Всё было очень хорошо до двадцать четвертого мая. Свадьбы отца с Диной и Валика со Светланой должны были состояться через неделю, а потом все вместе, взяв с собой Алика, собирались ехать отдыхать в Крым. Это были дни, наполненные для взрослых приятными хлопотами, а для Алика ожиданием большого веселья.

Вечером двадцать четвертого мая приехал Дан. Он посидел, порешал с отцом и Валиком какие-то деловые вопросы, Валик собрался ехать на дежурство, а отец к Дине.

– Алена, едем к нам, – предложил Дан. – Я тебя завтра в школу отвезу. Бабушка пирог испекла.

– Едем, – согласился Алик. – Пап, ты завтра придешь на последний звонок?

– Конечно, малыш. Мы с Диной вместе придем. Во сколько?

– В полдесятого.

Алик простился с отцом и с Валентином и поехал с Даном. В машине его охватило странное чувство, что он не увидит больше Валика. Обычно, когда он бывал у Дана, время шло незаметно. Сегодня вечер был бесконечно длинным, бабушкин пирог не казался вкусным. Алик не мог дождаться времени, когда можно будет лечь спать. Его состояние заметил Дан и спросил:

– Что ты маешься, Алинька?

– Не знаю, – пожал Алик плечами. – Скучно.

– Скучно? – удивился Дан. – Возьми мультики посмотри. Кассету заехали взяли, ты даже не притронулся.

– Не хочется. Завтра.

– Ты в порядке, Алик? – забеспокоился Дан. – Ничего не болит?

– Да нет же. Просто скучно.

Улегшись в постель, он почему-то долго не мог уснуть. То же, по-видимому, происходило и с Даном. В квартире было тихо, и Алик слышал, лежа у себя в комнате, как он несколько раз вставал курить, а потом Неля Викторовна спросила:

– Данюша, что случилось? Почему ты не спишь?

– Не знаю. Так мерзко на душе, как перед бедой.

– Неприятности на работе?

– Нет, в порядке всё. Вообще всё вроде бы в порядке, а мне выть охота. И Алька что-то скучный. Не случилось бы чего.

– Не бери дурного в голову. Мальчики через неделю женятся, внуков скоро у нас прибавится.

– Хорошо бы, чтоб всё так и было. Ладно, Нелечка, спи.

Утром настроение у Алика не улучшилось. Когда в середине ночи ему всё-таки удалось уснуть, ему начали сниться страшные сны. Он проснулся подавленный и какой-то уставший.

Ещё больше настроение испортилось, когда отец не приехал на последний звонок. Без настроения Алик получил свою похвальную грамоту. Рядом с ним не было отца и радость разделить, так как с ним было не с кем. Стоя среди одноклассников, Алик несколько раз обернулся, чтобы посмотреть на Дана. Он заметил, что Дан чем-то озабочен, дважды куда-то звонил по сотовому телефону и хмурился, а потом всё также, хмурясь, говорил о чем-то с Нелей Викторовной. Алик еле дождался конца торжественной линейки. Ему очень хотелось попасть домой и поскорее увидеть отца и Валентина. Было похоже, что этого же хочется и Дану.

В машине он почти всю дорогу молчал. Уже недалеко от дома он спросил:

– Дан, а почему папа не приехал?

– Не знаю, Алик, – хмурясь, сказал Дан. – Я не дозвонился ни на один из телефонов.

Всё понятно стало, когда они подъехали к дому. Напротив двора стояли несколько незнакомых машин, две милицейские машины, с воем отъехала «Скорая помощь», еще одна осталась стоять. У открытой калитки стояли несколько человек соседей и какие-то незнакомые люди. Алику стало страшно. Он увидел в зеркале напряженное и побледневшее лицо Дана.

– Дан, что случилось?! – вскрикнул он.

– Не знаю, – Дан резко остановил машину. – Неля, останьтесь здесь!

Дан подошел к стоящим возле калитки людям и о чем-то с ними заговорил. Затем они быстро пошли в дом. Алик не выдержал и, выскочив из машины, побежал к дому. Он не знал что, но понял, что что-то страшное произошло с его отцом и Валиком. Он не помнил, как прорвался через людской заслон и вбежал в дом. Здесь, в коридоре, он столкнулся ещё с какими-то чужими людьми.

– Откуда здесь ребенок?! – громко спросил один из них. – Уберите ребенка! Выйди отсюда, мальчик!

– Пустите меня! Там мой папа!!! – закричал Алик, отталкивая мужчину, преградившего ему путь.

Он свернул в маленький коридорчик перед кухней и замер. Столько крови он не видел никогда. Кровь была везде: на полу, на стенах, на столе и на диване. На полу лежал кто-то накрытый простыней, тоже испачканной кровью. Дан сидел сгорбившись и обхватив голову руками. Пахло чем-то ужасно противным и резким. Кто-то попытался взять Алика на руки, но он вырвался. Из-под простыни виднелась кисть руки с часами и печаткой, как у отца или Валика. Алик рванулся и отбросил край простыни. Под ней лежал Валентин с открытыми невидящими глазами и застывшей на приоткрытых губах удивленной улыбкой. Стекавшая из уголка губ тонкая струйка крови начала запекаться, и казалась черной. Дан поднялся и, подхватив Алика на руки, закрыл ему глаза ладонью и вышел из кухни. Алик начал вырываться и закричал:

– Где мой папа?!!

– Алик, Алик… – Дан встряхнул его. – Алик, с папой всё хорошо… Папа жив, успокойся…

– Где папа?!!! – продолжал кричать Алик. Слезы градом катились по лицу.

– В больнице папа, успокойся… Ну, ну…

– Я к папе хочу!!!

В комнате откуда-то появилась Неля Викторовна и, взяв Алика на руки, прижала к груди.

– Неля, иди с ним в его комнату и попробуй успокоить, – попросил Дан.

Алик так плакал, что никто его не мог успокоить – ни Неля Викторовна, ни Дан, ни приехавший дядя Илья. Потом пришел мужчина в белом халате, сделал ему какой-то укол, и Алик уснул.

Спустя четыре года он однажды спросил у Дана, как смог прорваться через такое количество взрослых.

– Ты тогда так рванул, что тебя и схватить не успели, – вздохнув, ответил Дан. – Неля ведь следом бегом бежала.

– Странно, – пожал плечами Алик. – Мне показалось, что всё было не так быстро.

– Тебе показалось.

Проснулся Алик тогда дома у Дана. Он поднялся с кровати и пошел в комнату, откуда слышались голоса. На улице уже стемнело, в комнате горел свет. Здесь было, несмотря на открытые окна, сильно накурено, и довольно много народа – Дан, Неля Викторовна, дядя Илья, несколько человек с папиной работы, Зоя, дядя Костя и ещё какой-то незнакомый мужчина. Они о чем-то негромко переговаривались. У Зои и Нели Викторовны были заплаканные глаза, мужчины все были хмурыми и усталыми. Первая увидела Алика Зоя. Она взяла его на руки, поцеловала и спросила:

– Как ты, Алинька?

– Где папа? – Алику было страшно.

– Папа в больнице, – у Зои задрожали губы.

– Я к папе хочу, – он снова заплакал.

Его все начали успокаивать. Из всего он понял только, что к папе сейчас нельзя и нельзя будет ещё некоторое время. Неля Викторовна и Зоя забрали Алика и ушли с ним в кухню, чтобы накормить его. Есть совершенно не хотелось.

– Зоя, Валик умер? – спросил он.

– Да, малыш, – Зоя заплакала.

– А папа не умрет?

– Нет, нет, конечно, не умрет, – она сказала это слишком поспешно и отвернулась.

– Дина к папе пошла?

Зоя и Неля Викторовна переглянулись, не зная, что ответить. Первая нашлась бабушка.

– Алинька, ты покушай сейчас и ложись снова в кровать. Ты сегодня полежать должен.

– Где Дина, бабушка? – не унимался Алик.

– Завтра. Мы всё тебе объясним завтра.

Неля Викторовна осталась с ним в комнате. Алик закрыл глаза и сделал вид, что спит, а сам прислушивался к тому, что негромко говорят взрослые:

– Леша, – это был голос Дана, – только не надо меня пытаться успокоить. Я прекрасно понимаю, что теперь будет. Ты не забывай, что у меня врачебного стажа больше, чем ты прожил.

– Дядя, давай определимся, что делать будем, – сказал дядя Костя. – Дининых родственников уже нашли?

– У неё нет никого, кроме двоюродной сестры. Хоронить её будем мы. Не знаю, кто её мужу бывшему скажет.

– А сестра где?

– В Днепропетровске, в командировке. Ей позвонили уже. Завтра приедет, – это был голос Ильи.

– Её тоже в холодильник положили?

– Да, конечно. Жарко ведь.

– Дядя, и всё-таки, что делать будем? Последнее слово за тобой, – снова спросил дядя Костя.

Повисла долгая пауза. Неля Викторовна тоже, по-видимому, слышала этот разговор, и тихонько заплакала. Наконец севшим до неузнаваемости голосом Дан ответил:

– Ждем двое суток. Им теперь спешить некуда. Или… в общем…

– Возможно, двое суток ждать и не придется, – это мрачно сказал Илья.

– Всё, ребята, – сказал Дан, – сейчас расходимся. Я – в больницу, вы – по домам. Зоя, я тебя подвезу.

– Давай я лучше отвезу, – сказал дядя Костя.

– Хорошо.

– Дан Саныч, – спросила Зоя, – может, я Алика заберу? Или останусь?

– Нет, – твердо ответил Дан. – Алик останется со мной в любом случае. Спасибо, что сегодня осталась.

– Можно я завтра приеду?

– Да, конечно.

Алик понял, что Дины тоже больше нет. Дан заглянул в комнату, Неля Викторовна подошла к нему и они о чем-то пошептались. Мужчины уехали. Неля Викторовна вернулась к Алику. Он сел в кровати и спросил:

– Бабушка, Дину тоже убили?

– Да, малыш, – Неля Викторовна обняла его и прижала к себе.

– За что их убили, бабушка?

– Не знаю, маленький.

– Папу тоже хотели убить?

– Да. Но папа жив. Он в больнице. Дедушка поехал к нему. Попробуй уснуть, Алинька. Ты сегодня сильно испугался и теперь тебе нужно отдохнуть.

Алик лег на место и, как ни странно, быстро уснул. Проснулся он оттого, что кто-то очень осторожно, чуть ощутимо, коснулся его щеки. Алик открыл глаза. В комнате было почти темно. Только через неплотно зашторенное окно пробивалась полоска призрачного света фонаря с улицы. На краю кровати рядом с Аликом сидел Валентин. Казалось, будто от него исходит слабый свет. Алик очень четко видел его лицо, даже видно было, что глаза у него голубые. На нем была та же рубашка, в которой видел его Алик, но совершенно чистая, не в крови. Валентин улыбнулся и ещё раз коснулся щеки Алика кончиками пальцев. Это прикосновение было как дуновение ветерка. Алик сел и удивленно посмотрел на него.

– Валик?

– Да, Алена, это я, – ответил Валентин. Голос у него был очень тихий, но Алик отлично слышал каждое слово.

– Ты не умер? – обрадовался Алик.

– Умер, Алинька. Но ты не бойся меня. Мне просто нужно поговорить с тобой. Я не успел этого сделать.

– Я не боюсь, – Алик действительно не боялся. – А папа?

– Папа сейчас в больнице. Ему очень плохо, но ты не бойся, всё будет нормально, но, возможно не очень скоро.

– Папе больно?

– Нет. Всем кажется, что он ничего не чувствует, не видит и не слышит. Так будет ещё некоторое время, а потом он поправится.

– Почему ты умер, Валек?

– Так было нужно, Алинька. Нас с папой двое и всё у нас на двоих. Сейчас на двоих сил у нас не осталось. У папы есть ты и папа должен позаботиться о тебе. Я отдал ему то, что осталось у меня.

– Разве ты не любишь меня, Валек?

– Люблю, и буду любить. Но ведь папа для тебя важнее, а ты для папы. Ты же это прекрасно понимаешь?

– Да. Я не хочу, чтобы кто-то из вас умирал.

– Это не в наших силах, малыш. Я пришел к тебе, чтобы сказать, что с папой будет всё в порядке и, чтобы ты не боялся.

– А Дина, Валек?

– Она останется там, – Валик вздохнул. – Она тоже очень полюбила тебя и ей жаль оставлять тебя.

– Вас убила Светка? – Алик сам не знал, почему так решил.

– Её брат. Они договорились убить папу и тебя. Получилось, что попали на меня, его и Дину. Ты прав был, Алинька. Напрасно мы тебя не послушали. Да вот только после драки кулаками не машут, – Валик грустно улыбнулся.

– Тебе больно было?

– Нет.

– Страшно?

– Нет, Алинька. Умирать не страшно. Бог знает все наши грехи и рассудит всё. Он строг, но не слеп. Береги папу, вы нуждаетесь друг в друге. Да, за Даном присмотри, он старый уже, – Валик склонился к Алику и поцеловал его в щеку. – Прощай, Алинька. Прости, если что не так было, и что не послушал тебя.

– Ты навсегда уйдешь?

– Нет, я иногда буду приходить. Прощай, – он встал.

– Прощай.

Алик видел, как Валентин стал светлеть и превратился во что-то похожее на облачко, а затем исчез. Алик лег и снова уснул.

Похоронили Валентина и Дину через три дня рядом с могилой дедушки, прабабушки и прадедушки. Все взрослые волновались, что Алик будет бояться, но он не боялся. Он плакал от чувства потери Валентина и Дины. Плакали на похоронах многие. Когда могилы засыпали и все ушли, он ещё довольно долго стоял там вместе с Даном, Нелей Викторовной и дядей Ильей. Дан за эти дни осунулся и постарел. Даже седины у него прибавилось.

Потом был месяц, страшнее которого в своей жизни Алик не помнил времени. Отец был в больнице и так и не приходил в себя. Алик понимал, что все взрослые ждут, что он умрет, но он-то знал, что отец останется жив. Дан продолжал стареть прямо на глазах. Зоя приходила каждый день. У неё и у Нели Викторовны были постоянно заплаканные глаза, они о чем-то шептались на кухне и плакали вместе. Алика стала тяготить квартира Дана, которую он так любил раньше. Он хотел домой и начал просить Дана вернуться туда. После недели уговоров Дан согласился, и они вернулись в дом. Здесь всё было, так же как и раньше, только в коридорчике возле кухни были переклеены обои, а в кухне появился новый угловой диван. Куда делся старый, Алика не интересовало. Он мог часами сидеть в комнате отца или Валика. Дни тянулись медленно, время, казалось, остановилось. Ещё тягостнее были вечера. Дан, чтобы Алику не было скучно, каждый день привозил ему новые кассеты с мультфильмами, Неля Викторовна ходила с ним гулять, приезжала Зоя и другие знакомые. Дан почти целый день был в больнице у отца. Приезжал он под вечер усталый и подавленный, о чем-то тихо разговаривал с Нелей Викторовной и много курил.

В один из таких тягостных вечеров приехал дядя Костя. Он привез Алику книжку в подарок и устроился с Даном в комнате с камином. Алик сидел в гостиной и листал привезенную книжку. Невольно в тишине дома он слышал их тихий разговор.

– Понимаешь, Костик, это не жизнь и не смерть. У него нет никаких рефлексов, не реагируют на свет зрачки, он дышит с перебоями… – Алик понял, что Дан говорит об отце. – Сердце уже трижды становилось, а потом само начинало работать, трижды он по идее должен был умереть, но он жив… Относительно жив…

– Сколько это может продолжаться?

– Не знаю. Никто не знает. С одной стороны я не переживу, если он… – Дан осекся и долго молчал, затем тяжело вздохнул и продолжил. – С другой – я с каждым днем всё с большим ужасом вхожу в палату и смотрю на него.

– Он сильно похудел?

– Да, конечно. Господи, чем я заслужил такое наказание сначала пережить брата, с которым даже чихали одинаково, теперь пережить мальчишек, родней которых у меня, разве что, останется Алик?!

– Дядя, может, не стоило пока возвращаться сюда с Аликом? – спросил Костя.

– Это он попросил.

– Ты посмотри на него – он же превратился в маленького старика. Он же мультики, которые ты привозишь, смотрит только чтоб тебя не обидеть.

– А что мне делать было, Костя?

– Не знаю. Может, ты бы Нелю с ним куда-нибудь отправил? А, если что-нибудь случится, уже б привезли его.

Алик поднялся и пошел к ним в комнату. Дан и Костя обернулись на звук его шагов.

– Что ты, Алинька? – спросил Дан.

– Ничего. Просто я хотел сказать, что никуда не поеду и что с папой ничего не случиться. Он скоро поправится.

– Тебя никто никуда не отправляет, – Костя немного смутился. – Я просто предложил дедушке, что бы ты и бабушка поехали отдохнуть.

– Я никуда не хочу ехать. Папа поправится, и мы с ним поедем.

– Конечно, – опустив глаза, сказал Дан. – Только вот папа, может, поправится не очень скоро.

– Ну и что? Я подожду.

– Лето может кончится, Алик, а ты никуда не успеешь съездить, – резонно заметил Костя.

– Значит, мы поедем с папой в следующем году.

Дан шумно вздохнул, отвернулся и закурил. Костя посмотрел на Алика с нескрываемой жалостью. Алик понял, что ему никто не верит, что отец поправится.

– Я знаю, что папа поправится! – настойчиво повторил он.

– Конечно, Алик, – Костя опустил глаза.

– Ты просто не веришь мне, а я точно знаю! – Алика больно задело то, как была произнесена последняя фраза.

– Откуда, Алик? – Костя не поднимал глаз. – Мы все надеемся…

– А я знаю! – перебил его Алик. – Мне Валек говорил.

– Валек?! Когда?! – Костя удивленно посмотрел на него.

– Ночью, после того, как его убили.

– Что ты говоришь, Алик?! – Костя выглядел почти испуганным. – Валек не мог тебе этого сказать. Он ведь умер!

– Мог. Он приходил ко мне и сказал, что папа обязательно поправится. Не веришь? – Алик готов был заплакать от обиды.

– Я тебе верю, – глухо сказал Дан. Алик повернулся и столкнулся с его напряженным взглядом. – Иди, малыш, побудь с бабушкой, а мы ещё поговорим.

Алик пошел к Неле Викторовне. Он слышал, как Костя заговорил, когда он вышел из комнаты:

– Дядя, смотри, малец свихнется в такой обстановке! Ему уже и покойники мерещатся.

– Может он и прав, – с сомнением сказал Дан.

Ночью Алик снова долго не мог уснуть. Его охватило ощущение безысходности, оттого, что ему не поверили. Он попробовал то же сказать бабушке, но она только вздохнула, погладила его по голове и снова заплакала. В какой-то момент он и сам засомневался, действительно ли появлялся Валентин или ему почудилось. Кроме того, его охватил страх, что если Валентин только почудился, отец может умереть, а он останется один. Он снова вспомнил лужи крови и тело на полу, потом похороны, и заплакал. Дверь его комнаты бесшумно открылась, и вошел Валентин. Он, как в прошлый раз, присел на край кровати и кончиками пальцев коснулся его щеки. Прикосновение было как дуновение ветерка.

– Не плачь, Алена, – сказал он так же, как и в прошлый раз, очень тихо, но очень ясно.

– Они не верят мне, – всхлипывая, сказал Алик. – Они думают, что папа умрет, а ты мне показался.

– Папа не умрет. Потерпи ещё совсем немного, и ты его увидишь. Все могут не верить, но главное, чтобы верил ты.

– А почему они не верят, что я тебя видел?

– Это их право верить или не верить. Папа тебе поверит. Кстати, Дан тоже немного верит. А теперь не плачь и спи.

– Ты придешь ко мне ещё?

– Конечно, Алинька. Я же обещал, – он улыбнулся.

Прошла ещё одна неделя. Алик стал замечать, что появившаяся на какое-то время после разговора в комнате у камина, надежда в глазах Дана, стала снова затухать. В тот день он с утра, как обычно, поехал к отцу в больницу и вернулся примерно через два часа. Вид у него был совершенно подавленный. Он прошел к бабушке, которая готовила обед. Алик видел, что он идет на кухню, и пошел следом, чтобы спросить как отец. Он остановился у двери кухни и прислушался. Сквозь узорчатое стекло он видел силуэт Дана, сидящего возле стола, уронившего голову на руки. Рядом с ним села бабушка и тронула его за плечо.

– Что там, Данюша?

– Совсем плохо, – не поднимая головы, сказал Дан. Голос у него был странный, не такой, как всегда. – Он умирает, Неля. Я не смог там остаться…

Алик понял, что Дан плачет. Ему самому захотелось плакать. Он тихо отошел от двери, и в этот момент зазвонил телефон. Из кухни вышел Дан с красными глазами и дрожащей рукой снял трубку с телефона в коридоре. Алик с замирающим сердцем наблюдал за ним.

– Я слушаю, – севшим до неузнаваемости голосом сказал он. – Да, это я… Что?… Что?!… Когда?!… Сейчас я буду! – он повесил трубку, прислонившись к стене, закрыл глаза и прошептал. – О, Боже!

– Дан, что случилось?! – из кухни спешила Неля Викторовна.

– Влад в себя пришел.

– Что?! – бабушка выронила из рук чашку.

– Пришел в себя. Я в больницу поехал, – уже тверже сказал Дан.

После его отъезда бабушка расплакалась. Алик подошел к ней, подобрал с пола осколки чашки и спросил:

– Бабушка, почему ты плачешь? Папа ведь поправится. Ему уже лучше.

– Конечно, Алинька, – Неля Викторовна прижала его к себе.

– Тогда почему ты плачешь?

– Разбила любимую чашку.

Дан приехал под вечер. Он подхватил Алика на руки чуть ли не с порога. Впервые за последний месяц он улыбался. У него было усталое измученное лицо и счастливые глаза.

– Алена, тебе привет от папы!

– Ему лучше? – Алик радовался от души.

– Лучше. Он даже разговаривает.

– Вот видишь, я же говорил, а вы все мне не верили! – Алик рассмеялся.

– Что там, Дан? – выходя в прихожую, спросила бабушка.

– Неля, он будет жить! Он говорит, видит, слышит! Слабый, правда, но это совсем другое!

– Господи! – бабушка всплеснула руками. – Слава Богу!

Вечером Дан ещё раз уезжал к отцу в больницу, приехал он, когда было уже темно. Сразу после этого приехали дядя Илья, дядя Костя, ещё очень много народа. Они долго сидели в комнате с камином. Сначала рассказывал им что-то Дан, потом они его спрашивали наперебой, потом их всех охватило такое веселье, что трудно было себе представить. Они смеялись, снова наперебой говорили… Под звуки их голосов Алик засыпал у себя в комнате и чувствовал себя совершенно счастливым.

В ту ночь к нему снова пришел Валентин. Всё повторилось, как и в прошлый раз.

– Валёк, папе лучше! – радостно сообщил Алик.

– Я знаю, малыш, – Валик улыбнулся, – я ведь говорил тебе. Теперь потерпи ещё немного, и ты его увидишь. Всё будет очень хорошо. – Сейчас я должен идти.

– Когда ты придешь ещё?

– Не знаю, но приду. Я приду, когда буду тебе очень нужен.

– Ты мне нужен всё время.

– Я бы остался, но не могу. Прости, Алик.

– Приходи почаще, ладно? – Алик немного расстроился. Он очень любил Валентина, почти как отца.

– Постараюсь, – Валентин грустно улыбнулся. – Спи. Тебе пора спать. Береги папу. Ему будет тяжело, особенно первое время.

– Хорошо. Приходи.

Отца Алик увидел немного больше чем через неделю. Отец сильно похудел, осунулся, глаза стали печальными, белые волосы приобрели какой-то странный оттенок. Отец теперь казался старше. Когда Алик сказал ему о том, что видел Валика, он, в отличие от остальных, поверил. Теперь они виделись каждый день. Отец поправлялся, но веселее не становился. Иногда, когда он видел Алика, на его губах появлялась слабая улыбка, но это бывало не надолго. Когда отца выписали из больницы, и он вышел на работу, они снова стали жить вместе в доме. Только когда отец дежурил по ночам, Алика забирал к себе Дан. Жизнь потихоньку стала возвращаться на прежний круг за исключением того, что отец почти не спал по ночам: он метался во сне, вскрикивал, просыпался. Алику было жаль отца, но помочь чем-либо ему он не мог.

Зимой отец снова заболел. Ему стало плохо прямо на работе. В ту ночь к Алику снова пришел Валентин и сказал, что с отцом всё будет в порядке. Теперь Алик знал, что по-другому быть не может и пытаться уверять в этом окружающих не стоит, нужно просто верить. Он верил. Отец проболел месяц, потом какое-то время находился дома. Ещё через месяц он ушел с работы из больницы и занялся работой в фирме, которую Алик знал, основали втроем он, Валентин и Дан, но работал в ней пока Дан. Теперь место Дана занял отец. Всё было, в общем, не плохо, если не считать, как спал отец, и того, что он не улыбался никому, кроме Алика. У них снова стали часто бывать гости, отец был таким же гостеприимным хозяином, как и раньше, но Алику иногда казалось, что отец просто не хочет огорчать окружающих. К ним приезжали Джейн и Пол. С ними отец тоже пытался казаться веселым, но Алик знал, что на самом деле ему очень грустно. И Алику от этого тоже становилось очень грустно. У отца начались временами носовые кровотечения, сильные головные боли, от которых он терял сознание, укладывавшие его на несколько дней в постель. Вскоре у отца появились три телохранителя – Сергей, Андрей и Леша. Алик знал, что на телохранителях настоял Дан, чтобы они всё время были рядом с отцом и, если возникала необходимость, занимались его лечением и выполняли его поручения. К тому, что кто-то из них находится постоянно в доме, когда отец дома, Алик, как и отец, привык быстро. Алику с ними было даже весело. У отца стали снова появляться знакомые женщины, но на ночь не оставался никто из них. Как бы поздно не было, их отвозили домой. Отец поменял машину. Теперь у них была темно-зеленая «Вольво». Ещё у них стал часто бывать новый человек – Эрик. Он работал в фирме, чем занимается, Алик не интересовался, но когда он приезжал к ним, то с ним было интересно. Эрик был моложе отца, светловолосый, строгий с виду и большой любитель всяких шалостей на деле.

Так прошло четыре года. В их жизни почти ничего не менялось, за исключением женщин, бывавших у отца. Добавилась ещё одна машина – «Кадиллак». Отец, после того, как выписался из больницы, ни разу не стригся, и теперь его волосы служили дополнительным предметом восхищения у женщин. Алику тоже нравилось, когда он прихватывал их сзади черной ленточкой или заплетал в тугой «колосок». Как-то Эрик сказал, что с длинными волосами отец похож на дворянина средних веков. Глаза отца по-прежнему оставались такими же печальными и тоскливыми. Он часто ездил на кладбище, Алика с собой туда почти никогда не брал. Когда он вместе с Даном уезжал в Штаты, Алик жил у бабушки. Всё также раз в год к ним приезжали Пол и Джейн. Алик ездил летом отдыхать с отцом. Обычно сначала они ехали куда-нибудь на море, потом в Прибалтику, останавливались в дорогих гостиницах, и Алик получал полную свободу действий. Ни отец, ни ездивший с ними кто-либо из телохранителей его не контролировали, а вели себя с ним, как с равным. Вообще все взрослые, из знакомых отца, и Дан, вели себя с ним, как с равным. Он мог поговорить с ними на любую тему, не боясь, что его одернут или пристыдят. Ему не говорили: «Ты ещё не дорос до этой темы». Алик знал, что никто из его приятелей и одноклассников такой свободой похвастаться не может. Он продолжал увлекаться музыкой и языками, вместе с отцом ездил играть в теннис и сквош, с удовольствием бегал с ним по утрам, очень легко учился. К четырнадцати годам он свободно владел английским, французским, немецким и испанским. Среди знакомых он всегда был душой компании и негласным лидером, хотя к лидерству не стремился.

Неприятности начались, как всегда неожиданно, на фоне полного благополучия. Несколько дней отец ходил встревоженный, о чем-то тихо переговаривался с Даном, Эриком и телохранителями. К ним приезжал дядя Костя, ставший к тому времени начальником уголовного розыска, и отец тоже долго о чем-то с ним и Даном секретничал на кухне. Алик не пытался интересоваться, о чем идет речь, решив, что это что-то связанное с деловыми вопросами.

Приближался старый Новый год. По этому поводу в школе решили устроить дискотеку. Когда вечером Алик собрался уходить, к нему в комнату зашел отец.

– Ты куда-то уходишь? – спросил он, глядя, как Алик одевается.

– На дискотеку. А что?

– Куда?

– В школу. Часов в девять вернусь. Я тебе нужен?

– Ты мне всегда нужен. В частности, сегодня можешь идти, только осторожно. Может тебя отвезти и встретить?

– За ручку подержать? – Алик повернулся и улыбнулся. – Что случилось, па?

– Ничего. Просто осторожно, – отец потрепал его по плечу.

Причину тревоги отца Алик понял, когда в полдевятого возле дома его остановили двое незнакомых мужчин. Одеты они были довольно прилично и показались Алику чем-то знакомыми. В стороне стояла их машина.

– Парень, не ты Владислава Павловича сын будешь? – спросил один из них.

– Да, а что? – Алик остановился. На улице было довольно холодно, от мороза пощипывало щеки.

– Нам кое-что передать ему нужно. Не успели раньше, а сейчас уже неудобно беспокоить.

– Ничего страшного, он ещё не спит, – у Алика почему-то появилось какое-то нехорошее предчувствие.

– Лучше ты передай, – стоявший перед ним мужчина нехорошо улыбнулся. – Нельзя быть таким жадным при таких бабках. Так и скажи ему, если к утру не околеешь.

– Вот вы и скажите.

Алик хотел было идти, но сзади его перехватили рукой под подбородок, а стоящий перед ним нанес удар под ложечку. У него перехватило дыхание, и черное звездное небо закрутилось перед глазами. Мужчины действовали с завидной быстротой. Пока Алик хватал открытым ртом воздух, его ударили ещё раз, повалили на землю, заклеили скотчем рот и чем-то связали руки. Дальше его методично продолжали избивать ногами, пока он не потерял сознание.

Очнулся Алик в доме. Было тепло, пахло нашатырем. Он лежал на диване в гостиной, рядом были отец и Леша. У Алика ужасно болела голова и веки казались настолько опухшими, что глаза превратились в щелки. Тяжело было дышать, каждый вздох отдавался резкой болью в правом боку.

– Ну, как ты Алинька? – голос у отца был севший до неузнаваемости.

– Бок болит, – пожаловался Алик, – и голова…

– Тошнит?

– Нет. Глаза не открываются.

– Полежи, сейчас «скорая» приедет.

– Алик, кто это был? – спросил Леша.

– Не знаю. Два мужика. Они сказали, если к утру не околею, передать тебе, что нельзя быть таким жадным при таких бабках.

– Где они тебя встретили?

– Возле дома. Па, мне в туалет нужно, – Алик попытался встать, но голова закружилась.

– Держись, – отец легко, как маленького, поднял его и пошел с ним в ванную.

Алик взглянул на себя в зеркало и ужаснулся. Лицо действительно сильно опухло, под глазами появились красные «очки», губы были разбиты. Его стошнило. Несколько минут его рвало, отец поддерживал его, чтобы он не упал. С трудом Алик умылся, держась за отца, вернулся в гостиную. Когда он лег, стало немного легче.

– Я долго там был? – спросил Алик.

– Я в девять покурить вышел и к калитке подошел, – ответил отец. – Ты уже лежал. Долго тебя били?

– Не знаю. Наверное, нет. Я к дому подошел в полдевятого. Машина в стороне от двора не стояла?

– Нет.

– Значит, точно не долго, – Алик посмотрел на отца, и его охватила нестерпимая жалость. У него был совершенно измученный вид и серые губы. – Па, не волнуйся, всё будет в порядке.

– Конечно, Алена, – отец отвернулся. – Конечно, всё будет в порядке.

«Скорая» увезла Алика в больницу. У него оказалось сотрясение мозга, сломано два ребра и масса ушибов. Отец просидел с ним, почти не выходя, трое суток. Потом Алику стало немного легче. Через две недели отец забрал его домой, но в школу он не ходил ещё три недели. Мужчин, избивших его, нашли. Начались разбирательства с милицией, которые, благодаря Косте, продлились недолго. Отцу все эти передряги на пользу явно не пошли. Вид у него был чуть лучше, чем тогда, когда он вышел из больницы: глаза окончательно потухли, взгляд был усталый и тяжелый. Как он ни старался, улыбнуться, у него уже не получалось. За неделю до того, как Алику пойти в школу, к ним приехал Эрик с несколькими незнакомыми молодыми мужчинами. Они просидели весь вечер. Алик, как обычно был вместе со всеми. Шел непринужденный разговор, к Алику относились как к равному. Через два дня отец спросил: