- Зачем эти люди выставляют напоказ позор своих многочисленных поражений? - спросил Чиун.
      - Спроси что-нибудь попроще, - отозвался Римо, внимательно глядя на дорогу. - Может быть, они любят хныкать и жаловаться, как некоторые... не будем показывать пальцем.
      Мастер Синанджу обиженно промолчал. Чуть позже в голову Римо пришла одна мысль, и он произнес:
      - А я думал, что Парис погиб во время троянской войны и не успел сбежать с Еленой.
      - Враки, - рассеянно отозвался Чиун.
      - А как было на самом деле?
      - Парис лишь сделал вид, будто его убили, и они втайне от всех уехали в Египет. Ходили слухи, будто бы царь Протей убил Париса, чтобы отнять у него верную подругу, но в действительности Парису так опротивел храп супруги, что он покончил жизнь самоубийством. Всякие другие утверждения являются безответственной ложью и клеветой на корейцев.
      - Минутку! Так значит, наш Дом служил царю Протею?
      Мастер Синанджу смотрел в окно. Лицо его вмиг превратилось в пергаментную маску.
      - Не помню, - отозвался он.
      - Черт побери! - воскликнул Римо и, помедлив, добавил: - Во всяком случае, Елену Троянскую ухайдакали не мы.
      - Были и такие предложения, - произнес Чиун. - Низменные и подлые.
      Они проехали Питерсберг без особых приключений. Вокруг царила тишина, если не считать вертолетов, стрекотавших в небе. Римо заметил несколько полицейских и армейских машин, а также вертолеты различных служб новостей. Все они летели в одном и том же направлении.
      - Слишком много посторонних глаз. Нас того и гляди засекут, недовольно произнес Римо.
      - Кого это "нас"? - спросил Чиун. - Ты всего лишь проводник и носильщик.
      - Ты хотел сказать - оруженосец.
      - Помни свое место, жалкий червь!
      За милю до выезда на питерсбергское поле битвы путь им преградила застава. Люди в форме виргинской дорожной полиции останавливали проезжающий транспорт. Они с должным почтением относились к автомобилям с номерами Виргинии, Северной Каролины и иных прилегающих штатов, машины же из северных районов заворачивали назад, а порой и задерживали.
      Наконец подошла очередь Римо. Патрульный в серой широкополой шляпе вразвалочку подошел к машине и заглянул в водительское окошко.
      - Вы, ребята, местные? - в общем-то вежливо спросил он.
      Увидев серую форму Конфедерации, Римо ничуть не удивился и решил попробовать обвести полицейского вокруг пальца.
      - Привет, землячок, - отозвался он, подражая южанину Энди Гриффиту, имя которого первым пришло ему в голову, и надеясь, что в Виргинии разговаривают именно так.
      - Вот и славно, - отозвался полицейский. - Сейчас мы проверим ваше зрение. Это займет не больше минуты. - Он поднес к глазам Римо глянцевую карточку с надписью "Портсмут". - Что здесь написано?
      - Портсмут, - ответил Римо.
      - А вот и нет. Здесь написано Порч Маут, - возразил полицейский.
      - Ничего подобного. Портсмут.
      - Ладно, возьмем следующую.
      - Остров Уайт, - прочел Римо.
      - Отнюдь. Остров Вайт.
      - Но написано Уайт.
      - А произносится Вайт, - самым серьезным тоном заявил экзаменатор.
      - Что-то я не вижу буквы "В", - возразил Римо.
      - Это виргинская "В", - сообщил полицейский. - Ее видят только жители Виргинии.
      - А я из Теннесси, - ответил Римо, надеясь, что Энди Гриффит живет в тех краях.
      - Может, попробуем еще?
      - Роан-ок, - прочел Римо, произнося звуки в точном соответствии с написанным, поскольку именно так называла этот город приютская учительница сестра Мэри на уроках американской истории.
      - Нет. Ро-ноук.
      - Но ведь после "о" написано "а"... - заспорил Римо.
      - А у тебя на лбу написано "синебрюхий"! - оборвал его полицейский и взмахнул рукой, подзывая коллегу. - Слышь, Эрл, тут еще один саквояжник на нашу голову.
      К машине приблизились еще двое полицейских, держа руки на кобурах.
      В этот миг со стороны пассажирского кресла донесся голос мастера Синанджу:
      - Римо, если меня будут задерживать, я не смогу вновь сплотить эту страну.
      - Ну и что прикажешь делать? - чуть слышно поинтересовался ученик.
      - Я должен сохранить силы для более важных свершений.
      Римо вздохнул.
      - Ладно, - сказал он.
      - Будьте добры выйти из машины, - заявил экзаменатор, и в тот же миг дверца автомобиля распахнулась, больно ударив его по коленям.
      Полицейский издал вопль, который сделал бы честь самому голосистому повстанцу, и, сложившись пополам, схватился за ушибленные коленные чашечки. Пока он стоял согнувшись, Римо сорвал с него шляпу и, словно Фрисби, метнул ее в подбегающих виргинцев.
      Шляпа просвистела над их головами, зависла в воздухе и как бумеранг полетела назад, хлестнув при этом патрульных по лицам развевающимся шнурком.
      Удар на мгновение отвлек полицейских, и те не заметили приближения Римо. К тому времени когда они заподозрили неладное, Римо уже успел крепко стиснуть их ладони и вывихнуть им пальцы.
      Он отступил назад, а патрульные замерли на месте, потряхивая онемелыми пальцами, которые теперь болтались, словно дохлые червяки.
      - Эй, что ты с нами сделал? - изумленным голосом спросил остановивший их патрульный.
      - Называется "рукопожатие Синанджу", - ответил Римо. - Это пройдет, если вы сейчас вернетесь домой и займетесь любовью с супругой.
      - А если нет?
      - Ваши пальцы отпадут уже на закате солнца.
      - Ни за что не поверю в эту чушь!
      - Ваши пальцы, вам и решать, - ответил Римо и, забравшись в автомобиль, объехал загородившее дорогу препятствие.
      В зеркальце заднего обзора он видел, как растерянные патрульные умоляли водителя полицейской машины отвезти их домой, в город.
      - "Рукопожатие Синанджу"? Впервые слышу, - фыркнул Чиун, оправляя подол кимоно.
      - Новый прием. Мое собственное изобретение.
      - Терпеть не могу эти твои изобретения!
      - Не хочешь - не пользуйся, - отозвался ученик.
      - Нипочем не стану. Можешь не сомневаться.
      * * *
      Они подкатили к воротам питерсбергского национального поля битвы, и в этот миг их обогнал автобус, приехавший с другой стороны. Автобус круто развернулся и остановился, перегораживая Кратер-роуд. Дверцы его распахнулись, и из салона выскочили десятка два солдат в красных фесках, коротких синих куртках и мешковатых красных панталонах со старинными мушкетами в руках.
      - Интересно, на чьей они стороне? - раздумчиво произнес Римо.
      - Понятия не имею, - признался мастер Синанджу. - Сейчас разведаем.
      Показывая, что в руках у них ничего нет, они, улыбаясь, стали приближаться к солдатам - лучший способ сбить с толку вероятного противника.
      - Стой! - крикнул кто-то, по всей видимости, офицер. Впрочем, как знать: его цветастое одеяние ничем не отличалось от костюмов остальных.
      Ученик с учителем продолжали шагать.
      - Мы не вооружены! - успокоил вояк Римо.
      - К какой армии принадлежите?
      - Ни к какой.
      - У вас северный акцент!
      Но и это не остановило мастеров Синанджу. На знамени вновь прибывших Римо разглядел надпись: "Луизианские зуавы"*.
      ______________
      * Зуав (воен. ист.) - короткий расшитый жакет.
      - Луизиана - это штат, граничащий с Югом, - заметил он. - А что такое "зуав", я не знаю.
      - Это французское слово, - прошипел Чиун.
      - Подумаешь, большое дело! "Суфле" тоже французское слово. Может, эти парни из луизианской бригады кулинаров и приехали покормить конфедератов.
      - Это французское слово означает "солдат потешной гвардии", - объяснил кореец.
      - Стало быть, перед нами бригада клоунов.
      - Повторяю! Остановитесь и назовите себя! - прокричал кто-то из луизианцев.
      - Мы из газеты, - ответил Римо и потянулся за бумажником, в котором хранились удостоверения личности на все случаи жизни.
      - Так вы шпионы! - рявкнул зуав грубым голосом. - Огонь по проклятым шпионам-янки!
      Шесть мушкетов разом выплюнули свинцовые шарики и клубы черного порохового дыма.
      * * *
      В свое время Чиун нещадно тренировал Римо, и тот наконец обрел власть над каждой клеточкой своего мозга. Современная наука утверждает, будто бы человеку двадцатого столетия доступны не более десяти процентов его мозговых клеток. По мнению ученых, оставшиеся девяносто процентов заключают в себе грандиозный потенциал - могущество, которым люди могли бы управлять, сумей они полностью раскрыть свои способности. Там же скрыт источник ловкости и силы, утраченный человеком в те давние времена, когда он спустился с деревьев, поднялся на задние конечности и отправился в саванну на поиски пропитания.
      Мастера Синанджу начали использовать этот потенциал много веков назад. И неуверенные шаги Синанджу оказались тем самым семенем, из которого произросли остальные боевые искусства - от оборонительного кунг-фу до парализующего джиу-джитсу. Первым человеком, полностью овладевшим своими разумом и телом, был Великий Ванг, а случилось это в самую мрачную годину истории Дома, служившего тогда античным императорам. Однако мастер Синанджу, обучавший Ванга, умер, не успев передать ученику знания и мудрость, накопленные его предшественниками.
      Казалось, Дому Синанджу пришел конец, но Ванг отправился в безлюдную пустошь и стал поститься - питаться травой и рисовой шелухой. В то же время он беспрестанно размышлял о судьбе Синанджу, деревни на каменистых берегах Западно-Корейского залива, пережившей многие поколения лишь благодаря лучшим своим сыновьям, что служили в этом беспощадном мире ассасинами - наемными убийцами, охранявшими покой земных владык.
      Однажды ночью Ванг увидел в небе огненное кольцо и услышал отчетливый голос:
      - Люди не знают истинных возможностей своего разума и тела и понапрасну расточают дух и силу, - донеслось до Ванга, и, прежде чем исчезнуть, кольцо одной вспышкой пламени передало ему высшее знание, впоследствии получившее название искусства Синанджу.
      Все, что знал Ванг, он передал Унгу, тот обучил Ги, и, наконец, в середине двадцатого века мастер Синанджу по имени Чиун выпестовал Римо Уильямса. Ученик, правда, пропустил мимо ушей львиную долю красочных сказаний, которыми сопровождал свое учение мастер, - в особенности легенду об огненном кольце, весьма смахивавшую на средневековое предание о прилете НЛО. Тем не менее Римо научился дышать всем телом, а это умение в свою очередь пробудило мозг и раскрыло неограниченные возможности тела.
      В числе новообретенных способностей были молниеносная реакция, обостренные ощущения и практически абсолютная власть над телом, уже давно доведенная до автоматизма, не требовавшая вмешательства разума и ставшая второй натурой. С тех пор Римо не приходилось задумываться над такими пустячными трюками, как преодоление отвесных стен и уклонение от пуль, которые Чиун при первой их встрече назвал "летучими зубами". Римо проделывал эти фокусы уже рефлекторно.
      * * *
      Римо услышал звук пороховой вспышки еще до того, как увидел летящий свинцовый шарик, и это обстоятельство показалось ему необычным - современное оружие выбрасывает пули со сверхзвуковой скоростью, и они, как правило, приближаются прежде, чем уши успевают уловить звук выстрела.
      Мастер Синанджу научил Римо реагировать, не дожидаясь выстрела, и у него выработался рефлекс уклоняться от пуль по щелчку курка либо по клацанью патрона, досланного в патронник. Впрочем, существовало много разных способов. Римо предпочитал подпускать пули вплотную, следя за их траекторией до самого последнего мгновения, а затем небрежно отступал в сторону и молниеносно возвращался назад, отчего противнику казалось, будто его выстрел пронзил цель, не причинив ей ни малейшего вреда.
      Уклоняться от пуль было проще простого. Римо не слышал выстрела, поскольку даже самый чувствительный слуховой аппарат срабатывает лишь по приходу звуковой волны, но глаза ученика улавливали движение даже со скоростью света. Римо оставалось лишь дождаться приближения пули и убраться с ее пути.
      Мушкетные шарики уступали в скорости современным пулям в той же мере, что теннисный мяч - выпущенной из лука стреле. Сравнивать их скорость было бессмысленно. Рефлексы Римо, привыкшего к сверхзвуковому полету смерти, даже не пробудились от дремы.
      Одна из пуль летела сбоку. Римо и отступать в сторону не пришлось - он лишь чуть качнулся вправо, уперев левую руку в бедро.
      Свинцовый комочек благополучно юркнул в пространство между его грудной клеткой и оттопыренным локтем левой руки.
      Другая пуля грозила угодить ему в лоб. Римо слегка присел, и кусок свинца едва задел его темные волосы. В обычной ситуации такую промашку Чиун посчитал бы непростительной ошибкой, что привело бы к суровым нареканиям с его стороны. Просто шарик этот казался Римо таким неуклюжим и безвредным, что ему захотелось немножко поиграть с ним, словно с пляжным мячиком. Позволить ему погладить себя по голове было куда забавнее, чем полностью уклониться от столкновения.
      Третий стрелок, судя по всему, недостаточно плотно забил заряд в ствол, и его пуля, кувыркнувшись в воздухе, упала на туфлю Римо. Тот пинком отправил шарик обратно, и свинец угодил в луизианца, который повалился на землю, прижимая руки к паху.
      Римо с улыбкой на устах повернулся к учителю, и у него тут же отвисла челюсть.
      Солдаты дали по мастеру Синанджу второй залп. О судьбе первого ученику оставалось лишь гадать. Впрочем, если уж он так легко избежал попадания, то Чиун и подавно.
      Четыре свинцовых шарика приближались к мастеру невероятно медленно, как бы заранее возвещая о своем прибытии.
      Чиун замер на месте. Римо вновь растянул губы в улыбке. Все ясно учителю тоже захотелось поиграть. Но вот уже шарики скрылись в складках его черного кимоно, а старый кореец и не думал шевелиться.
      Римо на миг оцепенел. Творилось что-то непонятное: Чиун даже не пытался защитить себя!
      Ученик решил сам остановить смертоносные шарики. Остановить или отклонить, пусть даже придется пожертвовать руками.
      Глава 5
      Римо развел руки в стороны и бросился наперерез смертоносным пулям, готовым вонзиться в морщинистое лицо учителя. И в этот миг в груди у него возникла острая боль, да такая, что у парня отнялись ноги и перехватило дыхание.
      "Все-таки подстрелили", - подумал он, хотя разум отказывался в это верить. Мастер Синанджу, прошедший полный курс обучения, никак не мог проморгать момент приближения медлительной мушкетной пули.
      И тем не менее внутри у Римо все так и раздирало от невыносимой боли. Он повалился на спину, изумленно тараща глаза.
      И тут же увидел руку Чиуна, которая только что нанесла ему жестокий удар, а теперь как ни в чем не бывало отражала мушкетные пули, посылая свинцовые шарики в сторону стрелков, имевших наглость покуситься на мастера Синанджу.
      Чиун пустил в ход нижнюю часть ладоней, сжав их на манер "кошачьей лапы" - так обычно наносят короткие удары. При этом верхние суставы пальцев были плотно прижаты к нижним, а ладонь оставалась открытой.
      Резкими движениями Чиун преградил путь сразу четырем пулям, по две на каждую ладонь. Пули с чмоканьем отскакивали от его рук и летели назад, к мушкетам, из которых вылетели. Чиун не мог сообщить им первоначальную скорость, и все же пули летели достаточно быстро, чтобы поразить человеческую плоть.
      Первой жертвой стал дымящийся мушкет - ствол его треснул по всей длине. Второй - стрелок, получивший сокрушительный удар в плечо. Боец тут же закрутился волчком. Еще один солдат опустился на землю, схватившись за разбитое колено, а последнему пуля угодила в грудную кость, и он отлетел назад, как будто его лягнула лошадь.
      - Вот так Конг отразил летучие зубы, когда появились первые в истории цивилизации стреляющие палки, - обронил Чиун, обращаясь к Римо.
      - Очень мило, - с трудом выговорил ученик. - Но это еще не повод швырять меня на землю!
      - Еще мгновение, и ты расстался бы со своими крепкими пальцами, причем совершенно зря, - отозвался учитель. - Продолжай тренировки, и ты тоже овладеешь искусством, которое юные ученики постигают на первой неделе обучения. Корейские ученики, разумеется.
      - Враки! - заявил Римо, внимательно наблюдая за пулями третьего залпа, приближавшимися к Чиуну.
      Мастер Синанджу сложил ладони у лица, словно собираясь сотворить молитву. Ко лбу его устремились две пули, а он замер как вкопанный, ни единым движением не выказывая желания уклониться или отразить летящую смерть.
      Когда свинцовые шарики приблизились к его немигающим глазам на расстояние не более трех дюймов, кореец, выбросив вперед ладони, с глухим чмоканьем отклонил пули под прямыми углами, и те повернули к стрелявшим солдатам.
      Двое тотчас вскрикнули и распластались на земле, жестоко наказанные за свои недобрые намерения.
      - Дай-ка я попробую, - решился Римо, услышав звук четвертого залпа.
      Ему пришлось сдерживать себя, чтобы не броситься навстречу летящему свинцу, - так медленно двигались пули. Наконец они приблизились чуть ли не вплотную, и Римо послал их обратно, ударив "подушечками" ладоней.
      Строго говоря, пули даже не коснулись кожи. Быстрым взмахом рук Римо создал воздушные подушки, и пули отразились от сжатого воздуха, которому чудовищная скорость движения ладоней придала крепость стали. Наткнувшись на преграду, свинец отрикошетил с такой энергией, что Римо почувствовал его тепло, но отнюдь не удар.
      Он успешно справился с пулями, правда, не сумев направить их в точку, из которой они вылетели, - два солдата упали навзничь, получив удар по макушке. Что ж, пару-тройку дней полежат без сознания и очнутся. У Римо не было никакого желания убивать людей, не разобравшись толком, что происходит.
      - Попробуем их уговорить, - бросил он Чиуну.
      Они шагнули вперед, и те из луизианцев, кто еще стоял на ногах, принялись торопливо забивать свинцом дула своих мушкетов. Судя по всему, это была нелегкая работа; большинство бойцов обливались потом.
      Один из них вложил конец шомпола в дуло, упер его в ствол дерева и крепко надавил, чтобы загнать поглубже. Металлический прут хрустнул и разломился надвое.
      - Шомпол сломался, - всхлипнув, пробормотал мушкетер.
      - Он тебе больше не понадобится, - произнес Римо, схватив солдата за плечо, обтянутое синим шелком.
      - Я отдал за свой мушкет месячную зарплату!
      - Подумаешь, большое дело, - отозвался Римо и, выхватив оружие из покорных рук противника, всадил ствол в землю. Затем спустил курок, и ствол разорвало от мушки до затвора.
      Солдат испуганно вскрикнул.
      - Это всего лишь ружье, - заметил Римо.
      - Это мое хобби! - возразил парень.
      - Так, значит, ты примчался сюда из самой Луизианы, чтобы подраться с янки, и все потому, что у тебя такое дурацкое хобби? - уточнил Римо.
      - Ничего подобного, - отозвался солдат. - Я не собирался воевать с янки.
      - С кем же?
      - Я приехал, чтобы сразиться с Шестой виргинской пехотной ротой.
      - Но ведь они южане, разве нет?
      - Южане, - подтвердил зуав.
      - Значит, они на вашей стороне?
      - Только не в этой священной войне!
      - Значит, вы заодно с Севером?
      - Еще чего! Мое сердце принадлежит Дикси.
      - А мозги - Смитсоновскому институту! - рявкнул Римо. - Если ты не за северян, то за кого же?
      Солдат горделиво выпрямился, обеими руками подхватывая падающую феску.
      - Мною двигало желание оставить след в истории!
      - Не понимаю.
      - Это оттого, что ты пытаешься общаться с набитым дураком, - заявил Чиун, выходя из-за спины Римо. - Эй ты, болван! Какое отношение имеет Франция к творимому вами беззаконию?
      - Никакого, кроме того, что мы взяли за образец форму учебного франко-алжирского полка, прошедшего всю Америку в начале шестидесятых годов прошлого века.
      - Неужели? - удивился Римо.
      - Так оно и было, - ответил зуав. - В начале Гражданской войны обе стороны носили мундиры французского покроя, и лишь на втором году сражений каждая из них ввела собственную униформу. Мы с товарищами предпочитаем форму зуавов. По крайней мере выделяемся из толпы.
      - Это уж точно, - заметил Римо, окидывая причудливый костюм скептическим взором.
      - А теперь объясни нам, что кроется за всем этим безумием, - потребовал кореец.
      Солдат открыл было рот, и в тот же миг со стороны питерсбергского национального поля битвы послышались звуки мушкетной пальбы.
      Ученик с учителем посмотрели на запад. Где-то вдали клубился пороховой дым. Залп следовал за залпом, облачка поднимались в воздух, сливаясь друг с другом.
      - Куда они стреляют? - спросил Римо.
      - Вверх, - ответил Чиун.
      Римо, сделав из ладоней козырек, задрал голову.
      - Наверху ничего нет, только вертолеты прессы и армии, - сообщил он.
      - Наверное, они стреляют по федералам, - предположил зуав.
      - А может, по газетчикам, - добавил Римо. Определить, куда стреляют мушкеты, было невозможно. Облачка взмывали вверх, словно стайка обеспокоенных шумных птиц. Пальба не утихала.
      - А что, если кто-то пытается вызволить северян, попавших в плен? проговорил Римо. - Давай сходим туда и посмотрим.
      - А как быть с этими шутами? - спросил Чиун, указывая на испуганных зуавов, сгрудившихся в кучку.
      - Ты поломал их ружья?
      - Я поступил умнее - переломал шомполы, а без них им не зарядить их зловонные мушкетоны.
      - Вот и хорошо. На ближайшее время они вышли из игры, - кивнул Римо. Сидите тихо, мы скоро вернемся, - добавил он, оглядывая зуавов, понуро толпившихся вокруг.
      Луизианцы промолчали.
      Римо с Чиуном ступили на территорию парка.
      - Дождитесь пресс-конференции! - крикнул им вслед кто-то из солдат. Вот тогда и начнется настоящее сражение!
      - Какая еще пресс-конференция? - спросил Римо.
      - Он дурак и городит всякую чушь, - насмешливо отозвался мастер Синанджу.
      То тут, то там вдоль Кратер-роуд прохаживались патрули, наблюдавшие за главным въездом на поле битвы. Все без исключения одеты в серую форму Конфедерации и плоские фуражки - теперь Римо знал, что северяне предпочитают точно такие же, только синие.
      Мастера Синанджу легко миновали караул. Никто и не догадывался, что сквозь их ряды, словно гонимый ветром туман, просочились два самых опасных человека, когда-либо ступавших по земле.
      Несколько минут спустя они вышли на открытое пространство, откуда был виден знаменитый кратер.
      Кратер находился на равнине, а за ним возвышался холм. Холм утопал в густой зелени, кратер же, вырытый взрывом более сотни лет назад, только-только покрывался скудными лоскутами травы. Длина его составляла примерно сто пятьдесят футов, ширина - около полусотни, глубина - футов пятнадцать. Римо ожидал увидеть что-нибудь круглое, похожее на след упавшего метеорита, но этот кратер скорее походил на рваную рану. Здесь расхаживали патрули, окружив углубление, они методично стреляли в небо из мушкетов и пистолетов.
      Вскоре вертолеты удалились на почтительное расстояние, и пальба утихла.
      - Теперь небось побоятся возвращаться, - проворчал кто-то из солдат.
      - Думаешь, это были они?
      - Я собственными глазами видел проклятого грызуна. Его уши были намалеваны на боку этой новомодной машины.
      - Что-то я не заметил.
      - Ты, может, и не заметил, но он там был.
      - Они нипочем не стали бы привозить его на вертолете. Просто не решились бы.
      - Уж теперь-то не решатся, это точно. Телевизионщики засняли пальбу на пленку.
      - О чем это они? - спросил Римо у Чиуна.
      - Понятия не имею. Сейчас узнаем.
      Мастер Синанджу спрятал руки в рукавах своего черного кимоно с красной каймой и направился к шеренгам конфедератов.
      Первым крохотного старичка в черном заметил капитан Ройял Вутен Пэйдж, командир подразделения виргинской Национальной гвардии, носившего имя Стоунволла.
      Старичок выглядел совершенно безобидно. Капитан знал историю Гражданской войны, как подобает истинному сыну Виргинии - то есть назубок. Виргиния была сердцем и душой довоенного Юга, а Ричмонд - гордой столицей Конфедеративных Штатов Америки. Виргиния оказалась крупнейшим и самым важным театром боевых действий в яростной кровавой бойне. Капитан Пэйдж знал, что в первые месяцы сражений, пока регулярные армии обеих сторон еще только формировались, вопрос обмундирования решался каждым бойцом лично. В те времена еще не было синих и серых униформ, они появились гораздо позже. Солдаты шли в бой, надев что-нибудь старое - не важно, гражданское или военное. Кто-то носил тюрбаны и фески, порой попадались бравые ребята в шотландских юбках.
      Капитан Пэйдж, сменивший шлем гвардейца на широкополую шляпу конфедерата, никак не мог понять, что за форма на приближающемся к нему старичке. Его одеяние чем-то напоминало костюм зуавов, которым некоторое время подражали как южане, так и северяне, но дальше смутного сходства дело не шло. Капитану Пэйджу была хорошо знакома лишь одна деталь - красная кайма, поэтому, когда маленький незнакомец приблизился к нему вплотную, он осведомился:
      - Артиллерия, сэр?
      - Плевать я хотел на артиллерию.
      Пэйдж вздрогнул, как будто его укололи шпилькой.
      - Истинному сыну Юга не пристало произносить такие слова, - заявил он.
      - Я прибыл с севера.
      Только теперь капитану удалось хорошенько разглядеть миндалевидные глаза незнакомца.
      - На мой взгляд, вы больше напоминаете жителя восточных стран.
      - Не вы ли командуете этим легионом?
      - Сама судьба возложила эту ношу на мои измученные заботами плечи. Позвольте представиться: капитан Пэйдж к вашим услугам, сэр.
      - Я - Чиун, главнокомандующий Синанджу.
      - Впервые слышу о таких войсках, сэр.
      - Я служу императору этой страны, который послал меня в вашу провинцию обсудить условия.
      Пэйдж растерянно моргнул.
      - Вы имеете в виду условия сдачи?
      - Да.
      - Не кажется ли вам, что начинать мирные переговоры малость рановато? В сущности, битва за эти многострадальные земли еще не начиналась.
      Справа от капитана послышался голос:
      - Сражение окончено, приятель. Вас попросту не успели известить.
      Пэйдж повернул голову. У него за спиной стоял человек в гражданском. Может быть, кто-то и согласился бы признать футболку и слаксы военной формой, но только не капитан Пэйдж.
      - С кем имею честь?..
      - Римо.
      - Что это - имя или фамилия?
      - Если не ошибаюсь, это форма Национальной гвардии, - отозвался Римо.
      - Совершенно верно.
      - А что за шляпа у вас на голове?
      - Мои предки называли ее "шапе".
      - По-французски это значит "шляпа", - шепнул Чиун.
      - Сам знаю, - отозвался Римо. - Как же вас угораздило затесаться в ряды этих опереточных солдатиков? - спросил он, обращаясь к капитану.
      - Я командую ими, сэр. А вы кто такой, чтобы оспаривать мои полномочия?
      - Вашингтон желает знать, что здесь происходит.
      - Юг вновь поднимается. У вас что, глаз нет?
      - Есть. И мозги в придачу. Насколько я пони маю, эта заварушка началась из-за перестрелка между людьми, играющими в Гражданскую войну.
      - Весьма прискорбное заблуждение. Мы ведем борьбу за честь и достоинство Виргинии, войну, в которой предатели-ренактеры оказались по ту сторону баррикад. Противник прибудет точно в полдень, но мы не уступим ему и пяди священной земли, которую обо роняли еще наши доблестные пращуры.
      - Какой еще противник?
      - Я не стану осквернять свои уста его грязным именем, - ответил капитан.
      - На вашем месте я бы не упрямился, - предостерег его Римо. - Дядюшка Сэм страсть как не любит, когда ему возражают.
      - Значит, вы - люди Дядюшки Сэма?
      - Разве я не упомянул про Вашингтон?
      - Совершенно разные вещи.
      Римо нахмурился:
      - С каких это пор?
      - С тех самых, когда Сэм пустил по ветру казну Старого Доминиона и поклялся разорить наш благословенный штат.
      - Я так и знал, - ввернул Чиун.
      Римо поднял руку.
      - Минутку! Здесь что-то не так. Кто пустил казну по ветру?
      - Нечестивое воинство Дяди Сэма.
      - Какого Дяди Сэма? Который носит козлиную бородку и звездно-полосатый цилиндр?
      - Нет.
      Римо с Чиуном переглянулись.
      - У меня ум за разум заходит, - пожаловался ученик.
      - У тебя нет ни того, ни другого, - презрительно отозвался Чиун.
      Римо повернулся к капитану и задал вопрос, на первый взгляд не имевший ни малейшего отношения к предыдущим:
      - Нет ли у вас поблизости телефона?
      - Зачем?
      Римо уже готовил достойный ответ капитану - собирался было покрепче вцепиться ему в горло, как вдруг над их головами с ревом пронесся черный вертолет.
      Все трое подняли глаза. Вертолет описал петлю и завис над кратером.
      Между стойками его шасси болтался большой округлый предмет вроде бы из полированной стали.
      - Что за чертовщина? - недоуменно пробормотал капитан Пэйдж.
      - Похоже на бомбу, - многозначительно произнес Чиун.
      Что-то мне не доводилось видеть такие бомбы, - заметил Римо. Штуковина сплошь покрыта стеклянными линзами.
      Действительно, загадочный предмет более всего походил на старомодный батискаф, только вместо иллюминаторов у него были линзы из тускло-желтого стекла.
      - А мне эта штука напоминает светофор, - произнес капитан Пэйдж.
      - У светофора три цвета: красный, желтый и зеленый. Здесь же - только желтый.
      Неожиданно линзы ожили, вспыхнув сочно-желтым светом.
      - Желтый, как правило, означает предупреждение, - заметил Пэйдж.
      - Да, если речь идет о дорожном светофоре, - отозвался Римо. - Но тут не светофор, и неизвестно, что мог бы означать этот желтый сигнал.