Что дeлает  совeтскiй вeтер  в  словe ветеринар ? Откуда томат  в  автоматe? Как  из  зубра сдeлать арбуз ? Втеченiе нeскольких  лeт  меня преслeдовал  курьезнeйшiй и непрiятнeйшiй сон , -- будто нахожусь в  длинном  коридорe, в  глубинe -- дверь, -- и страстно хочу, не смeю, но наконец  рeшаюсь к  ней подойти и ее отворить; отворив  ее, я со стоном  просыпался, ибо за дверью оказывалось нeчто невообразимо страшное, а именно: совершенно пустая, голая, заново выбeленная комната, -- больше ничего, но это было так  ужасно, что невозможно было выдержать. С  седьмого класса я стал  довольно аккуратно посeщать веселый дом , там  пил  пиво. Во время войны я прозябал  в  рыбачьем  поселкe неподалеку от  Астрахани, и, кабы не книги, не знаю, перенес  ли бы эти невзрачные годы. С  Лидой я познакомился в  Москвe (куда пробрался чудом  сквозь мерзкую гражданскую суету), на квартирe случайнаго прiятеля-латыша, у котораго жил , -- это был  молчаливый бeлолицый человeк , со стоявшими дыбом  короткими жесткими волосами на кубическом  черепe и рыбьим  взглядом  холодных  глаз , -- по спецiальности латинист , а впослeдствiи довольно видный совeтскiй чиновник . Там  обитало нeсколько людей -- все случайных , друг  с  другом  едва знакомых , -- и между прочим  родной брат  Ардалiона, а Лидин  двоюродный брат , Иннокентiй, уже послe нашего от eзда за что-то разстрeлянный. Собственно говоря, все это подходит  скорeе для начала первой главы, а не третьей... {46}
      Хохоча, отвeчая находчиво,
      (отлучиться ты очень не прочь!),
      от  лучей, от  отчаянья отчаго,
      Отчего ты отчалила в  ночь?
      Мое, мое, -- опыты юности, любовь к  безсмысленным  звукам ... Но вот  что меня занимает : были ли у меня в  то время какiе-либо преступные, в  кавычках , задатки? Таила-ли моя, с  виду сeрая, с  виду незамысловатая, молодость возможность генiальнаго беззаконiя? Или может  быть я все шел  по тому обыкновенному коридору, который мнe снился, вскрикивал  от  ужаса, найдя комнату пустой, -- но однажды, в  незабвенный день, комната оказалась не пуста, -- там  встал  и пошел  мнe навстрeчу мой двойник . Тогда оправдалось все: и стремленiе мое к  этой двери, и странныя игры, и безцeльная до тeх  пор  склонность к  ненасытной, кропотливой лжи. Герман  нашел  себя. ?то было, как  я имeл  честь вам  сообщить, девятаго мая, а уже в  iюлe я посeтил  Орловiуса.
      Он  одобрил  принятое мной и тут  же осуществленное рeшенiе, которое к  тому же он  сам  давно совeтовал  мнe принять. Недeлю спустя я пригласил  его к  нам  обeдать. Заложил  угол  салфетки с боку за воротник . Принимаясь за суп , выразил  неудовольствiе по поводу политических  событiй. Лида вeтренно спросила его, будет  ли война, и с  кeм . Он  посмотрeл  на нее поверх  очков , медля отвeтом  (таким  приблизительно он  просквозил  в  началe этой главы), и наконец  отвeтил : {47}
      "Тяжело сказать, но мнe кажется, что это исключено. Когда я молод  был , я пришел  на идею предположить только самое лучшее ("лучшее" у него вышло чрезвычайно грустно и жирно). Я эту идею держу с  тeх  пор . Главная вещь у меня, это -- оптимизмус ".
      "Что как  раз  необходимо при вашей профессiи", -- сказал  я с  улыбкой.
      Он  исподлобья посмотрeл  на меня и серьезно отвeтил :
      "Но пессимизмус  дает  нам  клiентов ".
      Конец  обeда был  неожиданно увeнчан  чаем  в  стаканах . Лидe это почему-то казалось очень ловким  и прiятным . Орловiус , впрочем , был  доволен . Степенно и мрачно разсказывая о своей старухe-матери, жившей в  грьевe, он  приподнимал  стакан  и мeшал  оставшiйся в  нем  чай нeмецким  способом , т. е. не ложкой, а круговым  взбалтывающим  движенiем  кисти, дабы не пропал  осeвшiй на дно сахар .
      Договор  с  его агентством  был  с  моей стороны дeйствiем , я-бы сказал , полусонным  и странно незначительным . Я стал  о ту пору угрюм , неразговорчив , туманен . Моя ненаблюдательная жена, и та замeтила нeкоторую во мнe перемeну. "Ты устал , Герман . Мы в  августe поeдем  к  морю", -сказала она как -то среди ночи, -- нам  не спалось, было невыносимо душно, даром  что окно было открыто настежь.
      "Мнe вообще надоeла наша городская жизнь", -- сказал  я. Она в  темнотe не могла видeть мое лицо. Через  минуту: {48}
      "Вот  тетя Лиза, та, что жила в  Иксe, -- есть такой город  -- Икс ? Правда?"
      "Есть".
      "... живет  теперь, -- продолжала она, -- не в  Иксe, а около Ниццы, вышла замуж  за француза-старика, и у них  ферма".
      Зeвнула.
      "Мой шоколад , матушка, к  черту идет ", -- сказал  я и зeвнул  тоже.
      "Все будет  хорошо, -- пробормотала Лида. -- Тебe только нужно отдохнуть".
      "Перемeнить жизнь, а не отдохнуть", -- сказал  я с  притворным  вздохом .
      "Перемeнить жизнь", -- сказала Лида.
      Я спросил : "А ты бы хотeла, чтобы мы жили гдe-нибудь в  тишинe, на солнцe? чтобы никаких  дeл  у меня не было? честными рантье?"
      "Мнe с  тобой всюду хорошо, Герман . Прихватили бы Ардалiона, купили бы большого пса..."
      Помолчали.
      "К  сожалeнiю, мы никуда не поeдем . С  деньгами -- швах . Мнe вeроятно придется шоколад  ликвидировать".
      Прошел  запоздалый пeшеход . Стук . Опять стук . Он , должно быть, ударял  тростью по столбам  фонарей.
      "Отгадай: мое первое значит  "жарко" по-французски. На мое второе сажают  турка, мое третье -- мeсто, куда мы рано или поздно попадем . А цeлое -- то, что меня разоряет ".
      С  шелестом  прокатил  автомобиль.
      "Ну что -- не знаешь?" {49}
      Но моя дура уже спала. Я закрыл  глаза, лег  на-бок , хотeл  заснуть тоже, но не удалось. Из  темноты навстрeчу мнe, выставив  челюсть и глядя мнe прямо в  глаза, шел  Феликс . Дойдя до меня, он  растворялся, и передо мной была длинная пустая дорога: издалека появлялась фигура, шел  человeк , стуча тростью по стволам  придорожных  деревьев , приближался, я всматривался, и, выставив  челюсть и глядя мнe прямо в  глаза, -- -- он  опять растворялся, дойдя до меня, или вeрнeе войдя в  меня, пройдя сквозь меня, как  сквозь тeнь, и опять выжидательно тянулась дорога, и появлялась вдали фигура и опять это был  он . Я поворачивался на другой бок , нeкоторое время все было темно и спокойно, -- ровная чернота; но постепенно намeчалась дорога -- в  другую сторону, -- и вот  возникал  перед  самым  моим  лицом , как  будто из  меня выйдя, затылок  человeка, с  заплечным  мeшком  грушей, он  медленно уменьшался, он  уходил , уходил , сейчас  уйдет  совсeм , -- но вдруг , обернувшись, он  останавливался и возвращался, и лицо его становилось все яснeе, и это было мое лицо. Я ложился навзничь, и, как  в  темном  стеклe, протягивалось надо мной лаковое черно-синее небо, полоса неба между траурными купами деревьев , медленно шедшими вспять справа и слeва, -- а когда я ложился ничком , то видeл  под  собой убитые камни дороги, движущейся как  конвейер , а потом  выбоину, лужу, и в  лужe мое, исковерканное вeтровой рябью, дрожащее, тусклое лицо, -- и я вдруг  замeчал , что глаз  на нем  нeт .
      "Глаза я всегда оставляю напослeдок ", -- самодовольно cказал  Ардалiон . Держа перед  собой и {50} слегка отстраняя начатый им  портрет , он  так  и этак  наклонял  голову. Приходил  он  часто и затeял  написать меня углем . Мы обычно располагались на балконe. Досуга у меня было теперь вдоволь, -- я устроил  себe нeчто вродe небольшого отпуска. Лида сидeла тут  же, в  плетеном  креслe, и читала книгу; полураздавленный окурок  -- она никогда не добивала окурков  -- с  живучим  упорством  пускал  из  пепельницы вверх  тонкую, прямую струю дыма; маленькое воздушное замeшательство, и опять -- прямо и тонко.
      "Мало похоже", -- сказала Лида, не отрываясь впрочем  от  чтенiя.
      "Будет  похоже, -- возразил  Ардалiон . -- Вот  сейчас  подправим  эту ноздрю, и будет  похоже. Сегодня свeт  какой-то неинтересный".
      "Что неинтересно?" -- спросила Лида, подняв  глаза и держа палец  на прерванной строкe.
      И еще один  кусок  из  жизни того лeта хочу предложить твоему вниманiю, читатель. Прощенiя прошу за несвязность и пестроту разсказа, но повторяю, не я пишу, а моя память, и у нея свой нрав , свои законы. Итак , я опять в  лeсу около Ардалiонова озера, но прieхал  я на этот  раз  один , и не в  автомобилe, а сперва поeздом  до Кенигсдорфа, потом  автобусом  до желтаго столба. На картe, как -то забытой Ардалiоном  у нас  на балконe, очень ясны всe примeты мeстности. Предположим , что я держу перед  собой эту карту; тогда Берлин , неумeстившiйся на ней, находится примeрно у сгиба лeвой моей руки. На самой картe, в  юго-западном  углу, продолжается черно-бeлым  живчиком  желeзно-дорожный {51} путь, который в  подразумeваемом  видe идет  по лeвому моему рукаву из  Берлина. Живчик  упирается в  этом  юго-западном  углу карты в  городок  Кенигсдорф , а затeм  черно-бeлая ленточка поворачивает , излучисто идет  на восток , и там  -- новый кружок : Айхенберг . Но покамeст  нам  незачeм  eхать туда, вылeзаем  в  Кенигсдорфe. Разлучившись с  желeзной дорогой, повернувшей на восток , тянется прямо на сeвер , к  деревнe Вальдау, шоссейная дорога. Раза три в  день отходит  из  Кенигсдорфа автобус  и идет  в  Вальдау (семнадцать километров ), гдe, кстати сказать, находится центр  земельнаго предпрiятiя: пестрый павильончик , веселый флаг , много желтых  указательных  столбов , -- один  напримeр  со стрeлкой "К  пляжу", -- но еще никакого пляжа нeт , а только болотце вдоль большого озера; другой с  надписью "К  казино", но и его нeт , а есть что-то вродe скинiи и зачаточный буфет ; третiй, наконец , приглашающiй к  спортивному плацу, и там  дeйствительно выстроены новыя, сложныя, гимнастическiя висeлицы, которыми некому пользоваться, если не считать какого-нибудь крестьянскаго мальчишки, перегнувшагося головой вниз  с  трапецiи и показывающаго заплату на заду; кругом  же, во всe стороны, участки, -- нeкоторые наполовину куплены, и по воскресеньям  можно видeть толстяков  в  купальных  костюмах  и роговых  очках , сосредоточенно строящих  хижину; кое-гдe даже посажены цвeты, или стоит  кокетливо раскрашенная будка-ретирада.
      Но мы и до Вальдау не доeдем , а покинем  автобус  на десятой верстe от  Кенигсдорфа, у одинокаго {52} желтаго столба. Теперь обратимся опять к  картe: направо, то-есть на восток  от  шоссе, тянется большое пространство, все в  точках , -- это лeс ; в  нем  находится то малое озеро, по западному берегу котораго, точно игральныя карты вeером , -- дюжина участков , из  коих  продан  только один  -- Ардалiону -- (и то условно). Близимся к  самому интересному пункту. Мы вначалe упомянули о станцiи Айхенберг , слeдующей послe Кенигсдорфа к  востоку. И вот , спрашивается: можно ли добраться пeшком  от  маленькаго Ардалiонова озера до Айхенберга? Можно. Слeдует  обогнуть озеро с  южной стороны и дальше -- прямо на восток  лeсом . Пройдя лeсом  четыре километра, мы выходим  на деревенскую дорогу, один  конец  которой ведет  неважно куда, -- в  ненужныя нам  деревни, другой же приводит  в  Айхенберг .
      Жизнь моя исковеркана, спутана, -- а я тут  валяю дурака с  этими веселенькими описаньицами, с  этим  уютным  множественным  числом  перваго лица, с  этим  обращенiем  к  туристу, к  дачнику, к  любителю окрошки из  живописных  зеленей. Но потерпи, читатель. Я недаром  поведу тебя сейчас  на прогулку. ?ти разговоры с  читателем  тоже ни к  чему. Апарте в  театрe, или красноречивый шип : "Чу! Сюда идут ..."
      Прогулка... Я вышел  из  автобуса у желтаго столба. Автобус  удалился, в  нем  остались три старухи, черных  в  мелкую горошинку, мужчина в  бархатном  жилетe, с  косой, обернутой в  рогожу, дeвочка с  большим  пакетом  и господин  в  пальто, со с eхавшим  на-бок  механическим  галстуком , с  {53} беременным  саквояжем  на колeнях , -- вeроятно ветеринар . В  молочаях  и хвощах  были слeды шин , -- мы тут  проeзжали, прыгая на кочках , уже нeсколько раз  с  Лидой и Ардалiоном . Я был  в  гольфных  шароварах , или по-нeмецки кникербокерах . Я вошел  в  лeс . Я остановился в  том  мeстe, гдe мы однажды с  женой ждали Ардалiона. Я выкурил  там  папиросу. Я посмотрeл  на дымок , медленно растянувшiйся, затeм  давшiй призрачную складку и растаявшiй в  воздухe. Я почувствовал  спазму в  горлe. Я пошел  к  озеру и замeтил  на пескe смятую черную с  оранжевым  бумажку (Лида нас  снимала). Я обогнул  озеро с  южной стороны и пошел  густым  сосняком  на восток . Я вышел  через  час  на дорогу. Я зашагал  по ней и пришел  еще через  час  в  Айхенберг . Я сeл  в  дачный поeзд . Я вернулся в  Берлин .
      Однообразную эту прогулку я продeлал  нeсколько раз  и никогда не встрeтил  в  лeсу ни одной души. Глушь, тишина. Покупателей на участки у озера не было, да и все предпрiятiе хирeло. Когда мы eздили туда втроем , то бывали весь день совершенно одни, купаться можно было хоть нагишом ; помню, кстати, как  однажды Лида, по моему требованiю, все с  себя сняла, и очень мило смeясь и краснeя, позировала Ардалiону, который вдруг  обидeлся на что-то, -- вeроятно на собственную бездарность, -- и бросил  рисовать, пошел  на поиски боровиков . Меня же он  продолжал  писать упорно, -- это длилось весь август . Не справившись с  честной чертой угля, он  почему-то перешел  на подленькую пастель. Я поставил  себe нeкiй срок : окончанiе портрета. Наконец  запахло {54} дюшессовой сладостью лака, портрет  был  обрамлен , Лида дала Ардалiону двадцать марок , -- ради шику в  конвертe. У нас  были гости, -- между прочим  Орловiус , -- мы всe стояли и глазeли -на что? На розовый ужас  моего лица. Не знаю, почему он  придал  моим  щекам  этот  фруктовый оттeнок , -- онe блeдны как  смерть. Вообще сходства не было никакого. Чего стоила, напримeр , эта ярко-красная точка в  носовом  углу глаза, или проблеск  зубов  из  под  ощеренной кривой губы. Все -- это -- на фасонистом  фонe с  намеками не то на геометрическiя фигуры, не то на висeлицы. Орловiус , который был  до глупости близорук , подошел  к  портрету вплотную и, подняв  на лоб  очки (почему он  их  носил ? они ему только мeшали), с  полуоткрытым  ртом , замер , задышал  на картину, точно собирался ею питаться. "Модерный штиль", -- сказал  он  наконец  с  отвращенiем  и, перейдя к  другой картинe, стал  так  же добросовeстно разсматривать и ее, хотя это была обыкновенная литографiя: остров  мертвых .
      А теперь, дорогой читатель, вообразим  небольшую конторскую комнату в  шестом  этажe безличнаго дома. Машинистка ушла, я один . В  окнe -- облачное небо. На стeнe -- календарь, огромная, чeм -то похожая на бычiй язык , черная девятка: девятое сентября. На столe -- очередныя непрiятности в  видe писем  от  кредиторов  и символически пустая шоколадная коробка с  лиловой дамой, измeнившей мнe. Никого нeт . Пишущая машинка открыта. Тишина. На страничкe моей записной книжки -- адрес . Малограмотный почерк . Сквозь него я вижу наклоненный восковой {55} лоб , грязное ухо, из  петлицы висит  головкой вниз  фiалка, с  черным  ногтем  палец  нажимает  на мой серебряный карандаш .
      Помнится, я стряхнул  оцeпенeнiе, сунул  книжку в  карман , вынул  ключи, собрался все запереть, уйти, -- уже почти ушел , но остановился в  коридорe с  сильно бьющимся сердцем ... уйти было невозможно... Я вернулся, я постоял  у окна, глядя на противоположный дом . Там  уже зажглись лампы, освeтив  конторскiе шкапы, и господин  в  черном , заложив  одну руку за спину, ходил  взад  и вперед , должно-быть диктуя невидимой машинисткe. Он  то появлялся, то исчезал , и даже раз  остановился у окна, соображая что-то, и опять повернулся, диктуя, диктуя, диктуя. Неумолимый! Я включил  свeт , сeл , сжал  виски. Вдруг  бeшено затрещал  телефон , -- но оказалось: ошибка, спутали номер . И потом  опять тишина, и только легкое постукиванiе дождя, ускорявшаго наступленiе ночи.
      ЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧ
      ГЛАВА IV.
      "Дорогой Феликс , я нашел  для тебя работу. Прежде всего необходимо кое-что с  глазу на глаз  обсудить. Собираюсь быть по дeлу в  Саксонiи и, вот , предлагаю тебe встрeтиться со мной в  Тарницe, -- это недалеко от  тебя. Отвeчай незамедлительно, согласен  ли ты в  принципe. Тогда укажу день, час  и точное мeсто, а на дорогу пришлю тебe денег . Так  как  я все время в  раз eздах , и нeт  у меня постоянной квартиры, отвeчай: "Ардалiон " до востребованiя {56} (слeдует  адрес  одного из  берлинских  почтамтов ). До-свиданiя, жду. (Подписи нeт )".
      Вот  оно лежит  передо мной, это письмо от  девятаго сентября тридцатаго года, -- на хорошей, голубоватой бумагe с  водяным  знаком  в  видe фрегата, -- но бумага теперь смята, по углам  смутные отпечатки, вeроятно его пальцев . Выходит  так , как  будто я -- получатель этого письма, а не его отправитель, -- да в  концe концов  так  оно и должно быть: мы перемeнились мeстами.
      У меня хранятся еще два письма на такой же бумагe, но всe отвeты уничтожены. Будь они у меня, будь у меня напримeр  то глупeйшее письмо, которое я с  расчитанной небрежностью показал  Орловiусу (послe чего и оно было уничтожено), можно было бы перейти на эпистолярную форму повeствованiя. Форма почтенная, с  традицiями, с  крупными достиженiями в  прошлом . От  Икса к  Игреку: Дорогой Икс , -- и сверху непремeнно дата. Письма чередуются, -- это вродe мяча, летающаго через  сeтку туда и обратно. Читатель вскорe перестает  обращать вниманiе на дату, -- и дeйствительно -какое ему дeло, написано ли письмо девятаго сентября или шестнадцаго, -- но эти даты нужны для поддержанiя иллюзiи. Так  Икс  продолжает  писать Игреку, а Игрек  Иксу на протяженiи многих  страниц . Иногда вступает  какой-нибудь постороннiй Зет , -- вносит  и свою эпистолярную лепту, однако только ради того, чтобы растолковать читателю (не глядя, впрочем , на него, оставаясь к  нему в  профиль) событiе, которое без  ущерба для естественности или по какой другой причинe ни Икс , ни Игрек  не могли бы в  письмe раз яснить. {57} Да и они пишут  не без  оглядки, -- всe эти "Помнишь, как  тогда-то и там -то..." (слeдует  обстоятельное воспоминанiе) вводятся не столько для того, чтобы освeжить память корреспондента, сколько для того, чтобы дать читателю нужную справку, -- так  что в  общем  картина получается довольно комическая, -- особенно, повторяю, смeшны эти аккуратно выписанныя и ни к  чорту ненужныя даты, -- и когда в  концe вдруг  протискивается Зет , чтобы написать своему личному корреспонденту (ибо в  таком  романe переписываются рeшительно всe) о смерти Икса и Игрека или о благополучном  их  соединенiи, то читатель внезапно чувствует , что всему этому предпочел  бы самое обыкновенное письмо от  налоговаго инспектора. Вообще говоря, я всегда был  надeлен  недюжинным  юмором , -- дар  воображенiя связан  с  ним ; горе тому воображенiю, которому юмор  не сопутствует .
      Одну минуточку. Я списывал  письмо, и оно куда-то исчезло.
      Могу продолжать, -- соскользнуло под  стол . Через  недeлю я получил  отвeт  (пять раз  заходил  на почтамт  и был  очень нервен ). Феликс  сообщал  мнe, что с  благодарностью принимает  мое предложенiе. Как  часто случается с  полуграмотными, тон  его письма совершенно не соотвeтствовал  тону его обычнаго разговора: в  письмe это был  дрожащiй фальцет  с  провалами витiеватой хрипоты, а в  жизни -- самодовольный басок  с  дидактическими низами. Я написал  ему вторично, приложив  десять марок  и назначив  ему свиданiе перваго октября в  пять часов  вечера у бронзоваго всадника в  концe {58} бульвара, идущаго влeво от  вокзальной площади в  Тарницe. Я не помнил  ни имени всадника (какой-то герцог ), ни названiя бульвара, но однажды, проeзжая по Саксонiи в  автомобилe знакомаго купца, застрял  в  Тарницe на два часа, -- моему знакомому вдруг  понадобилось среди пути поговорить по телефону с  Дрезденом , -- и вот , обладая фотографической памятью, я запомнил  бульвар , статую и еще другiя подробности, -- это снимок  небольшой, однако, знай я способ  увеличить его, можно было бы прочесть, пожалуй, даже вывeски, -- ибо аппарат  у меня превосходный.
      Мое почтенное от  шестнадцаго написано от  руки, -- я писал  на почтамтe, -- так  взволновался, получив  отвeт  на мое почтенное от  девятаго, что не мог  отложить до возможности настукать, -- да и особых  причин  стeсняться своих  почерков  (у меня их  нeсколько) еще не было, -- я знал , что в  конечном  счетe получателем  окажусь я. Отослав  его, я почувствовал  то, что чувствует , должно быть, полумертвый лист , пока медленно падает  на поверхность воды.
      Незадолго до перваго октября как -то утром  мы с  женой проходили Тиргартеном  и остановились на мостикe, облокотившись на перила. В  неподвижной водe отражалась гобеленовая пышность бурой и рыжей листвы, стеклянная голубизна неба, темныя очертанiя перил  и наших  склоненных  лиц . Когда падал  лист , то навстрeчу ему из  тeнистых  глубин  воды летeл  неотвратимый двойник . Встрeча их  была беззвучна. Падал  кружась лист , и кружась стремилось к  нему его точное отраженiе. Я не мог  оторвать {59} взгляда от  этих  неизбeжных  встрeч . "Пойдем ", -- сказала Лида и вздохнула. "Осень, осень, -- проговорила она погодя, -- осень. Да, это осень". Она уже была в  мeховом  пальто, пестром , леопардовом . Я влекся сзади, на ходу пронзая тростью палые листья.
      "Как  славно сейчас  в  Россiи", -- сказала она (то же самое она говорила ранней весной и в  ясные зимнiе дни; одна лeтняя погода никак  не дeйствовала на ея воображенiе).
      "... а есть покой и воля, давно завидная мечтается мнe доля. Давно, усталый раб ..."
      "Пойдем , усталый раб . Мы должны сегодня раньше обeдать".
      "... замыслил  я побeг . Замыслил . Я. Побeг . Тебe, пожалуй, было бы скучно, Лида, без  Берлина, без  пошлостей Ардалiона?"
      "Ничего не скучно. Мнe тоже страшно хочется куда-нибудь, -- солнышко, волнышки. Жить да поживать. Я не понимаю, почему ты его так  критикуешь".
      "... давно завидная мечтается... Ах , я его не критикую. Между прочим , что дeлать с  этим  чудовищным  портретом , не могу его видeть. Давно, усталый раб ..."
      "Смотри, Герман , верховые. Она думает , эта тетеха, что очень красива. Ну-же, идем . Ты все отстаешь, как  маленькiй. Не знаю, я его очень люблю. Моя мечта была бы ему подарить денег , чтобы он  мог  с eздить в  Италiю".
      "... Мечта. Мечтается мнe доля. В  наше время бездарному художнику Италiя ни к  чему. Так  было когда-то, давно. Давно завидная..." {60}
      "Ты какой-то сонный, Герман . Пойдем  чуточку шибче, пожалуйста".
      Буду совершенно откровенен . Никакой особой потребности в  отдыхe я не испытывал . Но послeднее время так  у нас  с  женой завелось. Чуть только мы оставались одни, я с  тупым  упорством  направлял  разговор  в  сторону "обители чистых  нeг ". Между тeм  я с  нетерпeнiем  считал  дни. Отложил  я свиданiе на первое октября, дабы дать себe время одуматься. Мнe теперь кажется, что если бы я одумался и не поeхал  в  Тарниц , то Феликс  до сих  пор  ходил  бы вокруг  бронзоваго герцога, присаживаясь изрeдка на скамью, чертя палкой тe земляныя радуги слeва направо и справа налeво, что чертит  всякiй, у кого есть трость и досуг , -- вeчная привычка наша к  окружности, в  которой мы всe заключены. Да, так  бы он  сидeл  до сегодняшняго дня, а я бы все помнил  о нем , с  дикой тоской и страстью, -- огромный ноющiй зуб , который нечeм  вырвать, женщина, которой нельзя обладать, мeсто, до котораго в  силу особой топографiи кошмаров  никак  нельзя добраться.
      Тридцатаго вечером , наканунe моей поeздки, Ардалiон  и Лида раскладывали кабалу, а я ходил  по комнатам  и глядeлся во всe зеркала. Я в  то время был  еще в  добрых  отношенiях  с  зеркалами. За двe недeли я отпустил  усы, -- это измeнило мою наружность к  худшему: над  безкровным  ртом  топорщилась темно-рыжеватая щетина с  непристойной проплeшинкой посрединe. Было такое ощущенiе, что эта щетина приклеена, -- а не то мнe казалось, что на губe у меня сидит  небольшое жесткое животное. По {61} ночам , в  полудремотe, я хватался за лицо, и моя ладонь его не узнавала. Ходил , значит , по комнатам , курил , и из  всeх  зеркал  на меня смотрeла испуганно серьезными глазами наспeх  загримированная личность. Ардалiон  в  синей рубашкe с  каким -то шотландским  галстуком  хлопал  картами, будто в  кабакe. Лида сидeла к  столу боком , заложив  ногу на ногу, -- юбка поднялась до поджилок , -- и выпускала папиросный дым  вверх , сильно выпятив  нижнюю губу и не спуская глаз  с  карт  на столe. Была черная вeтреная ночь, каждыя нeсколько секунд  промахивал  над  крышами блeдный луч  радiобашни, -- свeтовой тик , тихое безумiе прожектора. В  открытое узкое окно ванной комнаты доносился из  какого-то окна во дворe сдобный голос  громковeщателя. В  столовой лампа освeщала мой страшный портрет . Ардалiон  в  синей рубашкe хлопал  картами, Лида облокотилась на стол , дымилась пепельница. Я вышел  на балкон . "Закрой, дует ", -- раздался из  столовой Лидин  голос . От  вeтра мигали и щурились осеннiя звeзды. Я вернулся в  комнату.
      "Куда наш  красавец  eдет ?" -- спросил  Ардалiон , неизвeстно к  кому обращаясь.
      "В  Дрезден ", -- отвeтила Лида. Они теперь играли в  дураки.
      "Мое почтенiе Сикстинской, -- сказал  Ардалiон . -- ?того, кажется, я не покрою. ?того, кажется -- -- Так , потом  так , а это я принял ".
      "Ему бы лечь спать, он  устал , -- сказала Лида. -- Послушай, ты не имeешь права подсматривать, сколько осталось в  колодe, -- это нечестно". {62}
      "Я машинально, -- сказал  Ардалiон . -- Не сердись, голуба. А надолго он  eдет ?"
      "И эту тоже, Ардалiоша, эту тоже, пожалуйста, -- ты ее не покрыл ".
      Так  они продолжали долго, говоря то о картах , то обо мнe, как  будто меня не было в  комнатe, как  будто я был  тeнью или безсловесным  существом , -- и эта их  шуточная привычка, оставлявшая меня прежде равнодушным , теперь казалась мнe полной значенiя, точно я и вправду присутствую только в  качествe отраженiя, а тeло мое -- далеко.
      На другой день, около четырех , я вышел  в  Тарницe. У меня был  с  собой небольшой чемодан , он  стeснял  свободу передвиженiя, -- я принадлежу к  породe тeх  мужчин , которые ненавидят  нести что-либо в  руках : щеголяя дорогими кожаными перчатками, люблю на-ходу свободно размахивать руками и топырить пальцы, -- такая у меня манера, и шагаю я ладно, выбрасывая ноги носками врозь, -- не по росту моему маленькiя, в  идеально чистой и блестящей обуви, в  мышиных  гетрах , -- гетры то-же что перчатки, -- онe придают  мужчинe добротное изящество, сродное особому кашэ дорожных  принадлежностей высокаго качества, -- я обожаю магазины, гдe продаются чемоданы, их  хруст  и запах , дeвственность свиной кожи под  чехлом , -- но я отвлекся, я отвлекся, -- я может  быть хочу отвлечься, -- но все равно, дальше, -- я, значит , рeшил  оставить сначала чемодан  в  гостиницe: в  какой гостиницe? Пересeк , пересeк  площадь, озираясь, не только с  цeлью найти гостиницу, а еще стараясь площадь узнать, {63} -- вeдь я проeзжал  тут , вон  там  бульвар  и почтамт ... Но я не успeл  дать памяти поупражняться, -- в  глазах  мелькнула вывeска гостиницы, -- по бокам  двери стояло по два лавровых  деревца в  кадках , -- этот  посул  роскоши был  обманчив , входившаго сразу ошеломляла кухонная вонь, двое усатых  простаков  пили пиво у стойки, старый лакей, сидя на корточках  и виляя концом  салфетки, зажатой подмышкой, валял  пузатаго бeлаго щенка, который вилял  хвостом  тоже. Я спросил  комнату, предупредил , что у меня будет , может  быть, ночевать брат , мнe отвели довольно просторный номер  с  четой кроватей, с  графином  мертвой воды на круглом  столe, как  в  аптекe. Лакей ушел , я остался в  комнатe один , звенeло в  ушах , я испытывал  странное удивленiе. Двойник  мой вeроятно, уже в  том  же городe, что я, ждет  уже, может  быть. Я здeсь представлен  в  двух  лицах . Если бы не усы и разница в  одеждe, служащiе гостиницы -- -- А может  быть (продолжал  я думать, соскакивая с  мысли на мысль) он  измeнился и больше не похож  на меня, и я понапрасну сюда прieхал . "Дай Бог ", -- сказал  я с  силой, -- и сам  не понял , почему я это сказал , -- вeдь сейчас  весь смысл  моей жизни заключался в  том , что у меня есть живое отраженiе, -- почему же я упомянул  имя небытнаго Бога, почему вспыхнула во мнe дурацкая надежда, что мое отраженiе исковеркано? Я подошел  к  окну, выглянул , -- там  был  глухой двор , и с  круглой спиной татарин  в  тюбетейкe показывал  босоногой женщинe синiй коврик . Женщину я знал , и татарина знал  тоже, и знал  эти лопухи, собравшiеся {64} в  одном  углу двора, и воронку пыли, и мягкiй напор  вeтра и блeдное, селедочное небо; в  эту минуту постучали, вошла горничная с  постельным  бeльем , и когда я опять посмотрeл  на двор , это уже был  не татарин , а какой-то мeстный оборванец , продающiй подтяжки, женщины же вообще не было -- но пока я смотрeл , опять стало все соединяться, строиться, составлять опредeленное воспоминанiе, -- вырастали, тeснясь, лопухи в  углу двора, и рыжая Христина Форсман  щупала коврик , и летeл  песок , -- и я не мог  понять, гдe ядро, вокруг  котораго все это образовалось, что именно послужило толчком , зачатiем , -- и вдруг  я посмотрeл  на графин  с  мертвой водой, и он  сказал  "тепло", -- как  в  игрe, когда прячут  предмет , -- и я бы вeроятно нашел  в  концe концов  тот  пустяк , который, безсознательно замeченный мной, мгновенно пустил  в  ход  машину памяти, а может  быть и не нашел  бы, а просто все в  этом  номерe провинцiальной нeмецкой гостиницы, -- и даже вид  в  окнe, -- было как -то смутно и уродливо схоже с  чeм -то уже видeнным  в  Россiи давным  давно, -- тут , однако, я спохватился, что пора итти на свиданiе, и, натягивая перчатки, поспeшно вышел . Я свернул  на бульвар , миновал  почтамт . Дул  вeтер , и наискось через  улицу летeли листья. Несмотря на мое нетерпeнiе, я, с  обычной наблюдательностью, замeчал  лица прохожих , вагоны трамвая, казавшiеся послe Берлина игрушечными, лавки, исполинскiй цилиндр , нарисованный на облупившейся стeнe, вывeски, фамилiю над  булочной, Карл  Шпис , -- напомнившую мнe нeкоего Карла Шписа, котораго я знавал  в  волжском  поселкe, и {65} который тоже торговал  булками. Наконец  в  глубинe бульвара встал  на дыбы бронзовый конь, опираясь на хвост , как  дятел , и, если б  герцог  на нем  энергичнeе протягивал  руку, то при тусклом  вечернем  свeтe памятник  мог  бы сойти за петербургскаго всадника. На одной из  скамеек  сидeл  старик  и поeдал  из  бумажнаго мeшочка виноград ; на другой расположились двe пожилыя дамы; старуха огромной величины полулежала в  колясочкe для калeк  и слушала их  разговор , глядя на них  круглым  глазом .