– Олежка… Олежка, сыночек… живой… вернулся…

– Вернулся, – выдавил Олег из себя.

– Мама, что случилось? – в веранду выглянула Оксана и в следующий момент вскрикнула. – Папа, Макс! Олежка вернулся!!!…

ОХОТА. ВОЗВРАЩЕНИЕ.

Человек.

Из кустов вышел волк. Неожиданно Олег почувствовал себя безмерно уставшим. Он с минуту смотрел на волка, а волк на него.

– Ступай, серый. Завтра мы уже не будем тебя тревожить, – тихо сказал он.

Волк послушно, будто понимая, о чем его просят, ушел в лес. Этой ночью он выл всего лишь один раз и где-то далеко…

Волк.

Под лапами снова был снег, а со слепяще-синего неба раздавался грохот, от которого хотелось поджать хвост и убежать. Волк знал, что это прилетело чудовище за людьми. Чудовище опустилось на поляну, в его брюхе открылась дыра и к ней побежали люди. Они побросали в эту дыру шкуры, какие-то предметы и скрылись в ней сами. Чудовище загрохотало сильнее и поднялось в небо…

Человек.

Вертолет поднялся в воздух. Домик и лес остались внизу. Костя с облегчением вздохнул.

– Как поохотились, хлопцы? – спросил пилот.

– Отлично, Андрей! – отозвался Олег.

– Отлично, – как эхо повторил Костя.

Через пять минут он уснул сном праведника. Олег смотрел на него и думал, что больше вместе они охотиться не будут…

– Олег, а ведь сегодня волк только раз выл, – заметил Гена.

– Это ещё ничего не значит, – медленно ответил Олег. – Рано или поздно он вернется, чтобы мы вернули долги… По крайней мере, кому-то из нас их возвращать придется… За всё нужно платить…

ОЛЕГ. ПАМЯТЬ.

Глава 26

Когда Олег открыл глаза и не сразу понял, где находится. Похоже было, что белые стены встали на цыпочки и тянутся вверх. Потолок тоже был белый и старательно прижимал эти стены, чтобы они оставили свое нелепое занятие. В окно бил яркий солнечный свет. Так он мог хотя бы понять, что сейчас день, где-то около полудня. И находился он, кажется, в больнице. Олег повернул голову и увидел рядом с кроватью, на которой лежал, стойку с целой кучей приборов. К его груди прилипли две присоски с проводами, идущими к осциллографам. На одном из них зеленый зайчик выписывал замысловатую кривую. Очень веселенькую кривую: вверх-вниз, вверх-вниз. Вряд ли на том свете стали бы утруждать себя наблюдением за такими вот зайчиками и кривыми. Он остался жив, и это радовало. Наконец-то весь кошмар, который продолжался невероятно долго, подошел к концу. Олег попробовал глубоко вздохнуть, но ничего не получилось. Он начал кашлять. Было такое ощущение, что грудная клетка разрывается на части, а воздуха всё не хватает. Из-за этого кашля он даже не слышал, как кто-то подошел. Наконец ему удалось сделать вдох-выдох. Это принесло невероятное облегчение. Только теперь Олег увидел, что рядом стоит женщина в белом халате. Значит, он не ошибся – он попал в больницу. Олег вопросительно посмотрел на женщину. На вид ей было около сорока. У неё было спокойное лицо и голубые глаза. Такие спокойные и добродушные лица обычно внушают доверие.

– Добрый день, Олег Леонидович, – поздоровалась она. – Как самочувствие?

– Кажется, лучше, – ответил Олег и удивился, насколько у него хриплый и сдавленный голос. – Давно я здесь?

– Два дня. Давайте знакомиться поближе. Меня зовут Валентина Федоровна. Я – ваш лечащий врач.

– Очень приятно, – ему действительно было очень приятно.

– Сейчас я вас посмотрю, кое-что выясню у вас, и мы решим, что же дальше с вами делать.

– А что со мной можно делать? – удивился Олег.

– Я имела в виду, ваше лечение. Сесть можете? – она сняла с его груди присоски.

– Попробую.

Олег никогда в жизни не думал, что станет таким мокрым, от того, что сядет. Как гору свернул. От перемены положения и от слабости у него закружилась голова. Он вытер вспотевший лоб и посмотрел на Валентину Федоровну. Она взялась за стетоскоп и начала его слушать. Попытка, по её просьбе, глубоко вдохнуть закончилась новым приступом кашля. Она терпеливо подождала, пока Олег накашлялся, и стала пальцами постукивать его по ребрам и по спине. Олегу было ужасно неловко из-за того, что он был таким мокрым. Ещё и голова кружилась. Наконец Валентина Федоровна велела ему лечь. Это было очень кстати, потому что ещё минута, и он просто упал бы.

– Теперь давайте посмотрим на вашу печень, – она очень заботливо пощупала правый бок, и видимо осталась довольна.

– На месте печень? – спросил Олег.

– Да, на месте, – она улыбнулась. – Раз вы шутите, это верный признак того, что скоро поправитесь. Давайте посмотрим ещё, что здесь делается, и потом поговорим.

Только сейчас Олег обратил внимание, что у него слева на груди небольшая повязка. Валентина Федоровна аккуратно отодрала пластырь и посмотрела на то, что под ним. По-видимому, там тоже всё было в порядке.

– Сейчас девочки освободятся и положат свежую повязку. Теперь давайте выясним, как давно вы стали нашим больным?

– Два дня назад, – Олег удивленно посмотрел на неё.

– Вы меня неправильно поняли. Ваши родители, Оксана Леонидовна и Максим Георгиевич сказали, что вы вернулись домой уже больным и что-то говорили о том, что вас где-то лечили. Может быть, я не всё правильно поняла? Кроме того, у вас на лице и руках характерные следы обморожения. Меня интересует, когда вы вообще заболели.

– Вообще, – он наморщил лоб, стараясь сообразить, какого же числа у него начался кашель. – Где-то пятнадцатого сентября.

– А вы знаете, какое сегодня число?

– Если я здесь два дня, то первое декабря.

– Всё правильно. Вы не пытались лечиться за всё это время?

– Как вам сказать? – объяснять ей всё было бы слишком долго. – В некотором роде. Случилось так, что я остался один в лесу и выбирался к лесничеству очень долго. Когда я пятнадцатого ноября туда вышел, то уже почти не мог дышать. Лесник меня травками с неделю поил, в бане парил. Легче мне стало настолько, что я смог добраться домой. Дорога заняла пять дней.

– А ещё полтора месяца?

– Понимаете, я был в тайге с геологической партией до двадцать восьмого сентября.

– Тогда почему вы остались там ещё на столько? – она удивленно посмотрела на Олега.

– Я сорвался с обрыва. Меня посчитали мертвым. Я был до первого октября без сознания.

– Да… – она внимательно смотрела на Олега. – Странная история. Если всё это так, то вам невероятно повезло.

– В чем?

– Вы в рубашке родились. Сорваться с обрыва и остаться живому. Добираться, как я поняла, по морозу до жилья полтора месяца и снова остаться живому. И добраться сюда, с таким жутким плевритом, это тоже было чудо. У вас было настолько много жидкости в легких, что непонятно, как вы дышали.

– Добраться к вам, чудом уже не было. Разве что «скорая» по дороге куда-нибудь врезалась.

– Слава Богу, обошлось без этого. Я имею в виду вашу дорогу от лесничества до дома.

– Тогда вы правы, я родился в рубашке.

– Кстати, если вы сорвались с обрыва, какие-то повреждения у вас ещё были?

– Наверное, – Олег почувствовал, что начинает уставать. – По всей видимости, у меня было сотрясение мозга: были сильные головные боли, головокружение и рвота. Ещё спиной ударился. Спина у меня болела тогда, болела у лесника, по дороге домой и болит сейчас. Но это терпимо. Руки-ноги остались целы. Обморозился, как вы заметили, но, кажется, это уже почти отошло.

– Завтра, если вы будете хотя бы в таком же состоянии, я обязательно вызову нейрохирурга и травматолога для консультации.

– Может быть, так обойдемся? – Олегу не хотелось, чтобы его снова начали допрашивать с пристрастием.

– Олег Леонидович, не капризничайте, – она примирительно улыбнулась. – Я училась у вашего отца и думаю, что за то, что я не приглашу консультантов, он меня не похвалит.

– Тогда можно вы им скажете, что я ничего не помню или меня долго расспрашивать нельзя?

– Почему? – она удивилась.

– Я устал.

– Обещаю вам, что расспросами вас утомлять никто не станет. И я вас не буду больше сегодня утомлять. Отдыхайте. Если к вечеру не станет хуже, я обещаю пустить к вам Марину Сергеевну и Оксану Леонидовну. Пока я пускала только Леонида Владимировича. Он уехал не особенно давно.

– Спасибо, – Олег попытался ей улыбнуться.

Валентина Федоровна ушла, оставив его одного. Олег закрыл глаза и почти сразу провалился в сон. На той грани, когда уже почти совсем спишь и не можешь открыть глаза, заботливый женский голос спросил у него:

– Олег Леонидович, нужно поесть. Вас покормить?

– Потом… – промурлыкал он сквозь сон, повернулся на бок и зарылся головой в подушку.

Глава 27

Проснулся Олег, когда за окнами начало смеркаться. В палате горел свет. Он настолько крепко спал, что даже не почувствовал, как ему заменили наклейку на груди. Зато, выспавшись, он почувствовал себя значительно лучше. Даже приступ кашля был не таким изнуряющим. В палату заглянула медсестра. Это была совсем молоденькая девчонка, у которой на лбу большими буквами было написано «какую бы мне шкоду сделать?», а выглядеть она хотела страшно серьезной.

– Как вы себя чувствуете, Олег Леонидович? – спросила она, ну, очень строго.

– Вполне прилично, – Олег старался не рассмеяться.

– Сейчас температуру нужно измерить. Потом я приду и сделаю вам уколы.

– Без уколов никак нельзя? – спросил он, когда она сунула градусник ему под мышку.

– Конечно же, нельзя, – назидательно ответила она. – Вы напрасно боитесь.

– Я не боюсь. Просто я не люблю уколы.

– Ну, любите вы их или нет, а делать всё равно придется.

– Там Валентина Федоровна обещала мне свидание с родственниками. Она не передумала?

– Нет. В шесть часов. Сейчас четверть пятого. Недавно ушел Леонид Владимирович. Ему позвонила Валентина Фёдоровна, когда вы пришли в себя. Он сразу же приехал, но вы уже уснули, а он не разрешил вас, ни в коем случае, будить. Может быть, вас покормить? – забота из неё выплескивалась через край.

– Если я разрешу себя покормить, мы уколы замнем?

– Олег Леонидович, вы прямо, как ребенок маленький! Не замнем.

– Очень жаль. Тогда и кормить меня не нужно.

– Это почему же? – она насторожилась.

– Во-первых, я уже в состоянии поесть сам. Во-вторых, в шесть прибудут моя матушка и сестрица, и тоже возжелают покормить меня, как дитя малое. В-третьих, если очень честно, то я просто не хочу. Ваши уколы меня не напугали, и совесть ваша может быть чиста.

– Вполне убедительно. Давайте градусник.

Потом она сделала Олегу три укола, и они познакомились. Её звали Наташа. Она уже не пыталась быть такой строгой и даже позволила себе улыбнуться. Потом она оставила Олега в покое до прихода мамы, Оксаны и Макса, пообещав вечером ещё наделать в нем дырочек. Олегу было жаль, что он проспал и не увидел отца.

Глава 28

Олег старался не уснуть, чтобы не прозевать, когда приедут мама и Оксана. Минуты тянулись невероятно долго, как в школе, когда урок не выучен и звонка всё нет и нет. «Нужно будет попросить, чтобы мне принесли часы и что-нибудь почитать, иначе, я рискую здесь свихнуться не хуже, чем в тайге в метель», – подумал он.

Их голоса Олег услышал издали. Они шли по коридору и о чем-то негромко разговаривали. Если бы он мог, он бы вскочил и, как мальчишка, побежал им навстречу. Сердце у Олега забилось, как у пойманной птицы. Дверь палаты открылась и вошли мама, отец, Оксана и Макс. Вот это был сюрприз – все вместе! Мама больше не плакала. Отец и несколько располневшая Оксана присели на стулья, мама на край кровати, а Макс оперся о спинку кровати.

– Как дела? Выспался? – улыбнулся отец.

– Как сытый удав, – пошутил Олег. – А вы как?

– Да мы-то нормально, – мама ласково погладила его по лицу. – Как ты себя чувствуешь?

– Почти здоров. Домой хочу.

– О, значит дела наши в гору! – отец рассмеялся. – Марина, я же тебе говорил, что чуть легче станет, в себя придет и домой сразу начнет проситься!

– Па, я дома с первого мая не был! – возмутился Олег. – Те несколько часов я в учет не беру.

– Теперь будешь. Скоро будешь. Чуть-чуть нужно подлечиться. И больше ни с какими партиями ты не уйдешь.

– Теперь не уйду. На работку мне передали, что я, вроде как, не умер?

– Передали, трудоголик! – кивнул Макс. – Я карты передал и блокноты с записями. Правильно?

– Правильно.

– Там ещё кисет был, – он лукаво улыбнулся.

– Ну? – Олег выжидающе смотрел на Макса.

– Так я его дома оставил. Правильно?

– Правильно, – Олег улыбнулся. – Это не для работы, это для удовольствия.

– Знаешь, на работе все в полном шоке. Один малый, Гена, кажется, не своим голосом орал в кабинете у начальника, что он всем с первой минуты твердил, что ты живой. Спрашивал, пускают к тебе в больницу или нет. Я сказал, что когда будут пускать, сообщу.

– Ты позвони и передай ему от меня большой-большой привет.

– Позвоню. Там и начальство к тебе рвется и следователь. Пока только нас вот пустили. И то, Леонид Владимирович словцо замолвил.

– Следователь? – Олег удивленно посмотрел на Максима.

– Макс, – Оксана строго посмотрела на мужа.

– Постой, постой, сестричка, – остановил её Олег. – Макс, папа, что произошло?

– Понимаешь, Олег, – отец нахмурился, – ведь в то, что ты сорвался с обрыва, поверил только один рабочий из партии и в поселке, потому, что не знали истинного положения дел и ваших отношений с Артёмом. Здесь в это поверило начальство Управления, но те, кто был в партии продолжали всем доказывать, что это не так. Ребята, кроме Гены, не утверждали, что ты жив, но и не были уверенны на сто процентов, что мертв, а, тем более что сорвался с обрыва без посторонней помощи. Мы, сам понимаешь, не поверили даже в то, что ты погиб… как ни старался доказать это Артём. Он же не думал, что ты вернешься. Позавчера приехала Вера. Она часто приезжала к нам, после всего этого. Артема я попросил не появляться. Она тоже подозревала что-то неладное. От нас она узнала, что ты вернулся. Знаешь, она даже заплакала от радости. Дома она рассказала Артёму. Он избил Веру, решив, что она дурачит его. Вовремя на шум зашел кто-то из соседей, и Вере удалось выбежать из квартиры. Она вернулась к нам. Через несколько часов появилась милиция. Артём повесился на лестничной площадке с очень интересной запиской в кармане. В своей смерти он просил винить нас.

– Дерьмо! – с отвращением произнес Олег. – И умереть нормально не смог! Что теперь будет?

– Да ничего, – успокоил его Макс. – Просто ребятам нужно собрать материалы для отказника. Так что, не волнуйся. Анекдот хочешь, по теме?

– Валяй.

– Умирает старый кляузник. Собрал детей и говорит старшему сыну: «Сынок, у тебя было всё, ты был ответственным торговым работником, но я тебя оговорил, написал на тебя кляузу. Тебя сняли с работы, посадили. За это время ушла твоя жена, дети от тебя отказались. Но, теперь, я каюсь. Прости!». Сын расчувствовался и простил его. Тогда обращается он к среднему сыну и говорит: «Сынок, ты был директором завода. Я написал на тебя кляузу. Тебя сняли с работы, ты остался тоже без всего. Прости, я каюсь!». Средний сын тоже расчувствовался и простил. Ну, обращается он к дочери: «Доченька, ты была младшенькой. У тебя всё было хорошо, но я стал писать письма твоему мужу, что ты распутница. Он бросил тебя, забрал детей. Прости меня, деточка!». Дочь тоже простила. Тогда папаша и говорит: «А теперь, дети, моя последняя просьба: когда я умру, переверните меня задом вверх, вставьте мне свечку и зажгите». Дети начали негодовать, нехорошо, мол. А он – не откажите в последней просьбе. Ну, воля умирающего – закон. Помер он, детки просьбу выполнили, сидят и плачут. Тут звонок в дверь. Открывают. Стоит милиционер и говорит: «Такой-то здесь проживал? Нам сигнал поступил – здесь над покойником глумятся».

– Это уж точно про нашего Артюшу! – Олег вместе со всеми рассмеялся, насколько смог. Посмеявшись, он спросил. – А Вера?

– Пока у нас. Потом посмотрит, – сказала Оксана. – Хочешь, мы завтра придем с ней вместе?

– Приходите. А что хорошего? Как наше пополнение? – Олег посмотрел на Оксану, а потом на сиявшего улыбкой Макса.

– Хорошего? – Оксана улыбнулась. – Через неделю я иду в декрет.

РУКА В ГИПСЕ, ВАРЕНЬЕ ИЗ АЛЫЧИ И НЕЖДАННЫЙ СПОНСОР.

Попутчик.

Вечерело. На город опускались светлые летние сумерки, почти такие же душные, как и предшествовавший им день. Людмиле Григорьевне позвонила одна из дежурных воспитательниц. Накануне главный приютский сорвиголова Саша Лещина сломал руку. Перелом оказался несложным и в больнице, наложив гипс, отпустили его под присмотр приютского врача. Целый день всё было почти нормально, а к вечеру, когда, врача уже не было, рука у Саши разболелась несносно. Воспитательница попробовала вызвать «скорую», но диспетчер посоветовал попробовать добраться до больницы своим ходом, потому, что все машины были на выездах. Накануне приютский врач сказал, что уезжает с семьей к родственникам за город на воскресенье и приедет только в понедельник утром. Звонок «на всякий случай, а вдруг ещё не уехал» результата не дал. Телефон врача ответил длинными гудками в трубке. Тогда она воспользовалась старым испытанным методом – позвонила Людмиле Григорьевне. Оставив все свои дела, Людмила Григорьевна приехала в приют. Саша, который никогда не плакал, сидел на своей кровати весь в слезах. Воспитательница и нянечка были совершенно растеряны и ничем не могли ему помочь. Ничего не оставалось, как ехать в больницу.

Людмила Григорьевна немного успокоила Сашу и вышла с ним за ворота приюта. Только сейчас она подумала, что стоило вызвать такси. На минуту она заколебалась, решая вернуться или попробовать остановить машину на улице. Лезть с измученным болью ребенком, у которого рука была в гипсе, в переполненный автобус было просто глупо. По улице проезжала иномарка. Без особой надежды Людмила Григорьевна подняла руку. Машина остановилась, дверь открылась. За рулем сидел русоволосый мужчина слегка за тридцать.

– Авария? – спросил он, улыбнувшись.

– Да, – ответила Людмила Григорьевна. – Нам в больницу нужно. В травмпункт. Вы не подвезете?

– Садитесь, – пригласил водитель.

– Спасибо, – Людмила Григорьевна очень обрадовалась.

– Ты, что ж, мужик, руки ломать вздумал? – спросил водитель, когда машина тронулась с места.

– На дерево залез, – шмыгнув носом, ответил Саша.

– Святое дело. Только падать учись, чтобы потом в гипсе по жаре не париться. Что случилось-то? – спросил он у Людмилы Григорьевны. – Гипс у вас уже вроде есть.

– Что-то ручка у него разболелась, даже плачет. Хотели «скорую» вызвать, а ничего не получилось. Вот, пришлось самим добираться.

– Да, лучше перестраховаться, – согласился водитель и снова обратился к Саше. – Ты, мужик, лучше бросай руки ломать. А то вон бабушке и отдохнуть вечером не дал. Бабушек лучше не волновать.

– Не бабушка я ему, – тяжело вздохнула Людмила Григорьевна. – У меня таких внуков пятьдесят три человека.

– Как это? – удивился водитель.

– Я – директор приюта. Своих у меня нет, а вот чужих – хоть отбавляй. Хотя, какие они мне чужие? Все, как свои.

– Не весело, – после довольно долгой паузы ответил водитель.

– Раньше это детдомом называлось и было у меня их всего тридцать, а теперь вот… Вроде бы и войны нет…

– Да, время… – как-то неопределенно ответил водитель.

У здания больницы он остановил машину. Людмила Григорьевна достала кошелек, но мужчина запротестовал:

– Оставьте! Право же, не стоит! Мне все равно было по пути.

– Да, но…

– Никаких «но», – отрезал он.

В травмпункте было очень много народу. Сидение в очереди заняло почти два часа. Потом ещё полтора часа ушло на то, чтобы Саше снова сделать рентген и наложить новый гипс. Людмила Григорьевна вышла на улицу, держа Сашу за руку. Как назло автомата поблизости не было, а медсестра в травмпункте, на вопрос, нельзя ли воспользоваться телефоном, чтобы вызвать такси, просто зарычала, что телефон служебный и её не интересует, как добраться среди ночи до приюта. К большому удивлению Людмила Григорьевна у выезда на улицу увидела уже знакомую машину. Водитель стоял рядом и курил.

– Долго же вы задержались, – сказал он, подходя. – Я уже подумал, что не заметил, как вы вышли.

– Вы что, ждали нас? – удивилась Людмила Григорьевна.

– Просто подумал, как вы назад добираться будете. Наверное, лучше будет, если я вас подвезу.

– Конечно, лучше, – согласилась Людмила Григорьевна. – Только вот неудобно, что вы так долго прождали. У вас, наверное, дела, дома вас ждут.

– Никаких дел у меня на сегодня уже нет, и дома меня никто не ждет, – водитель повернул ключ зажигания. – Так что, можете не беспокоиться.

– Ещё раз спасибо.

– Что там у вас было? – поинтересовался он.

– Оказалось, что неправильно наложили гипс. Пришлось новый накладывать.

– Не самое страшное. Будем надеяться, что всё до свадьбы заживет.

Когда водитель остановил машину напротив приюта, оказалось, что Саша спит. Людмила Григорьевна уже собиралась легонько потрясти мальчика за плечо, но водитель сказал:

– Не будите. Я его сейчас отнесу.

– Просто и не знаю, как вас благодарить, – Людмила Григорьевна окончательно растерялась.

– Никак. Жаль мальчика.

Пока шли по коридору приюта, Людмила Григорьевна обратила внимание, как бережно несет мужчина Сашу на руках, и как изумленно рассматривает ободранные стены и нищенскую обстановку. Он положил Сашу на кровать. Пока нянечка сняла с него сандалии, Людмила Григорьевна успела переговорить с воспитательницей. Мужчина уже повернулся, чтобы идти, когда Саша открыл сонные глаза и спросил:

– Ты придешь ко мне?

– Обязательно, – мужчина улыбнулся. – Спи и выздоравливай. Я обязательно приду.

Людмила Григорьевна и воспитательница невольно обратили внимание на происходящее. Хотя мужчина и улыбался, лицо его чуть заметно дернулось болезненной судорогой, и он поспешно отвернулся.

Людмила Григорьевна дошла с ним вместе до ворот приюта. Теперь ей предстояло добираться домой через полгорода. Перспектива была малоприятной. Мужчина будто прочитал её мысли и спросил:

– Вас домой подвезти или вы ночуете здесь?

– Это я совсем уж совесть потеряю, – Людмила Григорьевна уже немного успокоилась и позволила себе улыбнуться.

– Пока я приглашаю, не потеряете. Я же сказал, что меня никто не ждет, и дел у меня на сегодня нет.

– Тогда не откажите и вы мне в любезности. Я, как раз перед тем, как мне позвонила Наташа, варила варенье из алычи. Давайте я вас хотя бы чаем напою.

– Давайте, – кивнул мужчина. – Но с одним условием, что я никого у вас дома не потревожу. Время-то позднее.

– Как и вас, меня никто не ждет.

– Тогда прошу, – он открыл перед ней дверцу машины. – И давайте знакомиться поближе. Меня зовут Олег.

– А по отчеству? Я вам, хоть и в матери гожусь, но как-то неудобно.

– Просто Олег. Всё удобно. Я уже успел услышать, что вас зовут Людмила Григорьевна. Я не ошибся?

– Всё правильно, Людмила Григорьевна. А малыши меня действительно, когда попадают сюда, поначалу называют бабушкой. Пора, наверное, уже на пенсию. А как подумаю, что в четырех стенах одна останусь… Они мне как семья.

– Да, в четырех стенах одному выть охота, – с непонятной Людмиле Григорьевне тоской произнес мужчина. – А что бедненько у вас здесь так?

– Откуда богатству взяться? – теперь пришла её очередь говорить с тоской.

– Ну, слышал я, что в таких местах бедновато, но, насколько, представить не мог, – Олег покачал головой. – Это же нищета.

– Это мягко сказано – нищета! Любой нищий по сравнению с нами – Рокфеллер…

Спонсор.

Может быть, и забыла бы вскоре Людмила Григорьевна за повседневными заботами об этом ночном разговоре и об Олеге, если бы через неделю в приют без всякого предупреждения, не приехал сам заведующий отделом образования, представитель мэрии и с ними двое каких-то мужчин. Визит был неожиданным, как снег на голову. Мужчины остались на улице курить в компании представителя мэрии, а заведующий отделом образования зашел с Людмилой Григорьевной в её кабинет.

– Ну, Людмила Григорьевна! Ну, скромница! – садясь, сказал заведующий. – Вечно плакала на всех совещаниях о том, где денег достать, чтобы ремонт сделать! А спонсора нашла – так всех переплюнула!

– Какого спонсора? – оторопела Людмила Григорьевна. – Никого я не искала и никого не находила.

– Да ну! Будет вам скромничать! Самого Разданова, фирма «Новый день». Там такое целевое поступление денег на счет приюта!

– Какой день? Какой… как его, Раздванов? – Людмила Григорьевна подумала, что с ней что-то не в порядке.

– Да не Раздванов, а Разданов. Олег Леонидович. Хозяин фирмы «Новый день». Вы что, разве не слышали о такой фирме? Одна из самых богатых в городе. Вон его помощники стоят, его ждут. Он сейчас подъехать должен. Его что-то там задержало. Вот только одного не пойму, как вам удалось на него выйти? Он же вообще неуловимый и, как он говорит, «в благотворительность не играет». А здесь приехал к мэру и поинтересовался, почему такой бардак в приюте и какая сумма нужна, чтобы это всё в порядок привести.

– Да никуда я не выходила! – у Людмилы Григорьевны начало побаливать сердце.

– Чудес не бывает, дорогая Людмила Григорьевна! – ухмыльнулся заведующий. – Особенно с такими людьми, как Олег Разданов. Он про ваши, извините, развалины всё знает.

– А я вам говорю, что я никуда не ходила и ни о чем никого не просила! И не знаю я никакого Разданова!

– Тогда идемте знакомиться. Вон ваш неизвестный Разданов приехал, – с насмешкой произнес заведующий, кивнув в сторону окна. – Пророк-ясновидец с телохранителями!

Людмила Григорьевна смотрела в окно и чувствовала, как у неё становятся ватными ноги. У ворот приюта стоял шикарный «Мерседес». Из него вышли и шли в сторону стоящих у здания трое мужчин в официальных костюмах. Тот, что шел на полшага впереди был… Олег! Да, тот самый Олег, который подвозил её с Сашей неделю назад до больницы и который почти до полуночи пил у неё чай с вареньем из алычи и выслушивал её рассказы о приютских бедах.

– Ну, что, знаком он вам? – всё ещё с насмешкой спросил заведующий.

– Я понятия не имела, кто он такой, – пролепетала Людмила Григорьевна. – У меня ребенок руку повредил, а этот парень нас до больницы подвозил.

– Ой, Людмила Григорьевна! Что вы, как девочка, сказки мне здесь рассказываете?! То не знаете, то подвозил… Делать ему больше нечего, как кого-то куда-то подвозить! Таксиста нашли! – заведующий недовольно поморщился. – Ещё скажите, что живете рядом и чай по вечерам вместе попиваете!

– Один раз он у меня пил чай.

– Что ещё?! Хватит сказки придумывать! Я не ваши детки! Идемте делами заниматься! – бросил сердито заведующий и поднялся.

Людмила Григорьевна вышла следом за ним навстречу своим неожиданно солидным гостям. Последовали общие приветствия. Увидев её, Олег почти радостно улыбнулся. Сейчас она имела возможность рассмотреть его при ярком солнечном свете. У него было очень спокойное лицо и холодные зеленые глаза.

– Не ждали меня, Людмила Григорьевна? – спросил он.

– Не ждала, – призналась Людмила Григорьевна.

– Вот, утверждает Людмила Григорьевна, что понятия не имеет, кто вы и чем занимаетесь, – с несколько льстивой улыбкой сказал заведующий.

– Сергей Иванович, вы же знаете, что я на всех углах не люблю кричать, кто я и откуда, – он совершенно безразлично посмотрел на заведующего.

– Чем я обязана вашему визиту? – слишком уж официальным тоном спросила Людмила Григорьевна.

– Наверное, мне стоило приехать сначала к вам, – Олег теперь улыбнулся, как нашаливший мальчишка, но улыбка была совершенно обезоруживающей. – Но, коль скоро, я сделал всё наоборот, то давайте посмотрим, с чего лучше начать. Думаю, что до конца лета ремонтик мы вам успеем сделать и стенки ваши в порядок привести. Так как я, в силу занятости, могу что-то не успеть сам, или меня может не быть на месте, все проблемы будет решать Назир. А это генеральный директор фирмы «Флора», которая будет делать у вас ремонт, Федор Ильич.

Людмила Григорьевна провела своих гостей по зданию. Назир и Федор Ильич перебрасывались какими-то репликами и на ходу записывали что-то в блокноты. Телохранители Олега остались на улице. Олег снова смотрел с тоской на облезлые стены.

По окончании «экскурсии» гости пообещали через два дня начать делать ремонт, попрощались и потянулись к выходу. Олег задержался.

– Ещё раз извините, что всё вышло так сумбурно, – он улыбнулся.

– Вы хотя бы могли сказать кто вы, – Людмила Григорьевна не знала, как теперь себя с ним вести и что говорить.

– А какая разница? Я действительно был слишком далек от всего этого. Видите ли, я родился и вырос в идеальной семье. Я не преувеличиваю. У меня была своя семья, тоже идеальная… Были жена и дочь. Мы ждали второго ребенка, – улыбка сошла с его лица, и он с тоской посмотрел в окно.

– Где они теперь? – спросила Людмила Григорьевна.

– Погибли несколько лет назад. Ещё раз жениться я так и не решился. Довольствуюсь тем, что у меня есть племянница. И самому тошно, и боюсь второго раза, – он тряхнул головой, будто отгоняя свои мысли. – А в субботу… Не знаю почему, но я посчитал вас и Сашу бабушкой и внуком. У вас был такой вид расстроенный. Такой бывает только у родных бабушек. Потом я увидел всё это. А потом вы столько рассказывали. В общем, впечатлений мне хватило, чтобы в воскресенье не думать больше ни о чем, а в понедельник поставить на ноги всех, кого только можно. Так что ещё раз извините за плохое поведение и внезапное вторжение. Впредь обязуюсь так не делать – буду звонить и предупреждать. Я ведь действительно никогда и нигде не появляюсь. Не люблю я этого. Разве что в крайнем случае. Я прощен? – он снова улыбнулся.

– Почему вы решили, что на вас кто-то сердится? – поинтересовалась Людмила Григорьевна. – Это я должна рассыпаться в благодарностях за то, что вы делаете.

– Я уже объяснил – слишком сумбурно я это начал делать. И потом, я не слеп, чтобы не заметить, в какое замешательство вас всё это привело. Так как, прощен я или нет?

– Прощены, Олег Леонидович, – смягчилась она.