Капитан Дай Чим Сао не признал своего поражения. Он никогда не признает поражения. Он просто не может признать своего поражения!
      Пешком вернувшись в расположение лагеря, он сообщил своему заместителю капитану Тину, что ему удалось найти американца.
      – Мои люди окружили его, – поведал Дай. – Теперь это только вопрос времени.
      Он не стал рассказывать об уничтоженных танках. О солдатах, дезертировавших во время боя. Или о том, как ему самому пришлось более часа пролежать на дороге под танком в позе эмбриона. Ни о чем таком он рассказывать не стал.
      – Скоро стемнеет, – заметил Тин. – Вам нужны еще люди?
      – Мне нужны все ваши люди. Созовите их немедленно, – жестко приказал капитан Дай.
      – Но если ваши люди окружили американца, то…
      – Он может ускользнуть от часовых под покровом темноты, – оборвал Тина Дай. – Я не хочу рисковать.
      – Но если мы бросим все силы на поимку американца, кто будет охранять лагерь?
      – Вы, – сказал капитан Дай.
      Капитан Тин отсалютовал:
      – Слушаюсь, товарищ капитан!
      Военный вертолет поднялся в воздух и лег на курс. В вертолете находился капитан Дай. За ним – безобразно медленно! – по дороге поползли танки. План капитана Дая был таков. Он поведет отряд туда, где он оставил танки, и шумно выразит свое удивление, увидев, что танки уничтожены. Он будет кричать, ругаться и обвинять своих подчиненных в том, что они упустили американца. Подчиненные ничего не смогут возразить. Те, которые не запятнали себя бегством, погибли. Тогда капитан Дай пересядет на наземное транспортное средство и поведет отряд вперед.
      Никто никогда не узнает, что капитан Дай привел свой отряд к бесславному поражению. Особенно после того, как он вырвет победу из самой пасти дракона.
      Джунгли тряслись от ветра, поднимаемого винтами низко летящих вертолетов. Казалось, что дрожит сама ночь. Солнцу понадобилось много времени, чтобы наконец скатиться за линию горизонта. Ночь навалится, как темный занавес, скрывающий последний акт драмы, и чья-то жизнь закончится во мраке.
      Но не жизнь капитана Дая. Капитан Дай Чим Сао твердо себе это обещал. Может быть, придет конец его карьере. Но не жизни!
      Римо сидел, прислонившись спиной к дереву. На руку ему упала пиявка, и Римо поскорее отбросил ее в сторону, прежде чем она успела впиться ему в кожу.
      Луна взошла хрустальным шаром. Римо следил за ее отражением в мутной воде рисового поля. Даже отражаясь в грязной воде, луна выглядела совершенным творением, словно какой-то волшебник высек ее из цельной глыбы льда. Римо вглядывался в холодный свет луны, как бы пытаясь пронзить ее своим взглядом. Разумеется, у него ничего не вышло. Луна только кажется прозрачной.
      Лан спала рядом. Танк они загнали в заросли бамбука. От близлежащей деревни тянуло дымом. Никто не тревожил беглецов. Римо предполагал, что они уже пересекли границу и снова оказались во Вьетнаме. Здесь было спокойнее. Сюда не доносились звуки далеких боев. Римо всегда представлял себе, что Вьетнам именно таким и будет после войны.
      А Лан говорит, что война кончилась. Римо вгляделся в ее лицо. Трудно было поверить, что это милое, добродушное лицо может принадлежать человеку, способному наплести столько изощренных небылиц. И как она упорствует во лжи!
      Но в то, что она ему наговорила, поверить просто невозможно: война давно кончилась, Америка потерпела поражение и вывела свои войска. Уже одного этого хватает, чтобы не верить всему остальному. И что же Римо делает сейчас во Вьетнаме, если последнее, что он помнит, – это то, как он воевал тут двадцать лет назад?
      Повинуясь какому-то инстинкту, Римо взял автомат и, низко пригнувшись, прокрался к рисовому полю. Прохладная вода манила: выпей меня. Но пить воду без кипячения или без специальных таблеток нельзя. Таблеток у Римо не было. А разводить огонь слишком опасно.
      Такой ночью все вокруг отчетливо видно. Впрочем, Римо не нуждался в луне, чтобы видеть в ночи. Ему так часто приходилось драться в джунглях по ночам, что он привык отсыпаться днем и старался избегать искусственного освещения. И теперь он был способен видеть в темноте, как кошка.
      Эта способность у Римо сохранилась, что было удивительно. Где же он был все эти годы? И почему он ничего не помнит? Еще ребенком он читал рассказы о японских солдатах, которых находили в джунглях на далеких островах в Тихом океане. Они не знали, что вторая мировая война давно закончилась.
      Неужели с Римо произошло что-то подобное? Неужели его забыли, бросили в джунглях? Но куда подевались его воспоминания? Он знал, кто он, значит, это не потеря памяти.
      Гладь воды на рисовом поле служила великолепным зеркалом. Римо, пригнувшись, посмотрел на воду. Лицо было в тени, глаза казались темными пятнами, а общее впечатление создавалось такое, что перед ним не лицо, а бесплотный череп.
      Опираясь на автомат, Римо наклонился пониже и в шоке отпрянул.
      Лицо изменилось. Глаза – более запавшие, чем те, которые он помнил. Кожа сильно натянута на скулах. И на вид ему никак нельзя дать девятнадцать лет. Но и не девятнадцать плюс двадцать.
      Он стал старше, но ненамного старше. И лицо – его собственное. Но есть небольшие отличия. И что же все это значит?
      Вернувшись к танку, Римо сел рядом с Лан и принялся вглядываться в ее невинное личико так, будто мог прочитать правду в этих детских чертах.
      Потом он разбудил девушку.
      Лан принялась тереть заспанные зеленые глаза.
      – Моя очередь сторожить? – спросила она, поднимаясь.
      – Потом, – отозвался Римо.
      Лан заметила, что он пристально на нее смотрит.
      – Что? – испугалась она.
      – Я должен знать правду.
      – Какую правду?
      – Правду о войне! – рявкнул Римо и крепко потряс девушку за плечи. Она вырвалась из его рук.
      – Мне больно, – пожаловалась Лан и потерла плечи там, где в них впивались пальцы Римо.
      – Извини, – смутился Римо. – Но я ничего не понимаю.
      Лан отвернулась.
      – Я не виновата.
      – Война кончилась?
      – Да.
      – Ты абсолютно уверена?
      – Да, – повторила Лан, исподлобья взглянув на Римо.
      – Я посмотрел на свое отражение в воде. Я стал старше.
      – Конечно.
      – Но ненамного старше. Не на двадцать лет.
      Лан промолчала.
      – Я не мог скитаться в джунглях двадцать лет и при этом не состариться и не попасть в плен.
      – Ты приехал в воспитательный лагерь. Я не знаю, откуда ты приехал. Ты спас Лан. И спас друзей Лан. Друзья очень благодарны. Ты бросил нас, но Лан не хотела бросать тебя. Ты нравишься Лан. Лан вернулась в автобус. Ты уехал. Потом автобус наехал на мину. Ты проснулся. Лан проснулась. Остальное ты знаешь. Теперь Лан будет часовым?
      – Потом, – ответил Римо. – Слушай, а знаешь, кажется, я тебе верю. Но есть что-то такое, чего я объяснить не могу. У меня есть только одно объяснение.
      Лан откинула назад свои длинные черные волосы.
      – Какое?
      – Когда автобус наехал на мину, его раскорежило взрывом?
      – Да. Он развалился на две части.
      – И тебе не кажется странным, что мы оба выжили? Машину всю прошило стальными шариками.
      Лан пожала плечами.
      – Ты впереди. Лан пряталась сзади. Автобус наехал на мину. Сломался посередине. Не странно. Повезло.
      – А что, если мы только думаем, что мы живы?
      Лан непонимающе воззрилась на Римо.
      – Что, если мы оба умерли? – предположил Римо.
      – Нет! – закричала Лан и вскочила на ноги. Ее лицо просто перекосилось от гнева. – Лан не умерла! Нет! Ты мертвый, может быть. Но не Лан? – В страхе девушка попятилась от Римо.
      – Слушай. – Римо тоже встал. – Мне тоже не хочется в это верить, но все сходится. И тогда можно даже объяснить появление Капитана-Невидимки. Мы – просто призраки войны. Мы умерли, но продолжаем воевать.
      – Нет, это не так!
      – Ты же сама это первая сказала, помнишь? Может быть, я призрак. Я не помню ничего, кроме войны. Меня, наверное, убило, когда взорвался автобус.
      – Нет. Лан не убили на войне. Лан родилась на войне. Выросла потом. Мама учительница. Ее забрали, Лан была маленькая. Лан жила на улице. Потом Лан забрали в воспитательный лагерь. Лан не погибла на войне. Лан не умерла!
      Лан разрыдалась. Она упала на колени и ткнулась лицом в прохладную траву.
      – Лан не умерла! – повторила она.
      Римо присел на корточки рядом с девушкой и откинул с ее лица длинные черные волосы.
      – Может быть, ты права, – тихо сказал он. – Но я ничего не понимаю.
      – Римо слишком много думает. Надо, как Лан. Не думать. Чувствовать. Чувствовать сердцем.
      – Да? И что же ты чувствуешь?
      Лан поджала под себя ноги и села.
      – Лан чувствует – грустно. Чувствует боль. Лан думает, это любовь.
      – Ко мне?
      – Когда Лан была маленькая, мама рассказывала об американском отце. Его звали Боб. Боб когда-нибудь вернется, говорила мама. Вернется и возьмет нас в Америку. Но Боб не вернулся, американцы не вернулись. Потом мама сказала, Боб погиб. Лан не поверила. Плохие дела случились с Лан. Потом ты пришел. Ты понравился Лан, потому что ты американец. А теперь ты нравишься Лан, потому что ты Римо.
      – Ты мне тоже нравишься. Но ты ведь совсем ребенок. – Римо замялся. – Смешно.
      – Лан не смешная.
      – Нет, не в этом дело. Последнее, что я помню, это то, что мне девятнадцать лет. Тебе на вид примерно столько же. Но я о тебе думаю как о ребенке, значит, где-то глубоко в душе я понимаю, что старше тебя.
      – Не понимаю.
      – Я тоже. А что мне пытался сказать этот старик? Он знал, как меня зовут. Он сказал, что он мой отец. Я никогда не знал своего отца, но он точно не мог быть вьетнамцем – или кто там был этот старик?
      – Он очень сильный, – заметила Лан.
      – Да, но и я тоже сильный. – Римо взглянул на свой кулак. – Я убил двоих человек ударом кулака. И я не помню, чтобы когда-нибудь был таким сильным.
      – Лан устала думать.
      Римо неожиданно улыбнулся:
      – Я тоже.
      Лан застенчиво улыбнулась и прикоснулась к руке Римо.
      – Лан нравится Римо? – негромко спросила она.
      – Да, конечно, еще как нравишься.
      – Полюби Лан сейчас.
      – Что?
      – Люби. Полюби Лан сейчас.
      – Не знаю. Мы с тобой еще так плохо друг друга знаем. Но ты мне нравишься, это точно.
      – Тогда полюби Лан. Давай трах-трах.
      – А-а, вот оно что! – наконец понял Римо.
      – О’кей?
      Лан стянула с себя рубашку. При свете луны кожа ее казалась совсем бледной. У нее были маленькие, но очень крепкие груди. Девушка обняла Римо за шею и притянула его к земле. Ее маленький ротик с жадностью впился в его губы.
      Когда они на мгновение разъединились, Римо прошептал:
      – Это было здорово. – И обнял ее за талию.
      – Может, если Римо будет трах-трах, он поймет, что он жив. Не умер. Не призрак. Может быть, мы оба поймем, что живы.
      – Что ж, стоит попробовать, – согласился Римо и вместе с девушкой повалился на прохладную траву.
      Сидя в развилке ветвей большого дерева неподалеку, Мастер Синанджу не сдержал своего отвращения, отвернулся и стал смотреть туда, откуда скоро должно было появиться солнце. Забыв о том, кто он и что собой представляет, Римо вернулся во власть самых низменных инстинктов.
      Когда долетающие до чувствительных ушей Чиуна звуки сказали ему, что Римо и в самом деле получает удовольствие, а значит, не использует должным образом технику любви, разработанную Домом Синанджу, Чиун окончательно убедился в том, что Римо забыл все, чему его обучили. Он занимался сексом ради удовольствия, а не во имя исполнения долга! Чиун закрыл уши ладонями, чтобы не слышать звуков, издаваемых двумя совокупляющимися существами.

      Римо проснулся первым. Пробуждение было внезапным – его словно что-то подтолкнуло. Римо приподнялся и прислушался.
      Лан лежала рядом, прижавшись к нему. Римо накинул рубашку на ее обнаженные плечи. Губы девушки дрогнули, будто она пыталась что-то сказать. Римо наклонился к ней. Она что-то невнятно бормотала – похоже, не по-английски. И даже не по-вьетнамски. Что-то совсем невразумительное.
      Нет, решил Римо, не эти звуки разбудили меня.
      И тут они появились. С севера. Сначала один, за ним еще два.
      Военные вертолеты! Они пронеслись над головой так быстро, что Римо их практически и не разглядел.
      – Лан! Вставай! – растолкал Римо девушку.
      – Что, Римо?
      – Вертолеты. Они, наверное, засекли танк. Надо отсюда линять.
      Лан схватила в охапку одежду и побежала вслед за Римо к танку. Одевшись в страшной спешке, Римо завел мотор и вывел танк на дорогу.
      Вертолеты вернулись.
      Когда вертолеты пошли на третий заход, один из них выпустил ракету. Она взорвалась метрах в пятидесяти от танка. Грязь и камни брызнули фонтаном. Некоторое время Римо ничего не видел в перископ. Когда грязь улеглась, он увидел на дороге зияющую воронку.
      – Это противотанковые ракеты! – заорал Римо и начал разворачивать танк. – Одно прямое попадание – и все кончено.
      Лан схватила АК-47, высунулась из люка и открыла беспорядочную стрельбу вверх.
      – Не трать зря патроны! – крикнул ей Римо.
      Он уже развернул танк и прибавил газу. Конечно, толку в этом было мало. Как может танк обогнать три быстроходных боевых вертолета?
      – Я не даю им подлететь близко, – сообщила Лан в короткий перерыв между выстрелами.
      – И как долго ты это будешь делать? Они быстрее и маневреннее нас.
      – Надо пытаться, – отозвалась Лан и опустошила еще одну драгоценную обойму.
      – Черт! – выругался Римо.
      Снова в поле зрения показались вертолеты. Один из них отстал от основной группы и выпустил еще одну ракету. Ракета понеслась со свистом, и у Римо душа ушла в пятки.
      Он рванулся вверх и втащил Лан внутрь танка. Лан упала на него сверху, и Римо почувствовал, что под рукой у него – обнаженная грудь девушки. Лан даже не успела застегнуть рубашку. Римо прижал девушку к полу и накрыл собой. Времени закрыть люк не было. Если ракета попадет в танк, то это не будет иметь никакого значения.
      Но ракета в танк не попала. Звук взрыва донесся откуда-то спереди. Грязь и камни дождем посыпались через люк на Римо и Лан.
      Римо поднялся и посмотрел в перископ. На дороге – прямо перед танком – зияла новая воронка.
      – Они опять промахнулись, – заметила Лан.
      – Я думаю, они это нарочно, – отозвался Римо. – Они хотят, чтобы мы тут остановились. Возможно, по дороге к ним подходит подкрепление.
      – Мы погибнем?
      – Возможно, нет. Может, они хотят взять нас живьем.
      – Лучше погибнуть, – сказала Лан и застегнула рубашку.
      – Послушай, оставайся в танке и не высовывайся.
      У Лан от страха округлились глаза.
      – Ты бросаешь Лан?
      – Там, наверное, идут еще танки. Один я уже захватил. Могу захватить и другие.
      – Ладно, – согласилась Лан. – Возвращайся скорей. Не дай себя убить.
      – Это не входит в мои планы, – заверил ее Римо и поцеловал на прощание.
      Он подождал, пока вертолеты скроются за деревьями, и только тогда вылез из люка. И сразу же нырнул в придорожные заросли бамбука. Утреннее солнце согревало землю, и с близлежащих рисовых полей поднимался туман. Стало заметно теплее. Римо нашел развесистое дерево, забрался на него и спрятался среди ветвей. В автомате был полный магазин и еще три запасных. Римо стал ждать.
      Как Римо и предполагал, с севера – откуда раньше прилетели вертолеты – показались танки. Их было три, а впереди ехал “лендровер”. На заднем сиденье восседал офицер вьетнамской армии. Римо признал изрытое оспинами лицо убитого им когда-то Капитана-Невидимки.
      Римо поднял автомат и взял офицера на мушку. Но стрелять не стал: пока фактор внезапности, или, как он это называл, элемент неожиданности, на его стороне, преждевременный выстрел может только испортить дело.
      – У тебя жизней больше, чем у кошки, – пробормотал Римо. – Но нынче их запас исчерпан. Это я тебе обещаю.
      Римо закинул автомат на спину и прополз вдоль по ветке, насколько смог. Теперь он находился прямо над дорогой. Люки у танков были открыты, из них торчали солдаты с крупнокалиберными пулеметами. Римо подождал, пока два первых танка проедут мимо. Потом – как раз когда третий танк находился прямо под ним – он соскользнул с ветки и приземлился на броню танка позади башни. Вышло это у него очень неуклюже. Ботинки! Почему-то они мешали. Римо схватился за башню, чтобы не упасть. Когда наконец ему удалось восстановить равновесие, он потихоньку двинулся вперед.
      Пулеметчик даже и не услышал, как сзади к нему незаметно подкрался Римо. Римо свалил его одним ударом в затылок.
      Он легко вытащил его из люка, удивляясь собственной силе. Выкинул солдата на дорогу и занял его место.
      Очень осторожно, надеясь, что экипаж танка не заметит подмену, Римо снял с плеча автомат, перевел его в положение стрельбы одиночными выстрелами и опять принялся ждать.
      “Лендровер” доехал до первой воронки и начал ее объезжать. Для переднего танка места было недостаточно. Он с лязгом въехал прямо в воронку, при этом гусеницы крошили обломки асфальта. Шум стоял такой, что одиночного выстрела никто бы и не услышал. Римо соскользнул внутрь танка и приставил дуло автомата к голове водителя.
      Водитель не издал ни звука. Он лишь покорно поднял руки.
      Офицер, сидевший за орудием, не заметил Римо.
      Держа водителя на прицеле, Римо незаметно подкрался к офицеру сзади и прикладом автомата вбил его лицо в казенную часть орудия.
      Лицо водителя покрылось потом.
      – Знаешь, приятель, я не хочу тебя убивать, – заметил Римо, – хотя и сам не понимаю почему.
      – Помогите! Помогите! – слабым голосом по-вьетнамски воскликнул водитель.
      Римо ударил его по голове. Потом вытащил наружу и сам уселся за рычаги управления. Посмотрев в перископ, Римо убедился, что ближайший танк он может поразить без особого труда. Но даже если ему удастся подбить один танк, второй успеет ответить на его выстрел. И к тому же нельзя сбрасывать со счетов вертолеты.
      Римо решил подождать. Передний танк выбрался из воронки и в нее въехал второй танк. Римо потихоньку продвигал свой танк вперед. Он и сам еще толком не знал, что делать дальше.
      Вертолеты помогли ему принять решение. Один за другим они приземлились прямо на дороге по другую сторону от танка, в котором находилась Лан, и преградили ему путь.
      – Ну ладно, – пробормотал Римо. – Давайте немного потанцуем.
      Он потянулся назад и нашарил несколько ручных гранат. Рассовав их по карманам, он вылез через люк и спрыгнул на дорогу.
      На Римо по-прежнему была надета вьетнамская военная форма, которая была ему страшно мала. На голове – зеленая каска. Римо как ни в чем не бывало направился ко второму из трех танков, слегка согнув ноги в коленях, чтобы казаться ниже ростом. Из люка показалось лицо стрелка, выбирающегося наружу. Римо, приблизившись к нему, спокойно выдернул чеку и положил гранату на колени стрелку.
      Стрелок завизжал от страха и выпрыгнул из танка. В этом была его ошибка. Ему следовало выкинуть гранату, а самому спрятаться в танке. Римо пристрелил солдата. Граната взорвалась внутри танка.
      Звук был негромкий, но из всех возможных отверстий показались клубы дыма.
      В ту же секунду Римо бросился к воронке, кинул еще несколько гранат, а сам вжался в землю. Раздались взрывы, словно кто-то устроил фейерверк. Только гораздо громче.
      Откуда-то спереди донеслись крики.
      Римо обежал горящий второй танк и высунулся из воронки. Башня первого танка медленно разворачивалась. Стрелок-пулеметчик поводил стволом пулемета из стороны в сторону. Его глаза шарили по сторонам.
      Римо снес ему голову одной короткой очередью и сам бросился вдогонку за пулями прочь из воронки. Одно мгновение – и вот он уже на танке, выдергивает чеки и бросает гранаты вниз, внутрь танка, не встречая никакого сопротивления со стороны обезглавленного трупа.
      Гранаты взорвались. Из танка вырвались языки пламени. Но Римо уже был среди придорожных деревьев. Из “лендровера” по нему открыли огонь. Моторы вертолетов затарахтели.
      – Лан! – крикнул Римо. – Не дай им взлететь!
      Лан высунулась из башенного люка и открыла огонь. У нее было сразу два автомата. Девушка прислонилась к крышке люка, а стволы автоматов положила на броню для упора. Огонь она вела попеременно из каждого автомата. Ее хрупкое тело сотрясалось в такт очередям.
      Вертолеты не были приспособлены для ведения наземных боевых действий и потому были обречены. Винты лениво вращались, но машины не взлетали в воздух. Пилоты были либо ранены, либо сбежали, спасая свои шкуры.
      А тем временем Римо, прячась за деревьями, продвигался по направлению к “лендроверу”. Он снова перевел рычажок автомата в положение стрельбы одиночными выстрелами. Сначала он убил водителя. Еще один солдат лежал на земле между колесами машины и вел лихорадочный огонь. Римо, по-прежнему прячась в зарослях, выдернул чеку гранаты и пустил гранату по дороге, как мячик. Граната ударилась о левое переднее колесо и отскочила немного в сторону.
      Солдат, лежавший под машиной, увидел, что граната валяется в каких-нибудь нескольких дюймах от его лица. Укрытия у него не было, не было и времени выбраться из-под машины. И он сделал то единственное, что ему оставалось. Он попытался дотянуться до гранаты рукой. Очевидно, он хотел отбросить ее назад Римо, но времени не хватило. Дрожащие пальцы вьетнамского солдата прикоснулись к гранате, она откатилась в сторону и тут же взорвалась. Один из осколков с глухим стуком вонзился в кору дерева неподалеку от Римо. Римо обеими руками поглубже натянул металлическую каску.
      Когда Римо снова поднял глаза, то увидел, что “лендровер” объят пламенем. А на земле под машиной дымилось что-то, очень напоминающее копченый окорок.
      Но Капитана-Невидимки нигде не было видно.
      Римо беспокойно огляделся по сторонам. Рядом с машиной было только два трупа. А ведь третьим в “лендровере” был Капитан-Невидимка. Может быть, он спрятался в кустах с другой стороны дороги? Где же он?
      – Лан! Ты видишь еще кого-нибудь?
      Лан посмотрела по сторонам с высоты танковой башни. Лицо ее было покрыто потом и грязью.
      – Нет! – отозвалась она.
      – Один куда-то смылся. Смотри в оба!
      – Во что смотри?
      – Просто смотри. Мы еще не закончили.
      Римо, притаившись, ждал. В округе восстановилась тишина. Снова завели свои многоголосые песни насекомые. Все было неподвижно – лишь взметались вверх языки пламени да подергивались в предсмертных судорогах вьетнамские солдаты.
      Наконец Римо решился. Пригнувшись, он пробежал сквозь кусты, выскочил на дорогу и помчался к своему танку.
      Лан решила прикрыть его огнем. Она стреляла во все стороны и скрылась в танке только после того, как Римо проскользнул внутрь и уселся на сиденье водителя.
      С трудом отдышавшись, Римо приказал:
      – Закрой все люки. Мы отсюда сматываемся. Быстрее!
      – Почему? – удивилась Лан, но выполнила приказ. – Ты их всех убил.
      – Только не его, – пояснил Римо. – Я не убил Капитана-Невидимку. Он опять смылся.
      – Кто?
      – Офицер северо-вьетнамской армии, которого я убил во время войны. А сейчас я опять его встретил. Он где-то там.
      Римо повел танк вперед. На пути попалась еще одна воронка, и танк сильно тряхнуло.
      – Думаю, надо спихнуть эти вертолеты с дороги, – предложил Римо.
      – Они пошлют еще.
      – Не переживай, – вытирая грязь со лба, попытался успокоить девушку Римо. – Пока что у нас дела шли неплохо.
      – Тогда почему ты такой испуганный? – спросила Лан, перезаряжая магазины автоматов.
      – Я ничего не боюсь.
      – Неправда, ты боишься Капитана-Невидимку. Я это вижу у тебя на лице.
      Римо ничего не ответил. Танк нырнул в воронку, и в перископ ничего не было видно. Римо подбросило вверх, и он больно ударился плечами – с его ростом находиться в танке было нелегко. Лан схватилась за поручни. Танк сначала выровнялся, потом задрал нос вверх и начал карабкаться по склону воронки. Гусеницы месили грязь.
      Когда наконец танк снова выбрался на дорогу, Римо перевел дух.
      – На какое-то мгновение мне показалось, что мы пропали, – признался он. И вдруг воскликнул: – О, черт!
      – Что такое? – спросила Лан, наклонившись вперед.
      – Смотри!
      Лан пригляделась и сквозь узкую щель увидела человека в изорванной форме офицера вьетнамской армии. Человек стоял прямо посреди дороги. В руках он держал автомат Калашникова. Но не как оружие, а как древко флага, к которому было прикреплено белое полотнище.
      Римо остановил танк.
      – Он хочет сдаться, – тихо сказала Лан.
      – Я ему не верю.
      – Тогда задави его.
      Римо задумался.
      – Это не поможет, – наконец сказал он. – Он и так уже мертвый. Возьми автомат.
      Римо откинул крышку люка, вылез наружу и нацелил автомат в изрытое оспой лицо Капитана-Невидимки. Лан тоже держала вьетнамца на прицеле.
      Капитан Дай Чим Сао что-то выкрикнул по-вьетнамски.
      – Что он говорит? – спросил Римо у Лан.
      – Он говорит, ты уничтожил его отряд.
      – Скажи ему, что я это заметил.
      – Он хочет знать, чего ты хочешь.
      – Я хочу убить его наверняка. Впрочем, нет, не говори ему этого.
      – А что мне ему сказать?
      – Скажи ему, – медленно начал Римо, – что я хочу, чтобы он капитулировал.
      Лан перевела ответ Римо на вьетнамский. Капитан Дай что-то прокричал в ответ.
      – Он говорит, что он сдается, – перевела Лан.
      – Не он один. Все. Я хочу, чтобы Вьетнам признал свою капитуляцию. Безоговорочно.
      Лан перевела. Гнусную рожу капитана Дая всю перекосило. Ответ его прозвучал резко.
      – Он говорит, он только капитан. Не может сдаться за все правительство.