Смит вывел на экран подробную карту Британских островов и уменьшал масштаб до тех пор, пока на мониторе не появились Английский канал и северное побережье Франции.
      Перелет из Лондона в аэропорт де Голля или Орли занимал не более часа. Однако американцы, пожелавшие въехать во Францию через тот или другой аэропорт, неминуемо будут задержаны на пограничном пункте. Даже если их целый полк, далеко им не прорваться.
      Смит внимательно осмотрел пролив. Его можно было переплыть на пароме или попутном судне. Однако вторжение с моря вряд ли сулило успех.
      Смит нахмурился и отстучал команду, в мгновение ока превращавшую англоязычные названия во французские.
      "Канал" превратился в "Ла-Манш", по-французски - "рукав". Это и было французское наименование географического пункта, который весь остальной мир называет Английским каналом.
      Не увидев в этом названии ничего интересного или настораживающего, Смит уже собирался было выключить карту, когда его внимание привлекла незнакомая линия, пересекающая пролив.
      Красная линия.
      И подпись: "Транс-Манш".
      Серые слезящиеся глаза Смита уставились в одну точку. Не упустил ли он что-нибудь важное? Его пальцы забегали по клавиатуре, возвращая на экран английские слова.
      Там, где только что была подпись "Транс-Манш", появились другие буквы. В памяти Смита мгновенно всплыло слово. Слово, от которого кожа его пошла пупырышками, а по спине разлился холодок.
      Чуннель*.
      ______________
      * Обиходное название транспортного туннеля, проложенного под Ла-Маншем и соединяющего Британию с континентом. Слово "Чуннель" образовано из английских "Channel" и "Tunnel".
      * * *
      Они были одеты в гражданское, а значит, были мирными гражданами, а не людьми в мундирах, которые маршируют под грозный рокот барабанов с оружием в руках.
      Объединенные силы Калифорнийских мушкетеров, Флоридских партизан и Луизианских зуавов высадились в лондонском аэропорту, тщательно спрятав в багаже американские паспорта и мундиры.
      Поэтому их сочли простыми туристами, но уж никак не солдатами.
      Когда они группами по два-три человека прибыли на международный вокзал Ватерлоо, в карманах у них лежали поддельные канадские паспорта. Примирившись гостями из-за океана, они заняли места в скоростном поезде "Евростар" и погрузились в молчание, не без оснований полагая, что креольский диалект Луизианы вряд ли сойдет за парижский выговор.
      Поезд неторопливо прогромыхал по старой фолкстоунской ветке, вышел на скоростную магистраль под Ла-Маншем и разогнался до ста восьмидесяти шести миль в час.
      И хотя воодушевление бойцов нарастало с каждой пройденной милей, они упорно держали рот на замке.
      Французские пограничники тревоги не подняли, но это была простительная оплошность. Кто бы мог подумать, что захватчики вторгнутся в страну через Транс-Манш? Ведь не кто иной, как Британия долгие века сопротивлялась объединению с Европой. Именно британцы опасались вторжения с континента, а не наоборот.
      Паспорта этих людей были в полном порядке, мундиры аккуратно сложены и спрятаны под истинно английскими твидовыми пиджаками и холщовыми рубахами.
      После того как поезд покинул вокзал Кале и направился в Париж, чужеземцев уже было не остановить.
      У них не было при себе ни оружия, ни предметов, которые могли быть признаны таковыми.
      Каждый из них вез личный универсальный пульт дистанционного управления, но, поскольку таможенникам нечасто доводится видеть в пассажирском багаже пульты от телевизоров, они и не подумали возражать.
      * * *
      Поначалу Марк Кобьен отнесся к новому назначению с энтузиазмом.
      - Вы поведете Луизианских зуавов, - сказал ему Боб Бисли. Разговор состоялся в конференц-зале Утилдака флоридского парка "Бисли-Уорлд".
      - Куда я их поведу?
      Когда Боб объяснил, что батальону предстоит захватить "Евро-Бисли", дабы уберечь от французов секретную технологию, Марк Кобьен проглотил застрявший в горле комок и сказал:
      - Но ведь это опасно...
      - Вы сделаете это ради компании.
      - Я понимаю, - нерешительно пробормотал Марк. - Но...
      Боб Бисли пригвоздил его к месту отеческим взглядом окруженных морщинками глаз и прошептал:
      - Дядя Сэм назвал именно вас. Он сказал: "Я хочу, чтобы эту операцию возглавил Кабан".
      - Кобьен, сэр.
      - Что?
      - Кобьен. Это французская фамилия.
      - Дядя Сэм так и сказал. Вы болтаете по-французски и выглядите типичным лягушатником. Теперь слово за вами. Неужели вы откажете своему Дяде Сэму, когда он в трудную минуту обращается к вам за помощью?
      У Марка заныло под ложечкой. Он боготворил Дядю Сэма, любил его с тех самых пор, когда еще ходил под стол пешком. Но обожаемый Дядя не имел никакого отношения к тому кошмарному созданию, которое смотрело на него зловещим взглядом там, под Питерсбергом, в кузове передвижного командного пункта.
      Первый был добродушным весельчаком с лучистыми глазами и занимал в сердце Марка Кобьена особое место.
      Второй - страшным чудовищем, левый глаз которого пульсировал зеленым ящеричьим светом, при виде которого Марк изверг из себя завтрак, упал без сознания и очнулся в лазарете Бисли лишь на следующий день.
      В конце концов Марк принял решение, продиктованное не столько любовью, сколько страхом.
      - Я согласен, - проговорил он.
      Боб Бисли положил ему руку на плечо и улыбнулся.
      - Я знал, что вы - наш человек. Кабан.
      - Кобьен, сэр, - отозвался Марк и, получив авиабилет, добавил: - Вы забыли упомянуть о премиальных...
      - Повышение по службе и есть ваша премия, - холодно произнес Боб Бисли. - Остальные восприняли повышение именно так.
      * * *
      К тому времени, когда Марк Кобьен прибыл в Лондон, душа его пылала раздражением. Пока вагон мчался по Чуннелю, раздражение нарастало, превращаясь в тлеющую затаенную злобу. Три часа спустя после отбытия из Лондона поезд "Евростар" поравнялся с платформой парижского Северного вокзала, и Марк теперь был готов убить первого встречного.
      Но, почувствовав себя тайным агентом и осознав, что находится во враждебной стране в преддверии опасной операции, Марк подавил свою злость против работодателя.
      К тому же ему надо было как-то управляться с луизианскими психами.
      Глава 27
      Гордости Доминик не было предела. Реми Ренар, руководитель ОВБ, пригласил ее на совещание дирекции, где должны были присутствовать специалисты из отделов планирования и прогнозирования.
      - Мы с радостью выслушаем вашу информацию... - директор запнулся и поправил сам себя: - ...ваши соображения, агент Арлекин.
      - Благодарю.
      Совещание проходило в темной мрачной комнате, высокие окна которой были занавешены тяжелыми портьерами, заглушавшими неумолчный лязг машин на парижских улицах. Приглашенные сидели у длинного дубового стола, где лежал глаз Сэма Бисли. Он по-прежнему был подключен к активатору, наспех собранному специалистами ОВБ и превращавшему глаз в оружие.
      - Основной деталью устройства является призма, - сообщил инженер ОВБ. Как вам известно, при прохождении через призму белый свет разлагается на все цвета радуги. Глаз испускает свет, подчиняясь управляющим импульсам, при помощи которых выбирается необходимый гиперцвет.
      - Прекрасное резюме, - кивнул директор ОВБ. - Что это дает для безопасности страны?
      - Вооруженные таким прибором, наши агенты будут неуязвимы, - отозвался шеф французского политического сыска Ламе Монгран, любезно приглашенный на совещание.
      - Замечательно, но в таком случае возникает опасность захвата прибора врагом.
      - Если это, как мы подозреваем, американский прибор, то засекречивать его бессмысленно, - подал голос Фабьен Рокар, руководитель службы внутренней безопасности. - Наше бюро промышленного шпионажа успешно овладевает американскими секретами при помощи таких примитивных приемов, как изучение содержимого неохраняемых свалок аэрокосмических корпораций США.
      - И все же если устройство попадет в руки врага, его могут обратить стране во вред, - заметил Ренар. - Какие еще будут предложения?
      В комнате воцарилась тишина. На столе появились бутылки изысканного портвейна, сыр и печенье.
      - Представьте себе этот же прибор, но увеличенный в сотни раз, - сказал министр внутренних дел, по совместительству - номинальный глава Совета внешней разведки.
      Главные шпионы Франции внимательно посмотрели на глаз и представили его разросшимся до внушительных размеров. Чего уж проще! Присутствующие прекрасно понимали, какую угрозу будущему страны таит в себе загадочный шарик.
      - А теперь представьте этот orbe на орбите.
      - На орбите?
      - Да, на орбите, опоясывающей земной шар. Это будет глаз Франции.
      - Спутник-шпион?
      - Нет. Грозный защитный глаз. Представьте, что германцы вновь покусились на наши границы. Представить тоже совсем нетрудно.
      - А теперь представьте, что в тот самый миг, когда их войска вот-вот бросятся в атаку, небеса начинают излучать неодолимое розовое сияние и успокаивают захватчика.
      Вообразить такое было гораздо сложнее, и присутствующим пришлось хорошенько сосредоточиться. Лбы их избороздили морщины, на лицах застыли напряженные гримасы.
      Наконец все осознали красоту подобной идеи.
      - Или, скажем, когда британцы окончательно нам осточертеют, мы сможем затопить Британию зеленым и заставить их желудки взбунтоваться.
      - Если учесть, какую ужасную пищу они едят, их желудки уже давно должны были взбунтоваться.
      Под высокими потолками комнаты раздался дружный взрыв хохота.
      Однако самую лучшую идею предложила очаровательная Доминик Парилло.
      - Представьте себе, - вкрадчивым заговорщическим тоном произнесла она, - что мы залили Штаты желтым светом, который вселяет страх и ужас. Уж тогда-то они нипочем не смогут нас побеспокоить.
      - Они станут нашими рабами! - радостно воскликнул Ренар.
      - Если, разумеется, нам опять не потребуется помощь в борьбе с оккупантами, - заметил министр внутренних дел. - Тогда мы освободим американцев. Ненадолго. Только чтобы они успели восстановить свою индустриальную мощь и послать нам на выручку своих храбрых и безрассудных солдат.
      - Надо лишь предусмотреть особые меры предосторожности, чтобы лучи не затронули жилище Джейри.
      - Еще бы! Само собой.
      - Когда состоится следующий космический запуск?
      - На той неделе. Кажется, это будет спутник связи.
      - Нельзя ли заменить его нашей аппаратурой?
      - Non. Нам нужен корабль большего размера.
      - Сколько времени уйдет на его разработку?
      Точных сроков никто не знал, но все присутствующие пообещали заняться этим вопросом. Теперь стало ясно, какие перспективы сулят гиперцветовые излучатели - пожалуй, эта штука будет куда эффективнее, нежели ядерное оружие. Применение атомной бомбы непременно повлечет за собой тяжелые последствия - нападки и проклятия со стороны Международного сообщества, а может, даже ответный удар.
      Но если враг и заподозрить не сумеет, что его территорию облучает гиперцвет, приходящий из космоса, кому придет в голову порицать Францию?
      По окончании заседания Доминик Парилло решила заглянуть к плененному сотруднику Бисли, которого она допрашивала не более часа назад.
      Пленник потребовал телевизор, и его просьбу удовлетворили. "Странно, зачем человеку в такой ситуации нужен телевизор? - удивилась Доминик. Может быть, он надеется увидеть что-нибудь важное?"
      * * *
      У железнодорожной станции "Евро-Бисли" пассажиров поджидал таксомотор. Его задние дверцы открылись, но шофер не услышал ни звука.
      Видимо, он не услышал и щелчка, с которым они захлопнулись, и только легкое покачивание задних рессор заставило таксиста посмотреть в зеркальце. Сзади сидели два человека.
      - Mon Dieu!
      - Отвезите нас в Париж, - распорядился тот, что повыше, - несомненно, проклятый англо-американец. Об этом можно было судить если не по мерзкой одежде, то хотя бы по тому невыносимому акценту, с которым он произнес изящное название французской столицы.
      Пьер Перруч всю свою жизнь возил по Парижу отвратительных американцев с их невыносимым акцентом. Как часто, услышав исковерканную речь, он хотел выбросить пассажира на обочину! И всякий раз его останавливали соображения, которые перевешивали тайные побуждения, - личный доход и опасения повредить иностранному туризму, который, в свою очередь, также влиял на доходы Пьера.
      Но теперь, когда Франция выдворила американских туристов и объявила их язык вне закона, Пьер не видел причин сдерживаться.
      - Прочь из моей машины! - крикнул он.
      - Послушайте, нам некогда спорить и пререкаться. Отвезите нас в Париж.
      - Это слово произносится "Па-ри"! А теперь вон отсюда, мерзавцы!
      Но тут в разговор вмешался старый азиат. Его безупречный французский вынудил Пьера, коренного парижанина, с чувством стыда признать, что его собственная речь весьма далека от совершенства. Азиат послал Пьера ко всем чертям и надменно добавил:
      - Мы спешим. Поезжайте.
      У старика было такое замечательное произношение, что Пьер смягчился, а глаза его увлажнились.
      - Вы можете оставаться, - сказал он. - А тот, другой, пускай проваливает! Сейчас же!
      Пьеру Перручу так и не удалось до конца осознать, что с ним случилось секунду спустя, хотя он и выбрался из этой передряги живым.
      Стальная рука схватила его за шею и повелела ехать в Париж.
      У Пьера не осталось никаких желаний, кроме тех, которые внушала ему рука проклятого американца. Он рванул в Париж. Его, словно лошадь, дергали за голову, и он послушно поворачивал в указанном направлении, чувствуя себя бессловесной тварью.
      Сзади слышались команды, которые старый азиат отдавал отнюдь не Пьеру, а своему попутчику. Тот, в свою очередь, заставлял таксиста поворачивать в ту или иную сторону.
      Нельзя сказать, чтобы это был лучший способ управлять машиной, но он действовал, и довольно гладко, особенно когда такси вырулило на кольцевую автодорогу с самым плотным в Париже движением.
      Пьер Перруч с удивлением обнаружил, что ведет машину куда ловчее, нежели когда-либо в жизни.
      Это странное ощущение лишь усугубилось, когда ему велели свернуть на бульвар Мортье к штаб-квартире ОВБ.
      Штаб-квартира представляла собой беспорядочное нагромождение каменных зданий, окруженных красной кирпичной стеной. Ее истинную сущность выявлял только уличный знак, запрещавший видео- и фотосъемку. Установленные на крышах камеры следили за проезжавшими машинами, пешеходами и голубями, попавшими в поле зрения их объективов.
      - Оно? - спросил американец.
      - Оно, - ответил азиат.
      В тот же миг большой палец американца прищемил одну из жевательных мышц Пьера и каким-то непостижимым образом вынудил его ногу нажать на тормоз с точно выверенным усилием, обеспечившим плавную остановку.
      - Плата за проезд... - начал было Пьер.
      - Какая плата? Я сам вел машину, - отозвался американец, и не успел шофер возразить, как погрузился в бесчувственное состояние.
      * * *
      Сопровождаемые взглядами телекамер, Римо с Чиуном приблизились к зданию штаб-квартиры ОВБ.
      - Все очень просто, - заявил Римо. - Давай залезем на крышу и спустимся с потолка.
      Чиун внимательно осмотрел десятифутовую зубчатую стену, увенчанную шипами, оберегавшими штаб-квартиру от охотников перемахнуть через забор.
      - Слишком заметно, - возразил он.
      - Я не вижу лучшего способа.
      - Мы войдем через парадную дверь.
      - По-моему, это еще заметнее.
      - Нет. Там нас не ждут, - ответил мастер Синанджу и двинулся к стальной коричневой двери.
      Римо пошел следом.
      На двери не было ручки, только кнопка звонка. Чиун нажал ее, дверь приоткрылась, кореец проскользнул сквозь образовавшуюся щель и угодил прямо в лапы охраны ОВБ.
      - Arretez!* - скомандовал один из охранников.
      ______________
      * Стой! (фр.).
      - Parlez-vous franglais?* - спросил Римо.
      ______________
      * Вы говорите по-франглииски? (фр.).
      Его слова не произвели должного впечатления, и, как только мастер Синанджу проявил недвусмысленное желание протиснуться сквозь ряды головорезов, один из них выхватил автоматический пистолет "MAT" и рявкнул:
      - Allez-y! Dites-le!
      Римо не было никакой необходимости вспоминать свои трехлетние занятия французским, дабы сообразить, что охранник велел своим коллегам открыть огонь.
      Римо наметил цель и двинулся вперед, нимало не сомневаясь в том, что Чиун тоже уже выбрал себе жертву.
      Так оно и было. Чиун задрал обутую в сандалию ногу до высоты собственной макушки и резко повернулся. Казалось, он лишь слегка задел охранников по подбородкам, и тем не менее раздался характерный звук клацнувших зубов и челюсти повисли, перекосившись набок. Громилы, выронив пистолеты, схватились за подбородки, пытаясь вернуть их на место.
      Римо решил соблюсти профессиональный этикет и не убивать людей, которые всего лишь выполняли свою работу.
      Он низко пригнулся, пропуская автоматную очередь над плечом. Пули просвистели так близко, что Римо ощутил их тепло. Потом скользнул к охраннику и выпрямился, едва не столкнувшись с ним нос к носу.
      Он тут же ткнул охранника в глаза расставленными вилкой пальцами, и тот отпрянул, испуганно вопя и размазывая по лицу слезы.
      Его товарищ навел на Римо свое тупорылое оружие, но нажимать на спуск не спешил. Схватив покалеченного стража за шиворот, Римо поставил его на линию огня.
      Второй головорез тотчас принялся водить стволом из стороны в сторону, стремясь поймать Римо на мушку и не попасть при этом в своего ослепшего товарища.
      А тот продолжал вопить и пританцовывать - не только по своей воле, - и вскоре стало ясно, что застрелить самозванца, не ранив коллегу, невозможно. Заметив растерянность на лице второго головореза, Римо толкнул к нему ослепшего охранника. Налетев друг на друга, они столкнулись лбами, выронили оружие и повалились на землю.
      Римо догнал мастера Синанджу, который уже входил в главное здание штаб-квартиры.
      Они очутились в пустом фойе, и Римо спросил:
      - Куда теперь?
      - Иди на кислый запах, - ответил Чиун.
      Римо, в свою очередь, тоже почуял кислятину - легкий запах рвоты. Судя по всему, именно здесь провели человека из зала управления "Евро-Бисли", возможно, забыв вытереть ему лицо.
      Спустившись в подвал, они наткнулись на запертую камеру и уже собирались сорвать дверь с петель, когда из-за открывшихся створок лифта показалась Доминик Парилло.
      Она посмотрела на Римо и Чиуна, и у нее отвалилась челюсть.
      Римо успел подскочить к женщине прежде, чем ей пришло в голову выхватить оружие или закрыть дверь лифта.
      Француженка даже пикнуть не успела. К тому мгновению, когда двери лифта закрылись, Римо уже вытянул ее из кабины и отнял пистолет.
      - Как? Как вам удалось? - прошипела Доминик.
      - Очень просто, - ответил Римо.
      - Вы никогда не получит то, за чем пришли!
      Мастер Синанджу приблизился к камере. Дверные петли, естественно, располагались снаружи, и Чиун попросту срезал их тремя взмахами ногтей.
      Дверь повалилась на пол, словно портрет, выпавший из рамки.
      - Вы не сможет забрать его, - продолжала настаивать женщина, впрочем, уже не столь уверенно, как прежде.
      - Хотите пари? - спросил Римо и, заглянув в камеру, позвал: - Эй! Выходи!
      Из камеры показалась светлая голова. На пришедших взглянул загорелый озабоченный человек.
      - Вы американцы? - спросил он.
      - Американцы. А ты - тот самый парень из компании Бисли?
      - Да, это я.
      - Идем с нами, - велел Римо.
      - А как насчет этого... Ну, сами знаете.
      Римо моргнул:
      - Мы ничего не знаем.
      - Я говорю о кибернетическом гиперцветовом лазерном глазе.
      - Повтори по-английски, - потребовал Римо. - Я во французском ни бум-бум.
      - Я и говорил по-английски! Глаз, который меня вставили сделать в компании Бисли. Он предназначался для одного аттракциона с радиоуправляемыми роботами.
      - Он предназначался Сэму Бисли.
      - Да. На него-то я и работаю.
      - Ты не понял. Этот глаз был сделан специально для Сэма Бисли.
      На загорелом лице отразилось сомнение.
      - Но ведь он умер.
      - Хорошо бы, - пробормотал Римо, а Чиун тем временем выволок пленника из камеры, ухватив его за грудь персикового комбинезона.
      - Как тебя зовут? - спросил Римо.
      - Род Читвуд.
      - Давай договоримся - ты выкладываешь нам все, что знаешь, а мы возвращаем тебя в США.
      - EUD, - прошипела Доминик. - Находясь в моя страна, вы обязаны говорить EUD! Таков закон!
      - Заткнитесь, - бросил Римо и, повернувшись к Роду, спросил: - Ну как?
      - Согласен.
      - Какой шустрый! Где же твоя верность родной компании?
      - Вы с ума сошли! Думаете, я стану рисковать своей шкурой ради этих мерзавцев? Они держат меня за глотку с той самой минуты, как только я переступил порог их заведения.
      - Что ж, тогда пойдем, - сказал Римо и вызвал лифт.
      - Вы не могли бы часок подождать? - попросил Род.
      - Зачем? - осведомился Чиун.
      - Сегодня показывают последние серии "Звездного пути".
      - Посмотришь в любое другое время, - отозвался Римо.
      - До сих пор не получалось.
      - Здесь его показывают по-французски, - заметил Римо. - Здесь все показывают по-французски, даже Джерри Льюиса.
      - Джейри - святой! - успела выкрикнуть Доминик, прежде чем ее грубо впихнули в лифт.
      Глава 28
      Люк Крок, командир подразделения Иностранного Легиона, блокировавшего "Евро-Бисли", нимало не сомневался в своих людях и технике. Парк был взят в стальное кольцо. Танки и бронетранспортеры так и кишели вокруг злачного места. Сам Крок ничего не имел против американской культуры как таковой и тем не менее считал "Евро-Бисли" вместилищем порока по причине своего пристрастия к сыру "куламье", производимого на местных фермах, многие из которых были разрушены, чтобы освободить место для американского парка.
      В глубине души он надеялся получить приказ смести "Евро-Бисли" с лица французской земли.
      Но приказ все не поступал. Вокруг царила тишина, и это положение сохранялось с тех самых пор, когда первая попытка стиснуть стальное кольцо провалилась из-за розового свечения, которое лишило легионеров боевого духа.
      Спокойствие было нарушено лишь однажды, когда в парке приземлился вертолет французской армии. Чуть позже он улетел. Люк ничего не знал об этой операции, но подозревал, что к ней причастен ОВБ.
      * * *
      Крок знал одно - ему надлежит удерживать Потный и незыблемый стальной заслон на пути всякого, кто попытается улизнуть из адского круга грязни американской культуры.
      Он никак не ожидал, что враг ударит с тыла и, прорвав стальное кольцо, овладеет парком. Позже, оправдываясь перед военным трибуналом, Люк заметил, что оборона "Евро-Бисли" не входила в его обязанности и, если от него требовалось защищать парк от нападения извне, это следовало отразить в приказах.
      Но напрасно Люк молил о пощаде - его осудили и казнили.
      Впоследствии вскрылись и другие обстоятельства, которые Люк Крок не мог ни предусмотреть, ни предотвратить.
      Во-первых, толпы зевак. Они приезжали в автомобилях, на поездах, даже в метро. "Евро-Бисли парк", конечную станцию линии "А", запрудили зеваки, стремясь проникнуть в логово культурного империализма. В парке объявили культурный карантин, и тем не менее люди все прибывали в надежде поглазеть, повеселиться, а может, даже увидеть Монго, Силли и прочих бывших хозяев, которым отныне не было места на этой земле.
      Стояли праздничные дни, поэтому никому и в голову не пришло поднять тревогу, когда в толпе стали появляться люди, одетые в мундиры армии Наполеона III. И поскольку у Люка Крока был приказ наблюдать за парком, а не за окружающим пространством, он не обращал ни малейшего внимания на прибывающих солдат.
      До тех пор пока они не бросились в атаку.
      * * *
      Нападавшие разразились воплями - не руганью, не проклятиями, не боевым кличем, просто громкими душераздирающими криками.
      И вот теперь, когда сине-серая волна хлынула поверх стального кольца машин, люди Крока все как один обратили взоры к солдатам.
      В день своей казни Люк клялся, что у них не было ни ружей, ни винтовок, ни пистолетов.
      И тем не менее стоило им атаковать стальное кольцо, как оно тут же было повергнуто в прах. Многотонным танкам и бронетранспортерам трудно угнаться за человеком - особенно если учесть, что они стоят вплотную друг к другу, да еще заглушив двигатели.
      - Держите оборону! - крикнул Люк Крок, но... Позиции французов уже были взяты, и солдаты минувшего века, в толпе которых мелькали фески зуавов, вломились в ворота "Евро-Бисли".
      - Огонь! - скомандовал Люк Крок, и в тот же миг произошло нечто ужасное.
      Его люди вскинули оружие, но не успели сделать ни единого выстрела. Захватчики тоже не стреляли, и это было самое страшное. Они повернулись, распластались на земле и натянули на лица свинцовые маски. Самой примечательной особенностью масок оказалось то, что, в них не было прорезей для глаз. Атакующие приготовились сражаться вслепую.
      Потом они пустили в ход невероятно мощное оружие, которое вблизи напоминало универсальные пульты дистанционного управления.
      Пульты засияли, запульсировали и заморгали яркими лучами всевозможных цветов и оттенков.
      Лучи ударили по глазам Люка Крока и его бравых солдат, словно копыта тысяч жеребцов.
      Некоторым удалось улизнуть невредимыми. Другие, получив удар зеленым светом, расстались со своим обедом и потеряли сознание. Третьи, кому достался красный, с яростью набросились на своих товарищей.
      Творилось что-то ужасное. Стальные кони непоколебимо стояли на месте, но люди, которые им управляли, беспомощно валились на землю, словно бумажные куклы, сдутые ураганом. Ураганом цветов радуги.
      Командир Крок, до сих пор торчавший в люке танковой башни, нырнул вниз и прикрыл за собой люк. Впоследствии он заявит, что поступок его был продиктован не трусостью, а вполне разумным желанием сохранить свою жизнь, чтобы не оставить подчиненных без руководства.
      Ужасные лучи пронзили толстую броню, демонстрируя бессилие французских боевых машин перед могуществом новых технологий.
      Люка поразил удар розового и желтого импульсов, вспыхнувших одновременно.
      Он выскочил из танка и врезался в толпу зевак, до смерти напуганный желтым светом, который, как ему казалось, превратил его голову в котел с кипящим сливочным маслом.
      Но в глубине его души, наполненной безумным страхом, царила безмятежная уверенность в том, что этот кошмар немедленно кончится, стоит лишь отбежать подальше. Это благостное чувство почему-то казалось Люку Кроку розовым...
      * * *
      Марк Кобьен наблюдал за французами, которые беспорядочно отступали, охваченные самыми разнообразными эмоциями. Некоторые из них, облученные розовым, двинулись вперед и попали под желтый свет кавалерии и красный огонь артиллерии.
      И тут же отступили, сцепившись друг с другом.
      Суматоха наконец улеглась, и Марк повел своих зуавов во Дворец Чародея и вниз, в Утилканар. Тем временем Калифорнийские мушкетеры и Флоридские партизаны перекрыли подступы ко дворцу.
      В Утилканаре стояла ужасная вонь. Чтобы идти дальше. Марку пришлось подкрепиться розовыми лучами. Зуавов запах не смутил. Они рвались в бой, воодушевленные победой в Третьей битве при кратере.
      Войдя в зал управления, Марк обнаружил подсыхающую лужу рвоты и разбитые органы управления.
      Он нахмурился, раскрыл спутниковый телефон и, как только на том конце взяли трубку, сказал:
      - Читвуд исчез. Пульт управления испорчен.
      - Что там произошло? - осведомился хриплый раздраженный голос.
      - Не знаю. Тут следы рвоты. Может быть, Читвуд облучился суперзеленым?
      - Сидя в зале, облучиться невозможно. Прокрутите видеозаписи.
      Марк просматривал кассеты, пока на экране не возник Род Читвуд, уткнувшийся лицом в собственную блевотину. Потом телевизор полыхнул зеленым, Марку стало дурно, но все же он сумел удержать пищу в желудке. Это оказалось нетрудно. Как-никак, французская кухня, хотя и железнодорожная.
      - По-моему, французам удалось завладеть нашей технологией, - доложил он.
      - Женщина?
      - Да, похоже на то.
      - Будь проклят ее дальтонизм! Должно быть, она сумела включить мой гиперглаз. Не сдавайте позиции. Мы выступаем.
      - Сэр... - заговорил было Марк, но трубка уже умолкла, поэтому он уселся в кресло перед главным экраном и попытался свести воедино свои детские воспоминания и грубый голос, отдававший ему приказы.
      Дядя Сэм сам собирался навестить "Евро-Бисли". Зачем? В инструкциях, полученных Марком перед началом операции, об этом не было ни слова.
      * * *
      Первым о разгроме Легиона в "Евро-Бисли" узнал министр культуры Морис Туре.
      - Кто? - воскликнул он, брызгая слюной. - Кто виновен в этом позоре?
      - Солдаты противника наступали в мундирах армии Наполеона III, ответил секретарь.
      - Наполеон III? - Морис задумчиво пожевал губами, переваривая информацию. Этого не могло быть, следовательно, не могло быть никогда. Неужели опять американцы мутят воду? Просмотрев последний выпуск "Монд", Туре нашел фотографии с места событий, которые французская пресса называла "происшествием у Кратера".
      Итак, захватчики прибыли из Америки, решил министр. Они явились, чтобы продолжать наносить оскорбления Франции. Они заплатят за это.
      Морис Туре взял трубку и набрал номер командующего военно-воздушными силами.
      - Mon General, у меня ужасные известия. Но ваше своевременное вмешательство спасет положение. Культурный Чернобыль вновь оказался в руках противника. Вероятно, единственный способ покончить с ним раз и навсегда это превратить его в настоящий Чернобыль. Не найдется ли у вас атомной бомбы? Ах, найдется!.. Отлично. Тогда слушайте...