Выбравшись из холодного подземного мрака на белый свет, полный птичьего гомона, лесных ароматов и солнечных лучей, лишний раз убедились, что жизнь прекрасна. Вовец оставил рюкзак в штреке, да и сам возвращаться к машине не собирался. Но Косарев настоял, чтобы тот его хотя бы проводил. Мол, неприлично так расставаться. Устроим, как люди, пикничок на обочине, разопьем коньяк и закусим тоже по-людски. Да и дорогу одному ему не найти, ещё заблудится в лесу, чего доброго. Этот аргумент оказался самым сильным. Вовец хоть и не особенно поверил в такую возможность, но допускал, что Косарев может проплутать лишних пару часов. Решил проводить. Только теперь шел налегке, с одним арбалетом, натяжным рычагом и несколькими заточенными электродами, стянутыми резинкой. Да ещё на поясе висели нож. Через полчаса вышли точно к уазику, только тут им сразу стало не до пикника. Да и коньяка с закуской не оказалось на месте.
      Все дверцы машины были распахнуты настежь. На земле валялись разбросанные бумажки и всякие карманные мелочи: расческа, авторучка, раздавленные солнцезащитные очки, какие-то тряпки, явно вытащенные из багажного отсека. Косарев тревожно огляделся и остановил Вовца движением руки.
      - Не затаптывай, стой на месте.
      Он вытащил из кармана зажигалку и, уже не скрывая, что это миниатюрный фотоаппарат, сделал несколько снимков. Он старался ступать предельно осторожно, не касаясь ничего, лежащего на земле. Вовец терпеливо ждал, что будет дальше. Подполковник заглянул в машину и вернулся обратно.
      - Вопрос: где Кожевников? - он впервые назвал водителя по фамилии. На земле пятна, похожие на кровь. Давай, пойди налево, а я направо, посмотрим. Только следы если встретятся какие-то или предметы, не трогай. Понятно?
      - Как не понять. А может, он убежал? - предположил Вовец.
      - Исключено, - решительно возразил Косарев, - скорее погибнет, чем бросит оперативную машину. Похоже, было нападение. Машину разграбили, значит, Кожевников уже не мог оказать сопротивление. Найдешь что, не трогай, меня зови.
      В десятке шагов от уазика в неглубокой рытвине Вовец обнаружил тело водителя, закиданное свежим сосновым лапником. Он сразу крикнул Косареву. Тот подошел неторопливо, внимательно глядя под ноги и по сторонам. Присел на корточки на краю ямки.
      - Волоком тащили, - сказал Вовец, указывая рукой на потревоженный лесной подстил. Слой сухой сосновой хвои пересекали неровные борозды. - А ветки наломаны вот с тех сосенок. Сейчас у этих отморозков все руки в смоле.
      - А с чего ты решил, что отморозки? - спросил Косарев не поднимая головы, продолжая рассматривать набросанный лапник, из-под которого торчала нога в одном носке.
      - А кто ещё человека ни за что убить может? Что у него взять было можно? Оружие, деньги? Даже машину не угнали.
      - Оружие мы только в тир берем. А машину угнать невозможно по причине некоторых конструктивных особенностей. Ладно, давай посмотрим.
      Он принялся осторожно поднимать ветки и откладывать их в сторону. Вскоре труп был полностью раскрыт для обозрения. То, что человек мертв, стало ясно с первого взгляда. С перерезанным горлом не живут. Темно-красные сгустки свернувшейся крови, словно комки протертой свеклы, лежали на земле. Косарев потрогал лоб, потом руку покойника, засунул ладонь ему под задравшуюся на боку рубашку.
      - Еще не остыл. Похоже, сразу, как мы ушли, на него и напали. Сюда ещё живого приволокли и тут уже прикончили. - Он встал и с разных сторон сделал несколько снимков своей шпионской миниатюрной камерой. - Если бы в таком виде волокли, следы крови остались бы через всю дорогу, и положение головы было бы иным. Рукав и плечо видишь? Собака рвала. Одну собаку мы сегодня видели, клыки тоже будь здоров.
      Вовца покоробило деловитое спокойствие Косарева, словно тот осматривал труп совершенно постороннего человека, а не своего товарища, которого оставил здесь два часа назад в полном здравии. Интересно, их в госбезопасности такими бездушными делают или специально отбирают при приеме на работу? И он спросил, кивнув в сторону убитого:
      - А как его звали?
      - Что? - отвлекся на миг Косарев от своей следовательской работы. Как звали? Капитан Кожевников.
      - Да нет, - поморщился Вовец, - я про имя спрашиваю.
      - На венке прочитаю, тогда скажу. Он не из моего отдела, закрепили с машиной на время. Ты, наверное, думаешь, я - сухарь? Нет, брат, я сейчас следователь и криминалист в одном лице. Следы имеют свойство пропадать, надо вовремя все зафиксировать.
      Правда, Вовец не заметил, чтобы он что-то как-то фиксировал, кроме разве фотографирования. Подполковник просто четко и раздельно называл вслух все, что видел, словно заучивал наизусть. Положение тела, рук, ног, то, что один полуботинок коричневого цвета лежит справа возле поясницы, видно, слетел с ноги, когда труп тащили по земле. Он осторожно подсунул руку под затылок, пошарил там пальцами и, когда вытащил, они оказались испачканы кровью.
      - Затылок разбит ударом тяжелого предмета малой площади, возможно, кастетом.
      Вовец понял, что Кожевникова ударили по голове, оглушив, потом оттащили в эту яму и перерезали горло. Косарев осторожно прощупал одежду на убитом и сказал, что карманы пусты. Часов на руке тоже не оказалось. Аккуратно прикрыв тело ветками, они вернулись к машине. Сунув руку под переднее пассажирское сиденье и чем-то там щелкнув, подполковник откинул кожаную подушку сиденья. Под ним размещался радиотелефон: металлическая коробка с телефонной трубкой в специальном зажиме и четырьмя рядами пластиковых кнопок с цифрами. В середине коробки виднелась вмятина с круглым отверстием на дне. Надорванные края прогнулись внутрь лепесточками. Косарев чертыхнулся и опустил сиденье. Потыкал пальцем в коричневый кожзаменитель. Нашел проделанное пулей сквозное отверстие.
      - Получается, что они знали и таким образом лишили связи. Кто-то решил объявить нам войну... Почему ж они в Кожевникова не стреляли?
      - Я понял, - отозвался Вовец, хотя вопрос был адресован Косаревым не ему, а самому себе, - это не кастет, его ломиком ударили. Ну, блестящие такие, с накаткой, чтоб рука не срывалась. Тагильская братва с такими ездит. Вспомнили?
      - А ведь, пожалуй, ты прав, - подполковник задумался. - Во всяком случае, как версия вполне подходит. Ладно, версии мы потом будем разрабатывать, а сейчас давай-ка займемся машиной.
      Из-под приборного щитка свисали разноцветные проводки. Преступники, не сумев завести машину ключом, пытались соединить провода зажигания напрямую. Косарев сунул руку под щиток, потом нажал на педаль акселератора. Двигатель часто зафыркал и умолк.
      - Ясно, бензин на нуле. Пойдем посмотрим.
      Подполковник вылез из машины. Крышка на горловине бензобака отсутствовала. Косарев поднял с земли сухую ветку, опустил конец в бак и постучал в гулкое сухое днище. Запасной канистры в багажном отсеке тоже не оказалось. Косарев сосредоточенно принялся осматривать землю возле машины.
      - Крышка вон валяется, - подсказал Вовец и ткнул пальцем, - возле куста.
      - Машину завести не сумели, решили бензин хотя бы слить, шпана дешевая. - Косарев словно не слышал ничего, погруженный в собственные мысли. - Как ещё аккумулятор не додумались вытащить. И инструменты не взяли. Погоди-ка, - он быстро заглянул в кабину. - Самое смешное, что нет пустой бутылки из-под минералки. Кожевников допил, а флакон сунул в коробку с едой. Ну, еду и коньяк уперли, это понятно, а пустая бутылка-то им зачем? Сдать в киоск за пятьдесят копеек?
      - Может, бензин в ней унесли? - Вовец саркастически усмехнулся.
      - Стоп, - вдруг остановился Косарев, - а в этом что-то есть. - Он снова стал вглядываться в землю. - А вот и пробка от бутылки валяется. И ещё кое-что. - Он поднял обрывки некогда белой, а теперь серой в черных разводах тряпки. Такие водители держат в кабине, чтобы стекла протирать. Для чего они её рвали?
      - Раненых бинтовали, - подсказал Вовец.
      - Ладно, с этим успеем разобраться, - Косарев достал из полевой сумки карту, развернул на земле. - Покажи-ка, где здесь буровая с охраной.
      - Вот, - ткнул пальцем Вовец, - километра три отсюда, получается. Там, кстати, у охраны джип был с радиотелефоном. Давайте схожу? Да и ментовская эта бригада, что нас утром тормознула, там же наверняка кучкуется.
      - И что ты им скажешь? И как они себя поведут? Ты остаешься здесь. Никого не подпускай. Учти, что могут вернуться те, кто Кожевникова пришил. Аркебузу свою держи наготове, если что, стреляй, но лучше не до смерти. Живому мы язык потом развяжем. А если прикончишь какую сволочь, помни, что ты теперь наш человек, мы тебя не сдадим. Главное, не вздумай потом от нас прятаться.
      Он не сказал, мол, от нас бесполезно прятаться, мы тебя из-под земли выковыряем, из-под воды выкачаем, но Вовец и так понял. Он отошел на несколько шагов в лес, сел на валежину, слившись с фоном, ткнул арбалет в землю, вставил ногу в стремя на конце ложи и с помощью козьей ноги двумя руками, кряхтя от усилия, натянул тетиву. И стал ждать, что будет дальше. А Косарев уже скрылся из глаз в направлении лесной делянки, где стоял немного помятый вагончик и был джип с радиотелефоном.
      * * *
      Сегодня Ченшин собирался вести отряд громить псевдолесорубскую делянку УИКа. Правда, считалось, что операцию возглавляет лично сам Шуба, которому требовалось укрепить свой авторитет, взбодрить команду и повязать её огнем и кровью. На дело отправилась вся группировка, точнее, все, кто мог по состоянию здоровья. Четверо не могли. Но одиннадцать человек, вооружившись клюшками для хоккея с мячом, ножами, любимыми блестящими ломиками, несколькими обрезами и малокалиберными самодельными пистолетами, выехали на трех машинах в лес. Сам Шуба с облезлым пистолетом ТТ за поясом был двенадцатым. Точнее, первым и главным.
      Ченшин на "Ниве", где, кроме него, сидели трое браконьеров, прибыл на место заранее. Личную свою команду он высадил в километре от делянки, приказав вести наблюдение, а сам поехал в обратном направлении, чтобы встретить тагильскую банду. Но вначале встретил бригаду капитана милиции Хабибулина, от которого услышал о наглых геодезистах на уазике, требовавших предъявить удостоверения. Ченшин с милицейской бригадой по борьбе с незаконным оборотом драгоценных камней стакнулся сразу после памятного прорыва плотины на лесной речушке. Как говорится, рыбак рыбака видит издалека. Хабибулинская команда оказалась на месте происшествия раньше городской следственной группы. Убедившись, что пострадавшие от водного потока парни совершенно не похожи на лесных работяг, капитан потерял к ним интерес, только пообщался с Ченшиным, прикинувшимся случайным свидетелем. Они сразу поняли, что могут пригодиться друг другу. Ченшин, конечно, утаил свои контакты с шубинской группировкой, но сообщил, что является начальником службы безопасности крупной фирмы, тоже не заинтересованной в незаконной добыче изумрудов разного рода черными геологами. Вообще-то Ченшин не ожидал, что борцы с драгоценностями будут тут болтаться, нормальная милиция по лесам не шатается целыми днями. Ему было невдомек, что доблестные блюстители и хранители уральских недр мечтают изловить какого-нибудь удачливого хитника и конфисковать у него мешок с изумрудами. Но до сих пор им не удавалось поймать человека хоть с какими-то камнями в рюкзаке. Поэтому они отправлялись на делянку в вагончик жарить шашлыки и выпивать на чужой счет. Впрочем, им там были рады и даже сожалели, что милиция не может у них обосноваться на круглосуточный пикник. Охранники постоянно вспоминали стремительный ночной налет с поджогом и захватом бульдозера, и присутствие людей в погонах придавало им большую уверенность в себе.
      Ченшин же почувствовал, что сегодняшний набег срывается. Не станешь же устраивать погром в присутствии милицейской бригады. Он загрустил и потихоньку поехал дальше встречать боевую дружину. И тут впереди увидел уазик, сворачивающий в лес. Ченшин притормозил, сдал назад, пряча машину за густой сосновый подрост, заглушил двигатель и выскочил из кабины. В бинокль он увидел людей, совещающихся возле уазика. Один оказался старым знакомым Вовцом Меншиковым. У Ченшина сразу заныло под ложечкой. Он вспомнил, как тот его обчистил после "Минерал-шоу", да ещё окатил слезоточивым газом. А уж о том, что Вовец сейчас обозлен ответным нападением на квартиру его женщины, и говорить не приходилось. Бывший следователь прокуратуры вдруг понял, что до тошноты боится этого мужика с холодными глазами и на все бы пошел, лишь бы проклятый Вовец исчез с его пути. Но пока что тот, нагрузившись рюкзаком, исчез в лесу в сопровождении одетого в камуфляж дядьки с полевой сумкой на боку. Ченшин сразу понял, что они двинулись в направлении изумрудной шахты. В уазике остался сидеть водитель.
      За последние дни Коля Ченшин как-то уже свыкся с мыслью, что месторождение изумрудов переходит в его личную собственность. Сейчас он увидел, что какие-то геодезисты норовят захватить его достояние. Проклятый Вовец нашел покровителей. Но дело ещё можно было поправить. Раз делянка, на которую планировалось нападение, находится сегодня под милицейским прикрытием, следует изменить направление удара. Шуба с радостью кинет банду на главного своего врага. Ченшин сел в "Ниву" и покатил встречать боевиков. Проезжая мимо уазика, развернутого носом к дороге, ехидно хохотнул, предвкушая предстоящую месть. Он был готов уничтожить хоть сто человек, лишь бы изумрудное месторождение досталось ему, тем более, что сам он не будет пачкать руки чужой кровью. Для этого есть молодые "быки", которых самих можно будет в случае чего отправить на убой.
      Банда в полном составе уже дожидалась Ченшина на замусоренной полянке у болотистого ручья. Огромная овчарка, возбужденная присутствием такого большого количества людей, носилась огромными скачками, радостно размахивая лохматым хвостом, и мешала сворачивать палатку. Шуба, надвинув на нос длинный козырек расшитой золотом бейсболки, тянул в тенечке баночное пиво. Ченшин в двух словах объяснил, что налет отменяется, чем вызвал поток отборной матерщины со стороны партнера. Спокойно подождав, пока тот выдохнется, и выкурив за это время сигарету, предложил взамен другую добычу. Последовал ещё более отборный поток восторженных ругательств. Шуба вскочил, швырнув в кусты недопитую банку и параллельно овчарке забегал по поляне, громкими криками подгоняя братву.
      Брать водителя уазика отправились четыре самых крутых бойца на "Москвиче". Инструкция, полученная ими, была простой: захватить водителя и привезти на его же машине. Если окажет слишком активное сопротивление мочить на месте. Шуба хотел повязать своих людей кровью, а Ченшин таким образом устранял претендентов на изумрудную залежь. Остальные бойцы восприняли это распоряжение как своеобразную шутку.
      Когда к уазику подкатила легковушка и из неё вылезли четверо парней, не скрывавшие своих намерений, капитан Кожевников не испугался. Его к подобным ситуациям готовили. Он вылез из машины, чтобы иметь простор для маневра, и мгновенно обезоружил бойца, приставившего к его груди обрез. Руку другого с зажатым в ней пистолетом вывернул вниз, грянул выстрел, пуля ушла в раскрытую дверцу, продырявив сиденье и спрятанный под ним радиотелефон. Но больше капитан ничего предпринять не успел. Откуда ни возьмись появилась огромная овчарка и повисла у него на руке, а удар стального ломика раскроил ему затылок. Кожевникова оттащили в ближайшую рытвину, наскоро обшарили карманы и забросали сосновым лапником. Напоследок один из бойцов полоснул его финкой по горлу. Но уазик завести не смогли и вернулись к остальной банде.
      Молодые "быки", первый раз выехавшие на дело и предвкушавшие куражливый мордобой по отношению к напрягаемым лесорубам, сразу приуныли, услышав про убийство. Шуба, наоборот, обрадовался и решил устроить засаду, подкатить всей бандой к уазику и подождать в лесной тишине возвращения Вовца с прогулки. Ченшин пришел в ярость от столь безумной идеи и с трудом себя сдержал, чтоб не наорать на партнера. Три машины и толпа бестолковых пацанов - всякий, кто мимо проедет, обратит внимание и запомнит. А завтра тут найдут труп со следами насильственной смерти... А если нечистая сейчас понесет куда-нибудь капитана Хабибулина, он ведь просто так мимо не проскочит, обязательно нос сунет и на заметку возьмет. Никаких проблем не возникло бы, если б удалось завести двигатель уазика и отогнать подальше. Но эти бездари оказались способны только глотки резать да морды бить, а в технике ни бум-бум.
      Ченшин втолковал-таки Шубе, что засада должна быть невидимой. Из уазика слили бензин, набрали его в опустошенные пивные бутылки, заткнув горлышки тряпками. Наделали таким образом зажигательных бомб, претенциозно именуя их "коктейль Молотова". Никто из бандитов не знал, что зажигательная смесь времен Великой Отечественной представляла собой сплав фосфора и серы, воспламенявшийся сам по себе. А если использовался бензин, то в него добавлялся специальный загуститель, чтобы горючая смесь лучше прилипала к вражеской броне. Вся банда отъехала на пару километров в сторону и устроила пикник подальше от дороги. Остался только один наблюдатель с радиопереговорным устройством.
      Он лежал на земле, пялился в бинокль и помирал со скуки. Его приятели выпивали и закусывали, подставив голые спины солнышку, а он вынужден был кормить комаров. Подержав минут двадцать бинокль у глаз, пацан утомился. Он перевернулся на спину и решил пару минут отдохнуть. Он не ожидал, что нужные ему люди выйдут из лесу очень скоро, и потому прошляпил появление Вовца и Косарева. Его лежбище было расположено далековато, отсюда хорошо просматривался уазик, но когда наблюдатель снова взялся за бинокль, Вовец и Косарев как раз склонились над телом капитана Кожевникова. И только ещё через десять минут пацан увидел Вовца. Косарев, уже успевший уйти, в поле зрения не попал. Боец торопливо принялся давить кнопку вызова и хрипло шептать в микрофон:
      - Он здесь! Давай скорей!
      * * *
      Вовец чувствовал себя неуютно. В десятке шагов стоял автомобиль с пустым бензобаком и простреленным радиотелефоном, а чуть в стороне лежал под кучей веток молодой мужик с пробитым затылком и перерезанным горлом. Вовцу показалось, что Косарев оставил его здесь слишком легко, словно сбросил с плеча старую телогрейку - слишком жарко стало. Может, Слесарь стал уже не нужен так называемым компетентным органам? Месторождение показал, всю интересующую информацию выложил, можно теперь и наплевать на агента... И потом: если преступники, убившие Кожевникова, удирают сейчас как можно дальше - это одна ситуация, совершенно понятная. Но если они рыщут по округе, неважно с какими намерениями, надо быть начеку.
      Вдали послышался быстро нарастающий звук мотора. Вовец встрепенулся, вскинул арбалет, приготовившись наложить на ложе стрелу. Возможно, это уже возвращался Косарев, договорившийся с охраной делянки, а может, просто проезжал случайный автомобиль. На всякий пожарный следовало укрыться получше.
      Розовый БМВ пролетел мимо уазика ещё метров двадцать по дороге и резко затормозил, все четыре дверцы разом распахнулись, и из них выскочили четверо парней. Размахивая толстыми хоккейными клюшками и сверкающими ломиками, они кинулись в лес. А напротив уазика остановился пыльный "москвичонок", из которого тоже горохом посыпались парни в спортивных костюмах, разогретые алкоголем. Третий автомобиль слегка не доехал. Первой из него выпрыгнула, буквально вырвалась огромная немецкая овчарка и радостно рванула в лес. Следом вывалился, путаясь в длинном собачьем поводке, потный, раскрасневшийся мужик. Он был старше всех в банде, очевидно, оказался здесь случайно, шубинским понадобилась собака, а ему водка, вот и сошлись. Собаковод и сейчас, в разгар дня, находился уже в крепком подпитии: судя по всему, это было его обычное состояние. Размахивая биноклем, к машинам бежал наблюдатель, правой рукой он придерживал скачущую за пазухой рацию.
      Двенадцать человек и одна собака быстро разворачивались в неровную цепь, словно охотники, загоняющие дичь. Обрезы охотничьих ружей делали картину ещё более похожей на звериную облаву. Крайние загонщики ускоряли бег, цепь принимала вид полумесяца, концы которого стремились сомкнуться в кольцо. Бандиты сегодня уже попробовали крови, преодолев барьер между пацаном, живущим по "понятиям", и отморозком, которому все до фени, один закон - кулак. Командовал всеми, точнее, матерился громче всех и махал руками сухощавый малый, разрисованный татуировками, с железными зубами и в кепи, расшитой золотыми позументами.
      Вовец эту блестящую бейсболку сразу заприметил и взял на прицел. Электрод, с которого обколотили обмазку, - четырехмиллиметровой толщины железный пруток с заостренным, словно игла, концом, - покоился на ложе взведенного арбалета. Эту стрелу весьма условно можно было назвать болтом арбалетным снарядом. Но тут уж, как говорится, чем богаты, тем и рады. Вовец нажал спуск и бросился бежать. Через два десятка метров полета пруток начал заворачиваться и под козырек роскошной бейсболки прилетел уже плашмя, боком. Хлесткий удар в лоб опрокинул Шубу на спину и заставил заткнуться. Из глаз брызнули искры, в голове зазвенело и помутилось. Ближние загонщики бросились на помощь своему атаману, принялись подымать.
      Кожа лопнула полосой и на глаза хлынула кровь. Шуба схватился обеими руками за рассеченный лоб, пальцы сразу сделались скользкими и липкими. Кто-то не целясь лупанул из обреза в сосны. Атамана поволокли обратно к машинам. Каждый из присутствующих стремился продемонстрировать боссу свою заботу о нем, громко крича на других:
      - Осторожно, сволочь! Не картошку несешь!
      - Смотри, падла, куда прешь! Чуть на дерево не налетел!
      - Аптечку из машины тащите! Да быстрей, ты, тормоз, ускоряйся!
      Цепь смешалась. Фланговые загонщики, лишившись поддержки центра, постепенно умерили бег и, услышав, что главарь ранен, тоже поспешили на подмогу. Никто не торопился сложить голову в порыве мщения. Хотя всех проинструктировали, как действовать, но такой случай предусмотрен не был. Вообще никто не подумал, что кто-то из команды может быть ранен или убит. Типичная психология шпаны: мы всех отметелим, а нас никто, потому что мы банда!
      Вовец, заметив, что погони больше нет, остановился и быстро взвел арбалет. Он бежал к выходу из шахты, где оставил свой рюкзак. Он мог бы засесть в штольне и держать там оборону неделю или даже две, ожидая подмоги от Косарева или от своих ребят, которые через день-другой наверняка отправятся его искать. А можно было бежать дальше. В лесу он запросто оторвался бы от погони. Его, правда, обеспокоил выстрел, раздавшийся позади. Огнестрельное оружие резко меняло соотношение сил. Противник мог, прикрываясь огнем, проникнуть в штольню и натуральным образом выкурить его из шахты. Что такое дым под землей, Вовец уже знал.
      Добравшись до шахты, он уже принял решение - уходить лесом. Достал рюкзак и надел за спину. Его беспокоило, что бандиты, если идут по следам, обнаружат выход из штольни, но с этим приходилось смириться. Вовец быстро пошел вниз по склону. На поясе под энцефалиткой у него висел хорошо наточенный нож, под мышкой на боку в брезентовой варежке лежал газовый пистолет с четырьмя патронами. На шее болтался взведенный арбалет, в руке был зажат пучок заостренных стальных прутков, а за спиной в рюкзаке, кроме всего прочего, имелись две пироксилиновых шашки с запальными шнурами. Если каким-то кретинам хочется напиться его крови, пусть рискнут.
      * * *
      Вовец не бежал, просто шел быстрым шагом. Но все равно скоро весь взмок. Жарким солнечным днем ходить с грузом - удовольствие небольшое. Он пересек долину ручья, уже просохшую после прорыва плотины. Ручей, который все-таки, наверное, следовало именовать речкой, уже выбрал себе русло среди нагромождений гравия и древесного хлама, предпочитая держаться ближе к гранитным валунам, и деловито журчал. Вначале Вовцу пришла мысль пробежаться по воде, чтобы собака потеряла след. Но по всей долине лежали песчаные полосы, и след неизбежно проявился бы. Поэтому Вовец не стал ничего мудрить, а пересек долину и поднялся на лесистый увал, с которого открывался замечательный вид на склон Изумрудной горы. Тут Вовец сбросил рюкзак и присел на поваленное дерево, отдыхая.
      Мысль о вероятной погоне тревожила его. Увидев розовый лимузин, подъезжавший к уазику, Вовец сразу понял, что это его тагильские знакомые. Их повадки он уже успел изучить, поэтому испугался не очень сильно, умеренно, скажем так. Конечно же, он испытывал страх, только психи ничего не боятся. Он знал, что пощады от этих ребят не будет, слишком сильно он их обидел при предыдущих встречах, так что прикончат наверняка, да ещё поизмываются напоследок. Но действовали они достаточно бесхитростно, все их ходы можно было угадать и просчитать заранее. И главаря банды Вовец определил с первого взгляда. Кепку с такой помпезной кокардой рядовой "бык" вряд ли посмел бы напялить. И если арбалетная стрела вывела атамана из строя, то погони, скорее всего, не будет. Понадобится время, чтобы в стаде утвердился новый вожак и принял решение о дальнейших действиях. Поэтому Вовец посчитал, что особо суетиться не стоит. Если погоня появится, то он со своего места, имея перед глазами всю долину и противоположный склон, вовремя заметит опасность и примет меры.
      На всякий случай Вовец решил приготовить сюрприз для тех, кто вздумает отправиться по его следам. Он вынул из рюкзака пироксилиновую шашку и обрезал бикфордов шнур почти до основания, оставив небольшой пенечек, торчащий в центре взрывчатого кругляка. Достал из-под мышки пистолет, извлек обойму и выщелкнул один патрон, начиненный газом. Вернув пистолет обратно в рукавицу на лямке, Вовец принялся осторожно разряжать патрон. Блестящая латунная гильза была закрыта желтой пластиковой заглушкой. При выстреле заглушка не вылетает, а раскрывается четырьмя лепесточками и затем выкидывается вместе с гильзой. Желтый цвет обозначает слезоточивый газ "си-эс". Сам газ имеет вид сухих кристаллов. Силой выстрела они выбрасываются в противника и, быстро испаряясь, образуют газовое облако. Некоторые любопытные граждане, интересующиеся внутренним устройством патронов для своих газовиков, выковыривают прокладки, а потом долго вытирают слезы, кашляют, сморкаются и проветривают помещение, потому что пресловутый хлорбензилиде... - язык сломаешь, а до конца не выговоришь и не запомнишь, - испаряется и без выстрела.
      Вовец лизнул большой палец и выставил вверх. Так в старину моряки парусного флота, а в наше время яхтсмены определяют направление ветра. С какой стороны палец захолодит, оттуда и ветер дует. Вовец сел с наветренной стороны, ножом выкопал ямку в земле, опустил гильзу к самой ямке дульцем вниз и острым кончиком лезвия поддел желтую прокладку. Кристаллы хлорбензил-и-так-далее высыпались в ямку. Вовец каблуком сбросил в неё горсть земли и быстро притоптал. Потом ещё раз тщательно загладил подошвой, рассчитывая, что под землей газ не будет слишком быстро испаряться и просачиваться на поверхность. Теперь в гильзе остался только пороховой заряд, прикрытый круглой картонной прокладкой. Заточенным кончиком металлического прутка, острым, как игла, Вовец выковырял и эту прокладку. Зеленовато-серые гранулы пороха зашуршали, словно сухой песочек, когда он чуть покачал гильзу. Он надел её прямо с порохом на пенек запального шнура, торчащий из пироксилиновой шашки, и примотал липкой лентой. Если теперь достаточно сильно ударить чем-нибудь острым по капсюлю, впрессованному в донышко гильзы, порох воспламенится, пламя мгновенно проберется в сердцевину бикфордова шнура, достигнет детонатора и - бах!
      Теперь следовало соорудить ударник. Вовец срезал березовую ветку и сделал из неё маленький лук, натянув как тетиву обрезок капронового шнура. Потом вытесал ножом деревянный клинышек и привязал к нему трехметровый кусок лески. Воткнув в землю короткий колышек, он приладил на него лежащий лук, натянул его и закрепил клином. Осторожно наложил стальной пруток на взведенный лук, набросал сверху сухой хвои и листьев, таким образом хорошо замаскировав, протянул леску в сторону и привязал к сосновому стволу. Прошелся, на ходу зацепив ногой леску. Клин вылетел, лучок распрямился и метнул стальную стрелу. Заостренный конец глубоко вошел в дерево. Удовлетворенный проведенным испытанием, Вовец собрал детали своего минного устройства и сложил на рюкзак. Он не изобрел ничего нового. Примерно так устроена ловушка на соболя, которую уже много сотен лет применяют северные охотники. Только вместо лески в старину использовали конский волос. И стрела имела толстый тупой конец. Это чтобы убить зверька, но не дырявить драгоценную шкурку. Впрочем, охотники настораживали и огромные луки-самострелы на лосей и медведей. А ещё сооружали пасти, давившие пушных зверей тяжелыми деревянными плахами, черканы и кулемки, разбивавшие головы ударом колотушки сверху, натяжные петли, вздергивающие пойманных зверушек или птиц высоко вверх, и тому подобные хитропакости, изобретенные за тысячелетия охотничьего соревнования между зверем и человеком. Все это Вовец тоже знал и умел. В тех суровых краях, где он вырос, ребятишки постигали это ремесло наравне с рыбной ловлей и вязанием сетей как само собой разумеющееся обычное домашнее дело.
      За всеми своими хлопотами Вовец и не заметил, как прошло обеденное время. Но желудок - этот враг, который вчерашнего добра не помнит, а время кормежки не забывает, - заявил о себе. Вовец быстро распечатал банку консервов, отпластал от буханки кусок черного хлеба. Достал пластиковый баллон с водой, правда, тепловатой и чуть отдававшей пластмассой. Но для такого спартанца, как Вовец, это был вполне нормальный обед, и вода годилась для питья, а не только для споласкивания рук. Но трапезу пришлось неожиданно прервать.
      По ту сторону долины, на склоне Изумрудной горы, замелькали цветные спортивные костюмы. Если бы преследователи оделись как он или как Косарев, в камуфляж, Вовец заметил бы их гораздо позже. Но ярко-красные и желтые вставки на лиловом, зеленом или голубом фоне синтетических тканей горели, как сигнальные ракеты.