Глава двенадцатая

Группенфюрер Иоганн Вейс, изловивший мнимого румынского коммивояжёра, но так и не раскрывший его подлинное лицо, был не в настроении. Вообще его последнее время преследовали неудачи. До сих пор тянулось следствие по делу об убийстве штурмфюрера Келлера, и в нем не было никакой ясности. Шеф абвера вызвал гауптштурмфюрера фон Герхарда и сделал ему резкий выговор.

Громек пытался оправдаться, но вот в кабинет вызвали Грегора Оста. Ост продемонстрировал найденный в лесу костюм, а затем пуговицу, обнаруженную в номере гостиницы.

— Что установлено ещё? — спросил группенфюрер Вейс.

— Пока ничего, — ответил Грегор Ост.

Он не терял надежды сам распутать дело и потому умолчал о заявлении продавца, что покупателем костюма был военный.

Генерал распорядился: работу будет продолжать Грегор Ост. Фон Гархард передаст ему имеющиеся материалы следствия, а сам получит новое задание. Он выедет в командировку.

Вейс вызвал помощника, штандартенфюрера Кригера и дал необходимые указания.

Оставшись один, Группенфюрер набрал номер телефона.

— Это вы? — спросил он.

— Да, — ответил голос.

— Все ли в порядке?

— Да. Заканчиваем. Когда вы приедете?

— Сообщу.

И он повесил трубку.

Человек, разговаривавший с Вейсом был начальник той самой шпионской школы, которой должен был заниматься Аскер.

Школа готовила агентуру для выполнения заданий в Советском Союзе и была особо тщательно законспирирована. В управлении абвера о ней знали только Иоганн Вейс и два его помощника. Доступ в школу имел лишь шеф абвера.

Странное впечатление оставлял руководитель школы. Широкие покатые плечи, выпуклая грудь, тонкая талия, крепкие, налитые руки — все должно было свидетельствовать о силе и здоровье. Но впечатление это пропадало при первом же взгляде на лицо человека — маленькое, худое, с остро выпиравшими скулами, обтянутыми серой дряблой кожей.

Начальника шпионской школы звали Вальтер Гассель. Он лет двадцать провёл в Советском Союзе, объездил его вдоль и поперёк и хорошо знал. Несколько раз Гассель нелегально переходил границу, не всегда, впрочем, благополучно. В последний раз он переползал вспаханную служебную полосу, волоча ногу, перебитую пулей пограничника. Память об этом осталась навсегда: с тех пор Гассель хромал.

Кличку «Бешеный» Вальтер Гассель получил уже здесь, в Германии. Она была дана за поистине неистовую, бешеную ненависть Гасселя ко всему советскому. Впрочем, не только советскому. «Бешеный» был ярый националист, фанатически преданный фашизму, люто ненавидел все то, что лежало к востоку или западу, к северу или югу от границ Германии.

Все относящееся к Гасселю и его школе было строго засекречено. В городе «Бешеный» появлялся изредка, чтобы, как он выражался, встряхнуться. Впрочем, он немногим рисковал — здесь он был известен лишь как инженер Ругге. Считалось, что доктор Ругге руководит специальной химической лабораторией, которая отдалена от города и изолирована в виду имеющейся опасности взрыва.

На этого человека и был нацелен Аскер Керимов. Задача была необычайно трудная: предстояло установить Гасселя, определить, где находится его школа, побольше разузнать о ней. И только потом он мог действовать.

Громек уехал. Керимов вплотную занялся поисками шпионской школы. Разведчик развил огромную активность. Пользуясь предоставленными ему правами в связи с заданием по проверке людей, он перерыл груды архивного материала, осторожно опрашивал сотрудников, беседовал с посторонними. Но ничего не узнал.

Аскер ломал голову, казалось бы, над неразрешимой задачей и ничего не мог прояснить.

После долгих раздумий он пришёл к выводу, что если и есть поблизости такая школа и такая личность, как «Бешеный», то они не имеют отношения к местному абверу. Значит, надо искать иначе. Но как? Может быть, идти от обратного, искать не хромого и его заведение, а тех, кто должен быть связан с ними? Кто же мог иметь отношение к школе или хотя бы знать что-либо о ней? И Аскер сказал себе: лётчики с расположенного неподалёку аэродрома бомбардировочной авиации дальнего действия. Если школа находится здесь, в довольно глубоком тылу, то заброску подготовленных ею шпионов легче всего производить по воздуху.

Разведчик занялся лётчиками. Он ещё раньше замечал их, завсегдатаев офицерского ресторана и кабаре. Но тогда они его не интересовали.

Вскоре работники абвера заметили перемену, происшедшую с оберштурмфюрером Краузе. Раньше его едва можно было затащить вечером в ресторан — оберштурмфюрер предпочитал просиживать эти часы в своём кабинете.

Теперь же Курт Краузе стал проводить в увеселительных местах ночи напролёт. Всегда при деньгах, красивый, весёлый, он был неистощим на выдумки.

Вокруг него кипело веселье, собирались любители посмеяться, выпить за чужой счёт. Таких всегда находится немало.

Между тем, Аскер искал. Осторожно, но тщательно ощупывал он тех, что окружали его:

все это было не то, что нужно.

Так проходили дни. Связной в очередную среду не явился. Аскер и не подозревал о, той трагической участи, которая постигла Александра Гришко. Он не знал связного в лицо. В свою очередь, и Гришко ничего не было известно о человеке, которого он должен был встретить на мосту, опознать по условному знаку и передать задание.

В часы, когда Аскер оставался наедине со своими мыслями, он был хмур, мрачен. Начинали закрадываться сомнения. Правильно ли он действует? Ведь самое драгоценное тратится впустую — время. А его не вернёшь.

Настроение ухудшалось так же и из-за обстановки на фронтах. Гитлеровские армии теряли огромное количество людей, техники, но кое-где лезли вперёд. На востоке шли тяжёлые бои. Наступление советских войск задерживалось.

Однажды — это было в субботу, часа в три ночи, когда веселье в кабаре достигло кульминации, — в зал вошла группа пилотов. Они прибыли сюда, видимо, прямо с аэродрома: в руках у некоторых были большие штурманские планшеты.

Лётчики расселись вокруг двух сдвинутых столиков, заказали вино, ужин. Выглядели они утомлёнными, рассеянными.

Один из лётчиков, гауптман со шрамом на левой щеке, встал и поднял бокал.

— За память тех, кого никогда уже не будет среди нас, — сказал он.

Шум за столиками оборвался. Пилоты поднялись и молча выпили. Керимов догадался, что они, видимо, вернулись с боевого задания и не досчитались кое-кого, сбитых огнём советских истребителей или зенитчиков.

Гауптмана со шрамом он знал, давно искал с ним встречи. Это был Рудольф Хаммер, сын начальника местного гестапо. Хаммер считался пилотом высокого класса, выполнял самые ответственные задания. Сегодня, наконец, он явился в ресторан, и Аскер должен был решить задачу, которую себе поставил, — познакомиться с лётчиком. Хаммер мог оказаться одним из тех, кому поручалась заброска шпионов «Бешеного», если бы её производили по воздуху.

Надо было действовать. Аскер вынул блокнот, вырвал лист, набросал несколько слов, затем вызвал официанта. Указав на стол лётчиков, он сказал:

— Снесите туда пару бутылок шампанского, самого лучшего. Передайте и эту записку. Но, смотрите, ни слова обо мне.

Официант понимающе кивнул и отправился выполнять поручение.

Через несколько минут лётчики с удивлением разглядывали шампанское. Один из них читал записку и о чем-то спрашивал официанта. Тот улыбался и отрицательно качал головой. Тогда пилот стал оглядывать соседние столики. Он увидел блокнот, лежавший возле Аскера, встал и подошёл. Керимов казался смущённым. Он поспешно убрал блокнот.

— Записка и вино ваши, не отпирайтесь, — сказал пилот.

Керимов встал.

— Я знаю, что такое терять друзей, — пробормотал он.

Пилот с чувством пожал ему руку и вернулся к себе.

Аскер сел. Больше в сторону лётчиков он не глядел: не следовало быть навязчивым.

Вино быстро туманило головы, развязывало языки. И вот уже за столом пилотов уныние уступило место веселью. А когда загремел оркестр и на сцене появились полуобнажённые девицы, веселье стало разнузданным. И никто не смог бы объяснить, как случилось, что под утро столы лётчиков и контрразведчиков соединились и все смешалось в кучу.

Из кабаре вышли общей, шумной толпой. Машина Аскера стояла у подъезда. Советский разведчик гостеприимно распахнул дверцу перед гауптманом Рудольфом Хаммером, который едва держался на ногах.

Вечером Аскер позвонил у дверей особняка Хаммеров. Пилот плохо помнил, что было минувшей ночью в ресторане, и был удивлён появлением мало знакомого офицера. Тот пояснил: утром в его машине найден портсигар, который, очевидно, принадлежит гауптману — он, оберштурмфюрер Краузе, отвозил в своём «штеере» господина Хаммера. Гауптман поблагодарил любезного контрразведчика, пригласил в дом, представил матери.

Ещё две недели минуло. Знакомство Аскера и Хаммера окрепло. Разведчик дважды провожал на аэродром своего «приятеля» и всякий раз желал ему счастливого возвращения, ибо больше всего на свете боялся, что Рудольф Хаммер будет сбит, прежде чем в нем отпадёт нужда.

Да, знакомство оказалось небесполезным. Рудольф Хаммер, который быстро пьянел и терял над собой контроль, рассказал много интересного. Чутьё не изменило Аскеру: Хаммер действительно возил и забрасывал за линию фронта фашистскую агентуру. Но он не говорил, кого возил, кто готовил шпионов.

Керимов терпеливо ждал.

Однажды вечерам он и Хаммер встретились, как обычно.

— Сегодня у нас будет гость, — сказал пилот. — Мы давнишние приятели, но, хотя он и живёт недалеко отсюда, видимся редко. Что поделаешь, такая у него служба…

— Очень рад, — вежливо оказал Аскер. — Ваш приятель придёт прямо в кабаре?

— Нет, он там не бывает… Не любит. Мы выберем что-нибудь поскромнее…

— Что, он не пьёт? — удивился Аскер.

— Пьёт, но… Словом, он нелюдим…

В назначенный час подкатила машина. Из неё вышел широкоплечий человек в штатском. Он сделал навстречу Хаммеру несколько шагов, странно припадая на левую ногу.

— «Хромой!» — прошептал Аскер.

Хаммер и гость пожали друг другу руки.

И здесь прибывший увидел Аскера.

— Ты не один, — с неудовольствием сказал он пилоту.

— Но, Вальтер… Это мой друг… Познакомься!

Человек в штатском улыбнулся, отчего на его лице появилась густая сетка морщин, протянул Аскеру руку.

— Вильгельм Ругге, будем знакомы… Но, к сожалению, я отчаянно занят и приехал предупредить, чтобы не ждали… К тому же, я скучный собеседник — не пью.

Он сел в поджидавший автомобиль.

— А когда я тебя увижу? — воскликнул Хаммер.

— Если хочешь, в воскресенье, на футболе. Играет моя команда!

И машина ушла.

Все произошло так быстро, что Аскер растерялся. Тот, кого он долго и тщетно искал, промелькнул мимо и исчез так молниеносно, что он не смог ничего предпринять.

— Он всегда так, — пробормотал пилот. — А всему виной вы.

— Я?

— Вы. Спугнули его… Не любит посторонних.

— Ну, теперь я совсем в тупике. Какой же я посторонний? Ничего не понимаю.

— Поймёте когда-нибудь… — Хаммер умолк, потом решительно сказал: — Пошли!

— В кабаре?

— Все равно…

В этот вечер оберштурмфюрер Краузе был в ударе. Как всегда, стараясь пить меньше, он заботливо подливал пилоту, шутил, смеялся. Но Рудольфа Хаммара ничто не могло развеселить. Занятый своими мыслями, он был угрюм, молча поглощал бокал за бокалом. Изредка он что-то бормотал.

— Вам нехорошо? — спросил Керимов.

— Чепуха! — Хаммер с трудом поднял отяжелевшие веки, тупо поглядел на разведчика.

— Пейте. — Керимов пододвинул бокал.

Хаммер выпил. Вдруг он заговорил — торопливо, путая слова, делая между ними неожиданные остановки.

— Я каждый день рискую шкурой… Я швыряю им на головы фугаски, сбрасываю шпионов… Я бомблю, я ненавижу их, Краузе!.. Но, боже, как смертельно боюсь я их!..

Он разволновался, придвинулся, обеими руками сжал локоть Аскера.

— Это страшные люди, Краузе!.. Мы бросаем в бой тысячи самолётов, тысячи танков… Мы уничтожаем миллионы их людей в лагерях… А они — стоят. — Хаммер привстал и прохрипел, словно задыхаясь: — Они стоят, Краузе. И я чувствую — они пойдут вперёд!

Аскер не без волнения слушал эти пьяные откровения вражеского лётчика. А тот внезапно ослаб, сник, погас.

— Разве я могу не пить? — пробормотал он, всхлипнув и уронив голову на руки. Но вот он вновь поднял её, выпрямился; глаза его сверкнули: — А он не пьёт. Он очень сильный. Сильнее меня!

— Кто?

— Он…

— «Бешеный»?

— Откуда вы знаете? — Хаммер вздрогнул.

Аскер равнодушно повёл плечом.

— Вы же сами так его назвали.

— А, да… — пьяно согласился лётчик. — Это настоящий человек… Я знаю, я возил его птенчиков… Возил и скоро повезу ещё! — Хаммер вновь загорелся, напрягся. — Буду возить, буду бомбить, пока… пока… — Он не закончил, вновь потянулся за вином.

— Странно, — сказал Аскер, наполняя бокал Хаммера. — Ваш товарищ не пьёт, равнодушен к веселью. Что же он любит?

— Спорт… Все виды и особенно футбол.

— Футбол?

— Да. Футбол — его страсть…

Здесь разведчик вспомнил слова хромого: «В воскресенье, на футболе. Играет моя команда».

Осторожно, исподволь завёл Аскер разговор о спорте, о футбольных командах города. Вскоре он уже знал, что в воскресенье на стадионе встречаются два сильнейших коллектива и что симпатии «Бешеного» и Хаммера всецело принадлежат команде местного армейского гарнизона.

На следующий день после окончания работы Аскер направился на стадион. Там, как он установил, должна была проводить свою очередную тренировку армейская команда.

Поле стадиона было пустынно. Разведчик двинулся вдоль трибун к небольшому приземистому дому, где, видимо, находились раздевалки. Войдя в здание, Керимов услышал голоса за дверью, приоткрыл её и оказался в большой комнате с низкими скамьями, на которых переодевались, готовясь к тренировке, футболисты.

Навстречу поднялся плотный высокий человек, вопросительно посмотрел, на незнакомого офицера.

— Вы, наверное, тренер? — спросил Аскер.

— Тренер и капитан.

Аскер протянул ему руку и назвал себя.

— Лейтенант Густав Зейферт, ответил тот.

— Послушайте, лейтенант, как бы вы посмотрели на то, чтобы я покидал с вашими мальчиками мяч? — Аскер присел на скамью, достал сигареты, небрежно сунул одну в рот. — Понимаете, страшно хочется поразмяться…

— Вы играете в футбол? — спросил Зейферт.

Аскер выпустил клуб дыма, задумчиво посмотрел в потолок.

— Да, но не будем сейчас говорить об этом… Все, что я хочу, это потренироваться разок, вспомнить старину. Можно это, устроить?..

Капитан переглянулся с футболистами, вновь посмотрел на незнакомца. Тот, зажав сигарету в углу рта и щурясь от дыма, задумчиво мял в руках толстый рубчатый щиток. Вот он отбросил его, поднял с пола мяч, пощупал, осторожно положил на место.

— Ну? — повторил он. — Есть у вас лишняя пара бутс?

Вид Керимова, тон и манера держаться, сильные плечи, прямая широкая спина — произвели впечатление. Зейферт оценил и то, как незнакомец точными короткими движениями пальцев ощупал футбольные принадлежности — в этом угадывался профессионал. Секунду капитан колебался, потом молча прошёл к шкафу, вынул и перебросил Керимову пару футбольных ботинок, фуфайку, трусы и гетры.

…Часа через полтора тренировка была закончена. Первым в раздевалку вошёл Керимов и со вздохам удовлетворения опустился, на скамью. Футболисты расположились вокруг, с уважением поглядывая на новичка. Все молчали.

Аскер расшнуровал бутсы. Капитан подал ему полотенце и проводил в душевую.

Вскоре Керимов оделся, старательно причесал влажные волосы, стряхнул с висков капельки воды.

— Мне пора, — сказал он, берясь за фуражку. — И я очень вам благодарен, друзья!

— Минуточку. — Лейтенант Зейферт взял его под локоть. — Вы… не хотели бы сыграть с нами?

— Но я же играл! — Аскер казался удивлённым.

Капитан нетерпеливо повёл плечом.

— Я не об этом… Понимаете, у нас в воскресенье матч. И притом весьма серьёзный. Это — наши давнишние противники. И они м-м… не слабее нас…

— Ах, вот в чем дело! — Аскер рассмеялся.

— Мы все просим. — Капитан обернулся к футболистам. — Вы бы нам здорово помогли!..

Керимов задумался, потом решительно тряхнул головой, встал.

— Что ж, почему бы и не сыграть?.. Но вы сами видите: сейчас я похож на загнанную лошадь, не тренирован, не хватает дыхания. Девяносто минут мне не выдержать. Поэтому, условие: вступаю в игру после перерыва.

— Идёт! — воскликнул Зейферт.

— И ещё одно: устроим вашим противникам сюрприз. Обо мне — до начала матча — никому. Согласны?

— Превосходно! — Капитан с чувствам пожал ему руку.

Прошёл ещё день. Под вечер позвонил Рудольф Хаммер.

— Краузе, нужна ваша помощь.

— Я всегда к вашим услугам!

— Понимаете, какое дело… Скоро вылет, надо на аэродром, а машина стоит — сломалась шестерёнка коробки скоростей. Выручайте, дружище, подгоните свой «штеер».

— Через час буду, — сказал Аскер.

Вскоре белый автомобиль уже сигналил у дома Хаммеров. Пилот ждал и тотчас вышел.

— Жмите, ибо опаздываю, — скомандовал он, усаживаясь рядам. — Посмотрим, на что способна ваша машина.

Керимов быстро доставил Хаммера на аэродром. У них ещё осталось немного времени, чтобы выпить по рюмочке коньяку — в портфеле машины Аскер всегда держал бутылочку.

Пока пилот принимал доклады подчинённых, разведчик внимательно оглядывал аэродром. Его интересовало все — и расположение машин, и порядок их вылета. Он даже побывал в машине гауптмана Хаммера, где ему снисходительно объяснили назначение штурвала, педалей и других механизмов управления бомбардировщиком.

— Вот было бы славно поднять вас в воздух, — сказал Хаммер. — Посмотрели бы настоящую работу. По сравнению с ней ваша возня в пыльных кабинетах — попросту детская забава.

Аскер не ответил, только неопределённо пожал плечами. Однако этих слов он не забыл, и сейчас внимательно наблюдал за там, как занимают свои места экипажи, и машины, одна за другой, уходят в воздух.

Самолёты стартовали при свете ракет и прожекторов.

Проводив их, Керимов вернулся в город.

Теперь, когда он увидел, наконец, того, кого так долго искал, установил, что «Бешеный» и Вильгельм Ругге, — одно и то же лицо, — можно было действовать. У него уже созрел план. Предстояло разузнать о школе, установить её местонахождение, выяснить, когда готовится заброска очередной группы шпионов. А она должна была состояться! Ведь проговорился же Хаммер: «Я возил его птенчиков, скоро повезу ещё!».

Все это надо было установить. А потом, в воскресенье, — на матч. Только бы там присутствовал и «Бешеный»!..

Глава тринадцатая

Шеф абвера Иоганн Вейс отправился в школу Вальтера Гасселя. Путешествие длилось около двух часов — школа находилась довольно далеко. Наконец, автомобиль въехал в рощицу, куда вело ответвление магистрального шоссе. Машина запрыгала по грунтовой дороге с глубокими колеями, полными воды и грязи, и вскоре остановилась у массивных тяжёлых ворот. Здесь у генерала тщательно проверили документы, хотя о приезде начальника абвера посты были уведомлены заранее.

Школа и прилегающая территория были обнесены колючей проволокой в три кола, затем — высокой каменной стеной с утыканным битым стёклам гребнем. По углам возвышались будки с круговым обзором и обстрелом, в которых располагалась охрана с пулемётами. За стеной, уже на территории школы, виднелись столбы, между которыми была протянута толстая проволока — к ней пристёгивались поводки догов и овчарок, нёсших ночную охрану.

Оглядев все это, Иоганн Вейс многозначительно поджал губы. А когда он увидел ещё и парные патрули, шагавшие вдоль стен с автоматами наготове, то удовлетворённо кашлянул. Гассель хорошо знал своё дело!

Начальник школы встретил генерала у крыльца.

— Ну, — сказал Вейс, — как идут дела?

— Все в порядке. Люди готовы. И если вы пожелаете…

— Пожелаю. Идёмте, покажите мне все.

По широкой пологой лестнице они поднялись на второй этаж и оказались в просторной комнате. Здесь Гассель придвинул шефу абвера кресло.

— Будете смотреть всех?

— А сколько их?

— Двадцать один.

— Ого! — Вейс рассмеялся. — Счастливое число.

Начальник школы терпеливо ждал.

— Ладно, — сказал генерал, — начнём с номера один.

— Пришлите Хофта, — сказал Гассель в трубку телефона.

— Кто он? — поинтересовался Вейс.

— Немец. Долго жил в России…

В дверь постучали, и в комнату вошёл человек в форме советского лейтенанта. Он молча остановился у порога.

— Подойдите ближе, — сказал генерал на русском языке.

Агент сделал несколько шагов вперёд.

— Кто вы? — спросил Вейс.

Вошедший заговорил тоже по-русски. И всякому советскому человеку, будь он сейчас в этой комнате, показалось бы, что перед ним и впрямь офицер Советской Армии, направляющийся в отпуск из госпиталя, где он залечивал простреленную руку. Его речь, манера держаться — все было очень убедительно и не вызывало подозрений.

Генерал поинтересовался документами «раненого». Тот с готовностью вытащил пачку бумаг. Здесь было удостоверение личности, история болезни, заключение экспертной комиссии, отпускное свидетельство, различные справки, вещевой и продовольственный аттестаты. Все это были весьма хорошие документы, ничем не отличавшиеся от подлинных. Только один недостаток отметил генерал.

— Печати не годятся, — оказал он.

Гассель внимательно посмотрел на печати, потом взглянул на начальника, стремясь понять, чем тот недоволен.

Группенфюрер Вейс поморщимся и пояснил:

— Каждая из этих печатей так и кричит: не подумайте, что я фальшивая, посмотрите, как меня тщательно оттиснули!.. А я как раз и подумаю… — Он сменил шутливый тон на официальный, резкий: — Переделать!

Гассель наклонил голову в знак того, что понял. Он хотел было отправить агента, но генерал потребовал, чтобы тот разделся. Шеф абвера внимательно осмотрел его бязевое бельё, пилотку, задумчиво пощупал новые байковые портянки, затем несколько минут разглядывал розовый шрам на плече агента. Шрам был хорош — разве только рентген мог установить, что это плечо никогда не было прострелено, а шрам является результатом специальной операции.

Человек оделся. Затем по требованию генерала он назвал свою основную явку и вторую, запасную, на случай провала первой.

Гассель доложил об экипировке шпиона. Все готово, проверено и находится в полном порядке. Намечен пункт, где агента спустят на парашюте. С ним будет портативный передатчик. Приземлившись и устроившись, Хофт выйдет на связь, и тогда ему будет сброшено остальное — взрывчатка и яды.

Вскоре перед шефом абвера стоял агент номер два — предатель, перебежавший к гитлеровцам. Это был человечек с маленькими тёмными глазками, беспокойно шнырявшими глубоко подо лбом. Генерал поморщился: на такого было мало надежд.

Несколько часов провёл группенфюрер Вейс в приёмной Гасселя. Перед главами начальника абвера прошла целая галерея агентов. Попадались среди них люди, подобные человеку номер два. Но в большинстве выпускники школы Вальтера Гасселя оставляли впечатление агентов хорошо обученных, умелых, надёжных.

Сделав такой вывод, генерал занялся проверкой документации группы. Гассель провёл его в небольшое помещение в подвальном этаже. У входа стояли два часовых с автоматами. Вейс и Гассель вошли и оказались в камере без окон, освещённой сильной электрической лампочкой. Здесь, у массивного вделанного, в стену сейфа также находился часовой.

Начальник школы осмотрел печати на сейфе и сделал часовому знак выйти. Затем несколькими ключами, вставляемыми поочерёдно в одну и ту же замочную скважину, он отпер шкаф. За первой стальной дверцей оказалась вторая — она была защищена особым замком, отпереть который можно было, только установив в прорезях заранее известную комбинацию из цифр. При наборе любой другой комбинации автоматически включалась электрическая печь и лежащие на ней документы уничтожались. Кроме того, срабатывала специальная сигнализация.

Гассель извлёк из сейфа толстую синюю папку. Шеф абвера раскрыл её и долго изучал содержащиеся там бумаги.

— Недурно, — сказал он, возвращая папку, — сроки выхода на связь, пароли, явки, запасные берлоги — все расписано. Хвалю!

Сейф был заперт, опечатан.

— Когда намечена выброска? — опросил группенфюрер.

— Люди готовы. Несколько часов, чтобы устранить отмеченные вами недоделки, и можно заказывать самолёты.

— Хорошо, — сказал Вейс. — Сегодня я доложу.

Аскер сидел в своём кабинете, когда подъехал автомобиль группенфюрера. Разведчик видел в окно, как Вейс вылез из машины, неторопливо поднялся по ступеням крыльца управления.

За сутки, истёкшие со времени проводов Хаммера, Аскер смог кое-чего добиться. С доктором Вильгельмом Ругге кое-кто из офицеров встречался. Один из сотрудников припомнил, что год назад он по указанию начальства посылал в распоряжение Ругге человек сто военнопленных.

— Они должны были производить какие-то тяжёлые работы: приказали подобрать самых крепких. Обратно ни один не вернулся, — сотрудник сделал выразительный жест.

— Специальное строительство?

— Да. Кажется, химическая лаборатория.

— Ну и черт с ней, — махнул рукой Аскер. — Терпеть не могу химию!

На том и кончился разговор.

И вот теперь Иоганн Вейс вернулся откуда-то издалека — колёса машины были заляпаны грязью. Уж не к хромому ли он ездил?..

Разведчик спустился вниз и вышел на улицу. Генеральский шофёр прохаживался возле автомобиля, разминая затёкшие после долгой езды ноги.

— Милейший Гельмут, — обратился к нему Аскер, — не посмотрите ли контакты прерывателя в моей машине: их следует почистить.

И он передал шофёру ключ: от замка зажигания.

Шофёр кивнул — он уже не раз исправлял мелкие неполадки в машине оберштурмфюрера Краузе, и тот всегда хорошо платил.

Засунув руки в карманы брюк, Аскер наблюдал за работой шофёра.

— Далеко ездили? — как бы невзначай спросил он. — Машина вся в грязи…

Шофёр, обычно словоохотливый, на этот раз что-то пробурчал, не поднимая головы.

Вскоре работа была закончена, Аскер получил ключ, передал шофёру несколько марок и вернулся к себе. Неразговорчивость водителя генеральского автомобиля ещё больше укрепила подозрения разведчика.

Зазвонил телефон. Аскер снял трубку. Говорила почтовая работница.

— Я вас совсем не вижу, — звучал её обиженный голос. — Когда же мы встретимся? Поймите, мне скучно… И потом, у меня есть для вас новости…

Аскер извинился. Он был очень занят, но сегодня вечером выберет часок и обязательно повидает фрейлен.

Едва он повесил трубку, как телефон зазвонил снова. Курта Краузе вызывали к группенфюреру Вейсу.

Когда Керимов вошёл в кабинет шефа абвера, там уже находилась группа офицеров.

Генерал объявил, что предстоит операция. В окрестностях обнаружена группа беглецов из западных лагерей. Это люди разных национальностей; среди них есть даже два немца. Главарь группы — коммунист Оскар Шуберт. Убежище группы установлено. Задача — взять её. Шуберта — обязательно живым.

Помощник Вейса, штандартенфюрер Кригер — высокий, костлявый, с острым кадыком, который, казалось, вот-вот прорвёт обтягивающую его кожу, развернул карту. В центре её был отмечен кружочком лес — там находились беглецы. Аскер тотчас же узнал этот лес. Мимо него пролегала дорога на аэродром, по которой он возил Хаммера.

Между тем штандартенфюрер Кригер приступил к объяснениям. Всех беглецов человек двадцать. Боевых действий не открывали. Оно и понятно: если группа обнаружит себя, то будет уничтожена. К тому же вооружены плохо — несколько винтовок да пара автоматов. Задача у беглецов другая: пробраться на восток, в Польшу или же в Баварию, где горы и густые леса. Сущность операции заключается в том, чтобы окружить группу и уничтожить. Небольшой лес, в котором она прячется, подходит вплотную к болоту. Там уже дежурят два сотрудника абвера. Они доносят: все на месте. Участникам операции важно не обнаружить себя раньше времени. Если это случится, группа может рассредоточиться и ускользнуть.