Уилл Мюррей
      "Дестроер"
      Заманчивая мишень
      Глава 1
      Казалось, каждый узнает человека, покушавшегося на жизнь Президента США, однако через десять минут после того, как человек этот скрылся с глаз долой, лица его никто не мог припомнить.
      Таким уж было лицо злоумышленника. Неприметным. Щуплый, пустоглазый, с хрупким подбородком и бледным лицом, человек этот воспринимался ничтожеством. Сущим ничтожеством.
      Именно из-за этого полнейшего ничтожества образ его стирался из памяти, едва он скрывался из поля зрения.
      Впрочем, каждый, кто хорошо разглядел этого человека, начинал задумываться.
      Портье в гостинице "Холидей инн" правительственного центра в Бостоне, штат Массачусетс, обратил внимание на отступающую линию волос этого человека, когда тот подошел к его столу со словами:
      - Я сделал предварительный заказ.
      - Назовите, пожалуйста, ваш регистрационный номер, - сказал портье и потянулся к компьютеру.
      - Тридцать три-сорок четыре-тридцать три, - ответил мужчина по памяти. Голос его был не высоким, не низким, не громким, не тихим. Не был даже размеренным. Говорил он нервозно, с запинками.
      Когда на экране компьютера появилась фамилия, портье нашел ее незнакомой. И лишь попросив у клиента кредитную карточку, вгляделся в него попристальнее. Кредитная карточка оказалась нового образца, с фотографией, и одновременно служила удостоверением личности. Лицо этого человека тотчас затронуло в памяти портье какую-то струну.
      - Останавливались уже у нас? - любезно спросил он.
      - Нет, - ответил мужчина. Взгляда он не отводил. И в глаза портье не смотрел. Стоял перед столом, но привлекал к себе не больше внимания, чем бронзовые пепельницы в ярко освещенном вестибюле. Они есть - и вроде бы нет. Их не замечаешь - разве что потребуется срочно избавиться от окурка.
      - Кажется, я вас уже где-то видел, мистер... - Портье прочел фамилию на кредитной карточке. - ...мистер Хайделл.
      Получив карточку обратно, Алек Хайделл не произнес ни слова.
      Портье нажал кнопку звонка и, когда подбежавший посыльный схватил и понес чемоданы клиента, долго еще смотрел в спину шедшего к лифту Хайделла, пытаясь его припомнить.
      Уж очень он казался знакомым...
      Потом бесстрастное бледное лицо клиента скрылось за дверцами лифта, зазвонил телефон, и портье совершенно забыл о нем.
      Вспомнил лишь на следующий день, когда появились агенты секретной службы. Только становиться национальным героем было уже поздно.
      Потом на Алека Хайделла обратили внимание в четвертом, последнем вагоне поезда метро, когда он на другой день ехал по красной линии от Чарльз-стрит до станции "Университет имени Кеннеди". И тут же о нем забыли. Правда, несколько пассажиров еще раз скользнуло по нему взглядом, поскольку в руках он держал спортивную сумку с чем-то массивным, выпирающим. Но сумки были почти у всех. До Рождества оставалась неделя.
      Водитель автобуса, направлявшегося к расположенному в гавани университету, тоже дважды взглянул на неприметного Хайделла, вошедшего у станции метро.
      "Я где-то видел этого человека", - подумал он.
      Шофер уже лет пять ездил по этому маршруту и перевидал тысячи пассажиров, главным образом студентов и преподавателей. Знакомое лицо разве что хорошенькой девушки - не заставило бы его то и дело посматривать в зеркальце внутреннего обзора. Но этот человек почему-то настораживал.
      Пассажир сидел сзади, задумчиво глядя в окно. На губах его играла легкая лукавая улыбка. Именно она, а не хрупкий подбородок или задумчивые глаза, привлекала к себе взгляд водителя.
      "Где же я его видел?" - вновь и вновь задумывался он.
      На вид пассажиру было сорок с небольшим. Вообще-то и студенты бывают великовозрастные, но в Массачусетсом университете таких раз-два и обчелся. А для преподавателя он выглядел слишком рассеянным. Даже для преподавателя Массачусетского университета.
      Этот невысокий человек ни разу не ездил в его автобусе. Водитель нисколько не сомневался в этом. "Он вовсе не забытый мной пассажир, - решил шофер. - Наверное, я не видел его со времени окончания школы".
      Впрочем, водитель не смог припомнить такого ученика старших классов. Может, кто-то из начальных? Да, по-видимому. Только тогда его каштановые волосы еще не вылезали.
      Однако фамилия человека с этим раздражающе знакомым лицом, очевидно, стерлась из памяти навсегда.
      Автобус свернул с бульвара Моррисси и поехал по пустынной подъездной дороге к величественному комплексу шоколадно-коричневых кирпичных зданий, образующих Массачусетский университет. Остановился он в бетонном туннеле между административным корпусом и подземным гаражом под возвышением университетской площади.
      Пассажир поднялся, вышел в заднюю дверь и мгновенно исчез за стальной дверью гаража.
      Водитель проводил его взглядом. Даже в порывистой походке этого человека угадывалось что-то знакомое.
      Потом автобус заполнили отъезжающие студенты и преподаватели, двери закрылись - пора в обратный путь.
      Когда забрезжил свет у Коламбиа-Пойнт и библиотеки имени Кеннеди, водитель выбросил раздражающе знакомого пассажира из головы.
      Никто не обращал внимания на Алека Хайделла, когда он шел по тускло освещенному подземному гаражу к лифту с надписью "Научный центр". Хайделл терпеливо подождал, пока кабина спустится, поднялся на верхний этаж, потом, пройдя узкими коридорами, нашел оранжерею на крыше. Теперь глаза его закрывали темные летные очки.
      Когда Алек открыл дверь, в лицо ему пахнуло теплым, влажным воздухом. Но он уже и без того вспотел.
      Поливавшая ряды рождественских кактусов женщина в рабочем халате удивленно вскинула голову.
      - Вам кого? - спросила она.
      - Секретная служба, - ответил Хайделл, показав прикрепленный к бумажнику золотистый значок. - Вам придется уйти.
      - Почему?
      - Это место представляет собой прекрасное укрытие для снайпера. Мы закрываем сюда доступ.
      - Сейчас? Но ведь Президент приезжает завтра...
      - Так надо, - отозвался Хайделл.
      Служащая собрала книги, взяла сумочку и спросила:
      - Завтра можно будет полить растения?
      - К сожалению, нет.
      - Не могли бы вы полить их сами?
      - Подумаю, - ответил Хайделл, проводил ее к выходу и запер дверь оранжереи.
      Когда дверцы лифта закрылись, он сбросил пиджак и рубашку и на кафельном полу присел на корточки в одной майке. Достал из спортивной сумки разобранную винтовку и принялся ее собирать.
      Покончив со сборкой, Алек взял промасленную тряпку и начал протирать оружие, его нижняя оттопыренная губа даже повлажнела от сырости и духоты.
      Утром, когда из лифта вышел агент секретной службы, Хайделл спрятал винтовку под одну из полок и подошел к двери. Лицо пришедшего под непроницаемыми темными очками казалось каменным.
      - Вам придется отсюда уйти, - сказал агент, показывая золотистый значок. - Мера безопасности.
      - Попробуйте заставить, - ответил Хайделл смиренным тоном.
      - Не понял, - произнес агент, подавшись вперед.
      - Я сказал - попробуйте заставить.
      На лице агента вокруг летных очков появились морщинки. Он шагнул в оранжерею, поднося ко рту запястье правой руки. Но не успел сказать в прикрепленный к нему телесного цвета микрофон ни слова.
      Алек Хайделл выхватил спрятанную винтовку и выстрелил агенту прямо в нос. Пуля прошла через затылок навылет. Агент повалился навзничь, и Хайделл для верности выстрелил ему еще и в горло.
      Когда он поднялся на крышу оранжереи, на нем были синяя ветровка агента с белой трафаретной надписью "СЕКРЕТНАЯ СЛУЖБА" на спине, темные очки и наушники, соединенные с прикрепленной к поясу рацией.
      С восточной стороны крыши Хайделл смотрел вниз на раскрашенную, словно черно-белое абстракционистское полотно, библиотеку имени Кеннеди, стоящую на краю Коламбиа-Пойнт, где плескались холодные, серые волны Атлантики.
      Пресса уже собралась. От микроволновых телевизионных фургонов повсюду тянулись толстые кабели. Спутниковые параболические антенны были обращены к зимнему небу. И конечно же, с подчеркнутой властностью уже расхаживали легко узнаваемые по летным очкам агенты секретной службы.
      Держа винтовку у ног, Алек Хайделл терпеливо ждал; холодный ветер с океана теребил его каштановые волосы, когда он прислушался к переговорам агентов секретной службы.
      "На въезде порядок".
      "Понял".
      "На подъездной дороге транспорта нет".
      "Понял".
      "Крыша библиотеки проверена".
      "Контрснайпер?"
      - На крыше научного корпуса порядок, - произнес Алек Хайделл в микрофон на запястье.
      "Отлично. Будьте начеку. Кортеж сворачивает на подъездную дорогу. Повторяю, кортеж сворачивает на подъездную дорогу".
      - Пора, - буркнул Хайделл себе под нос.
      Через минуту три черных лимузина "линкольн-континенталь" выехали на дорогу, ведущую к библиотеке. Толпа замерла в ожидании. Холодный ветер, казалось, усилился.
      Алек Хайделл лег на край крыши и прижал к плечу приклад винтовки. Прильнув правым глазом к японскому оптическому прицелу, опустил палец на спусковой крючок и стал следить за средним лимузином - на нем развевались президентские флажки - спокойно и уверенно.
      Когда машины плавно остановились у входа в библиотеку, в его наушниках послышался треск.
      "Внимание. Большой Мак готовится выйти. Повторяю, Большой Мак готовится выйти".
      - Тем лучше для меня, - пробормотал Хайделл, наводя перекрестье прицела туда, где вот-вот откроется задняя правая дверца.
      И она открылась.
      "Большой Мак выходит. Следите каждый за своей зоной".
      В перекрестье появилась знакомая шапка жестких густых волос, и Алек Хайделл плавно нажал на спуск.
      Шапка волос извергла красно-серый фонтан крови и мозга.
      "Он ранен! Сообщите в военный госпиталь!"
      "На крыше снайпер! Повторяю, на крыше снайпер! Всем лечь! Немедленно!"
      Толпа на площади разом залегла, со страхом ожидая очередного выстрела.
      Но его не последовало. Лишь эхо первого и единственного раскатилось между громадными зданиями университета, да раздались крики встревоженных чаек.
      "О Господи! - послышался голос потрясенного агента секретной службы. Это повторение Далласа!"
      - Ты совершенно прав, - произнес Алек Хайделл и, бросив винтовку, быстро, бесшумно скрылся в научном центре.
      На крыше дымилась единственная гильза. С двумя выцарапанным буквами: RX.
      Глава 2
      Римо Уильямс усиленно боролся с зевотой, пока служащий компании по прокату автомобилей "Мэвис" пытался убедить его, что, поскольку город Фуриозо, штат Флорида, небезопасен, благоразумным туристам здесь следует предусмотреть меры предосторожности.
      - Какие? - поинтересовался Римо, надеясь оборвать этот монотонный словесный поток.
      - Во-первых, мы рекомендуем нашим клиентам не одеваться по-туристски, въезжая в город.
      Римо оглядел себя с ног до головы. На нем были черная тенниска и черные брюки. Босые ноги утопали в мягких итальянских мокасинах.
      - Это по-туристски? - спросил он.
      - Надо сказать, сэр, с одеждой у вас полный порядок.
      - Я так и думал, - добродушно заметил Римо.
      - Кроме того, мы предлагаем сложить все вещи в багажник машины. И чтобы никаких привлекающих внимание городских хищников вещей на заднем сиденье.
      - Эту публику здесь именуют так?
      - Так написано в памятке по безопасности, - ответил служащий, достал из пластикового ящичка светлого цвета брошюрку и протянул ему. - Тут указаны основные меры предосторожности, - добавил он.
      - Тогда зачем же вы их мне перечисляете? - удивился приезжий.
      - Такова политика компании. В наши дни многие взрослые не умеют читать. Начнутся судебные процессы, знаете.
      - Что такое судебные процессы, я знаю, - отозвался Римо, раскрывая брошюрку.
      Она была украшена бумажными вклейками пальм и бикини пастельных расцветок. Здесь же содержалось двадцать рекомендаций по безопасности крупными буквами на фоне Замка Чародея и других знаменитых аттракционов ближайшего тематического парка под названием "Мир Сэма Бисли".
      Нигде в брошюре не упоминалось, что взять напрокат машину и въехать в город - значит напрашиваться на убийство.
      - Тут говорится, что не надо въезжать в город по международному шоссе, - кивнул Римо.
      - Раньше так оно и было. Теперь небезопасно шоссе И-четыре.
      Уильямс поднял взгляд.
      - Кое-кто из городских хищников умеет читать.
      - Извини, хмырь, - послышался рядом с Римо чей-то грубый голос. И длинная загорелая рука потянулась под его локтем к пластиковому ящичку. Хочу взять брошюрку.
      Уильямс почувствовал очень легкое прикосновение к бумажнику, который носил в правом переднем кармане брюк, потому что карманникам туда залезть сложнее всего.
      Римо сделал шаг назад и с обманчивой легкостью опустил каблук итальянского мокасина на подъем ноги нахала. Кости стопы воришки стали расползаться в стороны, словно соединенные крепкими нитками части картинки-загадки, наглец поднял вопль и не умолкал, пока владелец бумажника не убрал ногу.
      - Черт возьми, нога у тебя что, свинцовая?
      Подпрыгивая на здоровой ноге, карманник обеими руками сжимал на другой кроссовку. При каждом подскоке между шнурками выступала кровь.
      Увидев ее, мужчина повалился на спину, как валятся на тротуар уличные плясуны, чтобы затем вертеться на месте.
      Этот человек вертеться не стал. Он принялся вопить, что всех в радиусе пятидесяти футов привлечет к суду за телесное повреждение, эмоциональную травму и "вот эти дорогие шмотки".
      Чтобы утихомирить карманника, Римо легонько ткнул его в голову носком того же мокасина. Воришка завертелся. И завопил:
      - Помоги-и-и-те!
      - С удовольствием, - сказал Уильямс, когда дверь прокатного пункта распахнулась и появился, судя по всему, еще один городской хищник. От второго толчка карманник завертелся волчком и вылетел в дверь на движущийся эскалатор.
      - Что с ним? - спросил появившийся, торопливо переводя взгляд с эскалатора на приезжего и обратно.
      - Пытался залезть не в тот карман, - ответил Римо.
      - В какой это?
      - В мой.
      Второй городской хищник - Уильямс убедился в этом по девятимиллиметровой выпуклости в кармане его неглаженых брюк - понял в чем дело, сделал вид, будто читает красную надпись на стеклянной двери, а потом протянул:
      - А, это "Мэвис". Мне нужен "Берц". Там лучше обслуживают.
      - Вы что-то сказали? - спросил Римо, снова обратив внимание на служащего прокатного пункта.
      - Напрасно вы его так.
      - Почему?
      - Он всего-навсего хотел стащить ваш бумажник.
      - А я всего-навсего хотел его сохранить.
      - Он может подать в суд.
      - Может, - согласился Уильямс.
      Неподалеку от эскалатора раздался визгливый крик:
      - Моя нога! Застряла в этом чертовом эскалаторе! Я привлеку к ответственности этого сукина сына!
      - Пока он меня не привлек, - усмехнулся Римо, протягивая руку за ключами.
      - Я еще не все рассказал вам о проблемах безопасности, - остановил его служащий.
      - У меня же есть брошюрка, забыли?
      Тот тем не менее продолжал:
      - Если по пути из аэропорта вас будут таранить сзади или кто-то попытается оттеснить на обочину, ни в коем случае не останавливайтесь. А если вас все же вынудят остановиться, не вылезайте из машины.
      - Понял, - сказал Уильямс, расписываясь в карточке регистрации.
      - Машина будет ждать вас на стоянке. В целях безопасности наши машины больше не украшают эмблемой компании "Мэвис".
      - Сколько ваших клиентов погибло до того, как руководство решилось на такое новшество? - спросил Римо.
      - Сначала наши доходы за месяц упали на тридцать процентов, а уж потом... - признался служащий.
      По пути к стоянке Уильямс купил шесть самых больших чемоданов из ярко-красной кожи, тенниску с надписью "Я еду в "Мир Сэма Бисли" и желтую бейсбольную кепочку с надписью "Добро пожаловать во Флориду".
      Все вещи он нес на ладони, пирамида покупок кренилась то вправо, то влево, бессчетное число раз чуть не падала, однако не упала, потому что словно бы слилась с его в высшей степени гармоничным телом.
      Спустившись по остановленному эскалатору, Римо задержался только для того, чтобы наступить на свободную руку городского хищника, который хотел было залезть к нему в карман, а теперь пытался высвободить застрявшую между ступенями неглаженую штанину.
      Под каблуком приезжего пястные кости превратились в основной ингредиент желатина.
      - Опять ты. Черт возьми, тебе отсюда живым не уйти!
      - Пусть сначала созвонятся наши адвокаты, - весело ответил Римо.
      - Как зовут твоего адвоката?
      - Алан Дершовиц. Если он будет отпираться, ничего не слушай.
      Насвистывая, Уильямс вышел из аэропорта на влажный утренний воздух Флориды. Рослый, худощавый, с глубоко сидящими темными глазами, выдающимися скулами, жестким ртом и широкими, как железнодорожные шпалы, запястьями.
      Машина уже ждала, и, к ужасу служителя стоянки, приезжий взгромоздил красные чемоданы один на другой на заднем сиденье, надел желтую бейсбольную кепочку и натянул купленную тенниску поверх своей.
      - Сэр, я бы не советовал этого делать.
      Римо скользнул за руль.
      - Где тут шоссе И-четыре?
      Служитель указал на один из выездов.
      - Вон там. Только не ездите по нему в такой одежде. Лучше воспользуйтесь международным или скоростной магистралью "Билайн".
      - Спасибо, - ответил Уильямс и выехал со стоянки на И-четыре.
      Ехал он медленно. До открытия "Мира Сэма Бисли" оставалось два-три часа, а ведь есть более интересные занятия, чем торчать безвылазно в душном номере отеля.
      Например, работа.
      Двигаясь по шоссе, Римо задумался, что же представляет собой его работа.
      Он не заполнял налоговой декларации уже больше двадцати лет, с того самого дня как суд штата Нью-Джерси вынес ему смертный приговор и отнял его прежнюю жизнь ударом слабого тока, когда он - ньюаркский полицейский, осужденный за убийство, которого не совершал, - сидел пристегнутым к электрическому стулу. После этого дня Римо Уильямс перестал существовать и для друзей, и для Федерального налогового управления.
      Если бы он был вынужден ежегодно заполнять в апреле декларацию о доходах, в графе "Род занятий" ему пришлось бы писать "убийца".
      Римо представлял собой не какого-то заурядного убийцу. Он был тайным убийцей в интересах государства, пока не ушел из КЮРЕ, сверхсекретной правительственной организации, которая и сфабриковала против него дело. Эту организацию создал в начале шестидесятых годов молодой Президент, который сам, по иронии судьбы, погиб от выстрела убийцы.
      Уильямс был не чета убийце, стрелявшему в того Президента. Тот был одиночкой, неудачником, психом. И пользовался винтовкой.
      А Римо оружия не носил. Он сам представлял собой оружие. Все его тело было прекрасно натренировано. В процессе тренировки главную роль играл мозг. Ученые давно уже выяснили, что обыкновенный человек использует возможности мозга всего на десять процентов. Это все равно что использовать для дыхания одну легочную долю одного легкого. Собственно говоря, большинство людей именно так и дышит.
      За много веков до ученых истину эту открыл староста рыбацкой деревушки в Северной Корее и научился раскрывать безграничные возможности человеческого организма.
      Он стал первым мастером Синанджу. Потомков этого человека - одним из них, правда, духовным, а не кровным, и стал Римо - обучали те, кто благоговейно следовал его заветам.
      Дом Синанджу был тайной силой, поддерживающей великие троны древних царств, и в современном мире он стоял неведомым, невидимым и непреодолимым подле главы величайшего в мировой истории государства - в лице Римо Уильямса, которого обучал последний чистокровный мастер.
      Вот уже двадцать лет Римо служил Америке и ее президентам - хорошим и плохим, честным и не очень - через КЮРЕ, тайную отрасль исполнительной власти.
      Хватит. Осталось завершить несколько дел - в частности, выяснить вопрос о своем происхождении, поскольку Римо был сиротой, - а потом - все, он вольная птица. Хватит КЮРЕ. Хватит Харолда В. Смита, главы этой организации. Хватит лезть из кожи, разбираясь со все более неразрешимыми проблемами Америки.
      Впрочем, некоторые проблемы разрешить все-таки стоит.
      Например, непонятные убийства туристов во Флориде.
      Не проходило недели, чтобы какой-нибудь турист не погиб там от рук преступников. Это скверно для образа Америки, жаловался Президент прессе. Это скверно для туризма во Флориде, добавлял губернатор штата. Впрочем, образ Америки и туристская индустрия во Флориде Римо совершенно не беспокоили.
      Беспокоила его участь простодушных туристов.
      Потому-то - раз уж поехал разбираться в "Мир Сэма Бисли" - Римо был не прочь заняться попутно и этой проблемой.
      Вот только на его наживку никто не клевал. Уильямс включил приемник, нашел музыку Барри Манилова и врубил на полную мощность. Может, это привлечет хищников?
      Он доехал до самого города, однако никто не таранил его сзади, не оттеснял на обочину, не преследовал. На худощавом лице Уильямса отразилось разочарование.
      От первого же разворота он помчался обратно в аэропорт.
      - Я буду жаловаться! - заявил Римо служителю, выскочив на стоянке.
      - Эта машина вас не устраивает? - произнес служитель, не зная, чему больше удивляться: жалобе или тому, что клиент все еще жив.
      - Нет.
      - Чем же она плоха?
      - Слишком неприметна, - ответил Уильямс.
      Служащий захлопал глазами.
      - Сэр?
      Римо оглядел стоянку. И указал на одну из машин.
      - Дайте вон ту.
      В дальнем углу стояла точно такая же, как та, на которой он вернулся, только ярко-красная.
      - Она ничем не лучше, - удивился служащий.
      - Мне больше нравится ее цвет.
      - Нет, эту я вам дать не могу. На ней сохранилась эмблема.
      - Ну и отлично!
      - Но, сэр, это эмблема компании "Мэвйс"! Вы будете выделяться, как...
      Служащий поглядел на рубашку и кепочку Римо на красные чемоданы, забившие все заднее сиденье и не договорил.
      - Хочу эту, - настаивал приезжий. - Я клиент а клиент...
      - ...всегда прав, - договорил за него служащий. И вяло протянул ключи.
      - Может, переложите мой багаж? - просил Римо. - Я забыл купить краску.
      Служащий был только рад исполнить эту просьбу, помочь глупому туристу в последние блаженные минуты его жизни. И так и застыл на месте, когда Уильямс, встряхнув баллончик оранжевой краски, стал выводить пульверизатором слово "ТУРИСТ" по бокам и на заднем стекле взятого напрокат автомобиля.
      Наконец Уильямс отошел назад, любуясь тем, как нечеткие оранжевые буквы сочетаются с окраской машины.
      - Ну как?
      - Кричаще, - ответил служащий. И криво улыбаясь, добавил: - Но ведь вам именно этого и хотелось.
      - Увидимся, когда вернусь, - бросил приезжий, садясь в машину.
      - Сейчас рождественский сезон, случаются и чудеса, - негромко произнес служащий, когда этот кандидат на траурные заголовки завтрашних газет тронулся с места.
      На сей раз у Римо проблем не возникло. Не проехал он и двухсот метров, как синий "камаро" с лучащимися красным светом неоновыми трубками под рамой пристроился сзади и прибавил скорость.
      Уильямс расслабился за долю секунды до удара в задний бампер. Большинство людей в таких случаях напрягаются. И переломы неизбежны. Работающий в полную силу мозг один из двух на всем белом свете в последние годы двадцатого века, велел ему расслабить мышцы. И от удара Римо без единого перелома вжался в сиденье.
      Толстая рука замахала ему в зеркальце заднего обзора.
      - Эй ты! К обочине. Давай обменяемся страховками.
      "С удовольствием", - мысленно произнес Уильямс и свернул на загубленную городским бедствием заправочную станцию без топливных насосов, с забитыми фанерой окнами и травой, растущей из щелей в асфальте.
      Из "камаро" выскочили, по всей видимости, два городских хищника. Римо счел их таковыми, потому что оба сжимали пистолеты "Тек-9" с пятидесятипатронными рожками.
      Оружие они держали перед собой, словно механические косы.
      - Живо сюда, что там у тебя есть! - проворчал один.
      Из открытого пассажирского окошка машины Римо вылетели бейсбольная кепочка и банка оранжевой краски. Приземлились они у ног вооруженного парня.
      - Бумажник, осел! - прорычал первый.
      - Мой бумажник принадлежит мне, - ответил Уильямс, открыв дверцу и вылезая из машины. - Не станете же вы стрелять в человека из-за бумажника.
      - Ошибаешься! Мы гангстеры! - выпалил другой.
      Один и бандитов вскинул "Тек-9" и нажал на спуск. Римо уклонился от внезапного урагана пуль: оружие это стреляет очередями, как автомат.
      Впрочем, в данном случае не важно.
      Когда в обшивке злополучной машины появились отверстия, Римо неожиданно бросился на стоявшего ближе к нему городского хищника. Собственно говоря, неожиданным будет любое нападение, когда обыкновенному человеку, вооруженному лишь автоматическим пистолетом, противостоит мастер Синанджу.
      Первому стрелку все еще виделся человек перед распахнутой дверцей машины, когда правый указательный палец Уильямса вошел ему в висок и тут же вышел обратно.
      Мозг перестал функционировать мгновенно, и городской хищник повалился на свое оружие.
      Второй бандит полностью оказался теперь в руках Римо. Стрелять он начал позже, и у него осталась еще примерно четверть магазина. Жаль, что патроны расходуются впустую. Уильямс поднырнул под трясущийся ствол, которому явно недоставало глушителя, и превратил горло стрелка в органический глушитель.
      Ствол внезапно поднялся, уперся в отвисшую челюсть; семь пуль пробили мягкую плоть и сорвали целиком верхнюю часть черепа.
      Городской хищник рухнул навзничь, через несколько секунд снесенная макушка шлепнулась ему на лицо.
      Римо описал пульверизатором оранжевые круги вокруг трупов, пересек их косой чертой, потом вернулся к продырявленной машине. Через минуту он снова был на шоссе.
      Когда он проехал милю, слева к его машине пристроился серый старый фургон. Кто-то грубо потребовал, чтобы Уильямс бросил бумажник в большую ладонь, плывущую между машинами.
      - А если промахнусь? - спросил Римо.
      - Не стоит, я-то уж точно не промахнусь.
      Большая ладонь сменилась широким лицом, а следом показался ствол еще одного "Тек-9".
      - Популярная в этих местах штука, - заметил Уильямс.
      - Изготовлена в Майами.
      - Правильно, всегда покупай американское.
      На широком лице блеснули белые зубы, и большая ладонь выразительно зашевелилась.
      Пожав плечами, Римо произнес:
      - Вот уж никогда бы не подумал, что мой бумажник будет пользоваться такой популярностью.
      - Не сам бумажник, а то, что в нем. Быстро давай сюда!
      Уильямс вынул из кармана бумажник, извлек оттуда деньги с удостоверением личности и положил его в парящую над дорогой ладонь.
      Казалось, такая сильная рука удержит и бревно, а не то что какое-то там портмоне, но почему-то он шлепнулся на уносящееся назад шоссе, а с ним и три отрезанных пальца.
      Мужчина, осознав, что произошло, завопил в тупом изумлении.
      - Мои пальцы! Что мне теперь делать?!
      - Если быстро повернешь назад, - с готовностью откликнулся Уильямс, то, может, еще успеешь в больницу, чтобы их там пришили.
      - А разве пальцы тоже пришивают? Я думал, только это самое...
      - Если не поспешишь, то "это самое" тебе и пришьют вместо большого пальца.
      Мужчина рявкнул сидевшему за рулем:
      - Разворачивайся! Черт! Быстрее, пока мои пальцы не раздавило машинами! Не хочу, чтобы мне вместо пальца пришивали "это самое".
      Фургон увеличил скорость, и Римо решил сохранить жизнь обоим бандитам. Реклама обычно окупается.
      Следующую попытку ограбить Уильямса совершили из серебристого "кадиллака". Сверкающая хромированная машина казалась совершенно новенькой. Поэтому когда она, обогнав Римо, заехала вперед и резко затормозила, а не плавно сбавила скорость, чтобы смягчить неминуемое столкновение, он прибавил газу.
      Вся задняя часть крыши "кадиллака" сплющилась. Уильямс сдал назад и, когда водитель, вопя от ярости, выскочил из машины, для пущего эффекта газанул еще раз и смял уцелевшее запасное колесо.
      - Смотри, что ты наделал! - заорал водитель.
      - Но ты остановился прямо передо мной, - вежливо напомнил Римо.
      - Чтобы ограбить тебя, осел. А не затем, чтобы лишаться тачки. Я только сегодня угнал эту игрушку.
      - Плохо дело. Сколько вор ни ворует, а тюрьмы не минует.
      - Тюрьмы? При чем здесь тюрьма? Черт, кранты моей тачке.
      Водитель едва не рвал на себе волосы, а Римо тем временем взял прихваченную с заправочной станции баночку оранжевой краски и старательно вывел круг с косой чертой внутри - запрещающий знак - на неповрежденном капоте "кадиллака".
      Водитель, разинув рот от изумления, таращился на этот легкомысленный акт вандализма.
      - Зачем? - выпалил он.
      - Этой мой знак, - небрежно ответил Уильямс.
      - Вот еще гребаный Зорро нашелся!
      - Не смей порочить это имя. Люди Сэма Бисли могут подать на тебя в суд за дискредитацию авторских прав.
      - Ты мне за это заплатишь!
      - Если речь о моем бумажнике, он сейчас, видимо, у того придурка, с которым я только что имел дело.
      Блеснул нож. Уильямс даже ощутил разочарование: преступник с таким же успехом мог воспользоваться листом подорожника. Однако Римо позволил ему продемонстрировать, на что он способен.
      Явный городской хищник низко взмахнул ножом, метя в якобы открытый живот противника. Этот горизонтальный удар призван был располосовать брюшину и выпустить потроха.
      Удар не дошел до цели, потому что Уильямс двинул каблуком в явно открытый живот нападавшего.
      Тот остановился, хрюкнул и позеленел. Бросил нож и схватился за живот обеими руками. Живот стал на удивление пустым. Крепкая брюшная стенка колыхалась, будто пластиковая штора. Бандит согнулся в три погибели.
      Когда отвратительный запах из брюк достиг его мелко дрожащего носа, нападавший пробормотал:
      - Кажется, я наложил в штаны.
      - Проверь, чтобы знать наверняка.
      - Такого со мной с детства не бывало.
      Нападавший позеленел еще сильнее и согнулся чуть ли не до земли. Отковылял на обочину и осторожно снял грязные штаны.
      Обернувшись, он увидел свисающие сзади серые слизистые веревки и спросил:
      - Почему из меня лезут кишки?
      Римо небрежно пожал плечами.
      - Ты хотел меня выпотрошить. Я ответил любезностью на любезность.
      - Я не видел у тебя никакого ножа.
      - Выпотрошить подонка можно разными способами, - ответил Уильямс и, двинув напоследок кулаком в опустевшую брюшную полость городского хищника, раздробил ему позвоночник.
      Гангстер сел, чтобы больше не подняться, превратившись в грязную бесформенную груду.
      Насвистывая, Римо вывел прямо на нем оранжевый круг, пересек его косой чертой и поехал дальше.
      - Римо Уильямс, - произнес он бодрым голосом телеведущего, - вы только что разделались с доброй половиной автограбителей в городе Фуриозо, штат Флорида. Каковы ваши дальнейшие планы?
      И своим обычным голосом ответил:
      - Я еду в "Мир Сэма Бисли".
      Глава 3
      Президентский кортеж, окруженный завывающими сине-серыми полицейскими автомобилями с включенными проблесковыми маяками, мчался прочь от Массачусетского университета. Поток машин теснился к обочине. Вверху гудели полицейские и военные вертолеты, напоминавшие защитного цвета стрекоз.
      Никто не обратил внимания на петляющий белый фургон "форд-аэростар", который пронесся по встречной полосе и свернул к университету.
      В противном случае непременно обратили бы внимание и на водителя, вернее, на большой шлем виртуальной реальности, который полностью охватывал голову и отключал органы чувств.
      Водитель явно ничего не видел сквозь выпуклые наглазники шлема, тем не менее на подъездную дорогу он свернул, не оцарапав крыла.
      "Вы почти на месте", - послышался негромкий голос в шлеме ВР.
      - Просто замечательно, - пробормотал водитель. - Ощущение точь-в-точь такое, будто я веду реальную машину в реальном мире, в реальном времени.
      "Забудьте о технологии, думайте о задаче, - велел ему негромкий голос. - Вы погружены во всепоглощающие впечатления, которые требуют полной сосредоточенности".
      - Понял. Что там за суета была сзади?
      "Вы вступили в фазу действия".
      - Отлично. Не обижайтесь, но поездка, если не считать нескольких графических представлений, пока что проходит совершенно обыденно.
      "Вы не заметили ничего необычного в кортеже машин?".
      - Кажется они гудели изо всех сил. "В Президента только что стреляли".
      - Черт.
      "Вы, и только вы, можете найти убийцу, скрывающегося в кирпичном здании прямо перед вами".
      - Хорошая игра.
      "Слева от вас въезд в подземный гараж. Спускайтесь туда".
      - Могу я принимать самостоятельные решения?
      "Варианты будут предложены позже. Сейчас нет времени. Вот вам сценарий игры. Продажные агенты ЦРУ и секретной службы хотят найти убийцу первыми. Если это произойдет, начнется сокрытие фактов, и американский народ никогда не узнает истинного положения дел".
      - Положитесь на меня, - отозвался водитель и до отказа выжал акселератор.
      Шум шестицилиндрового двигателя изменился, стоило ему только въехать в виртуальный подземный гараж под иллюзорным Массачусетским университетом. Просто невероятно!
      - Отлично, - пробормотал водитель. - Я даже чувствую застарелый запах выхлопных газов.
      "Увеселительная система ВР располагает библиотекой с сорока тысячами факсимиле запахов".
      - Библиотека запахов. Меняющийся звук. Имитация автомобиля. Вы создали систему ВР двадцать первого века. Черт возьми! Все виды, звуки, запахи, ощущения кажутся подлинными. Совершенно подлинными!
      "Увеселительная система достигла разрешающей способности семидесяти пяти миллионов многоугольников в секунду. В реальности этот показатель составляет примерно восемьдесят миллионов".
      - Должен сказать, - произнес водитель, паркуя машину на ближайшей стоянке, - недостающих пяти миллионов просто незаметно.
      "Не забудьте оружие. Оно в ящичке под приборной доской".
      Водитель повернул круглую, как у насекомого, голову. Ящичек распахнулся, там лежал револьвер. Водитель взял его. Оружие казалось настоящим. Возможно, так оно и было.
      - Всего-навсего тридцать восьмой калибр, - разочарованно протянул он.
      "Пули особые. Все прекрасно подходит для вашей задачи".
      - Хоть бы лазерным прицелом оснастили.
      "Непременно отметьте это по окончании сеанса в инспекционном опроснике".
      - Отмечу, - бросил водитель, вылезая из машины. И пошел, сперва робко, потом все увереннее по мере того, как создаваемое компьютером окружение реагировало на его присутствие.
      Сквозь выпуклые наглазники шлема все в этой игре выглядело невероятно реальным. Да, ложные электронные сигналы иногда были, но в целом!.. Даже спертый воздух гаража пах выхлопными газами. Ничто не могло сравниться с этим реализмом.
      Кроме самой реальности.
      А кто же думает о реальности, когда, всего лишь надев на голову блокирующий органы чувств дисплей, можно стать кем угодно, творить что угодно, одолеть любого врага - принимай только правильные решения!
      За свои тридцать с лишним лет правильного решения Бад Коггинс не принял ни разу. Ни в школе, ни на работе, ни тем более в личной жизни. Поэтому реальная жизнь не доставляла ему радостей. Он был слишком маленьким, слишком толстым, слишком лысым, слишком бедным и, конечно же, не мог пользоваться ее благами.
      Игры - дело другое. В галерее игровых автоматов Коггинс побеждал лучшего игрока шесть раз из семи. За десять с лишним лет участия во всех существующих видеоиграх у него развилась молниеносная реакция пятнадцатилетнего. Со временем одни игры сменялись другими. И в галереях, и в домашних системах. Атари. Интелливижн. Нинтендо. Сега Генезис. Трио Си-Ди-РОМ. Коггинс играл во всех. И в "Понг", и в "Мист", и в "Смертельную схватку", и в "Лавкрафт пропал". С рычагом управления, с шаром трассировки, со световым пистолетом Коггинс неизменно добивался успеха.
      Узнав о появлении систем виртуальной реальности, Бад очень обрадовался. Правда, скоро впал в глубокую депрессию, так как, работая барменом за восемь с половиной долларов в час, не так-то просто было скопить десять тысяч на личную игровую систему ВР.
      Однако шансы поиграть все же выпадали. Коммерческие просмотры. Публичные демонстрации. Бад Коггинс использовал любую возможность предаться своему любимому занятию бесплатно. А поскольку к виртуальной реальности он приспособился лучше, чем к реальной жизни, по почте одно за другим шли приглашения.
      На сей раз игра называлась "Руби". И компьютер избрал Бада стать первым ее участником за всю историю Вселенной. Так говорилось в четырехцветной пригласительной брошюрке. Надо было лишь позвонить по указанному номеру и условиться о встрече.
      Негромкий голос в телефонной трубке пригласил его приехать в ведомственный парк в южной части Бостона, где располагалась испытательная лаборатория фирмы, создавшей единственную в мире полностью погружающую в себя игровую систему ВР с семьюдесятью пятью миллионами многоугольников.
      Бал ощутил себя пилотом истребителя-невидимки "Ф-22", когда его пристегнули ремнями к сиденью белого фургона "форд-аэростар", стоявшего на больших резиновых катках над бетонной площадкой. Пусть колеса свободно вращаются, когда он нажмет на газ, объяснили ему.
      Затем на голову улыбающемуся Баду надели шлем ВР, и все потемнело.
      Заработали наглазники, и Коггинс увидел интерьер того же бетонного склада, в который входил. Такой же грязный, плохо освещенный, с тремя такими же призрачными фигурами техников. На всех были темные очки, как и в действительности.
      - Ничего не изменилось, - пожаловался он.
      "Вы видите не реальность, - сообщил ему негромкий голос в шлеме. - А Руби".
      - Руби?
      "Имитации в игре ВР. На взгляд, на слух, на вкус, на ощупь все будет казаться совершенно реальным. Чтобы как следует оценить эту экспериментальную систему, вы должны вести машину так, словно едете по Бостону".
      - Недурственное испытание, - пробормотал Бад Коггинс, ездивший по Бостону ежедневно. Говорят, что, когда парижские таксисты сходятся поговорить о худших на свете водителях, при упоминании о бостонских у них неизменно чешутся руки.
      - Понял, - кивнул Бад Коггинс, сжимая руль и размышляя, исходит ли запах новенькой машины от обивки "аэростара" или создается ВР.
      "По системе телеуправления мы увидим все, что увидите вы. Вопросы есть?"
      - Превосходно, Почему игра называется "Руби"?
      "По ходу игры станет ясно. Теперь можете заводить мотор".
      Двигатель заработал. Полнейшая имитация настоящей машины; например, ощущалось приятное подрагивание при нейтральном положении рычага коробки передач.
      "Выезжайте со склада".
      Коггинс отпустил тормоза, прибавил газу. Удар - и склад остался позади, словно Бад и в самом деле двигался.
      - Был очень сильный удар, - произнес он вслух. - Впечатление такое, будто я съехал с катков.
      "Очень жаль. Должно быть, погрешность в программе, создающей иллюзию движения. Шлем в порядке?"
      - Да. Хорошо, что он с подкладкой. Я подумал, что ударился о крышу.
      "Вы едете в Дорчестер".
      Бад сделал левый поворот на бульвар Моррисси, негромкий голос в шлеме непрестанно занимал его вопросами, внушал, что хрупкую аппаратуру ВР в задней части фургона нужно оберегать от сотрясений.
      "Езжайте так, словно все машины вокруг настоящие. Соблюдайте правила движения. Не привлекайте к себе внимания".
      - Понял.
      Баду Коггинсу нравилась рискованная езда по виртуальным бостонским улицам. Со всех сторон ему сигналили и осыпали ругательствами безо всяких на то причин, совсем как в реальной жизни.
      - Люди таращатся на меня, - заметил он как-то.
      "Пусть себе. Не доверяйте никому".
      По пути Коггинс опустил стекло в дверце и высунул руку. Холодный ветер обдувал его пальцы, как на настоящем скоростном шоссе.
      - Поразительно, - снова и снова повторял он, - я целиком, совершенно, полностью погружен в виртуальную реальность.
      Бад Коггинс по-прежнему считал так, когда крался по имитированному подземному гаражу, выслеживая неизвестного убийцу Президента, хотя сам был вооружен лишь револьвером тридцать восьмого калибра.
      "Бад, бетонные столбы закодированы определенным цветом. Вам нужна оранжево-желтая секция".
      - Она как раз передо мной, - ответил Коггинс, голос его дрожал от предвкушения.
      Дверцы одного из лифтов распахнулись, он повернулся на звук и увидел настоящего агента секретной службы, вооруженного "МАКом-11".
      Тот тоже увидел его, но слишком поздно. Коггинс вскинул руку и выстрелил. Агент, не успев открыть огонь, повалился на пол.
      - Я убил его. Убил!
      "Не кричите. Это привлечет внимание. Помните, в программу включены все ситуации реального мира".
      - Ладно, ладно, - ответил Бад, переступая через тело и поражаясь ударившему в нос металлическому запаху крови.
      "Возьмите у него с пояса рацию", - велел голос в шлеме.
      - Это поможет мне выследить продажных агентов секретной службы, так?
      "У вас с ними одна задача. Вам необходимо первым обнаружить убийцу".
      Коггинс опустился на колени и, следуя инструкции, снял рацию с пояса убитого. В шлеме было гнездо для наушника. Точно совпадающее по размерам. Труп оказался настолько реальным, что Баду пришло в голову, не лег ли один из техников на пол склада, притворяясь убитым агентом секретной службы.
      Поднявшись, Бад услышал реально звучащий разговор по рации.
      "Подозреваемый замечен на крыше научного центра".
      "Понял. Перекрыть все входы и выходы".
      - Слышите? - спросил Бад координатора.
      "Да. Отправляйтесь в научный центр", - произнес он.
      Коггинс стал разглядывать указатели и наконец нашел нужный. Поднялся лифтом на два этажа, вышел из кабины.
      И наткнулся на засаду.
      Возле двустворчатой двери двое притаившихся агентов секретной службы собирались, судя по жестикуляции, распахнуть ее ногой.
      Они услышали, как раскрылись дверцы лифта, обернулись - и Бад Коггинс сделал два выстрела с перерывом в долю секунды.
      Оба парня упали, окрасив пол кровью.
      - Видимо, подозреваемый находится за этой дверью, - пробормотал Бад. На двери была табличка с надписью "Аудитория Герберта Липке".
      - Это аудитория. Черт. У меня осталось всего три патрона, а мне нужно в таком помещении найти подозреваемого.
      "Можете взять любое подвернувшееся под руку оружие", - произнес голос в шлеме.
      - Хорошо, - сказал Коггинс, поднимая выпавший из руки агента автоматический "дельта-элит". И с оружием в каждой руке осторожно открыл одну створку.
      В аудитории было темно. Обитые красным сиденья казались пустыми. Они круто спускались к помосту амфитеатром с двумя проходами. Сзади амфитеатр огибал подковообразный деревянный барьер.
      Бад Коггинс низко пригнулся и двинулся вниз по одному из проходов, поводя стволами пистолетов. Если кто-то шевельнется в этой темноте, он успеет выстрелить первым.
      Изогнутые ряды сидений мелькали один за другим. Все они были пустыми. Бад затаил дыхание, чтобы, если придется стрелять, выдохнуть вместе с выстрелом, как профессионал. Играя в электронные игры, Бад Коггинс здорово поднабрался.
      Голос в шлеме утих. Бад слышал чужое тяжелое дыхание и понимал, что контролер-техник волнуется так же, как и он сам.
      Замечательная игра! И все же Коггинс не мог понять, почему она называется "Руби". Правда, неясно, и почему "Тетрис" называется "Тетрис".
      Двери на помост распахнулись под ударами крепких плеч вооруженных людей в темных очках.
      Вспыхнули фонарики, кто-то громко крикнул:
      - Замереть! Не двигаться! Секретная служба! Не двигаться!
      Коггинс опустился на одно колено и стал ждать. Неужели его заметили?
      Агенты ринулись к человеку, который в зловещем молчании сидел на переднем ряду.
      Человек встал. Спина его была обращена к амфитеатру. Невысокий, щуплый, он походил на профессора астрономии, намеревавшегося читать лекцию об истинных кварках.
      Агенты обходились с ним, как со свернувшейся гадюкой.
      - Руки!
      - Я не сопротивляюсь! - неожиданно выкрикнул подозреваемый. - Не противлюсь аресту!
      Агенты волной прихлынули к нему, швырнули на пол и надели наручники. Он покорился без борьбы.
      - Вы арестованы за попытку убить Президента США, - произнес один из запыхавшихся агентов.
      - Я никого не убивал, - нервно ответил арестованный. - Я козел отпущения.
      Когда его подняли на ноги, кто-то включил свет. И все смогли разглядеть убийцу. Все, кроме Бада.
      - Черт возьми! - воскликнул кто-то. - На нем ветровка нашего контрснайпера.
      - Я его не знаю, - произнес другой агент.
      - Он не из бостонского отделения, - добавил третий.
      - И все-таки кажется мне смутно знакомым, - сказал четвертый.
      - Ладно, потом разберемся. Уводим его.
      Агенты развернули арестанта в наручниках и грубо потащили вверх по проходу.
      Бад Коггинс спрятался за деревянный барьер и наблюдал за их приближением; пленник неуверенно шел впереди, его одутловатое лицо было бледным и потным.
      - Я проиграл? - прошептал Коггинс в шлем.
      "Нет. Видите лицо этого человека?"
      - Вижу.
      "Оно вам не кажется знакомым?"
      - Да. Да, кажется! Но не могу припомнить, кто он.
      "Вот вам ключ. Игра называется "Руби". Вы Руби, Бад Коггинс. Теперь понимаете? Вы Руби".
      И Бад Коггинс прекрасно все понял. Он высунулся из-за барьера, прицелился и закричал:
      - Освальд! Ты убил моего Президента!
      Потом все патроны в обоих пистолетах расстрелял в арестанта. Тот застонал, развернулся всем телом и рухнул на ковровую дорожку в проходе.
      Ураган ответного огня поразил неистово колотившееся сердце Бада Коггинса, легкие, селезенку и, главное, шлем ВР. Тот раскололся, как пасхальное яйцо.
      И лежа в просторной аудитории, истекая кровью, глядя на реальный мир реальным взглядом, Бад Коггинс сквозь боль улыбнулся.
      ""Руби" - замечательная игра", - подумал он. И почувствовал себя полностью, совершенно, целиком погруженным во впечатление умирания.
      А затем умер. Счастливым. Он первым на свете играл в "Руби" и сразу же выиграл.
      Глава 4
      Римо Уильямс миновал вход в "Мир Сэма Бисли". Выглядел парк точно таким же, каким ему помнился. Каким был перед тем, как стать местом самого громкого за всю историю Флориды скандала. На ветру трепетали флажки, множество красочных плакатов призывало: "Празднуйте Рождество у Сэма Бисли".
      Два года назад вооруженное вторжение на Кубу привело Римо в общину кубинцев-изгнанников в Майами по следу организатора, собиравшегося дестабилизировать это островное государство. След, как ни странно, вел в "Мир Сэма Бисли", где Уильямс обнаружил подземелье, в котором шла подготовка ко второму вторжению с использованием аниматронных солдат под командованием легендарного аниматора и владельца тематических парков Дяди Сэма Бисли.
      Трудно сказать, что было удивительнее: то, что корпорация Сэма Бисли, владевшая тематическими парками в нескольких государствах, пыталась свергнуть правительство Кастро с целью основать на Кубе избавленное от налогов главное управление; или что организатором этого заговора являлся сам Дядя Сэм, якобы умерший в середине шестидесятых годов.
      В конце концов Римо и его наставник Чиун отправились на Кубу, чтобы не допустить второго вторжения. И схватили Дядю Сэма живьем. Подобные проблемы обычно решались просто: Уильямс имел санкцию убивать во имя национальной безопасности. Но он с детства был большим почитателем "Чудесного Мира Сэма Бисли". Мастер Синанджу тоже питал добрые чувства к воскресшему гению аниматроники.
      Поэтому они тайком переправили его в санаторий "Фолкрофт", служивший ширмой КЮРЕ. Там Дядю Сэма лишили гидравлической руки и кибернетического глаза. Затем поместили в резиновую камеру на всю оставшуюся жизнь, которая при его аниматронном сердце и других кибернетических органах могла продлиться лет сто.
      Однако Дядя Сэм недавно устроил побег, и доктор Смит вот уже три месяца пытался его выследить. Безрезультатно. Компьютеры КЮРЕ вышли из строя, на вооружении остался лишь человеческий разум.
      И Римо, разыскивая Сэма Бисли, каждые несколько недель проникал в ту или иную часть его империи. Теперь, когда она была восстановлена полностью, настала пора вновь посетить тематический парк в городе Фуриозо, штат Флорида. Задача не из приятных, однако сносить высокомерного француза в "Евробисли" было еще противнее.
      Римо поставил машину на стоянке и купил входной билет. Пошел по Главной улице, сверкающей серебряными блестками и другими рождественскими украшениями. Его обостренные зрение и слух уловят малейший признак опасности. Когда он приезжал сюда в прошлый раз, карикатурные встречающее были вооружены и бдительны. Им сказали, что потребуется отражать нападение террористов.
      Правда, Римо с Чиуном проскочили сквозь их ряды, как нож сквозь масло. Тогда весь парк был усеян ловушками и аттракционами-сюрпризами. Причин полагать, что восстановленные аттракционы окажутся иными, у Римо не было.
      Слившись с толпой, Уильямс делал вид, будто не замечает, как встречающие шепчут себе под нос и в мохнатые лапы.
      - Он здесь, - выдохнул в лапу Глупый Пес.
      - Тот, что с широкими запястьями, - добавила Мышь Мисси.
      - Направляется к Дому Ужасов, - сказала Мышь Маки в свисающие рога из пены.
      Римо слышал, как они докладывают о нем. Ответов, судя по всему, не поступало. Не исключено, что Бисли здесь не было. А если и был, то находиться мог лишь в одном месте. В униподвале, так называемом Утилдаке.
      Уильямс лениво подошел к пластиковому бегемоту с широко раскрытой пастью. На нижних его клыках висела табличка с надписью "Мусор".
      Проходя мимо, люди бросали в пасть бегемоту жестяные баночки из-под содовой и обертки от конфет. Когда брюхо его наполнилось, он сомкнул челюсти и с шипением опорожнил набитое мусором чрево в трубу, шедшую от его толстого серого крестца куда-то под землю.
      Римо ждал, когда пасть бегемота откроется снова. Ждал и встречающий, одетый, как Мышь Монго. Он притворялся, будто не слышит вопросов девочки с косичкой, и старался держаться беззаботно.
      На самом деле со своими смешными, обращенными к Римо Уильямсу ушами служащий весьма смахивал на радарную антенну.
      Римо, якобы не замечая его, ждал, когда розовая механическая пасть вновь раскроется во всю ширь.
      Стоило девочке на миг отвлечь Монго, дернув за хвост из стекловолокна, как Римо нырнул в зев бегемота.
      Брюхо зверя тотчас среагировало на сто пятьдесят пять фунтов веса, и он тут же сомкнул челюсти.
      Монго повернулся и, потеряв Уильямса из виду, пробормотал:
      - Черт.
      - Не ругайся, - предостерегла его девочка. - Дядя Сэм может услышать.
      - Исчез, - прорычал Монго, подошел к бегемоту и прошептал в его носовой микрофон: - Видел кто-нибудь, куда он делся?
      - Я нет, - отрапортовала Эксцентричная Белка.
      - Я тоже, - ответил Глупый Пес.
      Римо слышал все это сквозь полистиреновую оболочку бегемота. Потом пневматическая труба у него под ногами раскрылась, и его с шипением втянуло внутрь.
      Прижав руки к бокам и вытянув ноги, Уильямс заскользил по узкой тефлоновой трубе в Утилдак, подземный комплекс "Мира Сэма Бисли", где подвергался обработке мусор, вырабатывалась электроэнергия и размещались прочие системы, необходимые для круглогодичной работы парка.
      Главное, чтобы труба не вела прямо в мусоросжигательную печь.
      Если в не эта чертова фигуристка с большими зубами, Годфри Гранту не пришлось бы работать в недрах Утилдака. Это уж точно.
      Как восхищался весь мир ее стройной, изящной фигурой, когда она порхала и вертелась на олимпийском льду! Лицо девушки украшало бесчисленные журнальные обложки, афиши, коробки с полуфабрикатами.
      А Годфри Грант прямо-таки возненавидел эту большезубую девицу.
      Падение Гранта началось с того, что недоумки, подкупленные ее соперницей, расшибли фигуристке колено. Весь мир сразу же проникся к ней сочувствием. Америка не могла забыть ее слезного, печального, жалобного "Почему я?", пока она чудесным образом не оправилась настолько, чтобы бросить вызов своей сопернице в Лиллехаммере.
      Годфри Грант аплодировал ей, хотя она завоевала лишь серебряную медаль. По крайней мере она втоптала свою соперницу в грязь. Или в лед. Или во что бы там ни было.
      Когда встречающий-контролер на другой день подошел к Гранту и сообщил, что он будет сидеть рядом с ней на послеолимпийском параде в "Мире Сэма Бисли", Грант пришел в неописуемый восторг. То, что на нем будет полиуретановый костюм мыши, не имело значения. Ведь он на глазах всего мира станет купаться в лучах славы этой фигуристки! Не важно, что только его девушка и ближайшие родственники знают, кто именно одет в костюм мыши.
      Наконец великий день наступил, и злосчастная фигуристка села с мышью-водителем в красно-розовую машину, чтобы совершить круг почета по Волшебной деревне.
      Все камеры были направлены на них, а они приветственно махали кричащей толпе. Замечательно!
      Однако какой-то идиот из отдела рекламы установил в машине микрофон, а эта чертова фигуристка с чеком на два миллиона долларов от Сэма Бисли, болтающимся на ее плоской груди ледовой принцессы, видимо, оказалась не в настроении.
      - Отсталый город, - пробормотала она на весь мир. - Даже не верится - я сижу рядом с громадной мышью, и люди воспринимают это всерьез. Смех, да и только!
      Годфри Грант побледнел под мышиной головой. Он знал, как дорожит престижем его строгое начальство. Поэтому решил легонько толкнуть фигуристку локтем в бок.
      Не больно толкнуть. И шепотом посоветовать сдерживаться, пока она в гостях у Сэма Бисли.
      К сожалению, мышиная голова ограничивала боковое зрение. И легкий толчок под ребра обернулся ударом в висок.
      Фигуристка, вскрикнув, выпала из машины прямо под копыта тяжеловозов, те размозжили ей пальцы на руках, сломали зубы и, что хуже всего, раздробили ту коленную чашечку, на которой недоумок с железным прутом не смог оставить даже вмятины.
      Карьера фигуристки закончилась.
      Карьера Годфри Гранта у Сэма Бисли тоже должна была бы закончиться.
      Когда его вызвали к контролеру. Грант думал, что с него снимут голову. Мышиную. И уволят.
      Голову с него действительно сняли. Однако не уволили, а перевели в униподвал, последнее звено в цепи предприятий питания.
      - Вы меня не увольняете? - удивился он.
      - При других обстоятельствах тебя вышвырнули бы вон через минуту, прорычал контролер. - Но тебе повезло. Микрофон уловил хныканье этой сучки, и его явственно услышали аж в Токио!
      - Вот потому-то я и толкнул ее локтем, - стал оправдываться Грант. Чтобы она молчала. Знал, компании не понравится, если люди услышат. Пропадала вся торжественность момента.
      - Мало того, - резко ответил контролер, - что торжественность была испорчена, эта сучка еще и подает на нас в суд. Камеры все зафиксировали, так что, видимо, она утроит свой гонорар за эту дурацкую поездку.
      - Тогда я ничего не понимаю.
      - Босс все видел и слышал. Он считает, что за такие слова раздробленной коленной чашечки мало. Сказал даже, что жаль, лошади не раздробили обе, не обеспечили ей инвалидной коляски.
      - Потому меня и не уволили?
      - Потому тебя и не уволили, - ответил контролер, вручая Годфри метлу на длинном черенке. - Теперь отправляйся подметать.
      И Годфри Грант отправился. Год с метлой в руках не привил ему любви ни к этой работе, ни к Утилдаку, ни к языкастым неблагодарным фигуристкам, однако в эти тяжелые времена приходилось держаться за любую работу к тому же на жаре, в окружении надоедливой детворы встречающим приходилось несладко.
      В Утилдаке по крайней мере было прохладно, тихо и почти ничего не случалось.
      Поэтому Грант удивился, когда белые лампы на потолке внезапно пожелтели. Такого он еще ни разу не видел. Секунду спустя они стали оранжевыми, и двери секции начали закрываться.
      Лампы окрасились красным, раздался гудок.
      - Что произошло? - спросил Грант группу охранников, направлявшихся в его сторону.
      - Вторжение.
      - Кто-то хочет пролезть бесплатно?
      Старший группы остановился.
      - Обращаться с пистолетом умеешь?
      - С пистолетом?!
      Старший вручил Гранту автоматический пистолет с отштампованным на рукоятке силуэтом мыши.
      - Смотри, не появится ли человек с широкими запястьями, в тенниске. Как увидишь его, сразу стреляй.
      - Стрелять? - пробормотал Годфри Грант. - Кто сумеет пролезть в Утилдак, чтобы спровоцировать стрельбу?
      Старший группы не ответил. Охранники рванули дальше, да так, словно находились на палубе авианосца во время атаки с бреющего полета.
      Годфри Грант заткнул пистолет за пояс и снова стал сметать мусор, периодически падающий из гнезд потолочных пневматических терминалов.
      Работа его заключалась в том, чтобы сметать мусор на лоток пресса. Проще было бы отправлять все прямо под пресс, однако наверху находился "Мир Сэма Бисли". С мусором падало все что угодно. Часы. Бумажники. Пистолеты. Лекарства. Даже капризные сестренки, не пускавшие старших братьев к пиратам с Багамских островов.
      Поэтому Годфри Грант орудовал метлой, высматривая в мусоре ценности и путавшихся под ногами детишек.
      Когда сверху свалилась пара мокасин, а вместе с ними и высокий, худощавый мужчина с широкими запястьями и самыми страшными глазами, какие только видел Годфри Грант, он выронил метлу и, заикаясь, пробормотал:
      - Вы тот самый человек.
      - Какой тот самый?
      - С широкими запястьями, которого все ищут.
      Мужчина даже глазом не моргнул.
      - Да, я.
      - Мне приказано в вас стрелять.
      - Действуй.
      - Я не хочу, - признался Грант.
      - Как знаешь, - скучающе отозвался мужчина. Огляделся по сторонам, увидел, что он в белом помещении с гладкими стенами, и спросил: - Где Дядя Сэм?
      Грант заколебался:
      - Бисли?
      - Да.
      - Он умер, когда меня еще на свете не было.
      - Что, обслуживающий персонал здесь держат в неведении?
      Грант, недоумевая, захлопал глазами.
      - Где здесь самая теплая комната? - спросил мужчина.
      Служащий нахмурился:
      - Самая теплая?
      - Ты же слышал. - Человек с широкими запястьями приблизился к Гранту. Уборщик попятился и подумал, что находится вне досягаемости, но внезапно пистолет оказался в правой руке незнакомца. Он поднял вторую руку, и сталь пистолета запищала. Затрещала. Пистолет стал разламываться на части, словно вафельный.
      - Слева по этому коридору есть комната, куда входить запрещается, заговорил Грант. - Люди выходят оттуда насквозь потными.
      - Похоже, та самая.
      - Мне придется платить за сломанный пистолет.
      - Между нами говоря, вряд ли кто будет считать пистолеты, когда я со всем покончу.
      И мужчина с широкими запястьями удалился. Грант поднял взгляд к потолку. Он готов был поклясться, что труба, из которой появился незнакомец, слишком узка для взрослого мужчины. Правда, этот довольно тощий.
      Пожав плечами. Грант поднял метлу и снова стал подметать. В конце концов платят ему за уборку, а не за охрану.
      Тем более что незнакомец обошелся с ним лучше, чем обходилось начальство.
      - Маус, уволь этого скота.
      - Сейчас, директор.
      - Не сейчас, идиот. Там шастает этот наглец с широкими запястьями. Сперва разделайся с ним.
      В вечно насыщенной паром аппаратной Утилда-капитан Эрнест Маус подошел к пульту и направил потолочную телекамеру в коридор.
      По коридору решительно шел человек с широкими запястьями.
      Капитан нажал клавишу и отрывисто произнес:
      - В коридоре Г посторонний. Повторяю, в коридоре Г посторонний. Перехватить и нейтрализовать его.
      - Забавно, - послышался насмешливый голос из удобного кресла с высокой спинкой.
      Маус кивнул.
      - Его изрешетят перекрестным огнем.
      - И поделом этому гаду. Надо же, засадил меня на два года в резиновую комнату!
      Главный монитор в другом конце комнаты показывал коридор Г. Вспомогательные демонстрировали, как охранники Утилдака изготавливаются к стрельбе в углах поперечного.
      - Директор, они заняли позиции. Посторонний, кажется, их не замечает.
      - Что он там делает?
      - Трогает пальцами стену, - ответил капитан Маус.
      - Как только дойдет до угла, будет касаться ими лица Господа Бога.
      Римо Уильямс шел вперед, ощупывая стену. Она состояла из стальных листов. Без малейших зазоров. Служила прекрасным проводником звука. Слух его уловил шаги, грузные из-за тяжести неудобного оружия. Он насчитал в засаде семерых в трех разных местах впереди и еще четверых сзади.
      Стальная стена стала теплой. Римо находился неподалеку от жаркой аппаратной, которую Дядя Сэм Бисли, естественно, любил, так как даже через два года после выхода из криогенной капсулы не мог изгнать холод из своих старых костей.
      Негромкое жужжание подсказало Римо, что за ним следят с помощью телекамеры. Впрочем, его это не тревожило. Когда стена стала теплее, Римо обратил внимание на звуки, доносящиеся из засады впереди.
      Сердце забилось чаще. Дыхание замедлилось. Уже близко. Охранники вот-вот выскочат.
      За миг до того, как они должны были появиться, Уильямс с силой царапнул по стене.
      Ногти, отвердевшие от многолетних диет и упражнений, издали неприятный, пронзительный звук.
      В эту парализующую секунду, когда охранники в изумлении захлопали глазами, Римо рванулся вперед, молниеносно промчался мимо опешившей засады и ударил вытянутой рукой в теплую глухую дверь.
      Она подалась внутрь как под ударом самой ладони, так и от ударной волны перед нею.
      Дверь закрывалась на задвижку. Поэтому одна сторона ее вышла из паза и согнулась, другая осталась на месте. Но Римо хватило и одной стороны. Он шагнул в узкую переднюю, которой там не должно было быть, и потому не стал останавливаться.
      Позади Уильямса резко опустилась заостренная стальная плита, похожая на нож гильотины, шевельнув волосы у него на затылке.
      - Слишком поздно, - бросил он Маусу, который только что нажал кнопку, опускающую лезвие.
      - Черт! - пробормотал Маус.
      Из-за спинки кресла послышался резкий голос Дяди Сэма Бисли:
      - Что там с засадой?
      - Не знаю, директор.
      - Пора возвращаться в дом счастья, - обратился к спинке кресла Уильямс. Дядя Сэм даже не потрудился повернуться. Одна его рука потянулась к кнопке. Своя, а не искусственная.
      - Не бывать этому, - отрывисто произнес он.
      Римо Уильямс шагнул к креслу, развернул его и поглядел в холодные глаза Сэма Бисли.
      Один глаз сверкнул, словно импульсная лампа. Слишком поздно. Римо уже услышал щелчок кибернетического реле в глазном яблоке и зажмурился. Ярко-красный свет лазерного луча проник сквозь веки. И зная точно, где находится искусственный глаз, ткнул в него указательным пальцем правой руки.
      Глаз лопнул. Аниматронное сердце тем не менее билось в прежнем ритме.
      Металлический щелчок позади заставил Римо обернуться.
      Капитан Маус вскинул автомат с отштампованной на прикладе мышью.
      - Если откроешь огонь, - предупредил Римо Уильямс, - Дяде Сэму тоже несдобровать.
      Маус заколебался.
      - Все рано стреляй, - прорычал Сэм Бисли.
      Потнолицый Маус заговорил:
      - Но, Дядя Сэм...
      - Стреляй, жаба!
      Палец на спусковом крючке побелел, и Римо стремглав бросился к капитану Маусу. Он пересек комнату меньше чем за три секунды, уклонившись влево от автоматной очереди, и сильно ударил Мауса по виску.
      Капитан отлетел к пульту, живой, но со множественными трещинами в черепе.
      Римо обернулся.
      В спинке кресла дымились зловещие черные дыры. Собственная рука Дяди Сэма безжизненно повисла.
      Уильямс подошел и развернул кресло.
      Сэм Бисли сидел, опустив голову между коленями, как рекомендуется при авиакатастрофе. Не шевелясь. Даже безвольные руки повисли как плети.
      - Дядя Сэм! - ужаснулся Римо Уильямс. И схватив поникшего за ворот, задрал ему голову и взглянул в лицо. Оно было целым, собственный глаз закатился, тронутые сединой усы свисали, как у мертвого.
      Уильямс приложил ухо к его груди. Аниматронное сердце больше не билось.
      - Черт, - пробормотал он. - Черт, ты мертв.
      Над головой вдруг раздался громкий знакомый голос:
      - Не я. Ты.
      Римо поднял глаза. Экран главного монитора заполняло постаревшее лицо Дяди Сэма Бисли.
      - Думал, я снова подпущу тебя вплотную?! - злорадно усмехнулся Бисли.
      Неподвижное тело в руках Римо внезапно ожило, и гидравлическая десница, защелкав пальцами, стала искать его горло.
      Глава 5
      И спустя много лет никто не забыл, где его застала леденящая душу весть о смерти Президента США.
      В палате представителей выступал конгрессмен от республиканской партии Гила Гинголд.
      - Расточительная, стремящаяся к большей власти часть нашего правительства вновь состряпала программу так называемой реформы здравоохранения. Как партийный организатор меньшинства заявляю, что буду всеми силами добиваться отклонения этого законопроекта, равно как и всех других нелепых попыток сделать здравоохранение в этой стране государственным. Несмотря на то, что демократ из Белого дома уже пытался протолкнуть кое-что через Конгресс.
      Служитель положил перед ним записку. Гинголд мгновение опустил взгляд, и его изумрудно-зеленые глаза на раскрасневшемся лице расширились.
      - Мне... мне только что сообщили, что убит Президент.
      В Конгрессе воцарилась тишина.
      Гила Гинголд собрался с мыслями и задумался, призвать ли всех к молитве или завершить начатое. Увидел возможность совместить одно с другим и решил сымпровизировать:
      - Сейчас, когда мы обсуждаем эту тему, возле нашего Президента, вне всякого сомнения, находятся лучшие частные врачи. Будь всеобщее здравоохранение узаконено, его, как и всех американцев, пользовал бы первый попавшийся врач. Мы не можем допустить в Америке такой медицины, которая лишает пациента выбора. Поэтому призываю вас сказать громкое "нет" этой нелепости и склонить тем не менее головы в молитве за ее автора.
      В Нью-Йорке, в студии радиостанции "Говори правду", ведущий Трэш Лимбергер принимал телефонные звонки.
      - Говорите, вы в эфире.
      - Понял, Трэш.
      - Я вас тоже. О чем хотите сказать?
      - Что вы думаете о последних планах реформировать здравоохранение?
      - Это откровенная попытка прибрать к рукам многомиллиардную индустрию здравоохранения, совершаемая бездумными временщиками Белого дома.
      - Трэш, они выдвигают эти законопроекты один за другим. Провалится один, у них тут же готов новый. Можно ли как-нибудь прекратить это?
      - Ну что ж, - со смешком отозвался Лимбергер, - молитесь о божественном вмешательстве. Возможно, Бог подаст голос за то, чтобы наш Президент оставил свой пост на год раньше. Надеюсь, вы понимаете, о чем я?
      Краем глаза Трэш заметил руку, неистово машущую ему из аппаратной. Его помощница Коли Кастер приложила к стеклу огромный лист бумаги. От выведенных на нем слов: "В Бостоне застрелили Президента" - смешок застыл у Трэша Лимбергера на устах.
      - Хм-м, - промычал Трэш, шелестя сценарием коммерческой передачи, который он держал в толстых пальцах. - Конечно, я вовсе не это имел в виду. Возможно, мы с Президентом и в разных политических лагерях, но оба хотим одного и того же. Чтобы мир стал лучше.
      После музыкальной заставки Трэш продолжил:
      - А теперь о моем любимом напитке.
      Пепси Доббинс, вашингтонский корреспондент отдела новостей компании "Американский телеконгломерат", сидела за столом, названивая по телефонам. Внезапно в ее комнатушку просунул голову один из помощников.
      - Президента убили!
      - Как?!
      - Он вылезал из лимузина, и снайпер снес ему макушку.
      Пепси Доббинс так стиснула край стола, что костяшки ее тонких пальцев побелели. Лицо застыло. На глаза навернулись слезы. Голова ее со старательно уложенной шевелюрой вмиг поникла.
      - У нас есть... есть пленка? - выдавила она.
      - Да. Сейчас будет просмотр.
      Из глаз Пепси покатились слезы облегчения, оставляя следы на нарумяненных и напудренных щеках.
      - Слава Богу, - всхлипнула она. Потом с усилием поднялась из кресла и потащилась вместе с другими сотрудниками в мониторный зал.
      - Передача по спутниковой связи, - прохрипел кто-то из техников.
      Мониторы в зале стояли в несколько рядов, но пришедшие смотрели лишь на один экран. Пепси окинула взглядом все и задержалась на том, на который транслировала Си-эн-эн - она раздражающе часто опережала АТК.
      - Быстрее, быстрее, - заторопила журналистка. - У Си-эн-эн пока что нет пленки.
      Просмотр начался.
      Съемка, видимо, велась с помехами. Оператору АТК мешали широкие спины стоявших в оцеплении агентов секретной службы. Камера несколько раз дернулась.
      Пепси заломила руки.
      - Ну, наводи же ее! Наводи!
      Словно бы в ответ на ее просьбу камера засняла, как открывается дверца лимузина, украшенная президентской печатью.
      - Приготовьтесь, - предупредил техник. - Это ужасно.
      - Пусть будет ужасно, - молитвенно прошептала Пепси. - Господи, пусть будет ужасно!
      Над капотом лимузина появился знакомый жесткий ежик, пальцы одной руки теребили среднюю пуговицу темного пиджака. И вдруг верхняя часть головы отделилась.
      - Это лучше, чем фильм Запрудера! - пронзительно закричала Пепси. Надо дать материал в эфир. Немедленно!
      - Пусти. Пусти, черт возьми! - разозлился завотделом новостей, пытаясь высвободить воротник своей рубашки из пальцев Доббинс. - Решения здесь принимаю я.
      - С других студий пока никаких сообщений, - объявил техник.
      - Грег, - взмолилась Пепси, - мы должны выйти с этим в эфир. Пожалуйста, позволь мне.
      - Это работа ведущего.
      - Его нет. А я здесь! Пожалуйста, пожалуйста.
      Она подпрыгивала и дергала завотделом за галстук так, словно пыталась позвонить в церковный колокол.
      - Это же отдел новостей. Надо ведь что-то передавать.
      - Ладно. Сидеть будешь за своим столом. Изображение зала мы наложим.
      - Отлично. Отлично! Ты об этом не пожалеешь, - пообещала Пепси и бросилась в одних чулках к своему столу.
      Усевшись за стол. Пепси пригладила свою густую короткую гриву и выпрямилась. За спиной у нее находилась синяя ширма, которой на экране не появится. Фоном будет наложенный компьютером зал новостей. И никто из зрителей ничего не заподозрит.
      Зажегся красный огонек. Завотделом подал сигнал. Пепси облизнула красные губы, и диктор объявил:
      - Специальное сообщение АТК.
      - И к вам обращается Пепси Доббинс из нашего зала новостей в Вашингтоне.
      Боковым зрением Пепси заметила, что завотделом отчаянно указывает ей на монитор. И быстро глянула левым глазом на экран. Пепси обладала способностью смотреть каждым глазом в отдельности, и, когда она чуть повернулась, создалось впечатление, что журналистка смотрит прямо на зрителей, хотя на самом деле тайком оглядывала окружающую обстановку.
      К своему ужасу, она увидела свое изображение на совершенно черном фоне.
      - Из нашего вашингтонского бюро... прошу прощения, - поправилась Пепси. - Эти сведения только что получены из Бостона, штат Массачусетс. Президент Соединенных Штатов был застрелен неизвестными лицами при выходе из лимузина ровно... - девушка взглянула на свои настольные часы и наугад назвала время: - в десять часов сорок семь минут по местному времени. Съемочная группа АТК присутствовала на месте происшествия, и сейчас, пока я говорю, видеозапись передается по спутниковой связи. Нам еще надо обработать отснятый материал, но, учитывая право зрителей оценивать... простите, знать, мы, как организация, призванная служить на благо общества, показываем его без обработки. Предупреждаем, некоторые сцены, вероятно, откровенны до ужаса, поэтому следует оградить от просмотра маленьких детей и животных. Остальные - будьте внимательны. Это историческое событие, и вы смотрите его почти с места происшествия.
      Завотделом подал техникам какой-то знак, и левый глаз Пепси обратился к монитору.
      Изображение с экрана исчезло.
      - Что-то случилось, - прошипела она.
      Техники в аппаратной неистово щелкали тумблерами.
      Экран монитора замерцал, и на нем внезапно появилось созданное компьютером изображение зала новостей вашингтонского бюро АТК - без Пепси Доббинс. И без видеозаписи.
      - Где эта чертова запись? - завопила Пепси.
      Миллионы американцев видели неподвижную картинку зала новостей и слышали голос невидимой журналистки, требующей запускать запись в эфир.
      Завотделом прижал палец к губам, веля ей замолчать.
      - Давай, черт возьми, пока Си-эн-эн нас не обскакала! - выкрикнула она, меча искры голубыми кошачьими глазами.
      Миллионы американцев услышали и это.
      Потом один из техников, выглянув из аппаратной, бросил:
      - Пленку заело.
      Завотделом выругался и, не оборачиваясь, жестом велел Пепси продолжать.
      На экранах телевизоров по всей Америке пустой зал новостей сменился изображением Пепси Доббинс, уронившей голову на стол и рвущей наманикюренными пальцами короткие светло-каштановые волосы. Она то и дело твердила: "Я убью всех в аппаратной..."
      В ее наушнике послышался настойчивый шепот завотделом:
      - Пепси, ты в эфире. Сымпровизируй что-нибудь.
      Не поднимая головы. Пепси произнесла сдавленным голосом:
      - От имени отдела новостей АТК призываю нацию к минуте молчания в знак траура по мученически погибшему Президенту.
      Находившийся за кадром завотделом крикнул:
      - Ты что? Мы еще не знаем, погиб ли он.
      - Погиб, уж можете мне поверить, - пробормотала Пепси.
      И тут со своей видеозаписью выступила Си-эн-эн.
      Жестоких подробностей на этой пленке не было. Когда дверца лимузина открывалась, съемочная группа Си-эн-эн, находясь далеко за оцеплением, засняла только грудь одного из агентов секретной службы. Через секунду в кадр должен был попасть тот, кто выходил из машины. Но так и не попал.
      Раздался выстрел, и агенты завертелись на месте, создавая плотное защитное кольцо вокруг упавшего и выхватывая девятимиллиметровые пистолеты "МАК-11" и десятимиллиметровые "дельта-элит".
      Потом поднялась неистовая суета. Кто-то выкрикнул: "Это же новый Даллас!", и президентский кортеж стал быстро удаляться.
      Камера отыскала на тротуаре лужу крови с мозгами и с минуту на ней задержалась. Другие операторы, увидев пятно, разом ринулись к нему и быстро затоптали.
      Америка была избавлена от жестокого зрелища. Однако ничто не могло избавить американцев от ужаса. Воображение рисовало самые красочные подробности.
      Харолд В. Смит не слышал первого сообщения. Ирония судьбы. Смиту, по крайней мере, полагалось бы знать об убийстве Президента, едва оно произошло.
      В самом лучшем случае он должен был предвидеть такую возможность и перехватить убийцу. Это, помимо всего прочего, входило в его обязанности как директора КЮРЕ, сверхсекретной правительственной организации.
      Когда стали поступать первые сообщения, Харолд В. Смит, как назло одетый в серый деловой костюм-тройку, находился в бетонном угловом подвале санатория "Фолкрофт", под прикрытием которого работало КЮРЕ. Он завершал восстановление баз данных, представляющих собой мозговой центр отдела по сбору информации.
      КЮРЕ вот уже три месяца не работало в полную силу. А началось все с того жуткого утра, когда совместное вторжение налогового управления и управления по борьбе с наркотиками в фолкрофтскую компьютерную систему вынудило Смита уничтожить с большим трудом накопленные за тридцать лет данные. И когда лазерный луч сжигал глубочайшие секреты нестабильного государства, Смит проглотил капсулу с ядом, которая должна была стереть с лица земли и его.
      Вторжение это, как ни странно, спровоцировала одна из компьютерных разведок, над которой Смит уже одержал верх. Роковой план едва не осуществился. Налоговое управление конфисковало бы Фолкрофт и продало с аукциона вместе с холодным серым трупом Смита, если бы не оперативник КЮРЕ Римо Уильямс и его учитель Чиун.
      Они возвратили своего шефа из-за грани вечности и затем, действуя за кулисами уже втроем, избавились от противников, не подвергая риску КЮРЕ.
      Потом на волю вырвался один опасный пациент и вывел недавно усовершенствованные компьютеры из строя.
      Чтобы они заработали снова, потребовалось три месяца. Чтобы восстановить самые важные части базы данных, требовалось еще лет десять. Харолд В. Смит, еще во время второй мировой войны служивший в Управлении стратегических служб, не знал, удастся ли ему столько прожить.
      Но поскольку Смит принял на себя ответственность за КЮРЕ, он делал все что мог. Система снова заработала, четыре сервера и дисководы "Уорм" вновь оперировали базами данных, скопированными с компьютерных систем налогового управления, управления по общественной безопасности, ФБР, ЦРУ и других организаций.
      Вполне достаточно, чтобы КЮРЕ снова занялось сбором информации и ее анализом. И в то же самое время - мало, чтобы работать в полную силу, используя все свои возможности.
      Заперев на три замка дверь, которая скрывала серверы от посторонних взглядов, Харолд В. Смит подумал, что сейчас, когда компьютеров повсюду пруд пруди, ему вовсе не обязательно хранить у себя в подвале необработанные данные. Чтобы получить необходимые сведения, надо просто набрать телефонный номер.
      "Может быть, - думал он, поднимаясь лифтом на второй этаж, где находился его кабинет, - так оно и лучше".
      Выйдя из лифта, Смит увидел, что его секретарша плачет у себя за столом. Остановился, в замешательстве поправил дартмутский галстук и стал обдумывать, как незаметно проскользнуть мимо плачущей к себе в кабинет. Он терпеть не мог открытого проявления эмоций. Особенно у женщин. При виде женских слез он испытывал неловкость и беспомощность.
      Внезапно миссис Микулка подняла взгляд, и деваться стало некуда.
      - Случилось что-нибудь? - с беспокойством спросил Смит.
      Эйлин Микулка издала глубокий, трепетный вздох, влажные глаза ее были красными.
      - Его убили.
      - Кого?
      - Президента. Его кто-то застрелил. И куда только катится эта страна?
      Харолд В. Смит на секунду остолбенел. Ему вспомнился такой же случай тридцать с лишним лет назад, такое же холодное, гнетущее ощущение, когда, сидя в кабинете, он поднял трубку, и жена с рыданиями сообщила ему такую же новость. Почти теми же словами.
      При вести о смерти того Президента Смита будто холодным кинжалом кольнуло в сердце. Тот Президент поставил его во главе КЮРЕ, доверил ему не только безопасность страны, но и собственную политическую судьбу. Они оба знали, что в случае огласки Президенту грозит импичмент за создание неконституционной организации для борьбы с преступностью и коррупцией. Чтобы спасти страну, КЮРЕ постоянно попирало все конституционные гарантии.
      Смит наконец вышел из оцепенения.
      - Не соединяйте меня ни с кем, - хрипло произнес он. - Я побуду в кабинете.
      Вслед ему понеслись возобновившиеся рыдания. Все стихло, лишь когда он закрыл звуконепроницаемую дубовую дверь.
      Смит широкими шагами пересек по-спартански обставленный кабинет и сел за стол, напоминающий пласт антрацита на ножках. Под его худощавым телом скрипнул стул. Сунув руку под столешницу, он нажал кнопку.
      Ожил вмонтированный в столешницу экран монитора, стоящий наклонно, чтобы никто, кроме Смита, не мог его увидеть. Черный экран сливался со стеклом. Светились только ярко-оранжевые буквы.
      Смит коснулся края стола. Как только клавиатура засветилась, он тотчас пробежался пальцами по клавишам.
      Система отслеживала все публикуемые сообщения и новости.
      Шеф КЮРЕ скользнул глазами по строчкам, и по его спине, сгорбленной от старости и трудов, пробежал холодок.
      ПРИ ВЫХОДЕ ИЗ СЛУЖЕБНОГО АВТОМОБИЛЯ ВОЗЛЕ БИБЛИОТЕКИ ИМЕНИ КЕННЕДИ В БОСТОНЕ, ШТАТ МАССАЧУСЕТС, ВЫСТРЕЛОМ В ГОЛОВУ РАНЕН ПРЕЗИДЕНТ США. СРОЧНО ПЕРЕПРАВЛЕН В ВОЕННЫЙ ГОСПИТАЛЬ. О ЕГО СОСТОЯНИИ НИЧЕГО НЕ ИЗВЕСТНО.
      В этом лаконичном, написанном жестким телеграфным стилем сообщении таился кошмар. Смит с трудом сглотнул.
      - Опять то же самое, - произнес он.
      Главный хирург Массачусетского военного госпиталя Кевин Пауэрс мыл руки, готовясь к намеченной операции. Неожиданно в двери появился главный администратор и только и успел вымолвить:
      - Президент...
      Несколько мужчин в строгих костюмах и темных очках втолкнули его внутрь - дверь при этом широко распахнулась, - схватили Пауэрса за синий хирургический халат и потащили в операционную.
      Перед лицом хирурга блеснул золотистый значок.
      - Секретная служба, - отрывисто произнес один из мужчин.
      Перед Пауэрсом с ошеломляющей ясностью возникла картина происшедшего.
      - Президент? - выпалил он.
      - Рана в голову.
      - Господи.
      Агенты ввели бледного, двигавшегося, будто заводной, Пауэрса в двустворчатую дверь операционной.
      Врач запротестовал.
      - Вы не прошли санобработки.
      - Нет времени, - ответил агент. - Вот он. Спасите его, пожалуйста.
      Пациент уже лежал на операционном столе. Охранники подготовили его, сняв дорогой костюм и белье. При этом они скрипели зубами, сдерживая слезы ярости и безысходности.
      Тело лежало совершенно неподвижно, лишь чуть покачивалось, когда к нему прикасались.
      - Это что - огнестрельная рана?
      - Выстрел в голову, - отозвался агент.
      Пауэрса подвели к пациенту. Когда его взгляд упал на рану, он понял, что надежды нет. По крайней мере на восстановление мыслительных способностей.
      Пуля обнажила розовато-серую массу мозга. Она вяло пульсировала. Электрокардиограф начал выписывать дрожащую синусоиду, сопровождаемую частыми гудками.
      - Плохо дело, да? - со слезами в голосе спросил агент.
      - Принимаемся за работу, - угрюмо сказал Пауэрс, надев перчатки и взяв скальпель.
      Он осторожно сдвинул окровавленные волосы. Все ахнули, а врач мучительно поморщился: рана оказалась больше, чем можно было предположить.
      Электрокардиограф вдруг загудел - негромко, непрерывно, жутко. Медсестра сказал:
      - Ровная линия.
      - Оживите его! - выкрикнул один из агентов.
      - Успокойтесь, - отозвался Пауэрс.
      - Мы не можем его потерять!
      - Очень сожалею. Он умер.
      Чьи-то сильные руки схватили Пауэрса за плечи.
      - Спасите этого человека! - хрипло произнес кто-то с ожесточением.
      - Его невозможно спасти, черт побери! Третья часть мозга превратилась в пульпу. Если я верну его к жизни, он будет увядшим растением. Вы этого хотите?
      Никто не ответил. Руки, сжимавшие плечи врача, одна задругой разжались. Агенты, не стесняясь, плакали. Один из них почему-то мерно колотил кулаками по белой кафельной стене, покуда она не окрасилась кровью.
      Прикрыв чистой простыней неподвижное тело, оскверненное насилием, доктор Кевин Пауэрс был способен лишь тупо думать, что вошел в историю.
      Однако ему тоже хотелось от безысходности молотить по стене трясущимися кулаками.
      Журналисты и толпа любопытствующих прождали еще часа два возле госпиталя на холодном декабрьском воздухе. Никаких сообщений. Из-за отсутствия фактов рождались слухи. Они становились все безрадостнее, и надежда на то, что Президент выживет, потихоньку умирала.
      Небритый мужчина в летных очках и бейсбольной кепочке то и дело твердил: "Сегодня я стыжусь быть американцем. Стыжусь быть американцем". С его замерзших пальцев свисала видеокамера. Время от времени он снимал ошеломленные лица.
      В начале третьего часа Пепси Доббинс выскочила из такси и стала протискиваться сквозь толпу. Все стояли, как овцы, обратив взгляды на верхний этаж зданий. Кое-кто склонял голову в печали или молитве.
      Пепси протиснулась к воротам госпиталя, которые охранялись стоявшими навытяжку полицейскими с каменными лицами. За ней следовал оператор с камерой.
      - Пропустите! Я Пепси Доббинс.
      - Вход воспрещен.
      Девушка отчаянно заспорила.
      Над зданием раздался шум вертолета. Все взгляды обратились вверх. Пепси, чтобы лучше видеть, сделала шаг назад.
      Большая оливково-зеленая с черным машина величественно опустилась на крышу госпиталя и скрылась из виду. Меньше чем через сорок секунд она поднялась снова и величаво полетела в сторону аэропорта.
      - ВМФ-1, - прошептал кто-то. - Вертолет Президента.
      - Может, он жив, - произнес другой.
      - А может, его тело переправляют в Вашингтон, - уныло откликнулся третий.
      Пепси резко обернулась к полицейским и спросила:
      - Куда отправляют Президента?
      - Обратно в Вашингтон, - безжизненным голосом ответил один из них.
      - Я требую аудиенции у директора госпиталя! - заявила журналистка.
      - Весьма сожалею.
      - Требую сведений.
      - Вы знаете то же, что и мы.
      - Жив Президент или мертв?
      - Неизвестно.
      - Начинается утаивание? Да?
      - Никакого утаивания, - резко отозвался другой полицейский.
      - С чего вы взяли? Значит, вы знаете больше, чем говорите?
      - Отстаньте, - чуть ли не хором ответили оба полицейских. Потом сомкнули губы и ничего не выражающими глазами уставились поверх Пепси Доббинс в пустоту.
      Девушка пробилась к телефону-автомату и позвонила в вашингтонский отдел новостей АТК.
      - Президент скончался.
      - На сей раз ты получила подтверждение?
      - ВМФ-1 сел на крышу госпиталя и тут же поднялся снова. Полетел в аэропорт.
      - Ты уверена, что на борту находится труп Президента?
      - Пленку ты видел. Остаться в живых после такого выстрела невозможно. Массачусетский военный госпиталь - один из лучших в стране. Будь Президент жив, его не посмели бы тронуть с места.
      - Пепси, материал очень важный, нельзя выходить с ним в эфир без подтверждения.
      - Идиот! Хочешь, чтобы Си-эн-эн снова нас обскакала?
      - Хочешь опять предстать дурой перед всей Америкой? - парировал завотделом.
      - То была не моя вина. А этого болвана-техника.
      - Не клади трубку.
      Журналистка нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, отсчитывая секунды. На сей раз она не даст себя обскакать. Даже если для этого придется подойти к какой-то из съемочных групп и выхватить микрофон.
      В трубке снова послышался голос завотделом:
      - Белый дом выступил с заявлением.
      - Что же в нем говорится?
      - Что Президент сегодня обратится к нации.
      - Чушь! Мы все видели, как у него слетела верхушка черепа.
      - Белый дом дает понять, что он жив.
      - Господи! Это же сокрытие сведений! Ты хоть понимаешь, каким значительным становится этот материал?
      - Пепси, не горячись. Возможно, речь шла о вице-президенте. Если произошло самое худшее, Президент теперь он.
      - Какие позывные у нашего местного филиала?
      - Пепси, не смей выходить в эфир без моего разрешения, как в тот раз в Балтиморе.
      - Идет утаивание фактов. А я нахожусь в центре событий.
      - Послушай, сделаем вот что. Все торчат возле госпиталя, так?
      Пепси оглядела толпу широкими злобными глазами.
      - Так. Разумеется. Я вижу съемочные группы Эм-би-си, Би-си-эн и "Бокс".
      - Возвращайся на место преступления. Посмотри, что можно выяснить там.
      - Но ведь материал здесь.
      - Нет, материал на ВМФ-1, направляющемся к ВВС-1.
      - Может, мне удастся пробраться на борт...
      - Вряд ли. Но если имеет место утаивание фактов, материал находится возле библиотеки имени Кеннеди.
      - Я с тобой свяжусь, - сказала Пепси, повесила трубку и, заложив в рот два пальца, оглушительно свистнула.
      К ней подъехало коричнево-белое бостонское такси.
      - К библиотеке Кеннеди! - отрывисто скомандовала она, заталкивая в машину оператора.
      Водитель с удивлением уставился в зеркальце заднего обзора.
      - Вы не Пепси Доббинс?
      - Она самая.
      - Не дадите ли автограф? По-моему, вы самая смешная женщина на телевидении.
      - Мне непозволительно быть смешной.
      - Потому-то вы и смешная.
      - Замолчите и поезжайте! - вскипела журналистка.
      Глава 6
      В жаркой аппаратной под "Миром Сэма Бисли" Римо Уильямс блокировал тянущуюся к его горлу руку из нержавеющей стали.
      Рука не была ни быстрой, ни сильной. Она столкнулась с широким запястьем Римо и замерла - стальная кисть сжималась и разжималась, словно царапающийся металлический цветок.
      Уильямс убрал блок с запястья и схватил стальной кулак. Сжал пальцы. Металлическая кисть с жалобно жужжавшими сервомоторчиками попыталась разжаться. Но не смогла.
      Римо поднял взгляд на экран - лицо настоящего Дяди Сэма Бисли напряглось.
      Дядя Сэм раздраженно щелкал и щелкал невидимым тумблером.
      - Смотрите, - сказал Римо.
      И превратил кулак в ком стальной стружки.
      Голова аниматронного Бисли дернулась и, щелкнув зубами, попыталась укусить Уильямса. Когда фарфоровые зубы коснулись волосков на запястье Римо, он резко опустил руку. Челюсть Дяди Сэма отлетела, оборванные провода отчаянно заискрили.
      На экране челюсть у настоящего Бисли отвисла. Он закрыл рот, потом спросил:
      - Из чего ты, черт возьми, сделан?
      - Из копыт, из рогов и щенячьих хвостов, - ответил Уильямс и небрежно сбил аниматронную голову. Она полетела к экрану. Настоящий Дядя Сэм отпрянул от неожиданности. Голова врезалась в экран, он погас, повалил едкий дым.
      Римо вновь обратил внимание на капитана Мауса.
      - Где он?
      - Я скорее умру, чем предам Дядю Сэма.
      - Проверим эту теорию, - сказал Римо, ухватив капитана за запястье правой рукой.
      - Один поросенок на рынок пошел, - произнес он, дернув указательный палец Мауса. Сустав издал легкий щелчок. - Другой поросенок домой повернул, - и сделал то же самое с мизинцем.
      Маус, расширив глаза, глядел, как его пальцы поникают, будто увядшие лепестки цветов.
      - В Волшебном Замке, - промямлил он.
      Из скрытого динамика послышалось рычание Дяди Сэма:
      - Маус, ты предатель.
      - Но... но, - запротестовал Маус, лицо его исказилось, как нагретая восковая маска. - Я был вашим почитателем с раннего детства!
      - Считай, что ты лишен мышиных ушей.
      Капитан Маус свесил голову и зарыдал, как ребенок.
      - Повзрослей, - бросил ему Римо. - Как лучше всего добраться отсюда до замка?
      Маус продолжал рыдать. Уильямс обхватил его голову большим и указательным пальцами и стиснул виски. Верхние черепные кости капитана под редкими волосами стали выпячиваться вверх, он издал нечленораздельный вопль, который многое сказал Римо. За многие годы практики он научился понимать людей, когда выжимал правду из их черепов.
      - Люквцентреполаприведетвастуда, - произнес Маус с неимоверной быстротой.
      - Большое спасибо, - поблагодарил его Уильямс. - Побудь здесь, пока я не вернусь.
      Но стоило Римо откинуть крышку люка в центра пола, как послышался негромкий хруст. Маус что-то разгрыз и обмяк в своем удобном кресле. Уильямс пожал плечами: одной проблемой меньше.
      Алюминиевая лестница вела вниз, в прямоугольный, выложенный кирпичом туннель. В туннеле стояла мототележка. Что ж, это облегчало задачу. И Римо пустил тележку по туннелю, идущему совершенно прямо.
      Доехав до конца, он соскочил с подножки на точно такую же лестницу, ведущую в точно такой же люк, и, когда поднялся до середины, услышал, как неуправляемая тележка врезалась в стену.
      Когда Римо добрался до верха - высота лестницы не превышала трехэтажного дома, - послышалось гудение вертолета.
      Через каменную нишу, где стоял привинченный болтами рыцарь в средневековых доспехах, Уильямс шагнул в коридор.
      Гудение вертолета становилось громче. Доносилось оно с большой высоты, поэтому Римо пренебрег изящной лестницей, ведущей вверх, и вылез в окно. Стены замка были сложены из больших каменных блоков - ухватиться было за что, - и Римо вскарабкался по башенке, словно она для того и предназначалась.
      Вертолет выглядел толстым зеленым лимоном с ярко-красной полосой и белоснежными винтами. Он уже поднимался со скрытой площадки, когда Уильямс влез на парапет и легко побежал к нему.
      Он едва успел ухватиться за белоснежную лыжу и сжать кулак, как ноги его лишились опоры.
      Вертолет накренился и повернул на запад.
      "Мир Сэма Бисли" остался позади, внизу теперь проплывали поля и апельсиновые рощи.
      Римо подождал, когда летчик ляжет на курс, а потом полез внутрь.
      Он подтянулся на руках и зацепился пятками за лыжу. Маневр был проделан так искусно, что на равновесии красочной машины это не отразилось.
      После того как он перебросил ноги через лыжу, нетрудно было нащупать ручку боковой дверцы. Римо распахнул ее и запрыгнул на заднее сиденье, не забыв захлопнуть при этом за собой дверцу.
      - Подбросите? - беззаботно спросил он. Летчик оглянулся через плечо и побелел, словно привидение.
      - Откуда вы взялись, черт возьми?
      Римо заулыбался. Улыбка исчезла, когда он осознал, что на борту никого нет, кроме него и летчика.
      - Где Дядя Сэм? - спросил Уильямс.
      - Двадцать пять лет, как в могиле, - выпалил пилот.
      - Слух хоть и распространенный, но неверный, - послышался обработанный фильтрами голос Дяди Сэма из динамика внутри кабины.
      Раздался хлопок, от оси винта над головой Римо поднялся черный дымок, и турбина остановилась.
      - Господи. Мотор заглох, - отрывисто произнес летчик, щелкая тумблерами.
      Уильямс ударом ноги распахнул дверцу.
      - Куда вы, черт возьми? - выкрикнул летчик во внезапно наступившей тишине.
      - Наружу, - ответил Римо.
      - Это же верная смерть.
      - Как и свободное падение в этой громадной елочной игрушке.
      - С нами ничего не случится, - отозвался пилот. - Несущий винт продолжает вращаться, действие его подобно парашюту. Называется авторотацией.
      Римо на всякий случай дверь не закрыл. Вертолет плавно опускался, поддерживаемый тормозящим вращением винта.
      Сел он на поле, примерно в десяти милях от "Мира Сэма Бисли".
      Спрыгнув на землю, Уильямс увидел, как другой ярко раскрашенный вертолет поднялся со сказочного горизонта тематического парка, и понял, что его провели.
      - Чей это голос прозвучал в динамике? - спросил летчик.
      - Показался знакомым?
      - Да.
      - Лупоглазого Матроса, - ответил Римо.
      Пилот молча вытаращился на него.
      Он все еще таращился, когда его недавний пассажир уже шагал через бесконечное поле к ближайшему шоссе. Находилось оно довольно далеко, так что Римо шел к нему добрых двадцать минут и еще десять искал заправочную станцию с телефоном-автоматом.
      Набрав фолкрофтский номер доктора Харолда В. Смита, он стал нетерпеливо топтаться на месте, ожидая, когда у того на черном блестящем столе зазвонит голубой телефон.
      Хриплый голос в трубке прозвучал кисло.
      - Римо, это ты?
      - Да. Что случилось?
      - Стреляли в Президента США.
      - Черт. Рана тяжелая?
      Голос Смита упал до шепота:
      - Сообщают, что он убит.
      Римо ничего не сказал. Он не был особым приверженцем нынешнего Президента, но, осмысливая эту новость, вдруг вспомнил, где был тридцать лет назад, когда услышал то же самое.
      Он был на занятиях. В приюте Святой Терезы. Монахиня, имя которой Уильямс давным-давно забыл, вела урок английского языка. Раздался стук в дверь, вошла сестра Мария Маргарита, имя и лицо которой Римо не забыть до смертного дня, более бледная, чем обычно. Она вполголоса сказала что-то другой монахине, и та тоже побледнела.
      Потом сестра Мария Маргарита негромким, хриплым голосом обратилась к классу:
      - Дети, в нашего любимого Президента стреляли. Теперь нам надо молиться за него.
      И затянула молитву.
      Уильямс до сих пор помнил, что остался равнодушен. Он был достаточно большим, чтобы понять - произошло нечто ужасное, и слишком маленьким, чтобы эта весть могла его потрясти.
      Когда же население известили, что молодой Президент скончался, уроки отменили и всех приютских повели в церковь. Отслужили мессу. В те дни мессы служили еще по-латыни.
      Римо впервые увидел, как священники и монахини - единственные носители власти, каких он знал доныне, - плакали. Тогда это привело его в трепет, и теперь, три десятилетия спустя, он вновь ощутил нечто похожее на ту болезненную, гнетущую опустошенность.
      - Кто это сделал? - спросил Уильямс, вернувшись к действительности.
      - Пока что у меня нет никаких сведений, - уныло ответил Смит.
      - А у меня кой-какие есть. Я нашел Дядю Сэма. Он был в "Мире Сэма Бисли".
      - Был?
      - Удрал. Я сейчас на каком-то шоссе во Флориде.
      - Вылетай в Вашингтон, Римо.
      - С удовольствием. Что там?
      - Вице-президент. Ему может потребоваться охрана.
      - А большого человека мы, значит, проворонили?
      - Кое-кто проворонил, - ответил Смит и неожиданно резко положил трубку.
      Глава 7
      Особый агент секретной службы Уин Уоркмен очень не любил охранять Президента Соединенных Штатов.
      Он выходил из себя всякий раз, когда Президент прилетал в Бостон с двумя громадными "Боингами-747", загруженными аппаратурой связи и бронированными лимузинами. И предъявлял бостонскому отделению секретной службы бесконечные требования.
      Уин Уоркмен был оперативником. Ему нравилась живая работа - ловить фальшивомонетчиков, накрывать похитителей кредитных карточек и распутывать компьютерные преступления. Теперь секретной службе приходится все чаще и чаще иметь с ними дело, ее обязанности не ограничиваются охраной Президентов, нынешних, прошлых и домогающихся этого поста.
      В секретную службу Уин Уоркмен пришел из полиции. Платили здесь больше, да и дела были поинтереснее. Покуда не приходилось охранять кого-то из Президентов.
      Выяснилось, что ему это почти не угрожает. Для нарядов Белого дома Уин был слишком "уличным". В бостонском отделении его предпочитали использовать для секретных заданий.
      Итак, Уин Уоркмен работал на улице. Ему это нравилось. Вот только всякий раз, когда прилетал Президент, его снимали с поста, заставляли бриться, надевать лучший серый костюм и прикреплять к поясу рацию, наушник которой для удобства был сделан по форме его левого уха.
      Обычно ему приходилось иметь дело с "ежеквартальниками" - местными психами и сумасбродами, которые обращали на себя внимание секретной службы тем, что во всеуслышание произносили угрозы в адрес главы исполнительной власти. Их допрашивали каждые три месяца из обычной предосторожности и всякий раз, когда Президент прилетал в город, подвергали проверке.
      Однако на сей раз из-за вирулентного гриппа, свалившего с ног половину бостонских агентов, ему пришлось заступить в охранение.
      Когда президентский кортеж, напоминавший сегментного черного дракона, катил по узким улицам города, Уин стоял как истукан. Впрочем, все агенты были принаряжены и надеялись, что к каким бы то ни было действиям прибегать не придется.
      На взгляд Уина Уоркмена, скука была не самой неприятной стороной работы в охране Президента. Хотя скука, конечно, отчаянная. К тому же еще частенько приходилось покидать улицу.
      Самым неприятным было другое. Выполняя тайные задания, иногда добиваешься успеха, иногда нет. Но особой славы успехи не приносят. В секретной службе люди приучены находить удовлетворение в хорошо выполненной работе, а не в фотографиях, напечатанных в газете или показанных по телевидению.
      В охране Президента никто не поблагодарит тебя если ты сделал работу хорошо. Зато в противном случае - о! небо с овчинку покажется.
      Уин Уоркмен стоял на крыше библиотеки имени Хили, когда раздались выстрелы, от которых сердце у него оборвалось.
      Взгляд его сразу же обратился на звук. На крыше научного центра Уин увидел человека с винтовкой.
      - Черт! - произнес он, опустился на одно колено и начал стрелять.
      Глупо. Уин располагал лишь 10-миллиметровым "дельта-элит". Недостаточно дальнобойным. Но Уоркмен единственный находился достаточно близко, чтобы привести стрелка в смятение.
      И Уин расстрелял всю обойму, а снайпер, произведя всего один выстрел, бережно сложил винтовку и пошел прочь.
      Уоркмен только тут разглядел у него летные очки и белую спираль за ухом, идущую к вороту ветровки, и сообразил, что всего несколько минут назад разговаривал с этим человеком по рация, принимая его за вашингтонского агента, контрснайпера Дона Гродина.
      Уходящий не был Доном Гродином. Просто одет был в служебную ветровку Дона Гродина и буквально утопал в ней.
      - Господи, - произнес Уоркмен, со всех ног бросившись к лестнице.
      И тут все смешалось в каком-то сумасшедшем калейдоскопе. В наушнике зазвучало столько голосов, что Уин вынул его и закричал в микрофон на запястье:
      - Заткнитесь, черт возьми! Все! Немедленно!
      Когда жужжание в наушнике прекратилось, Уоркмен водворил его на место. К тому времени он был уже на площади.
      - Всем бостонским агентам: говорит Уин. Переключитесь на запасную частоту. Подозреваемый стрелок только что покинул крышу научного центра. Повторяю, подозреваемый только что покинул крышу научного центра. На нем ветровка контрснайпера. Приготовиться постам у гаражного лифта, на площади и у всех выходов. Остальным прочесать научный центр.
      "Как Босс?" - спросил кто-то.
      "Не думай о Боссе. Он проблема наряда из Белого дома. Наша проблема стрелок".
      "Похоже, ранен он очень серьезно", - пробормотал кто-то.
      Потом слышались только обрывки разговоров, перемежаемые выстрелами.
      "Кто-то стрелял в гараже".
      Через минуту донеслось:
      "Стрельба в научном центре".
      "Господи! Здесь двое убитых агентов".
      "Он, видимо, в аудитории Липке".
      К этому времени Уин Уоркмен с группой агентов добежал до научного центра и оценил ситуацию.
      Главный вход в аудиторию Липке находится на втором этаже. А служебные входы - на уровне площади.
      - Разбейтесь на две группы. Одна пусть идет через правую дверь. А остальные со мной через левую.
      Меньше чем через полминуты второй отряд доложил о готовности. Все глубоко вздохнули, и Уоркмен скомандовал:
      - Вперед!
      Они ворвались в темную аудиторию, светя фонариками во все стороны, отчего напоминали насекомое со множеством щупалец.
      На первом ряду, в середине, спокойно сидел стрелок.
      - Я не сопротивляюсь! Не противлюсь аресту! - визгливо закричал он.
      - Тем лучше для тебя, ублюдок! - рявкнул Уоркмен.
      Обыскав подозреваемого и не найдя никакого оружия, агенты поставили его на ноги. Кто-то забрал у него бумажник и отдал Уоркмену. Он торопливо сунул бумажник в карман и бросил:
      - Уводим его отсюда, к черту.
      Арестованного повели наверх; вдруг из-за барьера выскочил человек в шлеме гонщика и начал стрелять сразу из двух пистолетов, держа их в вытянутых руках.
      Подобное ошеломляет, ты вновь и вновь мысленно проигрываешь такие мгновения, ищешь собственные ошибки или миг, когда можно было еще что-то сделать, чтобы не допустить случившегося.
      Уин Уоркмен многие годы потом будет заполнять так мрачные часы перед сном. А пока он, конечно же, в числе тех, кто скосит убийцу, методично всаживающего пули в их пленника.
      Эхо выстрелов еще не смолкло, когда Уоркмен пинками выбил из рук мертвого киллера револьвер тридцать восьмого калибра и пистолет, подозрительно похожий на табельный "дельта-элит".
      - Ранен кто-нибудь? - выкрикнул он. - Ранен или нет, черт возьми?!
      - Только подозреваемый.
      Уоркмен подошел к нему.
      Стрелок лежал на спине, судорожно подергиваясь, словно марионетка, которую тянут за ослабевшие шнурки. Потом испустил дух.
      - Мразь, - выругался Уин.
      И впервые пристально поглядел на бывшего арестанта.
      - Мне знакомо это лицо, - сказал он. - Может, он из тех, кто в розыске?
      - Я не...
      Один из агентов вытащил набор фотографий потенциально опасных для Президента граждан. Убитого среди них не было.
      Все как-то разом сгрудились - бледные, с тупым ужасом на лицах.
      - Да, я тоже видел его раньше.
      - Где?
      - Не знаю.
      Они оцепенело, словно роботы, вглядывались в лицо убитого. Смерть Президента скорее всего означала для них отставку. Профессионализм не позволил им расплакаться.
      Прошло несколько минут, но никто так и не вспомнил, чье это лицо.
      - Ладно, - буркнул Уоркмен. - Давайте выносить трупы.
      - Черт возьми, - злобно произнес один из агентов. - Просто повторение Далласа какое-то! Как могли мы так оплошать?
      Эта мысль, казалось, пришла в голову всем одновременно.
      - Ты тоже так думаешь? - с расстановкой спросил Уин.
      - Не хотел бы, но...
      Все снова собрались вокруг мертвого стрелка.
      - О Господи, - произнес третий агент. - Это он!
      - Да, - ответил Уоркмен. - Прекрасно понимаю. Это означает конец секретной службы в ее нынешнем виде. Перед нами лежит Ли Харви Освальд.
      Уин Уоркмен отступил назад и изо всех сил пнул покойника.
      - Вы понимаете, что это значит?
      - Сдается мне, - монотонно произнес еще один агент, - что тип в шлеме похож на Джека Руби.
      Все бросились к другому трупу. Часть шлема была разбита вдребезги, сквозь отверстие виднелась только половина лица.
      - Похож на Руби. Правда, помоложе, - заметил Уин.
      - А тот человек - вылитый Ли Харви Освальд, словно Руби и не застрелил его в шестьдесят третьем.
      - Сколько тогда было Освальду?
      - Года двадцать три - двадцать четыре, - ответил Уоркмен.
      Агенты приблизились к мертвецу, здорово смахивавшему на постаревшего Ли Харви Освальда.
      - Прибавить тридцать, будет пятьдесят четыре.
      - Примерно на столько он и выглядит.
      - Он не может быть Освальдом.
      - А как похож! Вплоть до этой идиотской усмешки.
      Уоркмен отвернулся от покойного и раскрыл его бумажник, который вытащил так осторожно, словно боялся того, что в нем обнаружится.
      Из открытых ртов вырвался вздох облегчения. Потом кто-то щелкнул пальцами. Прозвучало громко, как выстрел.
      - В чем дело? - сердито спросил Уоркмен.
      - Алек Хайделл. Это одно из прозвищ.
      - Чьих?
      - Освальда.
      Все устремились к другому убитому.
      У того бумажник лежал в заднем кармане и хорошо прощупывался, но достать его, не переворачивая тела, было невозможно.
      - Оставьте, - буркнул Уоркмен. - Для меня это слишком.
      - Хуже не будет, - пробормотал кто-то в ответ.
      Но хуже стало. Почти сразу же.
      - Я нашел оружие стрелка, - доложил по рации один из агентов.
      - Оставайся там. Сейчас поднимемся.
      Уоркмен ступил на крышу научного центра так осторожно, словно боялся затоптать следы.
      Наконец он подошел к агенту, склонившемуся над оружием. Это была винтовка с самодельным ремнем.
      - Черт! Старье, - заключил Уоркмен, разглядывая винтовку.
      - Поглядите на ствол.
      - Что-нибудь особенное?
      - Там отштампована марка.
      Уоркмен повертел головой и наконец разобрал буквы.
      - "Ман..."
      - "Манлихер-каркано", - досказал агент.
      - Иди ты! - удивился Уин.
      - Тим так написано. Клянусь.
      На стволе было выбито: "Манлихер-каркано. Калибр 6.5. Изготовлена в Италии".
      - Из "манлихер-каркано" и стрелял Освальд в Далласе, - хмуро сказал Уоркмен. - Если только стрелял Освальд.
      - Как это понимать? - спросил агент.
      - Мы нашли стрелка. Если Освальду прибавить тридцать лет, стрелок будет точной его копией.
      - Есть и еще кое-что, - произнес агент. - Посмотрите на стреляную гильзу.
      - Ну?
      - Вон, нацарапано...
      - Что именно?
      - Две буквы. Кажется, RX.
      - RX?
      - Да.
      - Что это может означать, черт возьми?
      В довершение всего из теплицы высунулся еще один агент.
      - Тут женщина, хочет узнать об утаивании.
      - Каком утаивании?
      - Говорит, что она Пепси Доббинс.
      - Гони ее к чертовой матери! - крикнул Уин Уоркмен. - И заприте все здание. Это место преступления согласно федеральному уголовному праву, черт возьми!
      Глава 8
      В международном аэропорту города Фуриозо Римо взял билет на ближайший рейс до Вашингтона и отыскал телефон-автомат.
      Набрал номер своего телефона в Массачусетсе. Услышав три гудка, Римо нажал на рычаг, снова набрал номер и после трех гудков опять повесил трубку. На третий раз после четвертого гудка ему ответил мастер Синанджу.
      - Римо? - раздался ворчливый скрипучий голос.
      - Скверные новости, Чиун. Ассасин ликвидировал Президента.
      - Толстого принца? Обжорливого?
      - Да. Его.
      - Это сделал ты? - спросил скрипучий голос.
      - Нет, конечно.
      - В таком случае, не ассасин. Убийца. Называться ассасинами достойны только мы с тобой.
      - Кончай хвастаться. Его уложил снайпер.
      - Хорошо.
      - Что значит "хорошо"?
      - Император Смит, которому мы с тобой служим, поймет по грубому использованию грохочущей палки, что ни ты, ни я здесь ни при том.
      - "Ни при чем", я говорил тебе уже тысячу раз. И произошло это в Бостоне, меньше чем в трех милях от нашего дома.
      - Римо! Это неправда.
      - Правда.
      - Почему мне не сообщили, что этот Президент-марионетка был в нашей провинции?
      - Смит захочет узнать, почему ты не остановил убийцу.
      - Я понятия не имел ни о Президенте, ни о его убийце, - печально проскрипел Чиун.
      - Это мы с тобой знаем. Но Президент был убит во время дозора Смита, а это твой дозор.
      - И твой тоже.
      - У меня дозоров больше нет. Я просто хочу завершить несколько дел, помнишь?
      - Из-за твоего упрямства нас обвинят в злосчастной смерти этой марионетки, - прокаркал Чиун.
      - Не обвинят. Слушай, я вылетаю в Вашингтон, чтобы охранять нового Президента.
      - Есть новый Президент?
      - Вице-президент.
      - Эта страна обречена.
      - Пожалуй, если существует заговор. Я буду наблюдать за вице-президентом. Помощь была бы мне весьма кстати.
      - Если существует заговор, мое место рядом с законным императором, Харолдом Безумным.
      - Да ведь о существовании Смита никто не знает! - воскликнул Римо.
      - Ты звонишь из аэропорта?
      - Ну и что?
      - Аэропорт - место общественное, а ты выкрикиваешь тайны своего императора, и их может услышать любой оказавшийся поблизости шпик.
      Римо тут же прошептал в трубку:
      - Я официально прошу твоего присутствия, идет?
      - Рассмотрю твою просьбу, когда получу ее в письменном виде, - негромко ответил Чиун. - До тех пор мое место рядом со Смитом.
      Телефон умолк.
      Римо с силой швырнул трубку, разбил ее, перешел к другому автомату и позвонил Смиту в Фолкрофт.
      - Смитти, я только что разговаривал с Чиуном. Он не хочет присоединяться ко мне в Вашингтоне.
      - Почему?
      - Я допустил оплошность, упомянув про заговор, и он счел за лучшее охранять тебя.
      - Ладно, я ему позвоню. Ты где?
      - В международном аэропорту Фуриозо. Через десять минут вылетаю.
      - Я думал, к этому времени ты уже будешь в Вашингтоне.
      - Мне пришлось добираться до шоссе пешком. Первая дюжина машин меня не подобрала, но все равно повезло.
      - Как это?
      - Кто-то угнал машину, которую я брал напрокат. Он как раз проезжал по шоссе.
      - И остановился?
      - Нет. Я догнал машину и вышвырнул мерзавца из-за руля на скорости семьдесят миль.
      - Надеюсь, свидетелей не было.
      - Навстречу ехал автобус компании "Грейхаунд", и угонщик угодил ему под колеса, если ты это имеешь в виду.
      - Хорошо. Держи меня в курсе.
      Смит положил трубку.
      Римо нашел в зале ожидания свободное место. Большинство пассажиров стояли у телевизоров, компании все еще передавали специальное сообщение.
      Пленку, на которой был заснят смертоносный выстрел, прокрутили восемнадцать раз примерно за такое же количество минут. Римо, который бессчетное количество раз сам нес смерть тем, кто ее заслуживал, с отвращением отвернулся от экрана.
      До ушей Уильямса то и дело долетал приглушенный шепот ожидающих пассажиров.
      - Опять политическое убийство. И когда это кончится?
      - Я хорошо помню, как убили Кеннеди. Прямо как вчера...
      - Он был хорошим Президентом, потом, правда, пошли разные разговоры...
      - Нет, я имел в виду Роберта Кеннеди.
      - А. То-то мне показалось, что выглядите вы слишком молодо, чтобы помнить Джека.
      - Нет на свете более мерзкой твари, чем ассасин.
      Рыжеволосая женщина в очках поставила сумку на ноги Римо и уселась с ним рядом.
      - Схватили того, кто стрелял? - спросила она. Национальная трагедия придала ей смелости заговорить с незнакомым мужчиной.
      - Не слышал.
      - Просто не верится, что мы лишились еще одного Президента.
      Уильямс промолчал.
      - Трус, - злобно произнесла женщина.
      - Кто? - спросил Римо.
      - Ассасин. Нет никого трусливее ассасинов. Что только заставляет человека становиться такой бездушной тварью?
      - Откуда я знаю, - растерялся собеседник. - Возможно, он был профессионалом.
      - Будто это оправдание, - фыркнула женщина. - Мерзавец и есть мерзавец.
      - Послушайте, - сердито буркнул Римо, - мне сейчас не до этого!
      Сочувственно потрепав Уильямса по руке, женщина попыталась его утешить:
      - Я понимаю, вы расстроились. Все мы расстроены.
      Римо встал и пересел на другое место. К нему снова кто-то подсел и поинтересовался новостями. Не отвечая, Уильямс снова пересел.
      Впрочем, куда бы он ни садился, везде со злобным шипением произносили слово "ассасин".
      Объявили посадку, и, когда самолет поднялся в воздух, Уильямс покинул свое кресло над крылом и сел на свободное в хвостовой части салона, чтобы не слышать этих несмолкаемых разговоров об ассасинах.
      За двадцать с лишним лет работы в КЮРЕ у Римо возникали свои проблемы. Иногда казалось, что Америку невозможно спасти. Иногда за человека, сидевшего в Белом доме, не стоило сражаться.
      Уильямс не раз чувствовал полное ко всему отвращение и уходил. Но всегда возвращался. Теперь он не сомневался, что дошел до последней черты.
      Он отдал КЮРЕ много лет жизни. Это было время движения вперед.
      Но к чему? Он об этом особенно не размышлял, но, глядя на проплывающий внизу пейзаж Флориды, задумался, в каком месте ему хотелось бы жить.
      Единственная его профессия - если можно так сказать - быть ассасином. Римо ни за что не вернулся бы в полицию. Хорошо, конечно, ловить преступников, но мешает этому очень многое. Он не смог бы снова играть по правилам.
      Уильямс уже свыкся со своей новой ролью. Строго говоря, он никогда не считал себя таким ассасином, как Ли Харви Освальд и Сирхан Сирхан. Они были психопатами-одиночками. Уильямс - профессионалом высшего класса.
      Когда мастер Синанджу впервые сказал ему, что он овладевает искусством ассасина, Римо подумал не о Сирхан Сирхане. О Джеймсе Бонде. Спокойном, умелом человеке, который смело ввязывается в разные переделки и выходит из них победителем, разделываясь с преступниками.
      Казалось, его определенно готовят именно к этому.
      Поняв наконец, что мастер Синанджу - ассасин в традиционном смысле слова, Римо встревожился. Это слово он презирал с детства. Кеннеди. Мартин Лютер Кинг. Потом второй Кеннеди.
      - Не хочу быть ассасином, - заявил он тогда Чиуну.
      - Я предлагаю тебе весь мир, а ты отказываешься?
      - Наотрез.
      - Еще ни одному белому не предлагали овладеть Синанджу.
      - Синанджу я принимаю. А от пояса ассасина отказываюсь.
      - От пояса?! Синанджу не знает поясов. А отделять мастерство от результата нельзя. Ты овладел Синанджу. Значит, ты ассасин. Это гордая традиция.
      - В этой стране нет. Здесь "ассасин" - бранное слово.
      - Когда песни о твоих славных подвигах достигнут самых дальних уголков этой коснеющей в невежестве земли, оно станет возвышенным.
      - Ты не слушаешь. Ассасины - это убийцы.
      - Нет. Убийцы и есть убийцы. А ассасины - художники. Мы врачи, лечащие смертью. Если государство беспокоит какая-то проблема, мы удаляем ее, как раковую опухоль. Если правитель окружен интриганами и обманщиками, мы очищаем его замок.
      - Ты говоришь, как дезинсектор, уничтожающий тараканов.
      - Только вертикально ходящих, - согласился Чиун. - Существуют определенные мерки.
      - А что, если он находится под присмотром ассасина? - с вызовом спросил Римо.
      - Кто?
      - Не важно кто.
      - Очень даже важно. Если за человеком следит ассасин из соперничающего дома, например, неуклюжий ниндзя или какой-нибудь подлый отравитель, мы уничтожим эту тварь.
      - А если он под присмотром мастера Синанджу?
      При этом вопросе Чиун засиял.
      - Тогда этот человек заслуживает смерти.
      - Почему?
      - Потому что нанял негодную охрану для своего трона, а его враги наняли самую лучшую. Нас.
      - Другими словами, мы работаем на тех, кто платит больше?
      - Нет, на самые богатые троны. Они заслуживают самого лучшего. Все остальные заслуживают презрения за то, что наняли не нас, и смерти, если к нам обратились их враги.
      - Похоже на шантаж.
      Чиун пожал плечами.
      - Ты будешь смотреть на это по-иному, когда научишься дышать всем телом.
      Римо научился, раскрепостив тем самым неиспользуемые участки мозга. Стал мастером Синанджу, обладающим ловкостью, силой и быстротой, о чем обычные люди знают только по комиксам.
      Со временем Уильямс стал понимать Чиуна, последнего мастера Синанджу, и пятитысячелетнюю традицию Дома Синанджу, который отдал лучших своих представителей на службу тронам древнего мира, чтобы деревушка на берегу скалистой бухты в западной Корее не знала голода. Особенно дети.
      Однако Римо никогда не считал себя таким ассасином, как те сумасброды, что убивают президентов.
      Но в самолете, летевшем на север, в Вашингтон, Уильямс задумался. Если он перестанет служить Америке, не уйдет ли со службы и Чиун? А если уйдет не сделает ли он Римо единственным наследником деревни, не заставит ли работать на другое государство?
      И что ему тогда, соглашаться? А если это государство отдаст приказ уничтожить Президента Соединенных Штатов?
      Все сводилось к одному простому вопросу: что, в сущности, представляет собой Римо Уильямс?
      Вопрос этот в последнее время беспокоил Римо все больше и больше.
      Все началось с командировки в Тибет, где он пережил самый острый приступ парамнезии. Раньше в Тибете Римо не бывал. Чиун, много лет считая Уильямса перевоплощением индусского бога Шивы Разрушающего, утверждал, что он просто вспоминает свою древнюю родину.
      Потом Римо посетил могилу со своим именем на надгробии. Там ему явилась некая призрачная женщина и велела искать ее захоронение. Дала несколько таинственных ключей для поиска и пообещала, что, найдя ее могилу, он узнает, кто его отец.
      Уильямс, впервые увидевший призрак матери у собственной могилы, родителей не знал. Только этот поиск и удерживал его теперь в КЮРЕ. Смит обещал ему помочь. Но поскольку компьютеры Фолкрофта утратили значительную часть информации, поиски обещали быть долгими.
      Куда бы они ни привели, Римо вознамерился довести дело до конца. А потом он подумает о своем будущем. Если только оно возможно.
      Когда самолет пошел на посадку над Вашингтонским национальным аэропортом, зоркие глаза Уильямса разглядели бело-синий "Боинг-747" с большой президентской печатью на фюзеляже. С убитым президентом на борту он подлетал к военно-воздушной базе в Эндрюсе. Римо вспомнился тот холодный ноябрьский день шестьдесят третьего, когда убитого Президента доставили в столицу на похороны, и почему-то очень расстроился.
      Потом в динамиках салона послышался голос командира экипажа:
      - Белый дом объявил, что Президент Соединенных Штатов с минуты на минуту приземлится на базе ВВС в Эндрюсе и что находится он в добром здравии. Не знаю, что все это значит, но, пожалуй, приму хорошую весть за чистую монету.
      В салоне раздались стихийные аплодисменты.
      Сидевший в хвосте Римо недоумевал. И он, и вся Америка видели, как в голову Президента попала пуля.
      Глава 9
      Когда самолет "ВВС-1" оторвался от взлетной полосы и над океаном повернул к югу, глава наряда секретной службы Белого дома позволил себе прослезиться.
      Это был рослый человек с широкими плечами регбиста-полузащитника, его бугристое, туго обтянутое кожей лицо без летных очков дышало силой, в них неукротимостью. Он служил при трех Президентах и ни разу не потерял ни единого. До сих пор.
      Да, у Винсента Капецци из-под темных линз струились слезы, когда он стоял над гробом, пристегнутым к койке владельца этого летающего Белого дома. Другие агенты находились за дверью. Капецци хотел побыть с павшим наедине.
      - Мы сделали все возможное, - произнес он, словно мертвый мог его услышать. - Хочу, чтобы ты это знал. Мы сделали для тебя все возможное. Но ничем не смогли помочь.
      Гроб, простая белая капсула, безмолвно стоял на месте.
      - И ты знал, на какой риск идешь. От этого не легче, но ты знал, на что идешь, когда взялся за эту чертову работу.
      В дверь постучали.
      - В чем дело? - раздраженно спросил Капецци. Он еще не закончил.
      - АТК сообщает, что Президент убит, - послышался чей-то голос.
      - Черт возьми. - Капецци снял очки и утер глаза платком.
      - Только что передали сообщение.
      - Босса известили?
      - Нет.
      - Извещу сам, - бросил Капецци.
      Когда он вышел в узкий коридор, на нем снова были очки, а лицо представляло собой настоящую скалу.
      "Слава Богу, что я в очках", - подумал он, постучавшись в дверь с президентской печатью.
      Из-за нее послышался хриплый, удрученный голос:
      - Да?
      - Это Капецци, сэр. Можно войти?
      - Дело важное?
      - Очень.
      Дверь отперли, и Винс Капецци вошел.
      Потрясенный Президент, глядевший в иллюминатор на темно-серые горы зимних облаков, повернулся на сиденье.
      На нем была синяя поплиновая ветровка с президентской печатью у сердца. На рубашке виднелись следы брызг крови и мозга.
      - АТК сообщила о вашей смерти, - заявил Капецци.
      Настроение Президента мгновенно переменилось.
      - Как только у них хватает глупости выходить в эфир с нелепыми домыслами?
      Но он тут же подавил возмущение. С тех пор как Президент вступил в должность, все следили за его политическими успехами и неудачами, будто за котировкой акций на бирже.
      - Все телекомпании наверняка последуют их примеру.
      Положение критическое.
      - Первую леди оповестили?
      - Да. Сразу же. Она наверняка пропустит это сообщение мимо ушей.
      - А жену агента, который получил предназначенную мне пулю?
      - У него не было ни жены, ни ближайших родственников.
      - Слабое утешение, - с горечью произнес Президент.
      - Мистер Президент, он знал, на какой риск шел, делая такую же, как у вас, прическу и выходя из лимузина первым. Ясно, что таким образом он напрашивается на первую пулю.
      Президент поднял взгляд.
      - Как ваши ребята именуют эту обязанность?
      - Играть роль жертвенного козла, сэр.
      - Надо, чтобы американский народ узнал о его самопожертвовании.
      - Прошу прощения, сэр. Если мы сообщим такие подробности, очередной снайпер повременит с выстрелом, пока не убедится, что в перекрестье прицела находится нужная голова.
      Президент сжал кулаки. Потом устало потер отекшие глаза.
      - Я выгляжу последним трусом, удирая из Бостона, - со злостью сказал он. - К сожалению. Но если это заговор, а не акция одиночки, вам надлежит вернуться в Белый дом. Ради личной безопасности.
      Глаза Президента вспыхнули.
      - Я должен был произнести эту речь. Вы не имели права увозить меня подобным образом? Я Президент Соединенных Штатов, черт побери!
      - Мы обязаны охранять вас, не считаясь с вашими желаниями, мистер Президент, - ответил Капецци, стараясь говорить спокойно. - Вам нужно выступить с заявлением, мистер Президент, успокоить страну.
      Президент, казалось, осел, будто спущенная шина.
      - Что мне действительно нужно, так это свежая рубашка.
      - Сейчас пришлю вашего пресс-секретаря.
      Винс Капецци шагнул к двери.
      - Скажите ему, пусть не торопится. Если все телекомпании выходят в эфир с неподтвержденными слухами, они заслуживают того, чтобы потом оправдываться перед зрителями.
      - Слушаюсь, сэр, - ответил Винс Капецци, закрывая за собой дверь.
      "Ну и народ эти политики", - подумал он. В гробу лежит прекрасный агент, сраженный пулей, предназначенной главе государства, а тот спокойно тасует свою колоду перед очередной партией.
      Шестеро агентов секретной службы, словно двойники с каменными лицами, пресекли попытку Пепси Доббинс проникнуть в научный центр.
      Они вновь опечатывали помещение белой барьерной лентой. Со створок двери свисали обломки прежней печати.
      - Я Пепси Доббинс, - представилась тележурналистка. - Что вы можете сообщить?
      - Убирайтесь!
      - Я имею в виду, что вы можете сообщить о заговоре, ставящем целью убить Президента?
      - Ничего.
      - Ага! Значит, заговор существует.
      Каменные лица с летными очками на глазах мгновенно вытянулись.
      - Этого никто не говорил, - сказал один из агентов.
      - Но и не опроверг, - отозвалась Пепси и повернулась к оператору: Заснял?
      Оператор кивнул. А зря. Двое дюжих агентов тут же отобрали мини-камеру. Один из них бросил:
      - Конфискую, как улику в расследуемом деле.
      Другой заклеил белой лентой окошко для установки кассеты.
      - Как вы смеете! - вскипела журналистка.
      - Дело сделано. У вас ровно тридцать секунд, чтобы покинуть территорию университета, иначе...
      - Цитату я все равно запомнила, - предупредила Пепси. - А если вы причастны к укрывательству фактов, отдел новостей АТК первым увидит, как вам будет.
      - Что с вами будет, - поправил один из агентов.
      - Сколько людей участвует в заговоре? - спросила журналистка.
      - Никаких комментариев.
      - Ага! Снова не отрицаете. Еще одно подтверждение того, что заговор существует.
      - Проваливайте!
      Пепси помчалась прочь, бросив оператору:
      - Поехали в местный филиал.
      - Зачем? - удивился оператор. - Пленки у нас нет.
      - Зато есть агент секретной службы, определенно не отрицающий, что существует заговор, ставящий целью убийство Президента Соединенных Штатов.
      - Это двойное отрицание? - спросил оператор, когда они стали искать свое такси.
      - Не важно, как называется, главное - это новости.
      Они спустились в подземный гараж, их водитель уже сидел за рулем.
      Оказалось, что он крутит ручку настройки приемника.
      - Надо же, - сказал таксист. - Казалось бы, в такое время агенты секретной службы должны вести переговоры по спецканалу.
      Пепси заметно оживилась.
      - Вы можете их подслушать?
      - А чем, думаете, я здесь занимался, вас ожидаючи? Решал кроссворд?
      - Ну так не сидите истуканом! - воскликнула девушка, вынимая из сумочки портативный магнитофон. - Прибавьте громкость, чтобы всем было слышно.
      Сквозь потрескивания из приемника донеслись возбужденные голоса агентов секретной службы.
      - Винтовку стрелка понесли вниз, - произнес один.
      - Неужели и правда "манлихер"?
      - На стволе крупными буквами отштамповано "манлихер-каркано", последовал приглушенный ответ.
      - Что такое "манлихер-карбано"? - недоуменно произнесла Пепси.
      - "Каркано", - поправил таксист. - Дрянная итальянская винтовка.
      - Откуда вы знаете?
      - Да все знают, что это за хлам. Правда, Освальд недурно с ней управился.
      - Освальд?
      - Ли Харви Освальд. Псих, который застрелил Кеннеди.
      Пепси нахмурилась.
      - Я думала, его застрелил Сирхан Сирхан.
      - Он убил Роберта Кеннеди. А я веду речь о Джеке.
      - Меня тогда еще на свете не было. - Пепси терпеть не могла, когда людям не приходило в голову, что она появилась на свет только в конце шестидесятых.
      Агенты тем временем продолжали разговор.
      - Назови серийный номер. Я запрошу по радио НЦРО БКТАТО.
      - О чем это он? - поинтересовалась Пепси.
      - О том, - терпеливо ответил водитель, - что хочет сообщить серийный номер винтовки в Бюро по контролю за торговлей алкоголем, табаком и огнестрельным оружием. НЦРО - это их национальный центр регистрации огнестрельного оружия. Таким образом можно получить сведения о любом огнестрельном оружии, изготовленном в этой стране.
      - Откуда вы знаете?
      Таксист пожал плечами.
      - Я любитель таких сведений. А вы почему не знаете?
      - Вам не понять, - ответила Пепси. - Я женщина. А вы мужчина.
      Из приемника сквозь треск послышался голос:
      - Серийный номер эс двадцать семь шестьдесят шесть. Повторяю, эс двадцать семь шестьдесят шесть.
      - Черт побери! - воскликнул водитель.
      - В чем дело? Что это значит?
      - Что это та же самая винтовка, из которой убили Кеннеди.
      Пепси Доббинс и ее оператор недоуменно переглянулись.
      - Ну и что?
      - А то, что в вашем распоряжении оказался потрясающий материал. Чего ж вы сидите? Скорее выходите в эфир, покуда снова не началось укрывательство фактов.
      Такси на полной скорости рвануло из гаража к местному филиалу АТК.
      Пепси вошла в дверь, набрала в легкие побольше воздуха и заорала во весь голос:
      - Покажите мне ближайшую включенную камеру и соедините с завотделом новостей в Вашингтоне!
      Присутствующие с каменными лицами тут же посмотрели на нее.
      - Ну, чего ждете?
      Каменные лица еще больше окаменели.
      - Вы не знаете, кто я? Пепси Доббинс. Я передала историческое сообщение о том, что Президент убит. А теперь намерена разоблачить кроющийся за этим заговор.
      Никто не шевельнулся, кроме охранника в будке, который снял телефонную трубку и принялся набирать номер.
      - Что это с вами? Да, Президент убит, но оплакивать его лучше в нерабочее время. Мы призваны осуществлять право народа знать истину.
      - Президент не убит, - угрюмо буркнул кто-то.
      Пепси отступила назад.
      - Господи, - прошептала она оператору, - неужели они тоже состоят в заговоре? Может, являются сообщниками в утаивании?
      - Похоже на то, - негромко произнес таксист.
      Журналистка резко обернулась.
      - А вы что здесь делаете?
      - Интересно посмотреть, как все обернется. Вы же ничего не смыслите в этих делах, а я смыслю. Прочел о политических убийствах все книги, какие только смог найти. Я ходячая энциклопедия. Я бы, пожалуй, пригодился вам в качестве консультанта.
      - Погодите, - отозвалась Пепси и откашлявшись, заговорила: - Президент убит, секретная служба пытается скрыть правду. Бог весть, насколько все это запутано и куда уходит корнями.
      К девушке подошел человек с суровым выражением лица.
      - Президент жив.
      - Мы все видели на экране, как его убили.
      - Не его, а особого агента секретной службы.
      - А вы откуда знаете?
      - Я завотделом новостей в этом филиале и только что узнал об этом от вашего завотделом. Телекомпания сейчас передает опровержение и извиняется.
      - О Господи! А моей фамилии не упоминают? Я все еще пытаюсь загладить ту свою маленькую оплошность.
      - Вы о том самом репортаже, который вели якобы от Капитолия, хотя на стену за вашей спиной проецировался цветной слайд? - дружелюбно осведомился таксист. - Или о репортаже от штаб-квартиры НАСА: на слайде-то был Нассау, столица Багамских островов.
      - И то, и другое произошло по чьему-то недомыслию, - огрызнулась Пепси.
      - А из-за вашего недомыслия, - произнес завотделом, - АТК осрамилась, уровень цен на бирже за три минуты упал на шестьдесят пунктов. Торговлю пришлось остановить. На валютных рынках паника. Все шло очень скверно, пока с "ВВС-1" не передали опровержения.
      - Вы уверены, что Президент все-таки жив? - спросила девушка.
      - Он еще не выходил в эфир.
      - Возможно, это объясняется укрывательством.
      Завотделом взял у секретарши телефонную трубку произнес несколько слов, потом швырнул Пепси.
      - Скажите это своему завотделом. И убирайтесь отсюда!
      - Грег? Я могу все объяснить... - начала журналистка.
      Однако Грег не склонен был выслушивать объяснения. Он разразился бранью. Пепси сначала кривилась, потом стыдливо понурила голову.
      Когда он умолк, девушка сказала:
      - Я, кажется, могу слегка исправить положение.
      - Каким образом?
      - У меня есть надежное свидетельство, что винтовка, из которой застрелили Президента, то есть агента секретной службы, та же самая, из которой убит Кеннеди. Джек, а не Роберт.
      - Не морочь мне голову. Пепси. Ты и так висишь на волоске.
      - Нет, правда! У меня есть запись на пленке. Послушай.
      Пепси перемотала пленку и прокрутила перед телефонной трубкой подслушанные по рации обрывки разговора.
      - Кто там все тебе объясняет? - спросил завотделом.
      - Мой таксист.
      - Полагаешься в проверке фактов на память какого-то таксиста? - зарычал завотделом.
      - Послушай, - проговорила Пепси, закрыв ладонью свободное ухо, - если винтовка та же самая, новость, возможно, окажется сенсационной. Надо срочно выйти с ней в эфир.
      - Я ни с чем в эфир выходить не стану. Возвращайся в Вашингтон, разберемся на месте. Кстати, меня еще ждет серьезный разговор с президентом компании. А тебя - со мной.
      В трубке послышался щелчок.
      - Отвезите меня в аэропорт, - уныло сказала девушка. - Только сильно не гоните.
      По пути таксист предложил:
      - Может, захватите меня с собой? Я во многом помогу вам, к тому же мне надоело гонять наперегонки с сумасшедшими бостонскими водителями...
      Глава 10
      Кассирша в аэропорту была непреклонна.
      - У нас нет двух соседних мест во втором классе и ни единого места в первом.
      - Но я Пепси Доббинс! Снимите кого-нибудь с рейса.
      Имя на кассиршу впечатления не произвело.
      - Пассажиры уже на борту. Пожалуйста, скоро следующий рейс...
      - Я бы с удовольствием, - пробормотала Пепси. - Но мне срочно нужно в Вашингтон.
      - Какое место предпочтете - двенадцатое А или тридцать первое Е?
      - Давайте оба, - ответила девушка. - С каких это пор к вашингтонским корреспондентам АТК относятся так неуважительно? - вдруг вскипела она.
      - После того как одна из них здорово села в лужу, - предположил таксист.
      - Думайте, что говорите. Не ошибается только тот, кто ничего не делает.
      - Большое спасибо, - поблагодарил таксист, получая билет из рук Пепси.
      - А как же я? - обиделся оператор. Он стоял чуть в стороне, неловко болтая руками. Он словно не знал, куда их деть без орудия производства.
      - Отправляйся пешком, - бросила журналистка. - И впредь покрепче держи камеру!
      Пепси обнаружила, что на месте 12-А сидит какой-то маленький азиат - ну точь-в-точь мумия! Его тонкое, как прутик, тело покрывало лавандовое кимоно. Голова была совершенно лысой, лишь над ушами сохранился белоснежный пушок. Со сморщенного подбородка свисала реденькая бороденка, смахивающая на струйку дыма. В иллюминаторе отражались его узкие карие глаза.
      Наклонясь к нему, девушка спросила:
      - Вы не откажетесь поменяться местами с моим знакомым?
      - Откажусь, - проскрипел старый азиат, не отрываясь от иллюминатора.
      - Но я хочу сидеть рядом с ним!
      - Так сядьте к нему на колени! И не надо мне докучать.
      - Но я Пепси Доббинс!
      - А я мастер Синанджу.
      Девушка захлопала глазами.
      - По-моему, он не сдвинется с места, - обернулась она к таксисту.
      - Вы очень проницательны, - заметил азиат - Для обычной женщины.
      Пепси неохотно плюхнулась рядом с этим хилым человечком, а таксист отправился в конец салона. Через несколько минут самолет поднялся в воздух.
      Когда надпись "Застегните, пожалуйста, привязные ремни" погасла, журналистка повернулась к старику азиату и посетовала:
      - Могли бы быть со мной полюбезнее.
      - Не вижу, чтобы вы были любезны со мной.
      - Но я важный телекорреспондент.
      Лицо старого азиата покрылось морщинками словно мокрый пергамент.
      - Ха! Я гораздо важнее вас.
      - Как это?
      - Я непоколебимый страж трона Америки.
      - Прекрасно, - негромко произнесла Пепси, мгновенно сочтя старика маразматиком.
      Старый азиат погрузился в молчание.
      - Само собой, - добавил он после долгой паузы, - это государственная тайна.
      Не отрывая глаз от газеты "Пипл", Пепси спросила:
      - Что именно?
      - Тот факт, что я тайно служу истинному правителю Америки. Никому не говорите.
      - Хорошо.
      - Задача эта неблагодарная.
      - Не сомневаюсь.
      - Особенно с тех пор, как приходится охранять Президента-марионетку, а не императора Смита.
      Пепси оживилась.
      - Президента-марионетку?
      - Он фиктивный правитель. Впрочем, мало кто об этом знает.
      - Конечно, - неуверенно произнесла девушка.
      - Все ваше правительство фиктивное. Фикция и фарс.
      - Зато неглупое.
      - И вот до чего опускается ассасин в эти ужасные времена.
      - Прошу прощения. Вы сказали "ассасин"?
      Старый азиат приложил тонкий иссохший палец к похожим на бумагу губам.
      - Тайный ассасин.
      - Вы ассасин?!
      - Тайный.
      - Очень интересно, - отозвалась Пепси, незаметно залезла в сумочку и нажала кнопку "запись" на портативном магнитофоне.
      - Конечно же, я не вправе распространяться об этом. Начнется болтовня...
      - Само собой. Однако между нами - вы не имеете отношения к тому, что произошло сегодня?
      - К позору?
      - Да. К позору.
      - Очень низкий поступок. Поразить из грохочущей палки дворцового охранника, а не подлинную цель!
      - По-вашему, плохо, что убили не того человека?
      - Просто позор. Настоящий ассасин устраняет только цель и никого больше. Притом без дыма и грохота.
      - Значит, если б за дело взялись вы, Президент был бы мертв?
      - Если б за дело взялся я, - ответил старик, - эта марионетка была бы не только убита, но и убита таким образом, что никто не заподозрил бы дурацкой игры.
      - То есть грязной игры?
      - Тем, что произошло сегодня, возмутился бы даже цыпленок.
      - Думаете?
      - Конечно.
      Старик снова погрузился в долгое молчание. Взгляд его быстрых карих глаз то и дело обращался на блестящий дюраль под самым иллюминатором.
      - Мы уже вне опасности, - произнес он наконец.
      - Вы имеете в виду страну?
      - Нет. Этот экипаж. Крыло не отвалилось. Обычно такое происходит в первые десять минут. Теперь оно вряд ли отвалится до тех пор, пока мы не приземлимся. А потом уже не важно.
      - Давайте вернемся к Президенту-марионетке, - торопливо проговорила Пепси Доббинс. - Если он марионетка, кто же дергает его за веревочки?
      - Император Смит. В действительности страной правит он и по непонятным мне причинам позволяет беспрепятственно колебаться этой обманчивой демократии.
      - Вы имеете в виду выборы?
      - Еще одна фикция.
      - Я никогда не голосовала.
      - Вы проявляете необычайную мудрость.
      - Как думаете, Смит имеет какое-то отношение к покушению на жизнь Президента?
      - Нет. Смит велел мне лететь в Вашингтон и защищать эту марионетку от тех, кто хочет ее гибели. Непостижимо! Смит пропустил мимо ушей все мои просьбы устранить эту марионетку и воссесть на трон с орлом.
      - Вы имеете в виду - занять Овальный кабинет?
      - Я имею в виду то, что сказал. Не важно, где император установит трон, лишь бы твердо на нем сидел.
      - Вы хотите смерти Президента?
      - Она принесла бы стабильность этой стране массовых беспорядков. Каждые четыре года то же цирковое представление. Многие соперничают за марионеточный трон, и всякий раз торжествуют самое приятное лицо и самый громкий голос. Редко в этом соперничестве выигрывал настоящий правитель.
      - Назовите хотя бы одного.
      - Милхаус Надежный. Он был истинным вождем. Холодным. Безжалостным. Расчетливым. Годы, когда роль марионетки играл он, были относительно спокойными.
      - Как, вы сказали, ваше имя?
      - Я не говорил, - хмыкнул старик. - Но зовут меня Чиун. Хорошенько запомните. Только никому моего имени не называйте.
      - Уста мои запечатаны, - проворковала Пепси, незаметно выключая магнитофон.
      Глава 11
      Вашингтонский пресс-корпус уже оцепил авиабазу в Эндрюсе, когда "ВВС-1" коснулся колесами земли.
      Особый агент секретной службы Винс Капецци заметил собравшихся, едва "Боинг-747", свернув с взлетно-посадочной полосы, покатил к поджидавшему неподалеку черно-оливковому вертолету. Как и остальные, предназначенные для официального использования главой государства, он получал название "ВМФ-1 ", как только Президент ступал на его борт.
      - Слишком много журналистов! - рявкнул Капецци в наручный микрофон. Скажите летчику, пусть заруливает в ангар. Там мы выведем Президента наружу.
      - Вас понял.
      Сбавив обороты турбин, президентский самолет повернул к ангару. Увидев, что он изменил курс, журналисты ринулись туда.
      - Замечательно! Они хотят скрыться от нас в ангаре.
      - Надо сообщить Президенту, - сказал Капецци, поднимаясь со своего места с отсеке для агентов секретной службы.
      В узком коридоре он столкнулся с главой президентской администрации.
      - Нас ждет пресса, - угрюмо доложил особый агент.
      - Хорошо.
      - Хорошо! Мы должны как можно быстрее доставить Президента в Коронку.
      - При мне называй резиденцию Белым домом. Меня бесят все эти кодовые названия.
      - Покуда мы не убедимся, что заговора не существует, надо обеспечить безопасность Президента.
      - Он собирался проталкивать законопроект по здравоохранению. И очень недоволен, что его увезли из Бостона.
      - Что-то я не слышал твоих громогласных возражений.
      Глава администрации пожал плечами.
      - Сам знаешь, как это бывает.
      - Знаю. Как только Президенту приходится менять график, секретная служба становится козлом отпущения. Но на сей раз угроза была реальной.
      - Слушай, я хочу посоветовать Президенту немного побеседовать с прессой.
      - Рискованно.
      - Заговор должен быть очень уж разветвленным, чтобы иметь своих агентов и в Бостоне, и в Вашингтоне, - заметил глава администрации.
      - Не исключено. И я буду в самых сильных выражениях возражать против появления Президента перед журналистами.
      - Президент принимает подобные решения сам. Но я сообщу ему о твоем беспокойстве.
      - Нет уж. Пойдем к нему вместе.
      - Прекрасно, - сдавленно произнес глава администрации. - Пойдем.
      - Не трудитесь, - раздался хриплый голос Президента Соединенных Штатов. - Я все слышал.
      Позади них с мрачным видом вырос Президент.
      Глава администрации торопливо начал:
      - Мистер Президент, сейчас самое время уверить страну, что вы живы и бразды правления в ваших руках.
      - Значит, об этом еще не объявлено? - спросил Капецци.
      Глава администрации вымученно улыбнулся.
      - Мы подумали, что если объявить раньше времени, то возникнет угроза безопасности Президента.
      Застегнув свежую куртку и пригладив новый галстук. Президент заявил:
      - Я выйду из самолета и обращусь к прессе. Пусть подвезут трап и примут обычные меры безопасности.
      - Черт. - Капецци развернулся, собираясь заняться своей неблагодарной работой.
      "ВВС-1" затормозил неподалеку от ангара. Вашингтонский пресс-корпус в замешательстве замер.
      К самолету подвезли трап. Когда бамперы коснулись фюзеляжа по обе стороны главного выхода, дверь распахнулась. Агенты секретной службы, сжимая "МАКи-11", ринулись вниз по ступеням, застеленным красной ковровой дорожкой, и стали расхаживать среди журналистов, требуя предъявить пластиковые удостоверения и проверяя незнакомых репортеров металлодетекторами.
      - Порядок, - рявкнул в микрофон на запястье один из агентов.
      "Понял. Идем к трапу".
      Появился Президент с двумя агентами. Застывшие лица парней поворачивались из стороны в сторону с четкостью метронома.
      Глава государства поднял руку, и толпа собравшихся журналистов разом охнула.
      Президент неторопливо спустился на землю и замер перед спешно поставленным портативным подиумом.
      - Я хочу сделать заявление, - начал он угрюмо.
      - Кто вы? - выпалил один из репортеров.
      - Вроде бы Президент, - откликнулся другой.
      - Но ведь сообщили, что он убит, - заметил третий.
      Президент оставил этот выпад без внимания и продолжил:
      - Как вам всем известно, сегодня был произведен выстрел по президентскому лимузину.
      - Мистер Президент, - спросил один из репортеров, взмахнув рукой, можно вопрос?
      Глава исполнительной власти не удостоил его своим вниманием и открыл рот, собираясь продолжить.
      - Мистер Президент, почему вы не убиты? - помешал ему тот же репортер.
      Президент взглянул на него. Этот корреспондент, аккредитованный в свое время при Белом доме, приобрел скандальную известность грубыми вопросами и нелепым париком. Несмотря на полнейшую смехотворность выкриков, лицо его оставалось совершенно серьезным.
      - Вы действительно Президент Соединенных Штатов? - язвительно добавил он. - Не его двойник, привезенный, чтобы успокоить страну?
      - Сами прекрасно знаете, - резко ответил глава государства, забыв о речи.
      - Но, сэр, при всем нашем почтении откуда нам знать, что вы действительно Президент?
      - Я только что вышел из самолета "ВВС-1", и лицо мое всем хорошо знакомо, - отозвался Президент, проглотив злобное "идиот".
      - Не сочтите за непочтительность, мистер Президент, но по телевидению показали вашу гибель. Заснятую на пленку. И там хорошо видно, как ваш череп разлетелся от пули.
      - Погиб особый агент секретной службы, немного походивший на меня.
      - Другими словами, двойник? - поспешно уточнил бывший корреспондент Белого дома.
      - Ложная цель, - резко отозвался Президент. - Не двойник.
      - Можете доказать, что убит был он?
      Президент резко ткнул большим пальцем через плечо.
      - Труп этого смелого человека сейчас выгружают, - произнес он строгим голосом.
      - Когда нам позволят заснять его на пленку?
      - Вам не удастся передать ее в эфир. Можете мне поверить.
      - Но передаем же мы в эфир пленку, на которой запечатлено, как пуля разносит вам череп, - напомнила ему женщина-репортер. - Снятую на месте происшествия.
      - Не мне! - рявкнул Президент.
      - Это до сих пор полностью не установлено, - заметил еще один репортер, тон его был более рассудительным, чем само замечание.
      - Посмотрите на меня! - взорвался глава исполнительной власти. - Я Президент Соединенных Штатов. Стою здесь во плоти, говорю своим голосом. Неужели так трудно понять?
      - Вы что-нибудь можете сказать об Уотергейте? То есть об Уайтуоше? Как там оно сейчас называется... Ну, о той скандальной истории?..
      - Я предпочел бы поговорить о реформе здравоохранения.
      - Значит, это действительно он, - заключил бывший корреспондент из Белого дома.
      Президент вернулся к своему заявлению.
      - Я хочу заверить американский народ, что, несмотря на разыгравшуюся трагедию, ситуация в стране останется под контролем. Хочу также выразить искреннее соболезнование родным убитого агента. Благодарю за внимание.
      - Вы обещали ответить на вопросы, - недовольно заметил один из репортеров.
      - Я сказал все, что хотел, - отрывисто произнес Президент.
      - Стало быть, вы не знаете ответов?
      - Отвечу еще на один вопрос, - устало обронил глава государства.
      - Мистер Президент, не надо, - прошептал глава администрации.
      Поздно, Президент уже указал пальцем на говорившего.
      - Примет ли вице-президент на себя исполнение ваших обязанностей до окончательного установления вашей личности?
      - Тут устанавливать нечего! Я знаю, кто я такой. И американский народ тоже знает!
      - Так да или нет? - уточнил еще один репортер.
      - Это все. Все! - Глава администрации увлек кипящего негодованием Президента прочь от подиума.
      - Да ведь это прекрасный повод для общественного опроса! - вдруг выкрикнул кто-то. - Пусть американцы сами решают.
      Бронированный лимузин бесшумно въехал в тень самолета. Президента усадили в машину и повезли к вертолету, уже запускавшему двигатель.
      Едва Президент вылез, как агенты образовали вокруг него живой ромб. И сопроводили вверх по трапу, словно увозили после вынесения приговора преступника из здания суда.
      "ВМФ-1" поднялся в воздух, и Винс Капецци с облегчением вздохнул.
      Когда они достигнут Коронки, Президент будет в полной безопасности.
      Глава 12
      Телефургоны и машины спутниковой связи уже больше часа стояли на Пенсильвания-авеню перед Белым домом. Со всех сторон щерились параболические антенны. На крышах фургонов застыли ораторы, изредка поводя туда-сюда стоявшими на треногах видеокамерами.
      Вдоль ограды праздно бродили съемочные группы, внутрь их не пускали агенты в обмундировании секретной службы.
      - Мы ждем заявления Первой леди! - крикнул через ограду кто-то из репортеров.
      - Никаких заявлений Первая леди делать не собирается.
      - Надо. Теперь она новая Жаклин Кеннеди. И обязана поделиться своим горем с обыкновенными гражданами.
      Агент секретной службы кусал губы. Из западного крыла поступила команда не пускать корреспондентов, пока не опубликуют официальное заявление.
      - Ничего не попишешь, - отозвался он.
      Разочарованные репортеры напустились на ошеломленных горожан и туристов, собравшихся на Пенсильвания-авеню.
      - Что означает смерть Президента лично для вас?
      - Где вы находились, когда услышали эту весть?
      - Мне нужно, чтобы в кадре кто-нибудь плакал, - обратился к толпе один из репортеров. - У кого на глазах слезы, поднимите руку, и я покажу вас в "Вечерних новостях" Би-си-эн.
      Не взметнулось ни единой руки. Правда, кто-то запустил в журналиста камнем. Камень угодил ему в голову, и на ближайшие десять минут он сам стал объектом съемки. Все камеры обратились к нему, лежащему на тротуаре с кровоточащей раной над глазом. Он жалобно просил:
      - Помогите! Помогите кто-нибудь.
      - Извини, - отвечали коллеги. - Теперь ты сам новость. Зачем же мы будем тебе помогать?
      - Хорошо бы ты обливался кровью посильнее, - заметил один из снимающих. - А то не очень эффектно. Может, издашь впечатляющий мучительный стон?
      Никто не обратил внимания, как на синем "порше" подъехал нищий.
      Он вылез из машины у министерства финансов, в одном квартале к востоку от Белого дома, и там ее оставил. На нем были старая порыжевшая шинель и черная бейсбольная кепочка с надписью "ЦРУ" над козырьком. Оправа темных летных очков была склеена липкой лентой.
      Нищий зашаркал к восточной части ограды Белого дома, даже не пытаясь просить милостыню у собравшейся толпы.
      Под раскидистой магнолией расположился особый агент секретной службы. Нищий, увидев, что взгляд его обращен в другую сторону, внезапно опустился на колени и вытащил из-под шинели черно-белого кота. Просунул жалобно мяукнувшее животное сквозь ограду и скомандовал:
      - Брысь!
      Особый агент Клайд Норман краем глаза тотчас заметил какое-то движение.
      - Эй ты! - крикнул он стоявшему на коленях нищему. - Оставь кота в покое!
      Нищий тут же поднялся.
      - Я только погладил его, - отозвался он, оправдываясь.
      Трусцой рванув к ограде, Норман вскинул левую руку ко рту.
      - Блохоносец опять удрал.
      "Что еще за Блохоносец, черт побери?" - послышалось из рации.
      - Первый кот.
      "А, да. Подходи, к нему спокойно. Он совсем смирный".
      - Небось оттого, что раскормили, - буркнул Норман и замедлил шаг; видя, что черно-белый кот убегать не собирается.
      Кот действительно выглядел смирным. Скорее даже одурманенным.
      - Кис-кис, Тугрик. Иди сюда, парень!
      Кот повернул пеструю голову и уставился на Нормана тускло-желтыми глазами. На нем был ошейник из красной кожи.
      Норман опустился на колено. Нищего же и след простыл.
      - Иди сюда, Гетрик. Иди же.
      Кот с ошалелым видом замер на месте.
      - Ты что, глухой?
      Норман поднялся, стараясь не делать резких движений. И пригибаясь, направился к коту.
      Но едва лишь агент изготовился, чтобы схватить его, как кот резко подпрыгнул, пролетел у него над головой и понесся во все лопатки. Лапы его мелькали, словно мягкие белые унты.
      - Черт!
      Агент повернулся.
      - Норман вызывает базу. Блохоносец бежит в вашу сторону. Повторяю, Блохоносец бежит в вашу сторону.
      "Понял".
      Принявший это сообщение особый агент секретной службы Дик Армбрюстер стоял на посту между Овальным кабинетом и жилыми помещениями Белого дома.
      - Черт бы побрал этого идиотского кота, - проворчал он, выходя на лужайку.
      Ему часто приходилось заниматься "защитой животного семейства кошачьих", как в своем в высшей степени бюрократическом стиле окрестило его обязанности руководство службы. В это понятие входило многое - от снятия маленького пушистого комочка с магнолии Эндрю Джексона до радостей еженедельной ловли блох.
      Армбрюстер и придумал ему кодовое название "Блохоносец", которое тщательно скрывалось от Надсмотрщицы и Подтяжек, то есть Первой леди и Первой дочери.
      Свернув за угол, Армбрюстер услышал негромкое шипение.
      - Слуховой контакт с Блохоносцем с северной стороны.
      "Понял. Приближайся к нему осторожно".
      - Есть, - отозвался агент, недоуменно заметив, что предупреждение звучит так, будто он подкрадывается к дикому животному.
      Шипение только усилилось, когда Армбрюстер завернул за угол и увидел Первого кота, который усердно лизал у себя под пушистым хвостом.
      Армбрюстер замер - все его агентские инстинкты обострились. Кот, впрочем, спокойно вылизывался. Однако выходило, именно он издавал какое-то протяжное шипение.
      Опустившись на колени, чтобы рассмотреть получше, Армбрюстер увидел, что от красного ошейника животного поднимается какой-то легкий туман.
      Кот, казалось, тоже заметил неладное. И стал со сдержанным любопытством обнюхиваться.
      Армбрюстер уже не в первый раз подумал, что животное это на редкость безобразно. Морда его так и пестрела черными и белыми пятнами, несимметричными, некрасивыми.
      Первый кот, совершенно не подозревая о своем безобразии, продолжал обнюхиваться.
      Армбрюстер неуверенно протянул руку. Обычно это глупое создание подходило к нему.
      - Иди сюда, безмозглый.
      Кот неожиданно подскочил, выгнул спину, ощетинился, будто дикобраз, и мерзко зашипел. На сей раз шипение стало более сильным, более угрожающим.
      - Кончай, Гетрик! Не шипи. Ты же меня знаешь.
      Армбрюстер знал, что лучший способ успокоить раздраженного кота - во всяком случае, этого - дать ему понюхать расслабленные, не представляющие угрозы пальцы. Он безвольно опустил кисть и сунул под нос шипящему животному.
      - Нюхай, нюхай, - сказал агент ласково.
      Кот же зарычал, словно цепная собака.
      Армбрюстер слегка попятился.
      - Будет тебе, тигр. Что с тобой?
      Кот распрямил черную спину, и агент снова приблизился к нему.
      В наушнике вдруг послышался голос помощника начальника наряда:
      "Чего ты там возишься с этим дурацким котом?"
      - Отвяжись! - огрызнулся Армбрюстер. - Приближаюсь к цели.
      Кот, выпустив когти, вцепился в агента.
      Помощнику начальника наряда в Белом доме, Джеку Мерта, поступило сообщение, что с минуты на минуту приземлится "ВМФ-1".
      "Агентам собраться для встречи Большого Мака".
      - Понял, - ответил Мерта и заговорил в свой микрофон: - Мерта вызывает Армбрюстера. Чего ты там возишься с этим дурацким котом?
      Последовал раздраженный ответ: "Отвяжись!"
      Потом в наушнике Джека послышались шипение, фырканье, рычание, и Армбрюстер громко завопил: "Мне нужна помощь! Я в розарии!"
      - Всем свободным агентам! В розарий! Армбрюстер в беде!
      Мерта недоумевал: что там, черт возьми, происходит? Судя по шуму, Армбрюстер оказался в гуще громадной кошачьей драки.
      Агенты нашли Армбрюстера лежащим в розарии с исцарапанным лицом и изодранной правой рукой.
      - Он туда побежал, гад! - крикнул Армбрюстер, тыча в пространство окровавленным пальцем.
      Все поглядели в ту сторону.
      - Кто побежал?
      - Да этот озверевший кот! Напал на меня... Смотрите, что сделал с рукой.
      - Ты что, пинал его?
      - Пальцем не тронул! Он набросился ни с того ни с сего. Прямо как пантера, черт побери!
      - Поймать кота! - приказал Мерта. - Вы двое останьтесь со мной. Надо отнести его в дом, пока журналисты или Президент не заметили этой кутерьмы.
      Джек Мерта задумчиво наблюдал, как поднимается исцарапанный агент, когда вдруг послышалось дикое стереомяуканье. В наушнике и из-за угла.
      "Ах-х-х!" - вскрикнул один из агентов.
      - Голос вроде бы Рейнолдса.
      - Это все кот. Он, должно быть, взбесился! - воскликнул Армбрюстер.
      - Думаешь?
      - Сам же знаешь этого кота. Смирный, как ягненок. А тут смотри, что наделал. Не в своей тарелке.
      - Черт возьми! - произнес Мерта, на бегу прислоняя к губам микрофон на запястье. - Всем агентам! Взбесившийся кот направляется к южной лужайке. Догнать и окружить. Соблюдать предельную осторожность!
      Мяуканье внезапно прекратилось. Мерта и еще два особых агента, добежав до места, откуда оно доносилось, увидели двух корчившихся на траве коллег.
      - Рейнолдс! Что случилось?
      Агент поднял умоляющий взгляд. Он обеими руками держался за горло, между пальцев сочилась кровь. Отведя их, Мерта увидел оголенную трахею.
      Послышалось сдавленное бульканье, и глаза Рейнолдса закатились.
      Другой агент, раскачиваясь из стороны в сторону, прикрывал ладонью глазницу.
      - Кажется, он разодрал мне глаз.
      - Черт побери, что с ним приключилось? - И Мерта рявкнул в микрофон: Доложите о Блохоносце!
      "Говорит Бертон. Мы с Воньером видим его".
      - Действуйте с предельной осторожностью. Не пытайтесь справиться с ним в одиночку.
      "С котом?"
      - Да, с этим чертовым котом. Заходите с двух сторон, но не приближайтесь.
      "Понял", - ответил Бертон с некоторым сомнением.
      Семеро тренированных особых агентов сошлись на южной лужайке, где вскоре должен был приземлиться "ВМФ-1".
      Первый кот все сужал и сужал круги, видя, как кольцо испуганных людей постепенно сжимается.
      - Сомкнем кольцо и не выпустим его, пока не сядет "ВМФ-1", - произнес Мерта в наручный микрофон. Шепотом, чтобы не испугать Первого кота.
      В наушнике раздался хор негромких "Понял".
      - Пены у него на морде никто не видит?
      "Нет. Никакой пены".
      "С моей стороны пены нет".
      Кот продолжал кружить, то и дело выгибая спину.
      - Он ведет себя совсем не как Гетрик.
      - Бывает, на них находит помрачение, - угрюмо обронил Мерта.
      - У него такой бессмысленный вид, какой характерен только для взбесившихся животных.
      - По-моему, бессмысленный вид у него с рождения.
      Кольцо все сжималось. Гетрик, продолжая сужать круги, бросался то в одну, то в другую сторону, потом отступал, видя, что лазейки между начищенными ботинками нет.
      Четкий, раскатившийся громовым эхом грохот "ВМФ-1" послышался в самую неподходящую минуту.
      Первый кот изготовился к прыжку.
      - Отлично, - уверенно произнес Мерта. - Всем стоять на местах. Он слишком раскормленный, высоко не прыгнет.
      Но Джек Мерта ошибся. Гетрик прыгнул, прыгнул назад. А все ждали прыжка вперед. Потому-то агенты, стоявшие позади Первого кота, на мгновение опешили.
      Кот прыгал назад, как лягушка-бык, пока не оказался между ногами Джека Мерты.
      - Ско... - произнес тот, нагибаясь, чтобы схватить кота обеими руками. Возможно, его удалось бы лишить подвижности, перекрыв доступ кислорода. Мерту обучили этому захвату в Белтсвиллском учебном центре.
      Джек обхватил шею кота всеми десятью пальцами и поднял над землей. В теории подобное применение полученных знаний выглядело прекрасно.
      На практике оно обернулось катастрофой.
      Кот извивался, царапался и когтями задних лап раздирал агенту запястья и ладони. Удержать его было не легче, чем бьющегося удава. Сил у него хватило бы на троих.
      "ВМФ-1" приближался. Мерта почувствовал, как воздушный поток от винта ерошит волосы у него на затылке.
      - Помогите! - крикнул он.
      Но было поздно. Яростное царапанье вынудило его разжать руки.
      Первый кот, задрав хвост, стремглав пустился наутек, полдюжины особых агентов секретной службы бросились за ним вдогонку.
      - Черт возьми! Не подпускайте его к Президенту! - крикнул Мерта, держась за расцарапанное запястье. - В крайнем случае застрелите, но не дайте приблизиться к Большому Маку!
      Президент Соединенных Штатов глянул в иллюминатор на просторную южную лужайку.
      Увидел группу особых агентов секретной службы, бегущих к посадочной площадке.
      - Не слишком ли они усердствуют? - спросил он своего телохранителя.
      - Пока существование заговора не подтверждено и не опровергнуто, излишнего усердия быть не может, сэр, - ответил Винсент Капецци.
      - О заговоре я буду говорить с вашим начальником.
      - Насколько я понимаю, он уже едет в Белый дом, - отозвался Капецци в тот самый миг, когда большой вертолет коснулся земли. Отстегнув привязной ремень, агент предупредительно распахнул перед главой государства дверь.
      Спустившись на землю. Президент увидел группу агентов, со всех ног бегущих к нему. Впереди них, словно бы на радостях, несся Гетрик - семейный кот.
      Несмотря на дурное настроение. Президент позволил себе улыбнуться.
      - Забавно, правда?
      - Вы о чем?
      - О Гетрике. Он будто бы возглавляет агентов.
      Винс Капецци обернулся и увидел выражение лиц своих собратьев. Выкрики их сливались в хриплый невнятный шум.
      Потянувшись к поясу, он включил рацию. В наушнике послышались неистовые вопли. "Стреляй в него!"
      "Стреляй в гада!"
      Увидев в руках агентов пистолеты, Капецци сделал поспешный логический вывод.
      Между отчаянными особыми агентами и Президентом нет никого, только кот и он сам. Убивать кота они явно не собираются. Следовательно, смерть грозит либо Президенту, либо ему.
      В любом случае Винсу Капецци было ясно, что делать.
      Швырнув Президента на траву возле подножия застеленного синей ковровой дорожкой складного трапа, Капецци выхватил из наплечной кобуры "МАК-11", упал рядом с тушей главы исполнительной власти и приготовился стрелять в своих коллег Вопросы он задаст потом.
      Он надеялся, что шальная пуля не заденет Первого кота. Надсмотрщица оторвала бы ему за это голову.
      Глава 13
      Полиция Капитолийского холма перегородила все подъезды к Белому дому патрульными машинами и барьерами, поэтому таксист сказал Римо Уильямсу:
      - Дальше вас везти не могу.
      - Спасибо, - ответил тот, бросил водителю двадцатку и вылез из машины.
      "ВМФ-1" уже опускался на блекло-зеленую южную лужайку. Стало ясно, что ситуация под контролем.
      Услышав частые выстрелы, Римо сорвался с места и легко побежал вперед.
      Затем он перелез через ограду Белого дома и помчался так быстро, что не успевали среагировать даже спрятанные под дерном сейсмические датчики.
      По пути к южной лужайке никаких охранников не попадалось, никто его не останавливал. Впрочем, ни один из охранников и опомниться бы не успел...
      Римо умел улавливать и анализировать опасные положения в доли секунды. Не раз благодаря мгновенной реакции он уклонялся от пули или избегал какой-либо другой смертельной угрозы.
      Повернув за угол, Уильямс увидел группу агентов секретной службы, изготовившихся к стрельбе с колена.
      Стволы смотрели в сторону "ВМФ-1". У складного, застеленного синей ковровой дорожкой трапа, на ступенях которого читалось "Добро пожаловать в ВМФ-1", один из агентов, прикрыв собой Президента, короткими очередями стрелял поверх голов своих коллег и во все горло кричал:
      - Бросьте оружие! Бросайте, черт возьми!
      Те, кому он кричал, казалось, недоумевали. Одни колебались. Другие поднимали руки, показывая, что сдаются.
      А между ними, не зная, куда и бежать, в испуге прижал уши и припал к земле черно-белый кот.
      Римо впервые оказался не в состоянии обработать полученную информацию.
      Он бросился к противостоящим вертолету агентам и стал выбивать оружие у них из рук. Шлеп. Шлеп. Шлеп.
      Силу ударов Уильямс сдерживал. Однако пальцы кое-кому он все-таки переломал. Пистолеты, подпрыгивая, так и скользили по траве, теряя патроны и обоймы.
      Когда Римо наконец обернулся, агент, прикрывавший Президента своим телом, на миг прекратил стрельбу.
      Только он видел Уильямса. И попытался взять его на прицел. Римо стал финтить, отступать, и пистолет никак за ним не поспевал.
      Во время этого затишья кот бросился к ближайшему убежищу. К вертолету.
      - Кот! - заорал один из агентов. - Остановите его! Он бешеный!
      Продолжая петлять. Римо бросился за животным.
      Он догнал кота и схватил за хвост.
      Тот выгнул спину и выпустил когти. Уильямсу казалось, что он держит провод под высоким напряжением. С шипением, с фырканьем кот, извиваясь, вырывался и норовил вцепиться обидчику в горло.
      Римо завертелся на месте, и в глазах у кота замелькал калейдоскоп окрестностей Белого дома.
      Когда Уильямс наконец выпустил животину, кот упал на лапы и как-то неуверенно шагнул в сторону.
      Тут в бок ему угодила пуля, и он шлепнулся замертво.
      - Зачем вы так? - резко спросил Римо подбежавших агентов секретной службы.
      - Он взбесился!
      - Я контролировал ситуацию. У него ведь есть хозяин.
      - Кто вы такой, черт возьми?
      Уильямс вынул бумажник, показал удостоверение агента секретной службы на имя Римо Иствуда и золотистый значок.
      - Вы один из нас? - недоверчиво склонил голову агент.
      - Да.
      - И в таком наряде?
      - Я переоделся.
      - Где ваши темные очки?
      - Носить темные очки в декабре, - язвительно ответил Уильямс, - все равно что ходить с объявлением: "Не обращайте на меня внимания. Я переодетый агент секретной службы".
      - В таком случае что вы здесь делаете без пропуска в Белый дом?
      - Может, есть смысл сперва высвободить Президента, а потом уже качать права? - поинтересовался Римо.
      Собеседник глянул ему через плечо.
      Президент Соединенных Штатов лежал под тремя агентами секретной службы. Когда началась стрельба, из вертолета подоспели еще двое.
      Из-под груды тел послышался сдавленный голос:
      - Слезьте с меня.
      - Уже можно, - сказал особый агент Армбрюстер.
      - Нельзя, пока я не узнаю, что здесь случилось, - раздался из груды тел голос Капецци.
      - Президентский кот взбесился. Исцарапал нескольких агентов. Мы не могли допустить, чтобы он напал на Большого Мака.
      - Вы что-то сказали о Гетрике? - послышался встревоженный женский голос.
      Все тотчас повернулись.
      Из-за ионической колонны выглядывала Первая дочь, лицо ее было таким же белым. В лучах солнца блестели ее подтяжки.
      - С Гетриком случилась беда, - отозвался Армбрюстер.
      - Да вот же он! - удивилась Первая дочь.
      Из-за колонны появилась знакомая черно-белая голова с тускло-желтыми глазами.
      - Если там Первый кот, - Винс Капецци указал на животное, сидящее в ногах Первой дочери, - то кто же здесь?
      На траве неподвижно лежало дохлое животное.
      - Кое-кому придется изрядно попотеть, чтобы объясниться, - послышался из-под охранников голос Президента.
      - Хватит, хватит, - обратился к этой груде тел Джек Мерта. - А ну, встали все!
      - Слушайте, а куда же делся этот Иствуд?
      Все разом завертели головами в поисках агента Римо Иствуда. Но его уже и след простыл.
      Президент Соединенных Штатов не знал, кому и верить. Это явственно читалось у него на лице, когда агенты оторвали его от земли у подножия складного трапа "ВМФ-1".
      - Мы отведем вас в Овальный кабинет, сэр, - сообщил Винс Капецци.
      - Что происходит? - дрожащим голосом спросил глава государства.
      - Мне бы очень хотелось это знать, - ответил Винс Капецци.
      И приказал образовать рамку. Для охраны Президента на ходу существует три построения - рамка, круг и ромб. Агенты с пистолетами в руках встали вокруг Босса четырьмя плотными рядами.
      Путь к Овальному кабинету, окна которого выходят на южную лужайку, был коротким, и они быстро преодолели его. Однако для Винса Капецци это был самый долгий короткий путь в жизни.
      - Папа, папа! - окликнула отца Первая дочь и рванулась ему навстречу. Первый кот, перебирая белоснежными лапами, семенил сзади.
      Джек Мерта опустился на колено, дрожащей рукой навел пистолет на Первого кота и крикнул:
      - Уберите это животное!
      Дочь Президента побледнела как полотно. Подхватила кота на руки и попятилась от гневно указующего пальца.
      - Папа, - жалобным голосом спросила она, - что происходит?
      - Что вы делаете? - спросил Президент, поднимая Мерту на ноги.
      - Сэр, - категоричным тоном ответил тот, - ничего нельзя принимать на веру.
      - Дурак, это же моя дочь!
      - Задайте ей вопрос, ответ на который знаете только вы двое, скомандовал Джек Мерта, не отводя от Первой дочери ни взгляда, ни ствола.
      - Где твоя мать? - спросил Президент.
      - На... наверху.
      - Иди к ней. Я скоро приду, - кивнул ей отец.
      - Папа, я боюсь.
      - Знаю, - ответил Президент Ему хотелось обнять дочь, но он не осмеливался выйти из рамки.
      Лишь доведя его до решетчатой двери Овального кабинета, агенты расступились и замерли подле на посту.
      Президент, сев за стол, позвонил директору секретной службы.
      - Я рад, что у вас все в порядке, мистер Президент, - произнес тот.
      - У меня не все в порядке, - возразил глава государства. - Я только что приземлился на южной лужайке, и агенты из наряда подняли там стрельбу.
      - Куда они стреляли, сэр?
      - Похоже, в меня.
      Директор секретной службы онемел. Президенту слышно было, как он ловит ртом воздух в двух кварталах от Белого дома на Пенсильвания-авеню.
      - Правда, они утверждают, что хотели застрелить Первого кота, - добавил глава государства.
      - Мои агенты?!
      - Только кот, в которого они стреляли, был не Первым котом, а его точной копией.
      Директор секретной службы, казалось, снова задохнулся.
      - Понимаете, что это значит? - произнес Президент. - Заговор. Возможно, корни его следует искать в службе, долг которой - охранять главу государства.
      - Я... я выезжаю, мистер Президент, - пробормотал директор секретной службы.
      - Разговор у нас будет долгим, - предупредил тот и положил трубку.
      И тут же в Овальный кабинет с разметавшимися белокурыми волосами ворвалась Первая леди. Лицо ее побелело так, что щеки походили на тлеющие угли.
      - Увези Челси в Кэмп-Дэвид! Здесь может быть небезопасно.
      - И не подумаю.
      Президент поглядел на жену, уловил искры в ее голубых глазах и понял, что даже весь Конгресс, запряженный в одну упряжку, не смог бы утащить Первую леди в Кэмп-Дэвид.
      - Я хочу тебя кое о чем попросить, - сказал он.
      - О чем же?
      - Поищи в электронной почте сообщение от Смита.
      - От того?
      - Да, от того самого. Если найдешь, принеси сюда.
      - Сперва я хотела бы узнать, кто такой этот Смит.
      - Извини. Секрет, связанный с национальной безопасностью. Тебе ни к чему это знать.
      - Еще чего! Я...
      - ...жена Президента. Тебя никто никуда не избирал. Теперь иди. Если не жаждешь стать Жаклин Кеннеди девяностых годов.
      Первая леди побледнела еще больше, потом повернулась и метнулась прочь из Овального кабинета.
      После ее ухода Президент уединился в темной спальне Линкольна и открыл один из ящиков антикварной тумбочки из красного дерева.
      Красный телефон без наборного диска стоял там с тех самых пор, когда хозяином Белого дома был человек, который тридцать лет назад подбросил ему мысль добиваться нынешней должности. Президент приложил трубку к уху. Гудка нет. Но, как объяснил его предшественник, никогда и не было. Эта тайная телефонная линия вела к безликому человеку по имени Харолд В. Смит, главе КЮРЕ, сверхсекретной правительственной власти.
      Президент ждал, когда телефон на другом конце провода зазвонит. Но в трубке стояла мертвая тишина.
      Так тянулось уже три месяца. В течение этого времени глава государства не получал от Смита никаких вестей. И не представлял, где находится КЮРЕ. Другого способа связаться со Смитом не существовало, и со времени последнего кризиса - Смит тогда отправил сообщение в Белый дом электронной почтой - от него больше не было ни слуху ни духу. Правда, и кризисов больше не было.
      Президент положил трубку. Попытка связаться со Смитом таким образом была почти безнадежной. А может, этот человек умер?
      Возвращаясь в Овальный кабинет. Президент решил, что основатель КЮРЕ, должно быть, позаботился о том, чтобы эта организация продолжала свою деятельность и в случае смерти Смита. Иначе с американской демократией может быть покончено навсегда.
      Первая леди уже ждала его. Вид у нее был расстроенный и раздраженный.
      - Никакого сообщения? - поинтересовался глава государства.
      - Никакого. И я хочу знать, кто такой Смит и что такое КЮРЕ.
      Президент поморщился. На последнем сообщении Смита читался обратный адрес "smith@cure.com". Но такого адреса не существовало, и послать ответ было невозможно.
      - Со временем узнаешь.
      - Когда?
      - Не "когда". Если.
      - Что "если"? - не отставала Первая леди.
      - Если, - сказал муж, грузно опускаясь в кресло за столом, где до него трудилось множество Президентов, - когда-нибудь станешь Президентом сама.
      - Ничего невозможного, - вспыхнула Первая леди.
      - Нисколько в этом не сомневаюсь, - с улыбкой отозвался Президент.
      Первая леди слегка успокоилась.
      - Сделай мне одолжение, - попросил он.
      - Что именно?
      Президент заговорщицки понизил голос:
      - Принеси кое-какие вещи.
      Первая леди подошла к столу и поднесла ухо к губам Президента.
      Когда муж объяснил, что ему нужно. Первая леди нахмурилась и выпалила:
      - Зачем они тебе?
      - Потому что, - ответил Президент, - я хочу пробежаться трусцой.
      - С ума сошел? - пронзительно выкрикнула Первая леди.
      - Нет, просто до смерти перепуган, - откровенно признался глава государства.
      Глава 14
      Из телефона-автомата на Виргиния-авеню Римо Уильямс позвонил Смиту в санатории "Фолкрофт".
      - Смитти, ты слышал? Президент жив.
      - Да. Это громадное облегчение.
      - Успокаиваться рано. Здесь творится что-то непонятное.
      - Что именно? Римо, ты где?
      - В Вашингтоне. Только что из Белого дома.
      - Охраняй Президента.
      - Вот-вот. Я только что вытащил этого толстяка из огня на глазах охранявших его агентов. Ничего другого мне не оставалось.
      - "Вытащил из огня"? Что ты имеешь в виду?
      - Когда я подъехал к Белому дому. Президент как раз вылезал из "ВМФ-1". И едва он появился, охранники схватились за пистолеты.
      Голос Смита задрожал от ужаса:
      - Его охранники?!
      - Нет, не из вертолета. Те, что патрулируют участок вокруг Белого дома. Они чуть не перестреляли друг друга, пока я не появился и не схватил кота.
      - Какого кота?
      - Первого. Как его зовут? Носок? Сапожок?
      - Гетрик, - сказал Смит.
      - Только то был не Гетрик, он появился потом.
      - С какой стати агентам секретной службы стрелять в бродячего кота?
      - Думаю, тот кот не был бродячим. Он представлял собой точную копию Гетрика.
      - Ты уверен?
      - Будешь тут уверен! Стоит только раз увидеть Гетрика... До жути безобразный кот.
      Смит издал какой-то странный звук, потом откашлялся и попросил:
      - Римо, начни, пожалуйста, сначала.
      - Дай сперва доскажу. Я рванулся и схватил кота. Поверь, он был сильным. Или считал себя сильным. Агенты клялись, что он бешеный. Я в этом сомневаюсь. Просто встревоженный кот. Когда я разрядил обстановку, все вроде бы вошло в обычные рамки. Я предъявил свое удостоверение агента секретной службы и, пока суд да дело, убрался оттуда.
      Глава КЮРЕ долго молчал.
      - Агенты секретной службы очень хорошо обучены, - наконец задумчиво произнес он.
      - Эти нет. Из-за бродячего кота с ними приключилась истерика.
      - Очень странно, что там появился кот, в точности похожий на Гетрика, и поднял такой переполох.
      - Терпеть не могу, когда ты бываешь прав, - угрюмо буркнул Уильямс.
      - Послушай, Чиун должен прилететь в Вашингтонский национальный аэропорт с минуты на минуту. Встреть его, потом позвони мне.
      - А ты что будешь тем временем делать? - поинтересовался Римо.
      - Задам задачу компьютеру. Пока у нас недостаточно информации.
      - Работая с компьютерами, - напомнил Уильямс, - не забывай искать моих родителей.
      Он хотел уже было положить трубку, но тут глазам его неожиданно предстала орава, бегущая трусцой из-за угла аж на четырнадцати ногах!
      Президент Соединенных Штатов бежал внутри широкого круга очень бледных агентов секретной службы. Все были в шортах и свитерах.
      Кроме Президента. На нем была тенниска, слишком тонкая, чтобы защитить от декабрьского холода - не особенно сильного, правда, - и зеленая бейсбольная кепочка.
      Римо торопливо отвернулся от движущихся из стороны в сторону темных очков агентов и проговорил в трубку:
      - Смитти, ты не поверишь, но мимо меня только что трусцой пробежал Президент.
      - После двух попыток убить его?
      - Думаю, он пытается связаться с тобой.
      - С чего ты взял?
      - Прямой телефон с Белым домом все еще не работает?
      - Нет. Я так и не нашел место разрыва.
      - Если телевизор у тебя под рукой, включи. Судя по оживленному виду телерепортеров в конце квартала, они вот-вот начнут прямую трансляцию этой пробежки. У них устроена засада, чтобы задать Президенту обычные дурацкие вопросы.
      - Сейчас, Римо.
      Харолд В. Смит, сидя за своим столом в Фолкрофте, пробежался пальцами по клавишам компьютера. Янтарно светящийся экран потемнел и перешел на прием телевизионных сигналов.
      Действительно телекомпании вели прямую трансляцию президентского бега трусцой.
      - Фред Флауэрс, - представился репортер. - Я веду репортаж с места событий. Несмотря на то что не прошло еще и двух часов с момента покушения на жизнь Президента Соединенных Штатов и загадочной перестрелки агентов секретной службы на южной лужайке, глава государства спокойно бегает трусцой по Конститьюшн-авеню.
      На экране крупным планом появилось лицо Президента. Прямо как губка в воде. Глаза же сузились в две щелочки. Казалось, он чем-то обеспокоен. Как и агенты, бегущие по улице словно по минному полю.
      За ними на всякий случай полз черно-белый президентский "линкольн-континенталь".
      Президент приблизился к репортерской засаде, и тут со всех сторон посыпались вопросы.
      В ответ Президент лишь повернул голову и вымученно улыбнулся. К удивлению своих телохранителей, он прибавил скорости и оторвался от них.
      Потом на бегу повернулся к камере и размашисто помахал рукой.
      Харолд В. Смит разобрал свою фамилию на тенниске Президента и над козырьком зеленой бейсбольной кепочки.
      Глава "Фолкрофта" даже подался вперед, чтобы получше разглядеть буквы, но ничего не вышло. Экран был маленьким.
      Прижав поплотнее телефонную трубку, он спросил:
      - Римо, что за надписи у Президента?
      - На тенниске или на бейсболке?
      - И там, и там.
      - На бейсболке - "Ешьте яблоки бабушки Смит", а на тенниске - "Колледж Смита".
      - Колледж Смита женский, - ядовито заметил глава КЮРЕ.
      - И судя по жадному взгляду на кафе Берджера, Президент вряд ли такой уж любитель яблок бабушки, - произнес Уильямс.
      - Он пытается выйти на связь со мной, - протянул Смит.
      - Стоит ли откликаться? Когда ты разговаривал с ним последний раз, он грозился ликвидировать организацию.
      - У меня нет выбора, - незамедлительно ответил Смит. - Это определенно сигнал того, что Президент хочет со мной встретиться.
      - Как ты собираешься устроить встречу?
      - Уже устраиваю, - ответил шеф КЮРЕ.
      - Каким образом?
      - Электронной почтой.
      - Я не слышу щелканья клавишей.
      - На моей новой клавиатуре они не щелкают, - напомнил Смит.
      - Ах да, - спохватился Римо, глядя на пробегающего мимо Президента. Чем чаще он видел его по телевизору бегающим трусцой, тем больше, казалось, глава исполнительной власти прибавлял в весе.
      Минуту спустя Уильямс установил причину. Из кафе выбежал агент секретной службы с картонным пакетом горячей воздушной кукурузы в руках. Он отдал его Президенту, и тот с жадностью прямо на бегу стал есть.
      - Я только что предложил Президенту посмотреть фильм, - произнес Смит.
      - Предложи ему отказаться от воздушной кукурузы, - пробурчал Римо.
      - Не понял.
      - Ладно, не важно. Какой-то конкретный фильм?
      - Да. "Мистер Смит едет в Вашингтон".
      - Его, кажется, больше не показывают.
      - Вечером покажут, - возразил глава КЮРЕ. - В кинотеатре Белого дома. И я постараюсь посмотреть его вместе с Президентом.
      - Как думаешь пройти внутрь?
      - Вы с Чиуном меня проведете, - непререкаемым тоном заявил Смит - Когда встретишь мастера, снимите номер в отеле "Уотергейт". Я вам позвоню.
      - В аэропорту тебя не встречать?
      - Ни в коем случае. В Вашингтоне нам нужно соблюдать особую осторожность в разговорах - и в телефонных, и в личных. Секретная служба, ЦРУ и ФБР будут в высшей степени бдительны, станут прослушивать телефоны и выискивать в отелях подозрительных лиц. Ни в коем случае не привлекайте к себе внимания.
      - Внимания, я? - удивился Римо.
      - Я думал о мастере Синанджу, - уточнил Смит.
      - Надеюсь.
      - И еще одно поручение.
      - Какое?
      - Купи себе хороший скромный костюм и соответствующие темные очки.
      И не успел Уильямс спросить зачем, как Харолд В. Смит положил трубку.
      Глава 15
      Директор секретной службы появился у западных ворот Белого дома; в одной руке он держал портфель, в другой - персональный телефон-факс.
      Охранник в мундире секретной службы забрал у него и то, и другое, потом провел по его жесткому телу вверх-вниз электродами металлодетектора.
      - Спятил! Не знаешь, кто я?
      - Приказ Босса, сэр.
      Директор секретной службы покраснел, как котел, который вот-вот взорвется, но сдержал возмущение.
      - Можете проходить, сэр.
      - Сперва соедини меня с Президентом по телефону.
      - Прошу прощения, сэр. Большой Мак недавно покинул Коронку.
      - Меня не предупредили.
      - Это решение было внезапным.
      - Куда он отправился, в Кэмп-Дэвид?
      - Нет, сэр. Вышел пробежаться трусцой.
      - Пробежаться?! В такое время?
      Охранник промолчал.
      - С этой минуты никаких разговоров по рации, - отрывисто приказал директор.
      - Сэр?..
      Директор, поведя седой головой, указал ею на стоявшие у Белого дома телефургоны с микроволновым оборудованием.
      - Возможно, эти любители покопаться в чужих делах ведут прослушивание на нашей полосе частот.
      - Слушаюсь, сэр.
      Директора сопроводили на командный пункт секретной службы в подвале западного крыла. Там он повторил свой приказ помощнику начальника наряда Джеку Мерте.
      Все тут же выключили рации.
      - Говорят, Большой Мак отправился на пробежку?
      - Да, сэр, - ответил Мерта. - Мы пытались его переубедить, но он настоял на своем.
      - Взял с собой охрану?
      - Конечно, сэр.
      Директор секретной службы испустил долгий вздох облегчения. По крайней мере, Президент все еще доверял своим личным охранникам.
      - Каковы последние новости из Бостона?
      - Принимаем очередной факс.
      - Ну и что у нас имеется на данную минуту?
      Джек Мерта побледнел, как кабачок.
      - Присланные из морга снимки стрелка и того, кто его ликвидировал.
      - Покажите!
      Директору представили фотографии.
      - Черт возьми, этот очень похож на Освальда, - заметил он, когда агенты сгрудились рядом.
      - Если это Освальд, то кого же похоронили в его могиле?
      - А этот покойник слегка смахивает на Руби, - указал один из агентов.
      - Руби был постарше, - возразил директор. - Если стрелок Освальд, постаревший на тридцать лет, то кто же этот парень, тип помоложе, чем Руби?
      - Пластическая операция, - предположил кто-то.
      - Только без выдумок! Мне нужны факты. Теоретизировать будем потом.
      - Сэр, вот факс от медицинского эксперта в Бостоне. Предварительный осмотр трупа выявил шрам на груди и давний след пореза на запястье.
      - Черт! У Освальда были такие же шрамы.
      - Но не может же этот человек быть Освальдом, так ведь?!
      - Надеюсь, - ответил директор, включая в сеть телефон-факс. - Впрочем, лучше запросить из архива отпечатки пальцев Освальда и убедиться раз и навсегда.
      - Которого?
      - Обоих! - рявкнул директор. И набрав номер местной телефонной станции, произнес: - Это секретная служба. Все звонки по номеру пятьсот пятьдесят пять - шестьдесят семь - тридцать четыре направляйте сюда.
      Едва он положил трубку, как стали поступать факсы. Директор тут же брал их, просматривал, и лицо его вытягивалось все больше и больше.
      - Черт. Черт! Черт!!!
      Агенты выжидающе замерли.
      - Судя по этому сообщению, серийный номер винтовки "манлихер-каркано" идентичен номеру той, из которой Освальд стрелял в Кеннеди.
      Все подчиненные приняли такой вид, словно они разом лишились сознания.
      Директор поднял взгляд.
      - Знает кто-нибудь, где хранится эта проклятая винтовка?
      - В Национальном архиве.
      - Проверить!
      Через минуту послышался громкий голос Джека Мерты:
      - Вы уверены? Совершенно точно знаете, что винтовка на месте? Ну так сходите, убедитесь!
      Прикрыв ладонью микрофон, Мерта пояснил:
      - Из Национального архива отвечают, что винтовка по-прежнему там, но все же пошли удостовериться.
      - Если эта проклятая винтовка исчезла, то да поможет им Бог! категоричным тоном произнес директор.
      Вскоре раздался звонок из архива.
      - Директор, - произнес Мерта, - они клянутся, что винтовка как лежала под замком, так и лежит.
      - Послать туда человека перепроверить? Нет, занимайтесь-ка этим вы. Позвоните мне, как только убедитесь, что винтовка та самая, потом свяжитесь с Бостоном, перепроверьте номер другой. Черт! Не может существовать двух винтовок с одним серийным номером!
      - А если существуют?
      - Тогда мы хлебнем лиха. Может, даже придется вновь открывать дело об убийстве Кеннеди.
      Зазвонил телефон, и один из агентов доложил:
      - Большой Мак вернулся в Коронку. Повторяю, Большой Мак вернулся в Коронку.
      - Да забудь ты про код! Это же телефон.
      - Прошу прощения, сэр. Привычка.
      - Сообщи Боссу, что я здесь.
      - Вас понял. То есть сейчас, сэр.
      Еще через несколько мгновений в трубке послышался хриплый, с одышкой, голос Президента:
      - Зайдите ко мне в Овальный кабинет.
      У дверей Овального кабинета директор увидел сразу троих агентов, а не одного, как обычно.
      - Мысль своевременная, - заметил он.
      - Предъявите удостоверение, сэр, - холодным голосом потребовал один из парней.
      - Пропустите! Вы знаете, кто я.
      - Приказ Президента, сэр. Извините.
      - Уж который раз слышу это слово, - огрызнулся директор, нервно доставая из кармана удостоверение.
      - Не делайте резких движений, - предостерег другой агент.
      - Терпеть не могу слова "извините". Оно означает неудачу, словно объявляет: "Я делаю свою работу паршиво".
      - Так точно, сэр.
      Все трое агентов убедились в подлинности удостоверения, и дверь перед директором распахнулась. Когда она закрылась, он двинулся по синему ковру, с ходу оправдываясь:
      - Мне очень жаль, мистер Президент. Поверьте, я присилю все ложи... э... приложу все силы, чтобы докопаться до причин скандального поведения агентов сегодня днем.
      Президент указал ему на кресло.
      Директор сел. Взгляд его упал на тенниску главы государства.
      - Мистер Президент, разве колледж Смита не женский?
      - Я взял тенниску жены, - неохотно ответил Президент.
      - Разве она училась не в колледже Уэлсли?
      - Какая разница! - с раздражением произнес глава государства. Расскажите то, что знаете о бостонских делах.
      Лицо директора вытянулось.
      - Мы все еще собираем сведения.
      - Сообщите то, чем уже располагаете.
      - Все очень запутано. Тут надо поработать профессиональному аналитику. Некоторые факты могут создать ложное впечатление. И притом весьма.
      - Наплевать! Я хочу услышать, чем вы располагаете. Вы уже ведете расследование, не так ли?
      - Совершенно верно. - Директор вдруг закашлялся. Он трижды принимался кашлять, потом свирепый взгляд Президента заставил его успокоиться.
      - Мы располагаем стрелком.
      - Мертвым или живым?
      - Мертвым.
      - Кто он?
      - В водительских правах написано - Алек Джеймс Хайделл.
      Президент скривил лицо.
      - Кажется, я уже слышал эту фамилию.
      Директор секретной службы среагировал мгновенно.
      - Мне она тоже показалась знакомой. Мы подозреваем, что фамилия эта вымышленная. Но не уверены, - добавил он торопливо. - Все возможно. Все что угодно.
      - Сообщники?
      - Его убил человек, личность которого пока не установлена.
      - Черт возьми! Совсем, как Джек Руби.
      - Да, - с готовностью поддержал его директор, - именно совсем, как Руби. Само собой.
      - Значит, можно предположить существование заговора?
      - Я пока не стал бы ничего предполагать. Мы проверяем отпечатки пальцев этого человека и вскоре получим какие-то результаты.
      - Можете сообщить что-нибудь еще? - спросил Президент.
      - У нас множество разрозненных сведений, но я еще раз повторяю - не пытайтесь прояснить ситуацию, не располагая достаточным количеством фактов.
      - Вы не усматриваете во всем этом какого-либо мотива? Каких-либо свидетельств преступного сговора или желания взять на себя ответственность за содеянное.
      - Пока нет. Но это вопрос всего нескольких часов. Когда станут известны подробности, террористические организации и отколовшиеся политические группы наверняка поставят покушение себе в заслугу. Разумеется, нельзя сбрасывать со счетов и фактор подражания... Президент нахмурился.
      - Я неудачно выразился. Надеюсь, вы поняли, что я имел в виду последователей. Всегда найдется человек, которого привлекает слава завершения дела, проваленного другим.
      - Знаю, - угрюмо буркнул Президент.
      - Я бы рекомендовал вам в ближайшее время вести себя посдержаннее. По крайней мере неделю.
      - Мне надо проталкивать законопроект о всеобщем здравоохранении.
      Тут в кабинет, не постучав, ворвалась Первая леди.
      - Только что получено по электронной почте! - доложила она.
      И многозначительно взглянув на мужа, положила распечатку на стол. Президент быстро просмотрел ее.
      - Устрой просмотр этого фильма. Вечером.
      - Что толку смотреть старую картину Джимми Стюарта? - раздраженно спросила Первая леди.
      - Это уж мое дело.
      На лице директора секретной службы отразилось любопытство.
      - Может быть, посвятите меня? - вежливо поинтересовался он.
      - Нет! - одинаково резко ответили Президент и Первая леди.
      Директор смерил взглядом обоих. Когда Первая леди широким шагом вышла из кабинета, он подался вперед и заявил:
      - Мистер Президент, для успешного выполнения своей работы я должен быть уверен, что пользуюсь полным доверием.
      - Вы пользуетесь. Ваши агенты нет. Смените наряд в Белом доме. Всех, кроме Капецци. Он спас мне жизнь.
      Директор с трудом сглотнул.
      - Слушаюсь, сэр.
      - И пусть за агентами, которые заступят в наряд, ведется пристальное наблюдение.
      - Кому же его вести?
      - Другим агентам. Продумайте все как следует. Я не хочу повторения сегодняшнего инцидента. Плохо, когда страна считает, что ее Президента убил какой-то псих. Но если станет известно, что его чуть не прикончила секретная служба, весь мир сочтет, что в стране назревает государственный переворот.
      - И говорить не смейте об этом, - с горячностью отозвался директор и поднялся, чтобы уйти.
      Глава 16
      - Как долетел? - просил Римо мастера Синанджу, когда тот вышел из ворот Вашингтонского национального аэропорта.
      - Крыло не отвалилось, - ответил Чиун. Его спокойное лицо покрылось сетью глубоких морщин.
      - Полоса удач не может тянуться вечно.
      - Этот рейс оказался неудачным. Я сидел рядом с очень грубой незначительной женщиной.
      - Не повезло. А вот я по пути сюда вынужден был все время слушать, какие ассасины плохие.
      - Невежество губит эту страну, как ни одну другую, - отозвался Чиун. Он шел, спрятав руки в рукава кимоно. - Марионетка, насколько я понял, жива.
      - Да. Но опасность пока не миновала. - Поглядев на лавандовый шелк, Римо добавил: - Надеюсь, ты захватил не одно кимоно.
      - Раньше ты никогда не задумывался об этом.
      - Обычно так оно и было. Но теперь сюда прилетает Смит. И он очень просил, чтобы мы не привлекали к себе внимания.
      - Пусть лучше враги узнают, что для его охраны прибыл Дом Синанджу.
      - Мы чудненько позаботимся о его безопасности в кимоно, которое не так бросается в глаза, как лавандовое.
      Когда они подошли к месту получения багажа, мастер Синанджу произнес вполголоса:
      - Вон та грубая женщина.
      Римо пристально посмотрел на нее.
      - Это не Пепси Доббинс, случаем?
      - Я не спрашивал ее незначительного имени, - фыркнул Чиун.
      - Точно, она.
      - Эта женщина требовала уступить ей место, утверждая, что является более значительной, чем я.
      - Она оскандалилась, передав сообщение о смерти Президента. Люди рады были бы увидеть ее вздернутой на виселице.
      - Я поставил эту женщину на место, не беспокойся.
      - Хорошо, - кивнул Уильямс, глядя, как багаж движется по конвейеру.
      - Я сказал ей, что работаю на императора Смита, а не на Президента-марионетку, - добавил Чиун.
      - Хорошо, - снова кивнул Римо, подался вперед, увидев первый из, возможно, четырнадцати лакированных сундуков, и вдруг замер.
      - Постой-постой! Что ты сказал?
      - Что слышал, - ответил Чиун.
      - Не может быть!
      - Так оно и было.
      - Она же репортер, черт бы ее побрал!
      - Она дура, опьяненная собственным тщеславием. А теперь следи, чтобы мои сундуки не украли кретины.
      Поскольку эта опасность была весьма реальной, Римо стал снимать их с конвейерной ленты по мере приближения.
      - Всего три? - удивился он, когда лента в конце концов остановилась.
      - Я очень торопился, - объяснил Чиун.
      Уильямс поднял взгляд. Пепси Доббинс куда-то пропала.
      Однако, вынося сундуки из аэропорта, он заметил ее на стоянке такси. К несчастью. Пепси тоже его увидела.
      Она тут же приблизилась:
      - Вот мы и встретились!
      - Я вас не знаю, - надменно произнес Чиун.
      Пепси внимания не обратила на мастера Синанджу.
      - Кто вы? - спросила она Римо.
      Заметив, что руку девушка держит в сумочке, он ответил:
      - Римо Уэйн Бэббит.
      Пепси свела брови.
      - Мне известно это имя.
      - Я знаменит своей отрешенностью, - гордо бросил Уильямс. - Благодаря этому меня приглашают на все телеинтервью.
      Журналистка указала на Чиуна.
      - Вы вместе?
      - Вам что до этого?
      - Он рассказывает в высшей степени любопытные истории.
      - У него болезнь А-ЛЬ-Ц-Г-Е-М-Е-Р-А, - пояснил Римо, выделяя каждый звук. Увидев, что Пепси не поняла, добавил: - Ну, М-А-Р-А-3-М.
      - Ты пропустил в фамилии доктора букву "й", Б-О-Л-В-А-Н, - фыркнул Чиун.
      Лица Пепси и Римо стали непроницаемыми. Мастер Синанджу захихикал.
      Девушка сказала:
      - Хотите, поедем одной машиной к...
      - К Белому дому, - договорил за нее кореец.
      - Не обращайте на него внимания, - торопливо откликнулся его ученик. Мы едем не к Белому дому.
      - Мы направляемся именно туда, - возразил Чиун.
      - Мы едем в отель, - заявил Римо, глядя на Пепси.
      - В какой? - поинтересовалась она.
      - Вы всегда так любопытны?
      - Я не из любопытства. Просто хочу сэкономить несколько долларов. Может, возьмем машину пополам?
      - Уступаю вам свою половину, - отозвался Уильямс, поставив сундуки и демонстративно сложив руки на груди.
      - Ты что это, Римо? - спросил Чиун.
      - Жду машину, которая мне понравится.
      Чиун указал на растянувшуюся очередь.
      - Да тут полно машин.
      - Я не вижу такой, чтобы мне нравился ее цвет, - непререкаемым тоном произнес Римо, глядя Пепси прямо в глаза.
      - А какой цвет вам нужен?
      - Который гармонирует с вашими волосами, - ответил Уильямс и повернулся к ней спиной.
      Потратив минут десять на бесплодный разговор. Пепси Доббинс наконец сообразила, в чем дело, швырнула дорожную сумку в багажник такси и бросила:
      - На телестудию АТК.
      Человек, которого Римо принял за разминавшего ноги таксиста, сел в машину и сказал водителю:
      - Только поезжайте кратчайшим путем. Я знаю, как ваша братия обдирает доверчивых туристов вроде нас.
      Когда машина отъехала, Римо обратился к мастеру Синанджу:
      - Ничего не скажешь, разумный ход. Смит велел нам не привлекать к себе внимания, а ты, можно сказать, раззвонил прессе о существовании организации.
      - Никто не поверит женщине, которая говорит, что находится в одном месте, будучи в другом.
      Подъехала очередная машина.
      - Я думал, ты ее не узнал. - Уильямс распахнул дверцу.
      - Я не хотел выказывать этого, - ответил Чиун, усаживаясь на заднее сиденье.
      По пути к телестудии Пепси Доббинс сменила пленку в магнитофоне и сказала:
      - Жуть как хочется послушать краткую лекцию по ассасинологии!
      Включив магнитофон на запись, она поднесла его к лицу таксиста. Сидевшего на заднем сиденье, а не за рулем.
      - Во-первых, - заговорил таксист, - все, что вы знаете об этой истории, неправда. Освальд не убивал одного Кеннеди, Сирхан не убивал другого.
      - Оба убийства были частями одного заговора?
      - Этого пока никто не выяснил. Не заставляйте меня забегать вперед.
      - Назовите свою фамилию.
      - Я все думал, когда вы об том вспомните. Для опытного репортера вы слишком невнимательны к таким деталям.
      - Вашу фамилию, пожалуйста, - сухо произнесла Пепси.
      - Алоисиус Фезерстоун.
      - Надеюсь, у вас есть прозвище.
      - Люди называют меня Щеголем. Люблю иногда приодеться.
      - Продолжайте, Щеголь.
      - Как я уже говорил, никто из тех, кого считают убийцами известных людей, на самом деле не убивал их. Это все маскировка. Все, что до сих пор сообщалось, - неправда, готов поклясться. Рей не убивал Кинга, а...
      - Не так быстро. Кто такой Рей и кто такой Кинг?
      - Джеймс Эрл Рей и Мартин Лютер Кинг.
      Пепси нахмурилась.
      - Почему у всех тройные имена?
      - Дельно подмечено. Люди с тройными именами играют в таких делах значительную роль. Только не спрашивайте почему. Но каждый с тройным именем либо убийца, либо жертва.
      - Вы только что сказали - Освальд не убивал Кеннеди. А имя у него тройное.
      - Он не Освальд. Он Алек Джеймс Хайделл. Таково его настоящее имя. Он, как сам говорил, всегда был трусом.
      - Может, мы начнем с чего-то конкретного?
      - Вам следовало бы посмотреть тот фильм.
      - Какой?
      - Тот, что Харди Брикер снял об Освальде и Кеннеди. "ЦРУ". Он изложил там все, кроме ответов.
      - Тогда что в нем проку?
      - Нужно знать, о чем спрашивать, иначе грош цена полученным ответам. Тем-то и плох доклад комиссии Уоррена. Эти зануды задавали не те вопросы и получили никчемные ответы.
      - Видимо, надо прочесть этот доклад.
      - Может, нам удастся отыскать его в одном из книжных магазинов.
      - Мыль. - Пепси подалась вперед. - Водитель, найдите книжный магазин, где продается доклад комиссии Уоррена.
      - В магазинах его не продают, - ответил тот, перекрикивая автомобильные гудки. - Поищите лучше в библиотеке.
      - Откуда вы знаете? - спросил Щеголь.
      Водитель пожал плечами.
      - Интересуюсь. А этот человек, леди, вещает вам лапшу на уши. Кеннеди убил Освальд и никто другой. По указке мафии.
      Щеголь яростно замотал головой.
      - Нет! Это все происки ЦРУ!
      - Мафии. Чикагской. Все устроили Карлос Марчелло и его дружки. Были у них на то причины, средства и возможности. Они охотились за Робертом Кеннеди, который постоянно вставлял им палки в колеса. А против Джека ничего не имели. Потом сообразили, что, если Джека убрать, Линдон обольет Бобби грязью. И проблеме конец. Если в они убрали Бобби, Джек смог бы прижать их к стенке. А вот этого, уверяю вас, им не хотелось.
      - Чушь, - фыркнул Щеголь Алоисиус Фезерстоун.
      - Но разве получилось не так? И Хоффу тоже ликвидировали.
      - Кто такой Хоффа? - спросила Пепси, быстро перенеся свой магнитофон от одного собеседника к другому и стараясь записать все туманные теории.
      - Был такой самонадеянный босс из профсоюза водителей, - пробормотал Щеголь. - Тела его так и не нашли. Но это ничего не значит.
      - По-вашему, значит. Джека устранило ЦРУ, чтобы он не выводил войска из Вьетнама? Чушь несусветная! - возразил водитель. - Не было никаких гарантий, что Линдон не сделает этого, заняв его место.
      - Но ведь не сделал. Это прямое доказательство!
      - Минутку, - перебила Пепси. - А кто стрелял в Линдона?
      - Он сам, - буркнул Щеголь. - В ногу. Он стал президентом после Джека. Ему не давали сидеть в кабинете.
      - Почему это постоянно происходит? - с печалью в голосе спросила Пепси. - Кто не дает нашим Президентам сидеть в кабинете?
      - Пресса, - хором ответили оба таксиста.
      - Не надо тенденциозности, - резко заявила Пепси. - Давайте вернемся к строгой теории.
      - Сперва нужно отыскать для вас доклад комиссии Уоррена, - напомнил Щеголь.
      Пепси обнаружила комплект этих книг в Вашингтонской публичной библиотеке.
      - Это доклад комиссии Уоррена? - спросила она, глядя во все глаза на длинную полку, уставленную томами в пыльных кожаных переплетах.
      - Да.
      - Видно, он пользуется большим спросом. Вон сколько экземпляров. Целая полка.
      - Это полный комплект, - пояснил ей Щеголь. - Все двадцать шесть томов.
      Глаза Пепси, и без того расширенные, стали величиной с блюдце.
      - Это все одна книга?!
      - Да.
      - Но я столько не осилю! Что я, по-вашему, газетчица?
      - Я прочел все, от корки до корки.
      - А я призвана освещать жизнь, здесь же всего лишь материал одного дела.
      - Если то, что мы подслушали, - правда, это не рядовой материал. Это сенсация. Возможно, самая громкая сенсация двадцатого века. Если Освальд или Хайделл до сих пор жив и хочет убрать Президента, это полностью доказывает существование заговора. И у нас есть прекрасная возможность разоблачить его. Мы с вами можем стать новыми Вудвордом и Бернстайном.
      Пепси стерла со своих безупречных пальцев книжную пыль.
      - Как же, наслышана. Мой завотделом вроде бы с одним из них играет в гольф.
      - Эти ребята пролили свет на уотергейтское дело, но по сравнению с нашим оно чепуха.
      - Поехали! Изложим все моему завотделом.
      Когда Пепси вошла в отдел новостей АТК, ее никто не поприветствовал.
      - Что-то вас очень холодно принимают, - вполголоса заметил Щеголь.
      - Видимо, они все еще под впечатлением покушения. Это расстроит кого угодно. Притом многие из моих коллег ходят на выборы.
      Завотделом встретил журналистку в коридоре и процедил сквозь зубы:
      - Зайди ко мне в кабинет.
      - Подождите здесь, - попросила она Щеголя.
      В кабинете Пепси Доббинс сказала:
      - У меня есть доказательства существования заговора с целью убить Президента.
      - Руками Ли Харви Освальда? - сухо спросил завотделом.
      - Возможно, его зовут Алек Джеймс Хайделл, мы пока не уверены.
      - Мы?
      - Мой ассасинолог и я.
      - Твой проктолог!
      - А?
      - Тактичный способ сказать, что все это дерьмо. А теперь - существуют ли какие-либо разумные объяснения твоим действиям? Пока я не выпроводил тебя в любую местную редакцию новостей.
      - Ты не можешь выгнать репортера, у которого в руках самый значительный материал века.
      - Ерунда.
      - Прослушай эту запись.
      Пепси достала магнитофон и перемотала пленку. Когда нажала кнопку "Воспроизведение", послышался скрипучий голос: "Смит пропустил мимо ушей все мои просьбы устранить эту марионетку и воссесть на трон с орлом".
      Голос Пепси на пленке спросил: "Вы хотите смерти Президента?"
      "Она принесла бы стабильность..."
      - Кто это говорит? - спросил завотделом.
      - Этот человек назвался Чиуном. Мы встретились с ним в самолете. Он сказал мне, что Президент - марионетка и Америка находится под властью человека по фамилии Смит.
      - Человек, которого ты встретила в самолете?
      - Да.
      - И некто по фамилии Смит всем руководит?
      - Да.
      - И ты думаешь, я позволю тебе выйти с этим бредом в эфир?!
      - Послушай, я знаю, что тут права. Ты не вправе отвергать нового Стейнвея.
      - Кого-кого?
      - Я о том человеке, с которым ты играешь в гольф. - Пепси раздраженно хрустнула пальцами. - Он пролил свет на ту уайтуошскую историю. Или фладгейтскую, или как там она называется.
      - Ты говоришь о Бернстайне?
      - Кто бы он там ни был, я - он. Новый он. Возможно, когда-нибудь ты будешь играть в гольф со мной.
      - Ничего не выйдет. Пепси. Президент компании сказал, что я останусь на работе только в том случае, если ты уйдешь.
      - А я уверяю тебя, что человек по фамилии Смит очень важен для этого материала.
      - Ты хоть представляешь, сколько на свете Смитов!
      В дверь просунул голову один из корреспондентов.
      - Когда Президент бегал трусцой, мы заметили кое-что странное.
      - Нельзя ли подождать? Я тут кое-кого увольняю.
      Только сейчас коллега обратил внимание на Пепси Доббинс.
      - О! Привет, Пепси. Желаю успехов на новой работе.
      - Привет, - уныло отозвалась девушка.
      - Так в чем там дело?
      - На Президенте была кепочка с надписью "Ешьте яблоки бабушки Смит", ответил репортер.
      Завотделом указал на Пепси и зарычал:
      - Пьешь из одного с ней источника?
      - А на тенниске - надпись "Колледж Смита".
      Лицо завотделом приняло странное выражение.
      - Это ведь женский колледж?
      - Я там училась, - услужливо ввернула Пепси. - И не видела там никаких мужчин. Если не считать таковыми лесбиянок.
      - С какой стати Президенту надевать тенниску колледжа Смита?
      Пепси запрыгала на месте.
      - Смит! Смит! Неужели не понимаешь? Это явно связано с тем Смитом, о котором я говорила.
      - Что за Смит такой? - полюбопытствовал корреспондент.
      - Забудь о нем и убирайся отсюда! - рявкнул завотделом.
      Дверь захлопнулась.
      Завотделом неторопливо заговорил:
      - Пепси, я наверняка потом пожалею, но договоримся так: ты уволена. Официально.
      - Черт!
      - Неофициально, если хочешь раскручивать этот свой бредовый материал, раскручивай. Но я не даю тебе такого задания. И ничего об этом не знаю. И не желаю слышать, если ты не найдешь чего-то посущественнее. Если найдешь и это окажется весьма значительным, то даже президент компании примет тебя обратно с распростертыми объятиями.
      - Если больше никто из репортеров не станет заниматься аспектом Освальда, то договорились.
      - Пепси, это строго между нами. Я забуду об этом, едва ты выйдешь на улицу.
      - Мне потребуется мини-камера, - отозвалась девушка.
      - Я отправлю ее тебе на квартиру с посыльным. Но оператора у тебя не будет.
      - Ничего. Я заставлю работать с ней своего ассасинолога. Надо только знать, куда ее наводить. Это все равно что вести машину.
      - Я прощаюсь с тобой. Пепси. Разве только ты совершишь чудо.
      - Совершу, не беспокойся.
      Глава 17
      Римо и Чиун, сидя на ковре в номере отеля "Уотергейт", ели из картонных коробок купленный навынос рис и тихонько беседовали. Сундуки Чиуна покоились на большой кровати.
      - Папочка, - протянул Уильямс, - я больше не хочу быть ассасином.
      - Почему? - негромко спросил кореец.
      - "Ассасин" в этой стране бранное слово.
      - В этой стране не умеющая петь певица-блондинка получает громадные деньги только за то, что устраивает из себя публичное зрелище. Так что ничего удивительного тут нет.
      - Я бы заплатил Медузе, чтобы она не публиковала книги с фотографиями, на которых запечатлена обнаженной, - согласился Римо.
      - Ты ассасин, - отрезал Чиун. - И дело не только в том, что ты делаешь, пусть и неуклюже, это - твоя сущность. Ты не можешь перестать быть ассасином, как не можешь перестать правильно дышать.
      - А до Рождества остается неделя. Для меня это всегда печальное время года.
      - Мы не празднуем Рождество, - фыркнул мастер Синанджу.
      - Знаю.
      - Рождество - языческий праздник, его ввели римляне и еще больше испортили последователи Назареянина, которые погубили Древний Рим. Точно так же они погубят этот новый Рим, именуемый Америкой.
      - Я уже тысячу раз слышал это, - устало произнес Римо. - Дом Синанджу отмечает вместо Рождества праздник Свиньи.
      Чиун скривился.
      - Он не так называется! Это твое грубое название прекрасного дня, когда любезные, милые люди делают небольшие подношения тем, кто делился с ними мудростью.
      - Рождество мне нравится больше, - сухо отозвался Уильямс. - Тут все делают друг другу подарки.
      - Фу! Что хорошего, когда подарки делаются вынужденно? Подарок должен подноситься в знак признательности, а не потому, что от тебя ждут ответного подарка. Иначе подарки получат даже недостойные, а дарящий и принимающий, таким образом, участвуют в спектакле обоюдной жадности, корыстолюбия и неблагодарности.
      - Хорошее описание Рождества в наши дни, - пробурчал Римо. - Но в детстве я всегда с нетерпением ждал этого праздника... - у него перехватило горло - ...мечтал иногда, что на Рождество ко мне приедут родители, и все переменится.
      - Все переменилось, сынок, - произнес вдруг Чиун ласковым голосом. - У тебя есть отец. Я.
      - У меня где-то есть другой отец, - печально ответил ученик. - Я должен его найти.
      - Если хочешь отблагодарить меня за все, что я даровал тебе, Римо Уильямс, то не ищи.
      Серьезный тон Чиуна заставил ученика взглянуть на мастера Синанджу с недоверием.
      - Почему ты так не хочешь, чтобы я нашел своего отца?
      - Это только принесет тебе несчастье.
      Из кармана серого костюма, надетого по указанию Смита, Уильямс достал свернутый лист с карандашным наброском. Развернул его. На нем была изображена молодая женщина с печальными глазами и длинными темными волосами. Лицо это изобразил полицейский художник по указке Римо. Оно обладало полным сходством с лицом той женщины-призрака, что явилась ему у его могилы.
      - Я даже не знаю ее имени, - негромко произнес он. - Она моя мать, а я даже не знаю ее имени!
      - Она не твоя мать! - выпалил Чиун.
      Ученик поднял взгляд.
      - Раньше ты говорил другое.
      - Не хотел тебя расстраивать, - уклончиво ответил учитель. - А теперь видеть не могу, как ты скорбишь над плодами собственного воображения. И не желаю скрывать от тебя правду.
      - По-моему, тебе меньше всего хочется, чтобы узнал правду, - хмыкнул Римо. - Хорошо бы узнать почему.
      Зазвонил телефон.
      - Должно быть, Смит. - Уильямс встал, чтобы снять трубку.
      Едва он сказал "Алло", как послышался негромки кислый голос:
      - Никаких фамилий. Ты знаешь, кто это. Встретимся в логичном месте через двадцать минут.
      Не успел Римо произнести "Что?", как связь прервалась.
      - Черт! - ругнулся он, швырнув трубку.
      - Что случилось? - поинтересовался Чиун.
      - Смитти звонил. Доосторожничался до того, что велел встретиться с ним в логичном месте. И оборвал разговор, не дав мне спросить, что это за логичное место.
      - Логичное место это логичное место, - вкрадчиво произнес кореец.
      - Как это? - вспылил Римо.
      - Логичное потому что очевидное.
      - Потому что не обладаешь логичным разумом.
      - А ты обладаешь?
      - Дай мне путеводитель по достопримечательностям этих современных Афин.
      Уильямс схватил со стола толстый справочник, положил у обутых в сандалии ног Чиуна и тут же уселся напротив него в позе лотоса.
      - Посмотрю, как ты найдешь там логичное место.
      Мастер Синанджу нахмурился и молитвенно сложил пальцы с длинными ногтями. Закрыл глаза. Ногти его соприкасались, ладони нет. Казалось, он общается со своими предками.
      Внезапно глаза корейца раскрылись, руки, словно бы двигаясь по собственной воле, наугад распахнули книгу. Он опустил взгляд. Его расширенные карие глаза забегали по открытым страницам.
      - Ну и что? - полюбопытствовал Римо.
      Мастер Синанджу неожиданно захлопнул книгу.
      - Доедай свой рис, - сказал он. - Меньше чем через двадцать минут мы должны встретиться с нашим императором в логичном и очевидном месте.
      Отправив палочками последние рисинки в рот, Римо пробормотал:
      - Посмотрим.
      Десять минут спустя Уильямс стоял рядом с мастером Синанджу у входа в отель, швейцар жестами подзывал такси. Одна машина тут же подъехала.
      Римо распахнул дверцу и усадил мастера Синанджу. Обошел машину и сел с другой стороны, Чиун тем временем уже сказал водителю, куда ехать.
      - Не посвятишь ли меня в свой секрет? - спросил Римо, когда машина понеслась сквозь предвечерние сумерки.
      - Если ты обладаешь столь же логичным разумом, как и я, говорить тебе, куда мы едем, незачем.
      - Разум у меня логичный, - настаивал Уильямс.
      - Нет. Его привлекает только очевидное, но не логичное.
      - Посигналь, - попросил водителя Римо, внимание которого внезапно отвлек бюст проходившей мимо длинноногой брюнетки.
      Чиун молча расправил полы кимоно. Некоторые истины столь очевидны, что не нуждаются в повторении.
      Когда такси остановилось у внушительного каменного замка в парке Молл в центре Вашингтона, Уильямс спросил:
      - Где мы?
      - В логичном месте, - ответил мастер Синанджу, направляясь к большим входным дверям.
      Римо последовал за ним. Взгляд его обратился к надписи, выдолбленной в стене над входом.
      Она гласила: "Смитсоновский институт".
      - А-а, - протянул Римо.
      - Разве это не логично и не очевидно? - спросил Чиун.
      - Пожалуй, - с сомнением кивнул ученик. - Гораздо логичнее было бы сказать, где встречаться. Это ведь общественное место.
      - Так было бы чересчур очевидно, - отозвался кореец. Он шел вперед, глубоко засунув руки в рукава кимоно.
      - Знаешь, - проговорил Римо, когда они вошли в просторный зал музея, я думал, что много лет назад отучил Смитти от всей этой сверхсекретности.
      - Хороший император хранит свои секреты. Как и хороший ассасин.
      - Молчал бы уж лучше: столько выболтать Пепси Доббинс!
      - Я просто говорил правду. Если бы побольше черни знало, что мы стоим рядом со Смитом, а Смит за Президентом-марионеткой, никто из соперничающих ассасинов не посмел бы угрожать ни тому, ни другому.
      - Только не в этой стране. У нас больше психов, чем в Иране и Ливане вместе взятых, и каждый из них норовит убить Президента.
      Мастер Синанджу посмотрел в одну сторону, затем в другую.
      - Каким путем нам идти?
      - Логичным.
      Чиун сморщился.
      - Логичного пути здесь нет.
      - Может, есть очевидный? - съязвил Римо, довольный тем, что наконец одержал верх.
      В конце концов они разошлись: Римо пошел в одну сторону, Чиун - в другую.
      Уильямс оказался в отделе, где хранились некоторые вещи, запомнившиеся зрителям популярных телепередач. Он невольно задумался: а что скажут потомки о конце двадцатого века, если к кожаному пиджаку артиста-комика в это время относятся не менее трепетно, чем к "Духу Сент-Луиса" или Геттисбергской речи.
      Обойдя одно крыло и не обнаружив никаких признаков Харолда В. Смита, Римо стал подумывать, не ошибся ли Чиун. На миг он слегка обрадовался, потом, впрочем, сообразил, что, если это так, найти Смита будет невозможно.
      Когда Уильямс отыскал корейца, тот докучал женщине в справочном окошке.
      - Я ищу императора, - прошептал мастер Синанджу.
      Не успел Римо вмешаться, как женщина, на миг принявшая недоуменный вид, ответила:
      - Вы пришли не в то здание. Поищите в Музее американской истории на другой стороне аллеи.
      - Спасибо, - ответил Чиун и подошел к Римо со словами: - Мы попали не туда.
      - По-моему, эта женщина тебя не поняла... - заговорил ученик.
      - Прекрасно поняла. Я спросил ее об императоре, и она направила меня в другое здание, также именуемое Смитсоновским.
      Римо прикусил язык и последовал за мастером Синанджу наружу. Времени на исправление ошибки было достаточно, поскольку Чиун обнаружил ее сам.
      Они вошли в современное белое здание, напоминающее коробку от бумажных салфеток. Вывеска на фасаде гласила: "Национальный музей американской истории". На одной из колонн было написано, что он входит в объединение смитсоновских музеев.
      Войдя, они увидели маятник, высотой с двухэтажный дом, методично сбивающий колышки, расставленные широким крутом в соответствии с амплитудой его колебаний. Большинство колышков уже лежало на полу.
      Римо, ведя Чиуна за собой, подошел к стеклянному барьеру, возле которого толпился народ, и прочел на табличке, что это маятник Фуко.
      - Тут сказано, что перемена направлений движений маятника доказывает вращение Земли, - объяснил он.
      - Это доказывает, - фыркнул кореец, - что разум белого человека, отравленный языческими праздниками, занят пустяками.
      И обратившись к стоявшему поблизости охраннику, попросил:
      - Мы ищем императора. Укажи нам путь, страж замка Смита.
      Охранник задумался лишь на миг.
      - В западном крыле, возле эскалатора. - И указал в глубь коридора.
      Уильямс, недоумевая, двинулся по коридору вслед за Чиуном.
      Они подошли к громадной мраморной статуе сидящего мужчины в спавшей до талии тоге. Мужчина, высоко воздев одну руку, другой сжимал меч в ножнах.
      - Римо, что это за император? - спросил Чиун.
      Ученик поднял взгляд. Лицо статуи походило на лицо древнего греческого или римского правителя, только волосы были не короткими, а длинными, вьющимися.
      - Понятия не имею. В древней истории я не силен.
      - Это не император из древности, - выпалил кореец. - Очевидно, он один из первых правителей этой страны.
      - У нас только президенты, - сухо произнес Римо, высматривая среди посетителей кислое лицо Смита.
      - А разве британский король никогда не правил этой страной?
      - Правил вроде бы, - неуверенно ответил Уильямс. - Меня интересуют только президенты. И то не всегда.
      - Я давно предполагал, что другие императоры этой страны таились в укромных местах, - подхватил Чиун. - И теперь уверился в этом.
      - Ничего подобного.
      Чиун отступил назад, чтобы получше рассмотреть лицо статуи своими птичьими глазами. Оно было властным, с крупным носом и высоким лбом. Мастер Синанджу вертел головой из стороны в сторону потом взгляд его упал на широкое основание трона.
      - Ха! Смотри, Римо, вот подтверждение того, о чем я твержу много лет.
      Ученик повернулся и посмотрел в ту сторону, куда указывал палец Чиуна.
      На основании статуи стояла только фамилия: "Вашингтон".
      - Теперь мне все ясно! - воскликнул кореец. - Эту страну основал император Вашингтон.
      - Он был президентом.
      - Еще один подлог для обмана доверчивого населения.
      - И кто только взял на себя труд ваять двадцатитонную статую Джорджа Вашингтона, притом одевать его как Калигулу, сидящего в жаркой бане? удивился вслух Римо.
      За спинами учителя и ученика послышался кислый голос:
      - Этого человека звали Пэрацио Гриноу, а эта статуя - знаменитая никчемность, убранная из Капитолия в девятьсот восьмом году.
      Они повернулись и увидели Харолда В. Смита в привычном сером костюме, который он носил, словно личный мундир.
      - Делайте вид, будто любуетесь статуей! - приказал вполголоса Смит.
      - Я не столь уж хороший актер, - пробормотал Римо.
      Чиун низко поклонился.
      - Приветствую тебя, Смит, кровный потомок Вашингтона Первого.
      Шеф КЮРЕ побледнел, но смолчал. В руке он держал старый кожаный портфель.
      - Приехав на такси, я увидел, что вы выходите из Смитсоновского замка. Как же вы сюда попали?
      Римо указал на статую Вашингтона.
      - Чиун перепутал всех императоров.
      - За вами кто-нибудь следовал? - спросил Смит.
      - Да, - ответил кореец. - За мной следовал Римо.
      - Я имел в виду посторонних.
      - За мной никто следовать не мог.
      - Конечно, - согласился Уильямс. - Чиун всего лишь разболтал о нашей организации Пепси Доббинс.
      Глаза Смита за стеклами без очков расширились. Он зашатался.
      - Я просто-напросто просветил невежественную женщину, - объяснил мастер Синанджу.
      - Не волнуйся, Смитти. Говорят, ее уволили за необдуманное сообщение о смерти Президента.
      Смит расправил свой зеленый дартмутский галстук и, казалось, этим движением привел себя в равновесие.
      - Мне надо поговорить с Президентом лично, - сказал он, глядя на редеющую толпу вечерних посетителей так пристально, что те невольно устремляли на него ответный взгляд.
      - Можем провести тебя в Белый дом, если хочешь, - сказал Уильямс.
      - Да, - поддержал его Чиун. - Никакой дворцовый страж не сравнится с нами в ловкости и хитрости. Если хочешь пробраться тихо, мы с Римо это устроим. Если хочешь, чтобы мы взяли Белый дом штурмом, - это тоже выполнимо.
      Ученик поглядел на учителя.
      - Выполнимо?
      - Слово, очень распространенное в этой провинции, - вкрадчиво сказал Чиун. - А нам сейчас нельзя выделяться из общей массы.
      Оглядев белое кимоно Чиуна с золотым шитьем, ученик заметил:
      - Ты не будешь выделяться только на каком-нибудь ритуальном жертвоприношении.
      Кореец молча сморщил нос.
      - Поблизости меня ждет взятая напрокат машина, - кивнул Смит, направляясь к выходу.
      Смит сел за руль, Римо и Чиун по его строгому настоянию - на заднее сиденье, чтобы "не светиться". Шеф КЮРЕ повел машину по Конститьюшн-авеню со всей поспешностью учителя воскресной школы, а когда забрезжило белое сияние Белого дома, свернул на Пятнадцатую улицу и остановился у здания министерства финансов.
      Выключив зажигание, он повернулся и спросил:
      - Римо, полагаю, значок и удостоверение агента секретной службы у тебя при себе?
      - Да.
      - Какое там проставлено имя?
      - Римо Иствуд. А что?
      - Ты Римо Иствуд, особый агент из Далласа. Я Смит, твой начальник.
      - Просто Смит?
      Смит вылез из машины со словами:
      - Прекрасная фамилия для того, кто не хочет привлекать к себе лишнего внимания.
      - Только до тех пор, пока никто не поинтересуется именем, - отозвался Уильямс.
      - А какое секретное имя у меня? - скрипучим голосом спросил Чиун, когда они стали подниматься по широким каменным ступеням министерства финансов.
      - Му Гу Гей Пэн, - ответил Римо.
      - Не хочу. Я буду Старый Морской Воробей.
      - Как-как?
      - Это прозвище носил один знаменитый кореец.
      Когда они вошли в здание, шеф КЮРЕ заставил обоих замолчать и повел в расположение секретной службы.
      Возле турникета Смит показал свое удостоверение, представил Римо как далласского агента Иствуда, а Чиуна как эксперта по заказным убийствам, приглашенного для консультации относительно покушений на Президента.
      Их пропустили без единого вопроса.
      - Мы здесь для того, чтобы узнать о намерениях секретной службы? поинтересовался Римо, когда они шли по коридору, привлекая к себе повышенное внимание.
      - Нет.
      - Тогда зачем?
      - Не задавай глупых вопросов, - прервал его Чиун. - Вполне очевидно, зачем Смит пришел в этот греческий храм денег.
      - Для меня нет, - возразил ученик.
      - Конечно, нет. Разум у тебя нелогичный.
      Уильямс молча шел за Смитом, который привел их к мраморной лестнице, ведущей вниз, в цокольный этаж здания. Путь преградили запертые ворота из железных прутьев с табличкой: "Не входить. Опасно".
      У таблички был такой вид, словно ее повесили в конце второй мировой войны.
      К удивлению Римо, Смит достал из кармана ключ и отпер большой висячий замок.
      Они совершенно беззвучно спустились по холодным каменным ступеням. Подошли к громадной стальной двери с цифровым замком. Смит повернул его, открыв наборный диск, потом, заслонив собой, быстро набрал нужную комбинацию цифр. Дверь на массивных смазанных петлях бесшумно отворилась.
      - Что это? - прошептал Римо, когда они вошли. - Потайной туннель в Белый дом?
      - Конечно, - ответил Чиун.
      - Я не тебя спрашиваю.
      - Потайной туннель в Белый дом, - ответил Смит.
      - Если он такой потайной, откуда ты о нем знаешь?
      - Именно таким образом я посещал Президента, который основал КЮРЕ.
      Уильямс растерянно промолчал. Он привык к подобным сюрпризам Чиуна. Но отнюдь не Харолда В. Смита.
      Кореец затворил за ними стальную дверь. Едва она закрылась, вспыхнули большие флюоресцентные лампы, осветив просторное жилое помещение с большим количеством продовольствия, средств связи и несколькими кроватями.
      - В случае осады Белого дома или ядерного нападения Первое семейство невозможно будет переправить в безопасное убежище в горах Мэриленда, и оно будет жить здесь, - объяснил Смит. Его кислый голос в громадном помещении звучал довольно слабо.
      Проем в дальнем конце комнаты вел в темный туннель, слегка пахнущий сырым кирпичом. Туда-то Смит и повел мастеров Синанджу.
      Туннель не был прямым. Он шел зигзагами, и римо решил, что смысл такой планировки - сбивать с толку преследователей.
      Они прошли расстояние, равное двум кварталам. Смит ничего не видел в темноте, поэтому Уильямсу пришлось вести его за галстук.
      - Тебе дали ключи, но не сказали, где включается свет? - пробурчал Римо.
      - Пульт освещения находится в Белом доме, - ответил глава КЮРЕ.
      - Это очевидно и притом мудро, - заметил Чиун.
      Туннель привел к толстой двери из нержавеющей стали.
      - Римо, там должно быть колесо. Отверни его.
      Оказалось, дверь - переборка подводной лодки, Римо нашел колесо и повернул его. Дверь открылась, и все трое шагнули в помещение, похожее на котельную Белого дома.
      - Отлично, - произнес Уильямс, - начинается самое сложное.
      - Кинотеатр в восточном крыле, - пояснил Смит.
      - Показывай путь, - отозвался Римо.
      Глава КЮРЕ подошел к заколоченной досками потайной двери, нажал что-то на перемычке в углу, раздался щелчок, и дверь вместе с досками открылась.
      Смит жестом предложил спутникам следовать дальше.
      Они оказались в очень узком проходе, похожем на щель в стене. Протискиваясь по нему, Римо заметил, что Харолд В. Смит тайком полез в карман, достал белую таблетку в форме гробика и зажал ее в кулаке.
      Уильямс схватил его за руку и вывернул запястье. Глава КЮРЕ изо всех сил стиснул зубы, пальцы его разжались.
      Римо забрал у него ядовитую таблетку и выпустил руку.
      - Никакого яда, пока не отыщешь моего отца!
      - А если мы попадемся?
      - Посмотрим еще, чья возьмет.
      Смит двинулся дальше, раздраженно потирая запястье.
      В Белом доме было на удивление тихо. Изредка доносились звуки шагов. Смит, казалось, ориентировался с помощью интуиции и прикосновений к стене. Он вел своих спутников в восточное крыло.
      Снова выйдя на свет, они оказались в какой-то нише.
      - Кинотеатр Белого дома находится слева, - прошептал глава КЮРЕ. Начинается самый ответственный этап. - Надев темные очки, добавил: Следуйте за мной.
      И вышел из ниши.
      Римо с Чиуном тоже надели очки.
      Перед двустворчатой дверью кремового цвета стоял на посту агент секретной службы.
      Показав ему значок, Смит спросил:
      - Президент уже пришел?
      - Нет, сэр. Фильм начинается в семь ноль-ноль.
      - Директор велел проконтролировать принятые меры безопасности, произнес Харолд В. Смит.
      Агент потянулся к рации на поясе, и Римо заметил, как напрягся глава КЮРЕ.
      - Черт, совсем забыл!
      - О чем? - спросил Смит слишком уж спокойным голосом.
      - Разговоры по рации запрещены.
      - Знаю, - торопливо отозвался Смит. - И нам нужно проверить зал до появления Большого Мака.
      - Конечно, - согласился агент и отступил в сторону.
      Потом заметил, что сквозь темные очки его разглядывает Чиун.
      - Вы агент секретной службы?
      Кореец гордо распрямился.
      - Более того. Я секретный слуга.
      - Мистер Чиун - эксперт по политическим убийствам, - поспешил объяснить Смит.
      - Эксперт-ассасин, - поправил старик.
      - У него нелады с английским, - добавил шеф КЮРЕ, спешно препровождая Римо и Чиуна в крохотный кинотеатр.
      - Большой Мак? - спросил Уильямс, когда они оказались одни.
      - Кодовое наименование Президента, - объяснил Смит.
      - Очень ему подходит, - буркнул Римо.
      По ту сторону закрытой двери послышался топот бегущих ног, потом громкий голос с отдышкой:
      - Босс уже здесь?
      - Нет, - ответил стоявший на посту агент.
      - Нужно срочно отыскать его! На северной лужайке творится что-то непонятное. Осмотри восточное крыло, а я поднимусь на второй этаж.
      - Ладно.
      Удаляющийся по коридору топот ног замолк, и Римо спросил Смита:
      - Что будем делать?
      - Разузнайте с Чиуном, что там такое. Осторожно.
      - А ты?
      Харолд В. Смит сел на одно из сидений в переднем ряду.
      - Я буду ждать Президента.
      Глава 18
      Белый дом начал пустеть часов в семь, хотя по вашингтонским понятиям это довольно рано. Служащих отпустили домой, строго наказав помалкивать.
      Керби Эйерс, одетый в мундир агент секретной службы, наблюдал за турникетами у восточных ворот, где и служащим, и посетителям требовалось сперва вставлять магнитные карточки-ключи в считывающее устройство, а потом проходить через металлодетекторы.
      Аккредитованные при Белом доме журналисты, наоборот, шумно требовали, чтобы их впустили.
      - Что делает Президент? - спросил один из толпившихся на тротуаре репортеров, оставленных без информации в наказание за ложное сообщение о гибели Президента и сомнения в подлинности его личности по возвращении в Вашингтон.
      - Об этом нужно спрашивать у его пресс-секретарши, - отозвался Эйерс.
      - Она не отвечает на наши звонки.
      - Вы сообщили по национальному телевидению о смерти ее босса. Что же вы хотите?
      - Но мы аккредитованы при Белом доме, - простонал другой журналист.
      - Сочувствую, - отозвался Эйерс.
      Среди всеобщей суеты ни журналисты, ни охранники секретной службы не заметили, как человек с одной из самых примечательных в Вашингтоне причесок тайком вылез из задней двери микроволнового телефургона и прополз на четвереньках через металлодетектор.
      Он добрался до середины северной лужайки, тут его засекли телекамеры наблюдения, и поднялась тревога.
      Но человек этот уже плюхнулся в фонтан посередине лужайки.
      Там его и нашел директор секретной службы, выбежавший с северной веранды с нарядом агентов.
      - Он в фонтане, сэр, - доложил Джек Мерта.
      - Как он проник через ворота? - раздраженно спросил директор.
      - Наверно, прополз на четвереньках, пока журналисты отвлекали охранников.
      - Кошмарное нарушение мер безопасности! Большой Мак с меня шкуру сдерет!
      Но когда они подошли к мраморной чаше фонтана, то никого внутри не увидели.
      - У кого есть фонарик, черт побери? - спросил директор.
      Ему подали фонарик.
      Директор обвел лучом весь бассейн. Заметил что-то огромное под водой. В зеленых и коричневых пятнах.
      - Что это, черт возьми? - негромко произнес он.
      Тут над водой показалась голова, и из-под густой копны мокрых белых волос на директора уставились два зеленых глаза.
      Смотрели они так холодно и злобно, что директор едва не выронил фонарик.
      Вспыхнул еще один.
      - Шевелюра как будто очень знакомая, - пробормотал Джек Мерта.
      - Посмотри на глаза. Точь-в-точь змеиные. Даже не мигают от света.
      - Эй ты! Подними руки и вылезай! - приказал Мерта.
      Злобные зеленые глаза продолжали смотреть на агентов с холодной угрозой. Из находившегося под водой рта пошли пузыри.
      Потом голова медленно, осторожно поднялась над водой целиком.
      - Черт побери! - выпалил Мерта. - Это же Гила!
      - Что?
      - Конгрессмен Гила Гинголд, партийный организатор меньшинства в палате представителей.
      - Господи! Точно он. Но почему там?
      Вопрос остался без ответа. Внезапно человек в воде поднялся и с плеском неуклюже, на четвереньках вылез оттуда. Голову он держал высоко, будто черепаха, челюсти его яростно щелкали.
      Агенты разом выхватили оружие.
      - Не стрелять! - крикнул директор. - Он конгрессмен, к тому же представитель оппозиции. Подумайте, какой поднимется шум!
      Агенты, то и дело оглядываясь, стали отступать к северной веранде.
      Зрелище было жутким. Гила Гинголд, одетый в камуфляжную форму, полз на брюхе по зимней траве. Потом бросился к северной веранде, но директор успел захлопнуть дверь у него перед носом.
      Гила Гинголд шлепнулся на землю, стал извиваться, как удав, и злобно щелкать челюстями. Он не произносил ни слова, лишь один раз издал грозный рык.
      - Что это с ним, черт возьми? - испуганно спросил директор.
      - Вы же знаете, как он бесится всякий раз, когда дело касается Большого Мака.
      - Похоже, он совсем одурел.
      - Надо бы сообщить боссу, - покачал головой директор.
      - Как? Радиосвязь под запретом.
      - Сообщу лично.
      И директор вошел в Белый дом.
      - Знаете, - сказал Джек Мерта своим подчиненным, глядя, как партийный организатор меньшинства расхаживает на четвереньках взад-вперед перед резиденцией исполнительной власти, - он мне что-то напоминает.
      - Да, я понимаю, что вы имеете в виду, - сказал другой агент. - Только не припомню, что именно.
      Через пять минут человек в камуфляжной форме пополз обратно к фонтану и скрылся из виду.
      Президент Соединенных Штатов ждал в жилой части дома, пока соберется Первая леди, как вдруг к ним вошел директор секретной службы.
      - С какой это стати надо смотреть фильм "Мистер Смит едет в Вашингтон"? - спрашивала Президента супруга. - Там что, какое-то тайное сообщение на звуковой дорожке?
      Директор откашлялся.
      - Простите мое внезапное появление, мистер Президент. На северной лужайке небольшое осложнение.
      - Раз небольшое, сами и разбирайтесь, - резко ответила Первая леди.
      - Пожалуй, "небольшое" - не то слово.
      Президент и Первая леди вопросительно уставились на вошедшего.
      Директор подошел к Президенту и зашептал ему на ухо:
      - По северной лужайке на четвереньках ползает человек в камуфляжной форме.
      Президент подбежал к окну.
      - Это он там, в фонтане?
      Директор поглядел в ту сторону.
      - По всей видимости, так, мистер Президент.
      Первая леди подошла к ним, вгляделась в окно и раздраженно спросила:
      - Что эта ящерица делает в моем фонтане?
      - Ящерица? - переспросил директор.
      - Если эта копна мокрых волос принадлежит не Гиле Гинголду, то я Элеонора Рузвельт.
      - Мы тоже думаем, что это он.
      - Давайте разберемся спокойно, - начал Президент.
      - Нет, - воспротивилась Первая леди. - Давайте пригласим прессу. Если республиканский организатор меньшинства спятил, то пусть об этом узнают прямо в вечернем выпуске новостей.
      - Ни в коем случае, - отрезал Президент.
      - Кто у нас глава семьи? - спросила Первая леди.
      - Это не важно. Я глава государства.
      Первая леди отошла, бормоча:
      - Подожди, вот стану президентом...
      - Куда ты? - окликнул ее муж.
      - За фотоаппаратом. Если я не увижу этого по телевизору, то хотя бы сделаю снимки для фотоальбома.
      Закатив глаза, чтобы успокоить директора секретной службы. Президент повторил:
      - Давайте разберемся с этим как можно спокойнее.
      - Трудновато, сэр. Он пытался покусать нас. Щелкал зубами у наших ног, будто сторожевая собака.
      - Теперь вы понимаете, каково нам с Первой леди, - сказал Президент. Пойдемте. Я попытаюсь его образумить.
      - Не советую. Возможно, это хитрость, чтобы выманить вас наружу.
      - Если республиканцы так уж стремятся выжить меня из Белого дома, пусть воспользуются своей наилучшей возможностью.
      Следуя за Президентом к тесному лифту Белого дома, директор почему-то позеленел.
      - Гила, это вы? - с беспокойством окликнул Президент осторожно подходя к фонтану.
      Когда на организатора меньшинства палаты представителей смотрели из окна второго этажа, он выглядел нелепо. Теперь же, лицом к лицу с ним, Президент ощутил дрожь под злобным, немигающим взглядом одного из своих главных политических противников.
      - Гила, что бы вас ни беспокоило, думаю, мы вполне можем обсудить это с глазу на глаз.
      Зеленые глаза смотрели все так же пристально, нервируя Президента.
      - Несмотря на расхождения во взглядах, мы оба желаем стране самого лучшего. Может, вылезете, пока не захлебнулись?
      Полупогруженная в воду голова опускалась все ниже, покуда вода не дошла до глаз, что таращились из-под мокрой белой гривы волос. Медленно пошли пузыри.
      - Лучше отойдите назад, сэр, - предупредил директор секретной службы. Прошлый раз он сперва пускал пузыри, а потом бросился на нас.
      - Хорошая мысль, - согласился Президент и сделал шаг назад.
      Зеленые глаза внезапно сузились.
      Неистово замахав руками, белобрысый человек выскочил из воды и на четвереньках подбежал к Президенту так быстро, что никто не успел среагировать.
      Крепкие белые зубы сомкнулись на правой лодыжке Президента. Тот завопил от боли.
      - Стреляйте в него! Стреляйте! - хрипло выкрикнул директор.
      - Не стрелять! - заорал Президент, осознав, несмотря на боль, что находится на линии огня.
      Агенты секретной службы попятились, чтобы получше прицелиться. Лица их побелели, как у призраков.
      Президент и организатор меньшинства яростно боролись на сухой траве. Первый вцепился в волосы своего мучителя, но безрезультатно.
      - Стреляйте так, чтобы ранить, - приказал директор.
      - Не двигайтесь! Не двигайтесь, мистер Президент! - упрашивал Джек Мерта.
      - Оттащите его от меня! - с расширенными от ужаса глазами вопил глава государства.
      Наверху Первая леди торопливо щелкала камерой с фотовспышкой.
      Агенты попытались нажать на спуск, но не успел боек ударить по капсюлю, как в позвоночниках у них внезапно возник ледяной холод. Как им показалось, от ужаса. Оружие почему-то попадало на землю полуразбитым.
      - Что это с вами? - спросил директор.
      - Я, - послышался в ответ хрипловатый голос позади двух охранников.
      И пока директор соображал, что происходит, Римо одним махом преодолел темную лужайку и коснулся ребром ладони дергающегося из стороны в сторону затылка организатора меньшинства.
      Гила Гинголд тут же расслабился.
      Вытащив Президента из-под мерзкой туши, Уильямс прошептал ему на ухо.
      - Нас прислал Смит.
      - Слава Богу! Я думал, он откусит мне ступню.
      - Кто говорит? Кто это сказал? - спросил директор, пытаясь заглянуть за спины своих замерших агентов.
      - Я, - ответил Президент.
      Директор повернулся. Увидел Президента, неуверенно поднимающегося на ноги, и организатора меньшинства, недвижно лежащего на траве. Больше никого.
      - Что случилось?
      - Не важно, - резко ответил Президент. - Мне нужно попасть на демонстрацию фильма.
      - Сейчас?!
      - Да, именно сейчас. Распорядитесь, чтобы Гилу отправили в больницу Святой Елизаветы и, ради Бога, держите все в тайне!
      - Сэр, я не представляю, как кому-либо объяснить, что здесь произошло.
      - Это самое лучшее, что я сегодня слышал, - отозвался Президент и захромал к дому.
      Директор тем временем обошел парализованных агентов и спросил:
      - Что с вами?
      Агенты повалились на землю, словно бы от крика своего начальника.
      У восточных ворот журналисты умоляюще выкрикивали какие-то вопросы. Ответом стало молчание.
      На посту у входа в кинотеатр Президент никого не обнаружил.
      И растерялся. Но тут к нему быстрыми шагами приблизился какой-то агент. К громадному облегчению главы государства, это был Винс Капецци.
      - Прошу прощения, сэр. Меня отозвали поискать вас.
      - Я хочу посмотреть этот фильм, - сказал Президент, - и пусть меня не беспокоят ни по какому поводу за исключением атомной тревоги.
      - Слушаюсь, сэр, - ответил Капецци.
      Президент вошел в зал, до того маленький, что во время званых обедов он иногда служил гардеробной. Свет уже погасили. Но в крохотном переднем ряду глава государства разглядел человека. Когда дверь открылась, он не обернулся.
      Президент заколебался, ощутил внезапный холод, одернул пиджак и пошел вперед.
      Человек сидел неподвижно, будто манекен.
      Устроившись рядом с ним. Президент спросил вполголоса:
      - Смит?
      - Конечно, мистер Президент, - ответил знакомый кислый голос.
      Лишь тут глава государства окончательно успокоился.
      - Как вы сюда попали?
      - Через туннель от министерства финансов.
      - Вы знаете о нем?
      - Не важно. Вы хотели меня видеть.
      Экран осветился, и начался фильм. Пока шли первые кадры, они обменивались короткими фразами; Президент украдкой поглядывал на патрицианский профиль Харолда В. Смита. Этот человек выглядит совершенно заурядным, подумал он.
      - Что случилось с прямой линией связи? - спросил глава государства.
      - Видимо, организатор банковского кризиса в День Труда повредил ее. Я не смог найти обрыв и соединить провод.
      - Значит, прямой связи у нас нет?
      - Не столь уж большая беда в такое время.
      - Мне нужна ваша помощь. У нас на лужайке только что произошел инцидент.
      - Я заметил, что ваша лодыжка кровоточит.
      Президент глянул на правую ногу. Носок был продран.
      - Меня укусил организатор меньшинства в Конгрессе.
      Харолд В. Смит никак не среагировал, и Президент продолжил:
      - Спас меня, кажется, один из ваших людей.
      - Он спас вас и от бешеного кота.
      - По заключению лаборатории ФБР, кот не был бешеным.
      - Странно.
      - Кто-то пытается либо убить меня, либо вывести из душевного равновесия, либо и то, и другое одновременно.
      - Видимо, так.
      Оба они смотрели на экран, но сюжет фильма их не волновал.
      - Полагаю, - сказал Смит, - вы хотите, чтобы организация продолжала свою деятельность, по крайней мере пока не кончится этот кризис.
      Президент вздохнул.
      - Да, у нас есть разногласия. Но банковский кризис вы уладили превосходно. Экономика ведь находилась на грани катастрофы, которой страна могла не выдержать.
      - Справились и с другой проблемой, - дополнил Смит. - Мы восстановили утраченные оперативные фонды и снова обеспечены деньгами.
      - Прекрасно. Даю вам санкцию на продолжение деятельности.
      - Принимаю, - кивнул шеф КЮРЕ.
      Президент повернулся к нему.
      - Голос у вас не особенно радостный.
      - Мы говорим о долге, мистер Президент, не об удовольствии. До вас я служил семи главам государства. И ни разу не получал от этого удовольствия.
      - Понимаю.
      - На время кризиса мои люди останутся здесь. И еще - мне потребуется доступ ко всем данным, которые собрала секретная служба.
      - Я устрою пресс-конференцию.
      - Моя фамилия должна храниться в строжайшем секрете.
      - Детали мы обговорим, - согласился Президент.
      Фильм продолжался. Вскоре глава государства спросил:
      - Эту организацию создал тот самый Президент, которому я всеми силами стремлюсь подражать, не так ли?
      - Да.
      - Знаете, мне трудно в это поверить.
      Смит не ответил, и Президент сказал:
      - Есть некая ирония судьбы в том, что Президент, санкционировавший убийства в качестве орудия внутреннего порядка и внешней политики, сам стал жертвой убийцы.
      Глава КЮРЕ снова промолчал, и у Президента возникло ощущение, что он говорит ерунду.
      - Как я выгляжу в сравнении с ним? - наконец спросил он.
      - Мистер Президент, я прекрасно знал того Президента.
      - И что же?
      - Вы не он.
      Президент, обидевшись и глядя на экран, вжался в кресло.
      Глава 19
      Пепси в своей джорджтаунской квартире беспрестанно названивала по телефону, заткнув указательным пальцем свободное ухо.
      В другом конце комнаты Алоисиус Фезерстоун что-то бубнил в микрофон магнитофона. В промежутках между звонками Пепси вынимала палец из уха и пыталась следить за его речью.
      - ...после провала высадки на Кубу в Заливе Свиней поговаривали, что он грозился разнести ЦРУ на тысячу кусков и развеять обломки по ветру. Он отправил в отставку директора управления Аллена Даллеса и некоего генерала Кейбелла. Нужно иметь в виду, что если Даллес, возможно, был главой заговора, то ключевой фигурой является брат Кейбелла. Почему? Все очень просто. В те дни он был мэром Далласа. Туг заговор, как говорят, стал набирать силу.
      "Алло", - услышала Пепси в телефонной трубке.
      - Джордж? Это Пепси. Что слышно?
      - Во-первых, что тебя уволили.
      - Нет, я имею в виду - о покушении на жизнь Президента.
      - О нем я ничего не знаю, но на лужайке Белого дома с час назад творились крупные беспорядки.
      - Какого рода?
      - С участием секретной службы. Кого-то прикрыли простыней и унесли на носилках.
      - Кто-то погиб?
      - Нет, раз его повезли в больницу Святой Елизаветы.
      - Это не психушка, куда секретная служба отправляет людей, произносивших угрозы в адрес Президента?
      - Она самая. Раненых и убитых туда не отправляют, только помешанных.
      - Может, спятил кто-то из агентов секретной службы?
      - Если хочешь уточнить, то знай - Си-эн-эн сейчас демонстрирует видеозапись.
      - Спасибо, Джордж.
      Пепси бросила трубку и схватила пульт дистанционного управления. На экране телевизора появилась заставка Си-эн-эн.
      Дожидаясь краткого содержания последних известий, Пепси прислушивалась к голосу Щеголя Фезерстоуна.
      - ...Мэр Кейбелл велел далласскому управлению полиции скомкать расследование и сказал, где найти Освальда. Освальда из морской пехоты, не из ЦРУ, который был вовсе не Освальдом. А Хайделлом...
      Фезерстоун поднял взгляд и увидел, что Пепси смотрит телевизор, но без звука.
      - Слушаете меня? - спросил он.
      - Пленка еще крутится?
      - Да.
      - Тогда мне незачем вас слушать.
      - Вам не нужно ничего записывать?
      Пепси потрясла своей короткой гривой.
      - Когда лягу спать, запушу вашу пленку и все запомню во сне. Таким образом я изучаю иностранные языки.
      - А какие вы знаете?
      - Главным образом, английский. Не важно. Продолжайте говорить.
      Щеголь пожал плечами.
      - Насколько я понимаю, Хайделл оказался ликвидатором из ЦРУ. Кто были другие? Никто не знает. Может, агенты ЦРУ, может, мафиози, может, кубинцы. Может, одним из них был настоящий Освальд. Во всяком случае, далласскую полицию напустил на Освальда мэр Кейбелл, чтобы снять подозрения с Хайделла. Документами полностью подтверждается, что...
      Когда пустили краткую сводку последних новостей, Пепси так усилила звук, что Щеголь умолк и тоже уставился на экран. На всякий случай девушка нажала кнопку "запись" на пульте видеомагнитофона.
      "После попытки убить Президента США сегодня утром в Бостоне пресс-корпус Белого дома удалили с территории особняка, служащих распустили по домам. Несмотря на официальное опровержение, весь день упорно ходили слухи насчет серьезного ранения Президента. Это подтверждается до сих пор необъяснимыми волнениями, которые подняли агенты секретной службы, когда сегодня в два часа дня приземлился "ВМФ-1".
      Меньше часа назад Президент неожиданно появился на северной лужайке. Камеры засняли главу государства, когда он, судя по всему, уговаривал неизвестного человека вылезти из фонтана..."
      На экране появился фонтан, рядом Президент. Неожиданно из воды выскочил человек в камуфляжной форме и повалил его. Дальнейшее виднелось на темной лужайке смутным пятном.
      "...Сообщают, что Президент в схватке не пострадал, а нападавший отправлен в неизвестное место, - продолжал диктор. - В настоящее время о состоянии Президента ничего не известно. Этот инцидент оживил слухи о заговоре с целью убить главу государства. Белый дом существование такого заговора полностью опровергает.
      Представитель кинорежиссера Харди Брикера в Голливуде сегодня заявил, что покушение на Президента поразительно напоминает Даллас, и призвал срочно принять закон, требующий опубликования все еще засекреченных..."
      - Усильте звук. Я хочу это послушать, - попросил Щеголь.
      Зазвонил телефон, и Пепси, наоборот, убавила громкость.
      - Да? - произнесла она в трубку.
      - Пепси Доббинс? - спросил приглушенный женский голос.
      - Да?
      - Я не могу представиться, но если хотите снять материал, который вернет вам расположение АТК, поезжайте в больницу Святой Елизаветы и скажите что хотели бы видеть Гилу Гинголда.
      В трубке послышались гудки.
      - Кто звонил? - поинтересовался Щеголь.
      - Не уверена, но, кажется. Первая леди. Иногда она тайком мне кое-что сообщает.
      - Что она сказала?
      - Что в больнице Святой Елизаветы находится Гила Гинголд.
      - Не слишком правдоподобно.
      - Не вам судить, - фыркнула Пепси. - Надевайте пиджак и берите камеру. Займемся этим.
      - Нельзя ли подождать? Я хотел послушать, что говорит Харди Брикер. Он мой кумир.
      - Заведите себе нового кумира.
      Когда зазвонил телефон, Гила Гинголд сидел за своим столом в Капитолии и решал, как окрасить кронозавра - в серо-зеленый цвет или зелено-серый. Кронозавры - громадные доисторические крокодилы, и никто знать не знает, какого они должны быть цвета.
      В кабинете он остался один, сотрудники его уже отправились по домам. Конгрессмен Гинголд и сам бы ушел, но дома была жена. Ей не нравилось его увлечение динозаврами. Она не захотела посмотреть "Парк Юрского периода" даже один раз, а Гила Гинголд смотрел целых шесть, не считая видеопросмотров. Когда фильм такой замечательный, видеопросмотры не в счет.
      Гила принялся открывать бутылку серо-зеленой эмали, но телефонная трель не умолкала. Решив, что его, наверное, домогается жена, конгрессмен из Джорджии отставил бутылку, пластикового кронозавра, которого собирал в свободное время, и поднял трубку.
      - Да? - настороженно спросил он.
      - Это Фред Флауэрс из отдела новостей Би-си-эн. Я звоню, чтобы проверить слухи, которые носятся по городу.
      - Какие слухи?
      - Что Гила Гинголд после инцидента в Белом доме находится на обследовании в больнице Святой Елизаветы.
      - Что за чушь! - заорал, подскочив, Гила Гинголд. - И мое имя произносится со звонким "г". Не "Хила". Хила - это испанская ящерица. Я Гила.
      - Вы Гила Гинголд?
      - Гила! Звонкое "г", черт побери!
      - Говорят, вы укусили Президента за лодыжку. Что можете сказать по этому поводу?
      - Этого никогда не бывало, стегозавр вы этакий! - заорал Гинголд.
      - Тогда почему вас отправили в больницу Святой Елизаветы? Как утверждают слухи.
      - Идиот! - огрызнулся Гила Гинголд, швырнул трубку и схватил пальто. Он настолько вышел из себя, что сбил на пол пластикового кронозавра и даже не заметил. Конгрессмен хлопнул дверью, и все пластиковые тираннозавры, аллозавры и велосирапторы на полках разом вздрогнули.
      В больнице Святой Елизаветы никто из руководителей с Пепси Доббинс разговаривать не захотел.
      - Вы отрицаете, что Гила Гинголд здесь? - не отставала она. - Имейте в виду, камера включена.
      Они находились в кабинете официального представителя больницы. Стоявший позади журналистки Щеголь Фезерстоун смотрел в видоискатель аппарата и надеялся, что нажимает нужную кнопку.
      - Я не подтверждаю и не отрицаю этого, - отозвался представитель.
      - Это не ответ.
      Позади них появился какой-то мужчина, громко стучавший каблуками при ходьбе, и требовательно спросил:
      - Кто здесь главный?
      Пепси узнала голос и обернулась. Увидев лицо Гилы Гинголда, побагровевшее от гнева под белой копной волос, она толкнула Щеголя в бок и прошипела:
      - Снимайте все, что происходит!
      Потом поднесла микрофон к багровому лицу и спросила:
      - Конгрессмен Гинголд, как вы относитесь к слухам, будто вас увезли сегодня вечером из Белого дома после неудачного покушения на жизнь Президента?
      - Я категорически отвергаю подобные выдумки! - негодующе прогремел Гинголд.
      Пепси повернулась к представителю больницы.
      - Очевидно, конгрессмен Гинголд не был сюда помещен. Почему же вы отказались опровергнуть этот слух?
      На лице представителя отразилось смятение.
      - Но... но он здесь.
      - Проводите меня к нему, - потребовал Гинголд.
      - Сюда, конгрессмен, - пригласил представитель.
      - Мы тоже! - торжествующе заявила Пепси.
      - Нет, - возразил на ходу представитель.
      - Конгрессмен, только с помощью видеозаписи вы сможете опровергнуть злобные, порочащие вас слухи, - тяжело дыша, сказала журналистка, летя за Гинголдом по безупречно чистым коридорам.
      - Держитесь рядом со мной, - отрывисто произнес Гинголд.
      В особом отделении на четвертом этаже их провели в особую палату, где под воздействием снотворного спал на животе какой-то человек, свесив руки по сторонам койки.
      - Мы переворачиваем его на спину, - пожаловался санитар, - а он опять плюхается на живот.
      Гила Гинголд широким шагом подошел к лежащему пациенту и приподнял его голову за густые волосы.
      - Это не я.
      - Очень на вас похож, - удивилась Пепси.
      - Я красивее. Намного.
      - Может, это ваш брат?
      - У меня нет братьев, и я требую, чтобы больница Святой Елизаветы немедленно выступила с заявлением, категорически опровергающим слух, будто я доставлен сюда на обследование.
      - Судя по этой карточке, здесь лежите вы, - сказала Пепси, указав на изножье кровати. - Видите, написано "Гила Гинголд".
      - Я добьюсь закрытия больницы, но не позволю предать гласности подобное оскорбление! - заметил конгрессмен.
      - Секретная служба запретила нам давать сведения об этом пациенте, промямлил, заикаясь, представитель.
      - Кое-кто поплатится за это!
      Подняв микрофон. Пепси спросила:
      - Конгрессмен, вы не хотите сделать официальное заявление?
      - Хочу, черт возьми! - зарычал Гила Гинголд, повернувшись так, что прекрасно вошел в кадр с Пепси Доббинс.
      Тут вбежали двое агентов секретной службы и повалили Гинголда на пол.
      - Как ты освободился, черт побери? - проворчал один.
      - Скажи им, что я настоящий Гинголд! - крикнул Гила, борясь с ними на полу.
      Пепси обернулась к Щеголю и прошипела:
      - Успели заснять?
      - Да.
      - Прекрасно. - И повысив голос, сказала: - Вы схватили не того Гинголда. Тот по-прежнему на койке.
      Спящий Гила Гинголд шевелил руками и ногами так, будто плыл во сне через озеро.
      Потребовалось двадцать минут, чтобы все выяснить. К тому времени Пепси была на седьмом небе от радости. У нее отснята целая пленка, и в одиннадцать часов фильм должен был пойти в эфир!
      Громогласные отрицания Гилы Гинголда прокатились в одиннадцатичасовых новостях по всей стране. Их видел весь официальный Вашингтон.
      Первая леди в Белом доме выругалась:
      - Черт!
      В своей нью-йоркской квартире, подскочив на месте, Трэш Лимбергер вскричал:
      - Вашингтон, я иду!
      А в подвале Белого дома, на командном пункте секретной службы началось столпотворение.
      Глава 20
      Директор секретной службы терпеть не мог замалчивания. В его обязанности не входило утаивать информацию от своего начальника. Президента. Но тут случай особый. Дело касалось не только его должности. На карту была поставлена честь ведомства.
      Киллер в ветровке контрснайпера секретной службы пытался убить Президента Соединенных Штатов и сам был застрелен из служебного "дельта-элит". Все очень походило на Даллас.
      Если к покушению на Президента хоть как-то причастна секретная служба, то, значит, всем грозила отставка. Черт, то же самое чуть не случилось после Далласа. Об этом знали все агенты. То был самый черный час секретной службы, событие, которое не давало охранникам покоя и наяву, и в самом глубоком сне.
      Поэтому когда на командном пункте в подвале Белого дома появился Президент с тремя самыми странными людьми, каких только видел в своей жизни директор, мозги последнего заработали с невероятной быстротой.
      - Мы все еще обрабатываем поступающие сведения, - поспешно сказал он.
      Услышав пищание факса, подскочил один из агентов и схватил с панели бумагу. Глянул в нее и сильно побледнел.
      - Какое-нибудь осложнение? - кислым голосом спросил седой человек в сером костюме и темных очках.
      - А вы кто?
      - Смит. Особый агент секретной службы. В отставке.
      - Он согласился вернуться, чтобы выручить нас, - пояснил Президент.
      - Вернуться? Где вы служили?
      - В Далласе.
      Директор с трудом сглотнул, надеясь, что никто этого не заметил. Неужели подозревают? Если заподозрили истину, всему конец.
      - Это особый агент Римо Иствуд, а это Чиун, эксперт по ассасинам.
      - Вы?! - произнес директор, глядя на маленького азиата в белом с золотом кимоно и темных очках.
      - Откройте нам все, что знаете, - произнес тот.
      - Может, начать с видеозаписи двух инцидентов здесь, в Вашингтоне? Директор тотчас повернулся и произнес: - Джек!
      Джек Мерта вставил кассету в видеомагнитофон и все сгрудились у экрана.
      - Для облегчения анализа мы собрали записи с разных мониторов, смотрите сами.
      На экране калейдоскопически замелькали агенты, бегущие со всех сторон, чтобы схватить проворного черно-белого кота, очень похожего на Гетрика. Казалось бы, смешно, но загнанный в кольцо кот начал бросаться на людей.
      - Сперва он вел себя как обычный кот, - комментировал директор, - потом вдруг обернулся настоящим львом.
      На пленке было запечатлено, как он набрасывался на двух агентов, прыгал, хватал зубами за горло и повисал, словно хотел одним лишь своим упорством свалить жертвы на землю.
      - Тут он как будто пытается утащить особого агента Рейнолдса, но у него не хватает сил, - пояснил директор.
      Дальше пошли еще более хаотичные кадры, но на них были ясно видны отчаянные попытки агентов схватить бешеного кота, покуда он не добрался до главы государства.
      - Как видите, мистер Президент, - произнес директор, когда запись кончилась, - наряд Белого дома усердно старался спасти вас от бешеного на первый взгляд животного.
      Президент, казалось, все еще сомневается. Агент Иствуд обратился к маленькому азиату Чиуну:
      - Что ты думаешь?
      - Думаю, тигром.
      - Что-что?
      - Не львом. Тигром. Этот кот думал, что он тигр.
      - Почему вы так решили? - поинтересовался Президент.
      - Если б кот думал, что он лев, он кусал бы людей за крестец, чтобы повалить их. А он смыкал зубы на горле. Так валит добычу тигр. Поэтому он был не львом, а тигром.
      Все недоуменно посмотрели на маленького человечка.
      - Но ведь это обычный кот, - хмыкнул директор.
      - Родился-то он котом, - ответил Чиун, - но погиб тигром.
      Никто не мог ничего добавить, поэтому директор жестом велел пустить другую пленку.
      Поскольку тогда уже стемнело и съемку вели с помощью приборов ночного видения, изображение получилось зернистым, зеленовато-черным.
      Впрочем, можно было разглядеть, как существо, похожее на Гилу Гинголда, преследует агентов на лужайке Белого дома, а потом набрасывается на Президента. Не поднимаясь с четверенек.
      Когда Президент упал, оба изображения слились.
      - Я насчитал двух лишних людей. - Директор наморщил лоб.
      - Это тени, - отозвался Смит, поглядев на Римо и Чиуна.
      - Нет. Прокрутите пленку снова.
      - Не надо, - вмешался Президент. - Уничтожьте ее. Сомневаюсь, что на ней заснят чей-то звездный час.
      Наступило неловкое молчание.
      - Конгрессмен Гинголд, - заговорил директор, - находится на обследовании. Возможно, через несколько дней что-то прояснится.
      Особый агент Иствуд снова спросил напарника:
      - Что думаешь?
      - Это был не человек, - ответил Чиун. - А песчаный червь.
      - Что за песчаный червь?
      - Древние египтяне называли их песчаными червями. Едва вылупившись из яиц, они выползали из песчаных берегов Нила, здорово смахивая на оживший песок.
      - И все равно я не понял, что такое песчаный червь, - сказал Римо.
      - В одних странах их называют аллигаторами, в других - крокодилами.
      Джек Мерта щелкнул пальцами.
      - Вот-вот! А я никак не мог определить, кого он мне напоминает. Гила напоминал аллигатора, - и прокрутил снова часть пленки. - Видите, как он вылезает из фонтана? Так бегают аллигаторы.
      - То есть он хотел утащить меня зубами в фонтан? - испугался Президент.
      - Так они убивают добычу. Утащат под воду и держат там, пока она не утонет.
      Президент конвульсивно содрогнулся.
      - Что заставило Гилу Гинголда думать, что он аллигатор? - спросил особый агент в отставке Смит.
      - То же самое зло, которое убедило простого кота, что он тигр.
      - Хотелось бы мне посмотреть на этого кота, - произнес Смит.
      Кота принесли из лаборатории ФБР в клетке для переноски. Он уже стал коченеть.
      - Очень уж похож на Гетрика, - угрюмо обронил Президент.
      - Говорил я - мы нашли доказательство того, что этот кот был окрашен под Гетрика? - небрежно спросил директор.
      - Нет, - строгим тоном ответил глава государства.
      - Собственно говоря, это обнаружила криминалистическая лаборатория ФБР, - торопливо добавил директор. - Нам сюда поступает столько материала, что мы тут же отправляем его на "фабрику фантазий" для анализа.
      - На "фабрику фантазий"? - переспросил Президент.
      - В разведотдел секретной службы. Этим людям нет равных. Они рассмотрят все мыслимые ситуации. И если из всех этих событий можно извлечь какой-то смысл, извлекут.
      Особый агент Смит вытащил из клетки дохлого кота и стал прощупывать шерсть пальцами. На затылке, где мех был черным, рука его задержалась, и он стал раздвигать шерстинки.
      - Обнаружили что-то, Смит? - спросил Президент.
      - Шрам. Совершенно круглый.
      Все подошли посмотреть. Шрам оказался величиной с десятицентовую монету.
      - Похож на хирургический, - пробормотал Римо.
      - Эксперты ФБР его не заметили, - сказал Смит.
      - Позор им, - самодовольно заявил директор.
      Глава КЮРЕ поднял взгляд.
      - Где ошейник кота?
      - Должно быть, у экспертов.
      - Надо его осмотреть.
      - Это сейчас наверняка делается, - заявил директор, раскачиваясь из стороны в сторону. Пока все шло гладко. Большинство шишек валилось на ФБР.
      - Надо поискать такой же хирургический шрам и на голове Гилы Гинголда, - произнес Смит.
      - Что?!
      - Если шрам обнаружат, он послужит неопровержимой уликой существования заговора с целью убить Президента.
      - Не стоит забегать вперед. У нас нет никаких фактов, указывающих на существование такого заговора. Ни в Бостоне. Ни в Вашингтоне. По крайней мере официально нет.
      - Что значит - официально? - спросил Президент.
      Директор потерял самообладание.
      - Это значит, сэр, что секретная служба занимается своим делом, но не поднимает ложной тревоги. И не мешайте мне вести расследование намеками на отставку!
      - Не разговаривайте со мной в таком тоне, - предупредил крохотный Чиун.
      - Я обращался к Смиту.
      - И со Смитом тоже.
      Директор, как гора, навис над маленьким азиатом.
      - Кто сделал вас такой важной персоной?
      - Стоящий надо мной повелитель.
      Не успел директор снова открыть рот, как Президент обратил внимание на телевизор. Он оставался включенным и был настроен на вещательный канал. Экран теперь заполняло кирпично-красное лицо Гилы Гинголда. Надпись в верхнем углу гласила: "Прямой эфир".
      - Как он оказался в прямом эфире?! - выпалил Президент.
      - Почему он не в больнице Святой Елизаветы? - прошептал директор секретной службы.
      Один из агентов увеличил громкость.
      - ...требую, чтобы Белый дом принес официальное извинение за распространение заведомо ложного слуха о том, что меня поместили в психиатрическую больницу. Это явная, вопиющая попытка меня дискредитировать.
      Объектив камеры переместился к больничной койке, на которой ничком лежал какой-то человек.
      - Кто из них кто? - спросил Президент.
      - На животе лежит песчаный червь, - ответил Чиун. - Думает, что греется на солнце.
      Камера вернулась к раскрасневшемуся лицу Гилы Гинголда, и находившаяся за кадром Пепси Доббинс задала вопрос:
      - Конгрессмен, как думаете, почему Белый дом хотел убедить общественность, будто сегодня вечером вы набросились на Президента?
      - Очевидно, главным мотивом послужили мои успешные усилия возглавить в Конгрессе борьбу против программы всеобщего здравоохранения.
      - Не назовете ли конкретные фамилии?
      - Нет. Однако все знают, что заправилой в программе всеобщего здравоохранения является Первая леди.
      - Спасибо, конгрессмен Гинголд.
      Пепси Доббинс повернулась к камере и почти заслонила собой Гилу Гинголда.
      - Сегодня вечером весь Вашингтон задается вопросом, наступил ли в политической склоке из-за всеобщего здравоохранения новый спад, или же она перешла в открытую войну?
      Послышался голос находившегося за экраном ведущего.
      - Пепси, во-первых, поздравляю с возвращением в отдел новостей АТК.
      - Спасибо.
      - Во-вторых, что можете добавить к бостонскому аспекту этой истории?
      - Никакого бостонского аспекта нет, - прошипел директор секретной службы.
      Но тут Пепси Доббинс произнесла слова, от которых у него началось дикое головокружение.
      - Эти сведения получены мной от источника в секретной службе. Винтовка, из которой сегодня ветром пытались застрелить Президента, "манлихер-каркано", калибр шесть с половиной, серийный номер эс двадцать семь шестьдесят шесть. Та самая из которой был убит президент Кеннеди в городе Далласе, штат Техас, более тридцати лет назад.
      - Пепси, это ошеломляющее известие! И какие же выводы?
      - Это значит, - ответила журналистка, сверкая кошачьими глазами, - что я могу стать новым Стейнвеем. Или Стейнуордом. Ты знаешь.
      - Я спрашиваю, - настаивал ведущий, - что это значит в свете уже сказанного?
      - Что существует откровенный заговор с целью убить Президента и корни его уходят в шестидесятые годы.
      На командном пункте секретной службы в подвале Белого дома все головы обратились к директору, все разом посмотрели на него. Безрадостными взглядами. Директору сочувствовали. Он подумал, что и его взгляд наверняка в высшей степени безрадостен.
      Поступивший факс объявил о себе пронзительными гудками, и, когда Смит небрежно потянулся за ним, у директора едва не оборвалось сердце.
      - Тут сказано, - объявил Смит, - что ФБР обнаружило в картотеке отпечатки пальцев того, кто пытался застрелить Президента.
      Все вокруг затаили дыхание.
      - Принадлежат они Ли Харви Освальду.
      Глава 21
      - Невероятно, - воскликнул глава КЮРЕ, когда Римо подал ему очередной, еще теплый факс.
      Было три часа ночи. Смит вот уже несколько часов анализировал сведения из Бостона, из больницы Святой Елизаветы и других объектов расследования.
      - Разобрались? - поинтересовался Президент Соединенных Штатов.
      - Ничего не понимаю, - признался Смит.
      Римо с Чиуном праздно сидели возле двери. Если кто-нибудь стучал, ему велели убираться подобру-поздорову.
      - Это помощник начальника наряда Мерта, - послышался нервозный голос. Директор спрашивает, нужна ли вам еще эта комната.
      - Мы не закончим, пока не подаст голос Первая леди, - ответил Чиун.
      - То есть толстая, - поправил Римо.
      Кореец пожал плечами, словно разница между тем и другим совершенно несущественна.
      - Уходи, - бросил Президент.
      Харолд В. Смит откинулся на спинку кресла; сняв очки без оправы, протер покрасневшие глаза. Лицо его было гораздо серее обычного, что свидетельствовало о крайней усталости.
      - Мистер Президент, - наконец заговорил он, - могу лишь высказать свои соображения.
      - Слушаю, - отозвался глава государства.
      - На теле человека, который выдавал себя за Алека Джеймса Хайделла, обнаружены шрамы, идентичные шрамам Освальда. Отпечатки их пальцев совпадают. Винтовка идентична оружию Освальда.
      - Значит, убить меня пытался Освальд?
      - Необязательно. Винтовка идентична, но это копия. Настоящая винтовка Освальда находится в Национальном архиве с шестидесятых годов. Это наводит на мысль, что ассасин тоже мог быть копией.
      - А что, если это были настоящий Освальд или настоящий Хайделл?
      - Маловероятно, сэр. Смотрите. В этом причудливом сплетении обстоятельств все были копиями. Копия Освальда. Копия Гинголда. Даже копия Гетрика.
      - Не значит ли это, что люди, убившие Кеннеди пытаются убить и меня?
      - Говорить об этом с уверенностью еще слишком рано. Однако смотрите, хотя этому Хайделлу примерно столько же лет, сколько было бы сейчас Освальду, его убийца, копия Джека Руби, которого в Бостоне опознали как бармена Бада Коггинса, моложе, чем был Руби в шестьдесят третьем.
      - Не понимаю, о чем вы, - поспешно произнес Президент.
      - Копию Руби - Коггинса - видели едущим к Массачусетскому университету в шлеме ВР. Тот же шлем был на нем, когда он застрелил Хайделла. Бостонское отделение секретной службы сообщает, что вмонтированная внутри миниатюрная камера передавала в так называемые наглазники то, на что этот человек обращал взгляд. То есть видел-то он происходящее в действительности, но думал, что находится в виртуальной реальности.
      - Чепуха какая-то, - заключил Президент.
      - Наоборот, очень разумно. В кармане этого человека обнаружилось приглашение участвовать в особой игре ВР. Обратного адреса на пригласительном письме нет. Только телефонный номер. Очевидно, позвонив по этому номеру, он получил шлем и машину, которую агенты нашли в университетском гараже. Компания называлась "Джонт системз". Такой компании не зарегистрировано, мистер Президент. А телефонный номер - номер автомобильной сотовой связи.
      - Кажется, опять ничего не понимаю.
      - Судя по приглашению, игра, в которую играл Бад Коггинс, называлась "Руби".
      - Господи!
      - Бад Коггинс был простофилей. Известным любителем электронных игр, без семьи и почти без друзей. Его хитростью вынудили убить Алека Джеймса Хайделла. Выбор пал на него благодаря сноровке в этих играх и сходству с Джеком Руби. Подвернись под руку какой-нибудь другой Руби, постарше, но способный справиться с этим делом, - вне всякого сомнения, пригласили бы его. Однако самые высокие шансы на успех оказались у Бада Коггинса.
      - Но зачем было убивать нескольких первоклассных агентов секретной службы?..
      - Он думал, что это игра. Эта мысль и очень быстрая реакция обеспечили ему перевес над агентами. Те не могли стрелять, не выяснив, кто перед ними. Коггинс стрелял первым и вопросов не задавал. Думал, что это игра и за мелкие ошибки в ней смертная казнь не предусматривается.
      Последнее сообщение Президент переваривал молча.
      - Теперь мы знаем, что на голове двойника Гилы Гинголда обнаружен круглый хирургический шрам - результат трепанации, - такой же, как у двойника Гетрика. Только шрамы и связывают между собой эти два инцидента, а стрельба в Бостоне к ним отношения не имеет. Тем не менее, я считаю, что все три случая что-то роднит.
      - Что именно?
      - Умелое использование копий.
      - Логично, - согласился Римо.
      - Но кто же пытался меня убить?
      - Уверяю вас, мистер Президент, все эти попытки были несерьезными.
      - Как?!
      - Операция эта - если ее можно так назвать - спланирована и организована превосходно. И каждый, кто знаком с методами работы секретной службы - а руководитель операции явно ознакомился с ними, - должен знать, что выходите вы из президентского лимузина не первым. Затем вероятность того, что в вас вцепится двойник Гетрика, была невелика. Точно так же мнимый Гинголд не мог нанести вам смертельной раны.
      - То есть на самом деле никто не пытался меня убить?
      - Пока никто. Вас определенно пытаются запугать или дискредитировать.
      - Но как же так?..
      - Единственная улика, притом явно оставленная нарочно, обнаружена на гильзе от пули, которая сразила особого агента Крэнделла.
      - Крэнделла?
      - Это тот человек, который погиб за вас в Бостоне.
      - Впервые слышу его фамилию, - спокойно произнес Президент.
      Харолд В. Смит взял со стола прозрачную коробку и подал ему.
      - Осмотрите инициалы на стреляной гильзе.
      Президент наклонил коробку, гильза перекатилась, и стали видны нацарапанные буквы.
      - Эр икс? - пробормотал он. - Кто это?
      - Эти инициалы вам ничего не говорят?
      - Нет.
      - Может, это не инициалы? - задумчиво протянул Смит.
      - Тогда что же?
      - Первое, что приходит в голову: эр икс - сокращенное обозначение рецепта.
      Президент изменился в лице.
      - Медицинское сообщество?
      - Своеобразное предостережение от тех, кто хочет внушить вам такую мысль. Смотрите, мистер Президент. Когда была совершена первая попытка, вы находились в Бостоне возле библиотеки имени Кеннеди, собирались говорить о здравоохранении. Гильза и винтовка оставлены умышленно. Президентом Кеннеди вы очень восхищаетесь. Совершенно ясно, что немало сил и средств вложено в то, чтобы предостеречь вас.
      - Отступись от здравоохранения или попадешь, как Кеннеди, на Арлингтонское кладбище? - отважился высказать догадку глава государства.
      - Думаю так, мистер Президент.
      - Но я не отступлюсь.
      - Ничего другого я и не ожидал. Однако поймите, человек, который организовал эти нападения, может ужесточить тактику.
      - Куда же еще ужесточать? Он уже трижды пытался меня убить.
      - Ужесточить, чтобы добиться успеха.
      Президент сглотнул.
      Раздался громкий стук в дверь, затем пронзительный женский голос:
      - Что там творится? Смотри, если ты с другой женщиной, на сей раз в тебя полетит не только лампа!
      - Иду, дорогая, - поднимаясь, сказал Президент.
      - Конец, - заключил Чиун.
      - А? - очнулся Римо.
      - Первая леди подала голос.
      Глава 22
      В джорджтаунской квартире Пепси Доббинс среди ночи зазвонил телефон. Пепси проснулась, услышала чей-то голос и пробормотала:
      - Алло?
      Голос не замолкал, а телефон продолжал звонить. Журналистка тряхнула затуманенной головой и поняла, что у нее включен магнитофон и оттуда доносится голос Щеголя Фезерстоуна.
      - ...с другой стороны, если существовало двое Освальдов, подмена была сделана, когда Освальд находился на авиабазе в Японии.
      Пепси нажала кнопку "стоп" и сняла телефонную трубку.
      - Пепси Доббинс? - раздался чей-то мягкий голос.
      - Да.
      - Прошлое - это пролог.
      - Что-что?
      - Вы оказались в центре самой громкой сенсации двадцатого века.
      - Точь-в-точь мои слова.
      - И я способен вам помочь.
      - Да? - произнесла Пепси, усаживаясь в кровати. И на всякий случай включила магнитофон в корпусе телефона на запись.
      - За Президентом охотятся те же люди, которые сделали мученика из Кеннеди.
      - Кто? Кто это? Скажите!
      - Господствующая верхушка.
      - Разве господствует не Президент? В наше-то время...
      - Я имею в виду инфраверхушку. Тайные люди в тайных кабинетах творят тайные дела. Иногда они работают на военно-промышленный комплекс. Иногда сажают бюрократов на невысокие должности. Иногда в Конгресс.
      Девушка нахмурилась.
      - Кто это на сей раз?
      - Медицинско-промышленный комплекс.
      - Медицинско...
      - Они оставили улику. Вы должны отыскать ее и показать всему миру. Возможно, если мир обо всем узнает, Президента можно будет спасти от невольного мученичества.
      - Кто вы?
      - Называйте меня Режиссер.
      - Какой еще режиссер?
      - Взамен я от вас кое-что потребую.
      - Что именно?
      - Весь отснятый материал.
      - Вы случайно не из Си-эн-эн? - спросила Пепси.
      Но в трубке уже послышались гудки.
      Доктор Харолд В. Смит проснулся в обставленной мебелью красного дерева спальне Линкольна. Такой привилегией раньше он не пользовался. Даже по приглашению Президента, который сделал его главой КЮРЕ.
      При других обстоятельствах этой привилегии Смит ни за что бы не принял. Но угроза Президенту была реальной, а секретная служба действовала в лучшем случае неумело.
      Легенда, будто он отставной агент секретной службы, представлялась безупречной. Никто и заподозрить не мог в нем директора санатория "Фолкрофт".
      Пробудился Смит на рассвете и позволил себе минутную роскошь насладиться впечатлениями от спальни Линкольна. Сюда для разговора с ним приходили семеро президентов. Общая тональность комнаты была красной, и потому нисколько не удивительно, что телефон в кабинете Смита тоже был красным.
      Из любопытства шеф КЮРЕ открыл ящик тумбочки, где стоял телефон прямой связи с Фолкрофтом. Этот тоже оказался красным. Смит снял трубку. Линия не работала. Когда нынешняя миссия завершится, первым делом нужно будет восстановить ее.
      Смит уже собирался подняться с большой кровати, как кто-то дважды постучал в дверь.
      - Да? - произнес он.
      Дверь открылась, и, к полнейшему ужасу Харолда В. Смита, в бирюзовом платье от Донны Каран вошла Первая леди.
      - Вы Смит? - спросила она.
      Он заколебался. Потом, вспомнив о своей легенде, ответил:
      - Да.
      - Из КЮРЕ?
      Глаза Смита расширились.
      - Не понимаю, о чем вы.
      Первая леди, постукивая каблучками, приблизилась к кровати. Харолд В. Смит благопристойно натянул одеяло на подбородок.
      - Кто вы?
      - Мадам, это вас не касается.
      - Муж говорит, вы из секретной службы.
      - Собственно говоря, я в отставке, - отозвался Смит.
      - А те двое, что стояли у дверей моей спальни, охраняя нас, тоже агенты секретной службы?
      - Да.
      Голубые глаза Первой леди сверкнули, как лазер.
      - Если хоть кто-то из вас состоит там, то я Бесси Трумэн.
      Смит промолчал.
      - Знаете, что маленький человечек в кимоно сказал мне сегодня утром?
      - Не знаю, - ответил Смит.
      - Предложил убить каждого, кто встанет между мной и, как он выразился, орлиным троном в обмен на королевство Гавайи.
      - Вы наверняка неправильно его поняли.
      - Вас он называл императором Смитом, а Президента - марионеткой.
      - Чепуха какая-то.
      - Если он и марионетка, то моя. Понимаете?
      - Да, - ответил Смит. - Понимаю.
      И Первая леди стремительно вышла.
      Торопливо одевшись, Смит поспешил в западное крыло Белого дома, к Овальному кабинету. Странно, конечно, было шагать так вот запросто по этим светлым коридорам, но и времена настали странные.
      Перед белой дверью в сером костюме и темных очках застыл Римо Уильямс.
      - Черт побери, - проворчал он, увидев Смита. - Я много лет не носил костюмов и теперь вспомнил почему.
      - Почему же?
      - Они вызывают зуд.
      - Для этой миссии очень важно, чтобы ты походил на агента секретной службы. Я должен поговорить с Президентом. Он один?
      - Нет. Чиун по своему обыкновению пытается его во что-то втянуть.
      - Господи! - вздохнул Смит и постучал в дверь. - Мистер Президент, мне надо с вами поговорить.
      Гнусавый голос ответил:
      - Войдите.
      Харолд В. Смит вошел в Овальный кабинет. Увидел, что интерьер его оформлен по-новому, и сморщил нос, недовольный нарушением традиций. Потом обратил внимание на письменный стол, сделанный из досок с британского военного корабля "Решительный", - тот самый, за которым сидел Кеннеди, когда Смит познакомился с ним более тридцати лет назад. Шеф КЮРЕ читал, что Линдон Джонсон убрал его из Белого дома. И теперь, много лет спустя, вид этого стола потряс Смита. Он отогнал нахлынувшие воспоминания и громко откашлялся.
      Увидев его. Президент повеселел и приглашающе помахал рукой.
      - Смит! Идите к нам.
      Президент сидел у стола, посреди синего ковра на вышитой золотом большой президентской печати. Мастер Синанджу восседал напротив, блистая золотым шитьем на шелковом кимоно.
      - Не лучше ли вам сесть за стол, мистер Президент? - спросил Смит.
      - Сидя на полу, он представляет собой не столь уязвимую мишень, ответил Чиун.
      - К тому же так удобнее, - добавил глава государства.
      Смит откашлялся.
      - Мне только что нанесла визит Первая леди.
      - Не обращайте на нее внимания. Она считает себя сопрезидентом. Не успели мы сюда въехать, как она захватила половину западного крыла.
      - Она поинтересовалась, не Смит ли я.
      - А что тут такого? Вы и есть Смит.
      - Смит из КЮРЕ, - с нажимом продолжил Харолд В. Смит. - Мистер Президент, я требую объяснений.
      - А, ерунда. Не расстраивайтесь. Она знает только то, что вы человек, который иногда со мной созванивается.
      - Даете слово, что не говорили ей об организации?
      - Даже не заикался. Кстати, вы не пробовали делать дыхательные упражнения, которые показывает мне мой добрый друг Чиун?
      - Нет, не пробовал.
      - После них чувствуешь себя великолепно. Знаете, я даже не испытываю желания перекусить после завтрака.
      - Прекрасно, мистер Президент, - сдержанно отозвался Смит.
      - И у него есть идея, которая мне очень нравится.
      - Какая? - спросил шеф КЮРЕ с легкой озабоченностью.
      - Чиун полагает, что секретная служба нам, в сущности, ни к чему.
      - Когда в вашем распоряжении самые лучшие, - великодушно произнес кореец, - все остальные излишни.
      Президент широко улыбнулся.
      - Готов с этим согласиться.
      - Я прошу только об одной милости, - вкрадчиво сказал Чиун. - Это сущий пустяк.
      - И какой же?
      Смит подавил стон.
      - Я много лет трудился для этой страны вместе со своим учеником Римо.
      - Америка высоко ценит вашу преданность.
      - Преданность до сих пор оплачивалась золотом.
      - Понимаю.
      - Золото - вещь хорошая. Но я старик, прожил больше восьмидесяти лет. И очень хочу получить символ уважения, которого ни одному мастеру - даже Великому Вангу - не давал ни один император.
      - Так скажите же, что это за символ!
      - Ни один фараон, ни один халиф, ни один эмир прошлых времен не предлагали этого мастерам Синанджу.
      - Я слушаю.
      Чиун поднял палец и заулыбался.
      - Милость, о которой я прошу, - это всеобщее здравоохранение.
      - Я сейчас работаю над этой проблемой. Года через два мы, видимо, попытаемся снова протолкнуть ее через Конгресс.
      Чиун покачал старческой головой.
      - До ваших конгрессов мне дела нет. Я только хочу, чтобы мы с учеником имели соответствующее медицинское обслуживание за нашу опасную службу.
      - Смит, позаботьтесь об этом.
      - Хорошо, мистер Президент, - ответил Смит довольный тем, что мастер Синанджу не попросил ничего невыполнимого, например, столицу какого-нибудь штата в личное пользование.
      На столе неожиданно зазвонил телефон, и Президент снял трубку.
      - Что такое? - весело спросил он.
      Слушал он внимательно. Веселое настроение вмиг улетучилось.
      - Только этого мне не хватало, - произнес Президент упавшим голосом. Спасибо, Джордж.
      И повернулся к Харолду В. Смиту.
      - У нас и так полно неприятностей, а тут еще этот брюхан Трэш Лимбергер прилетел сыпать соль на раны!
      - Скажите только слово, и его голова украсит ваш самый высокий флагшток! - воскликнул Чиун.
      Президент повеселел.
      - Правда?
      - Я ни в коем случае не допущу ничего подобного, - торопливо отозвался глава КЮРЕ.
      - Может, пусть слегка припугнет его?
      Кореец склонил свою старческую голову.
      - Я вам вечный слуга, о щедрый дарователь всеобщего здравоохранения!
      - Мистер Президент, - вмешался Смит, - я категорически против. Римо с Чиуном нужны нам, чтобы искать человека или организацию, в общем, тех, кто покушался на вашу жизнь. К тому же необоснованная трата их времени противоречит оперативным нормам КЮРЕ.
      - Ерунда, - отмахнулся Президент Соединенных Штатов. И обратился к мастеру Синанджу: - Так чем же еще я напоминаю вам императора Нерона?..
      Глава 23
      Трэш Лимбергер плюхнулся своими тремястами с лишним фунтами в прочное вращающееся кресло радиофургона, стоявшего на бетонной площадке перед Капитолием.
      Потом громко откашлялся.
      Коди Кастер, его помощница, подала сигнал, тотчас вспыхнула красная надпись "Идет передача". Трэш подался к микрофону и загремел глубоким басом:
      - Трэш Лимбергер из оккупированного Вашингтона, радиостанция "Говори правду". Привет, друзья. Мы решили рискнуть и донести до вас истину. Что-то подгнило в Белом доме, и надо добраться до сути случившегося. Давайте начнем с обманчиво простых вопросов.
      Трэш ударил маленьким деревянным молотком по колокольчику.
      - Почему Белый дом развязал клеветническую кампанию против моего доброго друга и поборника справедливости, досточтимого конгрессмена из Джорджии Гилы Гинголда?
      Последовал еще один удар по колокольчику.
      - Почему Президент отказался выступить публично после мнимого обратите на это внимание - мнимого вчерашнего покушения на его жизнь?
      Трэш ударил по колокольчику в третий раз.
      - Так ли все обстоит, как кажется? Так вот, друзья мои, если вы хоть что-то смыслите в вашингтонской политике, то сами понимаете, что нет.
      Колокольчик звякнул снова.
      - Президент потерпел полный крах со своими планами относительно здравоохранения. Это знаете вы, это знает он. И что самое главное, знает Первая леди.
      Трэш придал голосу доверительную интонацию.
      - Предположим - просто предположим, заметьте, - что Президент, стремясь возродить свой обреченный план реформы здравоохранения, старается вызвать хоть немного сочувствия. Нет, я не утверждаю, что ради этого был принесен в жертву агент секретной службы - бывают несчастные случаи, - но давайте обратим внимание на следующие неопровержимые факты.
      Во-первых, Президент вернулся в Белый дом, и оттуда стали всех выпроваживать. Первым делом - пресс-корпус. Вышвырнули на улицу, словно мусор.
      Как правило, глава государства стремится уверить страну, что с ним все в порядке. В противном случае - не все.
      Почему Президент не выходит, "не кажет" лица? Боится? Произошел государственный переворот? Является ли неуклюжая попытка опорочить доброе имя конгрессмена Гинголда дымовой завесой для сокрытия происходящего на самом деле? Мы на станции ГП задаем эти вопросы не просто ради того, чтобы услышать свой сладкозвучный голос, но прежде всего ради того, чтобы добыть холодные, жестокие факты. Именно с этой целью я бросаю Президенту вызов покажитесь американскому народу, докажите, что Овальный кабинет занимаете действительно вы, а не какой-то ваш нечестивый двойник. Если у Президента появится желание позвонить нам, мы предоставим ему эфир. А пока жду звонков - выскажите свое мнение относительно этого последнего, осмелюсь сказать, очковтирательства. Пожалуйста, первый абонент.
      - Трэш, - послышался хриплый голос.
      - Да?
      - Узнаете меня?
      - Голос и в самом деле подозрительно похож на президентский, - признал Трэш со смешком. - Как и у полудюжины современных эстрадных комиков.
      Хриплый голос стал резким.
      - Трэш! Пошел сам знаешь куда.
      - Это, разумеется, не глава исполнительной власти, - прокомментировал Лимбергер. - Тем не менее призываем его позвонить нам.
      В Овальном кабинете Президент Соединенных Штатов положил трубку.
      - Мне давно хотелось это сделать! - воскликнул он, с силой ударив стоявшую на столе сувенирную куклу.
      Харолд В. Смит смущенно откашлялся.
      - Мистер Президент, тактичность этого высказывания сомнительна.
      - Шутите? Слышали в вы, как этот пустозвон честит моих жену и дочь. Не скрою, мне хотелось бы выступить в его дурацкой программе и сказать все, что я о нем думаю.
      Из стоявшего на столе приемника по-прежнему доносился громкий голос Трэша Лимбергера.
      - Наш следующий абонент звонит из округа Колумбия. Итак, что думаете вы?
      - Думаю, медицинско-промышленный комплекс намерен убить Президента, произнес чей-то вкрадчивый голос.
      - Что-что?
      - Медицинско-промышленный комплекс.
      - О военно-промышленном комплексе слышал, но чтобы такое в медицине... Вы не военный имели в виду, а?
      - Я имел в виду большие больницы, страховые компании и весьма доходную фармацевтическую промышленность. Это разные стороны одной монеты, именуемой господствующей верхушкой. И они пойдут на все, чтобы не допустить принятия закона о всеобщем здравоохранении.
      - Господствующая верхушка! - взорвался Трэш. - Вот те на... Я думал, о ней перестали болтать уже со времен падения Сайгона. Есть ли у вас какие-то подтверждения этой довольно фантастичной теории, мой допотопный друг?
      - У меня их нет. Но секретная служба располагает соответствующими сведениями. Когда факты расследования станут известны, вся Америка узнает, что кроется за ужасными событиями в Бостоне.
      Лимбергер насмешливо фыркнул.
      - Хочу задать вам один вопрос, Трэш, - произнес звонивший.
      - Какой же?
      - Если в вы могли стать каким угодно животным на свете, кем бы стали?
      - Я как-то не задумывался над этим.
      - Стали бы слоном?
      - Утверждать не могу, но осмелюсь предположить, что толстокожие весьма злобные существа. Их часто называют толстыми, как и... гм-м... меня, хотя на самом деле они весьма проворны и, осмелюсь сказать, стройны.
      - Превосходный выбор, Трэш, - похвалил его абонент и положил трубку.
      Президент раздраженно выключил приемник.
      - Слышали?
      - Да, - ответили Смит с Чиуном.
      - Этот человек сказал, что за мной охотится медицинско-промышленный комплекс! С чего он взял, ведь у него нет никаких фактов?
      - Не знаю, мистер Президент. Но не исключено, что маньяк недалек от истины.
      - Неужели и впрямь медицинско-промышленный комплекс стремится меня ликвидировать?
      - Такого комплекса не существует.
      - Вы видели когда-нибудь телерекламу, направленную против всеобщего здравоохранения?
      Молчавший до сих пор Чиун неожиданно произнес:
      - Этот человек не маньяк.
      - Почему вы так думаете, мастер Чиун? - заинтересовался Смит.
      - Потому что он задал Трэшу Лимбергеру весьма определенный вопрос.
      - Какой же?
      - Спросил, каким животным Трэш хотел бы стать.
      - Видимо, громогласным, - рассмеялся Президент. Кореец и шеф КЮРЕ даже не улыбнулись.
      Послышался стук в дверь, потом голос Римо:
      - Пришла Первая леди. Впустить?
      - Конечно, впустите, черт возьми! - завизжала она.
      - Впустите, - устало произнес глава государства.
      - Мистер Президент... - начал было Смит, но тут дверь распахнулась и появилась Первая леди. В руках она держала моток черного провода, усеянного красными лампочками.
      - У меня трудности с украшением елки, - произнесла она.
      Потом увидела сидящих на ковре Президента с Чиуном и Смита, старающегося не привлекать к себе внимания.
      - Это Смит из КЮРЕ, так ведь? - спросила она мужа.
      - Да.
      - Скажите мне кто-нибудь, что такое КЮРЕ?
      Неловкое молчание длилось секунд сорок. Потом Президент бросил на Смита недвусмысленный взгляд, как бы говоря: "Отвечать вам".
      - Это акроним, - откликнулся Смит, поправляя галстук.
      - То есть?
      "Комитет юристов и репатриантов Европы", - поспешно ответил шеф КЮРЕ.
      - Хочу войти в эту организацию! - тут же заявила Первая леди.
      - Нет проблем, - торопливо согласился Президент. - Так какие у тебя трудности?
      - Я готовлюсь к торжественному зажжению елки сегодня вечером...
      - Сегодня?!
      - Да. И не говори, что забыл.
      - Черт! Это значит, нам придется впустить прессу.
      - Необязательно, - возразила Первая леди, бросая бухту провода с лампочками на колени Президенту.
      - Что это? - удивился он.
      - Я решила, что у нас будет разнокультурная елка. Первая в истории Белого дома.
      - Ни разу ни о чем таком не слышал, - отозвался Президент.
      - Она будет представлять каждую этническую и религиозную группу, из которых состоит нация. Все игрушки изготовлены вручную. Но вот эти лампочки вызывают у меня беспокойство. Их привезли на самолете из Калифорнии.
      Президент опасливо прикоснулся к одной из них - красной, очень длинной, конусообразной.
      - Похожи на стручки перца чили.
      - Вот именно. Лампочки символически представляют испанскую общину, но мой пресс-секретарь говорит, что их могут воспринять как бестактность. Как ты думаешь?
      - Думаю, они очень привлекательны, - откликнулся Президент.
      - Привлекательны, да. А как насчет политического аспекта?
      - Не спрашивай меня. Политику вершишь ты. Я всего-навсего главнокомандующий.
      - Ты просто не хочешь принимать решения.
      - А ты хочешь свалить на кого-то всю ответственность! - парировал Президент.
      - Можно внести предложение? - спросил Смит. - Если не хотите обижать испанскую общину, почему бы не оставить ее в покое?
      - Если мы оставим ее без внимания, она поднимет вопль.
      - В таком случае единственная логичная альтернатива - традиционная рождественская елка.
      - В этом Белом доме нет ничего традиционного, - огрызнулась Первая леди, - и если мое мнение что-нибудь да значит, то никогда и не будет!
      - Кто умер и оставил тебя императрицей? - пробормотал Президент.
      Лицо Первой леди под светлой челкой побагровело, и она, плотно сжав накрашенные губы, уставилась на Президента.
      - Значит, на помощь можно не рассчитывать?
      - Подбрось монету, - предложил ей муж.
      - Надо же, - отрывисто произнесла Первая леди, хватая бухту провода. И как только ты стал Президентом?
      В ответ на его слова: "Меня избрали на эту должность такие люди, как ты", - она громко хлопнула дверью.
      И в тот же миг открыв ее снова, просунула голову внутрь.
      - Да, чуть не забыла. Твой пресс-секретарь слег от всех этих слухов об Освальде и заговоре. Может, тебе нелишне будет произнести вечером речь?
      Дверь хлопнула.
      - Я поступлю лучше! - гневно заявил Президент. - Вернусь в Бостон и произнесу там ту речь, которую подготовил.
      - Мистер Президент, - без тени усмешки проговорил Смит, - думаю, сейчас появляться на публике крайне неразумно.
      - Нельзя допустить, чтобы Трэш Лимбергер и пресса пинали меня, как футбольный мяч, - сказал, поднимаясь с ковра, глава государства. - Кроме того, надо проталкивать реформу здравоохранения.
      - Можно узнать, зачем?
      Президент глянул на все еще подрагивающую дверь Овального кабинета.
      - Потому что иначе меня съест жена.
      Поднимаясь с пола, словно тянущийся к солнцу подсолнух, мастер Синанджу изрек:
      - Остерегайтесь Визгливой королевы. В ее глазах тлеет честолюбие. Она домогается вашего трона.
      - Скажите мне то, чего я еще не знаю, - пробормотал Президент.
      Глава 24
      Директор секретной службы в одиночестве коротал время на командном пункте, напичканном электроникой, когда туда вошел Харолд В. Смит.
      Увидев незваного гостя, директор подскочил и устремил на него обвиняющий перст.
      - Я справлялся в далласском отделении. Да, там есть в файле особый агент Римо Иствуд, но его никто не видел и не слышал. Это какое-то подставное лицо!
      - Напрасно справлялись.
      - И в далласских архивах нет никаких Смитов.
      - Неправда, - холодно отозвался Смит. Директор прижух.
      - Да, в Далласе значатся три Смита. Который из них вы?
      - Это уже не ваша забота.
      - Я ваш начальник, черт побери!
      - Официально нет. Я в отставке.
      Директор секретной службы прошипел нечленораздельное.
      - Президент просил, чтобы вы ему позвонили, - сказал глава КЮРЕ.
      Директор сел и набрал номер внутреннего телефона. На другом конце провода тут же сняли трубку.
      - Мистер Президент?
      Лицо директора с резкими чертами почти сразу же побледнело. Он вжался в кресло.
      - Категорически протестую. Да, сэр, я понимаю, что служба вчера действовала не лучшим образом, но смотрите, приятель... то есть, сэр, вы ведь живы! Это чего-нибудь да стоит, не так ли?
      Он замолчал, прислушиваясь к голосу в трубке, и плечи его опускались все ниже и ниже, словно у него под пиджаком сгибалась проволочная вешалка.
      - Понимаю, мистер Президент. Я освобожу должность, раз вы так приказываете, однако...
      Директор недоуменно уставился на трубку, в которой уже раздавались частые гудки.
      - Надо же! Он бросил трубку, не дослушав меня.
      - До конца кризиса вашу должность буду исполнять я, - сообщил Смит.
      Директор подскочил.
      - Вам меня не провести. Вы не из секретной службы. Из ЦРУ. На вашей самодовольной роже написано, что вы шпион.
      - Да, пока не ушли, - перебил его Смит, - последние заключения из ФБР прибыли?
      - Лежат на моем столе, черт бы вас побрал! - огрызнулся директор.
      Возле двери он остановился и проворчал:
      - Все же Президент выказывает хоть какой-то здравый смысл.
      - Вы о чем?
      - Капецци он попросил остаться. А это наш лучший агент.
      Смит кивнул, дверь закрылась. Он подошел к столу, просмотрел заключения и тут же позвонил в лабораторию.
      - Это Смит, временный начальник наряда секретной службы Белого дома. Почему не прислали сюда ошейник двойника Гетрика?
      - Мы обнаружили нечто необычное и сейчас проводим анализ.
      - Выезжаю, - бросил Смит.
      Один из автомобилей Белого дома подвез Харолда В. Смита к штаб-квартире ФБР на Пенсильвания-авеню. Удостоверение агента секретной службы открыло ему путь в лабораторию, где уже ломали головы над кошачьим ошейником сотрудники в белых халатах.
      - С виду - самый обыкновенный ошейник, - сообщил один из лаборантов, когда Смит присоединился к группе людей с озабоченными лицами. - Из красной кожи, с полыми жестяными нашлепками по всей длине. Такой можно купить где угодно.
      - И что же в нем необычного?
      - Внутри каждой нашлепки находится крохотный резервуар. Видите маленькие дырочки?
      Смит кивнул.
      - Это выпускные отверстия. По одному на каждой. А внутри находится крохотный нагревательный элемент. Я принимал их за фабричный дефект, пока не рассмотрел одну под микроскопом. Работа очень гонкая. Видимо, в каждой нашлепке находилась жидкость.
      В разговор вмешался еще один лаборант:
      - Нам сообщили, что перед тем, как взбеситься, кот зашипел и стал обнюхиваться. Кто-то привел в действие ошейник с помощью дистанционного радиоуправления, испарил содержимое нашлепок, и кот стал дышать выделявшимся газом.
      - Каким именно? - спросил Смит.
      - Мы пока выясняем это. И вот еще что. - Лаборант показал всем черный шарик, размером с мраморный, какие свисают с нижней части ошейников. Нажал защелку, и шарик распался надвое, обнажив крохотные черные линзы.
      - Миниатюрные камера слежения и передатчик. Тот, кто пустил кота на территорию Белого дома, вел запись всего, что делало животное.
      - Странно. - Смит нахмурился.
      - Мы подозреваем, что в нашлепках находился стероид или какое-либо другое воздействующее на психику вещество. Кот не был бешеным. Мозг у него нормальный. Но что-то заставило его взбеситься. Все его поведение легко объясняется химическим воздействием.
      - А его невероятная сила - нет, - пробормотал Смит.
      - Сэр?
      - Когда узнаете, какое вещество было в нашлепках, - попросил шеф КЮРЕ, - позвоните в Белый дом. Больше никому об этом не сообщайте.
      Римо Уильямс прогуливался по лужайке Белого дома с каким-то странным чувством.
      Объяснялось такое состояние не только тем, что он патрулировал северную лужайку, где его могли заснять осыпавшие ограду журналисты, хотя это был серьезный повод для беспокойства.
      Он вышел, когда на пост заступил Винс Капецци. Это позволило Римо обследовать территорию Белого дома. Мало ли что могло обнаружиться.
      Стоял холодный декабрьский день, но Уильямсу в костюме было жарко. Он не привык надевать одни одежки поверх других. Искусство Синанджу дало ему почти полную власть над своим телом, и даже в самую холодную погоду он прекрасно себя чувствовал в своих обычных тенниске и черных хлопчатобумажных брюках.
      В теплом Белом доме он чувствовал себя хуже.
      На открытом воздухе жара его лишь слегка раздражала. Римо привык к тому, что кожа его является громадным сенсором. Приближение противника или первые завихрения ударной волны от пули он улавливал голыми предплечьями порой даже прежде, чем другими органами чувств.
      После того как он простоял на посту всю ночь, охраняя Президента, ему нестерпимо захотелось наружу. Он человек действия. Трах, бах, падай в прах. Дайте мне задание, и я его выполню, думал Римо. А исполнять обязанности телохранителя не его стиль, не по нему такая работа.
      Да, Чиун превосходно над ним поработал. Может, Римо не оставалось ничего иного, как быть ассасином? Может, это столь глубоко въелось в его нервную систему, что деваться стало некуда.
      Тем временем журналисты пресс-корпуса Белого дома с тротуара снимали, как бригада из Национальной парковой службы устанавливает тридцатифутовую елку. Синий кран держал ель над стальным основанием, люди вручную опускали ее на место.
      Возле елки расставляли складные стулья перед еще не достроенным подиумом. Рабочие старались не обращать внимания на выкрики журналистов.
      - Жив Президент или мертв?
      - Кто пытается убить его - если он все еще жив?
      - Можете назвать его имя, фамилию и номер страхового полиса того, кто выдает себя за Президента?
      Рабочие делали вид, будто не слышат.
      - Почему молчите? Нечего сказать или гнушаетесь?
      - Гнушаются, - отозвался Римо и тут же пожалел об этом. Журналисты перенесли внимание на него.
      - Почему Президент уволил свой наряд секретной службы? - выкрикнул один репортер.
      Уильямс промолчал.
      - Кто сейчас заправляет делами - вице-президент или Первая леди?
      Римо пошел прочь.
      - Скажите хотя бы "не знаю", чтобы мы могли передать это в эфир.
      Заткнув большими пальцами уши, Уильямс помахал журналистам остальными и показал язык.
      Подходя к восточному крылу Белого дома, Римо ощутил поясницей какое-то легкое давление. И тут же спрятался за громадный дуб.
      Выстрела не последовало. Он опустился на колени и посмотрел сквозь верхние ветви.
      На крыше министерства финансов что-то двигалось.
      Отвернувшись от телекамер, Уильямс снял темные очки, чтобы лучше видеть. Они только мешали тому, чьи глаза привыкли к солнечному свету.
      Оказалось, на крыше прячется человек со снайперской винтовкой. Он навел перекрестье прицела на спину Римо и тем самым привел в действие его рефлексы.
      - Черт! - ругнулся Уильямс, глядя в сторону Пенсильвания-авеню. Он мог бы добежать до здания министерства и вскарабкаться по его классическому греческому фасаду меньше чем за полторы минуты. Но рядом толпились журналисты, и, как бы быстро он ни двигался, телекамеры засняли бы его.
      Из гаража медленно выехал автомобиль, и Римо бросился к нему. К счастью, все машины Белого дома снабжены подножками и широкими задними бамперами для удобства агентов секретной службы. Поэтому, не сбиваясь с ноги, Уильямс немного пробежал рядом с левой дверцей и ловко вскочил на подножку. Рессоры при этом даже не прогнулись.
      Большая черная машина выехала за ворота на Пенсильвания-авеню. Никто не сказал Римо ни слова, однако журналисты, увидев на подножке агента секретной службы, пришли к поспешному выводу, что Президент тайно покидает Белый дом.
      Они пустились в погоню. Когда автомобиль свернул на Мэдисон-плейс, Уильямс небрежно спрыгнул с подножки и направился к министерству финансов. На ходу оглянулся, увидел, что в его сторону не смотрит ни одна телекамера, и довольно хмыкнул.
      - Двух зайцев одним выстрелом.
      Скупо улыбаясь, он вбежал по широким ступенькам министерства финансов и стал взбираться по фасаду на крышу. Он использовал как инерцию, так и необычайную силу пальцев рук и ног.
      Увидев на крыше снайпера, Римо бесшумно, как призрак, двинулся к нему. Человек в темно-синей ветровке застыл, встав на одно колено. Глядя в оптический прицел, он то и дело поводил стволом вдоль Белого дома, словно выискивал жертву.
      Подкравшись к нему, Уильямс ухватил одной рукой его голову, другой ствол винтовки и свел их вместе. Раздался глухой стук, и снайпер держась за голову, покатился по крыше.
      Римо осмотрел винтовку. Совсем не "манлихер-каркано", а современная "беретта". Взяв в одну руку ложе, а в другую ствол, Римо вывернул запястья в разные стороны.
      Винтовка хрустнула и раскололась.
      - Поговорим напрямик, приятель, - кивнул Уильямс обезоруженному снайперу.
      - Кто ты, черт возьми?
      - Агент секретной службы. Игра окончена.
      - Идиот, я тоже агент.
      - Хороший ход. Только я не верю.
      - Тогда загляни в мой бумажник.
      Наступив поверженному на грудь, Римо двумя быстрыми нажатиями выкачал воздух их его легких. Лицо снайпера позеленело, глаза остекленели.
      Уильямс достал бумажник, раскрыл его и обнаружил значок агента секретной службы.
      - Какого черта ты здесь делаешь с винтовкой? - буркнул Римо, убрав ногу и бросив на грудь парня бумажник.
      - Я контрснайпер, черт возьми! Должен бы знать.
      - Я новичок.
      Уильямс поднял агента на ноги.
      - Директор решил, что есть смысл поместить сюда человека на тот случай, если опять возникнут осложнения. Отсюда я могу снять любого, кто вторгнется на территорию Белого дома.
      - Разумно, - буркнул Римо. - Контрснайпер, значит?
      - Да. А ты кто?
      - Меня, пожалуй, можно назвать контрассасином.
      - Никогда не слышал о такой должности.
      Уильямс хмыкнул.
      - Ее только что ввели. Я первый. Извини за винтовку.
      Контрснайпер поглядел на свое оружие и выпалил:
      - Что ты с ней сделал?
      - Ликвидировал, - ответил Римо.
      Подняв взгляд, агент обнаружил, что на крыше кроме него больше никого нет.
      Через три минуты Римо уже насвистывал "Украсьте залы" возле Белого дома. Он снова чувствовал себя хорошо. И надеялся, что такое самочувствие сохранится надолго.
      Глава 25
      У себя в кабинете вашингтонского отдела новостей АТК Пепси внимательно просматривала материалы о Президенте, которые телекомпания отсняла за прошедшие сутки.
      Материала оказалось много. Буквально каждый шаг президентского пути от Белого дома до библиотеки имени Кеннеди в Бостоне был заснят во всех его занудных деталях. И это только на пленках АТК!
      Причина была проста. После далласской истории сотрудники телекомпаний преисполнились решимости заснять очередное убийство Президента. Поэтому куда бы глава государства теперь ни отправился, пресса снимала его и в дороге, и на отдыхе. Именовалось это "бдением у тела".
      На сей раз у Пепси оказались пленки буквально с целиком отснятой поездкой вплоть до паники рядом с библиотекой имени Кеннеди, после чего пресса превратилась в дрожащий хвост отчаянно несущейся кометы, и на пленках мелькали только бледные лица репортеров, переговаривающихся с далекими ведущими.
      Журналистка просматривала пленки до полудня, но не обнаружила ничего значительного.
      - Тогда зачем они Режиссеру? - задумчиво пробормотала она.
      Щеголь Фезерстоун просунул голову в дверь и прошептал:
      - Там какой-то Смит, хочет просмотреть ваши пленки.
      - Смит, говорите?
      - Да.
      - Он сказал, кем является?
      - Показал значок агента секретной службы.
      Пепси нахмурилась.
      - Видимо, не тот.
      - Спросим. Он сейчас подойдет.
      Пепси схватила со стола портативный магнитофон, нажала кнопку "запись", сунула в ящик стола и оставила его открытым.
      В кабинет вошел седой человек с худощавым лицом.
      - Пепси Доббинс?
      - Конечно, - ответила она, удивляясь, почему этот тип не узнает ее известного всем лица.
      - Смит. Из секретной службы.
      - Я никогда не раскрываю своих источников, так что не тратьте зря время, - огрызнулась девушка. - Мои уста запечатаны.
      - Я пришел посмотреть отснятые вчера пленки, имеющие отношение к Президенту, - с нажимом сказал Смит. - У меня есть решение вашего завотделом.
      - А-а, - несколько разочарованно протянула Пепси.
      - Мне бы хотелось остаться одному.
      - Тогда вам придется подождать, пока я не закончу.
      - Это вопрос национальной безопасности. Я настаиваю на своей просьбе.
      - Устраивайтесь, - буркнула журналистка, задвинув до середины ящик стола и выходя их комнаты. - Если потребуется, можете пользоваться телефоном.
      - Спасибо, - ответил Смит, усаживаясь в кресло.
      При виде груды полудюймовых видеокассет шеф КЮРЕ нахмурился. Преступно расходовать столько пленки на пустяки. Прочитывая этикетки, он отыскал ту, на которой было заснято убийство агента секретной службы возле библиотеки имени Кеннеди.
      Пленку, к счастью, не редактировали. Разумеется, в эфир пошли только ужасающие кадры, такие, как попадание пули в голову, и главным образом поэтому Смит с утра объезжал телестудии. Среди негодного для трансляции материала, возможно, отыщется какая-то путеводная нить.
      Просмотрев шесть раз, как агент секретной службы вылезает из президентского лимузина, Смит заметил в верхнем правом углу нечто странное.
      Перемотав пленку, он нажал кнопку "стоп". Кадр мгновенно замер, слегка подрагивая посередине, словно пленка упрямо не хотела останавливаться.
      В углу же все просматривалось очень четко.
      Смит видел человека с мини-камерой. На нем были темные летние очки, джинсы и рабочая рубашка в красную клетку. Репортер заснял его в то время, когда он снимал, как открывается дверца президентского лимузина. Но когда дверь открылась, неизвестный резко отвернул мини-камеру и, казалось, стал снимать что-то расположенное выше и на западной стороне.
      Глава КЮРЕ нажал кнопку. Движение пленки возобновилось. Тут же последовал винтовочный выстрел, и голова несчастного агента секретной службы раскололась.
      Оператор в клетчатой рубашке тотчас обратил мини-камеру к агенту, лежавшему ничком в собственных мозгах и крови. Началось столпотворение, агента втащили в президентский лимузин. Оператор быстро исчез в обезумевшей толпе.
      Из кармана пиджака Смит достал план университетского городка с комплексом зданий библиотеки имени Кеннеди и пометил место, где стоял оператор. Потом костлявым пальцем прочертил линию направления мини-камеры.
      Ошибки не могло быть. Оператор повернулся, чтобы заснять укрытие снайпера на крыше научного центра за четыре секунды до первого и единственного выстрела. Он заранее знал о покушении. Сигналом ему послужило открытие дверцы лимузина. Логичного объяснения этому непрофессиональному поступку не было. Харолд В. Смит вновь перемотал и остановил пленку. Стал прокручивать ее кадр за кадром. Но ни на одном не просматривалось лицо этого человека. Угадывалась только густая щетина на его пухлых щеках. Глаза под бейсбольной кепочкой с надписью "Л. А. Доджерс" закрывали темные очки. Он был неузнаваем.
      - С какой стати человеку снимать убийство, если он является одним из заговорщиков? - пробормотал Смит.
      Логического ответа не находилось, поэтому он вынул пленку и сунул в черную пластиковую коробочку. Выйдя в коридор, он сообщил слонявшейся без дела Пепси Доббинс:
      - Эту пленку я конфискую.
      - Которую? - спросила девушка.
      - Соображения национальной безопасности не позволяют мне ответить на вопрос, но вот вам расписка.
      Взяв ее. Пепси кивнула:
      - Желаю удачи.
      Смит, не ответив, вышел из здания.
      Когда он скрылся. Пепси прошипела:
      - Засняли его?
      - Да, - ответил Щеголь Фезерстоун, вылезая из-за ряда стальных картотечных ящичков. - Снимал через щель. Надеюсь, получится неплохо.
      - Посмотрим, что скажет мой магнитофон.
      Пепси стала слушать в записи, как Смит вставляет и вынимает пленки.
      - Он просматривает кадры, отснятые непосредственно перед убийством того агента, - протянул Щеголь.
      Затем послышался кислый голос Смита:
      - "С какой стати человеку снимать убийство, если он является одним из заговорщиков"?
      - Что бы это значило? - задумчиво произнес Щеголь.
      - Давайте выясним, - предложила Пепси. - У нас есть дубликаты всех пленок.
      Они прокручивали пленку, перематывая ее перед самым звуком выстрела ровно столько времени, сколько, судя по магнитофонной записи, перематывал Смит.
      - Сейчас выяснится, - пробормотала журналистка, - что он обнаружил.
      Они увидели это сразу. Намеком послужил вопрос, который пробормотал Смит.
      - Смотрите! - воскликнул Щеголь. - Человек в кепочке с надписью "Л. А. Доджерс" пытается заснять стрелка!
      - Да. Еще до выстрела даже!
      - Понимаете, что это значит? Он знал заранее! Вот вам и доказательство существования заговора.
      - Возникает только один вопрос.
      - Какой же?
      - Зачем он вообще снимал убийство.
      - Может, чтобы доказать тому, кто их нанял, что задание они выполнили? - спросил Щеголь.
      - Ерунда! Это Президент Соединенных Штатов. Доказательство передавалось по всем телеканалам.
      - Может, он любитель поснимать? - предположил Фезерстоун.
      - Я знаю только, что если мы найдем этого человека, то сможем и дальше распутывать нити заговора.
      Зазвонил телефон, и хозяйка кабинета схватила трубку.
      - Пепси Доббинс.
      Знакомый вкрадчивый голос спросил:
      - Ну как, вы подготовили для меня пленку?
      - Да. И не только пленку.
      - Что же еще?
      - Большой ключ к раскрытию заговора.
      - Пожалуй, нам надо встретиться.
      - Где и когда?
      - Вечером. После наступления темноты. Я буду сидеть на парковой скамейке у Потомака, откуда виден памятник Линкольну. Приходите в шесть. И не забудьте пленки.
      - Подождите! Как я вас узнаю?
      Но в трубке уже раздались гудки.
      Пепси повернулась к Щеголю.
      - Я пойду на встречу с ним.
      - С Режиссером?
      - Да. Вы тоже приходите, но не показывайтесь.
      - Спрятаться в кустах?
      - И все заснять, - добавила девушка.
      - Зачем?
      - Думаю, этот человек знает больше, чем говорит, и когда мы сравним записи, то, возможно, разрешим большую часть сей головоломки.
      - Ладно, - согласился Щеголь Фезерстоун.
      Харолд В. Смит появился затем в конторе коронера округа Колумбия, где труп человека, опознанного как Алек Джеймс Хайделл, подвергался вскрытию.
      - Я хотел бы осмотреть тело, - тихо сказал Смит эксперту, показав значок агента секретной службы.
      - Снова?
      - Снова, - подтвердил Смит.
      - Ладно, только в этом здании еще ни один труп столько раз не осматривали.
      Смита проводили в морг и выложили тело на мраморный стол. Эксперт откинув простыню, обнажил верхнюю часть тела.
      Шеф КЮРЕ увидел, что покойник очень похож на Ли Харви Освальда. К этому он был готов. Но почему-то при виде его во плоти, словно бы постаревшего на тридцать лет, по коже Смита побежали мурашки, чего с ним никогда не бывало.
      Надев резиновые перчатки, он стал раздвигать волосы покойного. Удостоверясь, что на голове нет хирургического шрама, осмотрел рубцы на груди и на запястьях.
      - Как по-вашему, давние это шрамы?
      - Давние? - недоуменно переспросил эксперт.
      - Не расслышали?
      - Довольно трудно точно определить.
      - Им лет тридцать? - не отставал Смит.
      Эксперт покачал головой.
      - Нет, по-моему, даже десяти не будет.
      Смит молча поджал губы. И опустил простыню пониже, чтобы осмотреть кисти рук.
      Тело уже стало коченеть, поэтому Харолду В. Смиту пришлось сильно дернуть покойника за руку, чтобы поднять правую ладонь.
      - Так нельзя! - возмутился эксперт.
      Смит приблизил вялые, холодные пальцы к своему лицу и с трудом повернул запястье. Внимательно осмотрел кончики пальцев, черные от посмертной дактилоскопии.
      - Трудно поверить, что это действительно Ли Харви Освальд, пробормотал эксперт.
      - Я нахожу это невозможным, - отозвался глава КЮРЕ, соскребая ногтем краску с большого пальца покойного. Плоть под кожей была холодной, неподатливой. Смит продолжал скрести.
      - Что вы делаете? - Эксперт с любопытством подался вперед.
      К его ужасу, Смит ухватил отставший лоскут кожи и стал очищать палец, словно банан.
      Эксперт ахнул. Мрачное лицо Харолда В. Смита помрачнело еще больше.
      Он выпустил руку покойного. Она чуть опустилась и замерла в каком-то зловещем жесте, словно труп возвращался к жизни. На руку Смит внимания не обращал. Он рассматривал оболочку, снятую с фаланги большого пальца.
      - Латекс, - заключил он. - С выдавленным рисунком кожи Ли Харви Освальда на пальцах.
      - Латекс?!
      - Тот же материал, из которого сделаны эти перчатки, - пояснил Смит, снимая их.
      - Просто не верится! И как это мы проглядели во время вскрытия.
      - Латексовая оболочка для кончиков пальцев изготовлена очень искусно, без швов. Она, как и шрамы, должна была создавать иллюзию, что это постаревший Ли Харви Освальд.
      - В таком случае как это обнаружили вы?
      - Я это искал, - ответил Смит.
      Эксперт поморщился.
      - Если покойный не Освальд, то кто же?
      - Когда снимете его подлинные отпечатки пальцев, передайте их факсом в Белый дом. И запомните - никому ни слова. Понятно?
      - Да, - ответил эксперт.
      Харолд В. Смит тотчас отправился в больницу Святой Елизаветы, где фальшивый значок открыл ему путь к пациенту, очень похожему на конгрессмена Гилу Гинголда.
      В отделении дежурили двое из секретной службы. Смит поинтересовался:
      - Почему до сих пор не сняты отпечатки пальцев этого человека?
      - Не можем вытащить его из ванны, - признался один из парней.
      - Стоит нам попытаться, как он нас кусает, - добавил другой.
      - Проводите меня к нему, - приказал Смит.
      Пациент - теперь на его карточке значилось "Гила Доу" - находился в отдельной палате с отдельной ванной.
      Появился лечащий врач и пустился в объяснения:
      - Пациент постоянно мочился в постель, поэтому мы велели санитарам отнести его в ванную и обмыть. Едва увидев наполненную водой ванну, он бросился туда. И потом мы уже не смогли его вытащить.
      Смит нашел пациента в ванне. Он все еще был в камуфляжной форме и лежал на животе.
      Когда Смит глянул через край большой ванны, по его коже вновь пробежали мурашки. Лже-конгрессмен широко раздвинул руки и ноги. Голова его почти полностью скрылась в воде, на поверхности осталось только темя с белыми волосами. Зеленые глаза уставились на Смита с холодным вниманием. Изо рта с тонкими губами сразу же пошли пузыри.
      Шеф КЮРЕ потянулся к крохотной лысине на шевелюре, напоминающей трепанационный шрам на голове двойника Гетрика.
      Пациент внезапно пришел в ярость и попытался откусить ему руку. Смит едва успел ее отдернуть. Человек снова погрузился в воду и принялся как ни в чем не бывало медленно пускать пузыри.
      - Понимаете теперь? - спросил один из агентов.
      - Отвлеките его, пожалуйста, - обратился к ребятам Смит, а сам снял пиджак и засучил рукава рубашки.
      Агенты подошли к ванне, взгляд холодных зеленых глаз последовал за ними.
      Низко пригнувшись, Смит опустил руку в воду и принялся осторожно щекотать живот лежавшему там человеку.
      Застывшее лицо сперва ничего не выражало. Потом тонкие губы неторопливо растянулись в довольной улыбке. Глаза стали сонными, блаженными.
      - Быстро! - прошипел Смит. - Переверните его на спину!
      Агенты заколебались.
      - Ну!
      Агенты, нисколько не скрывая испуга, опустив руки в воду, перевернули человека.
      Смит все так же щекотал ему живот. Человек даже задрал руки, как довольный котенок. Теперь они расслабленно болтались в воздухе.
      - Снимайте отпечатки! - приказал Смит.
      - Чем?
      - Чем угодно.
      Агенты сломали шариковую ручку и размазали пасту по пальцам одной вялой руки. Человек в ванне, казалось, этого не заметил.
      Ребята прижали каждый палец к листу бумаги и, когда все было кончено, Смит скомандовал:
      - Быстро назад.
      Агенты повиновались. Смит прекратил методичное почесывание и вынул руку из воды.
      Человек в камуфляжной форме снова медленно перевернулся на живот. Голова ушла под воду, и он опять принялся пускать пузыри.
      - Исследуйте отпечатки и позвоните мне в Белый дом, - приказал Смит агентам, опуская засученные рукава.
      - Как вы узнали, что он любит щекотку? - спросил посетителя врач, когда они выходили из палаты.
      - Все аллигаторы любят, - ответил тот.
      Глава 26
      Орвиллу Ролло Флетчеру надоело ждать в угловом номере гостиницы "Холидей инн" на Висконсин-стрит. Нервы. Одни нервы. Он стал сплошным комком нервов. Большим комком. Очень большим. Трехсотдвадцатифунтовым.
      Поначалу было очень увлекательно. Раньше Орвилл никогда не бывал в Вашингтоне. Имеется в виду округ Колумбия. Родом он из штата Вашингтон, из Спокана.
      Жизнь в Спокане казалась Орвиллу Ролло Флетчеру очень скучной. До явления Трэша Лимбергера.
      Поначалу вроде все шло без проблем. Трэш Лимбергер представлял собой голос по радио. Ничуть не похожий на голос Орвилла Ролло Флетчера, если не считать басового резонанса, обычно исходящего из живота очень крупных людей.
      Потом Лимбергер открыл свою телепрограмму. И с тех пор жизнь Орвилла превратилась в ад. Началось все на работе. Он держал скобяную лавку в центре Спокана. В общем, ничего такого особенного, поражающего воображение. Так, основные товары для дома - гвозди, лопаты, краски, инструменты. Громадные хозяйственные магазины с дешевыми сеялками и насосами для выгребных ям в Спокане еще не появились, поэтому конкурентами были только недавно открывшиеся лавки, неспособные тягаться с той, которую в 1937 году основал дед Орвилла Огаст Орвилл Флетчер. С некоторых пор покупатели стали входить в лавку со словами: "Понял, Трэш".
      В первый раз Орвилл не придал этому значения. Обознались, приняли за другого. Такое случается даже с людьми, весящими триста двадцать фунтов.
      Но когда к нему стали так обращаться и старые покупатели, Орвилл пришел в ярость. Он очень болезненно воспринимал свой вес, громадные уши и ортопедические ботинки, которыми обременили его щедрые гены предков. Больным местом для него было и пожизненное холостячество, и посему, когда покупательницы вдруг принимались подшучивать над ним, Орвилл даже не обижался. Он смирился со своей участью.
      - Ты что не смотришь Трэша Лимбергера? - спросила его одна из посетительниц.
      - Никогда не слышал об этом джентльмене, - ответил Орвилл надменным тоном, позаимствованным у Реймонда Берра. Берр был его любимым актером. Этот человек носил свой громадный вес с величайшим достоинством.
      - Он очень знаменит. Люди, позвонив ему во время передачи, на прощание говорят: "Понял, Трэш". Что означает: "Я разделяю вашу политическую точку зрения".
      - Терпеть не могу политики.
      - Ты выглядишь - точь-в-точь его брат.
      - У меня нет ни братьев, ни сестер. Я был единственным ребенком.
      У сорокачетырехлетнего владельца скобяной лавки подобное обстоятельство тоже было больным местом.
      Подшучивания, поддразнивания, насмешки и сравнения скоро стали совершенно невыносимыми. Орвилл даже всерьез стал задумываться, а не закрыть ли унаследованную лавку.
      Потом в Спокане открылся большой хозяйственный магазин, и меньше чем через полгода Орвилл Ролло Флетчер уже сидел без дела в скромном деревянном, тоже унаследованном доме, размышляя о том, какое будущее ждет страдающего астмой бывшего владельца скобяной лавки, не имеющего другой профессии.
      Все изменил один-единственный звонок его домашнего телефона.
      - Орвилл Флетчер? - спросил мягкий уверенный голос.
      - Орвилл Ролло Флетчер, - поправил он. Отца его звали Орвилл Огаст Флетчер. Он до сих пор получал счета на это имя. Что тоже задевало его самолюбие.
      - Я представитель агентства "Айксчел тэлент".
      - По телефону никаких покупок не совершаю, - ответил Орвилл и хотел было положить трубку.
      - Нет, я ничего не продаю. Я покупаю.
      - Прошу прощения?
      - Насколько я понимаю, вы очень похожи на Трэша Лимбергера, политического комментатора.
      - Он клоун, а не политический комментатор.
      - Мое агентство специализируется на двойниках знаменитостей.
      Продолжать не было нужды. Подолгу сидя дома, Орвилл приобрел скверную привычку смотреть телебеседы всех ведущих от Нэнси Джессики Рапунцел до Копры Иннисфри.
      - Если захочу поступить в цирк, - сдержанно, с достоинством отозвался Флетчер, - то сам свяжусь с "Ринглинг бразерс". Всего доброго.
      - Оплата феноменальна, - поспешно добавил незнакомец.
      Орвилл заколебался.
      - В каком смысле?
      Мягкий голос назвал столь весомую в своем роде цифру, сколь весомым был Орвилл в своем.
      - Это другой разговор, - смягчился Орвилл. Он унаследовал и закладную, по которой ему вскоре предстояло расстаться с родным домом. - Что конкретно мне придется делать?
      - Для начала научитесь говорить голосом Трэша Лимбергера.
      - Признаюсь, таких способностей у меня нет.
      - Мы об этом позаботимся.
      И звонивший позаботился. Через два дня приехал постановщик голоса и привез чек на сумму годового предварительного гонорара.
      За полтора месяца Орвилл Ролло Флетчер овладел походкой, голосом и богатым лексиконом Трэша Лимбергера.
      Обладатель мягкого голоса о Флетчере не забывал, позванивал.
      - Пора устраивать ваше первое лицедейство.
      - Предпочитаю более достойные определения, сэр. Я профессионал.
      - Но сначала вам придется пройти полное медицинское обследование.
      - Зачем?
      - Этого требует наша страховая компания.
      - Ладно, - согласился Орвилл, хотя уже одна мысль о том, чтобы продемонстрировать врачам свой избыточный вес, приводила его в ужас. Они вечно пытались ограничить его в любимых лакомствах.
      Обследование проводил местный врач. На удивление тщательное, включающее в себя и энцефалограмму.
      Результаты пришли вскоре срочной почтой из агентства "Айксчел тэлент", штат Калифорния, находящегося в Голливуде. Несмотря на то что поблизости не было стула, Орвилл Ролло Флетчер, прочтя заключение и обнаружив ужасные слова "мозговая опухоль", грузно плюхнулся на пол. Когда позвонил обладатель мягкого голоса, он плакал.
      - Я умру, - наконец сдавленно сообщил ему Орвилл.
      - Если в наших силах помочь вам, то не умрете.
      - Ч-что вы имеете в виду?
      - Мы имеем доступ в лучшие медицинские учреждения. Доверьтесь нам, и вы распрощаетесь с этой опухолью.
      - Зачем вам так стараться для меня?
      - Затем, - ответил "спаситель", - что Трэш Лимбергер - самый популярный телеведущий, а вы стоите сразу после него. Это наше вложение в будущее.
      - Очень рад принять ваше любезное предложение, - сквозь слезы выдавил Орвилл, вдыхая вансерил от астмы из ингалятора.
      Ему пришлось лететь самолетом в Мексику, в город Халиско. На аэродроме его уже ждал автомобиль, и вскоре они по пыльным улицам подъехали к дому, весьма смахивающему на старый абортарий. Внутри оказались врач с сильным акцентом и операционная с лучшим хирургическим оборудованием, какое только мог вообразить Орвилл.
      Результаты энцефалограммы были уже на руках у врача.
      - От этой опухоли нетрудно избавиться облучением, сеньор, - заключил он. - Ничего сложного.
      - Даже не верится, - заплакав от облегчения и ничуть не стесняясь, ответил Орвилл.
      Ему в тот же день наголо обрили голову и в полном сознании отвезли в операционную. Там он увидел на полках банки с препаратами. Смуглая медсестра потянулась за той, где было написано по-латыни "Loxodonta Afrikana".
      Врач остановил ее резким приказом по-испански, и она взяла другую с этикеткой "Elephas Maximus". Осторожно поставила туда, где были разложены хирургические инструменты.
      В школе Орвилл изучал латынь. Было это давно, однако в памяти кое-что сохранилось.
      Он недоумевал, какое отношение имеют слоны к мозговой опухоли, но тут рот его накрыли маской, и все вопросы утопил заклубившийся в голове туман. Очнувшись, Орвилл почувствовал себя вполне здоровым, но его обритая голова оказалась забинтованной.
      - В чем дело?
      - Ваш мозг плохо среагировал на операцию, - объяснил врач-мексиканец. Он стал раздуваться, и, чтобы умерить давление, пришлось проделать отверстие в черепе.
      Глаза Орвилла наполнились ужасом.
      - У меня в черепе дырка?!
      - Si*. Маленькая. Называется "трепанационное отверстие". Она скоро затянется. А ваша опухоль почти прошла. Ко времени снятия бинтов от нее останется лишь дурное воспоминание.
      * Да (исп.).
      Орвилл заплакал от облегчения, сотрясаясь всем телом.
      - Я слышал, у вас все в порядке, - произнес на другой день мягкий голос в телефонной трубке.
      - Этим я целиком обязан вам, но даже не знаю вашей фамилии.
      - Д.Д. Типпит.
      - Большое спасибо вам, мистер Типпит, от всего моего благодарного сердца.
      Исцелясь, Орвилл Ролло Флетчер вернулся в Спокан, чувствуя себя обновленным. Волосы его отросли, и он сбавил в весе, несмотря на то, что почти месяц лежал на койке.
      Вес он, правда, быстро набрал снова. Непонятно откуда у него появилась неутолимая тяга к арахису.
      Однажды ему срочной почтой прислали авиабилет в салон первого класса до Вашингтона, округ Колумбия, и записку, где сообщалось, что для него забронирован номер в отеле.
      Это было четыре дня назад. По прибытии Орвилл Флетчер обнаружил под дверью листочек бумаги. Там только и было написано: "Ждите моего звонка. Типпит".
      И он ждал. Четыре дня. С каждым днем нервничая все больше и больше. От нечего делать слушал радиопрограмму и смотрел телепередачи Трэша Лимбергера, повторял слова, иногда они срывались у него с уст раньше, чем звучали с экрана. Вычурные жесты его успешно соперничали с жестами самого Лимбергера.
      Стоя перед зеркалом, включив за спиной телевизор, он наблюдал за двумя отражениями - своим и Лимбергера, и на его обычно мрачном лице появлялась довольная улыбка.
      - Превосходная копия, - бормотал Орвилл. Он надеялся, что его публичный дебют состоится не на каком-нибудь дрянном открытии мачта или, хуже того, на неприглядной холостяцкой вечеринке. Главное - хранить достоинство. Иначе он самое настоящее ничтожество.
      В четыре часа дня явился посыльный. Принес большую, перевязанную толстой веревкой коробку.
      - Спасибо, дорогой, - встретил его Орвилл и щедро одарил чаевыми.
      Когда Флетчер открыл коробку, сердце его упало. Ему прислали красно-белый костюм Санта-Клауса. Там были даже белоснежная борода и ортопедические сапоги.
      - Чего ради мне это надевать? Меня же никто не узнает!
      Костюм он все же решил примерить. Вдруг повезет, вдруг окажется не впору.
      - Если подумать, - произнес Орвилл, разглядывая себя в зеркале, возможно, это и к лучшему.
      Зазвонил телефон, и знакомый мягкий голос произнес:
      - Сегодня вечером.
      Орвилл проглотил разочарование. В конце концов он обязан агентству "Айксчел тэлент" жизнью.
      - Прекрасно. Где и когда мне нужно появиться?
      - Ровно в восемь пятнадцать. У Белого дома.
      - Прошу прощения?
      - Сегодня вечером на лужайке Белого дома состоится ежегодная рождественская церемония зажжения елки. Вы официальный Санта-Клаус.
      - Меня пустят в Белый дом?
      - Будьте у восточных ворот ровно в восемь пятнадцать. Не раньше и не позже. Там строгая охрана.
      - Ничего не понимаю.
      - Это шутка Первой леди. Вы совместно с Президентом включите рубильник, елка зажжется. Потом вы сбросите шапку и бороду и выступите в роли Трэша Лимбергера.
      - Что нужно говорить?
      - Не важно. Что угодно. Главное - рассмешить Президента.
      - Не знаю, смогу ли.
      - Сможете. Все кончится через пятнадцать минут Идите, пообедайте как следует, пропустите стаканчик-другой, если хотите, и ждите у восточных ворот ровно в восемь пятнадцать.
      - Непременно, - торжественно пообещал Орвилл.
      - Не забудьте ингалятор.
      - Я всегда ношу его при себе на случай приступа.
      - Когда войдете в ворота, вдохните как следует. Стероиды поддержат вас до конца церемонии.
      - Отличная мысль. Так и сделаю, - согласился Орвилл Ролло Флетчер.
      Он зашел в ресторан, довольный уже тем, что наконец-то оставил постылый номер, заказал превосходную грудинку, печеный картофель и хлеб. И две порции орехового пирога.
      По пути из ресторана к нему пристал нищий в потрепанном пальто и склеенной липкой лентой темных летних очках.
      - Подайте доллар, - попросил нищий негромким голосом.
      - Извините, дорогой.
      Нищий был явно пьян, поскольку тут же навалился на Орвилла, потом, правда, шатаясь отошел.
      Орвилл похлопал себя по карману и с облегчением ощутил, что бумажник на месте. Однако руки его не нащупали ингалятора.
      С колотящимся сердцем он осмотрел тротуар у своих ног, прошел обратно к ресторану, но безуспешно.
      Слава Богу, ингалятор оказался у него в номере на тумбочке возле кровати. Странно, Орвилл был совершенно уверен, что, уходя, захватил его с собой.
      - Нельзя забывать вансерил, - пробормотал он, пряча ингалятор в карман. В вестибюле Флетчер купил большой пакет соленых орешков. В последнее время они стали его любимым лакомством.
      Глава 27
      Римо Уильямс нашел мастера Синанджу на кухне Белого дома. Тот задирал президентского повара.
      - Что за соусы ты навязываешь своему повелителю? - спросил Чиун.
      - Французские. Я французский повар.
      - Лжешь. Ты не француз.
      - Я не назывался французом. Я французский повар. Готовлю блюда на французский манер. Я итальянец.
      - Значит, готовишь на итальянский манер! А итальянский манер - это манер Борджиа. Ты Борджиа?
      - Меня возмущают намеки, что мои кушанья ядовиты.
      Увидя в дверях Римо, кореец сказал:
      - Взгляни-ка на эту стряпню. Неудивительно, что Президент так располнел.
      - Он сбросил десять фунтов с тех пор, как готовить ему стал я, возмущенно заявил повар. Его высокий белый колпак негодующе задрожал.
      Чиун держал в руках какие-то бутылки. Внезапно он шагнул к раковине из нержавеющей стали и крепко сжал над ней кулаки. Бутылки разлетелись на мелкие осколки. Мастер Синанджу отдернул руки так быстро, что голландский соус не испачкал ему пальцы и стекляшки их даже не коснулись.
      Потом кореец нажал кнопку мусоросборника, и трудно сказать, что издавало более громкий стон - стекло в устройстве или повар при виде этого.
      Чиун уставился на него блестящими карими глазами.
      - Отныне ты будешь подавать рис, приготовленный на пару, и не станешь портить его ни коровьим маслом, ни специями. Из птиц будешь готовить только утку. Можешь подавать любую рыбу, не испорченную твоими грубыми соусами. Курицу нет. Говядину нет.
      - Первая леди любит моллюсков.
      - Никаких моллюсков. У рыб нет панциря. У насекомых и черепах он есть.
      - Я скорее уволюсь! - гневно произнес повар.
      - И окажешь своей стране огромное благо.
      - Тогда, пожалуй, не стану.
      - Если ты будешь готовить сносную еду, а те, кто ее пробует, не умрут и не заболеют, то можешь остаться, - разрешил Чиун.
      Повар сорвал с головы высокий колпак и в приступе ярости изорвал зубами накрахмаленную ткань в клочья.
      - Папочка, можешь уделить мне минутку? - вовремя вмешался Римо.
      Чиун оставил повара сражаться с мусоросборником.
      - В чем дело, Римо?
      - Я больше не ассасин.
      Карие глаза корейца сузились. Гладкий лоб покрылся морщинами, а морщинки, расходящиеся от носа, напротив, разгладились от возмущения.
      - Ты Синанджу. И будешь ассасином, пока твои ленивые кости не лягут гнить в землю.
      - У меня новая должность.
      - Глупец!
      - Не обзывайся.
      - Разве твоя новая должность называется не так?
      - Оставь, Ты видишь перед собой нового Римо Уильямса.
      - Ты выглядишь прежним Римо Уильямсом.
      - Прежний был ассасином.
      - А ты кто?
      - Контрассасин.
      Чиун холодно посмотрел на своего ученика.
      - Как это понимать?
      - Ассасин, который сражается с другими ассасинами.
      Кореец недовольно скривился.
      - Кроме нас с тобой, других ассасинов нет. Все остальные хуже и недостойны этого имени.
      - Мне нравится, как это звучит. Римо Уильямс, контрассасин.
      - Тупица, - отозвался мастер Синанджу, вспомнив слово, которое услышал на одном из флоридских пляжей так давно, что не использовал его уже много лет. - Ты тупица.
      - Я не тупица.
      - Контртупица, если так тебе нравится.
      - Слушай, я просто пытаюсь найти себя. Что, нельзя?
      - Поздно. Я нашел тебя много лет назад и по доброте душевной сделал родным. И что же получаю? Ни подарка, ни благодарности, ни уважения. Болван!
      - Не называй меня так.
      - Тогда ты называй себя тем, что ты есть - ассасином Синанджу.
      - Я контрассасин. Чиун надул впалые щеки.
      - Это все равно что сказать "антисинанджу".
      Римо захлопал глазами.
      - Я об этом не подумал.
      - Ты никогда не думаешь. В том-то и беда. Пошли, я еще не закончил розыски тех, кто строит заговоры против Президента-марионетки.
      - И кого ты уже отыскал, не считая повара?
      - Визгливую королеву.
      - Вряд ли она участвует в заговоре. Как только Президент погибнет, ее тут же вышвырнут на улицу.
      - Можно хитростью создать линию наследования. Ты обратил внимание, что после вчерашних событий нигде не видно вице-президента?
      - Смитти говорит, что вице-президенту велено пока не появляться в Белом доме.
      - Ха! Марионетка его подозревает.
      - Нет, положение до того отчаянное, что им нельзя находиться в одном месте на тот случай, если вдруг взорвется бомба.
      - Кто следует за ним?
      - Наверное, спикер палаты представителей.
      - Тогда он должен умереть.
      - Почему?
      - Если он умрет, и это безумие прекратится, мы будем оправданы.
      - Посоветуйся со Смитом, прежде чем убирать спикера, - посоветовал Уильямс.
      - А где он?
      - Ведет расследование.
      - Преступник скрывается в этих стенах. Всегда так бывает.
      - Посмотрим, - уклончиво произнес Римо.
      Меньше чем через час они нашли Смита на командном пункте секретной службы.
      - Кто охраняет Президента? - резким тоном спросил Смит.
      - Капецци. Президент планировал поездку в Бостон, а Чиун все время его отвлекал.
      - Ничего подобного! - возмутился кореец.
      Римо заметил два видеомагнитофона на столе перед Смитом, один был включен.
      - Раздобыл что-нибудь? - поинтересовался он.
      - Просматриваю вчерашние видеозаписи, сделанные с крыши Белого дома.
      - Ищешь что-нибудь конкретное?
      Смит кивнул седой головой.
      - Того, кто подбросил поддельного Гетрика.
      Учитель и ученик минут двадцать смотрели, как глава КЮРЕ просматривает пленку, потом камера дала панораму ограды вдоль Пенсильвания-авеню, и они увидели бездомного в склеенных липкой лентой темных очках и черной бейсболке.
      Он шел между железной оградой и бетонными столбиками на тротуаре, которые соединены цепями, чтобы служить заграждением машинам со взрывчаткой.
      Камера двигалась взад-вперед, и человек этот несколько раз пропадал из виду. Но вот он попал в кадр уже стоящим у ограды на коленях. Рука его сунулась из-под старого макинтоша и просунула между прутьями черно-белого кота.
      - Смотрите! - воскликнул Римо. - Это наверняка поддельный Гетрик. Смит нажал кнопку "стоп".
      Изображение мужчины было нечетким. Глава КЮРЕ стал медленно прокручивать пленку, кадр за кадром. Наконец появился более-менее четкий кадр. Римо с Чиуном подались к экрану. - Велика важность, - хмыкнул мастер Синанджу. - Я вижу только темные очки и щетину.
      - Наоборот, это очень важно, - возразил Смит и включил соседний монитор. Прокрутив пленку, остановил ее. Затем постучал пальцем по лицу оператора со второй пленки.
      - Вам не кажется, что это один и тот же человек?
      - Трудно сказать при такой щетине, - ответил Римо. - И тут он в доджерской кепочке, а здесь видны буквы "ЦР".
      - Да, - отозвался Чиун, - один и тот же, по челюсти видно.
      - Точно, - согласился наконец Уильямс, - нижняя часть лица у обоих одинакова. Пухлая, мягкая. Кто это?
      - Не знаю, - ответил Смит и запустил пленку, где тип в бейсболке снимает открытие дверцы президентского лимузина. - Следите за его действиями.
      Дверца открылась, оператор отвернул мини-камеру и направил вверх.
      Потом из машины вылез агент секретной службы и получил пулю в голову.
      - Смотрите! - воскликнул Римо. - Этот человек заснял снайпера!
      - Вот именно, - кивнул Смит, выключая оба монитора.
      - Видимо, он знал про покушение, - сказал Уильямс.
      - Кто бы он ни был, - заключил Смит, вставая из кресла, - этот человек находится в центре заговора с целью убить Президента Соединенных Штатов.
      - Тогда он должен умереть! - вскричал Чиун.
      - Если только мы сумеем установить его личность, - заметил Смит.
      - Это твоя задача, о Гарольд Гонтский!
      Римо вопросительно взглянул на обоих.
      - Этот человек являлся фактическим правителем Англии при Ричарде Первом, - объяснил Смит.
      - Как ты являешься настоящим правителем этой страны при Президенте-марионетке, - великодушно добавил мастер Синанджу.
      - Если мы его лишимся, то перестану, - угрюмо буркнул Смит.
      - Тут-то я и пригожусь, - произнес Римо Уильямс.
      - В каком смысле? - уточнил Смит.
      - Называйте меня контрассасином.
      Мастер Синанджу застонал, словно рвущийся в шторм парус.
      В 18.00 Пепси Доббинс вылезла из такси неподалеку от памятника Линкольну, белого в холодном свете ранней луны. Подошла к берегу Потомака и двинулась в южную сторону, оглядывая каждую парковую скамью.
      Большинство скамеек пустовало. Вечер стоял холодный, со стороны Арлингтонского Национального кладбища дул резкий ветер. Не та погода, чтобы блаженствовать на скамьях, разве что все рождественские покупки уже сделаны и теперь можно посидеть в обнимку с любовником или любовницей.
      Парочек на скамейках Пепси не видела. Она искала мужчину, но внезапно стала мучиться сомнениями. Голос в телефонной трубке звучал мягко. Точно ли он мужской? Пепси, чей голос как-то в "Телегиде" был назван "неженственно-соблазнительным", поняла, что, возможно, ей нужна женщина.
      Проходя мимо скамьи, где сидел тепло одетый пьяница, прикладывающийся к бутылке в бумажном пакете, она невольно ускорила шаг.
      Знакомый мягкий голос внезапно произнес:
      - Прошлое - это пролог.
      Пепси остановилась.
      Пьяница поманил ее грязным указательным пальцем, торчащим из черной нитяной перчатки. На нем была черная бейсболка, глаза его закрывали темные очки. Окуляры склеивала клейкая лента, на бейсболке белели три нашитые буквы: "ЦРУ". Сидел он, свесив голову, поэтому лица видно не было.
      - Почему так долго? - спросил мужчина.
      - Пробки на дорогах. Это вы?
      - Садитесь. Не слишком близко. Не смотрите на меня. Обратите взгляд на Линкольна.
      Пепси, не глядя на него, села посередине скамьи.
      - Кто вы? - прошептала она.
      - Я мог бы назвать вам вымышленную фамилию, но не стану. Называйте меня Режиссер Икс.
      - Вы похожи на бездомного.
      - Ношу лохмотья, чтобы выразить солидарность с неимущими всего мира: бездомными, забитыми, лишенными прав, незастрахованными.
      - Незастрахованными?
      - Пленки принесли?
      - Лежат в сумочке.
      - Хорошо. Положите их рядом с собой на скамью.
      - Сперва скажите, что все это значит.
      - Я уже сказал.
      - Тут не только медицинско-промышленный комплекс, покушающийся на Президента.
      - Вы что-нибудь обнаружили?
      - Да, на пленке, где заснят выстрел. Уж очень странно повел себя один оператор. Перед самым выстрелом он, похоже, повернул камеру в ту сторону, где укрывался снайпер.
      - Может, он заметил снайпера?
      - С такого расстояния вряд ли. И взгляды всех окружающих были устремлены на открывающуюся дверцу лимузина. Никто больше никуда не глядел, кроме...
      - Кроме кого?
      - Секретной службы, - прошептала Пепси. - О Господи! Секретная служба. Ее директора называют режиссером.
      - Я не директор секретной службы.
      - Вы сказали, что заговор устроила господствующая верхушка. Секретная служба принадлежит к ней.
      - В нем участвует больше людей, чем их в секретной службе. Больше, чем в правительстве.
      Пепси сидела лицом к памятнику. Но ее глаза, способные двигаться независимо друг от друга, смотрели в разные стороны. Один обратился к кустам, где должен был спрятаться Щеголь. Угол съемки прекрасный - если только он с камерой на месте.
      Правым глазом Пепси осторожно повела в сторону. И ясно разглядела профиль сидящего на скамейке пьяницы. Сердце ее забилось чаще, когда она обратила внимание на густую щетину, покрывающую его пухлые щеки. Если эти щеки принадлежат женщине, решила она, то выступающей в цирковых репризах наряду с Мальчиком-Собакой и Человеком-Крабом.
      - Как велик заговор? - спросила она.
      - Колоссален, - ответил пьяница.
      - Значит, большой.
      - Больше, чем вы можете себе представить. Это тайна внутри загадки, заключенной в головоломку. А за ней кроется нечто, что я назову Эр-Икс.
      - Я журналистка. Меня интересует кто-что-когда-где-как и зачем.
      - Это главный вопрос, не так ли? Зачем. Кто и как - просто реквизит для публики. Заставляет строить догадки. Почему убили Кеннеди? Кому это было выгодно? Кто обладал возможностями для сокрытия истины?
      - Кеннеди? Мы говорим о Президенте. Не о Роберте.
      - Я говорил о Джеке.
      - Что общего между убийством Джека Кеннеди и попыткой убить этого Президента?
      - Все.
      - Помогите мне раскрутить этот материал, и я сделаю для вас все что угодно.
      - Мне нужны пленки, все, какие сможете достать. Особенно сегодняшняя.
      - А что будет сегодня?
      - Рождественская церемония с зажиганием елки. Президент впервые после Бостона появится на публике. Будьте там. Заснимите все.
      - Должно что-нибудь произойти?
      - Силы, сосредоточившиеся на этом Президенте, не успокоятся, пока каждый актер не сыграет свою роль и не прокрутится весь сценарий.
      - Кто его написал? Секретная служба? ЦРУ?
      - Президент, как Цезарь, окружен врагами, но они безлики. Достаньте из сумочки пленки, положите на скамью. И уходите. Я свяжусь с вами.
      Пепси двинулась прочь, собственный позвоночник казался ей холодным, негнущимся, словно гигантская сосулька.
      Она остановила такси и поехала домой.
      Щеголь Фезерстоун появился двадцать три минуты спустя с довольным выражением на лице.
      - Засняли его?
      - Да, - ответил Щеголь. - Но с такого расстояния не смог записать звук.
      Пепси перевернула сумочку над кофейным столиком. Оттуда выскользнул портативный магнитофон.
      - Звук записала я.
      - Что же он вам говорил?
      - Давайте прокрутим видео и аудио одновременно. Мне кажется, эта пленка может оказаться самой значительной после фильма Запрудера.
      - Почему?
      - По-моему, Режиссер Икс сам вовлечен в заговор, - заплетающимся языком произнесла Пепси.
      - С чего вы взяли?
      - Он напоминает мне того оператора из Бостона.
      Глава 28
      Орвилл Ролло Флетчер велел таксисту высадить его перед домом Блера, стоящим напротив Белого дома. Отогнув белый мех красной манжеты, он взглянул на часы. Десять минут девятого. Орвилл ощутил гордость от собственной пунктуальности. У него ровно пять минут, чтобы перейти улицу и появиться в восточных воротах. Он глубоко вздохнул и попытался унять дрожь в коленях. Так он нервничал, лишь когда вел Памелу Сью Хесс на школьный бал в шестьдесят седьмом году. То было его первое и единственное свидание с девушкой. А она даже не поцеловала его на прощание.
      Переходя улицу, Орвилл тряхнул черной рукавицей и достал из громадного кармана шубы синий пластиковый ингалятор. Нервозно откупорив его, он поднес прямоугольное пластиковое горлышко ко рту и сжал патрон. Стероидная струя увлажнила его пересохший язык, нос и вкусовые сосочки затрепетали от совершенно незнакомых запаха и вкуса.
      И мир в глазах Орвилла Ролло Флетчера стал меняться...
      Когда восточные ворота открылись, вашингтонский пресс-корпус устроил в них давку. Агенты секретной службы с трудом заставляли журналистов проходить побыстрее.
      Не допущенный внутрь пресс-корпус Белого дома в знак протеста приковал себя цепями к ограде на всем протяжении Пенсильвания-авеню.
      Стоявший на подиуме Президент Соединенных Штатов поглядывал на часы. Первая леди рядом с ним кипела от злости.
      - Где этот чертов Санта-Клаус? - процедила она сквозь зубы. - Он мне нужен, он должен представлять традиционные христианские ценности Запада.
      - Выбирай выражения. Неизвестно, сколько на нас наведено микрофонов.
      Возле них угрюмо высилась темная рождественская елка. Прожектора охраны на всей территории Белого дома погасили, и на ветвях ее невозможно было разглядеть ни одной игрушки.
      - Я велела агентству доставить его сюда ровно в восемь. Журналисты уже беспокоятся. Хотят засыпать тебя вопросами.
      Президент повернулся к стоявшему рядом Винсу Капецци.
      - Когда я зажгу елку, приведите в готовность экипаж "ВМФ-1". Когда произнесу речь, прикажите подниматься. Нам хватит времени дойти до южной лужайки и быстро улететь.
      - Слушаюсь, сэр, - ответил Капецци.
      По другую сторону подиума за спиной Президента стоял недосягаемый для камер Римо Уильямс, он беспокойно обшаривал взглядом толпу, поглядывая на высокую крышу здания министерства финансов на востоке и здания исполнительного управления на западе, где засели контрснайперы с оптическими прицелами ночного видения.
      Президент на подиуме являл собой отличную мишень. Однако все попытки убедить его отказаться от церемонии были безуспешными. Хорошо еще, что "ВМФ-1" заберет Президента на южной лужайке и безо всякого объявления доставит к относительно безопасному "ВВС-1", поэтому никто не успеет создать проблем.
      Когда Президент снова будет в Бостоне, у Римо появятся совершенно иные заботы.
      В 8.14 Санта-Клаус не появился. Президент подал сигнал начинать церемонию. И подошел к двойному микрофону, установленному на переносном подиуме, украшенном президентской печатью.
      - Сограждане-американцы! - безо всякого вступления заговорил Президент. - В эту пору радости и любви хочу выразить всю признательность, которую мы с моей супругой испытываем, находясь здесь вместе с вами, особенно в свете трагедии, которая вчера едва не постигла Белый дом. Знайте, что никакие опасности, никакие угрозы не отвратят ни меня, ни Первую леди от борьбы за дело всеобщего здравоохранения. Символизируя универсальность нашего дела и многообразие Америки, которой мы служим, я знаменую открытие рождественских празднеств зажиганием этого великолепного дерева.
      Президент с Первой леди положили руки на рычаг, вмонтированный в стол рядом с подиумом. И вместе передвинули его. Великолепная голубая ель вспыхнула, словно готовая взлететь римская свеча. Замигали фотовспышки. Зажужжали видеокамеры.
      Лишь когда первое волнение улеглось, люди обратили внимание на некую нетрадиционность рождественской елки Белого дома. Первые изумленные возгласы вызвала сияющая на верхушке звезда Давида. Опускаясь, взгляды падали на качинские куклы, корейские свечи, египетские священные кресты, на Будд, знаки Зодиака и единственную пластиковую пойнсеттию. Нити стручков красного перца светились на каждой вечнозеленой ветви, постанывающей под политическим весом объединенности.
      У основания елки вспыхивали неоновые буквы поздравлений на разных языках:
      Meri Kurisumasu
      Joyeux Noel
      Sheng Dan Kaui
      Le God Jul
      Kellemes Kazacsonyi Unnepeket
      Веселого Рождества
      Один из репортеров метнул в Президента первый вопрос:
      - Мистер Президент, если это действительно вы, а не двойник, как поговаривают, идея такой елки принадлежит вам или Первой леди?
      Президент заколебался. Поглядел на жену. Та ответила ему злобным взглядом. Супруг покраснел, как цветок пойнсеттии.
      Не успел Президент найтись с ответом, как у восточных ворот появился Санта-Клаус, с опозданием ровно на пятнадцать минут, но на взгляд главы исполнительной власти - как раз вовремя.
      Керби Эйерсу, агенту секретной службы, было сказано ждать Санта-Клауса ровно в восемь. Он знал расписание президентского плана путешествия, и когда тот не появился, стал нервничать. Несмотря на то что старика ждали, ему все равно требовалось предъявить разовый пропуск в Белый дом, не вызывающее сомнений удостоверение личности, подвергнуться прощупыванию и пройти прочие процедуры безопасности.
      В 8.10 Эйерс подумал, что треклятый Санта-Клаус может сорвать отлет Президента. В 8.12 понял, что тот основательно испортил все дело. В 8.14 решил, что, появится Санта-Клаус или нет. Новый год он встретит в рядах армии безработных.
      Поэтому когда в 8.15 Санта-Клаус шаркающей походкой перешел Пенсильвания-авеню, низко свесив голову между ссутуленными плечами, Керби Эйерс решил ему кое-что высказать.
      - Где, черт побери... - гневно начал он. Ковыляющий Санта-Клаус опустил голову еще ниже и издал самый жуткий звук, какой только Эйерс слышал из человеческих уст. Это был рев, поначалу низкий, но достигший холодящего кровь высокого регистра, когда Санта-Клаус подошел к воротам.
      Керби Эйерс увидел крохотные покрасневшие глаза, громадные злобно дергающиеся уши, длинную белую бороду, неистово трясущуюся под багровым гневным лицом, и решил, что Санта-Клаус ему кого-то напоминает.
      "Я где-то видел его раньше", - подумал агент. И почему-то на ум ему пришел вашингтонский зоопарк.
      Эти мысли молнией пронеслись в голове Эйерса, когда Санта-Клаус опустил голову и ударил его лбом в середину груди.
      Керби подбросило и отшвырнуло назад. Из его легких с шипением вырвался воздух. В глазах засверкали звезды, на несколько очень важных секунд он потерял сознание.
      Когда Эйерс очнулся, его уже насмерть топтали громадные черные сапоги, очевидно, самого тяжелого Санта-Клауса всех времен и народов.
      Тяжелый, как слон, в испуге подумал Эйерс, и в следующую секунду сердце ему раздавила сплющенная грудная клетка.
      Охранявший Президента Римо Уильямс заметил со своего поста волнение у восточных ворот. Только он ясно видел происходящее. Всех остальных слепили лампы телевизионщиков.
      Римо увидел распростертого на земле агента секретной службы и трехсотфунтового Санта-Клауса, бегущего круговой дорожкой к елке.
      С Санта-Клаусом творилось что-то неладное. Голову он держал слишком низко, глаза выглядели слишком маленькими. Приближался он каким-то сумасшедшим галопом, голова казалась закрепленной в одном положении, длинная белая борода и конец красного колпака неистово развевались при каждом тяжелом шаге.
      Двигался Санта-Клаус как-то неестественно. Не так, как человек. Римо интуитивно уловил опасность.
      И произнес в микрофон на запястье:
      - От восточных ворот движется помеха. Сейчас выясню, в чем дело.
      В его наушнике послышался кислый голос Смита: "Я только что вызвал "ВМФ-1".
      Уильямс обогнул толпу и двинулся наперерез Санта-Клаусу. Человек этот очень сильно топал. Земля буквально тряслась у него под ногами. "Неудивительно, - подумал Римо. - Весит он никак не меньше трехсот фунтов".
      Санта-Клаус направился к стоявшей поодаль группе репортеров. Потом остановился и повел себя очень странно. Запрокинул голову, приподнял ногу, и из глубины груди его вырвался звук, который можно было назвать только слоновым ревом. Умолкнув, он продолжил бег. На четвереньках. Мгновенно сориентировавшись, Римо встал у него на пути.
      - Постой, Санта. Где твой пропуск?
      Человек опустил голову и выставил вперед уши. Римо чуть не рассмеялся. Он застыл как вкопанный и только в последний миг сделал шаг в сторону, подобно матадору, уклоняющемуся от быка.
      Санта-Клаус проскочил мимо. Уильямс протянул руку и схватил в горсть красную ткань на спине человека. Контрассасин крепко уперся ногами, в то же время рассчитывая силу, необходимую, чтобы остановить на бегу триста фунтов.
      Крепкая ткань шубы должна была выдержать. Римо ощутил, как она натягивается, и напрягся. Но не тут-то было.
      Уильямса сорвало с места так, словно он держался за тяжелый грузовик. На лице его отразилось изумление. Мозг на миг утратил способность соображать, выручили рефлексы.
      Уперевшись каблуками в землю, он вновь обрел равновесие. Зажатая в руке ткань оторвалась.
      Опомнившись, Римо обогнал Санта-Клауса и вновь встал перед ним. Тот поднялся на дыбы, и Уильямс ударил его ногой по красной коленной чашечке.
      Удар пришелся в цель. Римо услышал, как хрустнула кость. Санта-Клаус, впрочем, продолжал двигаться как ни в чем не бывало. Уильямс едва успел отскочить от сотрясающих землю сапог.
      Откуда ни возьмись появился мастер Синанджу.
      - Что с тобой? - прошипел он Римо.
      - Этот человек сильнее, чем кажется.
      - Это всего-навсего белый толстяк в языческом костюме.
      - Тогда попробуй совладать с ним.
      Мастер Синанджу догнал бегущего, ткнул пальцем в позвоночник, вытащил ноготь и отступил.
      Санта-Клаус тяжелой поступью двигался дальше.
      Ученик подошел к учителю, раскрывшему рот от изумления.
      - Видишь?
      Чиун злобно скривил губы.
      - Я же сломал ему хребет!
      - Видимо, сигнал еще не дошел до мозга.
      На лужайке стоял микроволновый фургон, и, приблизившись к нему, Санта-Клаус даже не потрудился его обойти, а с ходу врезался в него головой.
      Череп должен был бы расколоться. Но вместо этого пошатнулась машина. Человек-слон с ревом попятился и сделал еще попытку. На сей раз колеса с одной стороны оторвались от земли и, жалобно заскрипев, встали на место.
      На третий раз Санта-Клаус вызывающе затрубил: белая борода его неистово развевалась при каждом подергивании головой, и фургон с жутким грохотом повалился на бок.
      Это привлекло внимание прессы. Все прожектора разом осветили упавший фургон. Мастер Синанджу и ученик бросились в разные стороны, чтобы их не засняли.
      Римо поднес к губам запястье и произнес:
      - Капецци! Тут у нас спятивший Санта-Клаус.
      - Что-что?
      - Санта-Клаус. Он совсем помешался. На всякий случай уведи отсюда Большого Мака.
      - Понял, - отозвался Капецци и спросил в свой микрофон: - "ВМФ-1". Где вы?
      - "Приземлюсь через десять минут", - ответил чей-то высокий голос.
      - Понял.
      На лужайке Белого дома началось столпотворение, едва репортеры осветили странного Санта-Клауса, который, забравшись на поваленный фургон и запрокинув голову к лунному небу, ревел, трубил и рычал так, что в жилах у присутствующих стыла кровь.
      Особенно у Президента.
      - Что с этим человеком, черт возьми? - спросил он.
      Винс Капецци положил ему на плечо руку.
      - Мистер Президент, думаю, вам нужно немедленно перебраться в розарий. "ВМФ-1" уже вылетел.
      - Как скажете, - обеспокоенно ответил глава государства.
      - Нет! - выкрикнула Первая леди. - Сейчас ему уходить нельзя. Это будет смахивать на трусливое бегство.
      Санта-Клаус тем временем опустил голову и принялся топтать плоский бок фургона. Под его сапогами на стальной панели образовалась вмятина. Металл стонал. Вмятина становилась шире, потом глубже, и даже журналисты, которые приблизились для съемки, невольно попятились.
      В эту минуту Римо вновь овладел собой, одна рука его превратилась в копье, способное нанести смертоносный удар, выдержать который не смогло бы ничто живое.
      Однако не успел он покрыть и половины расстояния, как снайперы открыли огонь.
      Выстрелы раздались с противоположных сторон - с крыш министерства финансов и здания исполнительного управления.
      Освещенная прожекторами фигура Санта-Клауса стала распадаться. Рука, которой он взмахнул, продолжая движение, отделилась от плеча. И шлепнулась, будто окорок: кровь, что лилась из нее, по цвету не отличалась от рукава. Пули решетили спину и с обрывками кишок вылетали через толстый живот.
      Санта-Клаус, издав последний слоновый рев боли и ужаса, рухнул на месте.
      Вмятина на белой стенке фургона быстро заполнялась кровью. Красные, наполненные болью глаза, туманясь, оглядывали мучителей.
      Видели они только меркнущий свет. Потом голова с громким стуком упала. Грудь, правда, все еще вздымалась, словно громадные красные мехи.
      - Видел? - прошептал Римо Чиуну.
      - Да. Глаза существа глянули напоследок в мои.
      - Существа? Имеешь в виду - человека?
      - Это был не человек, а муст, раненый, пришедший в замешательство и обезумевший от боли.
      - Кто-кто?
      - Ганнибал Карфагенский преодолевал Альпы на спине такого существа. Греческий Александр разбил персов, которые держали громадное количество этих животных.
      - Это что, слон-отшельник?
      Чиун указал на белую, постепенно краснеющую бороду.
      - Вот его хобот. Обрати внимание на огромные уши, на маленькие глазки. Нападая, он использовал голову как таран. Это слон.
      - Что объясняет его поведение, - заключил Римо, - и только.
      Репортеры с опаской толпились по другую сторону фургона, поэтому ученик с учителем спрятались за громадным трупом в костюме Санта-Клауса.
      Римо стянул с него шапку и бороду, обнажив черные волосы.
      - Римо, смотри! Это Трэш.
      Уильямс повернул голову, чтобы разглядеть лицо убитого.
      - Черт возьми! Трэш Лимбергер. Прессе будет что посмаковать.
      Громадное тело содрогнулось, и послышался смрадный вздох.
      - Фу! - произнес Римо, отшатнувшись. - Наверняка ни от кого больше так не несет орехами к западу от Африки.
      - От Индии. Он считал себя индийским слоном.
      Потом грохот вертолетного винта сотряс неожиданно замерший воздух.
      Римо глянул в сторону обелиска Вашингтона - ярко освещенного пальца за Белым домом - и бросил Чиуну:
      - Это "ВМФ-1". Надо двигать, если мы собираемся лететь с Президентом в Бостон.
      Глава 29
      Винс Капецци воспринял шум вертолета как ответ на свою безмолвную молитву.
      - Сюда, мистер Президент, - сказал он, подталкивая главу государства к выходу с подиума. Первая леди, недовольно ворча, последовала за ними.
      - В программе Си-эн-эн это будет выглядеть ужасно.
      Они вошли в Белый дом и быстро достигли южной галереи. Капецци взглянул на часы. "ВМФ-1" прилетел на пять минут раньше! Бывает, подобные маленькие чудеса происходят именно тогда, когда нужны больше всего.
      - Сейчас вы подниметесь в воздух, - успокоил он Президента, и они вышли на южную лужайку.
      "ВМФ-1" грузно опустился на траву, вспыхнули прожектора. Капецци подумал, что эту бело-зеленую машину никогда еще не ждали с таким нетерпением. Вращались винты, опустился застеленный синей ковровой дорожкой складной трап.
      Откуда ни возьмись появился отставной агент секретной службы Смит.
      - Побыстрее, сэр.
      - Смит, вы летите с нами.
      - Не могу, мистер Президент. Я должен остаться здесь, продолжать расследование. Но Римо и Чиун отправятся с вами в Бостон. Не беспокойтесь, вы в надежных руках.
      - Знаю.
      Президент стал подниматься по трапу. Первая леди держала его за руку. В ярком свете прожекторов лица их казались совершенно белыми.
      Винс Капецци с "МАКом-11" наготове на всякий случай прикрывал трап собой.
      Из-за угла Белого дома показался Римо. Чиун семенил рядом.
      - Вон Смитти. Президент, видимо, уже на борту.
      Кореец кивнул. Они двинулись по обдуваемой ветром лужайке к ожидающему их вертолету.
      - Не отходите от Президента ни на шаг, - сквозь нетерпеливое завывание винтов крикнул Смит.
      - Ясно.
      - С марионеткой ничего не случится, пока рядом Синанджу, - уверенно отозвался Чиун.
      - Ш-ш-ш, - прошипел глава КЮРЕ и кивнул в сторону Винса Капецци. Соблюдай осторожность.
      - Реклама всегда окупается, - откликнулся кореец.
      Уильямс шагнул на ступеньку трапа, но Чиун преградил ему путь.
      - Как главному мастеру Синанджу честь подняться на борт первым принадлежит мне.
      - Пожалуйста, - хмыкнул ученик. Кореец скрылся в салоне, и Уильямс обратился к Винсу Капецци: - Теперь ты.
      Капецци поднялся на борт, его суровое лицо смягчилось.
      Римо повернулся к Смиту:
      - Про Санта-Клауса знаешь?
      - Ты о чем?
      - Я снял с него шапку и бороду. Догадайся, кто это был.
      - Кто же?
      - Трэш Лимбергер!
      Смит застонал.
      - Видимо, еще один двойник, - заключил Римо.
      - Будем надеяться, - с жаром отозвался Смит.
      Уильямс шагнул на трап. Пока он поднимался, летчик через плечо глядел на него в иллюминатор. Что-то в его лице заставило Римо замедлить шаг.
      Похоже, что-то неладно. Притом весьма. Глаза летчика закрывали темные очки агента секретной службы. Но на голове у него была черная бейсболка с буквами "ЦРУ".
      Уильямс остановился.
      - В чем дело? - окликнул его Смит. Римо не ответил, но чувства его обострились. Шум винта заглушал все негромкие звуки. Сквозь выхлопные газы в ноздри ему ударил какой-то резкий запах. Похожий на запах бензина, но не совсем. Ассоциирующийся у Римо с химчисткой.
      Через секунду Уильямс вспомнил, что так пахнет. Нафталин.
      Он глянул вниз.
      Синяя ковровая дорожка на ступеньках трапа выглядела совершенно новой. Будто по ней никто никогда не ступал.
      И тут Римо осенило.
      - Черт! - воскликнул он и ринулся внутрь.
      В салоне Президент и Первая леди уже застегивали привязные ремни.
      - Это мой - то есть твой - шанс на переизбрание, - говорила Первая леди.
      - Покинуть вертолет! - заорал Уильямс.
      Президент с женой поглядели на него, глаза их округлились, лица посуровели.
      - Что?
      - Машина заминирована! Немедленно вылезайте!
      Они уставились на него в изумлении. Римо нагнулся к свободному, пахнущему нафталином сиденью и, разорвав подушки твердыми, как сталь, пальцами, обнажил большие пластиковые мешки со зловеще-красной жидкостью. Рассек одним краем острого ногтя; оттуда потек нафталин.
      - Это очень горючее вещество.
      Внезапно обороты винта увеличились. Вертолет, покачиваясь, стал отрываться от земли.
      Римо подскочил к креслам, схватил привязные ремни, и они порвались, словно марлевые.
      - Чиун, действуй! - заторопил его ученик.
      Мастер Синанджу быстро поднял ошеломленное Первое семейство.
      Обоих спустили с вертолета, едва колеса оторвались от земли. Самим мастерам Синанджу пришлось прыгать в траву уже с болтающегося трапа.
      Трап медленно удалялся в темноту.
      - Римо! В чем дело? - хрипло спросил Смит.
      - Погляди на трап. Где надпись "Добро пожаловать на "ВМФ-1"?!
      - Черт! - ругнулся Винс Капецци. - Как же я не заметил? - И подняв "МАК-11", добавил: - Нельзя позволить ему улететь.
      - Не надо, - покачал головой Смит. - Дадим команду проследить за ним. Он может вывести нас на заговорщиков.
      Но ложный "ВМФ-1" не долетел даже до эллипса между Белым домом и обелиском Вашингтона. Пролетая над Конститьюшн-авеню, он взорвался с громким хлопком и на какой-то жуткий миг завис в воздухе.
      Охваченный огнем, он низвергся на землю и запылал. С черным дымом до них донесся запах нафталина.
      Уставясь на горящую груду искореженного металла, глава государства произнес:
      - Я не понимаю...
      - Это, мистер Президент, - угрюмо произнес Смит, - была завершающая стадия. Недемонстративная.
      Потом из-за сигнального огня на обелиске Вашингтона послышался мерный рокот и появился бело-зеленый вертолет.
      - Похоже, "ВМФ-1", - негромко произнес Капецци.
      - Он и есть, - подтвердил Римо. - Настоящий.
      Харолд В. Смит повернулся к главе государства.
      - Мистер Президент, мы видели сейчас убедительное доказательство того, что заговор с целью убить вас мощен, что в нем участвует множество людей, готовых расстаться с жизнью, лишь бы покончить с вами.
      - Сам знаю, - непослушным языком произнес Президент.
      - У меня есть предложение.
      - Да?
      - Отправьте "ВМФ-1" обратно. Пусть все считают, что вы погибли.
      - Что нам это даст?
      - Возможно, заговорщики перестанут таиться.
      - Вы просите меня солгать американскому народу.
      - Я прошу вас сохранить свою жизнь. Заговор широко разветвлен, заговорщики располагают большими деньгами. Чтобы устранить вас, они ни перед чем не остановятся. Мы не сможем распутать сети заговора, если будем тратить все силы на сохранение вашей жизни.
      - Какое отношение имеют ко всему этому юристы и репатрианты? - спросила Первая леди.
      Ей никто не ответил.
      - У этого заговора какая-то определенная цель, - продолжал Смит. Достичь ее можно, только убрав вас. Предоставим заговорщикам думать, что вы погибли, и посмотрим, кто выступит из мрака, чтобы заявить о победе.
      - А тогда снесем им головы и выставим на всеобщее обозрение в назидание всем тем, кто когда-либо замыслит подобное вероломство! - воскликнул Чиун.
      Первая леди испуганно воззрилась на мастера Синанджу, поэтому он добавил:
      - И обеспечим всеобщее здравоохранение всем и каждому!
      Супруга схватила Президента за рукав.
      - Сделай, как он говорит! - прошипела она. - Это в высшей степени разумно.
      Римо закатил глаза к небу.
      В конце концов Президент Соединенных Штатов произнес:
      - Я отдаюсь в ваши надежные руки, Смит.
      Пепси Доббинс пребывала в отчаянии. Сидя в телефургоне АТК на Пенсильвания-авеню неподалеку от Белого дома, она чувствовала себя свидетельницей исторических событий, не имеющей ни малейшего представления о том, что происходит.
      Схватив портативную рацию, она обеспокоенно заговорила:
      - Щеголь! Не молчите. Что там творится?
      - Я все заснял, - возбужденно ответил Фезерстоун.
      - Что засняли?
      - Секретная служба сейчас изрешетила пулями Санта-Клауса.
      - Что?!
      - Только это был не Санта-Клаус, а переодетый Трэш Лимбергер!
      - О Господи! Он хотел убить Президента?
      - Похоже на то.
      - Тучи сгущаются.
      - Это еще не все. Помните старого азиата и парня с широкими запястьями, ну тех, из аэропорта?
      - Помню.
      - Они были здесь. Помогли увести Президента, когда началась стрельба.
      - Куда он отправился? Президент?
      - Слышали минуту назад глухой хлопок?
      - Слышала.
      - Все отмалчиваются, но мы думаем, это "ВМФ-1". Он взорвался.
      - Что?
      - Сейчас я веду съемку с той стороны, где находится обелиск Вашингтона. Кажется, никто, кроме меня, не догадался улизнуть с лужайки Белого дома. Все остальные снимают труп Трэша Лимбергера и задают идиотские вопросы.
      - Когда делаешь материал, идиотских вопросов не бывает! - раздраженно отрезала Пепси.
      - Я заснял взлет "ВМФ-1", - чуть отдышавшись, сказал Щеголь. - Потом он взорвался и рухнул пылающим мешком картошки. Сейчас я снимаю обломки.
      - Президент находился на борту?
      - Должен был находиться.
      - Значит, он погиб! - выдохнула Пепси. - На сей раз вне всяких сомнений. Надо срочно выходить в эфир.
      - Нам не позволят. Вы уже однажды объявляли о его смерти.
      - Оставайтесь на связи.
      Журналистка обратилась к технику, работавшему в набитом аппаратурой фургоне:
      - Можете настроиться на частоту секретной службы?
      - Нам не положено.
      - Задавая вопрос, я имела в виду не это, - многозначительно произнесла Пепси.
      Техник протянул ей наушники.
      Приложив один к уху, она услышала зловещее молчание. Секретная служба переговоров не вела.
      - Щеголь, что происходит? - спросила Пепси по рации.
      - Служащие Белого дома выгоняют нас с территории. Вид у них какой-то испуганный.
      - Ладно. Возвращайтесь в фургон.
      - Понял.
      Взяв сотовый телефон. Пепси набрала номер отдела новостей АТК.
      - Грег, я в Белом доме. Только что произошло нечто значительное.
      - Я думал, тебе запретили появляться на церемонии.
      - Потому-то я и прячусь в фургоне. Но мой оператор проскользнул внутрь. Слушай. Трэш Лимбергер хотел убить Президента. Однако погиб сам от пуль агентов секретной службы.
      - Си-эн-эн это уже передает. У нас есть пленка?
      - Как всегда. Мало того, меньше двух минут назад с южной лужайки взлетел "ВМФ-1" и взорвался в воздухе. Потрясающе, правда?
      - Об этом Си-эн-эн не сообщала.
      - Кажется, у нас есть эксклюзив, - взволнованно пробормотала Пепси.
      - Президент находился на борту?
      - Должен был находиться, - ответила журналистка уклончиво.
      - Должен был - этого мало. Пепси. Сама знаешь.
      - Слушай, может, передать репортаж о взрыве вертолета, пока все конкуренты занимаются "убитым Санта-Клаусом". Это мой счастливый билет.
      - Это конец карьеры, если опять оплошаешь.
      - Можешь не беспокоиться. У меня есть пленка.
      - Начинай подавать сырой материал, поглядим.
      - Ты не пожалеешь, - сказала девушка и прекратила связь.
      При первом же стуке в дверь она подскочила.
      - Давай сюда, - воскликнула Пепси, выхватывая пленку из рук Щеголя Фезерстоуна. Заправила ее, включила перемотку, затем бросила технику: - Как только перемотается, сразу же запускайте.
      Потом, надев наушники, кивнула Щеголю:
      - Пока нет подтверждений, что Президент мертв, выходить в эфир нам нельзя.
      - С того места, где я стоял, казалось, что Президента пытаются убить снайперы секретной службы.
      - Вы уверены?
      - Нет.
      - Ну и черт с ним, - махнула рукой Пепси. - Материал так получится еще интереснее. Потом вполне можно будет дать опровержение. В общем, все одно к одному. - Пепси прижала наушник поплотнее. - Стойте... там что-то происходит.
      На частоте секретной службы чей-то высокий голос пропищал:
      - Железный Дровосек едет в Коронку. Повторяю, Железный Дровосек едет в Коронку.
      - Говорят, сюда едет Железный Дровосек. Это вице-президент. Может, его собираются привести к присяге?
      Через пять минут в западные ворота Белого дома въехал черный лимузин "линкольн-континенталь" и остановился перед дипломатическим входом южной галереи.
      Все еще высыпавшие из восточных ворот репортеры не обратили на этот факт никакого внимания.
      Потом появились три катафалка. В гараже Белого дома они пробыли чуть больше десяти минут, а потом неторопливо, вереницей, выехали.
      - Три катафалка, - прошептала Пепси. - Три трупа.
      - Президент, Первая леди и, возможно, Трэш Лимбергер, - предположил Щеголь.
      - Или Первая дочь.
      Пепси вновь набрала номер отдела.
      - Грег! Только что прибыл вице-президент.
      Потом появились три катафалка.
      - Мы все еще просматриваем пленку, - возбужденно отозвался Грег. Другие компании пока что разбирают отснятый материал. Сообщают, что Президент вылетел на военно-воздушную базу в Эндрюсе, где находится "ВВС-1".
      - Катафалки въехали и выехали через западные ворота. Думаю, засняли их одни мы. Материал этот есть только у нас.
      - Держись, Пепси!
      - Держусь изо всех сил.
      У дипломатического входа северной галереи вице-президента встретил церемониймейстер Белого дома.
      - Что происходит, черт возьми? - прошипел вице-президент.
      - Пожалуйста, сюда, сэр, - официальным тоном произнес церемониймейстер.
      Вице-президент позволил проводить себя к Овальному кабинету. Он обедал с семьей, когда по телефону сообщили, что в Белом доме срочно требуется его присутствие.
      В приемной Овального кабинета их встретил глава президентской администрации.
      - АТК только что объявил о гибели Президента.
      Вице-президента словно бы хватили дубиной по черепу. В его закружившейся голове пронеслось множество беспокойных мыслей. В глазах потемнело. В ушах раздался гул.
      Потом из двери кабинета показался осунувшийся Президент.
      - Не верьте всему, что сообщают по телевидению, - сказал он. - Однако на ближайшее будущее вам придется остаться в Белом доме.
      - Что происходит? Переворот?
      - Хотим загнать опоссума на дерево.
      - Не понял.
      - Вы не знаете, что я жив. Ясно.
      - Да, мистер Президент, - ответил весьма смущенный и чуть разочарованный вице-президент Соединенных Штатов.
      Закрыв двери Овального кабинета. Президент повернулся к Харолду В. Смиту.
      - Все в порядке.
      - Остается только ждать, - кивнул Смит.
      - Неприятно обманывать американский народ таким образом.
      - Лучше временно оплакивать живого, чем навсегда погребать еще одного Президента.
      - Знаете, - протянул Президент, - я ведь приказал секретной службе выйти из игры.
      - Знаю.
      - Однако ее снайперы сидят на крышах всех зданий, с которых виден Белый дом.
      - Директор секретной службы наверняка считает это благоразумным.
      - Я вит теперь думаю, не предназначались ли те выстрелы мне?
      - Пока что такую возможность исключать нельзя, - ответил Харолд В. Смит.
      Глава 30
      После заявления АТК о том, что Президент Соединенных Штатов погиб в вертолетной катастрофе, другие телекомпании, как и следовало ожидать, последовали ее примеру. В течение двадцати минут все они объявляли, что глава государства погиб.
      Подтверждений ни из Белого дома ни от других властных структур не последовало. Никто не входил в резиденцию Президента, но никто и не выходил оттуда.
      Белый дом превратился в черную информационную дыру.
      Национальное бюро по безопасности перевозок окружило обломки вертолета, не подпуская репортеров для съемки.
      Те бдили до глубокой ночи, изредка интервьюируя друг друга, чтобы заполнить эфирное время.
      Вся страна затаила дыхание.
      В подвале Белого дома Харолд В. Смит, краем глаза следя за программой новостей, упорно бился над проблемой.
      На столе перед ним лежал его потрепанный портфель, откуда высовывался портативный компьютер, соединенный телефонными линиями с большими компьютерами в подвале санатория "Фолкрофт".
      Пытаясь привести в порядок запутанную последовательность событий, Смит создал на экране структурную схему.
      Однако никакого порядка не получалось.
      Заговор, вне всякого сомнения, существовал.
      На Президента кто-то напустил двойника Ли Харви Освальда с его отпечатками пальцев и шрамами на теле, снабдил превосходными копиями значка секретной службы и винтовки "манлихер-каркано". И заснял покушение.
      Тот же самый "кто-то" хитростью заставил никому не известного бармена Бада Коггинса убить двойника Освальда и погибнуть самому в жутком воссоздании сцены убийства настоящего Ли Харви. Ясно, что участником заговора Коггинс не был. Однако, когда он невольно служил ширмой для истинных заговорщиков, камера в его шлеме передавала им все, что Бад видел и делал. При осмотре шлема это было установлено.
      Пока еще длились эти события в Бостоне, заговор уже вступил во вторую фазу в Вашингтоне. На территорию Белого дома вовремя подсунули двойника Гетрика, чтобы создать хаос при возвращении Президента. И в конце дня появился двойник Гилы Гинголда.
      Перечисленные инциденты, казалось, были призваны для того, чтобы выгнать Президента из Бостона в Белый дом, а затем, в последней фазе, заманить в заминированный вертолет.
      Зачем? Почему бы не убить его в Бостоне и дело с концом? В чем тут смысл?
      На столе зазвонил телефон.
      - Медицинский эксперт, - послышалось в трубке.
      - Слушаю, - отозвался Смит.
      - Человек, которого я только что вскрывал, не Трэш Лимбергер. Настоящий Трэш сейчас на экране телевизора громко вещает о своей невиновности.
      - У него есть трепанационное отверстие в черепе? Я имею в виду, у двойника.
      - Есть.
      - Для чего производится эта процедура?
      - Обычно трепанацию применяют для лечения болезни Паркинсона посредством ввода эмбриональных мозговых клеток в пораженный мозг. Называется это трансплантацией мозга.
      - Понятно. Еще для чего?
      - Знаете, - задумчиво проговорил эксперт, - я слышал, что подобные операции применяются для пересадки мозговых клеток животных одного вида животным другого. В чисто экспериментальных целях. Весьма любопытно, что поведение и врожденные инстинкты могут передаваться в пределах разных видов.
      - А в человеческий мозг можно ввести мозговые клетки животного?
      - Такую попытку способен сделать только совершенно неэтичный безумец.
      - Вы не ответили на мой вопрос, - резко произнес Смит.
      - Если разрешить проблему отторжения, то да.
      - Прав ли я, предполагая, что для такой операции требуется высокое мастерство и очень совершенное хирургическое оборудование?
      - Да, конечно.
      - Обнаружили еще что-нибудь?
      - Этот человек был астматиком. В кармане у него нашли ингалятор, содержащий патрон с обычным антивоспалительным стероидом под названием вансерил.
      - Вы уверены, что там вансерил?
      - Так написано на патроне.
      - Отправьте его в криминалистическую лабораторию ФБР, пусть сравнят с имеющимся у них образцом. Содержимое должно оказаться идентичным.
      - Сейчас.
      - Спасибо, - отозвался Харолд В. Смит и положил трубку. Телефон тут же зазвонил снова.
      - ФБР. У нас в картотеке нет отпечатков пальцев бостонского стрелка.
      - Жаль.
      - Но водительские права из штата Калифорния, обнаруженные у покойника, подлинные. Это действительно Алек Джеймс Хайделл. Мы сейчас работаем над этой информацией.
      - Свяжитесь со мной сразу же, как только выясните что-нибудь существенное.
      Заговор в примерных очертаниях поражал своими масштабами. Хирургические операции, копия "ВФМ-1" - целое состояние было истрачено на то, чтобы устроить покушение. Но для чего? И почему все снималось на пленку?
      В дверь просунул голову Римо Уильямс.
      - Как успехи?
      Смит потер усталые глаза.
      - Требовались целое состояние, чтобы организовать этот заговор, и целая армия людей, чтобы проводить его в жизнь. Как можно спланировать подобную операцию без утечки информации или предательства? Ничего не понимаю.
      - Кстати, о понимании. АТК объявил, что в эфир вот-вот выйдет Пепси Доббинс и все разоблачит.
      - Пепси Доббинс... - задумчиво произнес Смит. - Говоря о винтовке "манлихер-каркано", она ссылалась на источник в секретной службе. Хотелось бы его отыскать.
      - Я бы предложил выжать из нее правду, однако Чиун ей все о нас выболтал.
      - Ничего подобного, - произнес скрипучий голос.
      Мастер Синанджу, насупившись, но, как всегда, грациозно вошел в комнату.
      - Я ничего не говорил об организации, о проницательный император!
      Смит вздохнул.
      - Не могу отделаться от мысли, что мотив кроется в буквах эр-икс, нацарапанных на гильзе, оставленной после выстрела в Бостоне.
      - Но зачем заговорщикам признаваться в устройстве этой засады? удивился Римо.
      - Чтобы посеять страх в сердцах врагов, - ответил Чиун. - Это очевидно и логично.
      Смит сдержанно покачал седой головой.
      - Никто в здравом уме и твердой памяти не осмелился бы взять на себя такую ответственность. Возмездие было бы грозным. Нет, должно быть, истинное назначение этих букв - отвлечь подозрения от настоящих заговорщиков.
      - Куда - к медицинской промышленности? - спросил Римо.
      - К противникам реформы здравоохранения, - ответил Смит.
      - Каким? К Гиле Гинголду и Трэшу Лимбергеру? Нет. Я в это не верю. Их подставили.
      - Да, головоломка не из простых, - признал Харолд В. Смит. - Извлечь бы какой-то смысл из этих букв.
      Наверху, в жилых помещениях Белого дома, недоступный взгляду в окна, Президент, сидя за столом, выводил буквы RX на листе бумаги.
      Он переставлял их и так, и сяк, но они продолжали насмехаться над ним своей загадочной непостижимостью.
      - Найти бы во всем этом хоть какой-то смысл, - пробормотал он.
      - Для начала объяснись со мной, - сказала Первая леди. Она только что вошла.
      Президент повернулся к ней.
      - Что именно объяснить, милочка?
      - "Милочка, милочка..." Я заглянула в федеральный справочник по организациям. Там нет никакого комитета юристов и репатриантов...
      - Может, отложим это, а? Я пытаюсь разгадать тайну.
      - Надоел ты мне со своими тайнами, - огрызнулась Первая леди, заглядывая ему через плечо. - Что это за буквы?
      - Их обнаружили нацарапанными на стреляной гильзе в Бостоне. Но никто не может понять, что они означают.
      - Может, это инициалы какого-то старого политического соперника? предположила Первая леди.
      - Вряд ли. Приходит в голову только то, что это медицинский символ слова "рецепт". Ну и что?
      - Может, какое-нибудь близкое по смыслу слово. Ну, знаешь, логическая цепочка.
      - Хорошая мысль. - Президент принялся писать. - Рецепт. Лекарство...
      Первая леди щелкнула пальцами.
      - Лечение, средство!*
      * Перевод слова КЮРЕ - cure (англ.).
      Президент Соединенных Штатов оцепенел. Из-за двери послышался голос пресс-секретаря:
      - АТК намерена передать специальное сообщение. Похоже, важное.
      Первая леди схватила пульт дистанционного управления и включила телевизор, стоящий на книжном шкафу.
      Экран вспыхнул, появилась впечатляющая Пепси на фоне задника с изображением Белого дома.
      - Я думала, прессе запрещено появляться на Пенсильвания-авеню, недовольно буркнула Первая леди.
      Президент направился к ближайшему окну, но супруга оттащила его назад.
      - Хочешь, чтобы снесли твою дурацкую башку?
      - Это Пепси Доббинс, - послышалось из телевизора. - Я стою перед напоминающим мавзолей нервным центром руководства страной. После мрачных дней Хьюстона...
      Голос за кадром произнес:
      - Пс-ст. Далласа.
      - ...после Далласа страна еще не бывала затянута черными тучами так, как сегодня. Неофициально Президент погиб. Неофициально у нас новый Президент. Однако никто из официального Вашингтона не желает выступить с заявлением. Раз официальных сообщений нет, значит, настало время раскрыть правду. Два дня назад в эксклюзивной передаче я сообщила факт, до сих пор не подтвержденный секретной службой, что винтовка, из которой по Президенту стреляли в Бостоне, идентична оружию, из которого Ли Харви Освальд поразил...
      - Убил, - прошипел голос за кадром.
      - ...убил президента Джона Фицсиммонса Кеннеди.
      За кадром кто-то застонал.
      Пепси, сделав глубокий вздох, продолжила:
      - Теперь отдел новостей АТК может сообщить, что организатором заговора против Президента является этот человек.
      В углу экрана появился портрет. Заросшее щетиной лицо в темных очках, на голове - черная бейсболка с нашитыми буквами "ЦРУ".
      - Он называет себя Режиссером Икс и в эксклюзивном интервью со мной вчера вечером утверждал, что располагает тайными сведениями о заговоре. Отдел новостей АТК публично заявляет, что этот человек является организатором заговора. Несмотря на его неуклюжие попытки создать впечатление, что к убийству Президента причастно ЦРУ, обвиняющий перст указывает совсем в другую сторону.
      Сделав паузу. Пепси негромким, мелодраматическим тоном добавила:
      - Режиссер Икс - это не кто иной, как директор секретной службы Соединенных Штатов!
      - Слышал? - ахнула Первая леди. - Так оно и есть. В этой истории повсюду видны их следы.
      Но Президент Соединенных Штатов глядел на лист бумаги в своих дрожащих руках, где его почерком было написано: "RX - КЮРЕ".
      И ему вспоминалось, что Президент, основавший КЮРЕ, был убит. Что сам он до вчерашнего дня грозился навсегда ликвидировать эту организацию. И что возглавляющий ее человек неизменно находится за кулисами, поэтому с полным правом может называться режиссером.
      На командном пункте в подвале Белого дома Харолд В. Смит с нарастающим интересом следил за обвинениями Пепси Доббинс в адрес охраны Президента.
      - Этот Президент убит потому, что из-за своих героических стараний реформировать здравоохранение превратился в угрозу господствующей верхушке.
      - Вроде бы это говорил тот псих, что звонил Трэшу Лимбергеру, - сказал Римо. - Господствующая верхушка намерена убить Президента.
      - Ты слышал это от меня, - возразил Чиун.
      - Ш-ш-ш, - оборвал их Смит.
      Журналистка продолжала:
      - Теперь я могу разоблачить существование теневого правительства, которое манипулировало уже многими Президентами. Видя, что не могут управлять последним Президентом, эти люди погасили его, как свечу.
      Харолд В. Смит побледнел. Уильямс повернулся к мастеру Синанджу:
      - Вот до чего довела твоя болтовня!
      Лицо корейца представляло собой застывшую маску.
      - Эта группа известна под кодовым названием "Эр-Икс". И возглавляет ее теневая фигура по имени Смит.
      Смертельно побледневший глава КЮРЕ встал с кресла.
      - Я должен немедленно поговорить с Президентом! - сказал он дрожащим голосом.
      - Желаю успеха, - ответил Римо.
      Когда Харолд В. Смит на непослушных ногах вышел из комнаты, Римо сказал Чиуну:
      - Похоже, мы оба остались без работы.
      Мастер Синанджу промолчал. Он неотрывно глядел на экран; глаза его до того сузились, что походили теперь на узкие щели, прорезанные тонким острым ножом.
      Глава 31
      Неподалеку от Белого дома, в президентском номере отеля "Хэй Адамс", человек, лежа на кровати, сквозь темные очки смотрел телевизор. Его синяя бейсбольная кепочка с надписью "Л. А. Доджерс" была сдвинута на затылок. Все плоские поверхности в комнате были заставлены черными пластиковыми коробками с видеопленкой. Сидевшая в углу, в птичьей клетке, красно-бурая обезьянка-капуцин невыразимо печальными глазами глядела в окно.
      Пепси Доббинс вещала:
      - Значение инициалов Эр-Икс остается неясным, однако они сильно намекают на так называемый медицинско-промышленный комплекс.
      Мужчина так и подскочил:
      - Это мой сюжет! Она его украла! Эта сучка украла мой сюжет!
      Сняв трубку со стоящего на ночном столике телефона, он произнес:
      - Подайте к подъезду мой "порше". И побыстрее!
      Войдя в ванную, мужчина быстро сбрил с пухлого лица двухдневную щетину, бросил в мусор синюю бейсболку и надел черную с буквами "ЦРУ".
      Затем достал из чемодана зеленоватые зеркальные очки, нацепил их и вышел из номера, на ходу завязывая пояс дорогого пальто.
      Когда дверь закрылась, обезьянка в клетке раскрыла рот и издала протяжный печальный звук, поразительно похожий на мычание крохотной коровы.
      Через десять минут синий "порше" остановился у вашингтонского отделения АТК.
      Подойдя к столу, за которым сидел охранник, человек в пальто и бейсболке с буквами "ЦРУ" очень мягким голосом сказал:
      - Передайте Пепси Доббинс, что Режиссер здесь и хочет ее видеть.
      - Она ведет передачу от Белого дома.
      - Бросьте! Я вполне могу разобраться, студийный репортаж или нет.
      - Очень жаль, но... - твердо ответил охранник.
      - Ну так пожалеешь еще больше! - рявкнул мужчина в бейсболке, выхватил пистолет двадцать второго калибра с глушителем и навел в живот охранника.
      Три пули, раздробившие охраннику позвоночник, вошли бесшумно, словно соломинки в пудинг.
      Президент Соединенных Штатов не знал, кому и верить - отчаянному голосу директора секретной службы в телефонной трубке или сдержанным объяснениям Смита.
      - Я не Режиссер Икс! - восклицал директор. - Секретная служба никакого отношения ко всему этому не имеет!
      Харолд В. Смит уверял:
      - Мы не Эр-Икс. Даю полнейшую гарантию.
      Президент колебался. Директор секретной службы срывался на визг. Он не знал, к кому обращается. Попросил соединить его с Президентом и теперь считал, что его слушает бывший вице-президент. Глава государства в ответ не произнес ни слова.
      Потом Смит сказал:
      - Клянусь в этом памятью того Президента, имя которого мы оба чтим.
      Президент резко положил трубку и взглянул на Смита.
      - Готов поверить вам, Смит, потому что доверяю суждению этого человека. Так кто же за всем этим кроется?
      - Не могу указать на кого-либо конкретно, так как не вся информация проверена.
      - Хотелось бы выслушать ваши соображения.
      - Организатор обладает большими финансовыми и техническими ресурсами. Имеет доступ к делам секретной службы. Очевидно, может подслушивать переговоры агентов по радио, поэтому смог посадить на южную лужайку свой "ВМФ-1 " раньше настоящего.
      - Вините неспособных агентов секретной службы?
      - Они оказывались в гуще любого происшествия.
      - Откуда Пепси Доббинс так много знает?
      - Подозреваю, что знает она очень мало. Делает множество предположений. С этой проблемой можно разобраться потом.
      Раздался стук в дверь, потом голос Римо:
      - Смитти! Меня только что осенило.
      Харолд В. Смит торопливо подошел к двери, приоткрыл ее и строго произнес:
      - Потом!
      - Погоди, послушай. Пепси говорит о Режиссере Икс, так ведь?
      - Да.
      - Режиссером называют дядюшку Сэма Бисли.
      - По-твоему, он стоит за этим заговором?
      - У тебя есть версия получше?
      - Господи, с какой стати? И какова мотивация?
      Римо пожал плечами.
      - Кто знает? Может, он думает, что при новой системе здравоохранения его тематические парки станут не нужны.
      Смит задумчиво потер острый подбородок.
      - Возможно, - пробормотал он. - У Бисли есть деньги, люди и технология для осуществления всего, что мы видели в этом заговоре. - Глава КЮРЕ украдкой взглянул через плечо на поджидающего его главу государства. - Но сказать этого Президенту я не могу. Во-первых, мы позволили Бисли удрать из Фолкрофта. Во-вторых, вряд ли Президент поверит, что знаменитый аниматор, считающийся мертвым вот уже тридцать лет, хочет его убить.
      - Может, нам с Чиуном попробовать потрясти Пепси Доббинс? Что нам терять? Мы и так уже, считай, на улице.
      - Делайте что угодно, только не позволяйте себя снимать, - отозвался Смит, потом закрыл дверь, поправил галстук и с озабоченным видом повернулся к главе государства.
      - Мистер Президент, - неловко начал он, - возможно, придется пересмотреть наши рабочие теории.
      Выражение лица Президента было в высшей степени скептическим.
      Выйдя из Белого дома на Пенсильвания-авеню, Римо с Чиуном огляделись по сторонам.
      - Не вижу Пепси, - удивился Уильямс.
      - Я тоже, - отозвался кореец, лицо его от беспокойства покрылось морщинами.
      Римо заметил микроволновый фургон АТК на Джексон-плейс у парка Лафайета и тотчас рванулся к нему. Задняя дверь оказалась незапертой. Распахнув ее, он спросил находившегося там техника:
      - Где Пепси Доббинс?
      - В студии.
      - Но она же ведет прямой репортаж с лужайки Белого дома!
      - Что я могу сказать? Она профессиональный репортер.
      - Понял, - кивнул Уильямс. - Пошли, папочка, поймаем такси. Пепси опять принялась за старое.
      В студии АТК Пепси Доббинс уже заканчивала "прямой репортаж" с лужайки у Белого дома.
      - ...оставайтесь с нами, если хотите узнать подробности. Прямой репортаж вела Пепси Доббинс.
      Красный огонек мигнул и погас. Пепси сняла наушники и бережно отстегнула нагрудный микрофон от нарядного зеленого платья.
      - Ну, - спросила она, - как я сработала?
      - Что ж, - ответил Щеголь Фезерстоун, - не считая того, что перепутали Даллас с Хьюстоном и наградили Кеннеди другим вторым именем, - просто замечательно.
      - На частности никто не обращает внимания. Важны только прическа и дикция.
      - Ваше счастье, если зрители не обратили внимания на задник, - заметил Щеголь, когда они вышли из студии.
      - О чем вы?
      - Дело в том, что диапозитив Белого дома, который проецировали позади вас, несколько устарел.
      - То есть?
      - На лужайке нет елки.
      Пепси скривила гримасу.
      - Вряд ли кто это заметил.
      - Вы не видели эту елку! - продолжил Щеголь, шагая следом за Пепси по узким коридорам с протянутыми по полу кабелями.
      - Мне не пришлось бы прибегать к такой дешевой уловке, если бы Белый дом не закрыл доступ на Пенсильвания-авеню, - раздраженно огрызнулась Пепси.
      В это время из мужского туалета в черной бейсболке с буквами "ЦРУ" и зеркальных очках вышел какой-то человек и заявил:
      - Вы слишком много знаете. Пепси Доббинс.
      Пепси повернулась. Увидела сначала бейсболку и очки, потом пистолет. Щеголь Фезерстоун едва успел встать между ними, как раздались хлопки выстрелов.
      Щеголь рухнул к ногам Пепси, на губах у него вспенились кровавые пузыри.
      Глаза его широко раскрылись от изумления.
      - Но... вы мой кумир, - пробулькал он.
      - Тяжелый случай, - хмыкнул человек в бейсболке, подняв пистолет с глушителем и прицеливаясь в ложбинку между голубыми ошеломленными глазами Пепси.
      Пистолет несколько раз сухо щелкнул, и Пепси решила, что ранена. Ноги ее подогнулись, и она повалилась на пол.
      Ее подхватили, взвалили на мягкое, мясистое плечо и понесли на улицу. Никто их не останавливал. Никто не смел.
      - Мы сообщаем о событиях, но не участвуем в них, - пояснил какой-то мужчина, торопливо уступая дорогу человеку с пистолетом.
      Пепси бросили в багажник синей машины, а когда способность соображать к ней вернулась, автомобиль уже с ревом отъезжал от тротуара. Девушка поняла, что теперь ей придется дышать газами из разболтанной выхлопной трубы.
      - Я лично думаю, что убрала его кубинская разведка совместно с сицилийской мафией, - сообщил таксист, петляя в потоке машин на Дюпон-серкл.
      - Может, лучше повнимательнее смотреть за дорогой? - предложил с заднего сиденья Римо.
      - Я вполне могу ехать и разговаривать. Как уже сказал...
      Ноготь цвета слоновой кости тотчас прикоснулся к шейному позвонку водителя; он продолжил раскрывать рот, но оттуда не вылетало ни звука.
      - Спасибо, папочка, - кивнул Уильямс.
      Из-за угла с визгом вырвался синий "порше", и таксист едва-едва уклонился от него. Римо бросил быстрый взгляд на водителя. В глаза ему бросились белые буквы "ЦРУ" на черной бейсболке, поэтому лицо он увидел лишь мельком.
      - Знаешь, - обратился он к Чиуну, - этот человек показался мне знакомым.
      - Вот как?
      - Я бы поклялся, что это Харди Брикер, только этого не может быть.
      - Кто такой Харди Брикер?
      - Спятивший кинорежиссер. Несколько лет назад он снял фильм об убийстве Кеннеди. В картине утверждалось, что все произошло в результате правительственного заговора, а участвовало в нем двадцать две тысячи человек.
      - Не видел этого фильма, - хмыкнул мастер Синанджу.
      - Назывался он "ЦРУ".
      И тут лицо Римо приобрело очень странное выражение.
      - Так-так, - протянул он.
      Увидев виноватый взгляд ученика, кореец спросил:
      - В чем дело, Римо? Отвечай!
      - Пожалуй, версию о причастности Сэма Бисли придется отбросить, - глухо произнес он.
      Такси, взвизгнув тормозами, остановилось перед вашингтонским отделением АТК. Дверцы распахнулись, Римо с Чиуном выскочили наружу.
      В вестибюле они увидели мертвого охранника, а чуть поодаль суету. И посреди этой суеты умирал человек.
      Три оператора с мини-камерами на плечах старательно снимали последние, мучительные минуты его жизни, а какой-то репортер совал к окровавленным губам лежащего микрофон.
      - Что испытываешь, когда умираешь бессмысленно? - спрашивал журналист.
      Он встал на колени и подался вперед, чтобы расслышать ответ, но тут Римо схватил его за шиворот и швырнул в мужской туалет. Потом придержал дверь, и мастер Синанджу загнал туда всех операторов, находя ногтями болевые точки на их телах.
      Уильямс ударом кулака расплющил замок, и без ацетиленовой горелки дверь теперь ни за что не откроется.
      Опустившись на колени возле умирающего, он пояснил Чиуну:
      - Этот человек был с Пепси в аэропорту.
      И обратился к Щеголю:
      - Говори, приятель, что здесь случилось?
      - Пепси... похищена, - с бульканьем произнес тот. - Брикер... мой кумир...
      Голова его откинулась набок, и кровь хлынула изо рта, словно красный сироп из бутылки.
      Римо поднялся.
      - Это и впрямь был Харди Брикер. Надо его отыскать.
      Чиун с подозрением взглянул на ученика.
      - Тебе-то что за дело до Харди Брикера, а Римо?
      - Потом объясню. Возьмем машину напрокат. Сколько синих "порше" может разъезжать по Вашингтону?
      Когда они выходили из здания, подоспела полиция. Патрульные машины остались незапертыми, поэтому Римо воспользовался одной из них.
      Отъехав, он в микрофон передал запрос о синем "порше".
      Примерно через минуту диспетчер ответил:
      - Указанный "порше" видели проезжающим по Мемориальному мосту в сторону Арлингтона.
      - Какие буквы на номерном знаке? - уточнил Римо.
      - Цезарь Роберт Уильям. Повторяю, Цезарь Роберт Уильям.
      - Это не тот, - сказал Уильямс диспетчеру. - Продолжайте наблюдение.
      И направляясь к Мемориальному мосту, бросил Чиуну:
      - Нам никто не помешает.
      Глава 32
      Крышка багажника откинулась, и Пепси Доббинс, высунув на солнечный свет свою взъерошенную голову и широко раскрыв рот, стала глотать прохладный живительный воздух, словно выброшенная на берег рыба.
      Чья-то рука ухватила ее за волосы и протащила несколько ярдов по ухоженной траве к круглой террасе, откуда открывался вид на Потомак, Мемориальный мост и мемориал Линкольна за ним. Наконец ее швырнули наземь. Пепси подняла взгляд. Перед глазами над плитой из песчаника трепетало оранжевое газовое пламя. На вмурованной в плиту мраморной доске было высечено:
      ДЖОН ФИЦДЖЕРАЛД КЕННЕДИ
      1917 - 1963
      Знакомый мягкий голос произнес:
      - Я говорил вам, что прошлое - это пролог.
      Пепси сделала попытку подняться, но тут же чья-то нога, наступив на спину, прижала ее к земле.
      - Кто... что... - ошеломленно произнесла она.
      - Когда... где... как? - проговорил мягкий голос. - Может, это послужит ответом на ваши вопросы.
      И возле ее руки легла папка с бумагой. Сквозь вырезанный на обложке прямоугольник виднелась первая страница. На ней было отпечатано:
      КЮРЕ
      Фильм Харди Брикера
      Пепси оглянулась через плечо и увидела человека в черной бейсболке с буквами "ЦРУ". Он выбрил пухлые щеки, снял темные очки. Лицо и фамилия сразу же объединились в ее сознании.
      - Вы Харди Брикер!
      Тот холодно улыбнулся.
      - Я говорил вам, что сценарий уже написан, и теперь вы участница фильма. Зачем было разглашать мой сюжет на всю страну?
      - Сюжет?!
      - Черт возьми! Вы требовались мне, чтобы снабжать меня пленками. Теперь КЮРЕ заставит молчать и вас.
      - Что такое КЮРЕ?
      - Подлинное название тайной смертоносной организации, которую я именовал эр-икс.
      - А почему не КЮРЕ?
      - Потому что кто-нибудь мог украсть заглавие. К тому же мне не хотелось, чтобы Смит отправил своего ассасина с широкими запястьями за мной по следу. По крайней мере пока я не отстрелялся.
      - Вы имеете в виду съемку? Или стрельбу в прямом смысле слова?
      - И то, и другое, - ответил Харди Брикер. - Поскольку вы знаете о Смите, то должны знать о КЮРЕ и ассасине с широкими запястьями.
      - О КЮРЕ я ничего не слышала. Все эти сведения я получила от маленького азиата, который, называл себя Чиун. Познакомились мы в самолете.
      Лицо Брикера приобрело задумчивое выражение.
      - Человек с широкими запястьями говорил о доме ассасинов в Азии. Перед тем как заставить меня молчать.
      - То есть?
      Харди Брикер тяжело вздохнул.
      - Он подошел ко мне, когда я читал лекции в Гарварде. Сказал, что я случайно наткнулся на истину. Что есть тайное теневое правительство, осуществляющее свою волю убийствами и тайными операциями. Что называется он КЮРЕ. Возглавляет его человек по фамилии Смит. Я оказался во всем прав. Мой фильм "ЦРУ" оказался куда ближе к истине, чем я мог представить. А потом этот ассасин что-то сделал со мной, и я лишился разума. То есть памяти. Больше года бродил по улицам Кембриджа, питался отбросами и подаянием, пока один студент-кинематографист не узнал меня и не позвонил моему агенту. Операция на мозге вернула мне память. Я вспомнил, что я Харди Брикер. И то, что человек с широкими запястьями со мной сотворил. Тогда-то я и поклялся разоблачить его и бесчеловечную, расистскую, фашистскую инфраорганизацию, которая им руководит.
      - И ради этого разоблачения убить Президента?
      Харди Брикер равнодушно пожал плечами.
      - В Голливуде я не был больше года. Меня забыли. Мне требовался громкий успех. К тому же лично я никого не убивал.
      - Но ведь это Президент Соединенных Штатов!
      - Это мерзавец, который продал кинопромышленность около года назад во время переговоров по ОСТТ! - взревел Брикер. - Весь Голливуд чувствовал себя преданным.
      - ОСТТ? - переспросила Пепси.
      - Это общее соглашение по торговле и тарифам. Французы добивались концессии, защищающей их дрянную кинематографию от крупнобюджетных фильмов США. Президент клялся направо и налево, что не уступит. Но уступил. Мировой лидер, не защищающий основную индустрию развлечений своего государства, недостоин жизни. Я думаю так.
      - Но кто же убил Президента?
      Харди Брикер возбужденно вскинул руку.
      - Кто? Кто?! Вы не поняли? Этого не знают даже непосредственные исполнители. В том-то и прелесть! Никто не знает всего фильма. У каждого своя роль, но никто не представляет, что происходит. Даже мои ближайшие помощники не посвящены в замысел. У меня есть умельцы, которые считают, что изготавливают бутафорские копии вещей для моей постановки. Есть агентство талантов, вербующее двойников. Есть врач-мексиканец, который вживляет мозговые центры животных в головы двойникам.
      - Что, простите?
      Брикер успокоился.
      - Французский метод. Разработан в конце восьмидесятых. Сверлишь отверстие в черепе, вводишь мозговые клетки других животных, управляющие инстинктами, и они дремлют, пока их не активизирует вдыхаемый стероид. Поначалу такое проделывали на животных. Перепела кукарекают петухами, так как считают, что они петухи. Собаки крякают Львы полагают, что умеют летать. Долго они не живут. У меня есть мычащая коровой обезьянка. Их называют химерами. Я всего лишь воспользовался этим открытием, чтобы воздействовать на людей. Мой Гила Гинголд считал себя аллигатором. Двойник Трэша Лимбергера - слоном-отшельником. Он не был слоном, но при трехсотфунтовом теле и адреналиновом воздействии стероидов очень на него походил.
      - Это безумие! Вы убили Президента только для того, чтобы сделать фильм?
      Харди Брикер принял оскорбленный вид.
      - Собственно говоря, это документальная драма. Для меня все засняли съемочные группы, выдающие себя за журналистов. Пленки, что принесли вы, придутся весьма кстати. Когда они будут смонтированы и озвучены моим дикторским текстом, именно моя версия событий войдет в учебники истории. Президент предстанет мучеником за всеобщее здравоохранение. И кто знает, возможно, закон о всеобщем здравоохранении будет-таки принят к тому времени, когда я буду произносить очередную речь при получении академической премии.
      Чей-то голос неподалеку произнес:
      - Приятель, там, куда ты отправишься, премий не дают.
      Пепси подняла взгляд.
      Из-за живой изгороди появился человек в черной тенниске и летних хлопчатобумажных брюках. Человек с широкими запястьями и самыми неумолимыми на свете глазами. С холодной яростью устремленными на Харди Брикера.
      Брикер выхватил из кармана пальто пистолет. Навел на мужчину и сказал:
      - Не подходи.
      Но тот и не подумал останавливаться.
      Брикер выстрелил пять раз подряд, и все пули, казалось, просвистели мимо. Человек с неумолимыми глазами почти приблизился.
      Брикер очень тщательно прицелился и, поскольку противник не особенно спешил, выстрелил, лишь когда их разделяло около двух ярдов.
      На сей раз Пепси увидела, как идущий уклонился от пули. Он просто сделал шаг в сторону, словно балетный танцор, выполняющий простейшее упражнение, и вернулся на место. Контуры его тела на миг расплылись, что говорило о невероятной быстроте, однако казалось, что он выполнил этот маневр весьма небрежно.
      Харди Брикер вновь нажал на спуск, но боек щелкнул вхолостую.
      Человек с широкими запястьями протянул руку и вырвал у Брикера пистолет, содрав при этом кожу у него с пальца.
      Режиссер попятился.
      За спиной Пепси появился крохотный человечек, известный ей как Чиун, и ткнул Брикера ногтем в позвоночник.
      Брикер завопил, словно в его пухлое тело впилась раскаленная игла.
      - Вы не убьете меня, - заплакал он. - Меня нельзя убивать. Я весьма, весьма известный человек в кинопромышленности.
      - Нужно было уничтожить тебя при первой же встрече, - злобно отозвался мужчина с широкими запястьями. - Я ошибся.
      Слезы текли из глаз Брикера, будто из губки.
      - Я не хочу умирать!
      - Тяжелый случай.
      - В сценарии этого нет.
      - К черту сценарий! Это жизнь. И тебе самое время прийти к неожиданной развязке.
      - Послушайте, - стал упрашивать Брикер, молитвенно сложив руки, - я могу ввести вас в свой сценарий. Вы прославитесь.
      - Я уже в фильме.
      - Мы можем быть в нем вместе. Обещаю, что не вырежу вас. Даю слово, как дитя шестидесятых годов!
      - Римо, мне надоела болтовня этого человека, - фыркнул Чиун.
      - Секунду, - ответил тот. - Брикер, кто еще знает о КЮРЕ?
      - Только она. Придется вам убить и ее.
      - Неправда! - завопила Пепси. - Я знаю только про эр-икс, да и то толком ничего не знаю.
      - С вами разберемся потом, - бросил Римо и обратился к Брикеру: - У меня есть идея - ты сознаешься в своих преступлениях перед всем миром.
      - Ни за что! Это испортит фильм и повредит реформе здравоохранения.
      - Папочка, посмотри, нет ли в той машине видеокамеры.
      Через минуту мастер Синанджу вернулся с видеокамерой.
      Римо поднял ее к плечу и стал снимать Харди Брикера.
      - Начинай свое признание. Только ни слова о КЮРЕ, Смите и нас.
      - Не буду.
      Мастер Синанджу шагнул вперед, и вся решимость Брикера вмиг испарилась. Признания хлынули рекой. Он излагал все с исчерпывающими подробностями, добавляя эпизоды, о которых не упоминал раньше.
      В одном месте Уильямс его перебил.
      - Кто был двойником Освальда?
      - Бывший актер, - промямлил Брикер. - В семидесятые годы он сделал карьеру, играя в целом ряде телефильмов роль Ли Харви. Постарев, лишился этой роли, правда, стал воображать себя Освальдом. Взял себе имя Алек Джеймс Хайделл. В фильме "ЦРУ" он был великолепен. Ему единственному не пришлось делать трепанационное отверстие, чтобы напустить на Президента. Он прочел сценарий и просто дождаться не мог, когда же наконец выстрелит в главу исполнительной власти.
      - Готов был убить Президента, лишь бы только попасть в твой фильм? изумился Римо.
      - В документальную драму. И он знал, что стреляет в агента секретной службы. Ликвидируй мы Президента сразу, фильма бы не получилось. Он единственный, кто, кроме меня, знал, что происходит на самом деле. В этом-то и прелесть. Наш заговор включал в себя буквально тысячи людей - подобно тому как я теоретизировал в "ЦРУ" - и не распался.
      - Теперь уже распался. Хайделл знал, что его убьет двойник Руби?
      - Это явилось последующей доработкой. С этим вариантом я его не знакомил.
      - Продолжай, - кивнул Римо.
      ...Харди Брикер закончил свой рассказ и с плачем встал на колени перед вечным огнем на могиле Президента, память которого потревожил и оскорбил.
      - Теперь тебе пора сводить счеты с жизнью, - подтолкнул его Римо.
      - Патронов в пистолете нет, - всхлипнул Брикер. - Заставить меня застрелиться из незаряженного пистолета вам не удастся.
      - Мысль здравая. К тому же это выглядело бы обычным самоубийством. Обычного нам не нужно. Требуется нечто такое, о чем любители заговоров размышляли бы в течение ближайших двухсот лет. Может, тогда они перестанут вмешиваться в ход истории.
      Рука с широким запястьем сжала вялые пальцы Брикера в кулак. Уильямс поднес его к пульсирующей вене на правом виске режиссера. Отогнул указательный палец и упер его кончиком в голову.
      - Может, хотя бы заснимете? - спросил Брикер.
      - Зачем?
      - Это развязка фильма.
      - Только для тебя, приятель.
      И пока все, в том числе и обладатель пальца, недоуменно смотрели на него, Римо резко дернул кулак Харди Брикера.
      Указательный палец вошел в мозг до третьего сустава.
      Правый глаз Брикера выкатился из орбиты. Все его тело содрогнулось. Но вытащить палец из мозга режиссер не пытался. Не мог. Жизнь покинула его бренное тело.
      Они оставили Харди Брикера стоящим на коленях у вечного огня, где потом его и обнаружат - первого мужчину за всю историю человечества, который покончил с собой, вонзив собственный указательный палец себе в череп, тайну для грядущих веков, объяснения которой никогда не найдется.
      Когда они шли по Арлингтонскому Национальному кладбищу, Чиун спросил:
      - Римо, все, что говорил этот кретин, - правда?
      - Да, - угрюмо ответил ученик. - Я узнал, что Брикер в городе, а мне надоели его бесконечные фильмы, где он валил все беды, происходящие в мире, на американские правительственные заговоры. И решил, что, если отправлю этого человека на подножный корм, его пропагандистской кампании придет конец. Смитти я не сказал ничего.
      - Император Смит будет недоволен, - сдержанно отозвался Чиун. - Еще больше, чем моей обмолвкой в разговоре с этой незначительной женщиной.
      - Послушай, мне нужна помощь Смита в поисках матери и отца. Он не должен узнать об этом.
      - Не узнает.
      На лице ученика отразилось облегчение.
      - При условии, что определенные лица выкажут подобающую признательность другим определенным лицам в соответствии с понятиями эпохи.
      Уильямс вздохнул.
      - Называй свою цену.
      - Назову, - негромко отозвался мастер Синанджу, узкими глазами глядя на Пепси. - Только сперва покончим с незначительными мелочами.
      Мужчина усадил Пепси во взятый напрокат полицейский автомобиль. Она спросила:
      - Что вы со мной сделаете?
      - То же самое, что когда-то с Брикером, - ответил Римо.
      - А что с ним было?
      Рука с длинными ногтями цвета слоновой кости легонько сжала плечо Пепси. Девушка тут же забыла свой вопрос. Затем сознание ее померкло.
      Правда, прежде она услышала скрипучий голос:
      - На сей раз это сделаю я, и никто уже ничего не переделает.
      Очнулась Пепси на заднем сиденье полицейского автомобиля, стоявшего возле вашингтонского отделения АТК. Голова ее кружилась, она нетвердым шагом двинулась к зданию.
      Завотделом новостей встретил ее бродящей по коридорам.
      - Наконец-то. Где была?
      - О, привет, Грег! Кажется, пребывала в каком-то дурмане.
      - Самое сдержанное высказывание конца века, - злобно произнес начальник. - Садись уж.
      Пепси села. Сидеть на голом полу было не так удобно, как ей представлялось.
      - Что хочешь сначала услышать, скверную или хорошую новость?
      - А какая хорошая?
      - Президент жив.
      На лице Пепси отразилось недоумение.
      - Разве это не скверная новость?
      - Нет.
      - Та-а-ак. А скверная какая же?
      - Си-эн-эн демонстрирует пленку, найденную у могилы Кеннеди, где покончил с жизнью этот сумасшедший кинорежиссер Харди Брикер. Его обнаружили мертвым, с пальцем в собственном мозгу.
      - Что-что?
      - Брикер совершил самоубийство, впрочем, никому не ясно как. Всем в этой истории заправлял он.
      - Плохо, что мы упустили такой материал, да? - тупо уставилась на Грега Пепси.
      - Еще хуже, что мы в течение двух суток дважды объявляли о гибели Президента. Меня уволили. И не ушел я отсюда только потому, что сначала должен кое-что доделать.
      - Что же?
      - Уволить тебя.
      - А-а, - протянула Пепси. Она до сих пор всего не понимала, но со временем наверняка поймет.
      Глава 33
      На командном пункте в подвале Белого дома Харолд В. Смит смотрел признания голливудского режиссера, лауреата академической премии Харди Брикера. Программа Си-эн-эн передавала их уже в четвертый раз.
      - Невероятно, - пробормотал он. - Так, значит, постановка фильма... Теперь понятно, почему Президента не убили сразу. Тогда бы не было сюжета.
      И повернулся к Римо с Чиуном.
      - Прекрасно поработали, - похвалил он. - Начиная с того, что вы нашли организатора, режиссера Брикера, и кончая разрешением проблемы с Пепси Доббинс.
      - Собственно говоря, основная заслуга принадлежит Чиуну, - заскромничал Римо.
      - Я научил его всему, что он знает, - вкрадчиво добавил кореец.
      - И нависшая над КЮРЕ угроза ликвидирована, так как Брикер признался, что буквы эр-икс символизировали медицинское сообщество, которое он наряду с Гилой Гинголдом и Трэшем Лимбергером хотел было ложно обвинить.
      - Еще одна миссия успешно завершена, еще один Президент спасен, весело откликнулся Уильямс. - Мы свои обязанности выполнили.
      - Секретная служба конфисковала пленки, обнаруженные в номере отеля, где жил Брикер, - сообщил Смит.
      - Значит, с этой проблемой покончено. - Римо все еще улыбался.
      - Недостает только одного, - произнес глава КЮРЕ.
      Лица учителя и ученика стали непроницаемыми.
      - Сценария. Его никак не могут найти.
      - А-а, - протянул Римо. - Вообще-то Брикер носил его с собой.
      - А где же он теперь?
      Уильямс замялся.
      - Я отдал его Чиуну.
      Смит обратил взгляд на мастера Синанджу.
      - Мастер Чиун?
      - Фу ты, - ответил тот. - Я его выбросил.
      - Зачем? Это улика.
      - Это был самый глупый сценарий из всех, какие я только читал, ответил мастер Синанджу. - Обо мне там ни слова.
      Лицо Смита посуровело. Они смотрели друг на друга с одинаково непроницаемыми лицами, потом глава КЮРЕ откашлялся и сказал:
      - Угроза жизни Президента миновала, и нам пора покинуть Белый дом тем же путем, каким мы сюда проникли.
      - Будто воры в ночи? - уточнил кореец.
      - Вопрос безопасности, - ответил Смит, поднимаясь. - И у нас еще масса дел, начиная с розыска Сэма Бисли, который все еще на свободе.
      - Нет, - возразил Римо. - Начиная с поисков моих родителей.
      - Сделаю все, что смогу, - пообещал шеф КЮРЕ.
      Ученик с учителем на некотором расстоянии последовали за ним в котельную, а затем в потайной туннель.
      - Помни, - прошептал Римо корейцу, - ты обещал не говорить Смиту про смерть Брикера.
      - Что ж, носи это бремя до конца своих дней.
      - Ладно, ладно. Главное - молчи.
      - А ты за это будешь всегда готовить еду в течение ближайших трех тысяч лет.
      - Раньше ты говорил - двух тысяч, - прошипел Уильямс.
      - Я включаю сюда и твою загробную жизнь в христианском месте искупления грехов. Когда мы оба умрем, я стану часто навещать тебя там.
      - Буду очень рад твоем обществу, - сухо отозвался Римо.
      - Только смотри, готовь рис на пару, а не в воде, как какой-нибудь белый лодырь.
      - В течение ближайших двух тысяч лет или в загробной жизни?
      - И там, и там.
      Когда они достигли туннеля под Белым домом, Римо негромко, словно бы виновато рассмеялся.
      - Веселого праздника Свиньи, папочка, - сердечно произнес он.
      - И тебе тоже, контртупица.