- Пусть приходят, пишут заявления. Приметы сообщить могут?
      - В том и беда, - Славка вздохнул, - что никого в лицо не видели и ничего серьезного предъявить не могут. На всех сзади набрасывались. Я, конечно, догадываюсь, откуда это шевеление идет...
      - Тут и догадываться нечего, - Виолетта тоже вздохнула, - и так все ясно. Но боюсь, что все гораздо хуже, чем ты представляешь себе. Ладно, ты лучше скажи, как твое здоровье?
      - Да чего мне сделается? Заросло как на собаке. Парням-то что теперь делать?
      - Пусть время тянут, вступают в переговоры. Надо как-то заставить этих деятелей засветиться, запомнить их в лицо. Если бы просто деньги вымогали, тогда бы легче было. А тут и статью в кодексе подходящую не сразу подберешь. И неплохо бы нам с тобой встретиться, поговорить на эту тему. Славка почувствовал в голосе Виолетты тревогу. - Похоже, за дело взялись профессионалы. Давай завтра возле Оперного часиков в семь?
      - Давай, - согласился Славка.
      - Тогда до завтра. Пока.
      Следователь Яшухин, напарник Виолетты по кабинету, чей стол располагался напротив, поднял голову от бумаг и с задумчивой отрешенностью посмотрел на улыбающуюся девушку. Она сразу смутилась, склонилась над раскрытым делом, а Яшухин продолжал заторможенно смотреть, что-то обдумывая. Тут снова зазвонил телефон. Теперь трубку снял Яшухин, такой у них был уговор - отвечать на звонки по очереди. Снова спрашивали Водянкину.
      - Ляпунов говорит! - Кандидат в депутаты даже не поздоровался. Похоже, он был не на шутку взволнован. - Вы помните, показывали мне паучка, пластмассового такого? Так вот, минуту назад я такого точно забрал у своего младшего. - Ляпунов сыпал словами торопливо, не давая возможности задавать вопросы. - Говорит, что какой-то дядя подарил, когда он из школы вчера возвращался. Аналогичный паук, только на резиночке висит. Знаете, такой: вверх-вниз, вверх-вниз. За этим что-то стоит, как вы думаете?
      - Сколько лет ребенку? - Виолетта наконец получила возможность спрашивать и поспешила эту возможность поскорее реализовать. - Он запомнил этого человека?
      - Ребенок в третьем классе, а школа буквально напротив дома, из окон видать. Тут идти всего минуту, полторы от силы. Я уже спрашивал про внешность, но он только кожаную куртку запомнил и ботинки красивые с застежками. Думаете, это какой-то знак? Хотят запугать накануне выборов? Вы ведь неспроста мне тогда показывали этого паучка. Он как-то связан со смертью Сузикова?
      - Ну что вы, Николай Иванович, - поторопилась его успокоить Виолетта, - никакой прямой связи нет. Паучок просто валялся на земле рядом с телом. Он там мог уже целый год валяться. Такие пауки в каждом киоске продаются, стоят сущие копейки, и прохожий вполне мог подарить игрушку вашему сыну. Не забивайте голову, спокойно занимайтесь своими делами.
      Она ещё некоторое время убеждала кандидата забыть о неприятном моменте, пока тот не согласился с её доводами. Но сама она прекрасно понимала, что посторонний дяденька подарил ребенку паука не просто так, а со значением.
      * * *
      Так оно и было. Ляпунова планомерно выбивали из игры. Искусство предвыборной схватки состоит не только в борьбе за избирателя, в агитации и пропаганде. Важно обезвредить других кандидатов, скомпрометировать, задавить психологически. Естественно, на всякую малоизвестную мелкоту не стоит тратить время и средства, нужно работать только против реальных претендентов на депутатский мандат, а у остальных конкурентов только отбирать голоса.
      Торговля компроматом всегда была делом выгодным. Поэтому Горелов собирал досье на всех политиков области, начиная с мелькнувшего на выборах астролога, делавшего себе таким способом рекламу, и вплоть до губернатора. Естественно, в круг его интересов входили мэры городов с заместителями, прочие крупные управленцы, партийные верха, общественные деятели, известные журналисты, крупные бизнесмены и директора солидных предприятий.
      "Бюро социальных технологий" выписывало всю местную прессу. Тщательно подобранные за несколько лет подшивки газет содержали массу полезной информации. Всегда можно было вытащить статью трехгодовалой давности и раздуть костер скандала из давно угасших искр. Опрометчиво сказанное, а, главное, напечатанное, слово могло вернуться и ударить не в бровь, а в самый глаз. Многие известные лица горько пожалели, что когда-то входили в наблюдательные советы шумно прогоревших фирм, собиравших народные деньги и ваучеры, поскольку аферисты любили публично выставлять щит из громких фамилий.
      Негативные сведения добывались и другими способами. На каждом предприятии есть недовольные. Они с удовольствием наговорят на диктофон все, что видели и слышали. А если это кто-то из конторских служащих, то и документиков подбросят. У бизнесменов тоже постоянные трения с партнерами, банками, налоговиками. А есть ещё одна болевая точка - дети. Взрослые дети нередко попадают в скандальные ситуации, пачкая папашину репутацию. Можно и в биографии политика покопаться, там зачастую полно белых и черных пятен, вплоть до неснятых судимостей.
      В каждом досье, кроме негатива, содержался и позитив. Ведь почти у каждого человека есть в запасе хорошие дела. Может, потребуется его похвалить? За это ведь при случае тоже можно денежку испросить.
      Досье на Ляпунова содержало сплошной позитив. Известный детский хирург, главврач детской больницы, он стал особенно популярен, когда не на шутку схлестнулся с руководством горздрава, за счет детской хирургии купившем три черных лимузина марки "вольво". Причем покупка машин для начальства подавалась под соусом реформы здравоохранения, на деле приведшей к тому, что в больницах нечем стало кормить больных, а из бесплатных медицинских услуг сохранилось только вскрытие покойников. За все остальное, начиная с анализа мочи, граждане выкладывали свои кровные. И немалые.
      На самом деле горздравовские боссы не реформы проводили, а занимались тем же, чем и прочие крупные чиновники, бесконтрольно распоряжавшиеся бюджетными деньгами - перекачивали эти самые деньги в свои карманы. Их сыновья, зятья и прочая родня насоздавали посреднических и торговых фирм, которые втридорога поставляли в область лекарства, медицинские препараты, оборудование и все остальное, а папашки заключали с ними сделки. И от подотчетных больниц требовали того же самого. Строптивых главврачей вообще оставляли без финансирования и наказывали разными подлыми способами.
      Ляпунов, когда ему приказали подписать договор на покупку трех лимузинов вместо оборудования для ожогового отделения, встал на дыбы и учинил скандал на всю область. Естественно, его тут же уволили. Ляпунов подал в суд. Пресса и телевидение создали из него образ героя, спасителя детей и защитника народных интересов. Понятно, что Ляпунова активно поддержали некоторые политические партии и движения, которым как раз не хватало популярности и известности.
      Суд Ляпунова восстановил на работе. Правда, за полгода его отсутствия в больнице все вопросы финансирования оказались решены. Ставленник горздрава, выполнявший обязанности главврача, закупил пресловутые "вольво" с последующей передачей их в гараж вышестоящей организации, а взамен получил мини-грузовик "газель". Еще он сделал кое-какие кадровые перестановки и провернул несколько столь же выгодных операций, поставивших больницу на грань разорения. А ожоговое отделение просто ликвидировал за ненадобностью. Тем паче, что по причине отсутствия необходимого оборудования, оно не могло нормально функционировать.
      Восстановленный в должности Ляпунов попытался опротестовать незаконные на его взгляд сделки. Но не тут-то было. Два из трех "вольво" уже возили руководителей не городского, а областного здравоохранения. Что касается ожогового отделения, то его ликвидация производилась в рамках все той же реформы и должна была сэкономить большие средства, растрачиваемые, вроде бы, попусту. Ведь ожоговое отделение в основном пустует, а зарплата персоналу идет. Да ещё всякие накладные расходы.
      А в области имеется целый ожоговый центр, который тоже обычно пустует. Его создали после кошмарного взрыва магистрального газопровода на границе Челябинской области и Башкирии, когда в эпицентре адского пламени оказались два пассажирских поезда. Более семисот человек тогда сгорело заживо, а несколько сотен обожженных развозили по всей стране, раскидывая по всем мало-мальски пригодным больницам. Потом были ещё взрывы, пожары, катастрофы и Чечня.
      Но Ляпунов продолжал вопить на всю область, что обожженных детей надо лечить в детской больнице, что у них иная физиология и психика, чем у взрослых. Тогда на помощь горздраву пришел облздрав, ликвидировав и областной ожоговый центр, и заявив, что на его месте будет создан центр медицины катастроф со специализированным детским отделением. Никакого центра, понятное дело, никто создавать не собирался, помещение отдали в аренду одной из сыновье-дочерних фирм, а всем шибко грамотным дали понять, что бороться бесполезно. После этого Ляпунова снова уволили, но теперь уже совершенно законно, в связи с реорганизацией больницы, выплатив все причитающиеся компенсации и наградив почетной грамотой.
      По всем канонам современной российской жизни Ляпунову оставалась одна дорога - в большую политику. Народ любит пострадавших от власти, так что Ляпунов легко стал членом Областной Думы. Активно поддерживавшие и направлявшие его политические движения, в меру демократические, в меру оппозиционные, опиравшиеся на горнодобывающий север области, продолжали и дальше его направлять, стараясь сильнее обозначить свое присутствие в Думе.
      Самого Ляпунова большая политика тяготила. Он бы предпочел стоять у операционного стола, но кто бы его туда пустил? Впрочем, пустили бы, может, даже заведующим отделением в рядовую больницу взяли, но при случае растоптали бы, смешали с дерьмом и облили грязью. А с хирургами такие случаи периодически приключаются - специфика работы.
      Вот и приходилось ковыряться в проектах областных законов, сочинять разные умные бумаги и разбираться в хитросплетениях политических интриг. Хорошо, помощники помогали: юристы, политологи, журналисты и просто толковые ребята. А за ними маячили солидные фигуры глав администраций северных городов, директоров шахт и металлургических заводов. Все вместе они двигали Ляпунова дальше, в Государственную Думу.
      Иногда Ляпунов чувствовал себя марионеткой в чужих опытных руках, и в то же время прекрасно сознавал, что без них он никто, полководец без армии. И в конечном счете, принимаемые в Думе местные законы шли во благо области и людям, её населяющим. И с его помощью получали поддержку не просто горнодобывающие предприятия Северного Урала, а предприятия градообразующие, от существования которых зависела жизнь целых городов.
      Да, он лоббировал интересы шахтеров и металлургов, учителей и врачей горно-таежной глубинки и мог этим гордиться. Некоторые депутаты лоббировали в пользу банкиров, крупных предпринимателей и держателей солидных пакетов акций, поскольку это они провели этих людей в Думу, они заправляли в местных отделениях известных партий и при желании сами могли быть избранными в Думу.
      Сейчас на освободившееся место в Госдуму баллотировалось в общей сложности двенадцать кандидатов. Главную массу составляли так называемые бизнесмены. Четверо из них находились в данный момент под следствием, ещё двое в любой момент могли приобщиться к подписке о невыезде. Как полагается, было по кандидату от главных партий: от пенсионеров-зюгановцев, от скандалистов-жириновцев, от прогубернаторских "преображенцев" ("Преображения Урала", стало быть) и, в пику им, от извечных оппонентов-"нашгородцев" (движение "Наш дом - Наш город"), державших сторону мэра Екатеринбурга.
      Особняком стояли Ляпунов и Будякин. Людей искушенных удивляло присутствие в списке заместителя главы городской администрации, поскольку движение "Наш город" выдвинуло своего кандидата, поддержанного самим мэром. Или выдвинутого мэром и поддержанного движением, неважно. Политологи-аналитики видели в этом закулисную борьбу за власть внутри городской администрации, а так же личные амбиции Серафима Будякина, регулярно совершающего попытки стать депутатом. Правда, все эти попытки заканчивались провалом, и сейчас рейтинг Будякина был удручающе низок. Пророчили, что нынешний провал ему дорого обойдется, мэр с ним разделается, уволив на все четыре стороны, чтоб больше не портил политическую игру и не вносил раздора в единую команду.
      А вот шансы Ляпунова котировались очень высоко. Народ его помнил и любил, сочувствовал и связывал с его именем свои надежды на нормальное здравоохранение. Почему-то большинству пенсионеров, а это, как известно, главные избиратели в стране, казалось, что достаточно выбрать врача Ляпунова в Госдуму, и сразу в поликлиниках будет порядок, лекарства подешевеют, а медицинские хапуги-чиновники добровольно сдадутся в тюрьму для заслуженной отсидки.
      Когда Будякин пригласил к себе в кабинет руководителя "Бюро социальных технологий" и предложил заняться его избирательной кампанией, Горялов спросил:
      - А вы, простите за глупый вопрос, чего, собственно говоря, хотите от этих выборов? Если просто себя показать и людей посмотреть, так вам ничего не стоит найти исполнителей среди тех, кто от вас зависит.
      - Мне надо в Госдуму, - насупился Будякин. - Говорят, вы способны любого провести в депутаты. Это действительно так?
      - В принципе, пожалуй, - скромно ответил Горелов. - Но тут необходимы две вещи. Первое - деньги, второе - кандидат делает и говорит только то, что я ему советую.
      - Деньги - не вопрос, - отмахнулся Будякин.
      - Вопрос, ещё какой вопрос! - не согласился Горелов. - Минимум двести тысяч долларов, а лучше триста. - Он испытующе взглянул в глаза онемевшему от таких цифр Будякину и добавил: - При условии, что другие претенденты не бросят в бой такую же сумму. Тогда придется ещё добавлять.
      - Совершенно несуразные цифры! - Будякин обрел дар речи. - Я понимаю двадцать тысяч зеленых, это примерно семьсот тысяч рублей. По-моему, более чем достаточно.
      - Семьсот тысяч - это гонорар моим аналитикам. - Горелов оставался хладнокровен. - Откровенно говоря, меня удивляет ваша, так сказать, экономность. За два месяца депутатства вы спокойно вернете эти двести тысяч, а потом будете получать уже чистую прибыль.
      - А с чего вы, Валерий Иваныч, решили, что у меня есть такие деньги?
      - Вы спросили, сколько это будет стоить, я назвал, - в голосе Горелова чувствовалось плохо скрываемое раздражение, - а ваши финансы меня не касаются. Если вы за два месяца сделаетесь любимцем народа, истратив всего двадцать тысяч долларов, я вам в ноги поклонюсь и столько же заплачу за науку. Если любимцем не сделаетесь, вас сожрут с потрохами, и тогда за вас никто ломаного гроша не даст.
      - Только не надо меня пугать! - Раздражение Будякина выплеснуло наружу.
      - Предостерегаю, всего лишь предостерегаю, - Горелов успокоился. - Как только начнете набирать очки, враги выплеснут весь накопленный компромат. Вы к этому готовы? И у губернатора, и у мэра есть рычаги воздействия на милицию и прокуратуру, чтобы потребовать от них разбирательства. И если вы не получите депутатскую неприкосновенность, вам придется срочно удирать, иначе засудят и посадят.
      - Мне нечего бояться, я чист перед законом. - Будякин постарался, чтобы эти слова прозвучали убедительно.
      - Все чисты вплоть до решения суда, - кивнул Горелов. - Я просто знаю, сколько стоит получить в аренду участок городской земли под бензоколонку, мини-рынок или автостоянку. И не я один. Так что неприятности непременно начнутся. А, может, ну её на хрен, эту Думу? Может, лучше поехать в какой-нибудь Уругвай, где вас никто не знает, открыть бакалейную лавку, а? Деньги можно перегнать в офшорный банк на Каймановы острова. Если хотите, посодействую. Всего двадцать процентов комиссионных за всю операцию и полная конфиденциальность.
      - Острова где-то там, а кайманы уже здесь, - мрачно хмыкнул Будякин. Один сидит напротив и зубы скалит. А сам отчего лавочку в Уругвае не завел до сих пор. Небось, деньжат тоже хватает?
      - По-уругвайски ни аза не разумею, скучно будет. А, главное, люблю я эту игру в социальные технологии.
      - Вот и я люблю свою игру. - Будякин поправил на столе перед собой письменный прибор, перекидной календарь и раскрытый ежедневник. - А ты, Валера, гарантируешь стопроцентное попадание?
      - Если уж мы перешли к столь братским отношениям, Сеня, и полностью доверяем друг другу, - Горелов подержал паузу, - триста тысяч - и ты в дамках. Или в Думке.
      - По рукам, - Будякин поднялся и перегнулся через письменный стол, протягивая руку.
      * * *
      Свободного времени у Славки оказалось навалом. С Барибалом на кухне они проговорили, пока дети из школы не пришли. Успели ситуацию облизать со всех сторон, обдумать и согласовать действия. Потом Славка до темноты болтался по холодным улицам, заходя в магазины погреться. Он с интересом разглядывал товары в витринах, смотрел на людей и потихоньку врастал в жизнь, от которой успел отвыкнуть за те несколько недель, что просидел в квартире бабы Веры. А в голове вертелись одни и те же мысли о профессионалах, которые, по словам Виолетты, взялись за дело. Татьяна со своей гориллой из "мерседеса" почти не вспоминалась. Другие заботы и тревоги вытеснили её.
      В сумерках Славка подошел к педагогическому колледжу на площади Обороны. Некоторое время понаблюдал за окружающей обстановкой и, решив, что все в порядке, скрылся за зданием. В куче мусора раскопал полиэтиленовый пакет, в котором лежал пульт радиоуправления лебедкой. Нажал кнопку "вниз" и стал ждать. Ему уже начало казаться, что сели батарейки и управление отказало, когда вдоль стены опустился тросик с петлей на конце.
      Славка вставил ногу в петлю, схватился руками в перчатках за тонкий стальной шнур, туго натянувшийся под его весом, и нажал кнопку "вверх". И каждый метр подъема возвращал его в знакомое состояние схватки - с морозом, ветром, высотой, скалами, с врагами, жаждущими его крови. Это ощущение бодрило, подзадоривало и заставляло собраться. Впервые за четыре недели он улыбался.
      На чердаке все осталось по-прежнему. Да и что могло измениться, если сюда со дня постройки дома никто проникнуть не мог? Славка пощупал спальный мешок - не отсырел ли? Поболтал примус, проверяя, заправлен ли. Вода в пластиковой канистре не испортилась, слегка пахла полиэтиленом, но затхлого привкуса не чувствовалось, внутри позвякивали тонкие ледышки. Раскочегарив примус, Славка вскипятил чай, открыл банку тушенки и распотрошил пачку галет. Продовольственных запасов у него тут хватило бы на месяц осады.
      Поужинав, разобрал верхолазное и альпинистское снаряжение, освежил в памяти наличие веревок, карабинов и крючьев. И только в последнюю очередь отправился в угол, выкапывать из керамзитовой засыпки деньги, похищенные на рынке у банды Ижака. Деньги, расфасованные в несколько полиэтиленовых пакетов, лежали на месте. Славка, не считая, набил карманы толстыми пачками, ещё несколько бросил в объемистую спортивную сумку, где уже лежали два мотка веревки и полторы дюжины альпинистских железок. Обвел лучом фонарика на прощанье чердак и, вставив ногу в петлю тросика, нажал на пульте кнопку "вниз".
      * * *
      Следующий день прошел в разных мелких хлопотах. С утра Славка прошвырнулся по магазинам, закупил продукты. Потом, окинув квартиру критическим взглядом, вымыл полы и стер пыль с небогатой мебели. Накормил обедом бабу Веру и замочил белье. Перед тем, как встретиться с Виолеттой, заскочил к Барибалу, передал часть снаряжения, ещё раз уточнив план действий.
      К шести вечера на главном проспекте Екатеринбурга уже зажглись частые фонари. К ним прибавился свет, падающий из окон, поэтому ранние сумерки в городском центре мало ассоциировались с ночью. Рабочий день заканчивался, и людские толпы заполнили тротуары, создавая толкучку в дверях магазинов и плотно набиваясь в трамваи и автобусы. Редкие снежинки кружились в воздухе, сверкая в лучах фонарей. Ощутимо подмораживало.
      На бульваре напротив Оперного театра бронзовый трибун революции Яков Свердлов застыл в митинговом порыве, призывно откинув руку и выставив вперед ногу в громоздком сапоге. Асфальтовое кольцо вокруг гранитного валуна-постамента, обставленное садовыми скамейками, позволяло почти неограниченному числу влюбленных парочек назначать свидание "на сапоге". Места хватало всем. Летом, впрочем, иногда бывало тесновато. Но сейчас лишь одна пара перекуривала на скамеечке, да какой-то бомж, сидя на корточках, брякал на голой земле газона пустыми бутылками, время от времени дыша на озябшие пальцы.
      Бронзовый Свердлов был самым старым городским памятником, поскольку дореволюционные монархические скульптуры оказались свергнуты возмущенными солдатами, транзитом посетившими столицу Урала весной семнадцатого года. Местный пролетариат, видимо, оказался политически незрелым для столь смелого подвига. Чтобы он поскорее дозревал, спустя некоторое время на освободившиеся постаменты навтыкали агитационных революционных скульптур.
      Обывателя шокировал "Освобожденный Труд" в виде абсолютно голого мужика со всеми надлежащими причиндалами. Из одежды на нем имелись только обрывки классовых цепей. Народ прозвал его Ванька Голый. Под стать ему была нагая женщина с факелом, стоящая на раскрашенном земном шаре. В те времена гипсовых девушек ещё не обряжали в спортивные трусы и майки и не совали им в руки байдарочные весла.
      К сожалению, революционные гипсовые монументы не отличались долговечностью. Хоть их и красили к каждому празднику, но уральская погода брала свое, и линялые фигуры незаметно исчезли, словно репрессированные вместе с теми, кто их когда-то воздвигал.
      Во второй половине двадцатых годов достигший стопроцентной грамотности свердловский пролетариат скинулся на бронзу и заказал художественную статую, дабы достойно увековечить городского ангела-хранителя из нового коммунистического пантеона. Бронзовый Свердлов стал неплохим символом города Свердловска.
      Когда после бездарного августовского путча 1991 года столице Урала возвернули не слишком славное имя первой немки на русском престоле, памятники громить не стали. То ли транзитных солдатиков не случилось, то ли народ поумнел, то ли сделался просто более миролюбивым, а, скорей всего, ни с кем из прежних вождей не имел личных счетов, да и внешний вид города скульптуры не портили, наоборот, украшали. Не зря же молодожены так любили возлагать цветы к их подножию и тут же фотографироваться.
      Народ, если угодно, любил бронзовых истуканов и слагал о них легенды, правда, больше похожие на анекдоты. Например, такая вот история, в которой задействованы три главных памятника, стоящих на одной линии по проспекту Ленина.
      Сергей Миронович Киров, неторопливо идущий от центрального входа в УПИ, поднял правую руку и словно бы приставил ладонь ко рту. Он кричит Свердлову: "Яков Михайлович, спросите у Ленина, где он такое хорошее пальто купил?" Свердлов, чуть не падая со своего валуна, весь подавшись вперед, машет рукой и кричит: "Владимир Ильич! Тут Мироныч спрашивает, где вы купили такое хорошее пальто?" "Это? - Ленин отворачивает полу левой рукой, а правой указывает на главный городской универмаг, - В ЦУМе, батенька."
      История эта, ясное дело, была придумана в подзабытую уже эпоху сплошного дефицита. Мироныч, кстати, до сих пор в шинелке прозябает, не дошел, видать, до универмага. Про Ленина ещё такая загадка есть, тоже из недавнего прошлого. Почему вождь стоит спиной к "Уралмашу", рукой показывает на Верх-Исетский завод, а смотрит на горисполком? Ответ: за "Уралмаш" он спокоен, на ВИЗе нужна крепкая рука, а за горисполкомом - глаз да глаз.
      Вспоминая все эти хохмы, Славка медленно пошел вокруг памятника, поглядывая по сторонам. Полосу бульвара, идущую по оси проспекта, с боков огораживали метровой высоты литые чугунные решетки. За ними лежали трамвайные рельсы, а затем проезжая часть. Слева от Славки на трамвайной остановке толпился народ. Голые ветки кустов и деревьев, давно сбросившие листву, а потому совершенно прозрачные, позволяли видеть все, что происходит вокруг.
      Виолетта появилась через проем в решетке напротив трамвайной остановки. Минуту назад отошла сцепка из двух вагонов, и Славка понял, что девушка только подъехала. Серо-зеленый короткий пуховик, явно китайский, пузырящийся во все стороны, изуродовал её фигуру до неузнаваемости. Толстые теплые колготки из серой шерсти уходили в сапоги на низкой сплошной подошве, а вязаная розовая шапочка окончательно превращала Виолетту в селянку, приехавшую в город на рынок. В руке портфельчик, как у студентки.
      И Славка сразу снова вспомнил Таньку в роскошном лайковом пальто, подбитом норкой. Он ведь с ней когда-то встречался на этом же месте. А сейчас ему стало обидно за Виолетту, которая не может себе купить приличную одежду. И неудобно за свою новенькую кожанку и щегольские полусапожки.
      - Привет! - Виолетта протянула ладошку в трикотажной перчатке. Отлично выглядишь. - Она взяла его под руку и медленно повела вдоль скамеек. - Слушай. Десять дней назад кандидат в депутаты Государственной Думы Ляпунов с подачи своего помощника Сузикова начал кампанию против своего главного противника, известного тебе Будякина. В частности, прозвучала мысль о криминальном происхождении средств предвыборного фонда господина Будякина, о его причастности к рухнувшим финансовым пирамидам и о связях с мафией. Считается, что Сузиков стал обладателем конфиденциальной информации, способной существенно испортить имидж Будякина. - Виолетта выдержала паузу, Славка её тоже выдержал. - Три дня назад Сузикова нашли повесившимся. Но ряд косвенных данных свидетельствует, что он был убит, а самоубийство - инсценировка. Из портфеля погибшего исчезла приличная сумма общественных денег, блокноты с записями и, вполне вероятно, ещё какие-то серьезные документы. И такая интересная деталь: в рот ему пытались засунуть пластмассового паука, черного, между прочим. Как думаешь, зачем?
      - Понятное дело, - Славка смахнул с ресниц блестящую снежинку, подают это как акцию, проведенную Черным Пауком. - И предложил: - Давай портфель, поднесу.
      - Ничего, - отмахнулась Виолетта, - он почти пустой. Эта твоя версия наиболее очевидная, но есть ещё одна. Будякин решил, что Ляпунов получил информацию от настоящего Черного Паука, от тебя то есть.
      - Я никому ничего не говорил, - возмутился Славка.
      - Не перебивай, - недовольно сказала Виолетта. - Сбил меня с мысли. Ах, да, вот что. Попытка навести на ложный след с помощью пластмассовой игрушки - в первую очередь приходит на ум. А теперь представь, что Будякин уверен - информацию в самом деле предоставил некто, называемый Черным Пауком. Представил?
      - Да, - кивнул Славка, - тогда это значит: я знаю про Паука и поэтому тебе не поздоровится. Нет, я правда никому, кроме тебя, ни слова не сказал, что Будякин...
      Тут он заметил, что Виолетта внимательно смотрит мимо его плеча, и резко оглянулся. Вдоль трамвайных рельсов по другую сторону чугунной ограды быстро приближался человек. Неброско одетый, в черной трикотажной шапочке, натянутой до самых глаз. Ежась от вечернего морозца, он сгорбился и сделался малорослым и невзрачным. Одну руку, согревая, человек сунул за отворот куртки, а другой энергично отмахивался на ходу.
      По эту сторону бульвара трамвайная остановка находилась аж в конце квартала, и что его заставило выбежать на рельсы, было совершенно непонятно. Человек торопился и по сторонам не глядел. Вот он поравнялся с ними и в том же темпе заспешил дальше. Виолетта снова посмотрела Славке в лицо. Тот, пожав плечами, тоже отвел взгляд от незнакомца. И в это мгновение краем глаза поймал резкое движение этого подозрительного прохожего.
      Сработал инстинкт самосохранения. Отшатнулся в сторону, споткнувшись о каменный поребрик аллеи. Увидел вытянутую над чугунной оградой руку с длинным пистолетом. Услышал два тихих хлопка, словно пластиковый баллон с газировкой распечатали. Сзади, по ту сторону бульвара, на трамвайной остановке, забитой народом, вскрикнула и упала женщина. Пули достались ей.
      Не устояв на ногах, Славка шмякнулся на газон и больно ударился локтем о подмерзшую землю. Когда стал подниматься, увидел, что покушавшийся уже пересек проезжую часть и садится в низкий черный автомобиль. Виолетта так и стояла с раскрытым ртом. Потом дернулась в сторону, словно хотела убежать. Но Славка уже вскочил на ноги и попытался покрепче схватить её за ворот.
      - Ты подставила меня, тварь! - закричал ей в лицо.
      Но девушка оттолкнула его, бросив портфель, и вдруг побежала к ограде. Она легко преодолела метровую решетку и кинулась вслед за отъезжающей машиной. Но дорогу ей перекрыл автопоток, летящий вверх по проспекту на зеленый сигнал светофора. Она заметалась у трамвайных путей, пытаясь проскочить между несущимися автомобилями. Но те мчались мимо, не сбавляя скорости. А когда поток иссяк, Виолетта сделала пару шагов вперед, хоть это уже не имело абсолютно никакого значения. Автомобиль с киллером давно скрылся.
      Девушка беспомощно заозиралась на опустевшем асфальте, а потом громко крикнула, пытаясь привлечь внимание людей на тротуаре. И тут из переулка вывернула ещё одна машина, делая широкий разворот.
      На трехрядной центральной магистрали места было предостаточно, Виолетта не ожидала, что окажется на пути движения, и среагировала с запозданием. Машина, набирая скорость, неслась прямо на нее, а когда девушка отступила назад, уступая дорогу, вильнула в её сторону. Виолетту ударило левым крылом, отбросило на трамвайные рельсы, утопленные в асфальт. А машина, даже на секунду не притормозив, взревела движком и унеслась сквозь густеющие на лету снежинки, за ней словно упал кружевной занавес снегопада.
      Славка, перемахнув через ограду, бросился к лежащей девушке. Поставил на асфальт её портфель, встал на колени, склонившись. Со стороны тротуара подбегали какие-то люди. Виолетта лежала на спине. Розовая шапочка слетела с головы. Открытые глаза недоуменно посмотрели на Славку и наполнились слезами.
      - Ты только не шевелись, - Славка поднял вязаную шапочку и осторожно подсунул ей под голову, - сейчас "скорая" приедет. Не шевелись, чтобы переломы не смещались. Эй! - закричал подбегающим людям, выпрямляясь. "Скорую" вызывайте! - Он снова склонился над девушкой. - Потерпи, тебе помогут.