовремя остановиться – одно из лучших качеств в мужчине. Не ударь в грязь лицом, Крапивин. Анна – не та барышня, из-за которой теряют голову. Она простушка и неудачница. К тому же она твоя сестра».

– Сестра! – дурачась, окликнул я ее. – Если честно, я приехал за тобой. Хватит выпендриваться. Я все понял. Ты бескорыстна, словно святая. Поедем в Москву?

– Я же сказала, нет, – отрезала она.

Во мне проснулся неожиданный азарт.

«Ладно, – сказал я себе. – Еще не вечер, детка. Поглядим, кто кого…»

* * *

Мы мирно ужинали картофельной запеканкой с котлетами, когда в дверь постучали.

– У тебя нет звонка? – лениво осведомился я.

– Был. Давно сломался.

– А новый поставить слабо?

– Зачем мне звонок? – ничуть не смутилась сестра. – Я отлично без него обхожусь.

Я дожевал жесткую котлету и запил травяным чаем. Стряпуха из Анны была никудышная, но я мужественно терпел, поглощая то полусырые, то подгоревшие блюда. Я бы мог, конечно, питаться в кафешке, но это нарушило бы хрупкую симпатию между мной и сестрой. Не знаю, каким чудом она возникла, однако наши отношения потеплели. Портить их было не в моих интересах.

Стук в дверь повторился, теперь громче.

– Ты кого-то ждешь?

– Никого.

– Может, это опять сосед? – съязвил я. – Денег пришел на водку просить?

Анна пожала плечами. Ее щеки порозовели, что не укрылось от моего внимания.

– Хочешь, я проучу его? – предложил я. – Отважу раз и навсегда?

Мой спортивный торс и накачанные в фитнес-клубе бицепсы не оставляли сомнений, кто выйдет победителем в случае потасовки.

– Не хочу! – рассердилась Анна и отправилась открывать.

Я скользнул следом и навострил уши. Мужской баритон, доносившийся из темной прихожей, показался мне наглым и неприятным.

– Тише, тише… – уговаривала его сестра. – Я не одна…

– Я вам не помешаю, – настаивал баритон. – Втроем будет веселее. Выпьем, расслабимся…

– Выпивки нет…

– Я сбегаю в магазин. Это рядом.

– Уходи, прошу тебя…

– Покажи мне его!

– Лучше не надо…

Анна оглянулась, словно ощущая мое присутствие, и я спрятался за дверью. Она меня не заметила.

– Уходи, Джо! – она чуть не плакала, но незваного гостя это не остановило.

– Пусти, или хуже будет, – прорычал он.

У меня руки чесались надавать ему по шее и вышвырнуть вон, но я твердо решил не вмешиваться.

Едва я вернулся за стол и принялся как ни в чем не бывало потягивать чай, на пороге кухни появилась Анна и ее настырный гость. Он с любопытством выглядывал из-за ее плеча.

– Знакомься, Николай, это Джо… мой приятель.

– Любитель выпить? – не моргнув глазом, выпалил я. – Ты сказала ему, что в долг не даешь?

Фраза прозвучала двусмысленно, и Джо набычился, готовый ринуться в бой, если понадобится. Я сравнил наши возможности и совершенно успокоился. Уж с этим-то кретином я точно справлюсь.

– Я пью только на свои, – буркнул тот, выступая вперед и беспардонно усаживаясь за стол, куда его не приглашали.

– Будешь ужинать с нами? – спросила сестра.

– Спасибо, не голоден. А вот чайком побалуюсь…

С этими словами Джо потянулся за чайником. Анна дала ему чашку и блюдце для варенья. Я молча наблюдал за ними обоими. На вид Джо можно было дать лет тридцать пять – сорок. Чернявый, среднего роста, поджарый, словно гончая, с мелкими чертами лица и давно не стриженными волосами, которые на концах завивались, он производил впечатление жулика. Его клетчатая рубашка была не первой свежести, а обтянутые джинсами ляжки подрагивали, будто Джо в любую секунду готов был вскочить и дать стрекача.

– Ковбой с дикого Запада? – ухмыльнулся я.

Гость выпучил на меня глубоко посаженные глазки с прищуром.

– Чего-о?

– Почему вдруг «Джо»? – пояснил я свой вопрос.

– По кочану! Вообще-то меня Иваном зовут.

– Джо – это его прозвище, – вклинилась Анна.

Я решил выжать из создавшейся ситуации максимум пользы. Раз уж так сложилось, надо выудить из этого Джо побольше. Авось, он выболтает что-нибудь про Анну.

– Твоя тачка во дворе стоит? – осклабился гость.

– Считай, что моя. Я ее в аренду взял. Сестричку покатать хочу… с ветерком.

По выражению его лица я понял, что он уже знает, кто я. Очевидно, Анна успела поделиться с ним новостью.

– Давай выпьем за знакомство? – предложил Джо. – Я сам за водкой сбегаю. Идет?

У меня в машине были припасены несколько бутылок виски и коньяка, на всякий случай. Вот случай и представился.

– Ты гость, я тебя угощать должен, – заявил я, вставая. – Давай, сестричка, рюмки.

Анна всплеснула руками. Ей не хотелось ни пить, ни обхаживать выпивающих мужчин. Вся эта возня была ей в тягость.

– Поздно уже, – недовольно сказала она. – Шел бы ты спать, Джо.

– Грубая ты, неприветливая, – обиделся приятель. – Твой брат меня угостить хочет, а тебе жалко, да?

– А, черт с вами! Делайте, что хотите…

Она протерла полотенцем рюмки, а я тем временем сбегал к «хонде» за вискарем. Уже в прихожей меня осенило, почему лицо Джо показалось мне знакомым. Он был похож на шулера с картины Жоржа де Латура. Очень похож!

«Поглядим, что ты прячешь за поясом, – подумал я, водружая бутылку на стол. – Авось, виски развяжет тебе язык, ковбой!»

– Ого! – обрадовался тот. – Ничего себе! У тебя брат что надо, Анька!

После пятой рюмки Джо осоловел, а у меня хмеля ни в одном глазу. Я привык к обильным возлияниям, хотя и не был любителем спиртного. Но если надо, мог дать очко вперед любому выпивохе.

После шестой гостя совсем развезло.

– Может, хватит? – забеспокоилась Анна. – Его нельзя спаивать. У него желудок слабый.

– Да ну? – не поверил я.

– Не слушай ее, б-брат, – заикаясь, возразил Джо. – Напиток… б-божественный… Нектар!..

Я придвинул к нему тарелку с котлетами.

– Ты закусывай, а то домой не дойдешь.

– Д-дойду… – пьяно махнул рукой гость. – Не бо-ись…

– Видишь? – огорчилась Анна. – Я же говорила, нельзя ему много. Как теперь быть?

– Пойдем, друг, проветримся…

С этими словами я взял Джо под мышки и вывел во двор. Там было свежо, с гор дул ветер. Темное небо, полное дождевых туч, казалось низким и тяжелым.

На воздухе гость немного протрезвел и пристал ко мне с вопросом, играю ли я в карты. Я ждал чего-то подобного.

– Мне в карты не везет, – отговорился я.

– А мне наоборот, – захихикал Джо. – Слишком прет! Я колоду вижу насквозь. Веришь? Хочешь, докажу?

Я уклончиво хмыкнул, продолжая отнекиваться. Он не отставал, что, собственно, входило в мои планы. После притворных колебаний я согласился посмотреть на его фокусы.

– Что у тебя с Анной? – спросил я. – Роман?

– Вроде того.

Во мне вскипела ревность, что было совсем уж глупо.

– Собираешься жениться на ней?

– Жениться? – опешил он. – Ну ты, брат, хватил. У нас это… мы просто встречаемся.

Меня разочаровало его признание. Анна потеряла в моем мнении, резко опустилась вниз на шкале, по которой я оценивал женщин. Строит из себя недотрогу, а сама путается с этим потрепанным, замызганным Джо. И как только не противно ложиться с ним в постель? От него пахнет ношеным бельем и дешевой туалетной водой.

– Пойдем? – сладко улыбался он, забыв об Анне. Его гораздо сильнее волновали карты. Он надеялся блеснуть перед приезжим москвичом, а если удастся, то и облапошить его на пару сотен долларов.

– Уговорил, – согласился я. – Зябко здесь. Сыро. Вот-вот дождь хлынет.

Мы вернулись в дом. Анна перебралась из кухни в гостиную и сидела на диване у телевизора, поджав ноги и укутавшись шалью. Наше появление вызвало на ее губах гримасу раздражения.

– Принеси-ка нам новую колоду, подруга, – развязно потребовал Джо.

– Сам неси, – огрызнулась она.

На моих глазах с ней происходила невероятная метаморфоза. Из унылой старой девы Анна превращалась в вульгарную пособницу мошенника.

Джо не стал перечить и послушно притащил из «кабинета», который я успел обследовать, парочку колод…

Глава 5

Против ожидания, я увлекся трюками, которые он проделывал с картами. Анна же оставалась равнодушной. Видимо, Джо демонстрировал ей свои способности не первый раз.

Он тщательно перетасовывал колоду и просил меня вытаскивать любую карту наугад, неизменно правильно называя ее. Я подумал, что дело в ловкости его рук, и потребовал колоду себе. Джо рассмеялся.

– Не ты один сомневаешься, парень, – по-свойски похлопал он меня по плечу.

Я не подал виду, как меня коробит подобное панибратство, и взялся сам тасовать карты.

– Тут никакого обмана нет, – снисходительно добавил Джо. – Чистая магия.

Он подтвердил свои слова, легко угадывая каждую карту, которую я вытаскивал, старательно пряча от его взгляда.

– Со своими я играть не сажусь, – подытожил он, когда я сдался. – Хотя никогда не плутую. Просто я вижу карты насквозь.

– А все остальное?

– Остальное нет, – с искренним сожалением признался он. – Только карты. Должно быть, это передалось мне с генами.

– У тебя в роду были шулеры?

Джо не обиделся.

– А я без роду, без племени, – ухмыльнулся он. – Живу так давно, что сам не помню когда родился. Может, моими предками были халдейские маги!

Моему изумлению не было границ, когда из его уст вылетели эти слова.

– Да у тебя дар, – сказал я. Хотел присовокупить «Здоров ты врать, дружище!», но воздержался.

Джо просиял от моей похвалы и напоследок удивил меня, подбросив колоду вверх. Вопреки закону земного притяжения, карты не посыпались вниз, а остались как бы приклеенными к потолку. Там они и «висели», пока Джо не щелкнул пальцами. По его щелчку колода дрогнула, и карты беспорядочно полетели на вытертый пестрый ковер на полу.

– Слушай его больше, братец, – протянула с дивана Анна. – Он тебе и не такого наговорит.

– Без меня вы бы засохли от скуки, – развеселился Джо. – Сидели бы и кисли. Может, у тебя еще выпить найдется? – обратился он ко мне. – Во рту пересохло.

Я замешкался. Джо наклонился собрать карты, пока я размышлял, пожертвовать ли мне второй бутылкой виски или на сегодня достаточно.

– Я спать хочу, – зевнула Анна.

– Тебе пора домой, Джо, – сказал я гостю, показывая на сестру. Мол, я бы тоже не прочь горло промочить, но хозяйка устала.

Он бросил косой взгляд на часы и кивнул:

– И то правда. Засиделся я у вас.

Анна пошла проводить его. Я скользнул следом. Они стояли на крыльце, разговаривали вполголоса, как близкие люди.

«Она спит с ним, – нашептывал мне второй Нико. – Они обыкновенные мошенники. Не хлопай ушами, парень, иначе они раскрутят тебя на деньги и смоются. Ищи-свищи!»

До меня доносились обрывки их разговора, смысла которого было не разобрать. Что они обсуждали? Как меня ограбить? Налички я собой взял в обрез, а банковскую карту надежно припрятал. Мои наручные часы, шмотки и арендованная машина вряд ли смогут удовлетворить их разыгравшийся аппетит.

– Не обломится вам, ребята, – злорадно пробубнил я и выругался.

Обещание, данное мной умирающему отцу, не позволяло мне плюнуть на все и укатить в Москву без Анны. Лично я ей ничего не должен. Да и ее, похоже, вполне устраивает ее жизнь.

– Завтра… – послышалось с крыльца.

Я напрягся, пытаясь сообразить, о чем идет речь. Завтра они собираются осуществить «ограбление века»? Мне стало смешно.

– После восьми… – глухо произнес Джо. – Когда стемнеет…

«Тебе надо подготовиться, Нико, – встрепенулся мой двойник. – Не будь шляпой! Не дай им опоить тебя какой-нибудь гадостью и обчистить».

«Они не могли знать, что отец умрет, а я приеду вместо него», – возразил я.

«Они что-то замышляют, – не унимался второй Нико. – Держи ушки на макушке, дружище. Не попади впросак!»

– Не попаду, – пробормотал я, поспешно возвращаясь в гостиную.

В голову пришла мысль, что я никому не сказал, куда уезжаю. Матушка уверена, что я улетел в Сочи отдохнуть на недельку. В офисе я предупредил финансового директора, что меня неделю не будет. А больше мне отчитываться не перед кем. Получается, только моя секретарша может догадаться, где меня искать. Ведь она заказывала мне билет до Симферополя.

«Плохой ориентир, – сокрушался мой внутренний критик. – Крым большой, а куда ты махнул из Симферополя, никому не известно. Зря ты не подстраховался, Нико. Твоя беспечность может дорого тебе обойтись!»