Глава восьмая

Шеф абвера «Силезия» группенфюрер Иоганн Вейс получил ожоги и ушибы при аварии автомобиля и смог заняться делами только на четвёртый день. Да и то потому лишь, что случилось чрезвычайное происшествие, потребовавшее присутствия генерала на работе.

Вейс сидел в своём кабинете. Левая рука генерала была забинтована и покоилась на перевязи. На скуле красовался синяк, заботливо припудренный. Вейс был мрачен. Настроение ухудшалось по мере того, как он слушал весьма неприятный доклад гауптштурмфюрера фон Герхарда.

— В одиннадцать часов утра, — докладывал Иржи Громек, — неизвестное лицо позвонило дежурному и попросило номер телефона штурмфюрера Морица Келлера. Дежурный допрошен. Он показал, что неизвестный задал только этот вопрос и не очень хорошо говорил по-немецки… Неизвестному сказали, чтобы он звонил через коммутатор.

— И Келлеру позвонили?

— Не сразу… В этот час с Келлером в кабинете находился сотрудник. Они занимались составлением сводки и пробыли в комнате весь день. Сотрудник утверждает, что до двух часов телефон молчал. С двух до четырех телефон звонил трижды. Говорившие установлены. Все трое — наши работники. Но вот в пятом часу телефон зазвонил вновь. Говорил посторонний, как понял сотрудник, какой-то приезжий. Штурмфюрер Келлер спрашивал неизвестного о своей семье, и тот отвечал. Штурмфюрер пригласил его зайти. Как понял сотрудник…

— Кто находился с Келлером?

— Младший уполномоченный шарфюрер Цугер.

— Продолжайте.

— Как понял Цугер, неизвестный отказался зайти, ссылаясь на усталость и отсутствие транспорта. Он просил прибыть штурмфюрера Келлера. Тот записал в блокноте адрес. Вот этот лист — найден в кармане Келлера, на месте происшествия.

Громек раскрыл папку и показал пришитый к делу смятый листок. На нем было написано:

— Продолжайте, — сказал генерал.

— Сделав запись, штурмфюрер Келлер вскоре оделся и объявил, что едет за посылкой и письмом, которые ему привезли из дому. Он вышел. А через десять минут в полицейское управление позвонил коридорный второго этажа отеля «Дрезден» Альфред Капп — он осведомитель в полиции… Капп сообщил, что только что поселил приезжего. Тот попросился на ночь, и у Каппа как раз был свободен до утра номер. Постоялец подозрителен: не дал на прописку паспорт. К тому же не имел с собой вещей. Сказался уставшим и тотчас лёг. Но через несколько минут Капп заглянул в коридор и увидел его разговаривавшим по телефону… К сожалению, в полицейском управлении не торопились. И когда люди прибыли на место, было поздно. В номере находился лишь штурмфюрер Мориц Келлер. Он был убит. Удар в затылок…

— Труп ограбили?

— Сняты часы, изъят бумажник. Во внутреннем кармане находилась крупная сумма — Келлер накануне получил месячное содержание. Деньги не тронуты.

— Демонстрация ограбления?

— Да.

— Что предпринято?

— Все безрезультатно. Отпечатков пальцев нет. Очевидно, опытен. Собака привела к стоянке автомобилей — это за углом, и отказалась работать.

— Коридорный?

— Арестован. По-моему, не причастен… Ещё одна деталь…

Громек вынул из кармана пакет, развернул его и положил на стол перепачканный бумажник.

— Это подобрали в семи километрах к западу от отеля, за городом, на автостраде, в пяти метрах слева от полотна дороги, в пруду. На бумажнике обрывок шпагата — очевидно, к нему привязали камень. Но торопились. Камень отвязался, бумажник всплыл. В нем были обнаружены удостоверение штурмфюрера Келлера, деньги.

— Где-нибудь там лежат и часы.

— Их ищут.

— Пусть не трудятся. Ясно и так.

Громек встал, положил на стол лист бумаги.

— Это план мероприятий. Все приведено в действие.

— Хорошо, — сказал Вейс, — я посмотрю. Можете идти.

Громек поднялся и вышел. В приёмной сидел офицер. Громек автоматически отметил широкие плечи, золотистые, почти рыжие волосы, светлые глаза и прямую линию рта над твёрдым, энергичным подбородком.

— Войдите, оберштурмфюрер Курт Краузе, — оказал адъютант.

Аскер встал, скользнул взглядом по стройному гауптштурмфюреру, равнодушно отвёл глаза. Он оправил мундир и шагнул в кабинет начальника абвера.

Группенфюрер Вейс сидел, склонившись над бумагами. Он читал и толстым карандашом делал пометки на полях. Кончив, откинулся в кресле, положил карандаш и вперил тяжёлый, щупающий взгляд в стоящего перед ним офицера.

— Оберштурмфюрер Курт Краузе, — громким, резким голосом сказал он, — я знаю, вы выручили меня. Благодарить не собираюсь — это был ваш долг. И не думайте, что можете надеяться хотя бы на малейшее послабление по службе. Вам ясно?

Аскер, глядя в глаза генералу, чуть заметно кивнул.

— Что вы уставились на меня? — в голосе Вейса звучало раздражение. — Чем-нибудь недовольны? Что у вас с рукой?

Аскер искоса оглядел свою старательно забинтованную руку, но промолчал.

Генерал знал, что Курт Краузе пострадал при спасении его, Вейса. Ему понравилось, что офицер не ответил на вопрос. Однако он ничем не показал этого и тем же тоном приказал ему сесть.

Аскер повиновался. Шеф абвера постучал пальцем по обложке личного дела Курта Краузе.

— Вас хорошо рекомендуют. И вы вызваны сюда по весьма важному делу.

Иоганн Вейс рассказал об обстановке. За последнее время активизировалась деятельность разведок противника. Прискорбно, но факт, что разведчики врага проникают во все важнейшие тылы вермахта. Взять последний случай — уничтожение авиацией Советов склада авиабомб близ города. Есть данные, что операция произведена по указанию агента, который действует где-то здесь. Это чех. Его ищут, но безрезультатно, хотя не раз нападали на след. Вывод: аппарат абвера работает из рук вон плохо.

Генерал встал и зашагал по кабинету. Несколько минут прошло в молчании.

Аскер осторожно осведомился: уверен ли генерал в том, что вражеский разведчик действительно существует и действует? Не является ли он плодом воображения некоторых перетрусивших работников? Ведь так иногда бывает…

Шеф абвера покачал головой.

— Сведения точны. Чех заброшен партизанами. Те оперируют где-то в Праге или под Прагой, работают на русских и периодически информируют о своих делах правительство бывшей Чехословакии, которое сейчас в Лондоне. А там у нас немало м-м… доброжелателей…

— Что ещё известно о чехе? — спросил Аскер.

Генерал чуть приподнял плечо.

— За чеха приняли нашего работника фон Герхарда.

— А он, конечно, проверен?

— Разумеется! Проверен на месте. Кроме того, сделан запрос в Берлин с передачей туда фотографии по бильду. Герхард — это Герхард, и довольно об этом!..

Вейс нахмурился, умолк. Несколько минут он сидел, закрыв глаза, положив руки на лоб, как если бы у него болела голова. Но вот он выпрямился и вновь оглядел офицера.

— Вас и некоторых других контрразведчиков, хорошо себя проявивших на фронте, перевели на время сюда, чтобы помочь в расчистке этих авгиевых конюшен. Да, да — именно так, ибо только ими и ничем иным являются сейчас тылы германского вермахта. Чех… Если бы дело было только в нем! Сейчас мы нащупываем и других… А в лесах, как установлено, прячутся группы беглецов из лагерей. Окрестные городки стали пристанищем для дезертиров с фронта. И, самое главное, нами все больше недовольна ставка фюрера. И это справедливо. Абвер провалил две весьма серьёзные операции. А месяц назад у нас буквально между пальцев проскользнул советский разведчик!

Аскер сделал невольное движение. Вейс по-своему истолковал его.

— Ага, — воскликнул он, — это проняло вас! Но я не сказал всего: третьего дня неизвестные выманили из штаба и убили офицера абвера. Абвера — поймите это! Вы желаете спросить: почему мы вызываем людей со стороны, хотя раньше обходились своими силами? Я объясню: решено укрепить и освежить все основные отделы, а также подвергнуть деликатной, тщательной проверке кое-кого из управления… Мы хотим поближе присмотреться к ним… Эту работу проведут люди со стороны, не имевшие никаких точек соприкосновения с проверяемыми, в их числе — вы.

Генерал взглянул на часы и позвонил. Вошедшему адъютанту он приказал проводить офицера в отдел, куда тот назначен.

Глава девятая

Аскер в глубокой задумчивости шагал по кабинету. Вот уже две недели он здесь и, несмотря на все старания, не может напасть на след разведчика, о котором упоминал шеф абвера Вейс. А это необходимо, чтобы предупредить чешского патриота, над которым нависла опасность. Она велика. Удалось установить, что поисками его занимается ещё кое-кто. Видимо, генерал Вейс решил перестраховать себя на случай неудачи оберштурмфюрера Краузе. Быть может и так, что Курту Краузе все ещё не вполне доверяют…

Что разведчик-чех существует и действует, причём весьма энергично. Аскер уже не сомневался. За последние дни он дважды убеждался в том, что советскому командованию стали известны весьма секретные данные, пересланные именно им, чехом. Так, построенный неподалёку от городка большой подземный завод был обнаружен советскими бомбардировщиками и разбит при обстоятельствах, которые не оставляли сомнений, что самолёты хорошо знали, где и как бомбить. Завод только неделю назад выпустил новинку этой войны — первую партию реактивных двигателей, которых с нетерпением ждала гитлеровская авиация. Их погрузили в эшелон. Тот двинулся к самолетостроительному заводу. Особо важный эшелон был сформирован в тайне. Его бдительно охраняла служба безопасности. Однако на одном из перегонов поезд был перехвачен группой бомбардировщиков дальнего действия. Самолёты, до того спокойно пропустившие два других железнодорожных состава, обрушили весь свой бомбовый груз именно на этот поезд и разнесли его в щепы. А через пару дней советские бомбардировщики совершили налёт на самый завод. Расположенный в толще скалистой горы, он был почти неуязвим. Разбить его можно было только прямым попаданием бомб самых крупных калибров. Именно так и поступили советские самолёты. Они вышли точно на цель, сбросили трехтонные фугаски. Завод взлетел на воздух. Было ясно, что и в первом и во втором случаях авиацию кто-то наводил. Кто же? Конечно, он, чешский патриот! В правоте этого Аскер убедился после такого случая. Из Праги пришло сообщение о том, что местные подпольщики наладили радиосвязь с советским командованием. Одно из сообщений, которое удалось перехватить и расшифровать, было о злополучном заводе. В связи с этим в письме советовалось усилить охрану объекта. Однако совет пришёл поздно, когда завод реактивных двигателей уже лежал в развалинах.

Так работает этот славный разведчик. У него есть связь. У Аскера её нет. Уже время было явиться связному, о котором говорил в партизанском лагере подполковник. Но Аскер безрезультатно ходил на явку. А связь ему была остро необходима: он уже располагал кое-какими интересными данными и рассчитывал заполучить ещё более важные. Но все это окажется напрасным, если у него не будет связи.

Сейчас, в эти минуты, ему было особенно тяжело. Окружённый врагами, не имея никого, с кем бы можно было посоветоваться, облегчить душу, он был угнетён, нервничал… Ко всему этому примешивалось чувство неудовлетворённости собой. Он считал, что до сих пор фактически ничего не сделал — только проник в абвер и ликвидировал фашиста Келлера. За этим должны были последовать дела, настоящая работа, ради которой он прибыл сюда. Задания же он до сих пор не получил.

Таковы были думы Аскера. Посмотрев на часы, он взял фуражку и спустился вниз. В вестибюле он едва не столкнулся с человеком в чёрном берете.

Это был Грегор Ост — один из контрразведчиков, преследовавших Громека и Марту на холме. Ост мельком оглядел офицера, пробормотал извинение и прошёл наверх.

Вскоре, прижимая берет к груди. Ост стоял в кабинете группенфюрера Вейса.

— Ну, — сказал Вейс, — что принесли нового?

— Сегодня неизвестная радиостанция вновь передавала шифрованный материал. Передатчик запеленговали.

— Что показал пеленг?

— Что передатчик не двигался. Он находился вот здесь. — Ост вынул карту и отчеркнул ногтем крестик у въезда в город с запада.

Генерал оглядел отмеченное место. Это была роща, охватывавшая городок полукольцом.

— Мы кинулись туда, обшарили всю рощу. И никого не нашли. Но, возвращаясь, мы увидели гауптштурмфюрера фон Герхарда. Его и известную вам…

— Они были в зоне?

— Нет, очень далеко оттуда, но…

— Тогда непонятно: почему такое предпочтение фон Герхарду и его даме? Вы располагаете и другими данными?

Ост развёл руками, хотел что-то сказать, но генерал поднял руку.

— Я сам занялся этим офицером. Вы говорили о личном деле, подозревая, что фон Герхард и чех — одно и то же лицо. Из архива извлекли и доставили старое личное дело фон Герхарда, составленное ещё тогда, когда и не пахло войной. Я сличил его с новым. Они тождественны. Дальше, — генерал выдвинул ящик, вытащил бланк бильд-телеграфа с фото и швырнул на стол. — Глядите, это старое фото фон Герхарда прислано из Берлина по моему запросу. Сличите его с другими снимками, с оригиналом, черт вас побери! Сличите. Это одно и то же лицо.

— Одно и то же, — со вздохом согласился Ост.

— А чех заброшен недавно. Это, установлено точно. — Вейс встал и шагнул к собеседнику. — А теперь проанализируйте ко всему ещё и поведение фон Герхарда, когда вы столкнулись с ним впервые: его вызывающий тон, пощёчину — он не постеснялся как следует двинуть вас по физиономии… Я беру все, сопоставляю и едва сдерживаюсь, чтобы не дать вам по второй щеке! Наблюдайте за ним и дальше, кто знает… Наблюдайте, но поймите же: фон Герхард может быть кем угодно, но только не заброшенным к нам чехом. Можно подделать все, буквально все, но не собственное лицо.

Генерал был взбешён. Он стоял, опершись руками на стол, глядя на сотрудника злыми глазами.

— Что у вас ещё? — нетерпеливо спросил он.

— Хотел бы поговорить о другом объекте…

— Снова подозрения?

— С вашего позволения, да…

— Кто?

— Оберштурмфюрер Курт Краузе.

Генерал, только усевшийся в кресло, вскочил на ноги.

— Краузе прибыл всего две недели назад, а чешский разведчик, поймите, работает уже месяца два-три, не меньше. О, какой же вы идиот, Грегор Ост!

Вскоре Ост был на улице. Там его поджидал спутник — немолодой уже мужчина в широком белом плаще, жёлтых башмаках и тирольской шляпе с пером.

— Послушайте, Фогт, — сказал Грегор Ост, когда они медленно двинулись по улице, — вы уверены, что не ошиблись?

— Что вы, бог с вами! Вы же знаете мою поразительную память на лица!

— Должен признаться, что понимаю шефа, его гнев. Ведь Краузе вытащил его из-под горевшего автомобиля, а ещё раньше участвовал в стычке с бандитами и выручил двух офицеров. Согласитесь, что для вражеского разведчика довольно неподходящее занятие спасать от смерти генералов германского абвера и офицеров германского вермахта!

— Для меня это пока необъяснимо, — проговорил Фогт. — Но Курт Краузе, которого я видел два года тому назад, похож на этого человека не больше, чем я на вас! Конечно, можно было бы допустить, что здесь простое совпадение фамилии и имени. Так бывает. Это тем более, что Краузе — фамилия распространённая. Но в данном случае я в это не верю: ведь Курт Краузе, которого я знал, получил назначение именно в ту армейскую группу фон Штумпфа, откуда теперь сюда явился второй Курт Краузе.

— Да, — наморщил лоб Ост, — это трудная задача.

— Полагаю, что решить её можно. Надо найти человека, который бы лично знал Курта Краузе из группы фон Штумпфа.

— Так займитесь этим!

— Занимаюсь.

— И?..

Фогт сокрушённо развёл руками.

— Продолжайте. Найдите такого человека!

— Хорошо… Знаете, о чем я мечтаю? Чтобы он оказался тем самым чехом, отыскивая которого все мы сбились с ног!

— Ладно, хватит, — перебил его Ост. — Идите. Однако, если Краузе о чем-нибудь пронюхает!..

— Что вы! Мы знаем своё дело.

— Это мы ещё увидим. А с тем — вопрос окончательно отпал.

— Вы имеете в виду гауптштурмфюрера?

— Да, кажется, он я в самом деле фон Герхард. Идите и помните: надо во что бы то ни стало найти человека, который бы лично знал Курта Краузе…

Грегор Ост имел обстоятельный разговор с Хорстом Орентлицером, после которого обер-лейтенант Орентлицер вышел из управления абвера и направился в гостиницу. Войдя в номер, он заперся и снял трубку телефона.

Ответил Ост, находившийся в комнате, смежной со служебным кабинетам Керимова.

— Я дома, — оказал Орентлицер.

— Отлично. — Грегор Ост вышел в коридор, убедился, что оберштурмфюрер Краузе находится в своём кабинете, и вновь подошёл к телефону. — Действуйте, Орентлицер. Действуйте и не торопитесь. В случае чего, я дам вам знать.

Орентлицер принялся за обыск в вещах соседа. В том, что Ост немедленно позвонит ему, если Краузе вдруг выйдет из управления, он не сомневался. Поэтому Орентлицер работал спокойно.

Вещей было немного, и через полчаса Орентлицер вновь набрал номер Оста.

— Закончил, — сказал он.

— И, конечно, ничего?

— Да.

— Хорошо. Теперь дождитесь его и продолжайте, как мы условились…

Орентлицер положил трубку и лёг отдыхать.

Аскер пришёл поздно вечером. Он был утомлён, снял китель и собирался уже прилечь, когда Орентлицер, лежавший в кровати, сел и протёр сонные глаза.

— Где это вы так долго? — спросил он, зевая.

— Работа, — ответил Керимов, стаскивая сапог.

— А-а… — Орентлицер снова зевнул. — Нет ли у вас сигарет?

Керимов молча протянул ему портсигар. Обер-лейтенант взял сигарету, зажёг и выпустил большой клуб дыма.

— А с этим кончили, — сказал он.

Аскер удивлённо посмотрел на него.

— Ну, с этим, как его… с агентом! Он подох.

— То есть, его добили?

Орентлицер, не переставая наблюдать за соседом, усмехнулся, кивнул. Керимов подошёл к зеркалу, пригладил волосы.

— На вашем месте я не стал бы хвастать такими вещами, — насмешливо проговорил он.

— Ого! — Орентлицер спустил ноги с кровати. — Уж не жалеете ли вы его, милый Краузе?

— Вы дурак, Орентлицер, — спокойно сказал Аскер. — А из дураков и хвастунов вряд ли получится сносный контрразведчик. Поймите: мёртвый никогда уже больше не заговорит. Надо быть идиотом, чтобы выслеживать агента месяцами, изловить, а потом уничтожить, не выжав из него все, что он знает!

Орентлицер прикусил язык. Он знал, на какую работу назначен оберштурмфюрер, и вдруг понял, что сам себе подстроил ловушку. Ведь теперь Курту Краузе ничего не стоит так расписать дело с преждевременным уничтожением вражеского агента, что все обернётся против него, Орентлицера!

Керимов лёг спать. Сосед оделся и ушёл. Выждав минуту, Аскер встал и подошёл к окну. Он увидел Орентлицера, пересекавшего площадь по направлению к управлению абвера. Тогда Аскер подошёл к своему чемодану, присел на корточки.

С первого же дня своего пребывания здесь он устраивал так, что при запертом чемодане из-под крышки свешивалась малозаметная беленькая ниточка. Сегодня, войдя в номер, он привычно бросил взгляд на чемодан, и показалось, что ниточки нет. Сейчас он убедился, что не ошибся.

Где же она? Быть может, все дело в том, что нитку сорвала горничная, убиравшая номер? Керимов осторожно поднял крышку чемодана, оглядел вещи. Все они были сложены аккуратно, и при обычных обстоятельствах он бы ничего не обнаружил. Но теперь, когда он был насторожён, заметил небольшое, почти неощутимое нарушение порядка. Вот эту сорочку он только вчера получил из прачечной. Тогда она была тщательно отглажена, а теперь слегка смята. Не так, как обычно, уложен бритвенный прибор. А ниточка, вот она — лежит внутри чемодана!..

Керимов нисколько не волновался за результаты обыска — в чемодане, конечно, были только обычные вещи. Его встревожил сам факт — кому-то понадобилась рыться в его вещах. Зачем? Хорошо, если это сделано горничной или Орентлицером просто из любопытства…

Тут Аскер вспомнил свой разговор с соседом, задумался. Да, видимо, в чемодане рылся Орентлицер.

Аскер задумался. В памяти всплыл подполковник, вспомнилась беседа с ним в партизанском лагере. При расставании подполковник сказал:

«Не нервничайте, если обнаружите, что за вами наблюдают. Это почти неизбежно и делается в отношении большинства новых работников в порядке профилактики»

Вспомнив об этом, Аскер немного успокоился. Но все же решил, в свою очередь, изучать Орентлицера.

Аскер неторопливо шёл по главной улице города. Сейчас среда, вечер, семь часов без нескольких минут. Каждую среду в это время он должен совершать прогулку в район моста в центре города. Здесь в этот день и час назначена встреча со связным, если тому удастся благополучно добраться до города.

До моста было далеко. Прогуливаясь, разведчик размышлял. Вчера ему удалось кое-что разузнать о ходе следствия по поводу ликвидации штурмфюрера Морица Келлера. Дело взял под личный контроль группенфюрер Вейс, и это было тревожно. Все получилось слишком шумно. Он, видимо, сработал грубо.

Аскер поморщился: плохо!..

Назначенный на проверку людей, он оказался изолированным от других отделов управления. Не удалась и завести нужные знакомства среди сотрудников — те, раскусив, какой работой занят Курт Краузе, сторонились его. Он был окружён атмосферой холодной вежливости, за которой чувствовалась неприязнь, враждебность.

…Вот и мост. Как и было условленно с подполковником, Аскер подал сигнал — похлопал стеком по голенищу левого сапога, дважды снял фуражку и отёр лоб. С сильно бьющимся сердцем прошёлся он по мосту, купил на его противоположном конце газеты, зашёл в магазин, оглядел оттуда мост. Там были прохожие, но — не те… Связной не явился.

Разведчик купил какую-то мелочь и двинулся обратно.

По пути он завернул на почтамт; надо было справляться о корреспонденции, которая могла поступить на имя Курта Краузе.

Писем не оказалось.

— Жаль, — разочарованно протянул Аскер и улыбнулся хорошенькой девице, разбиравшей корреспонденцию.

— Сожалею, герр Краузе! — сказала работница, не без интереса посмотрев на представительного офицера.

Разведчик повернулся, чтобы идти.

— Герр Краузе, минуточку, — воскликнула девушка. — Вы ведь из управления абвера?

— Да, фрейлен. Но откуда вам известно?..

— О, я видела раз, как вы выходили оттуда… Понимаете, я хотела попросить вас… У меня скопилось много писем до востребования одному офицеру. На некоторых конвертах приводится и его чин. И я подумала, что, быть может, он тоже из абвера и знаком вам…

— Возможно, но я не понимаю…

— Боже мой, это же так ясно!.. Письма есть, а за ними не приходят. Они скопились за последние полтора месяца, и я собиралась уже отсылать их назад: у нас строгие правила. Но я сказала себе: Анни, а вдруг этот офицер в командировке? Ведь, вернувшись, он будет огорчён!..

— Как фамилия офицера?

— Сейчас. — Девушка порылась в ящике и сказала: — Фон Герхард.

Аскер вспомнил о подозрениях двух сотрудников абвера в отношении фон Герхарда, проверку, которую производил группенфюрер Вейс. Личность офицера была установлена с абсолютной точностью. И все же…

— Хорошо, — оказал Аскер. — Фон Герхарда я не знаю, но наведу справки. — Он улыбнулся. — Как, кстати, имя фрейлен?

— Меня зовут Анни Гельвиг.

Через час девушка была вызвана и, бледная от страха, сидела в служебном кабинете Аскера.

— Вы принесли все письма? — опросил офицер, рассматривая пачку конвертов.