Как мужчины добиваются своей цели - Изумрудный маг

Мария крикнула:

– Не надо меня разрезать!

Врач освободила дорогу ребенку, а мать потом зашивали два часа. Одним словом, переходив пару недель, за четверо суток родила Мария мальчика Клима в рубашке.

Матвей в кроватку под матрац, в месте расположения головы ребенка положил учебники физики. Кстати, физику сын позже и в школе и в институте сдавал на «отлично». В три месяца отец взял сына на руки и говорит: «Чем он на меня похож?» И сам ответил: «Плечами». Глаза у них тоже были одинаковые. Имя для ребенка придумали: Клим. Мальчика закаливали с первых дней. Пока отец учился у сына физика, нобелевского лауреата, сын обычного физика рос то с отцом, то без него.

Физика, физика, а все про жизнь. В институте Матвея физика была хорошо поставлена. В обучении студентов были задействованы и профессора, и академики, их НИИ и учебные университеты.

Чем же занимался молодой отец – студент? В то время темное было – изучить процессы, происходящее в органическом веществе, после проникновения луча лазера. В частности, Матвей собрал лазер в академии технических наук, и лучами лазера пробивал органическое вещество, получались диски внутри призмы, это и стало его дипломным проектом. Кроме физики и языков, сохранилась в рассказах Матвея военная кафедра института, и ее руководители, один из тех, кто летал вместе с первым покорителем Полюса.

«О, какие люди еще были-жили на свете», – подумал маг Ефим.

Глава 7

Статная боярыня

Маг Ефим всегда любил телевизионные передачи о борьбе со старостью, можно сказать, что это любимая тема у всех народов. Ведь ему нужна жена на длительный срок. А, где ее взять? Он маг почти вечный, лет триста прожить ему ничего не стоит. Вот он и живет один в очередной раз. Теперь он раскатал губы на дочь физика, у которого пока родился только сын Клим, которого маг сразу определил в будущие друзья. Сами понимаете, маг почти не стареет, молод, здоров. Это боги были по три метра ростом и жили по девятьсот лет, потому что яблоки не ели, а маг Ефим яблоки любит, значит, больше трех столетий ему не протянуть. Сейчас ему было уже лет триста, а выглядел он молодо. Итак, его волновали гены Елены, которая родилась или родится у физика Матвея.

Осталось выяснить, а кем физик Матвей мог быть лет пятьсот назад, и кем была его супруга Марья?

В огороде стояли два соломенных чучела. Маг Ефим сам набивал их соломой, если он злился на кого-нибудь, то подходил к чучелам и бил их ножами. Дед, увидев очередной разорванный наряд чучела, ругал мальчика, но безрезультатно. Детей в деревне было мало, и его неизменным развлечением оставалось чучело на огороде. Когда он освоил нападение на одного чучело, и мог нанести удар в обведенную углем точку, ему захотелось большего.

Он поставил два чучела на крепкие колья так, словно стояли два человека и разговаривали. Теперь его задача резко усложнилась, он не нападал на чучела, он к ним подходил так, словно хотел с ними поговорить. Он некоторое время стоял против соломенных идолов, потом резко наносил два удара двумя ножами в обведенные точки.

Деда пугало затяжное развлечение мальчика, он пытался научить его полезным навыкам. Если дело было осенью, он приглашал его помочь порубить капусту. На столе шинковали вилки капусты и морковь, потом обильно солили эту овощную смесь крупной солью, и уминали руками до тех пор, пока капуста не давала сок. Комок соленой капусты с морковью бросали в кадку. И так до бесконечности, пока кадка не наполнялась капустой. Но Клим неизменно вонзал двойным ударом два ножа в целый вилок капусты в намеченную точку, чем выводил деда из себя.

Солнце пробивалось сквозь облака. Кленовые листья наливались красками. На одном клене было до трех ярких цветов: зеленый, желтый, вишневый. Березы желтели через лист: один зеленый, второй желтый. Красота в лиственных просторах нарастала. И в личной жизни Ефима стояла осень. Ой, да, что там. А там, вот что происходило. Он изменился, и ножи ему надоели хуже горькой редьки.

Он подошел к плетню соседнего дома и сказал:

– Елена, я жить без тебя не могу! На улице – благодать божья, а тебя нет! Пришла бы, утешила молодца, погуляли бы мы с тобой около мельницы.

Она ему и отвечает:

– Любимый мой, так уж и соскучился? Или тебе чучело на огороде надоело? Не сомневайся, я приду, как только солнце к дубу подойдет, подле него и ждать буду. А к мельнице я не пойду, страшно там.

Елена от счастья закрутилась на одной ножке. Да, сподобилась! Значит, и у нее ныне девичья осень. Ефима она больно любила. А он ее? Да неужели он не любит ее? Девушка к сундуку бросилась, отварила крышку и затихла над нарядами. Зипун новый достала, платок вытащила новехонький. Что еще Ефим у нее не видел? Тятенька давно на базар не ездил.

Девушка вынула из сундука атласную ленту, переплела косу, затянула ее на конце крепко лентой, бантик завязала. Потом Елена покрутилась, от чего коленкоровая юбка колоколом закрутилась подле ног. Она опять к сундуку подошла, юбку новую смотреть, словно она не знала содержимое сундука. Елена юбку себе сама шила, выкроила из ткани, да и сшила руками. Бабушка ее стежку крепкому обучила. Юбку она лентой по подолу обшила.

Отец зашел в горницу, посмотрел на девичьи хлопоты и раскатисто рассмеялся:

– Дочь, куда ты собираешься? Неужели под венец идти надумала, а меня не спросила?

– Отец, люб мне Ефим.

– Да верно ли? Пусть сватов засылает! Хватит вам желуди с дубов околачивать.

Встретились Ефим и Елена под раскидистым дубом. Он в рубашке новой пришел, ремешком золотым подпоясанный, а сам в лаптях. Ремешок ему боярыня подарила, он и носил его постоянно. Очень Клим боярыне приглянулся. Боярыня в столице белокаменной зимой жила, а летом в деревню наезжала.

Только Клим поцеловать захотел девушку, как откуда не возьмись: боярыня в карете подъехала. Вышла она из кареты, выхватила у кучера плеть, да по юбке Елене и врезала. Ноге девушке больно стало. Она отпрянула от парня. А боярыня засмеялась и дальше поехала.

Ефим испугался за Елену, испугался он и гнева боярыни. Парень стоял в полной растерянности под дубом, с которого медленно падали первые желтые листья. Страх парня перед боярыней был сильнее его любви к девушке. Ефим с того дня от Елены отдалился, и взгляд при встрече отводил.

Елене стало зябко и обидно за себя и за беспомощность Ефима. Она поняла, что он зависит от боярыни больше, чем от нее. И она решила, что непременно будет сильнее боярыни!

Она будет сильнее его! Она – Елена и все тут!

В зеленой траве лежали желтые листья, словно золотые иконы. У Елены в горнице в переднем углу висела икона, срисованная с древней иконы. Печь занимала четвертую часть жилого помещения, в ней можно было мыться и греться после того, как испекут хлеб. Пол был выстлан широкими половицами, немного черноватыми от времени.

Девушка сидела на крыльце и поджидала молодого соседа, она еще надеялась на его возвращение. Отец вышел из дома и сел рядом с Еленой. Они стали рассматривать новый, каменный собор с золотистым куполом. Возле него толпилась воскресная кучка прихожан.

Звон колоколов радовал тишину своим проникновенным звучанием. Платки и сарафаны были надеты на женщинах. Редкая женщина ходила в кокошнике. На мужиках были надеты высокие лапти и длинные рубахи, подпоясанные веревкой или ремнем. А на Ефиме уже был золотой ремешок, словно золотой гребешок у петуха.

– Отец, Ефим боярыне служит, – нарушала тишину девушка, не отрывая глаз от соседнего дома, в надежде, что на соседнем крыльце появится Ефим.

– Хорошо, что ты это сама узнала, – сказал отец и тяжело вздохнул. – Эх, дочь, знавал я нашу боярыню, служил ей верой и правдой, да состарился.

– Отец, и не старый ты вовсе! Твои ровесники мужики седые, а ты молодой еще, русоволосый. А меня сегодня боярыня хлыстом отходила. Промолчу, но отмщу ей! А я замуж пойду за боярина Матвея! – не удержалась Елена от обиды на боярыню.

– Мстить – не надо. Тебе еще хуже будет, забьют тебя розгами. Эх, куда хватила: замуж за боярина Матвея Федоровича! Очнись, дочь! – испугался отец за свою дочь.

– Тогда я служанкой пойду в боярский дом! Я Ефима попрошу, так он за меня словечко и замолвит, – не унималась взволнованная девушка.

– Слуг они завсегда любят. Если Ефим замолвит слово, может, что и получится, – задумчиво сказал отец, закряхтел и поднялся с крыльца.

Елена стала думать, как понравиться боярину, да во что одеться. Одежды такой, как у боярыни, у нее никогда не было. Она встала с крыльца, взяла деревянное ведро, поставила его на голову и стала ходить по двору.

Мать, увидев дочь с ведром на голове, закричала:

– Елена ведро расколешь, протекать станет!

– Матушка, я статной боярыней хочу стать, – ответила важно девушка, продолжая гордо вышагивать по двору с ведром на голове.

– Ты и так не последняя невеста, приданное у тебя есть. Очнись! – крикнула мать и пошла к корове, которую пригнал пастух.

Елена подошла к корове и погладила кормилицу семьи по холке.

Отец кучером служил у бояр. Боярыню раньше он возил, но теперь она его с собой больше не брала. Бывший кучер все больше навоз из конюшни выносил, да за лошадьми ухаживал. А Елена к рукоделию была приучена, могла рубаху сшить и расшить ее. Первую рубаху она отцу и сшила, да так ее узорами вышила, что боярыня вновь взяла отца Елены на облучок своей кареты. Елена расшила рубаху и для боярина, да и поднесла ее боярыне.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.