Глава 5

Отменно вооружённый нейтралитет

– Старость твоя заметно отступает, – сказал Туб. – Скоро совсем молодой будешь.

Визброй добавил:

– Помолодеет, начнет за девочками бегать… Тебе хоть таренийки нравятся?

– Ничего. – Неожиданно для самого себя Кузьма Петрович обнаружил, что вопрос этот начал его интересовать. – Вроде есть хорошенькие.

– Наш мужик! – одобрительно заявил пилот и пообещал: – Мы тебя женим. На победительнице всепланетного конкурса красоты. И устроим свадьбу в самом шикарном ресторане Ратула.

– Лучше уж на Убнеру, – тоном знатока посоветовал Орта Хуру. – Там лучшие заведения Галактики – сам проверял.

Разгорелось бурное сопоставление достоинств ресторанов, дворцов торжеств и прочих учреждений подобного рода, которое переросло в сравнительный обзор фирменных блюд и напитков, коими славятся разные миры Нейтральной Зоны. Чувствовалось, что все члены команды «Лабиринта» изрядно преуспели по части кутежей на множестве планет.

Неожиданно общее возбуждение было охлаждено репликой рассудительного Орта Хуру, сказавшего:

– Шутки шутками, братцы, а насчет личной жизни у парня может и не сложиться… Кто-нибудь интересовался, какая у них на Земле периодичность и совпадает ли его асинтар с циклами тарениек?

Все разом притихли, с виноватым видом поглядывая на голограмму сидевшего в огневом отсеке Шестоперова.

– О чем это вы? – насторожился Кузьма Петрович.

– Да все о том же, – невразумительно ответил Визброй, затем добавил задушевным голосом: – А знаете, мужики, секс – это не главное. Любовь, чувства – гораздо важнее.

– От кого бы мы это слышали, рассказывай эти сказки своей благоверной! – В хохоте ремеда отчетливо звучала издевочка. – У тебя ж в каждом порту по три бабы. В какой кабак ни войдешь на стоянке – в уголке сидит наш пилот в обнимку с пышнотелой долокессой.

– А иной раз – и с широкоплечим долоком, – вставил фитаклид.

– И тоже в обнимку? – деланно поразился Орта Хуру. – Шовит, мальчик мой, что я слышу – неужели ты и этим грешишь?

– Похабники бескультурные, – беззлобно рявкнул пилот. – Когда это вы меня видели с мужиком? – Он задумался. – А-а, наверное, в позапрошлый рейд на Висклаф – там я встретил парня, с которым служил еще в бытность мою корвет-капитаном. Тогда он был командиром башни главного калибра на «Зигейре Втором», а теперь возглавляет наше торговое представительство на родине Туба.

– Его мы знаем, – подтвердил Хирин Гзуг. – Только и на Аксару, и на Чигаре, и на Бирну тебя тоже видели с очень подозрительными долоками. Так что кончай отпираться и покайся по-хорошему, а не то спишем, чтобы не пятнал честь экипажа своим недостойным поведением.

– За борт его, – предложил штурман. – Без скафандра и без отходного пособия. А по возвращении помянем.

– Пошел ты, – буркнул немного обиженный Визброй. – Лучше за приборами приглядывайте, трепачи несчастные… Эй, младший огневик, как обстановка?

– Нормально, – отозвался Кузьма Петрович. – В двадцати восьми световых годах движется крупнотоннажный объект, скорость – семнадцать узлов. Насколько я понимаю – пассажирский лайнер тинборского концерна «Галактический Туризм». Летит с Конпыша на Бустафон.

– Ясно, – сказал пилот, исполнявший обязанности старшего на вахте. – Следи за ним повнимательнее. Может быть, устроим проверку. Они нормально идут, из коридора не вылезли?

– Пока нет, но буквально касаются рубежа. Еще чуть-чуть, и нарушат границу.

Визброй приказал машинной смене подготовить двигатели к запуску, а огневикам и операторам – удвоить бдительность. Рин торопливо встал, похрустел суставами и сказал, что возвращается в свою кабину.

Предшествующий разговор велся дистанционно, через коммуникатор: долок, ремед и фитаклид сидели в рубке, Шестоперов – в кабинке управления вторым орудием, а тинбор Орта Хуру – у себя в аппаратном боксе. «Лабиринт», заглушив моторы, висел на выжидательной позиции возле северной границы Нейтральной Зоны. Несколько ратульских кораблей, сменяясь каждые пять суток, непрерывно патрулировали границы бывшего Шестого Царства, препятствуя проникновению в Зону контрабандистов, разведчиков, а также и боевых единиц Тинборда и Конфедерации. Сил военного флота Ратула постоянно не хватало, поэтому к охране рубежей подключались и рейдеры Свободной Торговли.

В день, когда они вышли на позицию, Шестоперов высказал сомнение в эффективности подобных мероприятий. Флот планеты-крепости был слишком слаб по сравнению с огромными эскадрами сверхдержав. Если бы тинборы или долоки направили сюда свои крейсера последних серий, не говоря уже о линкорах, – легкие силы Ратула моментально потеряли бы контроль над межзвездными дорогами. В ответ Визброй, снисходительно посмеиваясь, растолковал ему, что правительство Ратула самым грубым и нахальным образом играет на противоречиях между Тинбордом и Конфедерацией. Ни одна из сторон ни за что не допустит усиления конкурента, а потому и те, и другие вынуждены признавать за пиратской республикой право лидировать в Нейтральной Зоне. Договориться же о разделении Зоны на сектора преимущественных интересов сверхдержавы не смогли и вряд ли смогут.

Фитаклид занял соседнюю кабинку, подал энергию на механизмы своей пушки и посоветовал Кузьме Петровичу сделать то же самое. Были прецеденты, поведал он, когда новички выходили в атаку с отключенным орудием. Они посмеялись, но пушку землянин все-таки включил и еще раз осмотрел окрестности.

Обстановка потихоньку менялась. Сначала откуда-то со стороны территориального пространства Конфедерации выпорхнули два фрегата. Шестоперов сразу узнал их – бустафонская пограничная стража. Ветераны уже объяснили ему, что вооруженные силы долоков подчиняются центральному правительству, но каждая из автократий имеет собственные подразделения космической полиции – для «охраны национального суверенитета»…

Чуть позже в поле обзора, хоть и достаточно далеко, появились поочередно крейсера: лёгкий тинборский и тяжелый – конфедератов. Подобной активности в этом секторе не наблюдалось давно, поэтому огневики насторожились, а Визброй объявил предбоевую готовность и вызвал командира в рубку.

И вовремя – события понеслись вскачь с нарастающей скоростью, как баллистическая ракета на активном участке полета. Лайнер «Галактического Туризма», резко изменив курс, вторгся в зону влияния Ратула.

– Полный ход! Идем на перехват! – скомандовал Гаффай.

Рейдер рванулся в атаку. Расстояние до нарушителя стремительно сокращалось: 16 световых лет… 13… 10… 8… Кузьма Петрович привычно накрыл голову полусферой прицельного устройства и навел орудие на опознавательный знак коммерческого флота Республики Тинборд.

7 световых лет… 5… 3…

– Патрульная служба Ратула к пассажирскому кораблю «Звезда Радости», регистрационный номер Ру-Оэ-семьдесят шесть-восемнадцать-Дзу. Вы нарушили границу. Требую немедленно заглушить ходовой реактор и представить корабль к досмотру. В противном случае будете уничтожены!

Штурман раз за разом повторял это предупреждение, но тинборы и не думали подчиняться. Напротив, «Звезда Радости» принялась маневрировать, пытаясь уклониться от погони. При этом лайнер все глубже погружался в звездную гущу Нейтральной Зоны. Затем нарушитель головокружительным зигзагом обогнул небольшое скопление и устремился обратно к северной границе. Однако было прекрасно видно, что надежда оторваться от преследователей совершенно иллюзорна: «Лабиринт» плотно перекрыл «туристу» путь отхода, а с соседних участков завесы подтягивались на подмогу крейсер «Устрашающий» и фрегат «Взрыв».

Из агрегатно-операторского бокса раздался выкрик Орта Хуру. Тинбор информировал, что «Звезда Радости» начала передавать кодированные пакеты сообщений – видимо, на свой крейсер, дрейфовавший за пределами Нейтральной Зоны. И почти без интервала последовал следующий рапорт: заработали локаторы некоторых постов слежения внутреннего оборонительного рубежа. Гаффай рявкнул в микрофон дальней связи:

– Внимание, штаб сектора! Ни в коем случае не включать локаторы в активный режим. Противник сознательно провоцирует нас, чтобы вскрыть систему обороны.

Из штаба подтвердили получение этого приказа и отключили локаторы, однако комендант сектора напомнил, что в пассивном режиме не удастся навести на цель торпеды-перехватчики.

– Я сам остановлю нарушителя, – ответил Гаффай, – Рин, дистанция?

– Тридцать две сотых.

– Дай предупредительный.

– Займись, Петрович, тут нужна ювелирная работа, как раз для твоего зрения, – распорядился фитаклид. – Два пальца перед носом противника.

Аккуратно переместив точку прицеливания, Шестоперов нажал «гашетку». Поперек трассы тинборского лайнера вспыхнули плазменные шары разрывов. Один из огненных клубков даже опалил носовую часть «Звезды Радости», но чужой корабль, не принимая во внимание столь прозрачные намеки, продолжал мчаться прежним курсом и с прежней скоростью.

– Крейсер тинборов двинулся к нам средним ходом! – доложил Орта Хуру.

– Плевать! – охваченный азартом погони, Гаффай вцепился обеими руками в штурвал. – Даю последнее предупреждение «Звезде Радости». Требую немедленно прекратить трансляцию кодированной развединформации и заглушить реакторы. Начинаю обратный отсчет времени. При счете «ноль» открываю огонь на поражение.

Не дожидаясь особых распоряжений, Кузьма Петрович навел пушку на грузовой отсек лайнера, но, как выяснилось, поторопился. Командир приказал дать очередь впритирку к корме – чтобы ударная волна тахионной плазмы, проникнув через дюзы, десинхронизировала ядерные процессы в двигателе.

– Бустафонцы нажимают, – обеспокоенным голосом сообщил штурман. – Через полчаса догонят.

Ответ Гаффая был предельно лаконичен:

– Пли!

Обе пушки ударили одновременно. Пламя разрывов смешалось с огненными струями выхлопов, лайнер зарыскал по курсу. Извергаемые дюзами потоки энергии стали рваться на неровные клочья, а затем и вовсе погасли. «Звезда Радости» резко потеряла скорость.

Хирин Гзуг сказал удовлетворенно:

– Все, сдох двигатель. Поперхнулся и сдох.

В этот момент, словно отвечая на его реплику, «Звезда Радости» выкинула совсем уж непредвиденный трюк. Из открывшегося в корпусе отверстия вылетели один за другим три небольших снаряда и устремились в сторону «Устрашающего». Крейсер легко уклонился от крохотных тихоходных торпед, так что они благополучно пронеслись мимо и вскоре взорвались где-то в глубине Нейтральной Зоны, заполнив помехами большую часть гравитационного диапазона.

– Противолокаторные петарды, – усмехнулся Гаффай. – Похоже, ничего более существенного у этих болванов нет… Абордажной команде подготовиться к высадке на борт нарушителя.

– А кто пойдет? – возбужденно осведомился фитаклид, ходивший в абордажные приступы еще в имперские времена. – Как у этой «Звезды» с размерами отсеков – известно кому-нибудь?

Сверившись с реестром, Визброй ответил, что лайнер построен по стандартному проекту: жилые каюты имеют универсальный масштаб, то есть достаточно велики, чтобы в них могли разместиться туристы-долоки, а не только тинборы. Но служебные помещения были рассчитаны лишь на экипаж, состоящий из тинборов и шушукаров – жукообразных существ, планета которых входила в Республику Тинборд, но которых сами тинборы считали не вполне разумными и использовали на самых непрестижных работах.

– То есть я пройду везде, гуманоидам в рубке придется сгибаться в три погибели, а долоки смогут фланировать лишь на пассажирских палубах, – резюмировал Рин.

«Лабиринт» приблизился к остановившейся «Звезде Радости» почти вплотную – счет пошел теперь не на световые годы, а на ничтожные десятки и сотни километров. С другого борта завис «Взрыв», а «Устрашающий», не сбавляя хода, двинулся навстречу бустафонским пограничникам. Обнаружив перед собой столь серьезного противника, фрегаты притормозили и разошлись, намереваясь поставить крейсер под обстрел с двух направлений. Из внутренних областей Нейтральной Зоны торопились корабли резерва, а со стороны открытою космоса подошел тяжелый крейсер Конфедерации. Появление последнего почему-то встревожило бустафонцев, и оба фрегата поспешили ретироваться.

– Здесь крейсер «Грозящий», – раздался из динамика незнакомый голос. – Прошу дать объяснения случившемуся.

– А я попросил бы покинуть сектор, – ответил Гаффай.

Разгорелся спор: командир «Грозящего» требовал допустить на лайнер досмотровый отряд конфедератов, тогда как Гаффай утверждал, что добыча принадлежит Ратулу, а посторонние должны немедленно убираться восвояси. Командир тяжелого крейсера кричал в ответ, что не признает исключительных прав Ратула на этот сектор и что, если его выведут из равновесия, он может приступить к реализации межзвездного договора о борьбе с пиратством. Гаффай тоже закипел и прорычал: дескать, пусть попробуют предатели-конфедераты сделать хоть один-единственный выстрел в этом месте, где с трех сторон на «Грозящего» смотрят замаскированные торпедные аппараты…

Между тем абордажный бот отвалил от «Лабиринта», имея на борту три дюжины боевых роботов-меченосцев и пятерку живых десантников. Визброй, назначенный старшим на время досмотра, привычно распределял задачи:

– Рин с одним из гуманоидов берут шестерку роботов и занимают рубку и капитанский салон. Остальные прочесывают жилую зону, уделив особое внимание той каюте на второй палубе, из которой велась передача.

А перебранка в эфире зашла между тем в глухой тупик. Командиры кораблей, рьяно отстаивая собственные права, явно исчерпали логические аргументы, а к силовым приемам переходить не собирались. В этот момент из рубки тяжелого крейсера послышался новый голос:

– Позвольте мне, командор.

– Валяйте, – разрешил командир «Грозящего».

Новый участник дискуссии разговаривал мягко и вкрадчиво:

– Не будем ссориться из-за юридической казуистики. Вдали от населенных миров такое поведение смахивает на шизофрению. У меня деловое предложение к Висаду Гаффаю.

– С кем имею честь беседовать? – осведомился Гаффай.

– Я – командор Гиндор Нахрай, вице-шеф восьмого отдела политической полиции. Прошу принять меня на борту «Лабиринта» для проведения совместно с вами допроса задержанных. Рекомендую также вашим десантникам провести особо тщательный обыск в каютах «двадцать – сорок семь» и «тридцать два – пятьдесят пять» – соответственно, на втором и третьем ярусах.

– Учтем, – буркнул Визброй и приглушил звук. – Приготовились – сейчас будет касание.

Все пятеро опустили прозрачные щитки шлемов. Борт «Звезды Радости» надвинулся вплотную. Поманеврировав, бот подошел к аварийному шлюзу.

Тактика абордажного боя была отработана еще в позапрошлую, то есть Третью Галактическую, войну, когда изобретение компактных генераторов Ву-поля исключило использование в ближнем бою лучеметов.

В годы Четвертой Галактической повторилась старая история. Огромные долоки просто не помещались в переходах тинборских кораблей, поэтому штурмовые отряды комплектовались из низкорослых фитаклидов и восьмируков. Потом, уже в самый разгар маванорско-тинборокой бойни, появились абордажные роботы, которые владели холодным оружием несравненно искуснее, чем любое живое существо известной части Галактики…

Манипуляторы ощупали замок, набрали код. Люк распахнулся, пропуская катер.

– Вперед! – скомандовал Рин. – Не трусьте, я – с вами!

Приземистые роботы, выстроившись колонной по шесть, хлынули внутрь захваченного лайнера. Следом за механическими меченосцами в неосвещенный коридор вступили Визброй и остальные пираты с «Лабиринта».

– Плафоны обесточили, сволочи, – проскрипел клювом Рин. – Значит, намерены драться… Эй, роботы, дайте свет.

Визброй смачно фыркнул и прорычал:

– Очень глупо с их стороны – драться под прицелами наших пушек…

Объективы роботов прекрасно работали во всех оптических диапазонах от дальнего ультрафиолета до самых слабых инфракрасных лучей, однако живым бойцам темнота мешала, несмотря на приборы ночного видения, которыми были оборудованы шлемы скафандров. Вспыхнувшие прожектора осветили цепи наступавших роботов тинборского производства. Авангарды схлестнулись, лязгнул металл, затрещал пластик, посыпались искры. Потеряв всего трех своих, тинборские машины уничтожили всю первую шеренгу ратульских боевых механизмов и набросились на вторую шестерку. Рукопашная с первых секунд приняла нежелательный оборот.

– Программисты у гадов – классные! – отчаянно взвыл фитаклид. – Их фехтовальные программы всегда были лучше наших…

Не дожидаясь, пока противник перебьет всех меченосцев абордажной команды, Шестоперов поднял автомат собственного изготовления, передернул затвор и выпустил длинную очередь. Бронебойные пули разнесли тинборского робота вдребезги.

– А ну-ка, повтори! – восторженно гаркнул Визброй.

Расстреляв два магазина, Кузьма Петрович очистил коридор, и они беспрепятственно вышли на пассажирскую палубу. Корсары очутились в просторном холле, от которого расходились шесть коридоров. Ни одной живой души видно не было – пассажиры, от греха подальше, попрятались в своих каютах.

– Вот она, тридцать два – пятьдесят пять, – сказал тарениец Сансиор Ларгон, борт-инженер «Лабиринта». – Помнится, тот полицейский намекал, что здесь живет кто-то, его интересующий.

– Я не забыл, – кивнул Визброй и постучал в дверь, но изнутри не донеслось ни звука. – Номер двадцать девятый, открывай замок.

Из манипулятора робота №29 выдвинулись всевозможные инструменты, которыми тот ловко отпер дверь. Держа наготове автомат, Кузьма Петрович вошел в каюту. На кровати, забившись в угол, лежала долокесса средних лет, с ужасом взиравшая на пиратов.

– Какая женщина! – с чувством произнес пилот. – Отдамся, не задумываясь, и даже денег не потребую.

– А я бы эту бустафонскую гадину попросту пристрелил! – злобно прошипел долок Шибат Вичлос, механик рейдера. – Это же сама Аленгиль Нюссар. Небось, летала к своим тинборским хозяевам за очередными инструкциями и подачками!

Долокесса с ненавистью позыркала на механика, потом внезапно разразилась рыданиями, уткнув лицо в подушку.

– Расстрелять, конечно, стоит, – охотно согласился Визброй. – Но сначала не помешало бы использовать по прямому предназначению.

– Тем более что она этого удовольствия никогда прежде не испытывала, – включился в разговор фитаклид. – Если, конечно, верить официальной пропаганде.

Пираты расхохотались, а бустафонская девственница продолжала всхлипывать. Из прозвучавших реплик Кузьма Петрович уяснил для себя одно: Аленгиль Нюссар была известной особой, причем на Ратуле ее сильно не любили. Землянин с опаской поглядел на товарищей по экипажу – неужели они и впрямь собираются убивать, грабить и подвергать всевозможным истязаниям эту даму… Вернее, девицу.

Но нет, покончив с шуточками, Визброй отдал совсем другое распоряжение:

– Петрович и Бат, вы проводите обыск и конвоируете задержанную на «Лабиринт». А мы займемся другой каютой и салоном капитана.

Механик Шибат, или просто Бат, закрыл за ними дверь и сказал Шестоперову:

– Ты, кажется, служил в контрразведке – тебе и карты в руки. Приступай.

Они тщательно обыскали личные вещи и одежду долокессы. Улов получился солидным: несколько пластин магнитно-голографических записей, спрятанных под двойным дном чемодана. Госпожа Аленгиль между тем оклемалась и попыталась распропагандировать пиратов.

– Насчет долока у меня сомнений нет, – экспансивно восклицала она. – Что с него взять – жалкий осколок бесповоротно уничтоженной монархии. Но вы же тарениец! Как вы можете служить преступному режиму Ратула, который самым варварским образом ограничивает суверенитет вашего мира?! Ясно ведь, что процветание народов Нейтральной Зоны достижимо лишь при условии абсолютной независимости каждой планеты!

Объяснять этой экзальтированной кликуше, что он не тарениец, Кузьма Петрович посчитал ниже собственного достоинства. Сказал по-простому:

– Во-первых, напомню, что таренийцы лишены своей планеты, а предательство бустафонских заговорщиков лишило гуманоидов возможности отомстить за уничтожение Тарена. Во-вторых, карликовые государства, помешавшиеся на идее безбрежного суверенитета, обычно очень быстро теряют последние крохи своей самостоятельности и становятся марионетками какой-нибудь сверхдержавы. В-третьих, как показала послевоенная история, до тех пор, пока планеты Нейтральной Зоны кичились так называемой «независимостью», народы этих миров прозябали в нищете. В-четвертых, Нейтральная Зона стремительно расцвела под покровительством Ратула, так что лучше бы вам помолчать, ежели не способны сказать что-либо умное. Много я митинговых говорунов видал, потому и чешутся руки вас пристрелить!

Механик одобрительно крякнул и признался, что сам он не смог бы, пожалуй, так складно заткнуть эту тинборскую шпионку. Затем Бат погрузил конфискованные пластины на робота, вытолкал арестованную в коридор, приказал Кузьме Петровичу доставить на рейдер, а сам побежал на подмогу Визброю.

По дороге долокесса неутомимо возмущалась по поводу незаконного задержания лайнера и бесцеремонного обыска ее каюты. Шестоперов старался держаться подальше от мощного хвоста, выглядывавшего из-под юбки, и в голове без конца крутилась строчка из песенки про зеленую крокодилу: «Она, она – здоровая была…» К счастью, дама не сообразила, что может без труда раздавить крохотного, по сравнению с ней, гуманоида. Вообще, заметно было, что Аленгиль Нюссар слабовата по части практики, но зато обожает пофилософствовать на общие темы. В конце концов землянину наскучили однообразные призывы дать решительный бой врагам свободы и демократии, и Шестоперов, перебив долокессу на полуслове, осведомился:

– Вы случайно не из дембусов будете?

– Я – сопредседатель правления Партии «Демократический Бустафонир», – горделиво поведала Аленгиль.

– Оно и чувствуется – больно любите разглагольствовать, что, дескать, надобно стереть в порошок всех, кто думает не так, как вы, – типично демократическая точка зрения!

Аленгиль поперхнулась начатой фразой и остаток пути шествовала молча, неся на анфасе оскорбленную мину. В тамбуре, среди вороха разрубленных и расстрелянных роботов их поджидал Визброй. Рядом с пилотом, упираясь в палубу задней четверкой ног, стоял рогатый жук почти двухметрового роста. «Шушакар», – догадался Кузьма Петрович.

– Это капитан лайнера, – сообщил Визброй. – Доставишь на допрос.

Землянину совершенно не понравилась перспектива оказаться внутри тесного катера в обществе огромной дамы-динозавра и не столь громадного, но тоже очень большого насекомого.

– Слушай, я ж катером толком не научился управлять, а тут такая махина, – промямлил Шестоперов. – Подвез бы до «Лабиринта».

– Ладно, полезайте. И скорее! – Визброй весело покалывал арестантов острием кортика. – Пошевеливайтесь, вы, кандидаты на каторгу!

Абордажный бот, отвалив от борта «Звезды Радости», полетел к рейдеру. Неподалеку от «Лабиринта» ярко горели навигационные огни какого-то исполинского корабля – несомненно, это был «Грозящий», тяжелый крейсер новейшего проекта. Кузьма Петрович залюбовался строгими обводами темной громадины, заслонившей огромный сектор звездной панорамы. Колоссальная огневая мощь орудий позволяла кораблям такого ранга без труда расправляться с целой флотилией легких крейсеров, а благодаря высокой скорости тяжелый крейсер мог, если потребуется, уклониться от боевых контактов с могучими, но тихоходными линкорами. Сильная машина…

Шестоперов невольно вспомнил тяжелый крейсер «Севастополь», который строился на Черном море в конце тридцатых и был взорван, когда к заводу прорвались фашистские танки… А на стапелях соседнего завода возводился еще более грандиозный корабль – сильнейший в мире линкор «Советская Украина». Кузьма Петрович и его товарищи по эскадрилье частенько любовались этими колоссами, для чего при любой возможности старались проложить трассы своих торпедоносцев поближе к номерным предприятиям, в эллингах которых собирались огромные корпуса. К сожалению, в ту войну флот державы так и не получил долгожданного пополнения…

Невеселые эти мысли нередко возвращались к нему на протяжении долгих десятилетий. Шестоперов снова подумал, что в XX веке его стране очень не повезло с флотом. Почти все старые броненосцы погибли в японскую войну, четверка дредноутов всю империалистическую прокоптила на кронштадтском рейде, а после гражданской чьим-то бездумным, если не предательским, решением были проданы на лом почти готовые линейные крейсера типа «Измаил», которые могли бы вывести Красный Флот на одно из первых мест в мире. Потом наступила пятнадцатилетняя пауза, когда обессилевшая держава не могла позволить себе роскоши вкладывать миллиарды в развитие морских сил. Заложенные после 1937 года линкоры «Советский Союз» и тяжелые крейсера типа «Кронштадт» не удалось достроить из-за гитлеровского нашествия, а в конце пятидесятых очередное волевое недомыслие лишило страну примерно половины первоклассных надводных кораблей. И, наконец, разгром флота в черные годы «перестройки» – порезаны на лом атомные ракетоносцы, проданы за границу авианесущие великаны…

Толчок – бот пристыковался. Визброй снова потребовал, чтобы конвоир и арестанты поторапливались, и, едва они вышли из ангара, сразу же увел бот обратно на «Звезду Радости».

Шестоперов пригнал задержанных в предбанник рубки, сдал под охрану вооруженных бластерами Туба и Орта Хуру, а сам отправился докладывать командиру.

В рубке кроме Гаффая сидел еще один долок в полувоенной одежде без знаков различия, и землянин резонно предположил, что это и есть командор Нахрай из тайной полиции. Ящеры мирно потягивали из фарфоровых чашек горячий отвар маванского цветка кивемон и развлекались светской беседой.

– Судя по выговору, вы – уроженец СонсоВэцара, – благодушно произнес Гаффай.

– Совершенно справедливо соизволили угадать, ваше превосходительство. Надеюсь, к вэцарцам вы относитесь лучше, нежели к… – командор подмигнул.

– Само собой, – усмехнулся адмирал. – Как говорится, по сравнению с бустафонцем и тин-бор – брат по разуму.

Долоки расхохотались – чувствовалось, что они нашли общий язык. Их идиллическое общение было прервано сигналом вызова, Хирин Гзуг докладывал с захваченного лайнера, что наконец удалось вскрыть каюту №3255. Трехкомнатный люкс был битком набит разведывательной аппаратурой, сопровождавший аппаратуру тинбор покончил самоубийством, предварительно выведя оборудование из строя. Гаффай буркнул: «Продолжайте осмотр», – затем кивнул Шестоперову. Землянин отрапортовал, что доставлены для допроса капитан «Звезды Радости», а также пассажир Аленгиль Нюссар, у которой изъяты прилагаемые – он предъявил магнитные пластины – материалы.

– Сдублируем, – сказал Гаффай полицейскому командору. – Экземпляр – нам, экземпляр – вам. Вы хоть имеете представление, что на них записано?

– Догадываюсь. – Нахрай плотоядно оскалился. – Мой отдел полгода за ними охотится. Меня прямо дрожь колотит от нетерпения – так хочется прочитать.

– За чем же дело стало – почитаем…

Представитель тайной полиции, вздохнув, развел руками и печально произнес:

– Чтобы расколоть шифры, понадобится несколько дней работы. Давайте сюда задержанных – я их расколю «втемную».

– Обоих сразу? Петрович, заводи эту парочку, да и сам останься. – Командир объяснил вэцарцу: – Мой огневик прежде служил в военной контрразведке.

Аленгиль Нюссар держалась вызывающе и, сделав надменную физиономию, прямо с порога заявила, что не станет отвечать на вопросы, пока ей не предоставят адвоката. «Выставлю за борт без скафандра – сразу сговорчивее станешь», – ласково посулил Гаффай, и дама немедленно присмирела. Зато шушакар, командир лайнера, выглядел совершенно раздавленным. Едва сдерживаясь, чтоб не разрыдаться, он слезно молил пощадить, не наказывать и уж подавно не сообщать о его промахе властям Тинборда.

– …Это ж мой первый рейс в качестве командира, я прежде был пилотом на буксире, – сбивчиво скрипел он дрожащими жвалами. – Вы же знаете, что тинборы нас чуть ли не животными считают… И вот уникальный случай, когда шушакару доверили командовать таким кораблем… Чудо случилось: тинбор, капитан лайнера, внезапно заболел, во всем столичном космоцентре не нашлось замены из тинборов, поэтому назначили меня. И в первом же самостоятельном рейсе я так бездарно сбился с курса! Теперь проклятые тинборы надолго запомнят этот эпизод и будут при каждом удобном случае говорить: дескать, шушакары – тупые скоты, которым нельзя доверять никакой работы сложнее сбора мусора…

– Я сейчас разрыдаюсь от жалости, – ледяным тоном поведал Гаффай. – Злостное нарушение рубежей Нейтральной Зоны, отказ подчиниться, попытка уйти от преследования, вооруженное сопротивление… В общем, «Галактическому Туризму» придется раскошелиться ровно на четыре миллиона. В противном случае мы будем вынуждены конфисковать «Звезду Радости» как военный приз.

У капитана чуть не началась истерика, однако Нахрай врезал ему ребром ладони между рогов, и шушакар немедленно пришел в чувство. Тайный полицейский сказал с пренебрежительным снисхождением в голосе:

– Ты еще не сообразил, что тебя и твою команду попросту послали на убой?