К сожалению, с некоторых пор ситуация обострилась – легкие крейсера и фрегаты сверхдержав вели себя все нахальнее, демонстративно проникая в Нейтральную Зону, когда поблизости не было кораблей Ратула. Впрочем, как тинборы, так и долоки упорно избегали встреч, а тем паче огневых контактов с ратульским флотом.

– …И как сегодня делишки? – полюбопытствовал механик. – Все спокойно?

– Почти, – меланхолично отозвался Шестоперов. – Два крейсера Конфедерации подошли почти вплотную к границе, но тут заметили нас – и отступили.

– Трусы! – Шибат Вичлос презрительно оскалился. – Способны лишь на мелкие провокации.

С механиком Кузьма Петрович подружился на удивление легко и быстро. Узнав, что землянин интересуется историей маванорской монархии, Бат сразу воспылал к нему горячей симпатией. Теперь они ежедневно коротали свободное от дежурств время в каюте долока, увешанной всевозможными сувенирами прежнего режима. Бат мог часами излагать биографии членов императорской семьи, демонстрировал голограммы принцев, принцесс и герцогов – детей, братьев и племянников предательски убитого Аргала Четвертого.

Так, без особых усилий со своей стороны Кузьма Петрович узнал множество тайн Маванора – забавных и страшных. Больше всего понравилась ему история коронации Мафтинда Первого, прозванного Великим.

В те времена долоки, обитавшие на своей древней прародине планете Начедрем, уже начинали осваивать энергию пара, но политическая система была архаичной до анекдотизма – матриархат. Маразматический режим, основанный на закостеневших традициях и давным-давно устаревших догмах и предрассудках, тормозил прогресс, поэтому многие разумные долоки, особенно купеческого сословия, призывали отбросить древние условности и провозгласить равенство полов. Однако каста жриц, цеплявшихся за немалые привилегии, отчаянно сопротивлялась новшествам, и крупнейшая держава Начедрема оказалась на грани гражданской войны.

В решающий день, когда на центральной площади столицы разгорелся ожесточенный схоластический диспут между вождями обеих партий, а судьба государства висела на волоске, князь Мафтинд принародно совокупился с главной жрицей – Великой Девственницей. Согласно легенде, после этого акта восхищенная долокесса призвала всех собравшихся поддержать сторонников патриархата, и к вечеру того же дня Мафтинд был помазан на царство…

Закончив повествование, Бат подмигнул и поспешил умерить восторги землянина. Историки доказали, сказал он, что все это – сплошной вымысел, ничего похожего в действительности не было, а просто ставленник купечества князь Мафтинд женился на жрице, тогда как прочим влиятельным сторонницам матриархата купцы уплатили огромное отступное. Тем не менее легенда об эпическом подвиге Мафтинда Великого оставалась необычайно популярной, и различные ее интерпретации легли в основу бесчисленных произведений искусства.

– Жалко, – довольно искренне буркнул Кузьма Петрович.

Он машинально посмотрел в видеокуб, подключенный к внешним камерам «Лабиринта». Работы шли полным ходом и, похоже, приближались к финишу. Десятки роботов заполняли «звездным пеплом» последний грузовой отсек рейдера.

В который раз за последние дни Шестоперов затосковал – вспомнилась Наршада. Мысли его так часто возвращались к этой женщине, что сомнений не оставалось – налицо серьезное смятение чувств. В глубине души он сильно сомневался, что в его-то годы можно всерьез влюбиться, но девчонка Кузьме Петровичу крепко понравилась – это уж точно.

– Бат, я слышал еще одну легенду, – начал он, как советовала Наршада. – Про Новую Империю.

– Сам хотел бы поверить, – вздохнул механик. – Только ерунда это, сказки для малолетних.

– А вдруг? Ты только представь, что где-то во Вселенной скрываются…

Долок ответил раздраженным тоном. Вопрос явно был неприятен ему, словно задевал самые болезненные нервные точки:

– Хочешь знать, откуда взялась эта небылица? Ну так слушай. Кажется, я уже говорил тебе, что у последнего маванорского императора было четверо детей – три сына и дочь…

Благодаря частым беседам с механиком Шестоперов успел заочно познакомиться со всеми отпрысками Аргала IV, однако не стал прерывать собеседника, предпочитая поменьше говорить и побольше слушать.

Детей у последнего монарха было четверо. Старший сын, крон-принц Нитрес, он же царь Таренийский, с началом войны стал Верховным Главнокомандующим и погиб во время решающего сражения, которое развернулось на колоссальном фронте от Убнеру до Кранду. Принц Войшар, средний сын императора, правил столичной планетой Маван и одновременно возглавлял Министерство имперской безопасности. О принцессе Типонор было мало что известно – она родилась всего лишь за три года до того, как разразилась война с Тинбордом.

Особый разговор – принц Витлак, младший сын. Политикой он не интересовался и в придворных интригах не участвовал, посвятив все мысли и силы научным занятиям, причем добился на выбранном поприще немалых успехов. Благодаря его стараниям маванорская наука совершила огромный скачок. Ученые разных народов – долоки, ремеды, фитаклиды, таренийцы, – в том числе известный Шестоперову биолог (тогда еще не академик) Ушафиан Миран, сделали множество великих открытий.

Витлак увлекался не только естествознанием, но и экстравагантными политическими доктринами. Лет за пятнадцать или чуть поменьше до войны он шокировал всю семью известием, что намерен удалиться на окраинную планету, где попытается построить идеальное общество, основанное на принципах всеобщего равенства и высшей нравственной справедливости. Разразился грандиозный скандал, семья осуждала поведение принца, однако он все-таки добился своего и основал коммуну на планете Ратван, расположенной возле северной границы галактического Рукава.

Многие злорадно предрекали провал этой безумной затеи, но вскоре с Ратвана начали поступать сообщения, взволновавшие простых граждан Империи, особенно – безработных. Под руководством Витлака успешно развивалось весьма привлекательное общество, и Ратвану постоянно требовались новые рабочие руки.

Аргал IV не стал мешать переселению бедняков на планету-коммуну, и постепенно количество подданных принца Витлака возросло до полусотни миллионов. Начались даже разговоры, будто Император готов простить своевольного сына и признать Ратван в качестве Седьмого Царства. По слухам, на Ратване была создана мощная промышленность. С началом военных действий предприятия Витлака поставляли имперской армии отличное оружие. На верфях планеты были заложены крупные корабли.

Когда бустафонские предатели подняли мятеж, захватили Маван и казнили большую часть августейшей семьи, включая самого Аргала, уцелевшие надеялись найти убежище под покровительством Витлака. С космодрома Начедрема стартовали два легких крейсера, на борту которых находилось около трехсот беженцев-долоков, в том числе принц Войшар и принцесса Типонор. Следом в направлении Ратвана отправились пассажирские лайнеры и грузовые транспорты, перебросившие дивизию Императорской Гвардии, а также несколько десятков тысяч жителей разных планет рухнувшей державы. А затем на последнее прибежище несчастных идеалистов обрушились сосредоточенные залпы «звездных пушек».

– Уничтожили? – охнул Кузьма Петрович.

– Разнесли вдребезги всю систему. Центральная звезда, естественно, взорвалась… И сейчас наша эскадра выгребает последние крохи «звездного пепла» от этого взорвавшегося солнца! – Механик выругался. – Самое отвратительное, что по Ратвану стреляли не только тинборские звездометы, но и бустафонские!..

Дальше по традиции посыпались сплошные проклятия и угрозы. Бат поносил последними словами властителей Бустафонира, которые изменнически вступили в сговор с Тинбордом, преступно захватили власть, разрушили величайшее государство, обрушили на долоков жесточайший террор и в конце концов довели свою ублюдочную Конфедерацию до тотального экономического и нравственного упадка.

Бранных слов он при этом не жалел – без конца громыхали хлесткие эпитеты: «ублюдки», «подлая клика», «наймиты и убийцы». Механик не скрывал, что его единомышленники полны решимости беспощадно и бесповоротно расквитаться с предателями.

Шестоперов то и дело кивал, демонстрируя собственное согласие, однако слушал не очень внимательно. Вичлос явно не был похож на матерого заговорщика. Простой и бесхитростный работяга-долок, дослужившийся до младшего офицерского звания, совершенно не скрывал своих политических пристрастий. Было ли такое поведение изощренной маскировкой великолепно вышколенного разведчика, или механик действительно не заботился о конспирации? Кузьма Петрович склонялся к последнему объяснению.

К сожалению, оставалось другое подозрение: Наршада предполагала, что гипотетический «заговор» монархистов могла организовать разведка Тинборда, стремившаяся таким путем внести еще больший раскол среди долоков. В таком случае на эту провокацию попались бы в первую очередь именно доверчивые простачки вроде Шибата Вичлоса.

По-своему истолковав его молчание, механик ободряюще подмигнул и сказал бодрым голосом:

– Не тужи, приятель. Наш Висад знает, что делает. Сначала мы объединим и возродим Шестое Царство, а потом… Конфедерация неумолимо разваливается, и Великий Ратул будет потихоньку присоединять отколовшиеся планеты.

Он принялся считать, загибая огромные пальцы с обломанными когтями. Чигар и королевство аксаров давно готовы отдаться под сюзеренитет Ратула, дебатируется лишь вопрос о пределах их автономности в новом государстве. Республики Фитакло и Висклаф тоже почти согласны. Кристаллоиды Темо и электрические торпедки Хацры ничего не решают, так что вынуждены будут подчиниться. Остаются захрумы, населяющие две планеты – Захру и Сти, а также аборигены Бирну. Захрумы откровенно ориентируются на Тинборд, поэтому бирнумы – раса разумных членистоногих, люто ненавидящих захрумов, из одного только духа противоречия становятся естественными союзниками Ратула.

– Они могут метнуться под покровительство Конфедерации, – предположил Шестоперов.

– Никогда! – с жаром воскликнул Бат. – Передовые базы конфедератов втрое дальше от Бирну, чем Ратул и Аксару.

Их интересную беседу прервал зазвучавший из коммуникатора голос Гаффая. Адмирал объявил личному составу: погрузка «звездного пепла» завершена, так что караван отправляется в обратный путь. При этом четыре рейдера и главные силы охранения возвращаются на Ратул, а «Лабиринт» и крейсер «Свирепый» берут курс на Чигар. Дежурной смене предписывалось занять места согласно походно-боевому расписанию.

– Пойду, – сказал Кузьма Петрович, вставая. – Я на вахте.

– А я свободен… – Бат сладко потянулся. – Вздремнуть, что ли? Или не стоит… Ты куда сейчас, на огневой пост?

– Естественно.

Механик, прощаясь, – помахал ручищей, но потом вдруг тоже поднялся, натянул рабочую куртку прямо на голый торс и сказал:

– Наведаюсь-ка я к вам в гости, если не прогоните. Не ровен час, вызовут к двигателям – от вас ближе бежать до машинного зала.

– Только, умоляю, не храпи, как в прошлый раз, – ухмыльнулся землянин. – А то у меня чуть орудие с лафета не слетело.

Механик сконфуженно хихикнул и всю дорогу жаловался на изношенность двигателей, по каковой причине «Лабиринт» не только не способен развивать максимальную скорость, но даже может в один прекрасный момент вовсе лишиться хода. Шестоперов слушал его по-прежнему вполуха, обдумывая тактику дальнейших разговоров. У него оставалось еще несколько вопросов, с которыми хотелось разобраться как можно скорее.

Устроившись поудобнее на кресле в своей кабинке, Кузьма Петрович переключил центральный видеокуб на каналы, связанные с гравитационными локаторами, иначе он просто не смог бы наблюдать за сверхсветовыми объектами. Начиналось самое интересное. Дюзы восьмерки уходивших кораблей исторгли потоки желтого – именно в такой цвет раскрасил выхлопные струи компьютер, управлявший построением голограмм – пламени. Крохотные дозы «звездного пепла», сгорая в ходовых реакторах, отдавали энергию, ускоряя бег звездолетов. Кузьма Петрович знал, что перегрузки, сопровождающие разгон, нейтрализуются антигравитаторами, однако чувства, как водится, не больно слушались рассудка, и было немного жутко видеть, с какой скоростью устремились прочь восемь огненных бликов. Несколько минут – флотилия пересекла световой барьер.

Потом заработали двигатели рейдера, и на счетчике скорости заструились цифры: 2 узла… 6… 11… 19… 23… 24… Разогнавшись, «Лабиринт» и «Свирепый» взяли курс на Чигар – планету, которую некогда колонизировали таренийцы и которая превратилась сегодня в основное пристанище гуманоидов Нейтральной Зоны. Кроме того, Чигар считался главным и самым верным союзником Ратула.

Космос был спокоен, локаторы фиксировали одни лишь небесные тела да возвращавшиеся на планету-крепость корабли. Можно было вернуться к проблемам, интересующим Планетарную Безопасность.

– Одно меня тревожит, – начал Шестоперов без подготовки, – мало нынче осталось убежденных монархистов. Вот, нас на рейдере девять душ, а сторонников Империи в экипаже только двое: вы со штурманом.

Презрительно фыркнув, Бат обозвал Туба болтуном, рафинированным интеллигентиком и задницей.

– Монархистов совсем даже немало, – уверенно заявил механик. – Почти все долоки старших поколений морально подготовлены к реставрации. Таренийцы тоже.

– А молодежь?

– Молодежь нынче, спору нет, слегка гниловатая, – не без сожаления согласился Бат. – Но и они, будь спокоен…

– Ладно, с Ратулом все понятно, – перебил его землянин. – А в Конфедерации как? Главная-то часть долоков там проживает.

– Так я тебе про них и толкую, – удивился его непонятливости механик. – Да если бы наш народ не сохранил добрую память о прежнем величии Империи, на было б такого количества «ложных принцев»!

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Кузьма Петрович. – Об этом я еще не слышал.

– Неужто? Ну так слушай и удивляйся.

Оказывается, в первое послевоенное двадцатилетие на разных планетах Конфедерации неоднократно объявлялись авантюристы, выдававшие себя за чудом спасшихся императора Аргала IV и его детей. Всего было отмечено шесть Аргалов, по два Витлака и Войшара, один Нитрес и четыре принцессы Типонор.

Всякий раз огромные массы народа горячо поддерживали самозванцев, начинались беспорядки, вспыхивали восстания против бустафонского засилья… К сожалению, вскоре выяснялось, что мнимый монарх к императорской семье никакого отношения не имеет, зато хорошо известен если не врачам-психиатрам, то, во всяком случае, полиции – то ли криминальной, то ли политической.

– Ты бы видел, какое воодушевление поднялось на Ратуле, когда поступило самое первое известие, будто на Ушдурасе скрывается Аргал Четвертый! – восторженно закатив глаза, вспоминал механик. – Десятки тысяч добровольцев подали прошения записать их в космическую пехоту и отправить на подмогу законному монарху. Гаффай немедленно снарядил и двинул к границе весь наш флот – крейсера и транспорты с пехотными дивизиями. Мы даже захватили передовую базу бустафонцев и чуть было не начали высадку десанта на Маван!

– Вы прорвались до самого Мавана?! – воскликнул потрясенный землянин. – А чем же в это время занимался флот Конфедерации?

Шибат Вичлос усмехнулся:

– Вооруженные силы старательно делали вид, будто не заметили наш бросок. Адмиралы и офицеры – по большей части-то маванцы – начинали службу еще при прежней власти – вот и обрадовались возможности скинуть бустафонское ярмо. Больше скажу: в те дни вожди Конфедерации пребывали в страшной панике, и под шумок депутатская группа блока «Либералы-Демократы» предложила изгнать из Сената депутатов от партии «Демократический Бустафонир». Резолюция еще не была поставлена на голосование, а эти трусы дембусы уже принялись поливать друг дружку грязью и каяться с трибуны во всех смертных грехах, включая сотрудничество с разведкой Тинборда… Но тут, как назло, наша эскадра чуть-чуть опоздала, и сообщение о разоблачении лже-Аргала пришло на Маван всего на пару часов опередив десантные транспорты… Но тот скандал страшно подорвал позиции «Демократического Бустафонира», и с тех пор эта гнусная банда уже не имеет абсолютного большинства в парламенте…

Механик собирался что-то добавить, но Кузьма Петрович остановил его энергичным жестом и сосредоточил все свое внимание на объекте, внезапно появившемся в кормовой полусфере обзорной панорамы. Прежде Шестоперов никогда не видел таких огромных кораблей, поэтому поначалу решил, что попросту врут приборы, однако на всякий случай все-таки задействовал прицельное приспособление. То, что удалось разглядеть сквозь увеличительные устройства «Блеска», буквально потрясло землянина, и он поспешил немедленно проинформировать Гаффая.

– Командир! – возбужденно проговорил Шестоперов, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик. – Нас догоняет линкор.

К его немалому изумлению, сообщение это никого в рубке не встревожило.

– Быть того не может, – широко ухмыляясь, сказал Гаффай. – Неужели настоящий линкор?

– Ну, насколько я разбираюсь… – промямлил смущенный его реакцией Шестоперов. – Тоннаж порядка трехсот тысяч, скорость не меньше тридцати узлов, девять орудий крупного калибра. Или линкор, или линейный крейсер.

Командир одобрительно проворчал что-то вроде: «Разбирается…». Однако Визброй принялся перечислять назидательным тоном:

– Во-первых, этот крейсер полагается называть не линейным, а тяжелым. Сегодня линейные крейсера есть только у Тинборда, а в Маваноре их построили всего четыре единицы, и все они погибли в годы большой войны. Так что нечего пользоваться вражеской терминологией… Во-вторых, двенадцатый калибр я бы лично не рискнул назвать «крупным». А в-третьих, если не различаешь национальные эмблемы, так включи сначала ответчик «свой-чужой», а потом уже думай, стоит ли бить тревогу. Видишь, даже наш штурман и тот не испугался, а ты панику устраиваешь…

Ремед оскорбленно прошипел неразборчивое ругательство, и очень довольный этим обстоятельством Визброй беззаботно расхохотался. А пристыженный Шестоперов еще раз поглядел в прицельное устройство и увидел нарисованный на борту незнакомого корабля государственный символ Ратула – звезду, с лучей которой били молнии.

Так и не поняв, что случилось, он вызвал на дополнительный монитор справочник военных флотов, чтобы определить тип корабля. Он уже нашел нужную голограмму, когда Гаффай недовольным голосом одернул пилота:

– Кончай резвиться… А ты, Петрович, имей в виду, что к нам присоединяется «Победа» – новый флагман ратульского флота. Вышел в пробный полет и будет сопровождать нас.

Визброй, не удержавшись, ввернул:

– Прозрачный намек, что с Ратулом лучше не связываться…

Тяжелый крейсер уже вышел на траверз «Лабиринта» и, уравняв скорость, летел рядом. Предпоследнее слово имперской техники – Шестоперов уже видел таких чудовищ в фильмах о прошлой войне.

Корабли этого проекта строились на основе конструкции линкоров третьего поколения: три клиновидные боковые грани, на каждой – по три полушария орудийных башен. Огневую мощь всех пушек главного калибра можно было сосредоточить лишь вдоль главной оси, тогда как в сторону кормы и иод прямым углом к курсу стреляли одновременно не больше шести башен. Этот недостаток удалось преодолеть лишь на маванорских линкорах четвертого поколения и созданных по той же схеме новых тяжелых крейсерах типа «Грозящего», с которым «Лабиринт» повстречался совсем недавно.

Еще раз заглянув в справочник, землянин сравнил боевые характеристики обоих кораблей и грустно констатировал: «Победа», безусловно, уступает «Грозящему».

– Вот и все, – удовлетворенно произнес Гаф-ф?й. – Боевые дежурства отменяются. Одна «Победа» шутя обеспечит прикрытие и каравану, и «Лабиринту» со «Свирепым»!

С чувством глубочайшего удовлетворения Кузьма Петрович обесточил орудие, растолкал похрапывающего механика, посоветовав вернуться в собственную каюту, а сам отправился в рубку. Как он и предполагал, долоки уже ушли отдыхать. На вахте скучал в одиночестве Туб Ролианус. Очень удобно получилось – сейчас землянина интересовал именно ремед.

– Чего это Шовит без конца тебя достает? – сочувственно осведомился Шестоперов.

Скосив глаз на гуманоида, штурман равнодушно произнес:

– Мы с ним так развлекаемся. Уже много лет. Я подкалываю его, он – меня.

Именно такого ответа отставной полковник и ждал. Скорчив понимающую гримасу, он сказал:

– А я-то думал, что дело в политических разногласиях. Ты – шовинист Империи, он – патриот Ратула.

– Это почти одно и то же… – Туб без разбега, оттолкнувшись всеми четырьмя конечностями, упруго взвился в воздух, пролетел метров шесть и опустился точно в кресло. – Великий Ратул станет ядром для возрождения Маванорской Империи.

Если в разговорах с механиком Шестоперов разыгрывал из себя потенциального единомышленника, то с ремедом предпочтительнее была маска скептика. Поэтому Кузьма Петрович произнес пренебрежительным тоном:

– Занятная идея, только плоховато у вас по части логики и здравого смысла. Какая может быть монархия, если нет на примете не только самого претендента на трон, но и вообще аристократии? Я как-то пытался растолковать это Вичлосу, а он отвечает, словно заведенный: «Народ сам выберет достойнейшего». По-моему, типичная авантюра – дело ведь не в одном императоре, нужны еще окружение, семья…

– Бат, конечно, хороший мужик, только с мозгами у него неважно, – проворчал Туб. – Одно слово – механик… Мы говорим об Империи иносказательно, подразумевая восстановление централизованного государства. Что же касается аристократии, то и она перебита не так уж капитально. Например, в Третьем Царстве по существу сохранилась монархия, там по сей день правит отдаленный родственник Аргала Четвертого.

– Третье Царство? Ты имеешь в виду Сонсо-Вэцар? – недоуменно переспросил Шестоперов. – Ошибаешься! Я точно помню, что там президентская республика.

Снисходительно усмехаясь, штурман посоветовал землянину повнимательнее вчитываться в официозы. Третье Царство, включавшее четыре населенные планеты: Сонсо-Вэца, Саа-Тарци, Аллиф-Иза и Бенар-Эдза, – по праву считалось самым патриархальным из субгосударств Маванорской Империи. Цари Сонсо-Вэцара вели свою родословную от самого Драйды Грозного.

Когда на центральных мирах державы забурлили беспорядки и толпы обезумевших долоков зверски убивали соплеменников, одетых в военные, полицейские и чиновничьи мундиры – на четырех планетах Третьего Царства царил покой, хотя правящая династия даже не позаботилась вывести на улицы усиленные жандармские патрули. Попозже, когда стало ясно, что монархии пришел конец, царь торжественно отрекся от престола и тут же был избран пожизненным президентом с правом наследственной передачи этого поста старшему чаду…

Внезапно Туб умолк, не окончив фразы, и тоскливо добавил после затянувшейся паузы:

– Мы стали слишком много болтать – и все о прошлом. А надо бы больше думать. Причем о будущем…

В его словах было столько боли и горечи, что Шестоперов не осмелился возобновлять этот тягостный для собеседника диалог и предался занятию, которым сильно увлекся на пиратской службе – стал любоваться картиной звездного неба.

«Лабиринт» ломился к Чигару сквозь изгибы пространства-времени, и скопления светил, подобно рассекаемым форштевнем бригантины морским волнам, обтекали стремительный рейдер. Казалось, что навстречу кораблю течет непрерывный поток разноцветных брызг. Лишь один светлячок на голограмме двигался поперек сверкающих струй звездного течения. Похоже, это был сверхсветовой объект, хоть и не слишком быстрый.

«Огромный, между прочим, кораблик, – машинально подметил Кузьма Петрович. – Линкор, наверное, или пассажирский лайнер…» Он спохватился: чей линкор может пересекать их трассу в самом центре Нейтральной Зоны?! Несколько секунд землянин колебался: объявишь тревогу, а потом опять окажется, что поторопился… Наконец Шестоперов включил ответчик, однако отзыва «Свой» не поступило. Пока он раздумывал, кому докладывать – командиру или Визброю, – из динамиков загремел голос Мафтинда Гаффая, командовавшего тяжелым крейсером:

– «Победа» вызывает командира отряда. Прямо по курсу, дистанция пять целых девять десятых, обнаружена планета, имеющая скорость в три десятые узла. Держит курс на Бустафон.

– Вызываю в рубку командира и нилота, огневикам занять места по боевому расписанию, – моментально отреагировал Туб. – Эй, на «Победе», ваши локаторы засекли только планету или там есть боевые корабли?

– В космосе кораблей нет.

Выслушав рапорта дежурных, Гаффай-отец приказал изменить курс и двигаться на сближение. Подоспевшие пилот и старший огневик затеяли оживленный диспут на тему – откуда взялось это чудо природы. «При чем тут природа? – ядовито кольнул Визброя штурман. – В природе планеты до сверхсветовых скоростей не разгоняются…»

С некоторым удивлением Шестоперов отметил, что аномальный объект совершенно не встревожил Туба. То ли присутствие тяжелого крейсера благотворно влияло на душевное равновесие не слишком отважного ремеда, то ли штурман откуда-то знал, что волноваться не стоит.

Примерно через час, уравняв скорость, все три крейсера – тяжелый, вспомогательный и легкий – зависли над планетой-феноменом. Сквозь густозеленое одеяло атмосферы можно было разглядеть кое-какие фрагменты местного рельефа, остальное показали локаторы. Хватило нескольких минут, чтобы понять: сверхсветовая скорость – не самая большая странность этого артефакта.

– Висад… кажется, я догадываюсь… – растерянно проговорил Визброй. – По-моему, это…

– Неужели только сейчас догадался? – прервал его командир. – Я понял, в чем дело, едва увидел, какая у нее скорость… Или не «у нее», а «у него» – уж не знаю, как правильно.

– Где же двигатели и все остальное? – азартно произнес пилот, уставившись на экраны. Потом добавил то ли удивленно, то ли восхищенно: – Признаюсь, не верил я, что такие чудовища существовали на самом деле, авот пришлось увидеть собственными глазами!

Туманные реплики долоков ничего не сказали ни Шестоперову, ни, как вскоре понял землянки, остальным членам экипажа. Кроме, быть может, Туба Ролиануса. «Разберемся», – решил Кузьма Петрович и попытался систематизировать имеющиеся сведения о блуждающем ядовито-зеленом мире.

Планета находилась вдали от звезд, собственного солнца не имела, однако источниками тепла располагала – температура поверхности была, что называется, комнатная. Открытых водоемов не имелось, почву разглядеть не удалось – почти всю планету покрывал толстый слой брони – вроде бы металлической. Кое-где оболочка была разрушена – несомненно, ударами сверхмощного оружия – там зияли округлые провалы и громоздились многокилометровые обломки броневых плит.

Единственной деталью рельефа на неповрежденных участках были тысячи громадных – с хорошую гору высотой – цилиндров. Разделенные геометрически правильными промежутками, они вырастали из идеально плоских равнин.

Простора для догадок не оставалось: планета была либо построена искусственно, либо переконструирована по чьей-то коле. Не стоило сомневаться и в предназначении этого строительства, ибо столь грандиозные усилия прикладываются лишь для создания средств уничтожения.

И еще Шестоперов знал наверняка, что ни долоки, ни тинборы никогда не располагали технологическим потенциалом, необходимым для осуществления астроинженерных работ подобного размаха. Несомненно, планета принадлежала иной, куда более могущественной цивилизации, причем была разгромлена в битве с равносильным противником.

– В северном полушарии обнаружена стационарная база, – доложил отцу командир «Победы». – Рядом стоит исследовательский корабль типично бустафонской конструкции, но без опознавательных знаков. Я готовлю десантный отряд.

– Посылай, – разрешил Гаффай-старший. – И привези ко мне этих…

Командир отряда смачно выговорил многоэтажное по структуре и беспредельно ругательное по смыслу определение.

Матросы тяжелого крейсера ввели в рубку «Лабиринта» двух заметно трусивших долоков. Арестованные, не запираясь, поведали, что они – археологи, посланные для изучения загадочного объекта, который недавно вошел в Нейтральную Зону, двигаясь со стороны Первого Рукава Галактики.

– Загадочного? – с издевкой переспросил Визброй. – А вы, значит, наивные простачки, даже не подозреваете, что оно такое?

Старший из задержанных, назвавшийся действительным членом бустафонского Научного общества, признал, покаянно глядя себе под ноги:

– Конечно, не стоит лукавить. Нам тоже известны легенды о супермониторах Древнегалактической Республики.

– И бустафонские миролюбцы, ежесекундно вопящие на всю Галактику о собственном пацифизме, естественно, возжелали обзавестись боевой планетой тайлонцев! – прогремел Гаффай. – Шовит, допроси их!

Не было ни пыток, ни угроз. Просто на головы археологов нацепили мягкие обручи телепатических приемников, и Висад, задавая вопросы, поглядывал на экран небольшого прибора. Хирин Гзуг объяснил землянину, что это устройство, именуемое детектором правды, безошибочно определяет достоверность ответов подследственного.

– Когда вы прибыли на супермонитор? – спросил Визброй.

– Три дня назад. В тот момент артефакт находился за пределами Нейтральной Зоны.

– Сколько особей в составе экспедиции?

– Два члена экипажа и девять археологов.

– Все – бустафонцы?

– Да, конечно.

Убедившись, что на бронированной планете нет военных подразделений Бустафонира, пираты засыпали пленников вопросами о находках. Археологи поведали: мол, обнаружили центр управления, но в устройстве разобраться не успели. Оружие и двигатели тайлонского монстра они только-только начали изучать, поэтому особых успехов не добились.