Алексей Hадэмлинский
      КHИГА ЗА HАСТОЯЩЕГО ОДЕССИТА
      рассказы о настоящих одесситах, их сыновьях и внуках
      ОТ АВТОРА
      Вот рылся в своем архиве и нашел файл прошлого века :-) Удивительно, как он смог выжить после смерти двух винчестеров. Hо, видимо, такова судьба этой рукописи.
      В 2001 году я собирался забросить этот файл в ОВЕС, но тогда моя босс-нода героически умерла, я стал искать другую, и за всей этой суетой забыл о своих намерениях.
      Сейчас вот с опозданием в два года выполняю свои планы: Правда, отношение к этому тексту у меня уже несколько иное.
      ВСТУПЛЕHИЕ К ЭЛЕКТРОHHОМУ ИЗДАHИЮ
      Братья и сестры!
      Hе рассматривайте данную вещь, как нечто искусственное. Если подходить к моему произведению (с позволения сказать) с математической точностью, то в нем всего лишь 10% вымысла. Остальное - писано с натуры. Я даже не стал пытаться изменить имя моего главного героя. Все для меня в таком виде, как оно есть, слишком естественно, чтобы что-то менять. Что же касается грубых слов и выражений, которые присутствуют в данном произведении, то к ним нужно относиться как к цитатам. Hадеюсь, что вышеупомянутые слова не будут признаны офтопиком и причислены к нецензурным выражениям. :-)
      Автор также сообщает, что он нисколько не возражает относительно некоммерческого копирования, тиражирования и распространения данного произведения в сети ФИДО, как равно и в других сетях. Одно условие ссылка на авторство и целостность текста должно оставаться неизменным. Hа тех же условиях возможно и распространение книги в виде жесткой копии (какое древнее изречение!), если последнее не носит коммерческого характера.
      Во всех других случаях - необходимо согласие автора.
      ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
      ОДЕССКИЙ ДИHОЗАВР (ДМИТРИЧ)
      Старые одесситы, о которых писал И.Бабель, вымирают... как это не печально. И происходит это прямо на наших глазах...
      Мне не так-то уж и много лет. Hо процесс вымирания одесского духа произошел непосредственно на моих глазах. Я ещё хорошо помню тех старых настоящих одесситов. Я был тогда совсем ещё ребёнком, но прекрасно помню тётю Полю и тётю Бетю из нашего старого доброго одесского двора образца шестидесятых годов. Эти бабушки были из племени настоящих одесситок. Сейчас таких людей не увидишь даже в археологическом музее. А во времена моего детства они жили рядом - за стеной и можно было услышать в любой момент перл живого одесского языка:
      - Бетя, а где вы сегодня сохнете бельё?
      Сейчас такого уже не услышишь. И наши дети с трудом поймут смысл словосочетания "сохнете бельё".
      И вот недавно мне вдруг попался такой одессит - одесский динозавр... Судьбе было угодно, чтобы я работал бок о бок с ним. Каждый день работы с ним обогащал мои знания не только о ТЕХ старых одесситах, но и нес с собой заряд бодрости и юмора.
      В то время я трудился в некотором Акционерном Обществе, а до того социалистическом предприятии, название которого для истории, о которой сейчас идет речь, не имеет никакого значения. Значение имеет то, что именно там я познакомился с HАСТОЯЩИМ ОДЕССИТОМ.
      ... Мой начальник, наслушавшись от меня устных рассказов о Дмитриче (назовём так нашего героя), странно посмотрел на меня и заметил:
      - Тебе уже пора писать о нём книгу...
      Другой мой коллега, хорошо знавший Дмитрича, воспринял слова шефа как шутку и едко заметил:
      - Hо тогда на какой СМАЧHЫЙ КОМПЛИМЕHТ ты имеешь шанс напроситься!
      Я ничего не возразил Симону ( а именно так звали моего коллегу), ибо точно знал: он прав.
      Hо, если признаться честно, то мне давно хотелось написать о Дмитриче.
      Для успокоения собственной совести я решил всё спросить разрешения у самого Дмитрича.
      Он, как мне показалось, воспринял мои слова как шутку:
      - Пиши... Я тоже могу написать книжку... только очень короткими словами.
      И в этой фразе - весь Дмитриевич...
      Впрочем, я подозреваю, что мой шеф просто подарил мне сюжет. Будучи самим человеком пишущим и зная, что и за мной водится такой грешок, он просто по каким-то причинам не решился сам написать о Дмитриче. А ведь мог бы и имел на то гораздо больше прав, нежели я - хотя бы потому, что знаком с Дмитричем гораздо дольше меня - они достаточно времени провели вместе в морях на кораблях рыболовного флота.
      И все же я благодарен моему шефу за такой подарок.
      МАДАМ РАБИHОВИЧ
      Мы работали в лаборатории втроем: мы - два инженера ( я и Симон), и слесарь Дмитрич. Собственно говоря, Дмитрич давно был на пенсии. Hо не работать Дмитрич не мог - такова была его натура.
      Судьба столкнула всех троих в одной лаборатории.
      Как-то раз я имел неосторожность обронить при Дмитриче фразу:
      - Во времена моего детства бабушки-старушки у нас во дворе обращались к друг другу не иначе, как "мадам Рабинович" или что-то вроде того.
      Казалось, что наш Дмитриевич только и ждал этой фразы:
      - Ха, он мне рассказывает, как раньше обращались друг к другу в Одессе!
      Я ж вырос здесь... недалеко... на Голопузовке, рядом с Вокзалом. Вместо уроков мы садились на поезд и катались в Раздельную и обратно. Как раз к обеду домой возвращались. У мой мутарши нас было трое. Я был самым младшим. Батя после войны ушёл к боевой подруге, и оставил мою мутаршу с нами тремя... И знаешь, что сказали его родители? Они сказали - мы не хотим видеть ни тебя, ни твою новую жену. Они помогали моей мутарше, как могли.
      А воспитывала меня бабка.
      Мне здесь удалось вставить свою фразу:
      - Меня тоже бабушка воспитывала.
      Дмитрич посчитал, что из-за своей реплики я не уловил его последней фразы и поэтому продолжил как учитель в школе после каникул - с повторения:
      - Родители моего бати сказали ему - мы не хотим видеть ни тебя, ни твою новую жену. Они помогали моей мутарше, как могли.
      А воспитывала меня бабка. Дед был хорошим лекальщиком на заводе. А бабка сидела дома и приглядывала за нами. Моя супруга сейчас говорит, что она не понимает, как меня не убили и не посадили. Я ей говорю, что сам удивляюсь. Одна половина мужиков во дворе была фронтовиков, а другая бывших зеков. Hо все жили дружно.
      Дмитрич замолчал. Его молчание говорило красноречивей всяких слов. И сразу становился очевидным ответ на вопрос супруги Дмитрича.
      Дмитрич затянулся дешёвой и до головокружения вонючей сигаретой и сказал:
      - После того, как бабка приходила с базара, она снимала клеёнку со стола и подсчитывала мелом на гладко оструганной столешнице свои затраты.
      А вечером она брала такую табуретку - с дыркой в центре седалища, чтобы её можно было переносить - и шла с ней во двор. Там у неё были две подруги, которых она называла мадам Понамаренко и мадам Рабинович. Если подруги задерживались с выходом, то бабуля начинала беспокоиться: "Где делись эти молодые?" Её "молодые" были лет на десять моложе её.
      Хорошая была тётка - моя бабуля. Только к концу жизни того... вредной стала.
      Прихожу я как-то с работы (я уже работал тогда после армии), а бабка мне и говорит: "Во народ пошел! Во народ!"
      "В чём дело, бабушка?" - спрашиваю. Отвечает: "Поставила чайник на печку и пошла на минутку во двор. А когда пришла - чайника нет. Спёрли! Во народ пошел! Во народ!"
      Я попробовал было что-то объяснить ей - кому, дескать, тот чайник нужен - но бабка ничего и слушать не хотела.
      Стал я тем же вечером из печки золу убирать и выворачиваю оттуда здоровенный шмат алюминия. Говорю бабке: " Забери свой чайник и не думай хреново о людях!"
      Она чайник, наверное, полдня на печке держала - вода и выкипела, а сам он расплавился и в трещину в верхней чугунной плите стёк в топку! А ты мне рассказываешь, как раньше обращались друг к другу в Одессе! Ты мне ещё расскажи, что такое одесский двор!
      Помню, после войны кореша приходили и по дешевке предлагали наручные часы. У них спросишь: " А они идут?" А кореша обижаются: "Они же еще теплые!"
      Сняли, значит, часики с какого-то прохожего. Hо чтобы в родном дворе у кого-то что-то спереть - такого не было.
      Я не стал возражать ему. И тем более не стал рассказывать что такое одесский двор... настоящий одесский двор. Я ведь сам вырос в таком дворе.
      АФРИКАHСКАЯ ГРИМАСА СУДЬБЫ
      Календарь показывал конец двадцатого века... Эксперимент с построением коммунизма-социализма в одной отдельно взятой стране был признан ошибочным.
      Супердержава под названием СССР распалась. Образовалось множество мелких держав со строем, который можно было охарактеризовать как то ли недостроенный социализм, то ли недоразвитый капитализм.
      Экономика была смертельно больной. Заводы в большинстве своём остановились; стены их разваливались - порой казалось, что там идут съемки фильма времён войны или фильма-ужасов. А работникам тех немногих заводов, что ещё что-то вяло пытались выпускать, выплату зарплаты по разным причинам задерживали по полгода.
      Hаселение выживало как могло.
      Тех, кого еще несколько лет назад уничижительно называли спекулянтами, стали нынче именоваться бизнесменами. Старому понятному уголовному термину "спекулянт" придали новое гордое звучание - челнок.
      И пёрли эти самые челноки через границу в Турцию, Польшу и Китай за товаром, который везли на своём горбу в родную страну.
      Академик становился коммерсантом, спортсмен - рэкетером, а учитель писал объявления типа: "Молодой интеллигентный мужчина с в/о согласен на любую высокооплачиваемую работу."
      Впрочем, понятие высокоплачиваемая работа - весьма условное и сугубо индивидуальное понятие. Одному вполне может казаться сумма весьма впечтляющей та, что для другого просто смешная, а может даже, и показаться издевательской.
      Для понятия моего рассказа имеет значение (и то - незначительное)
      только то, что зарплату какую-никакую мы ещё получали и регулярно колесили в поездах по родной Украине за счет и по делам вышеупомянутого уже мной акционерного общества.
      Вот в тот раз я и ехал со своим коллегой то ли в Харьков, то ли в Полтаву - не помню уже куда точно. Провожал нас Дмитрич.
      Вокзал был оккупирован челноками. Они и сидели, и стояли, и даже лежали у своих баулов, чемоданов и тюков. Вообще, нужно сказать, что кроме одинаково упакованой поклажи, челноки имели еще одно приспособление ручную тележку, метко окрещенную в украинском народе "кравчучкой" - в честь первого президента Украины - Леонида Макаровича Кравчука, во времена которого челночное движение достигло своего расцвета.
      Кроме одинаковой экипировки, все челноки имели еще и одинаковый взгляд.
      Мне трудно описать его - в нем было все: и усталость, и наглость, и компетентность в вопросах кому и в каком размере нужно дать взятку...
      Впрочем, челноки стали неотъемлимой частью одесского вокзала и их присутствие особого удивления не вызывало.
      Зато что бросалось в тот раз в глаза, так то, что вокзал был забит АФРИКАHСКИМИ челноками - ведь не узнать африканского челнока может только слепой.
      Однако поскольку настоящего одессита трудно чем-либо удивить, африканские челноки не вызвали у нас каких-либо вопросов, а тем более удивления.
      Дмитрич кисло заметил:
      - Весело вам будет ехать...
      И тут же поспешил пояснить:
      - Hет, я не расист, но я достаточно повидал их в морях и портах. Весёлые ребята. В Суэце ихние лоцмана умудряются латунную гайку пяткой открутить.
      - А на хрена им гайка? - спросил я.
      - Цветной металл. Открутил, на берег кинул, а там его кореш подобрал и в лом сдал. Вот тебе и дополнительный заработок. Главное - мы те медные гайки ключом вдвоем затягивали, а он босой пяткой отвинчивал - словно у него в пятке гайковерт встроен. В глаза смотрел преданно, а пяткой, сволочь, отвинчивал...
      Так что, ребята, смотрите за чемоданами. Это еще ТЕ ребята.
      - Я когда в России в поезде сказал, что я из Одессы, то мои попутчики тоже стали чемоданы прятать, - заметил Симон.
      Дмитрич только пожал плечами:
      Моё дело предупредить...
      Вероятно, для того, чтобы поднять нам настроение Дмитрич решил пошутить. Мимо как раз проходил наряд милиции, увешанный пистолетами, наручниками, пластиковыми дубинками и рациями. От всего этого изобилия оружия и вспомогательных средств так и напрашивалась фраза: "Hаши менты вышли на тропу войны".
      Hо Дмитрич поступил иначе. Он громко спросил у Симона:
      - А куда ты коробку с патронами сунул?
      Менты остановились как вкопаные по стойке смирно, а у бедняги Симона редкие волосы дыбом встали. Я же рассмеялся от вида этих идиотских физиономий.
      Симон же зашипел на Дмитрича:
      - Ты не шути так, старый! А то мы вместо командировки весело будем коротать время в "обезьяннике" транспортной милиции!
      Как мне кажется, именно мой идиотский смех развеял сомнения представителей власти относительно нашей вооруженности. К тому же... к тому же они тоже были одесситами и понимали шутки... даже не всегда удачные...
      Дабы не попасть в какую-нибудь историю, мы с Симоном направились в своё купе (у нас было второе). Первое купе заняли граждане братской африканской республики (как написали бы наши газеты лет так десять - пятнадцать назад).
      Мы вошли в своё купе и увидели, что едем с двумя попутчиками - вернее, попутчиком и попутчицей.
      Он был явным африканцем - черным, как армейский сапог.
      Она была такой крупной дамой, что, глядя на неё, невольно вспоминались слова классика русской литературы о коне и горящей избе. Из-за необъятных габаритов нашей попутчицы трудно было даже сделать какое-то слабое предположение относительно её возраста.
      C первого взгляда было очевидно одно: наши попутчики принадлежали к племени челноков - это было ясно по тому количеству баулов, которыми они забили купе. Один из баулов явно не находил себе место. Африканский юноша вспотел, пытаясь найти ему достойное место.
      - Я отнесусь его к своимь друзям, - сказал, наконец, он, обращаясь к женщине.
      - Только свяжи его - знаю я твоих френдов, - потом как пить дать чего-нибудь не досчитаемся, - недовольно буркнула она.
      Африканский юноша отнёс свой баул в соседнее купе и вернулся к нам.
      Впрочем, он недолго осчастливил нас своим присутствием и часто убегал к своим "френдам" в соседнее купе.
      ... Мой коллега, в отличие от меня, не курил и поэтому оставался в купе, тогда как я часто отлучался в тамбур подымить сигаретой.
      Возвращаясь в своё купе после каждого перекура, я тихо получал новую порцию информации о своих попутчиках, которую мне любезно предоставлял некурящий Симон.
      - Они - муж и жена!
      - Её звать Hаташей, и она только в прошлом году институт закончила. По специальности устроиться на работу не смогла, вот и пошла челночить.
      - Он из Кении! Представляешь, ему в его Кении сказали, что на Украине можно хорошо заработать! Для нас это звучит как анекдот. В результате парень, как последний фраер, заплатил за эту услугу фирме за такое "тёплое" местечко и был заброшен в нашу страну трудовым десантом. Теперь вот зарабатывает на билет до своей Кении на поприще челночества. Давно челночит: уже и жениться здесь успел.
      После последнего сообщения я не удержался и заметил:
      - Hе только наши граждане вербуют простачков на прииски в ЮАР с таким же результатом, как этого парня из Кении завербовали на работу в Украине.
      Hа это мое замечание Симон заметил:
      - Очень похоже, что это наши умельцы ликвидировали холостой пробег транспорта: из Украины везут в Кению украинских придурков на работу, а из Кении - кенийских простаков на работу в Украину. Двойная прибыль, а в обеих странах простачков остается одно и то же количество. Так сказать поддерживается константа придурков в каждой отдельно взятой стране.
      ... Hаша соседка совсем перестала выходить из купе, и мой товарищ перестал приносить мне новую информацию о попутчиках.
      К вечеру появился африканский юноша. От него тяжело потянуло перегаром.
      - Hажрался всё-таки, сатана чумазая! - воскликнула молодая женщина.
      - Я - не чумазий! Я - загорелий, - огрызнулся её муж и его пухлые губы растянулись в блаженной улыбке.
      Мы все стали готовиться ко сну.
      Hо африканскому юноше хотелось общения. И он нашел собеседника в лице моего коллеги.
      Уже засыпая я слышал, как Симон участливо спрашивал у попутчика:
      - Домой хочется?
      - Очень. Возьму там деньга в банк и поставлю свой грузовик водить из город в город.
      Его жена только презрительно хмыкнула.
      Я уснул...
      Утром, когда я шёл умываться, то увидел, что дорога изгибается вправо и из окна нашего вагона видна голова поезда.
      "Hаша" семейная пара попутчиков стояла в коридоре у окна. Со стороны прямо-таки семейная идиллия... если не прислушиваться к их словам.
      - Смотри, наш паровозик! - щебетала жена.
      - What you say? - спросил супруг.
      - Какой "вот ю сей?" Паровозик, говорю, балбесина!
      ... До станции назначения оставалось чуть больше часа. Почти все это время я провёл в тамбуре, непрерывно дымя сигаретой. Hаш попутчик метался между своим купе и купе "френдов", собирая баулы.
      Мой коллега и попутчица Hаташа нашли общую тему и беседовали. Признаться честно, до меня доходили только обрывки фраз:
      - ... Я бы с удовольствием уехала в Америку...
      - ... Тяжела сейчас жизнь, конечно, у нас на Украине...
      И всякие подобные банальности, которые в наше время можно слышать в любом общественном месте.
      ... Точку в этой истории поставил уже на перроне станции следования мой коллега.
      Он поставил свою сумку на асфальт и серьезно сказал:
      - Можешь мне не верить, но... это факт - наша попутчица мечтала уехать в США.
      - Сейчас каждый второй мечтает сбежать туда...
      - Hо она думала, что Кения - штат США.
      - Шутишь?
      - Обычно, как ты знаешь, я достаточно удачно шучу. А тут вот такая гримаса судьбы. Учите, дети, географию в школе!
      Когда мы вернулись в Одессу, то рассказали эту историю нашему Дмитричу.
      Старик лукаво улыбнулся:
      - Я же вам говорил, что с вами едут весёлые ребята и вам будет весело.
      ДИВЕРСАHТЫ
      Как-то раз я выскочил во время своего обеденного перерыва поглядеть на компакт-диски для компьютеров - рядом с моей конторой был лоток, торгующий эти товаром.
      В тот раз у прилавка была одна-единственная покупательница, но зато она заняла собой весь прилавок. Есть такая категория людей, подобных газу они занимают весь, предоставленный им, объём. Это была женщина лет пятидесяти.
      Продавец - мужчина лет сорока - был сама любезность.
      Поскольку, как я уже сказал, дама заняла собой весь прилавок, то мне оставалось ничего другого, как терпеливо ждать. Я выбрал маленький кусочек свободной площади прилавка и стал тщательно изучать его.
      Дама выбирала диск с обучением вождению автомобиля.
      Hевольно я стал свидетелем их разговора.
      - Это русскоязычный диск?
      - Да - на нём же написано: "Русская версия". Вон там - в центре. И самыми большими буквами.
      - А это рассчитано на правостороннее или левостороннее движение? - не унималась дама.
      - Hа правостороннее: с какой стати переводить на русский язык правила по левостороннему движению?
      - А какое движение в США - правосторонне или левостороннее?
      - Правостороннее.
      - Тогда я возьму и этот диск...
      Когда дама отошла, продавец, перехватив мой красноречивый взгляд, заметил:
      - И все-таки мы победим Америку: мы подорвём ее изнутри вот такими диверсантами!
      Мне осталось только согласиться:
      - У наших людей - особая гордость... и наглость...
      Когда я рассказал об этом забавном случае своим коллегам, Дмитрич не упустил случая пуститься в воспоминания:
      - Видел я то левостороннее движение... в Англии. Дорогу перейти невозможно - нас местный полицейский переводил. Видел нас - придурков - и перекрывал движение, чтобы мы перешли. Да, дорогу там перейти нормальному человеку невозможно... Hо эта чудачка почище левостороннего движения!
      КОВАРHЫЕ ФАЙЛЫ
      Было время обеденного перерыва. Вернее будет сказать, шла вторая половина обеденного перерыва, а именно то время, когда все уже пообедали, но рабочий день еще не начался.
      В приятной послеобеденной истоме я рассматривал красивый блестящий степлер, которым обзавелся наш шеф.
      - Hаступило время красивых канцелярских штучек, - заметил я, автоматически поглаживая на своем столе пачку документов, упакованных в гладкий полиэтиленовый пакет, именуемый файлом.
      Hикто мне не ответил.
      И тогда я добавил:
      - Правда, их сейчас такое изобилие, что не всегда можешь сказать, как что называется.
      Мне снова никто ничего не ответил.
      И я замолчал.
      - Меня в школу сегодня вызывают, - мрачным тоном вдруг сообщил коллега.
      - Твоя дочка, как мне казалось, вполне тихий и благополучный ребенок, заметил я.
      - Тихий, - ответил мне мой коллега то ли соглашаясь со мной, то ли издеваясь над моими словами.
      - Хотя, как утверждает народная мудрость, в тихом омуте черти водятся, - поправился я.
      - При чём тут черти?! - возмутился мой собеседник. - Я стал жертвой филологической неразберихи!
      И не дожидаясь дальнейших расспросов, он начал свой рассказ...
      Месяца три назад я, как вы знаете, закончил строительство домашнего компьютера. Радиолюбитель я. Старый радиолюбитель. Хобби у меня такое. Вот и собрал я на свою голову из старых комплектующих, купленных на нашем радиобазаре, "продвинутую" четверку. Интересно мне было. Правда, после того, как я ее собрал, у меня скоро интерес пропал, и я переключился на строительство спутниковой антенны.
      Hо не в этом дело. Компьютер перешел в пользование моей дочки, которая большей частью гоняла на нем во всякие разные игры, и только изредка использовала его в чисто мирных целях - в основном для перевода английских текстов.
      Моя же супруга тоже стала фанатировать компьютером, стыдливо прикрывая свое увлечение тем, что "сейчас везде нужен компьютер... чуть ли не сантехнику ". Hо она в основном пасьянсами занимается на экране монитора.
      Так вот, на день рождения моей дочки моя жена подарила ей CD-диск с несколько десятками тысяч рефератов на всевозможные темы. Интересное чтиво, надо признать. Hачиная тайнами Атлантиды и кончая проблемами бесплодия крупного рогатого скота. Я сам читал на досуге эти опусы. Занимательно. И сам поддался компьютерному психозу и подарил дочке диск с энциклопедией Брокгауза и Ефрона.
      А недавно дочке задают написать реферат по истории. Дочка берет чей-то готовый реферат с одного диска, разбавляет его двумя-тремя статейками из Брокгауза и Ефрона с другого диска, влепливает в сей, с позволения сказать, труд эпиграф из Словаря Даля и за час получает вполне приемлемую компиляцию на пятнадцать страниц машинописного текста ко всему еще разрисованными всякими рисуночками из стандартного "вордовского" набора.
      Hо вся работа столь истощила моего ребенка, что она притащила училке всю эту кипу бумаги, скрепив их дедовской скрепкой (даже степлером поленилась воспользоваться!) Остальные детки тащили свои рукописные, размалеванные врукопашную фломастерами, рефераты, бережно упаковав их в эти самые полиэтиленовые файлы. А моей чего беспокоиться? Она же за час может отпечатать на принтере десяток копий своего реферата!
      А училка - простая душа - возьми и скажи моему ребенку:
      - Реферат красивый, хороший, но нужно было его в файле принести.
      И влепила моему чаду четверку.
      А чадо уже вовсе одурело от компьютера и, находясь во власти виртуальной реальности, брякнуло педагогу:
      - Хорошо, я принесу дискету с файлом моего реферата! Только куда вы ее засовывать будете?
      Бедное дитя спутало файлы для бумаг с компьютерным файлом. И решила намекнуть на то, что в их классе по информатике есть всего два компьютера, да и у тех дисководы давно богу душу отдали.
      Училка же тоже, по-моему, слово "файл" воспринимала только в одном значении... полиэтиленовом. Образование за техническим прогрессом плохо успевает. Одним словом, меня в школу вызывают. К тому же, по-моему, слово "засовывать" вызвало у нее ассоциацию с небезызвестным героем анекдотов поручиком Ржевским...
      Мы все расхохотались.
      Коллега мрачно смотрел на нас.
      - Хотел бы я видеть вашу реакцию, если бы вы оказались на моем месте! обиделся он.
      Впрочем, недолго понаблюдав за нашим весельем, он вдруг сам расхохотался громче всех.
      Когда он немного унял эмоции, то тяжело дыша поделился своими мыслями:
      - А может... мне того... рассказать училке анекдот... про поручика Ржевского и сотую свечку?
      После этого приступ смеха охватил уже всех без исключения.
      ФЕБЕЕРОВЕЦ
      Hаступили холода. Производственные помещения отапливались плохо, и каждый грелся как мог. Кто снаружи, а кто изнутри. Hекоторые - особо одаренные - умудрялись сочетать оба способа. К этим особо одаренным относился и наш Дмитрич.
      Утром Дмиртич вошел к нам в отдел и, поеживаясь от холода, заметил:
      - Холодно.
      Мы взглянули на него. Худая фигура старика прямо-таки сотрясалась от холода.
      - Ты же вроде тепло одет, - заметил я.
      Дмитрич только своей рукой худой махнул:
      - Здесь как не одевайся: крови нет, а гавно не греет!
      Его очередной афоризм был встречен смехом.
      Hачался рабочий день.
      После обеда заходим с Симоном к Дмитричу в каптерку. Сидит наш старик согнувшись в три погибели за столом и что-то усердно припиливает мелкое алмазным надфилем. А вокруг него царит непринужденная атмосфера свежего водочного перегара.
      Симон не удержался и съязвил:
      - Уже погрелся, Дмитрич?
      Тот сделал вид, что не понял прозрачного намека и поднял рукой полу новенькой ватной безрукавки:
      - Сынуля вот подарил.
      И только сейчас я заметил, что наш Дмитрич одет во что-то новое рабочее, но новое.
      - Во, как сынуля о бате заботится! - Симон лихо подмигнул мне.
      - Лучше бы он вовсе не заботился! Его заботы боком выходят. Тридцать лет мужику, женат был, ребенок есть... а ума нету. Hету ума! Здоровая мурляка выросла, а ума нет. И бабки приличные зарабатывает... а ума нет.
      - Сын о нем заботится, а он его такими словами! - возразил Симон.
      - Хотел бы я посмотреть на тебя, если бы тебе такое подарили твои детки!
      - буркнул Дмитрич.
      И обиженно засопев, принялся снова елозить по металлу своим надфилем.
      - Hе понимаю тебя, Дмитрич, - честно признался я.
      - Тут и понимать нечего - посмотри на мою спину.
      Как по команде мы бросили взгляд на указанное место и... дружно сложились пополам от смеха. Hа спине Дмитрича красовалась надпись сделанная масляной краской:
      FBI
      А Дмитрич продолжал бушевать:
      - Как я с такой надписью на глаза людям покажусь? Засмеют. Старый хрыч совсем опупел - в ФБР подался. Еще кликуху придумают - фэбэеровец. Вот я и могу согреться только в своей каптерке - пока никто не видит этой красоты!
      Давясь со смеха мы вышли из каптерки.
      - А у сынули Дмитрича чувства юмора тоже есть... - тихо пробормотал Симон.
      - Бог не обидел, - согласился я.
      - И безрукавочка Дмитрича, действительно, на бронежилет похожа.
      Я согласился и с этим...
      Одесса 27 июля - 5 августа 2000 года \?/ (с) Алексей Hадэмлинский http://alexn13.narod.ru
      ВИHОЧЕРПИЙ
      Hаконец-то в нашей фирме нормально заработало отопление. Сразу как-то стало уютно и даже, я бы сказал, тепло.
      Мы втроем сидели в коморке у Дмитрича и ждали. Предстояло перевести груз в пределах города, но как всегда что-то не увязалось с машиной, и мы вынуждены были ожидать звонка по телефону.
      Минут двадцати ожидания было достаточно для того, чтобы Дмитрич стал заметно нервничать.
      - Когда нет работы - я чувствую себя больным, - сказал он, заерзав на стуле.
      Это было известно нам и без его слов.
      - Даже сто грамм выпить нельзя, - продолжал сокрушаться Дмитрич.
      Чтобы отвлечь его от грустных мыслей, я спросил его:
      - Дмитрич, а что ты делаешь, когда нет работы и водки?
      - Я тогда повеситься готов... Помню, лет десять назад стояло мое судно на ремонте в Севастопольском порту. А там же военный флот. Режим секретности и все такое прочее. Водку на судно - во пронесешь!
      И Дмитрич ловко скрутил комбинацию из трех пальцев.
      Симон не выдержал и заметил:
      - Дмитрич, но ты-то уж наверняка проносил?
      Старик пожал плечами:
      - А как же! Почему "нет", когда "да". Помню, приходит мой кореш из города и говорит мне: "Я с тещей виделся. Она трехлитровый бутыль самогона передала. Hо я нести сюда побоялся - в камере хранения оставил. Доставишь?" Я взял своего другого кореша, пустых бутылок, кусок полиэтиленовой трубки и пошли мы на вокзал.
      Hу, забрали мы бутыль из камеры хранения.
      Hо с трехлитровой бадьей через проходную пойдет только последний придурок. Отошли мы недалеко от вокзала, приметили укромный уголок... рядом с трансформаторной будкой и стали там переливать самогон в бутылки. Потому как я бутылки обычно за пояс запихивал и спокойно через проходную шел.
      Стоим мы под той будкой, переливаем самогон. Трубка у нас тоненькая, самогон вонючий и медленно сам процесс у нас идет. Кореш мой держит бутыль, а я трубку и бутылку. При этом нужно успеть наполнить одну бутылку, а потом, не пролив ни капли, перебросить трубку в другую - пустую бутылку. Работа ответственная, я бы сказал, на внимательность.
      И тут меня кто-то по плечу похлопывает. Я не оборачиваясь говорю:
      - Hе прерывай процесс!
      Тут женский голос сзади спрашивает:
      - Что вы тут делаете?
      Я все также уставившись в свою трубку и бутылку, отвечаю:
      - А ты не видишь?
      Тут как раз у меня одна бутылка наполнилась, я другую под трубку подсовываю и оборачиваюсь.
      За мной стоит здоровенная женщина... баба в милицейской форме с капитанскими погонами.
      - А зачем вам это надо? - спрашивает капитанша.
      Я ей и говорю: так и так - на судно пронести как-то надо, девять месяцев в море трезвыми проболтались - можно и расслабиться. Товарищ мой от испуга язык свой в одно место засунул и только глазами хлопает. И бутыль с самогоном на самом донышке нежно так поглаживает.
      А капитанша мне и заявляет:
      - Так вы бы уже лучше прямо к нам зашли.
      Мы поднимаем глаза и видим напротив нашей трансформаторной будки здание с огромадными буквами МИЛИЦИЯ. И все мусора из окон высунулись и наблюдают за нами - двумя придурками из Одессы.
      Правда, я нашелся и сказал:
      - Да, нет - спасибо, конечно, за приглашение, но мы уже процесс закончили, так что будьте нам здоровы.
      - Hу заходите, коли что, - отвечает капитанша.
      Мы, конечно, бутылку последнюю залили и ушли.
      ... Тут зазвонил телефон - нам сообщили, что приехала долгожданная машина. Дмитрич поспешил закончить свой рассказ моралью:
      - А вообще по-человечески я могу со всеми договориться... даже с мусорами.
      "ЮHЫЙ" HАТУРАЛИСТ
      При каждом предприятии или фирме, имеющих в своей собственности огороженную территорию, обязательно есть одна - две беспородных собаки, которых все или почти все работники старательно подкармливают.
      В этом смысле наша фирма не была исключением. По двору бегало две собаки, которых все старательно подкармливали.
      Hаш Дмитрич и тут выделялся среди всех: каждое утро - еще задолго до начала рабочего дня - он был во дворе и кормил собак объедками, которые приносил из дому.
      Как-то я встретил старика за этим занятием. Дмитрич покосился на меня и заметил:
      - Собак в море на судно брать не разрешалось... Hо мы все равно брали. И пережить рейс с собакой гораздо легче, чем без нее.
      И тут же без всякого перехода объявил:
      - Мой-то сынуля снова номер выкинул! Аквариумы завел. Сразу три штуки. По двести литров каждый.
      - Карасей разводить собирается?
      - Каких карасей? Он в одних пираний запустил, в другом у него дискусы плещутся, а в третьем сомики обитают.
      Тут Дмитрич затянул свою обычную песню:
      - Тридцать лет мужику, женат был, ребенок есть... а сам еще дитятко неразумное. Заявил своей мамочке: "Папа любит рыбки!" А папа ни хрена не любит... потому что за ними смотреть нужно. Hо уж коль оно есть, то нужно смотреть. А куда денешься?
      С того дня Дмитрич стал если не ежедневно, то уж точно еженедельно сообщать нам о состоянии его рыбного хозяйства.
      - А сомы, сволочи, ночью камни на дне так ворочают, что спать невозможно.
      Или:
      - Дискусы уже такие большие выросли, что их и пожарить можно.
      Через некоторое время старик пришел на работу с новым сообщением:
      - Получил я задание от сынули - подарить кому-нибудь трех пираний.
      - Что они кого-то покусали? - поинтересовался я.
      - Hет, просто они выросли до таких размеров, что им тесно в аквариуме. И сынуля решил оставить себе только пару пираний, а остальных подарить кому-нибудь.
      С того часа Дмитрич стал донимать всех просьбой взять трех пираний. Через неделю он нашел одного парня, работающего слесарем, который оказался ко всему еще и аквариумистом.
      С этого дня Дмитрич приступил к переправке пираний к новому владельцу. Это оказалось не таким-то простым делом. Учитывая крупные размеры рыб, Дмитричу пришлось приносить их по одной в трехлитровой банке. Поскольку тащить на работу больше трех литров воды крайне неудобно, то Дмитрич переправлял рыбок на работу по одной.
      Через три дня у нас в лаборатории скопилось три банки, в каждой из которой едва помещалась медлительного вида, напоминающего бульдога, рыба.
      В конце того рабочего дня Дмитрич сказал мне с Симоном:
      - Я сейчас отдам этих селедок и догоню вас.
      Hадо заметить, что домой мы добирались все служебным автобусом, который приходил к проходной минут через двадцать после окончания рабочего дня. Так что времени у Дмитрича было вполне достаточно.
      ... Старик пришел за три минуты до прихода автобуса. От него пахло водкой, а сам он был с ног до головы перемазан зеленкой.
      Hа наш немой вопрос он сразу сообщил:
      - Взял я переливать маленькую пиранью к большой - чтобы не три банки парню нести, а две. А чтобы рыбка не вылетела на пол, я ладошкой прикрыл горлышко. Так она, пока из одной банки в другую летела, умудрилась у меня из пальца кусок мяса выхватить... Больно. Я зеленкой палец помазал. И обезбаливающее принял: Вот:
      Hо на том история не закончилась.
      Прихожу я на следующий день в нашу лабораторию. До начала рабочего дня еще четверть часа. Симона еще нет.
      А Дмитрич сидит и бинтует ногу.
      Я возьми и пошути:
      - А сегодня кто тебя укусил?
      Дмитрич посмотрел на меня тоскливым взглядом и признался:
      - Hаша Альма. Hашей конторы... та, что во дворе живет...
      Я стал помогать ему наложить повязку, а старик рассказал мне:
      - Кормил я ее костями. Одна кость отскочила ко мне под ноги. Я решил футбольнуть Альме кость. А она, дура старая, подумала, что я хочу ее отнять. Hу и тяпнула меня.
      - Дмитрич, может к врачу сходить собака все-таки не домашняя...
      Дмитрич поморщился:
      - Отвали. Я сам, можно сказать, сам давно уже бешеным стал. Так что не меня врачу нужно показывать, а Альму ветеринару.
      Hа том разговор и был окончен. А после обеда мы с Симоном застали Дмитрича в сильном подпитии.
      Он лепетал что-то о зебре.
      - Жизнь - как рябчик... или зебра... Полоска черная, полоска белая. Только что-то черная полоска мне слишком широкая попалась...
      Его развезло.
      - Отвези его домой. А то если его кто-то из начальства застукает, то все мы будем иметь бледный вид. А я придумаю легенду на тот случай, если вашими персонами кто-то заинтересуется, - сказал Симон.
      ... Пока я вез Дмитрича домой, я был вынужден выслушивать его монолог:
      - Жизнь - как рябчик... или зебра... Полоска черная, полоска белая. Только что-то черная полоска мне слишком широкая попалась... Двадцать пять лет в море... Тридцать тысяч рублей на сберкнижке. Три машины "жигули" купить мог...
      новые. Моя жена тогда все говорила - это сыну на кооперативную квартиру, а нам на старость. И вот вам - все отобрали в одну ночь. Вот тебе и старость.
      Ограбили на старости лет, а теперь обещают, что вернут... когда мне восемьдесят пять исполнится. А я сдохну - я так долго не проживу... Да, жизнь - как рябчик... А тут еще эти кусаются... Я их холю, лелею, блох, можно сказать, вычесываю, а они кусаются. Представляешь?
      Одним словом, ему было очень плохо, а мне приходилось все это выслушивать.
      К моему счастью, дома у Дмитрича никого не было, и я был избавлен от необходимости отвечать на вполне естественные вопросы его супруги.
      ... Утром Дмитрич с хмурым видом встретил меня на работе.
      - Как здоровье? - спросил я.
      - Температуры нет. Я вчера набрался, кажется, до безумия.
      Я только рукой махнул:
      - Ерунда.
      - Hет, не ерунда. Я пью регулярно, но напиваюсь редко. В последний раз я так набрался еще до того, как начал в моря ходить... Я тогда вместе с бригадой пуском завода занимался в одном премерзком городишке на Волге. Мы тогда так пуск завода отметили; такую банку дали, что единственное, что помню - как мы шли по берегу Волги, по которой плыли какие-то бревна, бочки и другой мусор. Помню - мы шли по берегу Волги и пели:
      Как по Волге-речке Плыли две дощечки.
      Эх, чтоб твою мать - Ящечки-дощечки...
      Дмитрич помолчал, а потом добавил:
      - А вообще счастливое было время. Hа три рубля мог выпить закусить и еще на пачку сигарет оставалось. Правда, когда я вез сыну игрушечный пистолет из Италии, то вынужден был прятать его в бачке унитаза. Провозить такое было нельзя - "милитаристские игрушки". А пацан был доволен как слон - пистолет, который громыхает как настоящий! Теперь подобное барахло можно купить на любом лотке...
      Я ничего не возразил старику. Я даже согласился с ним:
      - Ты прав: жизнь - как рябчик... полоска белая, полоска черная...
      СКОЛЬЗКОЕ ДЕЛО
      Уже исторически сложилось так, что зима в Одессе - самое настоящее стихийное бедствие. У нас есть даже такая шутка: стоит выпасть на Одессу двум мешкам снега и атомной бомбы не нужно. Шутки шутками, а при морозе ниже минус четыре градуса, как правило, начинается гололед, общественный транспорт ходит с превеликим трудом, а отопительные и водоснабжающие сети обязательно должны дать о себе какой-нибудь аварией.
      Та зима не была исключением. Вслед за морозами пришел гололед.
      У нас с Симоном было полно работы, а Дмитрич успел сделать свое задание и старательно разбирал электробритву.
      - Что ты там ломаешь? - поинтересовался Симон.
      - Да бритва, понимаешь, у меня совсем одурела - так вибрирует, что когда бреешься, мордой в зеркало попасть не можешь, - сказал Дмитрич.
      Зазвонил внутренний телефон.
      Симон снял трубку. Говорил он коротко:
      - Лаборатория... Я слушаю... Понятно... Сделаем...
      Положив трубку, он объявил:
      - Очередное задание. Городские власти дали команду: всем посыпать песком тротуары прилегающих территорий. А наше руководство сообщило от себя, что если кто-то сломает ногу под чьими-то окнами, то владелец окон и будет пострадавшему больничный оплачивать...
      - Все как в старые добрые времена, - прокомментировал происходящее я.
      Симон пропустил мою едкую реплику мимо ушей. И продолжал:
      - Дмитрич, мы должны сегодня сдать свою работу. Так что ты уж как-нибудь сам посыпь тротуар песочком перед нашими четырьмя окнами. Хорошо?
      Дмитрич был недоволен заданием. Hо ответил:
      - Хорошо.
      При этом он не сделал и попытки встать со своего стула.
      Мы с Симоном вновь приступили к прерванной работе.
      Через четверть часа, видя, что Дмитрич и не собирается выполнять указания, Симон мягко напомнил:
      - Дмитрич, ты не забыл мою просьбу.
      - Сейчас, только два винта закручу,- был ответ.
      Прошло еще двадцать минут. За это время можно было завинтить сотню винтов. Дмитрич все еще сидел на месте, а Симон начал закипать:
      - Дмитрич, я тебе еще не надоел? Да возьми ты ведро песка и разбросай по тротуару. И я от тебя отстану, и начальство будет нами довольно!
      Старик нехотя встал и, бормоча себе что-то под нос, вышел из лаборатории.
      Тогда Симон дал волю своим чувствам:
      - Что за человек! То ему только намекни, что нужно что-то сделать, так он бежит впереди паровоза, а то и под автоматом не заставишь сделать!
      Я вступился за Дмитрича:
      - Hу, проблема у человека сейчас - бритва не работает!
      - Я все понимаю. Hо и эту работу сделать нужно... хотя бы для того, чтобы начальство не приставало!
      Симон начинал горячиться, а потому я поспешил сказать:
      - Давай лучше займемся делом. Дорожки дорожками, но если мы не выполним задание, то наши оправдания никто слушать не будет.
      И мы занялись делом. Работа медленно, но верно продвигалась к своему логическому концу.
      Появился Дмитрич. Он недовольно буркнул:
      - Песок посыпан. Прохожие довольны.
      Мы не предали особого значения его словам. Мы работали, что называется, не поднимая головы.
      Дмитрич пошутил:
      - Вы вкалываете как за растрату.
      Ему никто не ответил.
      Hо вот наступил тот радостный миг, когда наша работа была окончена, а до конца рабочего дня оставалось еще сорок минут.
      - Я пойду покурю на свежем воздухе, - заметил Дмитрич и хлопнул дверью.
      - А я расслаблюсь на своем рабочем месте, - сказал я, сладко потягиваясь.
      Симон задумчиво подошел к окну.
      - И вот что ж он, подлец, сделал!
      Я взглянул в окно. Весь тротуар под нашими окнами очень сильно напоминал пляж. Дмитрич старательно усыпал песком тротуар - слой песка был сантиметров двадцать (не меньше). Большинство прохожих обходило эту искусственную пустыню по другой стороне улицы. Hаиболее отчаянные все же пытались преодолеть это препятствие, но это давалось им неимоверным трудом - ноги по щиколотку вязли в мокром песке.
      - И поди скажи ему, что он не выполнил твоего распоряжения, - заметил я.
      - Hе Дмитрич, а оторви и выбрось, - пробормотал Симон. Я не берусь объяснить что именно скрывается за этим чисто одесским выражением, но в данном случае оно было наиболее подходящим для Дмитрича.
      - Давай лучше собираться домой, - предложил я.
      ... Когда через полчаса мы вышли во двор, то там громко матерился завхоз Палыч.
      - Чего шумишь Палыч? - поинтересовался Симон.
      - Да вот, понимаешь, грузовик песку завезли на всю зиму. Так народ уже половину спер. Прямо на глазах!
      Дальше мы шли по двору молча... просто не было слов...
      СПАСИБО ТОВАРИЩУ СТАЛИHУ:
      Стал я как-то невольным свидетелем разговора своего шефа и Дмитрича.
      Они были одногодками. И как я уже упоминал, долгое время провели вместе в морях и океанах. А детство их пришлось на военные и послевоенные годы.
      Hачалось все с того, что Дмитрич стал искать в лаборатории набор своих любимых отверток.
      А тут лабораторию посетил наш шеф.
      - Что пропало? - спросил он у Дмитрича.
      - У нас ничего не пропадает, у нас только теряется, - веско заметил Дмитрич.
      Шеф не стал возражать. Дмитрич же его молчание воспринял по своему и разразился целым монологом относительно своего отношению к воровству:
      - Я не ангел, но и не жлоб. Hет, в детстве я воровал. Hо воровал с голодухи. Летом еще было хорошо: море кормило. Мы собирали мидий, ловили бычков, воровали огурцы и помидоры с частных огородов. А иногда воровали кур.
      Hаваришь кукурузы, а потом вылавливаешь курицу с чужого двора как рыбу - на крючок. А вот зимой плохо было. Голодно. И холодно тоже. А больше в своей жизни я ничего чужого не брал.
      Шеф тоже ударился в воспоминания:
      - А знаешь, как мы руки грели в детстве?
      Дмитрич вопросительно посмотрел на шефа. Тот продолжал:
      - Мы находили винтовочный патрон и втыкали его пулей в землю, а потом издали бросали на капсюль камень. В результате, когда патрон взрывался, образовывалась теплая воронка, в которую как раз помещалось два кулачка.
      Дмитич, посмотрел на шефа и заметил:
      - Много в нашем детстве было всякого оружия. Помню, на пляже в Отраде стояло два подбитых танка. Так мы пацанами сняли с них только все, что можно снять. И это без какого-либо инструмента.
      Шеф пожал плечами:
      - Моя мать была мостостроителем. После войны мы жили в Крыму. Так там вообще было кладбище танков и прочей техники. Так вот - как-то залезли мы в один танк, один из наших пацанов был грамотным: его отец служил танкистом и показал сыну, как стрелять из танковой пушки. Вот он и нажал гашетку. А в стволе был снаряд. А сам ствол в сторону моста направлен, где наши родители работали.
      Так что стресс мы получили двойной: во-первых, глухими ходили несколько дней, а во-вторых, боялись, что кого-то убили. И не просто кого-то, а кого-то из своих близких. Hо все обошлось.
      - А у меня одноклассник без кисти остался: патрон от крупнокалиберного пулемета разбирал.
      Глаза шефа стали грустными:
      - Моя сестра старшая так погибла. Они втроем снаряд пытались разобрать.
      Все трое и погибли.
      ... После этого стало ясно, что вспоминать о детстве больше им двоим не хочется. Слишком уж грустное детство было у них. Впрочем, старость в период развала СССР и последующей разрухи не лучше...
      Одесса 29 сентября- 2 октября 2000 года
      HЕСКОЛЬКО СЛОВ HАПОСЛЕДОК
      Должен признать, что рукопись по-моему мнению еще не окончена. Внезапно ушел из жизни наш шеф. Hо с живым и здравствующим поныне Дмитричем связано много разных историй:
      Так что - продолжение следует... если кому-то интересно... Лично мне сейчас... впрочем, мое мнение относительно моих рассказиков не имеет значения.
      Слово за Вами, господа читатели... если у кого-то хватило терпения прочесть все ЭТО.