Формула счастья - Гость из прошлого

Та говорила, что от Аркадия исходит приторный запах правильности. Римма Григорьевна не смогла избежать стереотипа, когда хорошим девочкам нравятся плохие мальчики. Аркадий Семенович был слишком воспитанным, слишком деликатным, чтобы на чем-то настаивать, проявлять инициативу. Ожидать от него чего-то непредсказуемого, горячего было ни к чему. Он слишком дозированно выдавал свои чувства. Принимать его ухаживания было скучно, но какое-то время Римма Григорьевна ждала пробуждения собственного здравого смысла и не отказывалась от встреч. Хватило ее не надолго. Впоследствии говорила, что ни о чем не жалеет. Александра не была уверена в искренности такого признания.

От густой шевелюры Аркадия Семеновича остались одни воспоминания. Теперь ее отсутствие маскировалось очень короткой стрижкой. Лицо, испещренное морщинами, бледное, усталое, очень отдаленно напоминало розовощекого энергичного мужчину, каким он остался в памяти Александры. Время безжалостно – эту истину Лескова открыла для себя давно и получала подтверждения на каждом шагу. Саша боялась, что ей не удастся скрыть свое разочарование. Владеть собой – одна из главных составляющих ее профессии, но сегодня Александра чувствовала себя опустошенной, обессиленной, к тому же – головная боль.

– Столько лет прошло, а я сразу узнал вас, – преданно глядя ей в глаза, произнес Аркадий Семенович. Осталась его вежливо-приторная манера общения, что вызвало у Саши очередную волну неприятия. По правде говоря, она не хотела разговаривать сейчас даже с папой римским, а этот мужчина заискивает и жеманно улыбается в надежде на ответную порцию открытости. – Помню, Сашенька, как мы в первый раз с Димой пришли к вам в гости. Как вчера было, честное слово. Я взял его с собой, так сказать, для поддержки. Я совсем не предполагал, что у него возникнет такая симпатия к вам, Сашенька.

– Простите, сегодня не самое удачное время для воспоминаний.

– Да, вы правы. Жаль, что после стольких лет мы встретились при таких печальных обстоятельствах.

– Прошу прощения, но я не очень хорошо себя чувствую. Я заставляю себя соображать. Эта панихида… она отняла все силы.

– Да, да. Разделяю ваши ощущения. Все это ужасно. Единственный ребенок, надежда родителей. Знаете, мне даже показалось, что Дима немного не в себе.

– Любой на его месте предпочел бы сойти с ума… – неожиданно сказала Саша. Страшно, что она на самом деле так думала. Наверное, она судила по себе. Такое горе ей помогло бы пережить лишь беспамятство. Хотя о чем это она? Забыла об абортах, жалостливая какая. – Не дай бог, конечно, жить в беспамятстве.

– Вы не знаете, о чем говорите, дорогая Александра Олеговна.

– А никто не знает… кроме Дмитрия Ильича… Светланы Николаевны…

– Никогда бы не подумал, что судьба поставит Диме такую подножку. Хотя, если разобраться, не первый раз спотыкается мой друг, не первый. – Аркадий Семенович многозначительно посмотрел на Сашу. – Давно его неприятности начались, очень давно.

– Вы давно знакомы, значит, знаете о нем немало, но сегодня не самый лучший день для воспоминаний, – нервозно заметила Александра.

– Вы тоже в курсе, Сашенька. Мне бы не хотелось говорить прямо…

– Извините, мне сегодня не до намеков.

– Тогда я скажу: он очень переживал, когда… когда у вас ничего не получилось.

– Опять вы! Нашли время, честное слово! Невозможно просто! Простите, мне нужно ехать, – Лескова уже не скрывала раздражения. Голова все еще раскалывалась, а общение с другом Прохорова не способствовало облегчению состояния. Снова сев за руль, Саша выглянула в открытое окно. – Кстати, вы почему на кладбище не поехали?

– Сердце, милая, барахлит, боюсь, не выдержу. А с Димой я разберусь. Он поймет.

– Остаться один на один с непоправимым – впору ли быть разумным?

– Вы ведь, Сашенька, тоже не поехали.

– У меня нет оправдания.

– А ваша мама? Римма Григорьевна здесь? – мужчина посмотрел по сторонам. Толпа постепенно рассеялась. Осталось лишь несколько старушек. Они продолжали обсуждать происшедшее. Одна то и дело вытирала платочком слезы, а две другие что-то наперебой говорили, говорили. – Я бы хотел ее увидеть, пообщаться.

– Нет, мама не приехала. Она не смогла.

– Да, да. Понимаю. Жаль, хотя повод, разумеется… – Аркадий Семенович многозначительно посмотрел на Александру. – У каждого из нас своя жизнь, свои испытания.

– Вы правы, но это не оправдание для того, кто не смог выразить соболезнование в такой трудный момент. – Саша почувствовала нарастающую злость на мать. Такое состояние охватывало ее не первый раз. Всегда, когда происходящее казалось несправедливым, Александра переключалась на претензии к матери. Она сама так и не устроила свою жизнь и приложила немало усилий для того, чтобы дочь разделила ее участь. Правда, если быть честной, нельзя забывать, что тогда, лет двадцать назад, Римма Григорьевна пыталась вразумить Сашу.

– Такие мужчины редкость. Ты не отталкивай его. Пора, наконец, повзрослеть, Шурка! – говорила мама. – Выходи за него, не раздумывая. Любовь придет. Главное, что он тебя любит, глупая! Не отвечай сгоряча. Подумай, прошу. Посмотри на меня: искать рано или поздно просто надоест, а что останется, кроме одиночества и разочарований?

Больше никогда, ни до ни после, Римма Григорьевна не показывала своего отношения к тому или иному мужчине в жизни Саши. Лишь со временем девушка увидела в этом доказательство того, что Прохоров по-настоящему понравился умудренной опытом женщине. Может быть, она и сама не возражала против романа с Дмитрием Ильичом, но разница в шесть лет… Тогда считалось, что женщина должна быть моложе, иначе гарантировалось клеймо коварной соблазнительницы, похотливой стервы. Римма Григорьевна могла мечтать, но Прохоров был влюблен в Сашу, а она все еще боялась повзрослеть.

Глава 4

Разрыв отношений между Кариной и Сашей на курсе обсуждался недолго. Все настолько привыкли к тому, что три года девчонки были не разлей вода, а то вдруг обходят друг друга стороной, обмениваются убийственными взглядами. На лекциях садятся за разные парты, на практических занятиях избегают оказаться рядом. Саша хотя бы словами не бросалась, а Звягинцева не упускала возможности съязвить в адрес бывшей подруги.

– Не поделили паренька, делов-то, – комментировали происшедшее сокурсники.

Все произошло в тот самый вечер, когда Карина с Юрой приехали к Лесковой в гости. Сначала балагурили, смеялись, поглощая приготовленный Сашей ужин. Будинцев нахваливал ее кулинарные способности, подтрунивая над Кариной, которая готовить не любила и не умела. Она считала, что время, проведенное на кухне, складывается в вычеркнутые из жизни годы. Она не собиралась тратить на стряпню столько сил и времени. У нее были амбициозные планы на будущее, выходящие далеко за рамки домашних забот.

– В жизни есть много чего поинтереснее плюшек и борщей, – парировала Звягинцева, совершенно не комплексуя.

Сошлись на том, что во всем важна золотая середина. Потом пили десертное вино, принесенное Юрой, немного захмелели. Решили послушать музыку, но неожиданно Саша предложила посмотреть фотографии, и остаток вечера прошел под комментарии Будинцева по поводу той или иной фотографии. Забавные детские снимки Саши, которых было не так много, вызывали у него особенно бурную реакцию.

– Ты только посмотри, Карина, какая она смешная! – восклицал Юра.

– Ребенок как ребенок, – было очевидно, что такое внимание к хозяйке дома раздражает ее подругу.

Саша кожей чувствовала недовольство со стороны Карины, но ничего не предпринимала. Собственно, она ничего такого и не делала, чтобы завладеть вниманием гостя. Она знала, что это чужой парень, парень ее лучшей подруги. На заигрывания с ним наложено строгое табу. Но, наверное, где-то Александра совершила оплошность, потому что все происшедшее позднее абсолютно вышло из-под контроля.

Значительно сократив время своего дружеского визита, Карина отправилась в прихожую первой.

– Ты идешь? – плохо скрывая досаду, обратилась она к Юре.

– Иду, иду. – Он улыбнулся, дождался, пока Карина выйдет из комнаты, и прошептал Саше на ухо: – Я провожу ее и вернусь.

Она не успела ничего ответить. Он не дал ей возможности возразить, потому что пулей вылетел за Кариной и галантно помог ей надеть дубленку. Быстро оделся сам, еще раз поблагодарил Сашу за гостеприимство.

– Да, подружка, все было замечательно, – в тон ему произнесла Звягинцева, но Саша понимала, что та спешит поскорее оказаться на безопасном расстоянии от нее.

Открыв дверь, Саша проводила гостей, застыла в дверном проеме. Она не чувствовала холода, борясь с желанием позвать подругу и открыть ей глаза на недостойное поведение Будинцева. Лескова невероятно волновалась. Она впервые оказалась в таком неприятном положении, которое усугублялось с каждой минутой. Оставалось надеяться, что Юра чуть-чуть выпил, немного расслабился и в какой-то момент почувствовал себя свободным от каких-либо обязательств. Наверняка морозный воздух отрезвит его. Фантазии уйдут вместе с градусами Он не вернется. Так же быстро, как разволновалась, Саша успокоилась. Ну, конечно, это была мальчишеская бравада. Никто не собирается посягать на ее чистоту. Никто не хочет рассорить ее с лучшей подругой.

Быстро вымыв посуду, Александра убралась на кухне. Выпила остывший кофе и направилась в душ. Она с наслаждением подставила тело горячим струям. Налила на мочалку ароматный гель, тщательно намылилась. Потом сделала воду погорячее и снова шагнула под серебристые дрожащие обжигающие нити. Саша фыркала, закрывала рот, пытаясь не наглотаться воды. Вымыв голову, перекрыла кран с горячей водой и, едва сдерживаясь, чтобы не завизжать, несколько секунд провела под освежающими струями. После жесткого обтирания, надев мамин махровый халат и обмотав голову полотенцем, Саша вышла из ванны. Ее программа на сегодня близилась к завершению. Осталось втереть в кожу бальзам для тела и лечь спать.

Проходя мимо входной двери, крепче зажала тюбик в ладони. Остановилась. Ее как магнитом тянуло к двери. Не включая в прихожей свет, подкралась и прильнула к дверному глазку: на лестничной площадке стоял Будинцев. Он курил, опершись о перила. Саша выронила бальзам на плетеный коврик у порога. Сердце колотилось так, что, казалось, этот звук слышен там, за дверью. А когда Юра резко повернул голову и посмотрел на дверь, Саша сжалась, замерла, перестала дышать. Теперь все зависело от того, откроет ли она Будинцеву? Наверняка он уже звонил, но Саша была в душе и не слышала.

Не в силах поверить, что его отвергли, Юра не уходил. Он знал, что его внешность, манеры действуют на девушек безотказно. Он привык к этому, а Лескова вела себя так, как будто ей не было никакого дела до его безграничного обаяния. Она была спокойна и даже немного инфантильна. Ему очень хотелось знать, о чем она думает. С Кариной все просто и ясно. Она не пытается быть загадочной, неприступной. Поначалу его это устраивало, а со временем надоело. Каждое свидание похоже на предыдущее. Даже секс какой-то скучный, однообразный. Карина дает понять, что в постели для нее не существует запретов, но каждый раз отказывается доставить ему удовольствие так, как ему хочется. Она кокетничает, переигрывает, пытается скрыть свои комплексы. Ее возможности давно не совпадают с бурной фантазией Юрия, а для Карины предел мечтаний – поза амазонки.

Почему-то с самых первых минут знакомства Будинцев был уверен, что с Сашей у них будет самый бесшабашный яркий секс, воспоминания о котором долго не улягутся в его полной цинизма и безответственности голове. Юра ни на секунду не сомневался, что эта девица нарочно игнорирует его знаки внимания, пропускает мимо ушей комплименты. Это известная тактика, следующим шагом которой будет сдача позиций после кратковременной осады. Юра решил, что ко всему девушка слишком тактична, чтобы открыто демонстрировать свою симпатию. Все-таки он пришел с Кариной, ее подругой. Но эти условности для самого Будинцева ничего не значили, значит, и Саше не стоит заморачиваться. Сегодня одна спутница, завтра другая. Он не собирается связывать себя серьезными отношениями ни с кем. Еще рано. Его кипучая энергия нуждается в выходе. Он должен выплескивать ее, получать новые ощущения. Для чего же еще молодость и здоровье? Не воспользоваться таким даром сполна – преступление!

Пыл юноши поубавился, когда в ответ на протяжный звонок заветная дверь так и не открылась. Будинцев растерялся. Он представил свое выражение лица и быстро отвернулся от равнодушного дверного глазка-шпиона. Поверить в то, что ему отказали, было трудно, но и после еще одного более требовательного нажатия на кнопку звонка его не пригласили войти. Тогда он автоматически достал сигарету и закурил. Таким способом он дал себе и Саше эти несколько минут на раздумывания. Истлеет сигарета, и он пойдет на последний автобус. Время близилось к полуночи.

Будинцев не мог предположить, что на самом деле произошло стечение обстоятельств: когда, предвкушая очередную победу, он звонил Саше, та принимала душ. А потом в какой-то момент в ней проснулась провидица. Ноги сами понесли ее к двери. Еще не глядя в глазок, она знала, что увидит Юру. Трудно сказать, кто оказался в более трудном положении: Будинцев с мыслями о неожиданном фиаско или Шура, борющаяся с муками совести. Надо сказать, раздумывали оба недолго. Когда Саша все-таки сделала выбор в пользу Карины, она осторожно на цыпочках стала удаляться от двери, но старая половица предательски скрипнула, и сразу раздался требовательный звонок. Саша быстро размотала полотенце, тряхнула влажными волосами и решительно распахнула дверь.

– Привет! – он улыбался, как ни в чем не бывало.

– Привет, – без энтузиазма ответила Лескова.

– Ты решила, что я пошутил?

– Вроде того.

– Так ты меня пригласишь войти?

– Даже не знаю, – Саша покраснела. Чтобы скрыть волнение, наклонилась и подняла с пола тюбик с бальзамом. – Я только что из душа.

– Вижу, – Будинцев осмелел. – Ты такая домашняя в этом халате.

– Мамин.

– К тому же у тебя волосы влажные, простудишься. – Перестав улыбаться, он призывно смотрел на Сашу. Он знал, что этот взгляд обычно заставляет дрогнуть самых неприступных. – Ты хочешь простудиться? Я, конечно, возьмусь тебя лечить, но, может быть, не будем рисковать?

Саша молча отступила в сторону, давая Будинцеву пройти. Остальное происходило словно во сне. Она утонула в его горячем шепоте, сопротивляться мягкому, но настойчивому натиску не было сил. Мысли о предательстве по отношению к лучшей подруге, моральный аспект, доводы рассудка – все это вытеснило бесшабашное желание преступить запретную черту. Чувствуя ее настроение, Будинцев торжествовал: он снова доказал, что сила его обаяния способна сломить любое сопротивление.

Они так и не уснули. То, что для Юры было лишь еще одной ступенью к самоутверждению, для Саши стало первым серьезным опытом близкого общения с мужчиной. Наверное, все произошло вовремя и без осложнений – в эту ночь в Шуре проснулась женщина.

– Ты такая обольстительная, – Будинцев смотрел на нее при неярком свете ночника, и в его глазах застыло непритворное изумление. – Как ты умудрилась столько времени хранить такое богатство?

– Ты о моей девственности? – Саша сладко потянулась. Одеяло соскользнуло, обнажая упругую грудь. – Так получилось.

– Нонсенс. В медицинском институте такое невозможно. Тебя должны были соблазнить еще в первых числах сентября три года назад.

– Соблазняли.

– Но ты ждала встречи с единственным и неповторимым?

– Я не была готова.

– А сегодня была? – Он поцеловал ее в напряженный сосок.

– Будинцев, к чему эти вопросы? – Она взяла его лицо в свои ладони.

– Мне было очень хорошо с тобой.

– Взаимно.

– И все?

– Чего ты хочешь? – удивилась Саша.

– Горячего изъявления благодарности! Я открыл тебе мир наслаждений!

– Нахал! – она щелкнула его по носу. – Это ты должен петь мне дифирамбы, клясться в вечной любви и верности, потому что я подарила тебе себя чистую и непорочную. Итак…

– У тебя устарелые взгляды на отношения между мужчиной и женщиной.

– Да? А кто такие мужчины и женщины? В чем отличие? – Саша вдруг настроилась побузить.

Для себя она давно решила, что разница между полами огромна, непреодолима. Она укладывается не только в рамки воспитания и культуры. Каждый вкладывает в такие привычные слова «женщина», «мужчина» что-то связанное с собственным мироощущением. Абстрактные понятия, из-за принятия или непринятия которых возникает столько споров, непростых ситуаций. Это две планеты, движущиеся по разным орбитам. Периодически происходит парад – объекты или выстраиваются в одну линию, или пересекаются. Самый непростой вариант – столкновение со взрывом. Обычно это болезненное, разрушительное расставание с бонусом в виде разочарований.

– Ты что, Шура? – Будинцев не был настроен на философский лад. Он немного отдохнул и был готов продолжить сексуальный марафон. – Зачем так углубляться?

– Потому что в этом все дело, в непонимании разницы. Ее бесспорного существования.

– Стоп. Неужели сейчас в половине третьего стоит об этом? Давай займемся любовью, и ты увидишь разницу. Еще один урок, не возражаешь?

Саша прижалась к нему, закрыла глаза. Она была готова снова и снова получать неведомое ранее наслаждение. Хотелось остановить время. Ночь, кажущаяся бесконечной, была похожа на горячий животворящий источник, дарящий удовольствие и вечное счастье. Ласки, нежность, слова любви, бесстыдство, отчаянная смелость в попытках доставить друг другу удовольствие – магический калейдоскоп сладострастия.

Под утро Саше стало ясно, что счастье ее очень условное, украденное, и первое, что готовит ей наступающий день, – неприятный разговор с Кариной.

– Ты не переживай, мы никому ничего не расскажем, – вглядываясь в циферблат будильника, сказал Юра. Он читал ее мысли или, хуже, уже не раз был в такой ситуации.

– Не скажем?.. Это лучшее, что ты мог предложить.

– У тебя есть другое мнение?

– Я не хочу врать.

– Никто тебя и не заставляет, – Будинцев завел будильник на половину восьмого. Выключил ночник. – Достаточно промолчать. Давай пару часов поспим.

– Зачем ты все это затеял? – Саша села. В темноте она разглядела четкий профиль Юры. Подложив руки под голову, Будинцев вздернул подбородок. Создавалось впечатление, что юноша невероятно горд собой даже теперь, когда собрался спать.

– Шура, не усложняй. Все так хорошо, нам хорошо.

– Нам троим? – усмехнулась Саша.

– Очень смешно. Оставь Карину в покое.

– Если она так дорога тебе, зачем ты вернулся?

– Я был уверен, что ты хотела этого. – Будинцев зевнул. – Ложись, солнце. Нужно передремать. У меня завтра, то есть сегодня, безумный день. Спи.

– Хорошо.

Саша юркнула под одеяло. Отвернувшись к стене, свернулась калачиком. Благо просторный диван и двойное одеяло позволяли сделать это. Но Юра прижался к ней, поцеловал в шею. От этого прикосновения она снова почувствовала прилив желания, разозлилась на себя.

– Оставь меня. Я больше не хочу, – сдавленным голосом произнесла Александра.

– Спокойной ночи, – легко согласился Юра. Он не убрал руку, продолжая обнимать Сашу, но буквально через пару минут она услышала его глубокое, ровное дыхание. А она уснуть так и не смогла. Сна не было. Стоило только представить, что через несколько часов предстоит встреча с Кариной, как в мыслях начинался полный хаос.

Утром Будинцев сонно потянулся, открыл глаза и наткнулся на пристальный взгляд Саши. Она лежала рядом на боку, подперев голову рукой.

– Привет, ты что, не спала?

– Угадал.

– От тебя приятно пахнет мятой.

– Я только что приняла душ. – Саша повернулась на спину, положила руку под голову.

– Последую твоему примеру и почищу зубы. Во рту пакостно.

– Валяй.

– И как же ты намерена прожить наступающий день? – Юра быстро поднялся, потянулся за футболкой.

– А ты?

– Я собираюсь провести его максимально интересно, а если ты сейчас приготовишь мне горячий кофе, то поможешь осуществлению моих планов. – Юра вел себя так, как будто он был в этом доме не первый раз. Он уверенно проследовал в ванную, бросив на ходу: – С утра я пью очень крепкий кофе с ложечкой сахара.

– Хорошо, выпьем кофе. – Саша поднялась, надела халат. – Могу предложить яичницу, тосты.

– Спасибо, нет.

– Дело твое.

Пока Юра приводил себя в порядок, Саша варила в джезве ароматный кофе. Она только что смолола зерна и с удовольствием вдыхала неповторимый густой запах.

– Как хорошо! – Юра вошел в кухню, плюхнулся на стул. Он уже оделся, выглядел свежим, как будто не было бессонной ночи. – Что ты так смотришь?

– Удивляюсь твоей свежести.

– Я сам себя обожаю за способность быстро восстанавливаться, – самодовольно заявил Будинцев. Откинув со лба прядь волос, очаровательно улыбнулся. – Угощай, хозяюшка, время не ждет.

– Прошу. – Саша налила кофе в его чашку, свою порцию оставила в джезве. Сев напротив, поставила локти на стол, оперлась подбородком о скрещенные пальцы.

– А ты?

– Я потом.

Юра сделал глоток, закрыл глаза, причмокнул.

– Очень вкусно. Необычное послевкусие.

– Я варю кофе по своему рецепту. Это мое ноу-хау – никому не раскрываю.

– Здорово получается. – Будинцев протянул руку с раскрытой ладонью. Саша вложила в нее свою и пошевелила пальцами. – Что?

– Мне грустно. Стоит только представить встречу с Кариной.

– Ты все усложняешь. – Юра отхлебнул кофе. – Проблемы всегда у тех, кто влюблен, а нас это не касается. Мы просто доставляем друг другу удовольствие.

– Знаешь, а ты мне понравился с первого взгляда.

– Это было вчера?

– Нет, я приметила тебя много раньше, – призналась Лескова. – Ты похож на Антонова.

– Слушай, остановись, не то ты все испортишь. Меня уже достали этим сравнением. Это он на меня похож, слышишь? – грубовато ответил Юра. – И пою я лучше.

– Не сомневаюсь.

– Я вообще во всем лучший.

– Хорошо, хорошо, допивай кофе. Мне тоже нужно привести себя в порядок.

Саша поднялась, но пройти мимо Будинцева не смогла. Он остановил ее, преградив ногой проход к двери. Отойдя на шаг назад, Александра удивленно пожала плечами.

– Ты дуешься, Шура?

– Ты о чем?

– Я помню твой выпад насчет похищенной монстром невинности. – Будинцев допил кофе, встал из-за стола. Прижав Сашу спиной к стене, взял ее за подбородок, приподнял. – Я сделал тебе неоценимый подарок. Теперь ты стала полноправным членом общества. Никаких комплексов, никаких недоделок. Со спортивным клубом «Динамо» покончено раз и навсегда.

– Хамить изволите? – Саша уже мечтала скорее избавиться от гостя.

– И в мыслях не было.

– Ладно, Юра, я выйду из кухни. А ты не опаздываешь?

– Ты перестаешь быть радушной хозяйкой. – Будинцев отошел в сторону, давая Саше пройти.

– Кредит радушия исчерпался.

– Ну не злись. Тебе это не идет. Такая роскошная женщина должна улыбаться. – Юра поднял указательный палец. – Ты только послушай: женщина!

– Хватит. – Саша вышла из кухни и заперлась в ванной.

– Я ничего не скажу Карине, – осторожно постучав, громко сказал Будинцев. Он был уверен, что его услышали, но ответа дожидаться не стал.

– Я сама ей все расскажу, – прошептала Лескова, регулируя напор душа.

Она так и поступила. Дождалась окончания занятий. Раньше не получалось. На паре не до того, а в перерывах между занятиями у Саши язык не поворачивался.

– Слушай, ты сегодня какая-то заторможенная, – заметила Звягинцева. Этим она помогла Саше начать. – Что-то случилось?

– Случилось.

– Я могу тебе помочь?

– Ты мне? – Лескова покачала головой. Придержав перед подругой входную дверь, Саша набрала в легкие как можно больше воздуха. Она собралась все сказать на одном дыхании и уложилась за то время, пока они спускались по ступенькам институтского крыльца. Это были самые непростые мгновения в ее жизни.

– Ну ты и гадина! – зло произнесла Карина. – Гадина!

Она побежала прочь, а Саша бросилась догонять ее. На скользком тротуаре обе то и дело спотыкались, едва удерживаясь от падения.

– Прости меня, Карина, прости!

– Отстань!

– Нам нужно поговорить!

– Да пошла ты! – запыхавшись, Звягинцева остановилась на пешеходном переходе. Красный свет помог Саше догнать ее. Повернувшись, Карина угрожающе выбросила вперед руку. – Не приближайся ко мне!

– Карина, я сожалею. Ну прости.

– Видеть тебя больше не хочу!

– В конце концов, теперь ты знаешь, что ему нельзя доверять.

– Может, мне тебе еще спасибо сказать?!

– Кариша, пожалуйста. Я не знаю, не знаю, почему позволила ему войти, – оправдывалась Лескова.

– Не знаешь? – в голосе Карины звенел металл. Как будто она хотела пронзать каждым словом. – Ты просто засиделась в девках. Корчила из себя святошу и переспала с первым, кто предложил.

– Неправда! Все было не так!

– Не так? – Карина натужно засмеялась. – Ты не открыла для меня Америку. Юра – еще тот бабник, но я верила, что ты никогда, слышишь, никогда не попадешься на его удочку. Ты же знала, что я с ним! Я с ним, понимаешь?!

Так паршиво Саша чувствовала себя, когда в детстве дети дразнили ее сиротой. Всякий раз, когда ей напоминали, что у нее нет отца, а мать занимается только собой, хотелось драться, кусаться, бить прямо в лицо. Сколько усилий ушло на то, чтобы сдерживаться. Сейчас столь же сильным было желание схватить подругу за плечи, с силой сжать и, понимая, что причиняешь боль, не отпускать, пока та не простит.

– Кстати, – поглядывая на красный сигнал светофора, Звягинцева нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, – ты не думай, что я его брошу. Он мой! А ты – дело другое. Ты – просто очередной зачет в его книге легких побед. Даже не знаю, какой у тебя номер… Зря ты так быстро сдалась. Это ведь неинтересно больше. Он ко мне вернется, а я приму. Но ты для меня больше не существуешь.

– Карина, ты же себя унижаешь этим…

– Не тебе судить. Кстати, действительно, придется сказать тебе «спасибо». У меня месячные – не могу помочь парню расслабиться. Есть, конечно, один способ, но это под особое настроение. Так что, спасибо, что облегчила юноше жизнь, а то у него за два-три дня воздержания сперма бьет в голову! Все… тебе в другую сторону.

На зеленый сигнал светофора Карина поспешила перейти дорогу. Шла стремительной пружинящей походкой. Саша смотрела ей вслед, не чувствуя мороза, усилившегося ветра. Может, на самом деле не стоило ничего говорить? Чего она добилась? Выставила себя на посмешище, и только. Карина поступает глупо, но она влюблена, что с нее взять, а Будинцев… Этот фрукт еще не одной девчонке разобьет сердце. В этот момент Саша ненавидела его. Ну и тип. Почему у таких наглецов красивые грустные глаза. Хочется им верить, сделать все, чтобы в них заискрилось счастье.

Неожиданно для самой себя Саша заплакала. Ехать домой в таком настроении не хотелось. Поблизости была крытая остановка, на негнущихся ногах Саша направилась туда. Стоило только представить, что придется провести еще не один вечер в одиночестве, без привычных разговоров по телефону с Кариной, как слезы начинали лить в три ручья.

– Ну, ничего себе! – Сквозь пелену Саша увидела двух юношей, преградивших ей путь. Они пребывали в прекрасном расположении духа. Объяснить им, что ей сейчас не до знакомств, не представлялось возможным. Один из парней достал носовой платок, протянул его Лесковой. – Держи, он чистый.

– Не надо, – всхлипнула Саша, – эти предательские сопли вечно мешают. – Уберите, у меня свой есть.

– Бери, говорят! Приведи себя в порядок! – Лескова взяла платок, громко высморкалась. Парни переглянулись. – Уж да… трудный случай. Придется исправлять ситуацию. Будем действовать решительно, но мягко.

Интонация, с которой говорил юноша, заставила Сашу вслушиваться в сказанное. Она высморкалась, вытерла нос. Смяла платок в ладони, вытерла ребром ладони слезы со щек. Присмотревшись к юношам, Лескова поняла, что лица ей знакомы. Она точно видела их и не один раз.

– Вы тоже медики? – поправляя шапку, чтобы как-то занять руки, спросила Саша.

– Точно. Пятый курс, а вы, прекрасная Несмеяна? – невысокого роста рыжий юноша очаровательно улыбался. – На каком курсе учатся такие плаксы?

Несмотря на усиливающийся мороз, он был без головного убора. Песочного цвета довольно длинный тулуп был небрежно расстегнут. Саша подумала, что он с чужого плеча, словно великоват, но парню это даже идет. Некрасивый, но очень обаятельный, он поймал оценивающий взгляд Саши. Живчик, который в любом положении не станет унывать, – так охарактеризовала его Лескова. Значит, и ей он может помочь справиться с хандрой.

– Разве можно так обижать девушку, – вперед вышел его товарищ. Высокий, худощавый, с бегающими глазками, он вызвал у Саши противоречивые чувства. Пожалуй, он ей не понравился. Трудно было назвать причину. Что-то на тонком уровне. – Похоже, ей и без нас досталось. Нужно выяснить, кто или что ее так огорчило, а потом помочь.

– Я вас не знаю, – глухо произнесла Саша. Сама того не осознавая, она подсказала юношам дальнейший план действий.

– Жаловаться незнакомцам – верх легкомыслия! Мы все исправим. – Очаровательно улыбнулся тот, что в тулупе. – Для начала познакомимся?

– Познакомимся, – обреченно буркнула Саша.

– Гриша, – он театрально запахнул тулуп, раскланялся и сделал шаг в сторону, предоставляя очередь другу.

– Слава, – протянул руку, осторожно пожал в ответ на неуверенное рукопожатие Александры.

– Саша.

– Красивое имя… С таким именем плакать на морозе. Нет, эту трагическую случайность мы тоже исправим. Можем предложить вам более веселое продолжение дня. Правда, Григорий?

– Легко! – подхватил Гриша.

– Интересно? – Саша вздрогнула: мороз все-таки, да и порывы ветра никак не согревали.

– Мы живем в общежитии. Три остановки отсюда. Троллейбусом, разумеется, – продолжал Слава. – Поедем вместе с нами. Веселую программу гарантируем!

– Не знаю. Это не совсем удобно.