Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Фантастика. Общий курс

ModernLib.Net / Публицистика / Мзареулов Константин / Фантастика. Общий курс - Чтение (стр. 4)
Автор: Мзареулов Константин
Жанр: Публицистика

 

 


В последние годы существования СССР фантастика в стране развивалась под влиянием различных факторов. Много было произведений конъюнктурного характера, написанных «на злобу дня», с позиций официального руководства. Такой путь избрал, в частности, К.Булычев, наштамповавший множество рассказов о консерваторах, загрязняющих окружающую среду промышленными отходами, о перпендикулярном мире, где все еще сохранилась диктатура сталинского образца и т п. Тяжелые потери советская фантастика понесла в начале 90-х гг., когда ушли из жизни А.Н.Стругацкий, Д.Биленкин, А.Шалимов. Старшее поколение фантастов покидало сцену, наступило время, когда должны были появиться новые имена.

Отряд русскоязычных писателей-фантастов, которые сформировались, как творческие личности и были впервые опубликованы в 80-е годы, то бишь на рубеже брежневского застоя и горбачевской катастройки принято называть Четвертым Поколением или 4-й Волной. Можно сказать, что основы современной фантастики заложило именно четвертое поколение, вдохновляемое достижениями предшественников, но также наученное их непростым опытом. Эта генерация фантастов становилась на творческую тропу в лицемерной атмосфере двойной морали и жестоких тематических ограничений.

Молодые фантасты из разных городов и республик долгое время объединялись вокруг Малеевского семинара, которым руководили В.Бабенко и В.Гаков, однако главной бедой этого движения было отсутствие полиграфической базы. Произведения, обсуждавшиеся на всесоюзных семинарах в Дубулте и Малеевке, практически не имели шансов на опубликование. Жизненно необходимым стало создание организации, способной обеспечить издание работ молодых талантливых писателей, минуя неповоротливую систему государственного книгопечатания,

В марте 1988 г. было принято решение образовать при издательстве «Молодая Гвардия» Всесоюзное творческое объединение молодых писателей-фантастов (ВТО МПФ) с правом выпускать книги на основе хозрасчета. Директором ВТО МИФ стал Виталий Пищенко, писатель из Новосибирска. Объединение регулярно проводило семинары в Днепропетровске, Минске, Ялте, на которых после обсуждения отбирались для печати лучшие произведения. В 1988—1991 гг. ВТО ежегодно издавало до 20 коллективных и авторских сборников – результат, воистину фантастический в отечественной практике публикации фантастики. Благодаря ВТО МПФ, сумели пробиться к читателю десятки талантливых авторов: Леонид Кудрявцев, Николай Романецкий, Сергей Лукьяненко, Степан Вартанов, Лев Вершинин и др. В работе ВТО активно участвовали также молодые писатели, успевшие завоевать популярность в начале 80-х годов: Василий Головачев, Александр Бушков, Людмила Козинец, Андрей Дмитрук. Тесно сотрудничали с ВТО писатели из Минска, создавшие собственное издательство «Эридан»: Евгений Дрозд, Борис Зеленский, Юрий Брайдер и Николай Чадович.

К сожалению, со временем в работе ВТО МПФ стали проявляться те же признаки разложения, которые десятилетием раньше погубили фантастику в издательстве «Молодая Гвардия». Жесткая цензура со стороны чиновников вышестоящей главной редакции, запрет на разработку острых тем и сюжетов (политика, «хай тек», космоопера, эротика и т д.), преимущественное издание функционеров организации, даже если те не обладают литературными талантами – в результате подобной политики сборники ВТО МПФ становились все менее интересными. Вновь была пущена в оборот ложная трактовка понятия «художественные достоинства», как фактора, якобы не совместимого с серьезностью замысла и наличием добротной и оригинальной научно-фантастической или политической идеи.

Другим негативным моментом оставалось ожесточенное соперничество между ВТО МПФ и «малеевской» группировкой Бабенко-Гакова. Лидеры обоих кланов пытались убедить читательскую общественность, что обладают исключительным правом на толкование законов жанра, а также монополией на литературное мастерство. Временами конфликт принимал скандальные формы. Так, Стругацкие в романах «Хромая судьба» и «Отягощенные злом», а В.Бабенко в повестях «Игоряша – Золотая Рыбка» и «ТП» допустили грубые оскорбительные выпады в адрес ведущих авторов «Молодой Гвардии»: В.Щербакова, М.Пухова, Ю.Медведева, Е.Гуляковского, А.Казанцева. В ответ Ю.Медведев вывел карикатурный образ Стругацких в своей повести «Протей». Стругацкие обиделись, и по клубам любителей фантастики полетели письма, призывавшие фэнов подниматься на защиту поруганной справедливости.

Кулуарные дрязги вокруг жанра отражали простой, по сути, факт творческой слабости обеих группировок «молодых» (средний возраст – 35-40 лет) писателей. Идеологи как ВТО, так и «Малеевки» весьма резко критиковали творческие принципы оппонентов, хотя, если разобраться объективно, принципиальной разницы между их художественными позициями не было. Если ВТО отрицало ведущую роль научной фантастики и социально-политических направлений жанра, отдавая предпочтение облегченным течениям (юмор, пародия, мистика, бытописательство, низкопошибные боевики), то «малеевцы» делали упор именно на политизированную фантастику и также увлекались боевиками. По существу, обе группировки до предела ограничивали возможности жанра, отсекая неугодные им течения. В то же время, как те, так и другие явно питали слабость к «кухонной» фантастике – новой разновидности мелкотемья, в которой фантастическая компонента предназначена фокусировать внимание на низменных инстинктах или духовной слабости человеческой личности. Фактически, установки руководителей обеих группировок напоминали карикатурное подражание идеям Новой Волны, которыми англо-американская фантастика благополучно переболела двумя десятилетиями раньше.

Появившиеся частные книгоиздательства развернули массовый выпуск переводов западной фантастики. Постепенно прогрессировало – от туалетной бумаги к дермантиновым обложкам – полиграфическое качество этих книг. Издавались в основном самые популярные писатели прошлых десятилетий. Такой выбор диктовался большим числом любительских переводов, авторы которых были не известны и не могли потребовать положенных гонораров.

Большой проблемой таких изданий были некомпетентность редакторов и зачастую низкое мастерство доморощенных толмачей, дословно переводивших малопонятную им специальную терминологию. Так в азимовском «Основании» широко известное среди маринистов понятие battle cruiser (линейный крейсер) совершенно бездарно перевели, как «боевой (!) крейсер». Эта тавтология (крейсер по определению может быть только боевым) печально напоминает «военно-пассажирский дредноут» – флагман швамбранского флота. Практически во все книжные издания романа Г.Гаррисона «Плененная Вселенная» перекочевало из любительских переводов невразумительное название главы «ДНА чайнс». Видимо, никто из редакторов не удосужился заглянуть в словари и выяснить, что английский термин DNA chains означает «Цепи ДНК».

Лучше всех, как обычно, жилось приспособленцам, умевшим прогибаться под любые капризы цензоров и издателей. Во множестве печатались псевдоактульные рассказы, гневно клеймившие заоканских маньяков-одиночек, замышляющих заговоры супротив прогрессивных сил. Страна стояла на грани гибели, а идеологи старательно культивировали благолепное словоблюдие.

Писатели-приспособленцы успевали мгновенно откликнуться на самые туманные повеления властей. Помнится, однажды на съезде народных депутатов Валентин Распутин осмелился процитировать Столыпина: «Вам нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия». В те времена любые разговоры о величии государства считались верхом неприличия, и «демократическая» пресса по указке из Кремля долго и сладострастно топтала писателя-патриота. Кир Булычев молниеносно написал рассказ «Речной доктор», в котором крамольную фразу произносил отрицательный персонаж. Однако, вышла неловкость: за несколько месяцев, пока рассказ готовился к печати, сменилась целая историческая эпоха, и столыпинская цитата сделалась девизом новорусской державы.

В эти годы во множестве издавались примитивные римейки «Мастера и Маргариты», написанные в стиле новеллизации бульварной публицистики. Воланд со свитой являлся в современную Москву, дабы покарать партократов и прочих «врагов перестройки». Миллионными тиражами расходились брошюры с порнографическими текстами («Агент СПИДа», «Приключения космической проститутки» и т п.), автор которых скрывался под псевдонимом Вилли Конн.

Болотистый климат окололитературных кланов отнюдь не способствовал появлению качественной фантастики. Поэтому лучшие авторы 4-го поколения начинали публиковаться в обход главных издателей. Столяров и Рыбаков завоевали популярность в питерских альманахах, Брайдер с Чадовичем – в родном Минске, Бушков – в Красноярске. Лукьяненко начал печататься в Алма-Ате, и лишь затем выпустил «Рыцарей сорока островов» в ленинградской «Terra Fantastika». Пелевин и вовсе достиг успеха в «толстых» журналах, не имеющих отношения к фантастике. Лишь в начале 90-х выпуск книг современных авторов немного ускорился с появлением коммерческих издательств.

Так, несмотря на сопротивление монополистов, 4-е поколение пробилось к читателю. Этим авторам было больно за погибающее Отечество, хотя каждый выражал подобные чувства по-своему. В советскую эпоху они не успели высказаться в полную силу, и главные их произведения появятся позже. А тогда, на рубеже 80-х – 90-х, Четвертое Поколение лишь балансировало между собственными пристрастиями и капризами издателей, что отнюдь не шло на пользу литературе.

Однако, за эти годы все-таки приобрели известность несколько авторов, которым предстояло определять в ближайшее время творческое лицо русскоязычной фантастики. Александр Бушков стал известен как автор многочисленных повестей и рассказов социального звучания: «Варяги без приглашения», «Дети Тумана», «Лабиринт», «Провинциальные хроники начала осени», «Страна, о которой знали все», «Анастасия», «Первая встреча, последняя встреча» и др. Несмотря на некоторую нечеткость идейных позиций (так, пафос «Варягов» и «Провинциальных хроник» ощутимо контрастирует с менее пацифистскими замыслами «Анастасии» и «Первой встречи»), склонность к стилю «крутого» боевика и отсутствие яркого финала (последнее характерно для всей новой генерации отечественных фантастов), в творчестве красноярского писателя подкупало искреннее стремление проанализировать непростой исторический путь Отечества, отыскать корни ошибок, указать выход из духовного и политического кризиса.

Те же художественные задачи решал мастер гротеска и фантасмагории Виктор Пелевин, вышедший к читателям с повестями «Принц Госплана» и «Омон Ра», а также большим количеством рассказов, опубликованных в авторском сборнике «Синий фонарь». Начав с юмористической и приключенческой фантастики, постепенно переключились на социальную тематику работающие в соавторстве минчане Ю.Брайдер и Н.Чадович. В число лидеров быстро выдвинулся ленинградский фантаст Вячеслав Рыбаков, которому изначально были не чужды психологические, утопические и социальные мотивы. И в романе «Очаг на башне», и в повестях и рассказах, опубликованных в авторском сборнике «Свое оружие», а также в журналах и коллективных сборниках, В.Рыбаков смело касался сложнейших нравственных и политических проблем.

Вместе с тем, практически во всех, даже лучших произведениях, созданных ведущими бойцами 4-го поколения, раздражали открытые финалы. Выпавшие из жизни закомплексованные персонажи Пелевина уходили вдаль по пустынной дороге, горевали у разбитого корыта героические спецназовцы Бушкова, той же дурью маялись остальные. Думается, что оборванные за мгновение до кульминации сюжеты были не только слепым подражением творческой манере Стругацких. Дело в другом: выходящие на ринг писатели хорошо представляли, против чего они выступают, но не имели четкого представления о позитивном образе. Сюжеты тех лет были утомительно однообразны: яростное осуждение существующих порядков, каковые изображались в духе туповато-подленького слогана: СССР – это Верхняя Вольта с ракетами. В тот период советские интели, включая писателей-фантастов, проявили себя неплохими разрушителями (Снегов называл это племя зловредами), но не готовы были стать созидателями прекрасного нового мира.

Типичный пример «перестроечной» фантастики – изданная в Саратове в конце 80-х повесть Е.Мухиной-Петрянской "Планета Харис". Анекдотически-бессмысленный сюжет усугубляется профессиональной беспомощностью автора, слабо владеющей литературным языком. Добрые пришельцы с заглавной планеты решили устроить фармеровский Речной Мир в миниатюре, подарив новую жизнь не всем людям, но только самым лучшим. Для определения этих "самых лучших" инопланетяне воспользовались услугами местного консультанта – несовершеннолетней колхозной девочки, которая глубокомысленно рассуждает: мол, Пушкина, Ломоносова и Ленина будем оживлять обязательно, а вот Петра Великого, пожалуй, не стоит – ведь грозный царь был жесток и даже (как это нетипично для государственного лидера!) убивал людей… Тщетно пытаясь найти хоть какие-нибудь достоинства этой книги, бывший председатель Саратовского КЛФ Р.Арбитман сумел лишь сказать, что автор отбывала срок в годы Большого Террора. Как нетрудно понять, на литературные достоинства произведения факт непродолжительной отсидки серьезного влияния оказать не способен.

Самым заметным произведением перестроечного времени стал, пожалуй, роман В.Михайлова "Тогда придите и рассудим" – сиквел опубликованного десятилетием раньше романа "Сторож брату моему". Под занавес советской эпохи дилогия была выпущена в расширенном виде под названием "Капитан Ульдемир". Оригинальная сверхидея о связи этических и материальных процессов разворачивается на фоне блестяще выписанной реальности, зависшей в неустойчивом равновесии между относительно благополучным миром и глобальной войной. В романе чувствуется тонкая ирония по поводу технотронной цивилизации с культом потребления, подконтрольными государству медиа-средствами промывания мозгов, договорами об ограничении стратегического оружия и некомпетентностью политиков. Рождаемые таким обществом зло и страдания убивают даже тех, кого не коснулись непосредственно, тогда как общий прирост счастья и других положительных эмоций способен спасти человечество и всю Вселенную.

Воистину знаковым явлением конца «перестройки» стала короткая повесть А.Кабакова "Невозвращенец", отразившая догмы сил, стремившихся к разрушению величайшей сверхдержавы. Позаимствовав ментальный метод из романа Д.Финнея "Меж двух времен", автор отправил своего героя в недалекое будущее, где наличествует полный букет страшилок, придуманных ультраправыми идеологами. Военный переворот привел к власти генерала-коммуниста, диктатура которого развалила страну. Экономика в упадке, народ в нищете, процветает проституция, чеченские боевики устраивают перестрелки в центре столицы. Смысл повестушки вполне прозрачен: чтобы не стало так плохо, надо прогнать коммуняк и отдать власть дерьмокрадам-ельциноидам. Дальнейшие события показали, что повесть Кабакова обманывала публику, как и вся перестроечная пресса: все прогнозы «Невозвращенца» в точности сбылись именно при ельцинском режиме.

Чтобы оздоровить русскоязычную фантастику, нужен был шок, способный отрезвить изничтожителей Отечества, расставить по местам понятия Добра и Зла, показать тупиковость самодеструкции, а также выплеснуть на рынок струю свежей крови.

Крах сверхдержавы наступил в начале 90-х. Звучавшие на протяжении десятилетий проповеди непротивления злу насилием, равно как глумление над прогрессом аукнулись безнаказанностью этнических погромов, крушением идеалов, саморазрушением сверхдержавы и сползанием ее обломков в хаос перманентной гражданской войны. Советские писатели-фантасты, коим по табели о рангах полагалось исполнить роль разведчиков будущего, были грубо лишены возможности громко сказать о пагубности избранного политиками курса, предостеречь о неизбежных потрясениях и предложить альтернативные варианты эволюции социума. Радужный мост, ведущий в суровый, но прекрасный Мир Полдня, разрушили вандалы, не способные желать странного. Воцарилась тьма, делающая всех одинаково серыми, как штурмовики дона Рэбы.

§21. Западная фантастика на рубеже веков

В 80-е годы начался новый виток прогресса электронных технологий – широкое распространение получили доступные по цене персональные компьютеры, появились Интернет и сотовая связь. Эти явления, изменявшие жизнь не менее заметно, чем телевидение, породили в рамках НФ новое течение, которое стремительно сделалось популярным и получило название "киберпанк". Создателями этого направления принято считать Уильяма Гибсона, написавшего романы «Нейромант» (1984), "Граф Ноль" (1986), "Мона Лиза overdrive" (1988), Брюса Стерлинга, автора романов "Искусственное дитя" (1980), «Шизматрица» (1985), "Острова в Сети»" (1988), а также Руди Рюкера с романом «Программное обеспечение» (1982).

Как правило, киберпанк изображает не слишком отдаленное, но весьма мрачное будущее, когда человечество устроило себе экологическую катастрофу, а власть принадлежит мафиозным монополиям. Важную роль в произведениях об этом недружелюбном мире играют описания жестокой жизни в трущобах, охвативших большую часть мегаполисов. Действие киберпанка разворачивается в мир суперурбанизации, где люди с имплантированными в мозг штеккерами, с чипами памяти и киборгизированными протезами, сами становятся частью охватившей всю планету техносферы. В романе Майкла Суэнвика «Вакуумные цветы» единым мегаполисом стала вся Солнечная система.

НФ-компонента связана с появлением Искусственного Интеллекта (AI – Artificial Intellingence, в русских переводах утвердилась абревиатура ИскИн), компьютеры подключаются непосредственно к человеческому мозгу через вживленные штеккеры, немалая часть событий происходит в виртуальной реальности. Основа сюжета – борьба хакера-маргинала против владык и основ несправедливого миропорядка. Киберпанк, предупреждающий об опасностях, сопровождающих прогресс компьютерных сетей и биотехнологии, представляет собой область жанра, близкую к антиутопии.

В отличие от уходящего в мистику северо-востока Евразии, западная публика продолжает почитать НФ не только в экзотической форме киберпанка, но и в традиционных поджанрах.

Знаковым событием для всей западной фантастики стала трилогия британца Брайана Олдисса «Весна Геликонии», «Лето Геликонии», «Зима Геликонии». С несвойственной авторам предшествующих эпох детализацией Олдисс проработал физическую картину места действия (планета Геликония обращается по заковыристой орбите вокруг двойной звезды, что приводит к резким колебаниям климата), смоделировал историю, биологию, этнографию и социологию планетарной цивилизации, мастерски изобразил политические процессы, военные действия, сложные характеры многочисленных персонажей, а также их взаимоотношения. Сюжет усложняет расположенная возле Геликонии орбитальная станция землян, изучающих планету и ее обитателей. В пессимистических тонах описана также многовековая история деградации человечества. Фактически Б.Олдисс завершил начатую У.Ле Гуин и Х.Клементом формулировку стандарта для романов подобного типа. Отныне каждый автор, пишущий серьезную НФ, обязан следовать этим правилам всестороннего отображения фантастического мира.

Яркие произведения в стиле «жесткой» НФ создает американец Вернон Виндж, выпустивший, начиная с середины 80-х, дилогию «Реальное время», а также принесшие ему всемирную славу романы «Глубина в небе» и «Пламя над бездной». Виндж предлагает оригинальную, хоть и противоречащую современной науке космологическую модель, согласно которой скорость света перестает быть предельной по мере удаления от галактической плоскости. Достигнув определенного уровня, высокие культуры перемещаются в «гало», превращаясь в Сверхцивилизации, срок жизни которых недолог, ибо все цели быстро достигаются, после чего дальнейшее существование расы теряет всякий смысл. Виндж использует и другую удачную находку: информация о важных событиях путешествует вокруг Галактики по межзвездному аналогу Интернета, сообщения запаздывают и – в процессе осмысления – деформируются до неузнаваемости.

Уже упоминавшийся Дэн Симмонс прославился тетралогией «Гиперион», «Падение Гипериона», «Эндимион», «Восход Эндимиона», изобразив могущественный мир галактической империи. Высокие технологии существенно изменили жизнь людей грядущей цивилизации, сделав более сложными отношения между индивидуумом и социумом. Иной взгляд на военно-политические проблемы космических империй представлен в цикле романов «Тран» Джерри Пурнелля и Роберта Грина.

Главной причиной популярности опубликованного в 1985 г. романа Орсона Скотта Карда «Игра Эндера» была, безусловно, новизна решения в казалось бы вдоль и поперек заезженной теме звездных войн. Автор сумел весьма правдоподобно изобразить Солнечную систему, подвергшуюся вражескому нападению и превращенную в единый военный лагерь, готовящий решительный контрудар. Командование поручено ребенку, обладающему феноменальным стратегическим талантом. Земной флот крадется к планетам противника в течение долгих лет, а тем временем опытные педагоги завершают шлифовку юного военного гения Эндрю Виггина. В день, когда флот оказался возле цели, Эндер дистанционно управляет сражением, проявив мастерство, недоступное взрослому командиру. Продолжение биографии Эндера, а также судьбы его родни и друзей, набросаны в романах «Ксеноцид», «Тень Эндера» и др.

Бурный прогресс НФ отнюдь не означал забвения других поджанров. В США и Великобритании не ослабевает интерес к альтернативной истории, космоопере, боевикам, романам ужасов, психомистическим триллерам и, разумеется, фэнтэзи. Иногда говорят, что в 70-е годы англоязычное фэнтэзи превратилось в низкопробные скучные книжные сериалы, но в следующем десятилетии Терри Пратчетт фактически реабилитировал это течение, начав многотомный цикл романов "Плоский мир" (“DiskWorld”). В 90-е годы работающий в стиле сатирического фэнтези Пратчетт стал самым читаемым в Великобритании автором, суммарный тираж его книг к 2005 году составил 40 миллионов экземпляров.

Ряд своеобразных произведений в поджанре фэнтэзи принадлежит Барбаре Хэмбли, известной также, как автор сиквелов к «Звездным войнам». Цикл «Драконья погибель» рассказывает о нелегких трудовых буднях охотника на летучих рептилий из классического сказочного королевства. При этом сами рептилии, конечно, кровожадны, враждебны роду человеческому и накопили несметные сокровища, но в то же время хранят высокую древнюю культуру и вообще – весьма достойные личности с тонкой душевной организацией. По ходу действия охотник мастерски расправляется с драконами, а тем временем все остальные персонажи, включая старого дракона и молодого короля, волочатся за его женой.

Другой цикл Б.Хэмбли, начатый романом «Те, кто охотятся в ночи», по новому раскрывает модную и также заезженную тему вампиризма. Действие происходит вскоре после русско-японской войны, во время которой главный герой шпионил в Порт-Артуре – явный намек на Сиднея Рейли. К ушедшему на покой британскому шпиону обращаются за помощью обаятельные вампиры, которых кто-то мочит в сортире, а точнее – во время сна. Роман написан превосходным языком, украшен множеством точных деталей, прекрасными диалогами и лирическими отступлениями. К прискорбию, продолжение сериала получилось, как это часто бывает, намного слабее.

Большого успеха в мире англоязычной фэнтэзи достигла Энн Райс, также написавшая сериал о вампирах. Писательнице удалось погрузиться в психологию монстров, веками живущих среди людей, рассказать о сложностях существования, основанного на необходимости ежедневно убивать кого-нибудь, не забывая при этом прятаться от солнечных лучей. Сбиваясь на мелодраму, Энн Райс повествует о маленьких трагедиях вампирского бытия (ставшая вампиром девочка переживает, что ей никогда не быть взрослой – развитие тела остановилось в миг рокового укуса), об иерархии вампирического сообщества, правилах внутреннего распорядка и конфликтах, возникающих в процессе борьбы за лидерство.

Подлинной сенсацией стала публикация в 1997 г. романа «Гарри Поттер и философский камень», написанного учительницей из британской глубинки Джоанн Роулинг. Книга о приключениях мальчика-сироты, обладающего магическим даром, зачисленного в школу колдовства и обреченного сражаться против могущественного злого волшебника лорда Вольдеморта, молниеносно завоевала колоссальную популярность у читателей. Успех первого романа естественно породил серию продолжений “Гарри Поттер и тайная комната”, “Гарри Поттер и узник Азкабана”, “Гарри Поттер и Огненный Кубок”, “Гарри Поттер и Орден Феникса”, “Гарри Поттер и принц-полукровка”. Выход последнего тома намечен на 2007 г. Миллионы читателей гадают – прекратит ли Роулинг этот проект после 7-й книги, или все-таки продолжит рассказ о жизни Гарри после окончания школы.

Фэнтэзийный цикл о Гарри Поттере написан в классических диккенсовских традициях, что также способствовало популярности. Но это, в первую очередь, роман о современном мире, не слишком добром к «маленькому человеку». Писательница мастерски показывает разные типы людей постиндустриального социума, давление государственной машины с ее бюрократией, не слишком справедливой карательной системой, национальными предрассудками и прочими неприятными явлениями последних десятилетий. Этому унылому обществу противостоит сообщество добрых (а вернее – порядочных) людей, олицетворяющее мечту о лучшей жизни. Если добавить несомненый талант писательницы, то секрет успеха перестанет быть загадкой. По данным на начало 2006 г., первые 6 томов сериала были изданы на полусотне языков общим тиражом свыше 300 млн. экз.

Успех романов Д.Роулинг вызвал резко негативную реакцию среди части писателей (тут сработала ревность в чистом виде) и церковников. Писательницу, ее книги и главных героев обвиняли в ереси, в пропаганде антихристианских ценностей. Немецкий кардинал Ратцингер, будущий Папа Римский Бенедикт XVI, писал, что "тонкий искус[7] может глубоко исказить христианское начало в неокрепших душах". Между тем, ненужного «шума из ничего» можно было избежать, если бы яростные критики удосужились внимательно почитать предаваемые анафеме книги. Один из персонажей романа, Сириус Блэк, открытым текстом назван крестным Гарри Поттера. Следовательно, юный волшебник был крещен и, вероятно, является честным христианином англиканской ориентации. В любом случае, идеологические обвинения против популярного романа выглядят смешно, хотя ничего другого от этих маглов ждать не следовало.

Подробный разговор о рассматриваемом периоде требует отдельной монографии, поэтому назовем хотя бы некоторых фантастов, популярных среди читателей: Роберт Джордан, Генри Бенфорд, Терри Брукс, Дэвид Эддингс, Майкл Суэнвик, Стефен Дональдсон, Терри Биссон – имя им легион. Среди огромного количества публикаций можно выделить многочисленные сиквелы «Звездных войн» и «Властелина колец». Джон Бетанкур выдал трилогию-приквел к «Хроникам Амбера». Ежегодно на литературном небосводе загораются звезды новых имен, творчество которых практически неизвестно отечественным читателям. По-прежнему колоссальной популярностью у публики пользуются фантастические кинофильмы и телевизионные сериалы.

Англо-американская фантастика динамично развивается по всем направлениям, периодически порождая шедевры и уверенно диктуя «моду» на всем пространстве жанра. Англосаксы прочно занимают лидирующие позиции, и не видно никого, кто мог бы потеснить их с пьедестала.

§22. Русская фантастика постсоветской эпохи

Ситуацию первых постсоветских лет можно охарактеризовать, как "пир победителей". Фантасты прозападной (т н. "демократической") ориентации, равно как их единомышленники из окололитературных кругов, шумно торжествовали по поводу краха сверхдержавы, тогда как адепты иных воззрений были практически лишены возможности высказаться в печати. При этом пирующие триумфаторы практически не издавали своих книг, но выступали со странными заявлениями, построенными по принципу: выдумаем глупость, а потом над ней поиздеваемся.

Царившее в определенных кругах торжество по поводу гибели собственной страны приняло форму извращенного самобичевания в стиле "шахсей-вахсей". Была поспешно написана и опубликованна фальшивая "История советской фантастики", единственная цель которой заключалась в неумном высмеивании недавнего прошлого. Появились во множестве грязные эссе, в которых звездолеты разных авторов и подлодка «Пионер» объявлялись фаллическими символами, а их сугубо мужские экипажи обвинялись в нетрадиционной ориентации. На «Интерпрессконе-94» писатель А.Столяров обрушился с гневными филиппиками на таинственных "молодогвардейцев", хотя клан издательства "Молодая Гвардия" к тому времени практически прекратил свое существование.

Мужик перекрестился вскоре после развала СССР. Писателям, исповедовавшим либерализм на финише советской эпохи, неожиданно открылась ужасная истина, что они совершенно не нужны владельцам новых коммерческих издательств. Коммерсанты предпочитали тиражировать заведомо обреченную на успех заморскую классику: Желязны, Кинга, Нортон, Мак-Кэффри, Андерсона, Гаррисона, Саймака, Нивена и прочих муркоков.

В начале 90-х из молодых авторов регулярно печатался, пожалуй, только Пелевин, продолжавший в угоду новой власти штамповать повести («Омон Ра», «Желтая Стрела», «Из жизни насекомых»), клеймившие сгинувшую Империю Зла, то бишь убиенное Отечество. Драка с мертвым (или впавшим в летаргию?) львом – занятие малопочтенное и не слишком чистоплотное. Не смешно, а кощунственно продуцировать плоские хохмы про спецшколу слепых комиссаров им.Н.Островского. С наступлением новой эпохи честный человек мог бы придумать что-нибудь позлободневнее. Например, Академию чмокающих разрушителей экономики им.Егора Г.

В эту мрачную эпоху, когда бесславно испустило дух ВТО МПФ, русскоязычную фантастику изредка все же печатали, но – в виде большого исключения. Вспоминается апокалиптическая дилогия того же Столярова, хотя, по большому счету, трудно отнести к подлинной фантастике подражание готическому роману на тему инфернальной сущности мегаполиса. Справедливости ради следует отметить, что даже в те годы регулярно выходили боевики Гуляковского и Головачева.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14