Рассказы о необычайном

      x x x
      На пятый день веселого празднества вспомнили молодые горбатого нищего:
      - Ах, почему он не с нами! - сокрушались они. - С ним вместе нам было бы еще веселее!
      - Я здесь! - раздался вдруг чей-то голос, и вошел тот самый горбун. - Я пришел на вашу свадьбу!
      Стал он обнимать и целовать молодых, а потом сказал им:
      - Когда-то я благословил вас, пожелав, чтобы вы стали такими, как я. Теперь же я даю вам свою судьбу в подарок. На самом деле я вовсе не горбат, наоборот: у меня прямая спина и широкие плечи, обладающие особенностью, которую мудрецы называют "малое, которое заключает в себе великое", и подтвердить это может следующая история.
      - Однажды, - начал нищий свой рассказ, - все люди, гордившиеся этим своим свойством, собрались вместе, и каждый похвалялся им перед остальными. Все слушали друг друга внимательно и благосклонно, и лишь один вызвал смех всех присутствовавших: он хвалился, что его собственный разум - это и есть то "малое, которое заключает в себе великое", ибо вмещает в себя знание о многих тысячах людей, обо всем, что происходит с каждым из них: об их нуждах, привычках, поступках, их жизни и судьбе. Раз такая малость, как мозг, утверждал он, способна вместить в себя сведения о таком множестве людей, то о нем вполне можно сказать, что он "малое, которое заключает в себе великое". Смеялись над ним остальные и говорили ему: "Все эти люди ничто, значит и все знания твои - ничто!" Один из них рассказал, что нечто подобное видел и он. Проходил он однажды поблизости от горы, заваленной нечистотами, и никак не мог взять в толк, откуда там могло появиться такое их количество. Тут увидел он человека, который сказал ему: "Это все - от меня. Я живу поблизости и справляю на этой горе свои надобности". "Выходит, - заключил рассказчик, - что этот человек и есть то малое, которое заключает в себе великое, раз эта гора нечистот появилась благодаря ему одному. Так что история моя ничем не отличается от предыдущей".
      - Другой, - продолжал рассказывать нищий, говорил, что владеет участком земли, на котором растут плодовые деревья, приносящие огромный урожай такой большой, что всех владений его недостаточно, чтобы уместить на них снятые с деревьев плоды. Понравилась всем остальным эта история, согласились они, что речь в ней и впрямь идет о "малом, которое заключает в себе великое". Еще один поведал о том, что есть у него замечательный плодовый сад, куда летом съезжаются множество простых людей и вельмож, чтобы полюбоваться его красотою. И поистине чудо, что сад этот вмещает такое количество посетителей, которое по всем расчетам никак не мог бы вместить. И этот рассказ произвел впечатление на всех собравшихся, и решили они, что и в нем говорилось о "малом, которое заключает в себе великое". Следующий заявил о своем умении говорить так, что его речь - это тоже малое, которое заключает в себе великое". Служит он секретарем у великого царя, к которому является множество народа: один - чтобы воспеть хвалу владыке, другой - со своей просьбой... Царь, конечно, не в состоянии выслушать каждого. "Я, сказал секретарь, - сокращаю все их тирады до нескольких слов и вкратце передаю царю все их содержание. Значит, моя речь - это и есть малое, которое заключает в себе великое". Потом выступил человек, утверждавший, что его молчание - это "малое, которое заключает в себе великое". Есть у него изрядное число недругов, которые злословят по его адресу и клевещут на него, - но у него один-единственный ответ на все их нападки и упреки: молчание. Потому-то оно и есть "малое, которое заключает в себе великое". Другой сказал, что это "малое" - он сам: "Живет на свете один слепой нищий гигантского роста. Я, хоть и невысок, служу этому нищему слепцу поводырем ведь он может поскользнуться и упасть, если его не будут поддерживать. Потому-то я и есть малое, которое заключает в себе великое".
      - И я был там, - продолжал свою историю горбатый нищий, - и сказал я им: "Действительно, каждый из вас поведал о малом, заключающем в себе великое. Мне известно, что именно при этом подразумевал каждый из вас - даже последний рассказчик, поводырь у слепца-великана; он, поводырь этот, - выше вас всех. Однако я - еще выше. Тот, кто хвалился, что служит у великана поводырем, говорил на самом деле о том, что ведет луну по ее орбите: луну называют слепой, потому что сама она не светит, а лишь отражает солнечный свет, и нищей, ибо все сияние свое она получает как подаяние от солнца. И этот человек невысокого роста направляет огромную луну по ее пути, а без нее весь мир не может существовать, он нуждается в ней. Таким образом, он, несомненно, - малое, которое заключает в себе великое. И все же я - выше всех, в том числе и его. И вот доказательство этому. Собрались как-то вместе люди, которые заметили, что каждое животное предпочитает укрываться в тени определенного дерева и у каждой птицы есть своя излюбленная ветка единственная, на которую она садится для отдыха. Решили эти люди выяснить, существует ли в мире такое дерево, в тени которого хотели бы укрыться все звери и на ветвях его - отдыхать все птицы. Стало известно им, что такое дерево на свете есть и наслаждение, которое все испытывают подле него, безгранично. Решили они отправиться к этому дереву, у которого, по слухам, собираются все звери и все птицы и никому из них не грозит никакая опасность от соседа - все животные, какие только есть на свете, мирно играют там друг с другом. Когда стали люди выяснять, в какую сторону идти, чтобы добраться до этого дерева, разгорелся между ними спор, в котором никто не мог одержать победу. Один утверждал, что надо идти на восток, другой звал всех на запад, у третьего было свое мнение, у четвертого - свое; никому из них не был известен единственно правильный путь к дереву. Подошел к ним тут один мудрец и сказал: "Вместо того, чтобы спорить, в какую сторону идти, выясните сначала, какими качествами должен быть наделен человек, который сможет добраться до этого дерева, ибо такое удастся не каждому, а лишь тому, кто обладает тремя свойствами, присущими самому дереву. Держится оно на трех корнях: вере, б-гобоязненности и смирении, а ствол дерева - Истина, и из него выходят ветви во все стороны. И сможет добраться до него лишь тот, кто обладает теми же качествами, что и это дерево". Далеко не все из тех, к кому обратился мудрец, обладали названными свойствами, но были эти люди очень дружны и любили друг друга и не хотели разделяться на две группы - на тех, кто пойдет к дереву, и тех, кому суждено остаться. Решили они подождать, пока каждый из них не выработает в себе эти качества, а потом уже отправиться в путь всем вместе. Так они и поступили. И когда все выработали в себе три необходимых свойства, оказалось, что и разногласия по поводу выбора направления исчезли: все пришли к единому мнению и отправились в путь. Так шли они, пока вдали не показалось то самое дерево. Присмотрелись они к нему и увидели, что дерево это не находится в каком-то определенном месте и вообще оно - вне пространства. А если это так, то как добраться до него? А я был среди них и сказал им: "Я - тот, кто может привести вас к этому дереву, хотя оно и существует, не занимая никакого места в пространстве. Самостоятельно вам не удастся подойти к нему, ибо самое большее, чего можно достичь в этом мире, - добиться того, чтобы малое вместило в себя великое. Но в любом случае необходимо какое-то определенное, пусть даже крошечное место в пространстве, которое приняло бы в себя это великое. Я же обладаю способностью вмещать великое в то, что можно назвать границей пространства, гранью между пространством и его отсутствием; эта способность подводит непосредственно к тому, что находится вне пространства. (То есть, с одной стороны, нельзя сказать, что великое, которое я вмещаю в себя, находится вне пространства, с другой нет в пространстве определенного места, где бы оно находилось.) Потому-то я в состоянии помочь вам выйти за пределы пространства и добраться до этого дерева". Так я и поступил, и эти люди могут подтвердить, что оттого я и горбат, что обладаю абсолютной способностью вмещать великое в малое. Дарю я вам это свое свойство, чтобы стали вы такими же, как и я.
      Снова стали все пировать и веселиться.
      x x x
      На шестой день гулянья вновь затосковали молодые:
      - Ах, если бы был сейчас с нами безрукий нищий!
      - Я здесь! - раздался вдруг голос, и вошел тот, кого они так хотели видеть.
      - Я пришел на вашу свадьбу.
      Заключили они его в объятия, расцеловал он обоих и сказал:
      - Вы считаете меня безруким калекой? А я вовсе не калека и не безрукий! Руки у меня есть, и необычайно сильные. Однако для земных дел нет им применения. Они нужны мне для другого. И это может подтвердить Водяной Замок.
      - Однажды, - начал нищий свой рассказ, - собрались вместе несколько человек, и я был среди них, и каждый хвалился силой и проворством своих рук. Один утверждал, что руки его настолько крепки и ловки, что он может вернуть обратно стрелу, выпущенную им из лука. "Какую именно стрелу ты можешь возвратить? - спросил я его. - Есть десяток стрел, для которых существуют десять различных ядов. Перед тем, как выпустить стрелу, ее смазывают одним из них - в зависимости от того, какой вред хотят причинить тому, в кого стреляют; каждый последующий из этих ядов сильнее предыдущего. Так какую стрелу ты можешь вернуть, смазанную каким ядом? Способен ли ты сделать это лишь до того, как она попала в цель, или и после этого?" Ответил он мне: "Могу вернуть ее даже после того, как она попала в цель", - и сказал, какую именно стрелу он в состоянии возвратить. Тогда я заявил ему: "Не удастся тебе вылечить дочь царицы, раненную десятью стрелами, если способен ты вернуть только ту стрелу, которая смазана лишь определенным ядом". Еще один из собравшихся стал хвалиться силой своих рук: она, дескать, такова, что когда он принимает что-либо в дар, то получается так, что это он сам даритель; таким образом, он - великий жертвователь. Спросил я его: "Какую из десяти разновидностей милостыни ты даешь?" "Десятину", - ответил он. "Если это так, - сказал я, - и ты не сможешь вылечить дочь царицы, ибо не удастся тебе добраться до нее: одну лишь стену преодолеешь ты на пути к ней". Тут стал похваляться третий силой рук своих: "Все властители мира нуждаются в мудрости, и я - тот, кто наложением рук вкладывает ее в их сердца". Спросил я его: "Какую именно мудрость из десяти разновидностей ее способен ты передавать? " Ответил тот на мой вопрос, и я сказал ему: "И ты не сможешь вылечить дочь царицы, ибо не удастся тебе измерить ее пульс. Ведь существует десять разновидностей пульса, а тебе известна лишь одна из них, раз способен ты передавать своими руками только один вид мудрости". Четвертый стал хвалиться тем, что силой рук может укротить ураган и превратить его в легкий ветерок. Спросил я его: "Какой именно ураган ты в силах укротить своими руками? Ведь есть десять его разновидностей". Когда он ответил мне, сказал я ему: "Ты тоже не сможешь вылечить дочь царицы, ибо в мире есть десять мелодий и лишь все вместе они являются для нее лекарством. Ты же из десяти существующих на свете мелодий знаешь только одну". Тогда спросили меня все присутствовавшие: "А что можешь ты?" Ответил я: "То, что ни одному из вас не дано. Сила моих рук такова, что я могу выполнить то же, что и каждый из вас, однако не на одну десятую, а полностью. В подтверждение этому расскажу я вам следующую историю. Один царь воспылал страстью к дочери некой царицы и предпринял все возможное, чтобы заполучить ее. В конце концов ему это удалось, и он даже добился ее расположения. Приснилось однажды царю, что дочь царицы в гневе убила его. Когда проснулся царь, то вспомнил этот сон и принял его близко к сердцу. Созвал он к себе всех толкователей снов, и те объяснили ему, что так все и произойдет, как ему приснилось: она его убьет. Стал думать царь, как поступить с дочерью царицы, но не мог ни на что решиться: предать ее смерти он не хотел, ибо жалел ее, а прогнать тоже не мог, в таком случае она досталась бы кому-нибудь другому, и царь бы жестоко страдал - ведь он столько сил затратил на то, чтобы ее заполучить! К тому же царь понимал: если дочь царицы оставит его и попадет к другому владыке, она уж наверняка сможет исполнить свой замысел, и сон сбудется. Никак не мог придумать царь, как поступить с ней: ведь и оставить ее у себя ему было страшно - она и здесь могла его убить, и сон бы оправдался. Между тем страсть его к дочери царицы пошла на убыль. Ее любовь к нему тоже стала угасать, а вскоре сменилась ненавистью. В конце концов сбежала от царя дочь царицы. Послал он ей вдогонку гонцов, приказав им разыскать ее. Вернулись те и сообщили царю, что нашли они ее возле Водяного Замка, а замок тот окружают десять стен, и каждая из них - из воды. Полы там тоже из воды, и сад вокруг замка со всеми его деревьями и плодами тоже водяной. Настолько красив и необычен замок, что невозможно передать словами. А войти в него нельзя: ведь сделан он из воды, и любой, кто попытался бы проникнуть внутрь, утонул бы. Там-то, поблизости от замка, и очутилась дочь царицы после того, как убежала от царя. Вышел царь во главе целого войска, чтобы схватить беглянку. Завидев их издали, решилась та попытаться укрыться внутри: лучше утонуть, думала она, чем вновь у царя оказаться; а может быть, несмотря ни на что, ей и удастся спастись... Увидев, как бросилась дочь царицы в воду, вскричал царь: "Ах, вот ты как!" - и приказал своим лучникам стрелять в нее - пусть погибает, если сама смерти ищет. Стали стрелять солдаты, и попали в дочь царицы стрелы десяти видов, каждая из которых была смазана особым ядом. Пробежала она через десять ворот и, оставив за собою десять стен, оказалась внутри замка, а там свалилась без чувств.
      - И я вылечил ее, - сказал молодым безрукий нищий. - Лишь тот, кто дает десять видов милостыни, может преодолеть все десять стен этого замка и не утонуть, поэтому мне это удалось, а царь со всем своим войском, погнавшись за беглянкой, нашел свою смерть в воде. А стены эти - морские волны, застывшие вертикально, потому что ветры постоянно поддерживают их. Пройдя сквозь них, извлек я из тела дочери царицы все десять стрел. А так как известны мне все десять разновидностей пульса, каждый из которых можно прощупать одним из десяти пальцев на руках, и так как знаю я все десять мелодий, которые действуют на эту дочь царицы как лекарство, удалось мне вылечить ее. Убедились теперь, что в руках моих необыкновенная сила? Ее-то я и дарю вам сейчас на свадьбу.
      После его рассказа веселье разгорелось с новой силой.
      x x x
      Тяжело было мне рассказывать вам эту историю, сказал раби Нахман окружавшим его ученикам. - Но раз уж я начал, то должен был довести ее до конца. В ней нет ни одного слова, которое было бы лишено смысла. Лишь тот, кто постиг мудрость святых книг, способен понять содержащиеся в ней намеки. О стрелах, которые умел возвращать тот нищий, сказано в книге "Дварим": "И задержу Я суд рукой Своей" (32:41). Раши объясняет эти слова так: "Человек выпускает стрелы, но не может их вернуть, а Б-г, благословен Он, выпускает стрелы и возвращает их". О человеке, который умел останавливать ветер, сказано: "Кто удержит ветер в ладонях своих?.." ("Мишлей", 30:4). О милости Всевышнего, которую олицетворяют водяные стены, написано: Милостыня, которую ты раздаешь, - как волны морские" (Йешаягу, 48:18). О десяти разновидностях пульса и о десяти мелодиях сказано в святой книге "Зоhар".
      x x x
      А вот слова раби Натана:
      - Вот что услышали мы из уст раби Нахмана. Однако, кто эти люди, что означают все события, приключившиеся с ними, и когда они произойдут в действительности, - сокровенная тайна, недоступная человеческому постижению. Историю о седьмом нищем, безногом, мы не удостоились услышать; не узнали мы и о том, что случилось с царским сыном, с рассказа о котором начал раби Нахман свое повествование. Все это откроется лишь после прихода Машиаха вскоре, в наши дни. Амен! Если бы я ничего не постиг в своей жизни кроме этой истории, я считал бы, что удостоился великого откровения. Бесконечно много в ней поучительного, исполнена она мудрости Торы. Повествует эта история, среди прочего, и о многих праведниках древности, в частности, о царе Давиде: он и есть то сердце, которое стремилось добраться до источника и взывало к нему, находившемуся на противоположном краю мира, как сказано в "Теhилим" (61:3): "От края земли взываю к Тебе; когда изнемогает сердце мое, вознеси меня на высокую скалу".
      Все истории в этой книге полны глубочайшего скрытого смысла, однако последняя из них превосходит в этом все остальные.
      Кому дано восхвалить и кому - прославить, кто может оценить и кто измерить даже малый лучик ослепительного света чудесных и страшных тайн, заключенных в этой истории! Вся она, от начала до конца, изобилует сокровенными тайнами, и благо тому, кто углубится в нее: он удостоится, в меру своих заслуг, узреть их слабый отблеск.
      Комментарий к рассказу
      "Семь нищих"
      "Семь нищих", последняя в ряду важнейших из историй, рассказанных раби Нахманом, считается вершиной его литературного творчества, и с этим был согласен он сам. В каком-то смысле эта история завершает собою цикл, и потому иногда поясняет смысл своих предшественниц, чьи отголоски время от времени слышатся в повествовании.
      "Семь нищих" - самое оригинальное произведение раби Нахмана. Несмотря на свою сложность, оно обладает композиционным единством и гармоничной соразмерностью частей. Структура истории такова: обрамляющая новелла (рассказ о царском сыне), внутри ее еще одна - о нищих детях, а та, в свою очередь, включает в себя шесть вставных новелл, каждую из которых рассказывает очередной нищий.
      Раби Нахман не завершил историю о семи нищих, и она приводится в незаконченном виде. Нам дано лишь гадать, истолковывая различные намеки, какая предполагалась концовка.
      Главная тема истории близка к тематике "Бааль Тфила": путь мира к совершенству и завершенности, конечное Избавление, которое наступит благодаря избранным праведникам, достигшим высшего совершенства каждый на своем пути. Все шесть вставных новелл построены по одному принципу персонажи каждой похваляются своими достижениями, но повествователь - один из шести нищих - приводит рассказ, доказывающий, что его уровень возвышается над остальными.
      Таким образом, наиболее высокий уровень - у совершенного праведника, который возвышает качество, которым наделен, до максимально возможного предела. Но лишь объединившись, все нищие могут добиться для мира конечного Избавления. Их союз образует единство - это и есть Геула. Однако семь нищих не достигают такого уровня.
      В этой истории, как и в других, смешана символика из самых разных источников: здесь и Кабала, и талмудические аллюзии, и образы Танаха, и рассыпанные тут и там приметы материального мира... Все это с удивительным искусством сплетено в единую ткань, которой присущи и выдающиеся художественные достоинства, и глубочайшая мистико-религиозная подоплека, благодаря чему история "Семь нищих" стала великолепным образцом хасидской литературы.
      Первая обрамляющая новелла: царь и его сын
      Завязка этой новеллы не получает никакого продолжения, соответственно, нет и финала.
      Изобилующее символами аллегорическое повествование относится, как видно, к пребыванию человека в райском саду, к началу его пути. Завершением могло бы стать, по всей видимости, снятие с человека вины за грех, совершенный в раю, - иными словами. Избавление мира, принесенное Машиахом. Между двумя этими точками простирается человеческая жизнь - от начала падения до возвышения в конце.
      Старый царь и здесь, как в большинстве историй раби Нахмана, олицетворяет Всевышнего. Он решает передать свое царство сыну. Б-г творит человека - "И сотворил Б-г человека по образу Своему..." ("Брейшит", 1:27) и вручает ему власть над всеми нижними мирами: "...наполняйте землю и овладевайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими и над птицами небесными..." (там же, 1:28).
      Приветствовать сотворение человека и вручение ему власти над мирами собирается воинство небесное. Все ликуют и веселятся по этому поводу - и вельможи царя, и простые жители страны (мира). Радость их необыкновенно велика, подобной не знали предшествующие шесть дней творения. Для великой радости есть достойный повод: Всевышний вручает Свое царство сыну Своему, человеку: "...и вот - все очень хорошо..." (там же, 1:31), - и дарует ему все благословения, открывает перед ним все возможности.
      Однако в час всеобщего веселья царю ведомо (звезды открыли ему), что сыну суждено потерять царство, что он будет изгнан из рая и сумеет окончательно вернуться лишь преодолев великие трудности. (Уподобление Творца царю, празднующему с великой радостью рождение сына - человека, хотя он прочел по звездам, что того ожидает зло, мы находим в "Брейшит раба".)
      Образ царя, которому звезды открывают будущее, - один из способов подчеркнуть существование парадокса: с одной стороны - предвидение Всевышнего, Которому ведомо все, с другой - дарование свободы выбора человеку. Однако один момент царь подчеркивает в особенности, и это важнейший момент в учении хасидизма: даже упав, человек не должен предаваться унынию, ибо это величайший из грехов. Уныние лишает человека жизненных сил и не позволяет измениться. Оно порождает ощущение греховности, которое, в свою очередь, вызывает уныние - таков порочный круг. Уныние делает человека пассивным, толкает его в поисках забвения к новому греху и не дает вырваться из порочного круга. Святой Ари в крайне резкой форме высказал эту идею: по его словам, все кары, перечисленные в Торе, постигнут человека за то, что он "не служил Б-гу... с радостью и с веселым сердцем" ("Дварим", 28:47).
      Даже тот, кто скатился и пал, не должен предаваться отчаянию. Радость сердца пусть не оставляет его и тогда, ибо она залог возвращения и нового подъема.
      Царский сын поддался на самый утонченный соблазн: искушение мудрости. Человек пал, когда вкусил плод от древа познания. Мудрствование легко становится самоцелью, царского сына философские спекуляции привели к вероотступничеству.
      Мотив забвения военного искусства из-за излишнего увлечения искусством рассуждений заимствован у Рамбама: так философ объяснял причину падения Иерусалима. Однако раби Нахман придал этому объяснению символический оттенок: внутренняя война против сил зла не прекращается никогда, а увлечение мудростью (см. об этом в истории "Мудрец и простак") приводит к утрате бойцовских качеств, так что в конце концов собственное зло одолевает человека.
      Борьба с самим собой, со злым началом в себе, неизменно заканчивающаяся поражением, противостояние интеллектуальному натиску, вводящему в заблуждение и увлекающему на путь вероотступничества, - таковы человеческие проблемы в каждом поколении. Раби Нахман в нескольких местах показывает, что проблемы такого рода не разрешить собственными силами, изнутри, им не будет конца до тех пор, пока не придет полное и окончательное Избавление мира, Геула.
      Вторая обрамляющая новелла
      Сюжетно вторая обрамляющая новелла не связана с первой прямо и непосредственно, хотя по сути является ее продолжением. Войны действительно обрушиваются на страну, жители которой утратили способность к сопротивлению, и им не остается ничего кроме бегства. Новое поколение, дети беглецов, имеет шанс исправить первоначальный грех.
      Дети, спасшиеся в пору поражения и бегства, мальчик и девочка, символизируют народ Израиля, его лучшую часть, бредущую по дорогам изгнания. В Танахе Израиль в начале своего пути также уподоблен ребенку: "Когда Исраэль был ребенком, Я полюбил его..." (`Гошеа, 11:1); "Не дорог ли Мне сын Эфраим?.." (Ирмеяhу, 31:19). Дети - единственные уцелевшие, и они именуются новыми созданиями, новым человеком.
      Заблудившиеся в лесу, беспомощные и лишенные всего дети испытывают голод и начинают кричать и плакать ("...и застонали сыны Израиля... и возопили..."; "Шмот" , 2:23). И тогда им на помощь пришел нищий, кормивший их какое-то время, а потом еще шесть нищих, один за другим. Эти спасители подобны судьям, о которых рассказывает Книга Йеhошуа: Всевышний время от времени посылает их, чтобы защитить и спасти народ Израиля. Так продолжается до тех пор, пока дети не попадают в обитаемые места, где они могут жить и добывать себе пищу.
      Кто же они, семь нищих? Их образы символизируют семь величайших вождей, защитников и кормильцев Израиля всех времен, "семерых пастырей". Это праотцы Авраhам, Ицхак и Яаков, а также Йосеф, Моше, Аhарон и Давид. Семь пастырей раскрываются различным образом, каждый из них замаскирован ущербным обличьем. Смысл увечий в дальнейшем объясняется подробнее в рассказах нищих, когда обнаруживается, что увечье - знак, указывающий на сущность каждого из пастырей. Помимо физических недостатков, следует обратить внимание также на то, что пастыри представлены в образах нищих. Значение слова "нищий" (в оригинале - бетлер, буквально "попрошайка" - Прим. пер.) на идиш соответствует ивритскому корню "искать, просить, добиваться". "Нищий" в данном контексте означает "ищущий Б-га". Б-гоискатели собирают рассеянные в мире искры святости и, находя их, обретают связь со Всевышним.
      Когда появляется первый нищий-спаситель, дети тотчас же привязываются к нему и хотят остаться с ним навсегда. Однако это невозможно, и, побыв с детьми некоторое время, тот уходит (в мир иной), передав свою миссию другому лидеру, достойному возглавить это поколение. Дети по-прежнему остаются полными несмышленышами. Они не ведают, "откуда пришли", - в том смысле, какой придает этим словам трактат "Авот", имея в виду Зачинателя всего сущего. Однако, не зная Его, они, тем не менее, искренне привязываются к своему вождю и воспринимают его влияние. Несмотря на ограниченную способность постижения, дети понимают, что нищий слеп, и удивляются, что вопреки слепоте он ориентируется в лесу. Это открытие позволяет усомниться в истинности его увечья. Можно догадаться, что слепота нищего только кажущаяся, и об этом еще пойдет речь.
      Превосходство тех, кто наделен абсолютным зрением или слухом, над остальными людьми представляется тем своей противоположностью - слепотой или глухотой, как сказано у пророка: "Кто слеп, как не раб Мой, и глух, как не вестник Мой, посланный Мною? Кто слеп, как совершенный, и глух, как раб Г-спода?" (Йешаяhу, 42:19) Качества, лежащие за пределами чувственного постижения, кажутся иногда вообще отсутствующими, выглядят как ущербность или увечье.
      Когда соединяются все части и органы тела, пораженные мнимым увечьем, образуется почти полная человеческая целостность: глаза, уши, рот, шея, тело, руки, ноги. В Кабале различные сфирот, посредством которых Всевышний раскрывается в мире, символически сопоставлены с частями тела - ведь человек недаром создан "по образу Б-га". И потому пророки говорят об образе Творца как о человеческом образе, исполненном абсолютного совершенства. Когда человек достигает высочайшего уровня совершенства, происходит его полное исправление и он возвращается к своему исходному облику Адама, - человека до грехопадения, - к тому образу, в котором был сотворен.
      Слепой нищий (как и каждый последующий) оставляет детям немного хлеба, ибо от одного спасителя до другого проходит некоторое время, когда приходится питаться тем, что осталось от предыдущего учителя и избавителя. Он благословляет детей, желая им стать подобными ему, - это напоминает предсмертные благословения праотцев и вождей Израиля: благословляя, они передают полученные ими дары следующим поколениям еврейского народа. А что такое благословение как не пожелание стать подобным благословляющему в лучших его проявлениях? Значимость преемственности, действенности благословения во времени особенно подчеркивается в хасидизме. Благословение сродни желанию остаться в этом мире, воплотившись во благо, накопленное и переданное следующим поколениям.
      С приходом каждого нищего дети немного продвигаются в своем развитии и после появления седьмого достигают определенной самостоятельности, позволяющей просуществовать собственными силами: эти силы они получили вместе с пищей и благословениями, оставленными им нищими. И потому, достигнув, наконец, обитаемых мест, дети также становятся нищими. Они принимают на себя ту же великую миссию поиска скрытого света и возвышения рассеянных искр святости.
      Свадьба двух юных нищих означает, что они достигли уровня совершенства. Ибо только вместе мужчина и женщина достигают той степени цельности, когда они становятся достойными имени "Адам" - человек. Как намек на это представлены два главных торжества, на которых эта полнота обретает выражение. "День рождения царя", когда нищим достаются всевозможные блага, это - Рош hа-шана, день сотворения мира. В молитве он именуется "памятью первого дня", когда было создано все мироздание (подробнее о Рош hа-шана как "дне рождения царя" см. "Ликутей-Маhаран", 17). День этот также - День Суда, когда Всевышний определяет каждому человеку его удел на предстоящий год. В то же время свадьба двух юных нищих играется в Сукот. Семь дней этого праздника символизируют, с одной стороны, совершенство и завершенность, ибо Сукот завершает годичный цикл праздников, начинающийся с Песаха, праздника исхода из Египта, "времени великого бегства". С другой же стороны, число дней Сукот совпадает с числом дней свадебных торжеств. Тут схематично набросан процесс строительства суки: большая яма, временная постройка, шалаш, крытые ветвями.
      Подчеркнут также другой аспект Сукот: заповедь радости праздника, и, в частности, симхат-бейт-hа-шоэйва - веселье при возливании воды на храмовый жертвенник, которому принято предаваться в вечер Сукот. "Ликованье великое, веселье великое" царит в это время. В Храме лишь люди, известные своими добрыми делами и особой ученостью и праведностью, принимали активное участие в этом веселье.
      Существует кабалистический обычай ушпизин ("приглашенные") приглашения в суку семерых гостей, семерых пастырей. В каждый из семи дней праздника особой формулой приглашают одного из них. И на свадьбу двух сирот каждый день приходил новый гость.
      Порядок явления этих гостей, по всей видимости, не соответствует порядку ушпизин, как правило, хронологическому или кабалистическому. И потому непросто отождествить каждого нищего с одним из пастырей. Как поясняет сам раби Нахман в финале истории о Бааль Тфила, сфирот различным образом сопрягаются между собой и потому их определения не всегда однозначны. В одном нищем могут сочетаться элементы разных прообразов.